Текст книги "Ахимса (СИ)"

Автор книги: Baal

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

Адриан сказал это Ледибаг. Та посмотрела на него, как на неразумного ребёнка, и покачала головой:

– Не думаю, что цена будет именно такой. Скорее всего…

– Да что бы это ни было, – перебил девушку Адриан, – это же мама, Маринетт! Моя мама! Понимаешь?

Это был первый раз, когда он переступил через магию Тайны Личности. Ледибаг замерла, прислушиваясь к разорвавшемуся полотну волшебства, и покачала головой. Она была… разочарована им? Адрианом?

Своим напарником, Котом Нуаром?

Голубые глаза напарницы показались ему в этот момент как никогда далёкими.

– Цена будет слишком большой, – сказала она, вставая с крыши. – И если Габриэль готов её заплатить, то я – нет. Послушай…

Её слова вызвали в груди Адриана волну гнева. Она не понимала. Не понимала! Это же мама!

Он вскочил следом за напарницей, выхватил из-за спины шест, нажал на кнопку, удлиняющую оружие…

Ледибаг ударила первой: вырубила Адриана точным попаданием йо-йо в висок, он и моргнуть не успел. Видимо, ждала эту атаку.

Ждала, что он нападёт на неё.

Проснулся Адриан у себя в постели. Кольца на руке не было. Когда он сказал об этом отцу, – ранее Адриан рассказал ему, что был Котом Нуаром, и что готов отдать Габриэлю свой Талисман, – то папа, любимый папа, который хотел только вернуть маму…

Он его ударил.

Наотмашь, по щеке. С такой силой, что Адриан рухнул на пол. Половина лица словно заморозилась, кожа вспыхнула болью – чувство было давно забытым, ведь защита Плагга притупляла неприятные ощущения.

К Адриану бросилась Натали, закрывая его собой. Женщина встала между парнем и Габриэлем, недвусмысленно приняв боевую позу. Она была готова напасть в любой момент, однако Габриэль, с искажённым от ненависти и горя лицом, бросил только одно:

– Вон.

Натали увела растерянного Адриана в комнату и помогла обработать щеку. Агрест, вздрагивая от пульсирующей боли, не мог никак взять в толк: как же так? Почему? За что?

За что Ледибаг так с ним?

За что отец его ударил?

За что мир так жесток с Адрианом?

На следующий день он пошёл в коллеж. Голова болела – то ли от удара, то ли от магии. Адриан помнил, что ещё несколько дней назад был Котом Нуаром, но кем была его напарница? Он знал, точно знал, что они были знакомы в обычной жизни, но… не мог вспомнить её лица.

Полотно Тайны Личности натянули заново. Крепче и жёстче, чем раньше.

Маринетт в коллеже помогла ему обработать щёку повторно. Прикладывала холодные пальцы к красноте и качала головой, когда Адриан пытался убедить её, что неудачно упал. Молчала.

Даже когда он попросил её что-нибудь спеть – молчала.

В следующей битве с акумой Париж задохнулся от шока: вместо привычного Кота Нуара рядом с Ледибаг был другой герой. Чёрный костюм с яркими сияющими полосами бирюзового цвета; кислотно-зелёные глаза, как у Плагга, на которые постоянно падала чёлка, окрашенная в аквамарин.

Это было последнее нападение акумы, о чём Ледибаг сообщила спустя несколько дней через Чудесный Блог.

Как она узнала, что его отец был Бражником? Как она его достала? Как?!

Через неделю Габриэля признали недееспособным и поместили в лечебницу. Ещё через пару дней все бумаги на опекунство и управление модельной компанией оказались в руках Натали.

Адриан ничего не понимал. Ему казалось, что он сходит с ума; он где-то настолько жёстко провалился, что теперь из этой выгребной ямы не выберется во веки веков. Что ему делать?

Что он мог сделать?!

Габриэль, когда Адриан его навещал, мало напоминал себя прошлого. Это был сломленный мужчина, лишившийся цели в жизни. Увидев Адриана, он чуть было не придушил собственного сына: бросился вперёд, вывернувшись из рук медиков, и вцепился в его горло. И всё повторял, что это Адриан виноват…

– Все были бы счастливы! – брызгал он слюной, когда его оттаскивали от задыхающегося Адриана. – Ты бы умер – ну и что?! Небольшая цена! Неблагодарный щенок!

