Текст книги "Глеб Бейбарсов и Шапка Мономаха (СИ)"

Автор книги: Asya_Arbatskaya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

– Дёмина! – Сергей Юрьевич едва успел подхватить споткнувшегося об нее доктора. – Тебе особое приглашение нужно?

Настя поспешно ретировалась, пока ее не вынесли из аудитории на руках.

Бейбарсова довольно быстро привели в чувство – прижавшись ухом к двери, она слышала его приглушенный голос, доказывающий, что ему совсем не надо в больницу. Что отвечал врач, Дёмина уже не разобрала, только поняла, что зачем-то хотят вызвать милицию. Пришлось опять сбегать, на этот раз к окну в конце коридора, изображая, что она тут вообще кого-то другого ждет. Подумаешь, свидание у девушки в университете, какие претензии, дядя милиционер?

Минут десять все было тихо, Настя забеспокоилась даже, что Глеб снова потерял сознание. Однако наконец дверь аудитории приоткрылась, и друг за другом вышли врач со стражем закона. Девушка подобралась, ожидая, что вот-вот появится и Бейбарсов…

Но тот все никак не выходил. Напрягая слух, Дёмина обнаружила, что, кажется, он о чем-то говорил с Серёгичевым, но оба настолько понижали голос, что подслушивать их оказалось совершенно невозможным. «Черт!» – ругнулась про себя девушка. От любопытства она совершенно потеряла покой, и теперь сама себе напоминала лошадь на корде, увлеченно прогуливающуюся по кругу.

Дверь распахнулась так резко, что Настя едва не поздоровалась с ней лбом. Бейбарсов пробкой вылетел из кабинета, быстро зашагал в сторону лестницы.

Девушка догнала его на пролете второго этажа, оббежала и остановилась прямо перед ним, заглядывая в лицо.

– Что с тобой такое? – спросила Дёмина, нервно откинув прядь лезущих в глаза волос.

– А ты не заметила? – огрызнулся Глеб.

– О чем вы говорили с Серёгичевым?

– Это мое дело.

– Ты из-за него такой?

– Не лезь, – Бейбарсов грубо отодвинул девушку с дороги и, перепрыгивая через ступеньку, снова устремился вниз.

– Да подожди ты! – сердито крикнула Настя ему вслед.

Она хотела сказать, что беспокоилась из-за него, что очень испугалась, когда он упал, что… Да она целую речь была готова произнести о том, что иногда стоит открывать глаза и оглядываться по сторонам, только понимала: не будет ее слушать Бейбарсов. Хотя бы потому, что она упустила момент, начав с глупых вопросов… Сжав кулаки, Дёмина помчалась вслед за парнем.

– Геб! – окрик настиг бывшего некромага на ступеньках крыльца.

И тут же в спину ему врезалась не успевшая затормозить Настя.

– Геб, я уала! – Аббатикова перебежала дорогу, едва не спровоцировав несколько аварий. – Мы ашли п-о Апку! Эо…

Вдруг некромагиня резко остановилась, словно налетела на невидимую стену. Выражение ее лица постепенно изменилось от восторженного к хищному, она прищурилась, явно пытаясь подзеркалить незнакомую ей девицу.

– Кто это? – неприязненно поинтересовалась она, мгновенно переставая глотать согласные.

Бейбарсов почувствовал, что Настя уперлась ладонями в его плечо, приподнимаясь на носочки и разглядывая Аббатикову. Он же смертельно устал и хотел только одного – добраться до дома и лечь спать, урегулирование женских разборок совершенно не входило в его планы.

– Какая разница?

– Это твоя девушка? – некромагиня подобралась, как готовая к прыжку пантера.

– Если и так, твое какое дело?

Пальцы Дёминой дрогнули, но Глеб краем глаза отметил, что ее обычно безразличное выражение лица ее не подвело: она смотрела прямо, без вызова, без удивления, словно бы он каждый день называл ее своей девушкой.

Аббатикова же немного побледнела, впрочем, ее некромажья выдержка тоже отразила удар. Глаза вспыхнули холодным огнем, по губам скользнула змеиная ухмылка, преображая знакомое лицо в маску вечного прислужника тьмы.

– Никакого, ты прав, – пропела некромагиня, отступая на шаг.

– Рад, что ты начала думать, – насмешливо откликнулся Бейбарсов, потом обернулся к однокурснице: – Настя, пойдем.

Он подал ей руку, и она с готовностью переплела свои пальцы с его.

