Текст книги "Глеб Бейбарсов и Шапка Мономаха (СИ)"

Автор книги: Asya_Arbatskaya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

– Здравствуйте, Глеб, – Сергей Юрьевич протянул ладонь для рукопожатия. – Хм, качаетесь?

– По-прежнему могилы копаю, – не удержался бывший некромаг, вспоминая, как пошутил в первый день обучения в институте. На самом деле, он действительно вплотную занялся своей физической подготовкой, когда зеркало в ванной отразило то, чего не должно было быть в районе живота. А там за качанием пресса пришлись кстати и подтягивания на турнике. – Вы по поводу домашнего задания?

– Да. То есть… – преподаватель как-то странно замялся. – Нет.

– А что тогда?

– Скажите, вы завтра свободны?

Глеб недоуменно посмотрел на Серёгичева. Нет, ну на свидание он его вряд ли пригласит, скорее на какой-нибудь очередной мастер-класс или никому не нужную выставку никому не известного заезжего художника.

– К сожалению, нет, – ответил Бейбарсов.

– Жаль, – преподаватель поджал губы: уж каким-каким, а огорченным он точно не выглядел.

– Что-то важное? – на всякий случай поинтересовался бывший некромаг.

– Нет, – отмахнулся Сергей Юрьевич. – Ну, удачного вам дня.

Глеб проследил за его удаляющейся широкой спиной. Что-то Серёгичев не договаривал, в очередной раз слишком подозрительно себя вел. «Верну силу – приду в гости», – подумал Бейбарсов. И дело было не столько в праздном любопытстве, сколько в ущемленной гордости – над ним словно бы издевались, а он никак не мог ответить достойно.

Оля жила на первом этаже сталинки в двухкомнатной квартире. Потолки в доме были такие, что впору было заниматься прыжками в высоту, а комнаты размером вызывали желание построить там бассейн. Родители Оли отличались крайне современными взглядами на жизнь, так что квартира была обставлена в минималистическом стиле по принципу «меньше мебели, больше пространства для спорта». В той комнате, что была побольше, даже пристроился уголок с турником, канатом и шведской стенкой.

Оглядывая все это великолепие, Бейбарсов невольно задался вопросом – а как же тогда Оля смогла отъесться до своих габаритов, если в ее семье провести день без физической нагрузки считалось святотатством?

Что касается самого празднования, то именинница сильно сэкономила на еде, чтобы накупить немереное количество спиртного. Судя по разноцветной шеренге бутылок, Оля смела весь ассортимент винно-водочного отдела ближайшего магазина. Перед бравыми алкогольными солдатами сиротливо пристроились три коробки пиццы.

– О, а давайте свечки в «гавайскую» воткнем! – бодро предложила Настя, увидев единственное угощение. – Сколько тебе лет, сокровище ты наше? – она выгребла из сумки заранее приготовленные праздничные свечи.

– Женщин неприлично спрашивать! – шутливо возмутилась Оля.

– Я не о твоей личной жизни спросила, но спасибо за информацию, – Дёмина прямо-таки лучилась ехидностью.

– Семнадцать ей, – подсказала всезнайка Надя.

– Предатели в наших рядах! – возопила Марина, пытаясь удушить отличницу, но та ловко подставила ей подножку.

Глеб едва успел подхватить падающую девушку.

Девчонки дружно засмеялись, даже чуть не расквасившая нос Марина присоединилась к общему веселью. Бейбарсов осторожно поставил ее на ноги и отошел на пару шагов. Зачем он пришел, он не знал. Веселиться не хотелось, пить – тем более. Будь настроение получше, он бы, может быть, и заставил себя вести соответствующе обстановке, но сейчас слишком много мыслей топталось в его голове и создавало там невообразимый бардак.

– Милый, не кисни, – Настя протянула ему стакан с вермутом. – Ты зачем такой загруженный? Серёгичев, что ли, закидал заданиями?

– Нет, – бывший некромаг неопределенно дернул плечом, но напиток все-таки взял. – Не обращай внимание.

– А Дашка с Викой не смогли прийти, – сменила тему Дёмина, сообразив, что расспрашивать Глеба о нем самом бесполезно. – У Вики ее кактус, а Дашка все еще на меня обижается. Странная она какая-то…

– Она меня нарисовать хотела, – почему-то вспомнил Бейбарсов.