Затем он расхохотался.

– О, не-е-е-ет! – завыл Габриэль, запрокинув голову. – Не щенок. Кот! Проклятый дворовый кот, приносящий только несчастья. Пошёл вон!

Больше Адриан к Габриэлю не ходил.

Талисман Ледибаг ему вернула только через полгода. Адриан успел рассориться со всеми знакомыми, пережить тяжелейший период депрессии и разлюбить жизнь. Он пытался вскрыть вены, но ему не дала это сделать Маринетт: та была всё время рядом. Поддерживала, молчала в ответ на срывы и упрёки, мешала сделать что-то очень глупое.

Она ничего не говорила на его злые слова. Только смотрела голубыми радужками, – он ненавидел этот цвет! – и иногда плакала, даже не всхлипывая. Слёзы просто лились из этих голубых глаз и капали, капали, капали…

А потом Ледибаг принесла ему кольцо. Вот только оно оказалось обвито тончайшей цепочкой.

– Ты не сможешь использовать Катаклизм, – жёстко сказала героиня, надевая кольцо ему на палец. – Не будешь сильнее или быстрее обычного человека. Не будешь неуязвим для боли. У тебя не будет жезла.

Адриан был тупым подростком, потерявшимся в собственных эмоциях и винящим в своих проблемах не сумасшедшего отца, а бывшую напарницу.

– Зачем тогда ты вообще принесла кольцо? – ядовито спросил он.

Она посмотрела в его глаза. Губы у Ледибаг дрогнули и искривились – девушка сдерживала слёзы.

– Потому что мне жаль тебя, Адриан. Тебя и Плагга. Он к тебе привязался… не обижай его.

Будто у него были такие мысли.

Адриан ушёл из коллежа, сознательно оборвав все прошлые связи. Натали уговаривала его остановиться, сохранить хотя бы приятельство, хотя бы с Маринетт…

Он не мог видеть её голубые глаза.

На то, чтобы перебеситься, ему потребовалось три года.

На то, чтобы признать вину своего отца – ещё пять. И только после этого осознания он вспомнил, что напарницей была девушка, которую он…

То, что он любит Ледибаг, он не забывал ни на секунду. От любви до ненависти, от ненависти до любви… маятник его чувств остановился, но сделать уже ничего было нельзя.

У него ничего не осталось. От Маринетт – лишь несколько подростковых фотографий, да её тетрадка с песнями, которую Дюпэн-Чэн забыла как-то в его комнате. Адриан листал её вечерами, утопая в ненависти к самому себе.

– Baby we built this house, – читал он строчки, выведенные неровным округлым почерком, – on memories…{?}[Детка, мы построили этот дом на наших воспоминаниях…]

Мелодия вспоминалась легко, будто Маринетт сидела рядом и напевала вместе с ним.

– Those thoughts of past lovers, – шептал он под успокаивающее мурлыканье Плагга. – They’ll always haunt me. I wish I could believe… You’d never wrong me.{?}[эти воспоминания о бывших возлюбленных… они будут всегда преследовать меня. Я мечтаю о том, что смог бы поверить раньше: ты никогда бы не навредила мне.]

Вспоминает ли Маринетт о нём? Думает ли про Адриана Агреста так же, как он думает о ней?

Ему уже никогда не узнать.

Всё, что ему осталось – кривые строчки чужих песен. Ненависть, затапливающая сознание Катаклизмом.

У него теперь целая жизнь, чтобы захлебнуться.

====== Prince Ali – Fabulous He! / Принц Али, Великолепный! ======

Комментарий к Prince Ali – Fabulous He! / Принц Али, Великолепный! Алоха.

Название – отсылка к песне Принц Али из Аладдина.

.

Приятного чтения.

Как оказалось, на самом деле Лука знал не так уж много. Интернет ответил на мои вопросы более полно, однако Куффен добавил чисто эмоциональных деталей, из-за которых картинка у меня сложилась, причём довольно мрачная.

