Текст книги "Глеб Бейбарсов и Шапка Мономаха (СИ)"

Автор книги: Asya_Arbatskaya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Протянул руку, толкнул. Дверь не поддалась: что-то мешало. Закрыть внутреннюю задвижку снаружи было невозможно, так что же препятствовало? Мальчик толкнул дверь посильнее, упершись двумя руками, но только проскользил по полу. Он был слишком маленький, слишком слабый, слишком неловкий, чтобы открыть дверь силой.

Снова пробежал холодок.

Андрей чихнул и удивленно посмотрел перед собой, не понимая, как он здесь оказался.

– Мне тут нельзя, – шепнул мальчик самому себе. – Глеб ругаться будет…

Решительно развернувшись, он пошел за водой.

Он уже снова лежал в кровати, когда услышал звон ключей. Кто-то пришел.

========== Глава 14 ==========

So if you love me, let me go.

And run away before I know.

My heart is just too dark to care.

I can’t destroy what isn’t there.

Deliver me into my fate –

If I’m alone I cannot hate

Slipknot

Жанна недоуменно вертела в руках кепку Глеба. Она исследовала ее вдоль и поперек, разве что на молекулы не разобрала, но упорно не видела ничего, что могло бы указать на присутствие силы. Кепка и кепка, старая и потрепанная.

«Неужели ошиблась?» – мелькнула паническая мысль.

В конце концов, Шапка не обязательно должна была принять вид головного убора. С таким же успехом она могла быть любимой папкой Бейбарсова – второй вещью, с которой он никогда не расставался.

«Ага, любой из трех», – насмешливо одернула себя некромагиня.

По всему выходило, что опознать Шапку мог либо лопухоид, которого она выберет, либо Дима, которому заключенная в ней сила была близка и хорошо знакома. Ну либо кромешники, хотя насчет этого Жанна тоже сомневалась: ведь не отобрали же они ее у Глеба, когда напали на него, а ведь она была прямо у них под носом.

Ни с кем общаться и делиться находкой Аббатикова не хотела. Для начала она собиралась найти ответ на главный вопрос – может ли Шапка вернуть силу Глебу. Конечно, для этого помогла бы консультация Лены, но та, скорее всего, заартачилась бы. Для нее вновь обретший силу Бейбарсов, скорее всего, стал бы не самым приятным подарком.

Встречаться с блазнем Жанна опасалась. Во-первых, он уже заявил, что Шапка для ее целей бесполезна. Во-вторых, она чувствовала: прикосновение его губ не только активировало проклятие, но и зацепило что-то еще в ней, что-то, чему пока не находилось объяснения. Ее не влекло к нему, нет, ничего подобного. Просто не оставляло ощущение, что между ними протянулась некая нить, и по этой нити ее потихоньку тянут куда-то. Как паук тянет к себе попавшую в паутину муху.

А что будет делать паук, если на том конце паутины окажется не запуганный комар, а шершень? Сильный, злой, в два раза больше, чем паучонок? И шершень злится, не понимая, почему ранее послушные крылья не уносят его, почему лапки не могут ни на что опереться, что за сила тащит его против воли… Но только до момента, когда он наконец не увидит своего мучителя. Что будет с пауком, когда он поймет, что схватил жертву не по зубам? Как долго будет длиться мгновение их встречи до того, как они поменяются местами? Сколько секунд пройдет, прежде чем шершень откусит голову жалкого паучишки?

Жанна улыбнулась собственным мыслям. Это было так непохоже на нее, но так приятно… Она чувствовала себя непобедимой, всемогущей некромагиней, способной по желанию своему подчинить себе любого. Неважно, враг Дима или друг, неважно, кто встанет у нее за плечом, безразлично, кто встанет против – она справится со всем.

А потом придет к Глебу.

Ее Глебу, ее любимому.

И подарит ему то, в чем он больше всего нуждается, то, о чем он так страстно мечтает…

Она вернет ему силу.

Если понадобится, то ценой своей жизни.