– Да? – Настя напряглась. – И ты согласился?

Глеб недоуменно на нее посмотрел, глотнул вермута, поморщился. Вкус алкоголя ему не нравился, единственным исключением было красное вино, к которому он привык в землянке старухи (и от которого пришлось срочно отвыкать в Тибидохсе с его местами строгими правилами), а уж дешевый вермут мог порадовать только заядлого пьяницу. «Она ревнует? К Даше?» – мелькнула удивленная мысль.

– Согласился, – Бейбарсов сказал это только затем, чтобы понаблюдать за реакцией девушки.

Та отвела взгляд, уставилась в стену. Ей явно не понравился его ответ, словно бы он не попозировать пообещал, а предложил Даре встречаться. Бывший некромаг хотел уже напрямую поинтересоваться, что такого преступного он совершил, но тут очень невовремя (или наоборот, как раз вовремя) Оля сообразила, что до сих пор никто не произнес тост в ее честь.

– Именинница негодует! – сообщила она как обычно громко, оповестив заодно соседей и случайно проходивших мимо окон людей.

– Качайтесь, молодой человек, и будет вам счастье! – высунувшись в форточку, посоветовала Марина парнишке лет тринадцати, некстати прогуливавшемуся в опасной близости от гнездовья любительницы богатырского размаха плеч.

Надя дернула ее за лодыжку, призывая к порядку, и брюнетке пришлось вернуться в комнату, снова усаживаясь на широком подоконнике.

– Тост? – она захлопала ресницами за стеклами очков. – Это мы завсегда! Оленька! – начала она и вдруг замолчала с крайне задумчивым видом, уставившись в потолок. – А почему там таракан ползет?..

Оля обиженно топнула ногой.

– Прости, – широко улыбнулась Марина. – Я желаю тебе, дорогая подружка, чтобы все твои планы всегда сбывались! Гип-гип ура! – и она бодро опрокинула бокал шампанского, не дождавшись, пока с ней чокнутся остальные.

– М-да уж, мастер красноречия, – тихо фыркнула Настя. – Кажется, у краткости была еще одна сестренка, только по отцовской линии…

Бейбарсов пожал плечами. Ему было откровенно наплевать.

Празднование покатилось по излюбленной скучной колее всех днерожденных отмечаний. Кто-то шутил, кто-то громко смеялся, кто-то успел съесть практически всю пиццу (тайна фигуры Оли была раскрыта), кто-то молча цедил вермут. Последним и оказался бывший некромаг, оккупировавший диван. Настя устроилась рядом, положив голову ему на колени, а ноги закинув на стену. Она рассказывала что-то о Серёгичеве, то и дело рисуя пальцами в воздухе странные картины, призванные подтвердить ее истории.

– А еще он встречался со студенткой. Говорят, его видели целующимся с ней в кафе… – Дёмина хихикнула, небрежными штрихами изображая идиллическую сценку.

– Завидуешь? – подначила ее Марина.

– Я молчу, у кого все тетради в его портретах… – Настя опустила ноги и перевернулась на бок, свешивая одну руку до пола. – Что мне до Сереженьки, когда у меня Глеб есть…

Надя издала странный звук, что-то среднее между смешком и всхлипом, и поспешно спряталась за двухлитровой бутылкой неизвестного происхождения.

– А у кого-то вообще вместо личной жизни сплошные книжки и карандаши с кисточками! – парировала Оля, не разбираясь, какая именно часть Настиного высказывания вызвала такую реакцию отличницы.

– А пицца закончилась? – огорченно поинтересовалась Дёмина.

– Можно еще заказать, – великодушно предложила именинница. – Или сходить в магазин за чем-нибудь другим.

– Голосую за магазин! – Марина даже слезла с подоконника ради такого случая. – Только одна я не пойду.

– Давай я с тобой, – совершенно неожиданно для всех присутствующих вызвалась Надя: все давно уже заметили, что главная брюнетка их компании действует на главную блондинку как неграмотный человек на излишне увлеченного филолога.

Оля пошла закрывать дверь за добровольцами, и Настя, воспользовавшись тем, что они с Глебом остались наедине, быстро поцеловала его.