Принц Али действительно был принцем, хотя поначалу я думала, что титул он себе присвоил незаслуженно. В интернете его прославляли как умного молодца, занимающегося благотворительностью и владеющего собственной элитной конюшней. Скачки, которые устраивал малолетный принц, были знамениты среди богатеев.

Лука опирался на слова Джулеки, представляя Али как избалованного засранца. Не знаю, насколько можно было верить этой характеристике: всё же, сестрица Луки была предвзята.

В любом случае, принц Али завоёвывал сердца и кошельки будущих возможных деловых партнёров. Парнишка лет через десять будет властвовать в крошечной стране, которая по территории была даже меньше нашего Парижа, однако при этом добывала почти семьдесят процентов алмазов на землях Африки. Как это было возможно – я без понятия, но принц у нас оказался тем ещё богатеньким Буратино.

Казалось, при чём тут семья Лавьян, живущая во Франции уже пять столетий минимум? Да всё просто: когда-то давно Амадеус Лавьян, неизвестно сколько раз «пра» дедушка Роуз, основал ювелирную сеть. Вроде Тиффани, только Лавьян.

Почему только я про это не знала, скажите мне на милость? У меня модель под боком. Хотя… Адриан больше интересовался шмотками, а не украшениями; дома Сабина не носила ни колец, ни ожерелий, ни браслетов; из всего моего окружения за украшениями следила только Тикки. За своими серьгами, ага.

Как можно было бы догадаться, главной фишечкой Лавьян считались бриллианты в разнообразной оправе. Именно этот ювелирный дом одалживал украшения для местной красной дорожки и для проходов моделей. Если бы в этой вселенной Рианна захотела бы сделать бриллиантовое платье, то ей пришлось бы сотрудничать с Лавьян.

Проще говоря: Африка добывала алмазы, Лавьян превращали их в бриллианты и практически имели монополию на это дело.

Я уже упоминала, что со мной учатся офигенно богатые детки?

– Окей, я примерно представляю, что ты скажешь дальше, – резюмировала я после небольшой лекции от Куффена и дополнений от местной Википедии.

Мы сидели в кафе; в этот раз платила я. Было круто, насколько спокойно Куффен отнёсся к этому: никаких заверений, что он обязательно, заплатит; никаких угроз; никаких мыслей о принижении мужественности. Лука спросил, заплатить ли ему за нас, я ответила отказом и предложила самой разобраться со счётом; в прошлый раз, помнится, мы гуляли на денежку Куффена.

Ну он и согласился. А почему бы и нет? Мы тут все взрослые люди, пусть даже и не по паспорту.

– Договорной брак, – кивнул Лука, размазывая по тарелке растёкшийся желток. – К счастью, пока только на стадии обговаривания условий.

Я откинулась на спинку стула и побарабанила пальцами по столешнице. Договорной брак… не слишком это хорошо, на мой взгляд.

Нет, я не имею ничего против этого типа отношений, но только тогда, когда обе стороны согласны. У нас же наблюдался явный перекос: Роуз, судя по её тону и жалобам Джулеке, мало хотела замуж.

Может, жениться хотела, кто её знает. Или вообще не была готова к таким отношениям. Или к отношениям в общем. Неважно; главное то, что Роуз в этой ситуации явно принуждали.

Не то что я готова была лезть в чужой монастырь… но у нас тут как бы акумная угроза над носами висит, помним? Принцессу Ароматов мне встречать совсем не хотелось: больной мозг подсовывал картинки газового апокалипсиса, причём из разряда NC-21. Серые трупы с выпученными глазами и пеной на губах, розовый ядовитый туман, возможное восстание зомби…

М, любимка.

Мысленно я пробежалась по списку ингредиентов для зелья от чумы. В принципе, всё купить было можно в ближайшем супермаркете; здесь даже ступки продавались для измельчения. Я немножко покорила себя за то, что не озаботилась этим раньше: ясно же, что если на стене висит ружьё, то в итоге оно выстрелит; если у нас есть готовый рецепт БАДа для квами, то он так или иначе понадобится.

Надо начать собирать собственную ведьмовскую кладовую. А что, руны уже есть. Почему бы теперь не завесить комнату пучками трав для антуража?

– Ты куда-то утекла, – заметил Лука, отставляя от себя тарелку.