Рассвет Жанна встретила на крыше дома, в котором была ее квартирка. Снегопад, к счастью, прекратился еще до полуночи, иначе бы она точно превратилась в маленький аккуратный сугробик. Солнце неспеша вылезало из-под горизонта, окрашивая облака ярко-рыжим – в цвет волос некромагини. Вдалеке каркали вороны, не поделив очередной кусок черствого хлеба. Где-то во дворах вдруг загавкала собака, залилась лаем, и ей тут же ответили ее товарки. Рано проснувшийся дворник заскрежетал лопатой об асфальт, торопясь убрать последствия разгула природа до того, как проснется первый лопухоид, непременно опаздывающий на работу.

Некромагиня видела, как Дима несколько раз приходил и уходил. Очевидно, для всех он был невидимым, но не для нее: протянувшаяся ниточка не позволяла ему спрятаться. Но то ли связь была односторонней, то ли работала она каким-то неведомым образом, ибо сама Жанна все-таки оставалась скрытой от него.

Глеб уже наверняка понял, что она неспроста забрала с собой его кепку. А если понял – значит, тоже будет искать ее, ведь для него это фактически вопрос жизни и смерти. Жизни всесильного некромага и прозябания жалкого лопухоида. Может быть, почти год без силы и изменил его, но не настолько, чтобы его выбор не был очевидным для Жанны.

Дождаться его или самой поискать кромешников? Хотя откуда Глебу знать, где она живет? Вряд ли же он догадается спросить Диму…

– Вот ты где, – вдруг прозвучало над самым ухом.

Жанна от неожиданности подпрыгнула совсем как обычная девчонка, а не колдунья с опытом выживания в захоронениях до 7 метров глубиной.

– Леа? – Аббаткова обернулась и с изумлением уставилась на подругу.

– А ты ждала хмыря болотного? – Свеколт была далеко не в лучшем расположении духа. Зеленая коса почти расплелась, а синяя стыдливо спряталась за воротник куртки. Тот факт, что некромагиня это упорно игнорировала, говорил о ее крайней загруженности мозговой деятельностью.

– Я воое ниого не ала, – Жанна нахмурилась. Ее охранные чары не помешали Лене, хотя были рассчитаны именно на нее; да еще и волнение вылезло во всей красе пропадающими согласными… – Заем ты есь?

– Поговорить, – миролюбиво сказала пришелица. – Не желаешь объяснить, что ты вчера устроила?

– Нет, – Аббатикова передернула плечами и отвернулась.

Весь ее ночной гонор как рукой сняло. Она снова показалась себе самой маленькой в их трио, той, которую никто никогда не принимал всерьез. Никто из тех, кто не знал ее лично, конечно – в их команде все помнили, как Жанна не раз и Глеба выручала, и Лену прикрывала.

Свеколт помолчала какое-то время: либо предлагая подруге передумать и ответить, либо размышляя над своим следующим шагом. Наконец она вздохнула:

– Жанна, я очень хочу верить, что это в тебе проклятие говорит. Что оно каким-то образом тебя так сильно изменило, что ты творишь неведомо что. Такой вариант мне нравится больше, чем узнать, что ты в своем уме и осознаешь, что происходит с тобой, и даже наслаждаешься этим.

– Я хотя бы меняюсь, а ты как была занудой, так и останешься ей навеки, – сердито буркнула Аббатикова. – Нет никакого проклятия, о чем ты вообще?!

– Шрам, – просто сказала Лена.

– Ка… – начала рыжая некромагиня, но тут до нее дошло, что речь шла о памятном шраме на ее запястье, свидетельстве ее верности Глебу.

Она перевела взгляд на руку. Шрам действительно выглядел не так, как всегда: след от присоски явственно припух и вздулся, словно не прошло тех лет, а все произошло только вчера. И вдруг на Жанну обрушились ощущения: шрам запульсировал болью, настолько сильной, что девушка охнула и схватилась за запястье.

Свеколт не шевельнулась, не кинулась на помощь. Не потому, что ей было все равно; она знала, что любая помощь тут бесполезна. Смотреть на мучения подруги и ничего не делать было сложно, но во все времена урок лучше усваивался, если ученик сам доходил до всего.