– Тебе с нами совсем скучно? – спросила она тихо.

– Вам без меня было бы лучше, – согласился Бейбарсов.

– Мне с тобой всегда хорошо, – Дёмина потянулась, забрала у бывшего некромага стакан, уткнулась носом в плечо.

– Не надо, – он отстранился. – Оля сейчас вернется.

– Не думаю…

Девушка коснулась губами его шеи, ловкие пальцы нашарили пуговицы рубашки и начали ее расстегивать. Бейбарсов дернулся, пытаясь мягко остановить Настю: он еще не настолько разозлился, чтобы просто оттолкнуть ее, но раздражение уже зарождалось где-то внутри.

– Прекрати, – твердо сказал он.

Настя словно и не слышала его. Закончив с рубашкой, она потянулась к молнии джинсов, не прекращая поцелуев.

Глеб поймал ее за запястье, отвел руку.

– Не стоит этого делать, – с нажимом повторил он.

– Почему? – Дёмина взглянула на него с обидой и непониманием. – Мы же с тобой встречаемся…

– И?

– И почему мы не можем…

– Потому что мы тут не одни, – свободной рукой бывший некромаг начал застегивать рубашку. – Это поймет и ребенок. Или ты страдаешь эксгибиционизмом?

– Да Олька столько шампанского вылакала, что сейчас наверняка отрубилась прямо на коврике в прихожей! – вспылила Настя и дернула рубашку на себя. Пара пуговиц не выдержала такого вандализма и отлетела.

Бейбарсов оттолкнул девушку, впрочем, позаботившись, чтобы она приземлилась на диван, и встал. Злость вскипела было, но ее перекрыла неизвестно откуда взявшаяся брезгливость: Глеб четко понял, что ему неприятны прикосновения Дёминой, какими бы нежными и осторожными они ни были.

– Бейбарсов! – щеки девушки вспыхнули то ли от обиды, то ли от злости. – Стой!

Бывший некромаг наградил ее равнодушным взглядом, не позволяя ни малейшей эмоции отразиться на лице.

– Ты не можешь…

– Могу, – Глеб пожал плечами. – Почему нет?

– Потому что именинница против, – на пороге комнаты возникла Оля. – Насть… Мне кажется, тебе лучше уйти.

Бейбарсов хмыкнул про себя. Сокурсницы напомнили ему двух хмырей, не поделивших блестящую безделушку, только вот вместо сверкающей вещицы у них был он.

Дёмина попробовала было возмутиться, но неожиданно передумала, сердито поджала губы, так ничего и не сказав. Поправила волосы, поднялась с дивана и вышла в коридор, не поднимая глаз на бывшего некромага. Оля взглядом попросила его сесть обратно и отошла в очередной раз запереть дверь.

– Что у вас тут произошло? – поинтересовалась она, возвращаясь с непонятно откуда взявшейся бутылкой темного стекла.

– Ничего особенного, – Глеб не был настроен на откровенность.

– Все с вами ясно, – Оля как-то странно улыбнулась, тут же отвлеклась на поиски двух чистых стаканов. Наконец те отыскались и были немедленно наполнены темно-бордовой жидкостью, похожей на очень густое вино. – Милые бранятся… Будешь?

– Что это? – Бейбарсов взял стакан, недоверчиво принюхался: багровые отблески лампы на фужере с вином всколыхнули едва уловимые воспоминания.

Слишком уж оно было густым, почти тягучим, чтобы не вызвать подозрений. Да и цвет… Чересчур насыщенный, не то, что безобидный вермут.

– Попробуй – узнаешь, – рыжая отпила немного из своего бокала. – Вкусная штука, между прочим.

– Я предпочитаю знать, что же я пью, – бывший некромаг не спешил пригубить напиток, поболтал его немного и посмотрел на свет. – Да и мне уже неплохо бы домой пойти. Много дел, знаешь…

– Вряд ли яд, – Оля демонстративно сделала еще глоток. – Не пожалеешь.

– Кровь вепря, что ли? – усмехнулся Глеб. Настойчивость однокурсницы отбивала всякое желание пить неизвестную жидкость.

– А? – не поняла девушка.

– Да так, вспомнилось, – отмахнулся парень, сообразив, что сболтнул лишнего. – Это вино, хотя бы?