– Я тебя сейчас вообще кину, – сказала я, пытаясь вспомнить, где у нас ближайший супермаркет с хорошим прилавком для приправ. – Если только ты не против прошвырнуться по магазинам.

Лука хмыкнул. Я показала ему язык и добавила:

– Очень надо.

– Ну, если прям о-очень надо…

Я расплатилась, и мы покинули гостеприимное заведение. Напоследок я купила несколько больших печений, которые сразу засунула в почтальонку – пускай Тикки тоже позавтракает. А то грустно как-то выходит: квами большую часть времени проводит у меня в сумке, в темноте. Даже поговорить не с кем, из развлечений – только еда.

Раньше, когда не нужно было прятаться, Тикки всегда была на виду, наслаждалась чужим вниманием и обожанием. Теперь же… отчаянные времена требуют отчаянных мер.

Мы с Лукой прошвырнулись по нескольким маркетам, выискивая нужные мне специи. Куффен подшучивал над тем, что я всё-таки идеальная жена: такое количество разной травы для готовки, он столько никогда не видел! Я вяло отбрыкивалась:

– Да не для готовки это.

– А для чего тогда, морская девочка?

– Зелье варить буду.

От правды он смеялся чуть ли не до коликов, думая, что я так шуткую. Я тоже улыбалась, глядя на чужое веселье, хотя настроение у меня медленно скатывалось по наклонной.

Задолбалась я с акумами, если честно. Вроде бы и перерывы у нас с Котом достаточно большие, и побеждаем мы практически без потерь… Кунг-Фуда не вспоминать, да. А всё равно настроение портит.

Бражник был как заноза.

Хотя, нет. Как заусенец на пальце. Не особо мешает, но иногда дёргает болью и привлекает внимание. И нужно терпеть до дома, чтобы взять маникюрные ножницы; если же ты попробуешь этот заусенец оторвать или откусить, то в итоге зальёшь всё вокруг кровью и снимешь слишком много кожи. Маленькая неприятность превратится в большую проблему, которой будет нужно недели две, чтобы зажить.

Разобравшись с моими покупками, мы с Лукой разошлись. Куффен, слегка расстроенный моими резко появившимися планами, ныл о несправедливости жизни и судьбы, но обиженным не выглядел.

– А я тебя хотел с Луи познакомить, между прочим, – сказал мне на прощание Лука.

Ну это чтобы я извивалась от любопытства или отодвинула свои дела. Маленькая безобидная манипуляция.

– Что за Луи?

– Мой дядя. Мы как раз недалеко от его квартиры.

– Вот ещё я по незнакомым мужикам не ходила. Тем более, – добавила я, перебивая возмущение Луки, – ты явно своего дядю не предупредил о нашем приходе. Я права?

– …да.

Он выглядел как маленький побитый котёночек. Я почувствовала одновременно укол жалости и раздражение: отлично же манипулирует, засранец.

– Сходим в следующий раз.

Лука моргнул и протянул мне мизинчик для скрепления нашего «договора».

– Обещаешь?

– Обещаю.

Мне оставалось только радоваться, что Куффен не знал, как свои обещания скреплял Питер Пэн.{?}[Плевал на ладонь, прежде чем пожать такую же оплёванную ладонь. Смешение слюны = договор.]

От Луки я уходила быстрым шагом. Божьекоровочное чутьё, затихшее было при отчаливании Джаггеда из Парижа, снова робко о себе напомнило неприятным зудом в районе копчика. Так что в ближайшем безопасном месте, – закоулке без окон, – я перевоплотилась и засунула пакет с покупками в йо-йо.

Довольно странно, как большой по объёму предмет всосался в игрушку. Магия-с.

Раскрутив йо-йо, я зацепилась за ближайший дымоход и подтянула себя наверх. Короткий миг полёта, парижские крыши и зудящее ощущение грядущих неприятностей – как это всё знакомо, а.

Вдалеке мелькнул красный отблеск, как при сражениях. Я нахмурилась, вспоминая, не оставляла ли я какой-нибудь подарок Супер-Шанса… вроде нет, всё возвращала.

Что тогда там блестит? И что за обманы зрения?

В любом случае, надо было проверить.