– Нет, – пробормотала Аббатикова, опускаясь на колени. – Нет…

Она всхлипнула, все сильнее сжимая запястье. По ней было видно, что боль только усиливалась, не думая униматься.

– Не сопротивляйся, – тихо посоветовала Лена. – Как тогда, в избушке… Когда все мы были рядом. Когда мы были единым целым. Щуп питается твоим страхом, твоим отчаянием, твоей болью. Забудь об этом, помни только о… – она немного запнулась, словно не уверенная в том, что назовет правильное имя, – помни о Глебе.

– Я не очу! – вдруг выкрикнула Жанна. – Оойди от еня! Не огай еня!

– Здесь никого нет, – удивилась Свеколт. – С кем ты говоришь?

– У еня есь Геб …

Лена вздохнула. Рыжая некромагиня, судя по всему, продолжала спор, который активизировал действие проклятия.

«Да что ж ты за наказание такое…» – мелькнуло в голове Свеколт.

Аббатикова затихла. Очень медленно она подняла голову, не открывая глаз; потом встала; наконец, она оторвала ладонь от запястья и позволила рукам безвольно повиснуть вдоль тела.

Лена нахмурилась, опасаясь, что подругу сейчас снова понесет на кладбище, к родным мертвякам. Но та только глубоко вздохнула и распахнула глаза.

– Я здесь, – бросила она.

– Я рада, – кивнула Свеколт.

Некромагини устроились на маленькой кухне. В остальной квартире было все перевернуто вверх дном, словно ураган прошел. Жанна нервно вертела в руках чайную ложечку, Лена спокойно пила чай. На столе между ними лежала многострадальная кепка.

– Она не вернет силу Глебу, – покачала головой Свеколт. – Просто не признает, уничтожит неподходящий сосуд, и дело с концом.

– А как же все те лопухоиды…

– Лопухоиды никогда и не пользовались силой, ты сама говорила пять минут назад. Скорее уж Шапка использовала их в своих целях. Да и не нужна Души… Кхм, Бейбарсову эта сила. Он думает – нужна, но на самом-то деле… Без нее он проживет. А вот с ней – скорее всего самоубьется очень быстро, хоть и случайно.

– Е овои ак… – Жанна сжала пальцы в кулак, незаметно для себя согнув ложечку пополам.

– Не порти столовые приборы, – фыркнула Лена.

Она все еще беспокоилась, что Аббатикова снова может переключиться в режим «вижу цель, не вижу препятствий». Проклятие оказалось не таким простым, многослойным даже, с наскоку и не поймешь, можно уже спокойно выдохнуть или надо оставаться начеку.

Жанна никак не могла успокоиться, кусала губы, выкручивала себе пальцы. Свеколт неодобряюще покачала головой и вдруг достала из воздуха два бокала в форме черепов и пыльную бутылку с восковой печатью.

– Вина? – спросила она подругу.

Рыжая некромагиня удивленно посмотрела на уже наполненные красной жидкостью кубки.

– Как тогда, помнишь, – Лена мягко улыбнулась. – До того, как наш покой нарушили вторженцы. Знаешь, я иногда скучаю по тем временам. И по тому, какими беззаботными мы были… Как ничего не боялись, ни о ком не волновались, потому что всегда знали: за спиной два верных соратника. И больше всего я скучаю по своей милой Жанне, которая смеялась по любому поводу, проглатывала согласные только потому, что торопилась чем-то с нами поделиться, пока еще свежи воспоминания.

Аббатикова едва заметно порозовела. Она взяла кубок и пригубила вино. «Я стала жуткой плаксой, – подумала некромагиня виновато. – Тоже мне, спасительница невиновных и кузнечиха… Кузнечка… Строительница счастья на осколках!»

– Вот так-то лучше, – Свеколт подошла к подруге и приобняла ее за плечи. – А теперь давай решим, что нам делать с этой чертовой кепкой.

– Забери ее в Магфорд, – Жанна пожала плечами. – Вы с Шурасиком быстрее найдете способ ее уничтожить или обезвредить. А мы тут пока с кордебалетом этого представления разберемся.

– Кто «мы»? – насторожилась Лена.