– Почти. Домашняя настойка.

– Даже так… А оставила ты меня зачем? Исключительно для дегустации?

– Не ищи десять смыслов там, где и одного-то не найдешь, – Оля села в кресло напротив парня, поджав одну ногу под себя. – Ты мне нравишься, но не в том смысле, в каком Насте. С тобой просто реально интересно, а уж наблюдать, как ты рисуешь…

Глеб поморщился. Ему еще с детства не нравилось, когда кто-то наблюдает за его работой или просто смотрит рисунки.

– И потом, – продолжала девушка, – в этом бабьем царстве я скоро взвою. У них же одни шмотки на уме, ну кроме Зайки, у которой кактус затмил весь белый свет. Маринка готова повеситься на любого мужика, идущего навстречу по улице, Настя вон о тебе вечно говорит, с Надюхой мы почти не общаемся, Дашка в последнее время тоже только о замужестве может трепаться.

– Ну а я-то чем могу помочь? – вздернул рассеченную шрамом бровь Бейбарсов.

– Не знаю, – вздохнула Оля. – Выпей со мной, пока эти… – она сделала выразительную паузу, – не вернулись. А потом уже пойдешь, если тебе с нами скучно.

«Надо же, какая поразительная чуткость, – мысленно отметил бывший некромаг. – Всегда бы так, а».

– Глеб, – девушка сделала жалобные глаза, видя, что он колеблется. – Ну неужели ты и впрямь думаешь, что я заставлю пить тебя какую-нибудь гадость?

– Мое прошлое убедило меня в том, что опасно следовать настоятельным советам. Слишком уж неожиданные и зачастую неприятные последствия у столь необдуманных поступков…

Оля уставилась на него с искренним недоумением. «Ну да, ты же ничего не можешь знать о некромагии, зельях и ядах, которыми поила нас старуха. Счастливая маленькая девочка…»

– Это правда всего лишь домашняя настойка, – повторила она. – Мама держит ее для особых гостей, а мне хочется, чтобы и ты попробовал.

Бейбарсов вздохнул. Это перетягивание одеяла ему уже порядком надоело, да и здравый смысл подсказывал – не может быть ничего опасного в том, чтобы выпить вина с однокурсницей. Она же не темный маг, жаждущий получить его силы, тем более что от тех сил давно осталось одно только воспоминание.

Густая жидкость в бокале качнулась, когда Глеб поднял его к губам. Случайный блик от лампы снова скользнул по стеклу и отскочил миниатюрной шаровой молнией, заставившей парня прикрыть глаза.

В следующее же мгновение он понял, что стакана в его руке нет, а все содержимое единой огромной каплей упало ему на брюки. Сверху ссыпался прах погибшего хрусталя. Негромко, что было совершеннейшим нонсенсом, вскрикнула Оля.

– Как неосторожно, – прошелестел знакомый насмешливый голос. – Бейбарсов, с каких это пор ты пристрастился пить подчиняющие зелья?

Жанна стояла, прислонившись плечом к стене. Чуть прищурившись, она смотрела, как расползается красное пятно по полу от упавшего фужера Оли; сама же именинница обмякла в кресле, очевидно, потеряв сознание. Впрочем, куда вероятнее было, что Аббатикова «выключила» ненужного свидетеля.

– Что?.. – бывший некромаг растерялся, наверное, впервые в жизни.

– Тебе дали отраву, а ты даже не понял, – сообщила Жанна. – Это, кстати, кто? – она кивнула на Олю. – Твоя новая девушка взамен старой? Ты ловелас, я смотрю…

Глеб дернулся было встать, чтобы объяснить зарвавшейся некромагине, что с ним не стоит играть, но вовремя сообразил, что с багровым пятном на светлых джинсах будет выглядеть комично, но ни в коем случае не грозно, и подавил порыв. Вместо этого он холодно поинтересовался:

– А ты бегаешь за мной и охраняешь, как заботливая мамочка?

– А что еще мне делать, если ты наивнее младенца? – с легкостью парировала Аббатикова.

«Ах ты… Молодец», – восхитился Бейбарсов. Даже задетая гордость не помешала ему отметить, насколько изменилась его былая соратница. «Неужели мои силы смогли принести тебе пользу и превратить из тихой серой мышки в нормального человека?»