====== Лучшие друзья девушек – это... ======

Моё удивление, когда я поняла, что красным пятном была совсем не красная Роуз, сидящая на лесенке у какого-то памятника, просто нельзя описать словами.

Пока я скакала к девушке, её фигурка подсвечивалась алым настолько интенсивно, что я даже не могла понять, что же в итоге вижу. Зато, стоило мне подобраться поближе, как цвет словно вымылся из канвы реальности, оставляя после себя слабенькое розовое разочарование.

Роуз не выглядела счастливой. Я замерла на крыше, рассматривая непривычную для себя Лавьян: ни тени от улыбки, никаких выпученных от восторга глаз, опущенные уголки губ и крошечная морщинка между бровями. Затем, словно опомнившись, Роуз разгладила этот признак неудовольствия кончиками пальцев. Даже помассировала, чтобы на коже залома не осталось.

Она так следит за своим лицом или за тем, чтобы никто не видел, что Роуз Лавьян – тоже человек и может быть чем-то расстроена?

Руки Роуз безвольно упали на коленки, прикрытые розовой коротенькой юбкой и белыми лосинами. Если кто меня спросит, скажу сразу: сидеть в белых штанцах на грязной лестнице – особая форма извращения. Кинк сродни BDSM. Но Роуз была так расстроена, что наверняка не обратила бы внимание на грязь, оставшуюся на ткани.

Я оглянулась по сторонам. Было удивительно пустынно для такого хорошего дня. Не то чтобы ни души, однако из народу возле памятника прогуливались разве что парочки, да несколько пенсионеров. Так что я безбоязненно спрыгнула с крыши и направилась к розовой девочке.

Когда я села рядом с Роуз, та посмотрела на меня и удивлённо подняла брови. После чего надела на лицо восторженность, как маску; по глазам я точно видела, что веселиться Лавьян совсем не хотела.

– Ледибаг! – защебетала девушка. – Так круто! Сделаем селфи? Моим подписчикам оно точно понравится! Я поставлю нам фильтр для кошачьих ушек, как думаешь, как на это отреагирует Нуар? А вы есть в соцсетях, или супергеройская жизнь не располагает к ведению своей странички?

– Плохое настроение?

Роуз замолчала, будто все слова застряли у неё в глотке. Улыбка дрогнула и пропала, брови нахмурились. Затем Роуз вспомнила о том, что нужно сохранять лицо, расслабила его и помассировала пальцами возможную будущую морщинку.

– Оно у всех бывает, – заметила я.

– Ага. Причины, правда, разные, – пробормотала в ответ Роуз.

– У кого-то сапоги дырявые, у кого-то бриллианты мелкие. Каждому по способностям. Знаешь, в религии говорят, что человеку преподносят только те испытания, которые он может вынести.

Услышав про бриллианты, Роуз поморщилась. А от последней фразы и вовсе цыкнула, явно недовольная.

– Ты в это сама-то веришь, Ледибаг? – спросила розовая девочка, отбросив свой тон Барби.

Я закинула ногу на ногу и обхватила коленку переплетёнными пальцами. Верю ли я? Скорее да, чем нет.

Денёк был отличный. Погода радовала, голуби дрались за семечки неподалёку. Пернатых подкармливал месье Рамье; завидев мой красный костюм и дружелюбный оскал, мужчина поспешил скрыться, оставляя своих крылатых друзей в одиночестве.

– Я много с чем сталкивалась за свою жизнь, – сказала я в итоге. – Сексуальное насилие, беспомощность, бандитские разборки, злоупотребление властью, запугивание. Не буду врать, насильно замуж меня не выдавали. Но из-под авторитета родительского дома я сбежала, чтобы жить так, как я того хочу.

– Ты меня что, сейчас на побег подговариваешь?

– Ни в коем случае. Просто имей в виду: даже если тебя съели, у тебя два выхода. Так что из любой ситуации можно выбраться. Вопрос только в цене, которую ты заплатишь в итоге.

Услышав сзади приближающиеся шаги, я обернулась. На лицо сразу выскочила дежурная улыбка, которую Нуар не уставал нахваливать; ну да улыбаться так, чтобы мне верили, я давно научилась. Даже если внутри колыхались щупальца раздражения, на лице никто ничего не прочтёт.

Полезный навык не раз меня выручал.