– Глеб, подожди, – Аббатикова смотрела на них с каким-то странным интересом.

– Что еще?

Усмехнувшись, некромагиня коснулась губами ладони и послала ему воздушный поцелуй. Парень почувствовал горячее прикосновение к щеке и брезгливо поморщился.

– Старый фокус.

– Зато работает, тобой же и доказано… – Аббатикова сделала еще один шаг назад, на проезжую часть.

Истерично взвизгнули тормоза, раздался металлический скрежет от столкновения двух машин. Водитель первой выскочил из салона, затравленно огляделся – но, разумеется, не обнаружил рыжеволосой девушки ни под колесами своего автомобиля, ни безвольно лежащей на асфальте. Удивленно почесал в затылке, пытаясь сообразить, куда делась та, из-за которой ему пришлось срочно тормозить, немыслимо выворачивая руль. Впрочем, спустя несколько мгновений ему стало не до необъяснимых исчезновений, потому что ему пришлось отбиваться от нападок врезавшегося в его бампер коллеги.

Жанна не помнила, как она оказалась дома, то есть, в почти своей новгородской квартире. Она телепортировала от института наобум, не задавая конечной точки, и едва не врезалась в какого-то человека. Отпихнув его заботливые руки (некромагиня была уверена, что встретилась не с девушкой), она шарахнулась в сторону не хуже испуганной лошади и побежала прочь. Она бежала быстро, на пределе своих возможностей, не разбирая дороги и заставляя себя думать только о том, как правильно дышать и как работают мышцы. Она даже не заметила, что начался ливень с грозой, пока не поскользнулась на грязи.

Только упав на колени, Жанна осознала, что плачет.

– Сволочь! – выкрикнула она, поднимая глаза к рыдающему дождем небу. – Сволочь, сволочь!

Вскочив, Аббатикова снова рванула вперед. Ветер больно бил по щекам, девушка промокла насквозь и основательно забрызгала джинсы, но ей было все равно. Слишком больно обжег ее холод в глазах Бейбарсова, чтобы она обращала внимания на такие мелочи, как собственное тело. Равнодушие, к которому она, казалось, привыкла за те десять лет, что они знакомы. Равнодушие, ударившее ее сильнее «раздирателя некромагов» теперь, когда она поверила, что не все напрасно и она тоже сможет быть счастлива, как Свеколт… Равнодушие любимого человека гнало ее прочь, сумасшедший бег манил обещанием забытья, когда она совершенно выбьется из сил, бархатной черной пустоты и вечного одиночества.

«Обречена… Приговорена… Condamné… Condamné!»

Она не заметила, как разнесла в труху подъездную дверь, как открыла дверь своей квартиры, как влетела внутрь…

Зарыдав в голос, завыв раненой волчицей, Жанна врезалась в стену прихожей. Не сознавая собственных действий, ударила кулаками, сдирая кожу, сползла на пол, словно у нее подкосились колени и закончились последние силы. Прижалась щекой к холодному полу и едва слышно застонала, захлебываясь слезами. Весь ее мир рухнул, она осталась одна, совершенно одна, некому было протянуть ей руку, чтобы вытащить из бездны, что так притягивала.

Аббатикова надрывно закашляла. Тот, кто сказал, что некромаги не могут любить, не знал, насколько он был близок к истине. Любовь некромага убивает в первую очередь его самого, если остается безответной. Боль раздирает душу на части, затапливает мраком сознание, уводит по той самой дороге, которая заканчивается вечными муками. Безнадежно влюбленный некромаг равен одержимому, кликуше, невероятно опасному сумасшедшему.

Разве она много хочет? Многого просит? Жанна ударила ладонью по паркету, вкладывая в этот жест всю свою ярость и страдание. Почему только для нее не существует справедливости?! Почему?!

Снова потекли слезы, некромагиня свернулась клубочком на жестком полу, подтягивая ноги к груди и обнимая колени. Завыла тихо на одной ноте, вновь и вновь переживая момент, когда Глеб сказал, что у него есть девушка. Она же столько лет была рядом, поддерживала, ни в чем ни разу не обвинила, всегда помогала, старалась делать для него все, любила-любила-любила… Почему же она ему не нужна? Почему он не может ответить ей взаимностью? Что он нашел в серой мыши, с которой знаком от силы месяц?!

Аббатикова начала задыхаться, не в силах справиться с собой. Тело била дрожь, голова кружилась. Ей было настолько плохо, что она мечтала только об одном – умереть как можно скорее. «Но кто тогда защитит Его?..» – непрошенная мысль вгрызлась в сознание.