– Человек, – задумчиво сообщила Жанна. Поймала взгляд бывшего некромага и уточнила: – Вот эта твоя человек, не ведьма. Ее использовали, чтобы заставить тебя выпить зелье. Никому дорогу не перебегал? Или даже не так – никому ничего не обещал и забыл?

– Нет, – парень мотнул головой, понимая, что соврал – он нарвался на явный привет от кромешников.

– Тогда спишем на ошибку, – Аббатикова улыбнулась. – Зелье могло и не тебе предназначаться. В этом мире так часты недоразумения…

Тряхнув короткими волосами, она потерла кончик носа, словно размышляя, не забыла ли ничего сказать.

– Ну, бывай, – некромагиня помахала рукой. – Зови, если опять попробуют употребить без кетчупа.

Исчезла она так же бесшумно, как и появилась. Почти тут же шевельнулась Оля, приходя в себя.

Оценив открывающиеся перспективы в объяснении произошедшего, бывший некромаг предпочел тоже исчезнуть, хотя и более банальным способом: через дверь.

Когда Жанна телепортировала, она не думала о том, где окажется, вероятно, потому и оказалась на уже хорошо знакомом ей кладбище. Материализовавшись, некромагиня тут же схватилась за ближайший надгробный памятник, чтобы не упасть: настолько дрожали колени. Она смогла, она это сделала! Она не потеряла ни одной согласной, говоря с Глебом; она ничем не выдала, как перепугалась, когда Дара забила тревогу, сообщив, что не может попасть к Бейбарсову; она никак не показала, что больше всего ей хотелось кинуться к нему на шею, а не цедить слова высокомерно-холодно.

Дима, как и обычно, подошел сзади, подставил плечо.

– Ты бледная, – заметил он. – Всё хорошо?

– Да, – пробормотала Аббатикова. – Геба оели отаит. Элье, иающее оли…

– Успокойся, – блазень сжал ее руку. – Ты же успела вовремя?

– А, – согласилась Жанна. – Да-а соощиа…

– Тогда можно уже не беспокоиться. Дара справится со своими обязанностями, можешь быть уверена.

– А Геб?..

– Мы найдем Шапку и обезопасим его от поползновений кромешников.

– Я е о эом!

– А о том, правильно ли ты себя вела? – Дима мягко улыбнулся, привлекая к себе девушку. Впрочем, в этом движении не было ничего интимного, скорее объятия старшего брата. – Время покажет. Но ты же помнишь – я был им. Я знаю, чем его пронять.

Некромагиня уткнулась носом в отворот пальто блазня. Она начинала потихоньку успокаиваться, а мерный стук сердца обнимающего ее Димы так убаюкивал, веки тяжелели, наливаясь свинцом…

Парень усмехнулся и поцеловал Жанну в макушку. Всё определенно было хорошо.

========== Глава 12 ==========

In the shape of things to come.

Too much poison come undone.

Cuz there’s nothing else to do,

Every me and every you.

Placebo

Первый снег выпал двадцать седьмого октября – и сразу же лег уютным белым покрывалом. Город принарядился, приобрел куда более аристократический вид, положенный столь старому жителю, прикрыл свои недостатки ледяной пудрой. Деревья перестали печально пригибаться к земле, стремясь спрятать свою наготу, приободрились, встали ровно; дома кокетливо поправляли снежные шапки и подмигивали друг другу теплым светом из окон, меряясь, кому же больше идет. Горожане же оделись в теплые куртки, замотались шарфами и сердито месили ногами в тяжелой обуви кашу, в которую за полчаса превратились миллионы снежинок, неудачно приземлившись на тротуар.

Дима мягко улыбался, глядя на Жанну. Та, маленькая и похожая на цыпленка в ярко-желтой куртке (которую блазень все-таки надел на нее после долгих уговоров), неподвижно стояла посреди улицы и смотрела вверх. Парень подумал было, что ее заинтересовали облака, тяжелые и обиженные, но тут же был вынужден отложить эту привлекательную версию: некромагиня внимательно изучала окна расположенного через дорогу Архитектурно-строительного университета. Она медленно переводила взгляд то выше, то ниже, забывая даже моргать, и в ее сосредоточенной твердости, показалось Диме, было что-то от языческих идолов.