Быстро расписавшись в подсунутых тетрадках для двух школьниц, я обернулась к Роуз. Та терпеливо ждала, пока я разберусь со своими фанатами, очевидно надеясь на продолжение нашего разговора.

Вот только я понимала, что снизу мы уже не поговорим: к нам издалека спешили другие фанаты божьих коровок. Ну да, конечно. Если кто-то замечал меня или Кота, то сразу же скидывал геолокацию в Чудесный блог. Придумка Альи, очень неудобная для нас с Адрианом.

Я поморщилась, но помахала ребятам издалека, после чего обратилась к Роуз:

– Как насчёт перебраться на крыши? Обещаю, это полностью безопасно.

– Давай.

Подхватив девушку на руки, я одним мощным прыжком забралась на фонарный столб. Там, перехватив Роуз и удерживая её за талию, – Лавьян очень по-комиксному обняла меня за шею, как настоящая девушка супергероя, – я вытащила йо-йо и поспешила убраться от собирающегося фан-клуба. Девчонки, которым я расписалась, хвастались своим новым сокровищем; Роуз прижималась ко мне, но смело глазела по сторонам, не желая упускать ни единой секунды в необычном положении.

Я оттащила нас на плохо просматриваемую крышу. Домик был этажей восемь, так что фанаты вряд ли нас бы вычислили в ближайшие полчаса.

Спустив Роуз, я спросила про Джул, которой рядом не было.

– Ты видела нас с подругой вместе? – удивилась Лавьян. – Мы поругались… немного. И разошлись.

– Чего поругались-то?

Из йо-йо я вытащила плед, который кинула Роуз, чтобы девушка не сидела на крыше. Это мне всё равно, костюм защищает от переохлаждения и неудобства, а ей бы поберечься. Здоровье – штука хрупкая.

Вообще, в йо-йо было очень много всякой всячины, если подумать. Лично я там таскала термос с горячим зелёным чаем, – в волшебном пространстве оружия не портилась ни еда, ни напитки; нужно было только упаковывать всё герметично, потому что в противном случае Тикки подъедала мою заначку, – плед, запасное нижнее бельё, сменную одежду, зонтик, деньги и аптечку. Против воли начинаешь задумываться, так ли Супер-Шанс призывает предметы, или же это прошлые-будущие владельцы Камня Чудес засунули весь этот хлам в пятое измерение.

Я как-то запустила руку, чтобы достать наличку, – купила сок с булкой, – а вытащила меч. Было неловко, да и с трудом удалось убедить продавца, что это не акт запугивания, ни в коем случае! Простое недоразумение.

Наверное, мне так и не поверили в тот раз. Как бы там ни было, а владелец у магазинчика сменился… как и весь персонал. Мда.

– Кстати, – я щёлкнула пальцами, будто что-то вспомнив. – Вот меня ты знаешь, а я тебя нет. Как тебя зовут?

– Роуз Лавьян. Да-да, из тех самых Лавьян, которые… тебе что, всё равно?

Я спрятала улыбку в кулак и кашлянула. Роуз смотрела на меня, как на сошедшего с небес пророка.

– Ты знаешь, чем занимается семья Лавьян?

– Да. Украшения, бриллианты…

– И тебе всё равно? Правда? – Роуз моргнула. – Ты третий человек, который никак не отреагировал… первые два – это моя подруга и её брат. Даже одноклассникам приходится говорить, что я всего лишь однофамилица, чтобы проблем не было.

Мне оставалось только головой покачать. Будто кому-то из нашего класса было дело до того, кем была Роуз. Она не пыталась встроиться в подростковую иерархию, тихо-мирно сидела с Джулекой на задних партах и вообще не отсвечивала, если забыть про её большую любовь к розовому. Пожалуй, если бы в классе узнали о её семье…

Наверное, отреагировала бы только Хлоя. Да и то, просто уточнила бы: Буржуа не была большим поклонником украшений. Считала, что сверкать должна только она сама, а не бриллианты или сапфиры.

– Всё равно, – заверила я Роуз. – У меня, знаешь ли, есть украшение более ценное, чем все акции твоей семьи.

Лавьян несмело улыбнулась, когда я легонько щёлкнула пальцами по волшебной серёжке.