– Ну… Это я и…

– Я, – прозвучал от входной двери голос Димы. – Только мне не нравится часть про «уничтожить». Я бы попросил ничего не делать с Шапкой, так как она мне очень нужна.

Глеб совершенно не помнил, как пришел вчера домой, как разделся и лег в постель. Не помнил, как и уснул, в сознании остался только образ бледных пятен света на потолке, словно заблудившиеся солнечные зайчики вдруг решили порезвиться в полночь. И совершенно точно не мог объяснить, почему по комнате разбросаны листы бумаги с невнятными росчерками угля, а на мольберте стоит наполовину законченный портрет. Левая сторона лица Жанны была выполнена с пугающей точностью; вместо правой же оставался чистый холст.

«Да что со мной происходит, – раздраженно подумал Бейбарсов. – Почему я не помню половины из того, что делаю?!»

Такое с ним уже бывало, но очень давно: когда он все свободное время проводил за рисунками, даже не осознавая, кого он рисует. Тогда им владело наваждение злобной старухи-некромантши, послужившее хорошим уроком против сования носа в чужие непроверенные котлы.

«Хватит, – решительно сказал себе бывший некромаг. – Хватит тормозить. У меня есть план – настала пора его выполнять».

Конечно, вчерашние события внесли некоторую поправочку в его намерения, но совсем отменить не смогли.

Глеб решительно вылез из кровати, оделся, прислушался, прежде чем выйти из комнаты. Звуков в квартире не различил – видимо, дядя с Андреем уже ушли. Со вздохом облегчения юноша отодвинул задвижку и вышел в коридор.

Когда он прикрыл дверь и задвинул прибитую возле самого потолка щеколду (от Игоря она бы не спасла, а вот от любопытного детского носа – без проблем), ему вдруг бросились в глаза жирные следы на гладкой поверхности. Словно кто-то маленькими ручками пытался открыть…

Открытие неприятно кольнуло где-то в глубине. А что, если Андрей и раньше к нему наведывался? Рылся в вещах? Смотрел рисунки?

«Не отвлекайся, – приказал себе Бейбарсов. – Ни один ребенок не может не наследить там, где он шляется. Но ведь все всегда лежало на месте».

Наскоро приняв душ, умывшись и выпив чашку кофе (мерзкое лопухоидное изобретение, без которого совершенно невозможно было нормально функционировать), бывший некромаг выбежал из дома. До заката надо было столько всего сделать…

Выйдя на улицу, Глеб на мгновение остановился, ослепленный слишком ярким солнцем. Ну ничего, скоро такие мелочи его волновать не будут.

В институт сегодня Бейбарсов не собирался. Более того – он очень надеялся, что больше никогда туда не вернется. Эта страница жизни подходила к концу, и чем быстрее он ее перевернет, тем лучше будет для всех.

Первым делом бывший некромаг хотел найти Аббатикову, раз уж Лена не спешила к нему с отчетом. Потом – навестить Марину и вежливо поинтересоваться, какого черта она вчера ему соврала. Затем погулять по парку и найти лучшее место для встречи с кромешниками. И, разумеется, обязательно потолковать с Серёгичевым, хотя это можно было и отложить на после возвращения силы.

Или переиграть все и начать с парка. Марина пусть остается посерединке. А Жанка, чай, и сама прибежит, с ней это часто случается. «Как будто совсем гордости нет…»

То, что чувствовал Глеб в адрес бывшей соратницы, было совершенно невообразимым коктейлем из чувств. С одной стороны, он искренне презирал в ней слабость, заставляющую бегать за ним, забыв себя. С другой – восхищался тем, как она стала держаться последнее время, словно стержень внутри обрела. С третьей – она оставалась ему родной душой, важной частичкой того, что когда-то было единым целым. А с четвертой… Ему не хотелось, чтобы она исчезла из его жизни. Да, не так давно он только и мечтал, чтобы никогда не встречаться с сожительницами по землянке, только глупое сердце не соглашалось, билось чаще, когда на бумаге снова проявлялись прямые рыжие волосы и внимательные черные глаза, не отражающие свет.