Она не могла желать Бейбарсову зла. Она по-настоящему его любила и готова была сделать все, чтобы он жил. А если он не может быть счастлив с ней, значит, ей надо прекратить быть…

Вдруг чьи-то сильные руки обняли Жанну и дернули вверх, поднимая.

– Глеб?.. – слабо прошептала она.

Ответа не последовало, да и не потребовался он: некромагиня, уткнувшись носом в грудь взявшего ее на руки парня, ощутила такой знакомый и родной запах, что сердце, минуту назад едва не остановившееся, забилось с утроенной силой. Он здесь, он пришел, он услышал…

Ощутив, что ее положили на диван, Аббатикова запаниковала, что сейчас останется одна. Она вцепилась в ладонь своего спасителя и всхлипнула. Больше всего она боялась открыть глаза и обнаружить, что все только ей кажется.

«Тихо, маленькая, – раздался в голове любимый голос. – Я не уйду».

Уверенными движениями он развязал шнурки и стянул с нее ботинки, стащил испачканные джинсы, расстегнул и снял кофту. Каждое случайное прикосновение горячих пальцев к обнаженной коже окатывало Жанну волной жара. Она совершенно перестала понимать, что происходит. Только что она отчаянно плакала, но появился ее самый важный человек – и оказалось, что все не настолько ужасно, как представлялось…

Она уже не удивилась, когда ее нежно закутали в плед и подсунули подушку под голову. Только нашла наощупь его руку и потянула к себе.

– «Ton pays qui m’apporte le malheur et la mort»*, – пробормотала Аббатикова, не открывая глаз.

«Спи, – откликнулся голос в голове. – Ни о чем не думай».

Убедившись, что любимый рядом, что его ладонь касается ее волос и аккуратно их гладит, Жанна улыбнулась. Вконец обессиленная, она уснула.

– Твоя мать была ведьмой! – выкрикнул высокий темноволосый мальчишка.

– Неправда! – Андрей сердито топнул ногой. – Моя мама умерла, когда я был еще маленький!

– А сейчас ты очень большой, – усмехнулась большеротая девочка из пятого класса. – Ты колдун!

Сын Игоря насупился, выискивая, что бы сказать приставучим школьным товарищам. Ладно бы они из зависти его дразнили, тогда можно было бы уйти, гордо вскинув голову. Но ведь они хотели, чтобы он вызвал потоп или хотя бы завалящий ураганчик, дабы отменили нелюбимый всеми урок этики. Когда друзья просят о помощи – стыдно им отказывать, однако он правда не был никаким ведьмаком! Да и никогда не верил во всю ту чушь, которой зачитывались его однокашники.

– Андрюшенька, ну пожалуйста! – пятикласснице не надо было на этику, но у нее в расписании тоже стояло что-то неприятное.

– Не умею я ничего, – пряча глаза, буркнул Андрей.

– Умеешь. Кто кинул мяч через всю площадку и попал в баскетбольное кольцо?

– Я случайно, – огрызнулся светловолосый мальчик. – И вообще, физрук говорил, что у меня способности.

– Способности! – темненький от восторга даже подпрыгнул. – Вот именно!

Андрей начал злиться. Неужели они в самом деле ничего не понимают?

– У Глеба подружка есть, вылитая ведьма, – вдруг вспомнил он. – Ее и просите! Она страшная, как взглянет, так сразу – ух! – сердце в пятки уходит.

– Твой Глеб слишком злой, – девочка нахмурилась. – Он, по-моему, вообще улыбаться не умеет.

Она встречалась с братом друга, когда была у того дома. Тогда ее очень напугал высокий темноволосый человек, хотя она видела его мельком – Глеб ураганом пронесся от входной двери до своей комнаты, заперся там и не выходил, пока гости не ушли.

– Он просто много занимается. Папа говорит, что ему надо много нагнать. Ему же уже двадцать, а в университет поступают обычно в семнадцать…

– Старик почти, – поразился второй мальчишка.

– Но он правда немножко странный, – Андрей продолжал, не замечая, что его перебили. – Я ничего о нем не знал, пока он не приехал. И читает странные книжки, с такими страшными картинками! Но зато рисует здорово. Я как-то зашел к нему, пока он был в университете, – ребенок выговорил это слово с той важностью, которая обычна присуща детскому сознанию, – и увидел на столе папку.

– Но это неправильно – лезть в чужие вещи, – пятиклассница недовольно поджала губы, подражая своей маме.