– Действительно…

Ну кто тут поспорит с тем, что я сказала?

– А теперь, мой новый дорогой друг, рассказывай. Что там у тебя произошло?

Роуз поджала губы.

– Ты это спрашиваешь только из-за того, что я могу акуманизироваться?

Хороший вопрос, кстати. Я задумалась, пытаясь понять собственную мотивацию.

– Не буду врать, меня действительно беспокоит скорая акума… но почему вместе с этим беспокойством я не могу переживать о тебе? Или о ком-то другом? Ай, ладно, – отмахнулась я, видя, что слова не убеждают Лавьян в моей искренности. – Можешь думать как хочешь… Ну так что, расскажешь?

====== Ложь и дезинформирование ======

– Так откуда ты знаешь о насильной выдаче замуж, говоришь?

– Толсто. Я не говорила.

Роуз раздосадованно фыркнула. Я подумала о том, что как-то всё-таки расслабилась в новом мире: если бы не было заклинания Тайны Личности, – спасибо за него одному из Хранителей, – то моя гражданская ипостась давно бы стала достоянием общественности.

Немного становилось обидно за свою хитрость; меня в прошлой жизни даже лисой называли в попытке оскорбить! А тут оказывается, что вместо кицунэ у нас сидит вполне безобидный тануки. Главное не злить, а то начнёт швыряться всяким или спаивать. А вообще, сила Тануки – в яйцах!

К делу это не пришьёшь, как говорит Тикки, но информация забавная.

Основная проблема была в том, что я контактировала с несколькими людьми в обеих своих ипостасях. К примеру, возьмём Адриана: если бы мы с ним встречались только как Кот Нуар и Ледибаг, и при этом не учились вместе, то чёрта с два он бы меня рассекретил так легко. Но случилось как случилось, и магия Тайны у нас висит на хлипеньком котовьем волоске.

То же самое произошло сейчас и с Роуз. Про насильную женитьбу я узнала от Луки, который узнал об этом от Джулеки, которая, в свою очередь, узнала про планируемый брак от самой Роуз. Не слишком сложная и длинная цепочка, при желании её вполне можно проследить. Оставалось только надеяться, что Лавьян этим заниматься не будет.

Ну или можно сделать чуть хитрее.

– Подслушала случайно разговор одной парочки, – сказала я, подперев голову рукой. – Несколько раз мелькала фамилия Лавьян. Потом я сталкиваюсь с тобой, Роуз Лавьян.

С первого здания мы переместились на крышу домика пониже, потому что Роуз нервничала из-за высоты. Здесь было поприятнее, если честно: меньше ветра, теплее, ближе к народу. Крыша давала отличный обзор на несколько улиц снизу, однако при этом нас с Роуз было сложно заметить случайному пешеходу. Даже мой красный костюм слегка терялся на фоне яркой черепицы насыщенного оранжевого оттенка.

Под нами бегал мужчина, годов под сорок. Потный, тяжело дышащий и, очевидно, очень желающий похудеть к приближающемуся лету. Чтобы не привлекать его внимание, я уселась на черепицу и облокотилась спиной о дымоход. Роуз примостилась рядышком, подстелив под самое дорогое мой плед.

– Вообще-то, про брак ты говорила до того, как я тебе представилась, – заметила Лавьян.

Пролистав ленту воспоминаний, я поняла, что она права. Да-а-а… не голова, а дырка от бублика.

Я возмущённо всплеснула руками.

– Вот поэтому я и не вру! – сказала я, кипя от негодования на саму себя. – Ты хоть представляешь, как Стрельцу сложно удерживать в своей гениальной голове подробности о лжи? Да это невыносимо!

Девушка засмеялась, я тоже хихикнула. Потом поняла, что в этом мире у Маринетт, – у меня теперь, то есть, – день рождения был не семнадцатого декабря, как раньше, а восемнадцатого августа. Значит, не Стрелец, а Лев. То, что я ранее праздновала именно вторую дату, не значило, что я совсем забыла про первую. Как говорится, привычка – вторая натура.

Вот так, нежно и незаметно, я ввела Роуз в заблуждение и запутала на дорожке, ведущей к моему раскрытию. Хе-хе, лучший экспромт – это когда он экспромтный. Адриан вот тоже чуть не ушёл не туда из-за непоняток с моим возрастом.