Бейбарсов сам не заметил, как дошел до перекрестка. Остановившись на красный свет (лопухоиды, любящие поторопиться и проигнорировать указания светофора, обычно кончали не очень хорошо), он вдруг заметил, как на расстоянии от него мелькнула грива зеленых кудряшек. Дара следила за ним? Но зачем?

Стараясь ничем не выдать свое подозрение, бывший некромаг при помощи бокового зрения осмотрел окрестности. Сплошь хмурые занятые лопухоиды… Впрочем, нет, вон там светловолосая девочка с косичками бегает вокруг фонарного столба: наверное, придумала себе какую-то игру. Большинство представительниц женского пола в зоне видимости не тянули на студенток; тем более среди них не было ни одной с неестественным цветом волос. Разве что возле палатки с журналами стоял юноша в шапке с зеленым помпоном.

«От собственной тени скоро шарахаться буду, – с отвращением подумал Глеб. – Или не буду… Смотря как дело пойдет».

Наконец светофор переключился. Бейбарсов перешел дорогу и решительно направился в сторону парка.

Да, пусть силы были отобраны вероломным маечником, но знания-то остались при нем. И даже кое-что получше: осведомленность, что не для всех обрядов нужны маги.

Например, та же охранная магия… Встречались лопухоиды, которым удавалось спастись от неминуемой смерти только потому, что когда-то им кто-то подсказал, как можно защититься от потусторонних сил. Да, они вряд ли могли что-то противопоставить армии мертвяков, поднятых первоклассным некромагом, зато первомертвецов могли и удивить. В этом был секрет древнейшей магией: ее не взять было напором, зато простотой и верой – если ты, конечно, достоин, – можно было и перебороть. Веры в Бейбарсове было хоть отбавляй, в этом сомневаться не приходилось. А также она подкреплялась уверенностью в собственном успехе, родившейся из ниоткуда, но зато плотно укоренившейся в глубине чего-то, похожего на душу.

«Простоту же придется наскребать по самым дальним уголкам», – насмешливо прокомментировал размышления внутренний голос.

Ту скамейку, на которой Глеб впервые встретил кромешников, пришлось изрядно поискать. Все лопухоидные площадки для отдыха выглядели идентичными, да и на каждой было по десятку праздно шатающихся сомнительных личностей. Отдельный тип странных мужичков в растянутых трениках и кепках висел гроздьями на всем, что можно было принять за турник. Бывшего некромага искренне веселили их бесполезные потуги произвести впечатление мускулистых самцов: «копание могил», что он полушутливо упомянул вечность назад, оказалось куда лучшим видом спорта, чем их попытки казаться крутыми.

У лопухоидов были все шансы перестать быть младшими неразумными братьями для магического сообщества, но они почему-то тратили свое время не на развитие, а на очевидную деградацию. Две недели чтения лопухоидных книг – и Глеб узнал столько мелочей, досадно пропущенных в прошлой жизни, что впору было за голову хвататься.

Да, не будь у него за плечами всего опыта, он вряд ли бы разглядел те бриллианты в куче разноцветных стекляшек; но ведь дар читать и вникать был доступен всем людям. Почему они выбирали жить в угнетающем неведении относительно мира, находящегося прямо у них под носом? Ведь невежество не делало их жизнь безопаснее, отнюдь: встретившись с вурдалаком, они могли пригласить его в дом, даже не задавшись вопросом, что за гость такой удивительный; или, допустим, постоянно терять мелкие предметы и грешить на собственную растерянность, когда всего лишь надо задобрить домового; а то и совсем смешно – верят в глупые речи ушлого заезжего мажонка, предлагающего избавить от порчи или сглаза… «Нет никакого венца безбрачия над тобой, дура! Только обет святого идиотизма!» – хотелось рявкнуть бывшему некромагу, когда он случайно слышал, о чем болтают его лопухоидные подруги без него.

Найдя памятную скамейку, Глеб только усмехнулся: она пустовала. Кромешники настолько наследили, что это надежно отпугивало все живое в радиусе нескольких метров. Но зато и избавили от нежелательных свидетелей, Бейбарсов вполне обоснованно подозревал, что юноша, рисующий странные знаки, привлек бы очень много нежелательного внимания.