Блазень встал за спиной девушки, чтобы держать в поле зрения и ее, и входную дверь института. Ему не надо было даже задавать вопросы, чтобы понять, чего же Жанна ждет – разумеется, когда ее Глеб соизволит выйти. Нет, она не говорила о нем сутками, как многие влюбленные девицы, вообще словно бы не вспоминала без особой необходимости, но Дима не мог не замечать малейших колебаний ее эмоционального фона. После каждого визита Дары с отчетом некромагиня то порхала радостной бабочкой, то замыкалась в себе и подолгу сидела в обнимку с первой попавшейся книгой. Одновременно с этим она не оставляла попыток выяснить, где же находится Шапка Мономаха – и, надо признать, среди ее идей попадались и весьма стоящие.

Больше всего парень любил моменты, когда Жанна приходила к нему на кухню, просила сделать чай и с горящими глазами рассказывала, что она успела придумать во время очередного мозгового штурма. А вот когда она уходила из квартиры по вечерам и в одиночестве встречала рассвет на очередном кладбище, он чувствовал себя неуютно, хотя и знал, что с ней ничего не случится. Пару дней назад Дима позволил себе сказать ей об этом, но нарвался на холодный ответ и небрежное уточнение, что там ей уютнее всего.

– Вадим вот никогда не пытался меня опекать, – небрежно бросила Жанна тогда.

Так блазень выяснил, что давным-давно, в прошлой жизни у его подопечной был старший брат – их разница в возрасте составляла почти десятилетие. Она не стала посвящать его в подробности семейных отношений, но Диме хватило и того, как потеплел ее голос при упоминании его имени. «Почему ты не видишься с ним теперь?» – рвался с языка вопрос, но парень не решился напоминать некромагине об этом оставленном в прошлом человеке.

Снежинка не спеша спланировала сверху, радуясь, что ей удалось сбежать от суровой матери-тучи, и легла на волосы Жанны. Блазень протянул было руку, чтобы снять маленькую капельку, но передумал и залюбовался открывшимся зрелищем. Некромагиня тем временем нетерпеливо прикусила нижнюю губу, нахмурилась, напряглась – Дима ощущал, что она концентрирует свой магический дар, словно, устав от бесконечного ожидания, решила силком вытащить Глеба из университета.

– Жанна, – предостерегающе подал голос парень.

– Можно подумать… – девушка резко обернулась к нему, пытаясь сказать что-то наверняка вызывающее, но вдруг замерла, пойманная обманчиво-мягким взглядом. – Геб…

Дима снова улыбнулся, провел ладонью над ее волосами, не касаясь их – снежинки на них были слишком хрупкими и слишком красивыми, чтобы их убивать. Некромагиня не сделала попытки отстраниться, но где-то в глубине ее глаз мелькнуло что-то, напоминающее подозрение. Взяв ее за подбородок, блазень заставил ее поднять голову.

– Прости, – шепнул он, наклоняясь и осторожно касаясь ее губ.

Жанна не отпрянула, не возмутилась, не удивилась. Она стояла столбом, безвольно повесив руки, только чуть опустила ресницы, будто бы не хотела видеть того, кто ее целует. Дима, почувствовав странное изменение в ней, отступил на шаг. Нахмурившись, он попробовал увидеть ее ауру, но неожиданно наткнулся на звонкую блестящую сферу.

– Жанна! – повторил он, начиная паниковать.

Некромагиня его не слышала. Развернувшись, как кукла на шарнирах, она все так же механически зашагала прочь. Блазень рванулся вперед, но тут же его мягко оттолкнула неведомая преграда.

– Что за?.. – пробормотал он.

– Опять ты? – вдруг раздалось за его спиной.

Обернувшись, Дима увидел Бейбарсова. Рядом с ним стояла кромешница; ее насмешливый взгляд не отрывался от спины Жанны.

– Отойди от нее, – скомандовал блазень.

Бывший некромаг приподнял одну бровь.

– Ты не понимаешь!.. – блазень чувствовал, что потусторонняя тварь как-то замешана в том, что случилось с Жанной, но не мог объяснить.

– Так просвети, – предложил Бейбарсов.