Счастливого путешествия, Роуз! Надеюсь, до снятия маски у нас с тобой не дойдёт!

Немного расслабившись после переселения на другую крышу и трёпа ни о чём, Лавьян начала открываться мне с другой стороны. Тайная Роуз мало была похожа на мультяшный образ. Она не настолько любила розовое; этот цвет обожала её мать, которая искренне считала, что все оттенки Барби подойдут блондинке. Роуз не особо жаловала лошадей; отец держал несколько породистых скакунов-производителей, и девушке просто приходилось так или иначе с лошадками контактировать. Роуз не говорила приторно-сладко, а голос у неё был не настолько пищащим; Лавьян просто завышала его, ведь родители считали, что настоящая принцесса не может говорить на низких нотах.

Роуз заранее терпеть не могла принца Али, хотя так с ним ни разу и не встречалась.

– Я узнавала от знакомых… ну, у нас общие знакомые есть в определённых кругах.

– Лошадиных?

Она усмехнулась. Мужик снизу пошёл на очередной круг около дома, практически задыхаясь от усталости. Я быстро посмотрела вниз, но так и не увидела ничего странного в том, что парижанин бегает. Мокрый он, правда, как собака… не соблюдает предписания тренера? Решил пробежать сотню кругов около домишек?

– Надо… бежать… марафон, – донеслось до меня, когда мужчина был прямо под нами.

– Можно и так сказать… в общем, в стране Али очень серьёзно относятся к религии. Согласно её канонам, женское тело греховно. Его надо прятать, носить покрывала… после замужества это обязательно.

– А мужское тело, видимо, от Бога.

– Как ты догадалась-то, а?

Мне показалось, что, добавь Роуз ещё капельку сарказма, и у неё с зубов закапает яд. Никакой акуманизации не надо.

– Что там с религией, что ты так возмущаешься?

– А тебе недостаточно греховности женского тела?

– Детка, – я позволила голосу упасть до грудного и начала говорить с придыханием, как заправская шлюшка, – ты посмотри на это тело. На этот костюм. Правда считаешь, что тут есть что-то невинное?

Нет, ну если так подумать, то тело Маринетт было вполне себе девственным. Я никогда не отличалась ярким сексуальным темпераментом, так что спокойно жила без влажных фантазий; если же на меня накатывало особенное настроение, то я эту энергию переводила в писательство. Сублимация всегда помогала поддерживать мне достойный уровень работоспособности и не изводила лишними гормонами тело.

Мастурбация – дело отличное и очень интимное, но для меня, в общем-то, слегка бесполезное. Мне не самоудовлетворения хотелось, а ощущения причастности и нужности; этого даже самая крутая, – простите, – дрочка не даст.

Роуз посмотрела на мой костюм, как и было завещано. Задумалась. Порозовела щёками и приложила к ним ладони.

– А если нагнёшься…

Пыхтение приблизилось. Тяжёлые шаги человека, который больше не может бежать, но всё ещё пытается. Пыхтение удалилось.

– Не, там ничего не видно, – обрубила я сразу. – Я в первые несколько выходов проверяла. К тому же, мои чёрные штанцы очень даже плотные, даже жёстче кожи. Захочешь – ничего не рассмотришь.

Вот в такие моменты как сейчас я прямо радовалась, что мой супергеройский костюм отличается от канонного. Не думаю, что смогла бы бегать в красно-крапчатой облипке, как Маринетт; хоть какой-то намёк на штаны очень помогал мне не думать лишний раз про извращенцев.

Забавный факт: ни со мной, ни с Котом Нуаром не было порнографии. Максимум – нарисованные картинки, но рейтингом не выше эротики, причём чтобы всё было прикрыто. Все фильмы, которые любители и проф-студии пытались снять, в итоге или не получались, или терялись, или ломались, если так можно сказать про видео. Фото шли пикселями.

Интересный способ борьбы против объективизации героев. Отличная штука, если кто спросит: не хочу я даже знать, что может произойти, к примеру, с бессознательной мной, если молодые люди будут воспринимать Ледибаг как возможную куколку для утех. В голову только японские гадости лезут.