Оберегов существовало множество, но не каждый мог правильно подействовать. И для того, чтобы не ошибиться с выбором, бывший некромаг призвал на помощь все те знания, которые раньше считал привилегией Свеколт. Все-таки не все занудствования соратницы прошли мимо него, и впервые в жизни Глеба это обрадовало.

Велик был соблазн начертить на спинке скамейки «Шлем ужаса», он же Крест непобедимости или Волшебный знак Рода, но тогда Бейбарсов рисковал вообще больше никогда не увидеть кромешников. Все-таки сильнее этого знака люди ничего не изобрели, а стрелять из гранатомета по хомячкам не слишком хотелось. Квадрат Сварога тоже не подходил; Коляда отвечал практически всем требованиям, кроме одного – Глеб на создание света не походил даже сильно издалека через сломанный телескоп. Он знал, что от некромагии ему никогда не очиститься, даже проживи он сотню лет добропорядочным лопухоидом, подайся в монахи или вообще канонизируйся, нацепи крылышки и скачи по облачкам. Некромагия давалась навечно, и если носитель не ценил своего дара, то всегда жестоко платил за пренебрежение.

Небесный Крест Бейбарсов отмел как слишком затасканный, хоть его чаще использовали немного в ином виде. Оставались Огнеглаз, Громовник Летящий и Молвинец. Последний показался Глебу недостаточно направленным; в Огнеглазе опасным было его двустороннее воздействие – как вовне, так и внутрь, против собственных мыслей, которые оберег мог счесть дурными. Бейбарсов не обольщался на свой счет – тьмы в нем оставалось предостаточно.

Оставался только Громовник. Его и изобразил быстрыми росчерками предусмотрительно захваченного с собой угля бывший некромаг сразу в трех местах: на спинке скамейки, на днище и, разгребя снег, начертил палкой на промерзлой земле под сиденьем. Знак рисовался очень легко – три соединенных друг за другом ромба и две угловые скобки с двух сторон, соединяющие фигуру в одно целое.

Глеб подумал было о Секире Перуна, но, во-первых, ее надо было носить на себе (на одежде или прямо на коже), во-вторых, описанное в книге действие оберега очень уж напоминало боевые искры белых магов. Здесь неискушенные лопухоиды явно приняли одно за другое.

На этом предварительную подготовку места встречи Бейбарсов счел завершенной. Теперь следовало позаботиться о дополнительной защите от неприятностей, потолковать с Мариной о вечном и убедиться, что Жанна остается неподалеку – без нее Глебу было нечего предъявлять кромешникам.

Однако не всем надеждам суждено было сбыться. Первые неприятности поджидали Глеба на выходе из парка.

Стоило ему выйти за кованые ворота, как его атаковали. К счастью, не навьи, но вообще, конечно, лучше бы навьи: с двух сторон на бывшего некромага одновременно налетели Оля и Вика. Затараторили было что-то про то, как он им срочно нужен, но вдруг заметили друг друга, спотыкнулись посреди фраз, прожгли одна другую злыми взглядами. «Что это с ними? – удивился Бейбарсов. – Что не поделили-то?»

От Вики он меньше всего ожидал, что она умеет совершенно по-кошачьи шипеть слова, от которых ее любимый кактус наверняка бы сразу загнулся.

– Стерва! – выплюнула Зайка в адрес Оли в конце тирады.

– Лягуха болотная, – парировала рыжеволосая девушка.

– Ах ты… – задохнулась такая всегда апатичная Вика и уже готова была броситься на оппонентку и вцепиться ей в волосы, но тут Бейбарсов наконец решительно встал между ними.

– Не советую, – произнес он негромко, но убедительно.

Девушки разом стушевались.

– Что случилось? – спросил Глеб.

Оля с Викой переглянулись. Только что они готовы были поубивать друг друга, но теперь, похоже, собирались объединиться.

– Либо говорите, либо я пошел, – Бейбарсов устало вздохнул. – Мне некогда с вами возиться.

– Подожди, – вполголоса попросила Оля. – Что ты…

– Делал в парке? – закончила вопрос Вика.

Бывший некромаг удивленно вскинул брови.