Улыбка на лице кромешницы стала еще шире. Кому, как не ей, было знать, что Дима не может ничего рассказать, потому что тогда это помешает его собственным планам.

– И что ты тут делаешь, кстати? – поинтересовался тем временем бывший некромаг. – Дашку пытаешься поймать?

– Нет, – красноволосый парень немного опешил от такого предположения.

– Смотри, узнаю, что ты ее достаешь… – Бейбарсов не повышал голос, но угроза и без того была слишком явной, почти физически ощущаемой: даже без сил он производил впечатление.

– Вообще-то, Жанна… – начал блазень.

– Ты еще и с Аббатиковой знаком? – удивился бывший некромаг. – Ты смотри, а то она иногда такие фокусы выдает…

Подавив желание продемонстрировать, какие «фокусы» может поймать Бейбарсов за такие слова, Дима развернулся на каблуках и пошел в противоположную Жанне сторону. «Он даже не заметил, что она тут была! – мелькнула возмущенная мысль. – Что она вообще в нем нашла?!»

Жанне казалось, что она упала в огромную чашку с молочным киселем и бредет по нему наугад, надеясь, что где-то есть выход. Все вокруг было в плотном тумане, девушка почти не чувствовала своего тела, лишь догадывалась, что раз она движется, то оно где-то все еще существует. Ни единого звука не пробивалось сквозь пелену, не слышалось ни биения сердца, ни дыхания – будто кто-то повернул ручки регулятора громкости на «выкл.»

«Что это? Где я? Кто я?..» – вопросы ворохом сыпались и оставались лежать неотвеченными.

Некромагиня шла и шла. Казалось, мимо пролетали минуты, часы, дни, годы, а она все так же бездумно пыталась нашарить дверь, за которой заперли ее сознание, ее саму. В гробовой тишине раздался короткий смешок, Жанна упала на колени (все-таки они у нее еще были!), зажимая уши, пока не поняла вдруг, что это был ее собственный голос.

Испуг заставил ее встать и кинуться бегом, но смех не отставал, преследовал ее, гнал. Жанна попробовала закричать, но голосовые связки не слушались; или же туман просто глотал все лишние звуки.

– Ты поклялась! – громом прозвучал ее окрик, идущий откуда-то извне, но со всех сторон одновременно. – Ты принадлежишь одному!

Ноги подломились. Аббатикова попробовала выставить вперед руки, чтобы остановить падение, но что-то пошло не так, она упала грудью на нечто твердое и холодное. Едва не задохнулась от сильнейшей боли – как будто у нее разом оказались сломаны все ребра.

– Клятва!

– Я… Буду принадлежать Глебу… Или никому! – выдавила Жанна, и на этот раз услышала свой ответ.

Напряжение вызвало новый приступ боли, некромагиня надсадно закашлялась, почувствовала во рту железный привкус. Предшествующие появлению белого тумана события напрочь стерлись из ее памяти, она совершенно не понимала, почему ее спрашивают… Почему она сама себя спрашивает про клятву.

Холод обволакивал, укутывал ледяным одеялом, призывал закрыть глаза и отдаться ему навсегда. Жанна повернулась на бок, положила ладонь под щеку, подтянула колени к груди. Вокруг была лишь белизна, яркий-яркий режущий глаза свет, пустота наоборот, пустота со знаком плюс, нет, со знаком бесконечность…

Слабо подул ветерок; некромагиня почувствовала, как он подхватил ее и поднял наверх. Что-то смешное осталось лежать внизу, скрюченное, бледное, некрасивое, с огненно-рыжим пятном. Она посмотрела вперед, туда, где туман понемногу начал расходиться. Ей показалось, что она заметила какое-то движение, кто-то шел к ней, переваливаясь с одной ноги на другую, медленно, словно бы ступал по льду. Жанна качнулась в сторону странного гостя, надеясь рассмотреть его получше, но добилась ровно противоположного: он стал еще призрачнее.

Ее отвлекло прикосновение к плечу. Подняв голову, Аббатикова увидела невысокую хрупкую женщину с темно-ореховыми волосами и добрыми карими глазами. Женщина стояла неподвижно и смотрела на девушку с любовью, ее губы шептали что-то, но звуки снова куда-то пропали, заблудились, не доходя до слуха некромагини.