– С чего это я должен перед вами отчитываться?

Девушки снова смутились.

– Настя… – наконец сказала Оля.

Глеб напрягся. Ему не надо было рассказывать, что случилось с Настей, но он надеялся, что новости будут распространяться медленнее. Должен же быть у лопухоидов хоть какой-то моральный закон, не позволяющий болтать о разделанных девчонках во всеуслышание. Так ведь недолго и вспомнить, что вчера вечером Бейбарсов был в университете.

– Настя сказала, что ты собирался сделать ей подарок на день рождения. И попросила нас помочь.

– Что?! – пожалуй, слишком бурно удивился бывший некромаг.

Оля едва заметно улыбнулась, Вика же нахмурилась и метнула настороженный взгляд на подружку.

«Они знают. Обе», – понял Глеб.

– Они же поругались, – вдруг возразила Зайка.

– Ай, какая разница. Милые бранятся – только тешатся, – фыркнула Оля.

– Я не собираюсь ничего для нее делать, – отрезал Бейбарсов.

– Вот жалость… – рыжая хихикнула почти искренне. – Мы утром на паре Серегичева виделись, она прямо была уверена…

– Ее не было у Серегичева! – возмутилась Вика. – И тебя тоже. Только я и Надя. А вы делишки свои темные…

– А зеленая ваша где была?

– У тебя спросить забыла!

– Вот и не болтай, о чем не знаешь!

– Тут и знать нечего, у вас всегда были проблемы с оригинальностью…

– Какие слова! Неужто в тебе мудрость, доселе неведомая, проснулась?!

– Язык попридержи!

– А то что?!

Бейбарсов отступил на несколько шагов. Слишком подозрительно выглядела эта перепалка в свете его вечерних планов… А если вспомнить зелье вместо домашнего вина – то картинка складывалась ну совсем неприятная. «Но Зайка-то кто?» – всплыл в голове бывшего некромага закономерный вопрос. Она так долго держалась рядом с Настей, что все их уже принимали за сестер. А тут, оказывается, не так уж дружны они были…

Да и Насте положено было либо на больничной койке овощ из себя изображать, либо вообще уже подрабатывать материалом для опытов юных некромажат. Какие разговоры с ней? Какой день рождения?

«Кто бы вы ни были, нам не по пути», – подумал Глеб. Пользуясь тем, что девушки окончательно увлеклись друг другом, он развернулся и пошел обратно в парк. Ничего, он выйдет через другие ворота, пусть это и займет больше времени.

– Пап, – Андрей поковырял вилкой в своей тарелке, размазывая пюре ровным слоем. – А демоны существуют?

Игорь, решивший в этот момент глотнуть чая, поперхнулся. «Спокойно, это обычное детское любопытство и интерес к неизведанному», – сказал он себе.

– В мире есть силы, недружелюбные к нам, людям, – ответил Игорь уклончиво.

– А они, эти силы, умеют вселяться в людей? – Андрей отложил вилку и уставился на отца очень внимательным взглядом. Слишком внимательным, на вкус старшего Ратникова.

– Ты хочешь спросить о чем-то конкретном?

Мальчик отвел глаза.

– Ну… Мне кажется, со мной что-то происходит.

Игорю показалось, что внутри него что-то оборвалось. В отличие от других родителей, к которым приходят дети с такими опасениями, он знал, насколько реальными они могут быть. «Что тебе стоило влюбиться в обычную девчонку, Ратников?» – уже в который раз укорил себя мужчина.

Впрочем, укор был не очень обоснованным: у него в родственниках ходил Глеб, в чьих жилах тоже текла магическая кровь.

– Я иногда не помню, что я делал или зачем я это сделал, – прошептал Андрей. – Я часто просыпаюсь ночью и оказывается, что я стою возле комнаты Глеба.

– Это не демоны, – успокаивающе сказал Игорь, подходя к сыну и гладя его по голове. – Ты просто ходишь во сне, такое случается… Я сам ходил, пока не вырос.

– Правда?