– Мама? – нерешительно спросила Жанна.

Женщина улыбнулась.

– Maman… – девушка всхлипнула. – Maman, où étais-tu? Pourquoi tu ne venais pas? Tu me manquais…*

Ивонн де Лаланд выглядела именно так, как Жанна ее запомнила. В тот день, когда они последний раз виделись, мать, провожая дочь в школу, попросила ее не задерживаться после уроков, потому что они хотели сходить в зоопарк…

Женщина подняла руку, помахала, повторяя жест десятилетней давности, и начала медленно таять.

– Нет! – Жанна рванулась к ней, но не сдвинулась ни на миллиметр. – Maman, ne me quitte pas!**

Отчаявшись, она заплакала, как плакала когда-то в детстве. Все, что привила ей старуха-некромагиня, казалось, смывалось этими слезами, принося облегчение, но оставляя вместо себя жаждущую заполнения пустоту.

Жанна закрыла глаза. Если это и был сон, просыпаться она не хотела. Больше никогда.

– Открой глаза! – сердитый голос ворвался в сознание и вызвал спазм боли. – Немедленно!

«Как я могу открыть глаза, если меня нет?» – вопрос появился сам собой, Аббатикова не была уверена, что хотела подумать именно это.

Но голос тем временем продолжал настаивать, причиняя все больше и больше неудобств. Он-то по непонятной причине был твердо уверен, что у некромагини есть, что открывать.

– Если ты сейчас же не откроешь глаза… – в голосе послышались угрожающие нотки.

«Да отстань ты от меня, отстань…»

– Жанна!

«Это кто?»

– Чума в пальто!

«Эй, голос, ты что, живешь в моей голове? А почему я тогда не могу тебя заткнуть?»

– Я сейчас сама тебя заткну, Аббатикова! Кончай придуриваться и открывай глаза!

«Ты мне надоела…»

Не успела некромагиня додумать эту полную презрения мысль, как что-то твердое обожгло ее щеку. Не выдержав такой наглости, она распахнула глаза и рывком села.

Мир кинулся обниматься, ослепил яркими красками и закачался.

– Леа! То ы еаешь ?! – возмутилась Жанна.

– Привожу тебя в чувство, – хмыкнула Свеколт. – Что, передумала умирать? И меня голосом в голове перестала считать? Тогда вставай и пойдем отсюда.

Аббатикова, кое-как договорившись с окружающей действительностью и убедив ее хоть недолго постоять на месте, осмотрелась. Слева и справа торчали памятники, причем на половине из них было что-то нарисовано краской, впереди возвышался чудом сохранившийся склеп (хотя тоже не избежавший внимания юных новгородских вандалов), сзади – высокая черная решетка с дыркой, через которую вполне могла пролезть крупная собака или миниатюрная некромагиня.

– А почему мы на кладбище?

– Ты же умирать собралась, – напомнила Лена.

– Я?

– Ну не я же. Ты еще что-то на французском говорила. Я за тобой шла пятнадцать минут, пытаясь вырвать из твоего воображаемого мирка, но ты не отзывалась. Потом ты пришла сюда и легла прямо на землю.

– Но как…

– Думаю, твоя клятва сработала. Ты никак не накосячила?

– Нет, – Жанна неуверенно помотала головой. – То есть…

– То есть? – Лена изобразила на лице вежливое внимание.

– У тебя зеленая коса расплелась, – Аббатикова отвернулась, чувствуя, что краснеет.

– Кто такой Дима? – без обиняков спросила Свеколт. Поймала недовольный взгляд подруги и пояснила: – Ну надо же было мне тебя вытаскивать. А мысли о нем у тебя на поверхности плавали, мешались очень, пока я пробивалась внутрь твоего личного ада…

– Ленка, ты… – рыжая некромагиня задохнулась. – Ы е иела пава! Эо ои ысли, ои, ои е ля тея !

Свеколт промолчала, выразительно приподняв брови. Впрочем, Жанна уже сообразила, что не права, и поспешно сменила тему:

– У Глеба сегодня день рождения!

Выражение лица Лены стало совсем вежливым и настолько прозрачно намекающим, что Аббатикова совсем смутилась.

– Хватит дурака валять, – наконец вздохнула Свеколт.