– Ага. А что просыпаешься у Глеба – тоже понятно. У него же заперто, вот твое подсознание и будит тебя, надеясь, что получит подсказку, как обойти препятствие… – Ратников понимал, что врет, но ничего другого в голову ему не приходило. – Это нестрашно. И, думаю, скоро пройдет.

Написанное на лице Андрея облегчение заставило Игоря отвести взгляд.

То, чего он так опасался, все-таки случилось: магический мир дотянул свои загребущие ручонки до его ребенка.

И что с этим делать, Ратников не представлял.

========== Глава 15 ==========

Комментарий к Глава 15

Привет-привет!

Дорогие читатели, у меня для вас две новости.

Новость хорошая, даже, я бы сказала, замечательная: я дописала фанфик! В нем получилось 16 глав и эпилог, то есть, можете посчитать, финиш уже близок.

Новость похуже: в пятницу я уеду на неделю, буду абсолютно без доступа к интернету. И да, как настоящий злобный автор, я планирую взять перерыв именно после этой главы.

Спасибо, что читаете!

Надеюсь, эта глава вам понравится.

There’s a reckoning-up coming

And it burns beyond the grave

The lead’s inside my belly

‘Cause my soul has lost its way

Oh Lazarus, how did your debts get paid?

Oh Lazarus, were you so afraid?

The Wright Brothers

Полночь Глеб ощутил кожей. Он не стал брать с собой часы, потому что они бы только мешали, притягивая его внимание каждые две минуты.

Бейбарсов снова сидел на спинке скамейки, безразлично уставившись в темноту вокруг. Почему-то сейчас не горели фонари; впрочем, это было не настолько странно, чтобы позволить себе думать об этом больше десяти секунд.

Бывший некромаг слегка удивился другому открытию: потеряв силу, он потерял далеко не все способности. Считалось, что умение чувствовать течение ночи – удел тех, кто работает с мертвой энергией; но вот он, Глеб, лопухоид, который мог сказать с точностью до минут, сколько осталось до рассвета. Выходит, это было его, врожденное? И уж это-то точно никто отобрать не посмеет!

Или абсолютное спокойствие в преддверии, возможно, последних мгновений жизни. Либо величайшего счастья. Бейбарсов не гадал, что же готовит ему будущее, просто ждал, когда придет время. Разве лопухоидам, чуть что выходящим из себя, трясущимся, стоит опуститься сумеркам, и не умеющим и секунды провести без суеты, доступно такое молчаливое ожидание?

Минута после полуночи. Две. Пять.

Присутствие кромешников бывший некромаг тоже почувствовал еще до того, как различил их силуэты в темноте вокруг.

Один из них, вернее, одна даже не потрудилась скинуть человеческую личину. Так и вышла к Глебу, улыбнулась, умудряясь сохранять маску полной безэмоциональности, спросила тихим голосом:

– Поцелуешь, милый?

Остальные непроницаемым мраком клубились за ее спиной. Сколько их было – Бейбарсов разобрать не мог, слишком тесно они стояли.

– Выпотрошенной ты мне нравилась больше, – пожал плечами парень.

Настя рассмеялась. Ей в ответ где-то вдалеке ухнул кто-то очень древний и недружелюбный.

– Да ладно, – вспышка эмоций прошла, и она снова заговорила без интонаций. – А мне вот показалось, что ты испугался. Ах-ах, беззащитную девочку разделали злобные некромаги, скорее, на помощь, погибает невинность, рушится мир.

Глеб молча смотрел на однокурсницу. Он понимал, что она хочет его разозлить, заставить делать то, что выгодно ей, поэтому просто решил позволить ей поиграться, прежде чем перейти к делу.

Дёмина (хотя её наверняка звали как-то иначе) сделала ещё один шаг к нему и замерла, словно перед ней возникла непреодолимая преграда.

– Ну надо же, – она пощупала воздух перед собой, скривилась от отвращения. – Давненько я этого знака не видела. Прямо ностальгия какая-то.

Тени за ней заволновались, разделились сразу на десяток отростков, сформировали каждая из себя антропоморфную фигуру.

– Не надо, – Настя вскинула руку в предупреждающем жесте. – Если вы его убьете, мы будем ждать подходящего лопухоида еще пару веков. А то и вовсе не дождемся.