– Я же ничего не взял, – огрызнулся мальчуган. – Но если ты не хочешь узнать…

– Я хочу! – поспешно сдала позиции девочка.

Андрей окинул товарищей покровительственным взглядом. Сейчас он чувствовал себя так, словно знал великую тайну и решал, стоит ли ее открыть недостойным.

– Там были люди. На двух или трех – какая-то незнакомая девчонка, маленькая. А на остальных – та самая подружка, я говорил о ней. Жанна. Только лицо, и при этом не очень похоже – слишком доброе оно какое-то, у нее совсем не такое… А еще Глеб даты ставит, так вот, все эти рисунки он нарисовал за последнюю неделю. Там их штук десять!

– Наверное, он так ее любит, – темноволосый мальчуган хитро прищурился. – Андрюх, а они… Того? Ну, как взрослые?..

– Че-его-о? – не понял тот.

– Ну… Целуются?

– Тьфу ты, Илюх! О чем ты думаешь? Да он ее терпеть не может, и правильно делает. Она плохая. А Глеб хороший.

Илья захихикал, явно оставаясь при своем мнении. Он твердо был уверен: все взрослые парни обязаны целоваться с взрослыми девчонками. Это очень приятно, он знал из фильмов.

– А зачем он тогда ее рисует? – спросила пятиклассница.

– Я откуда знаю? – тайна была рассказана, но не произвела должного эффекта, поэтому Андрей немного расстроился. – Может, учится. А на ней нестрашно – если и испортит рисунок, не жалко.

Он хотел еще что-то добавить, но тут прозвенел звонок, возвещающий начало урока. Вопреки всем просьбам и ожиданиям, ни потопа, ни урагана, ни пожара не произошло, и даже учительница не заболела, так что пришлось ребятам идти на этику, не уповая более на вмешательство сверхъестественных сил.

Комментарий к Глава 7

* Твоя страна, где моя доля – страдание и смерть» (фр.) Цитата из арии Клопена «Приговорены» из мюзикла «Собор Парижской Богоматери».

========== Глава 8 ==========

I ain’t happy, I’m feeling glad

I got sunshine in a bag

I’m useless, but not for long

The future is coming on

Gorillas

Скучнее одной пары по неинтересному предмету может быть только две пары подряд по нему же. Пожалуй, никто не мог бы ответить, зачем будущим дизайнерам нужна дисциплина, называемая «концепции современного естествознания». Лекции читал очень древний дед, который ничего не слышал без своего слухового аппарата, а о правильной дикции, кажется, вообще даже не подозревал. Более того, студентов собрали по всему первому курсу и согнали в огромную потоковую аудиторию амфитеатром, что автоматически создавало обратную акустику: то, что говорили шепотом на последних, самых высоких рядах, было прекрасно слышно внизу, зато дребезжащий глас старика-профессора терялся, не долетая даже до первых. Микрофону дед не доверял, считая это изобретение слишком новомодным для своего почтенного предмета.

Зато с удивительной для своего возраста зоркостью он проводил перекличку дважды – в начале занятий и в конце. Каждого, кто поднимал руку, выкрикивая «тут» или «я», он запоминал. Таким образом, отметиться на первой и сбежать со второй пары не представлялось возможным, просить товарища подать голос вместо себя – того дороже. Обнаружив прогул, дедок сразу же мчался в деканат, который охотно устраивал головомойку нерадивым студентам. Тем более, за абсолютное посещение и сдачу доклада полагался автомат, вот и приходилось страдать, но терпеть, сидя на верхних рядах аудитории.

– Я сейчас сдохну, – простонала Оля, падая носом в тетрадь.

Последние пятнадцать минут рыжая неугомонная бестия пыталась все-таки записывать лекцию, но потерпела сокрушительное фиаско. Дед даже в лучшие годы не мог похвастаться широким размахом плеч, что не добавляло ему популярности и со стороны Марины.

– Давайте пожалуемся Калинской? – предложила она. – Пусть заменит нам эту нудятину чем-то более полезным…

– Делать ей больше нечего, – обернулась Надя. Она сидела ниже всех, но скорее просто из принципа. – Нечем заменять. Тем более это приказ сверху.

– Ставить жестокие эксперименты над нашей психикой? – Оля приоткрыла один глаз. – Я не давала согласия!

– Потише, – поморщилась отличница. – Я и так скорее угадываю, чем слышу…

– И зачем тебе этот бред записывать?! – взвилась рыжая, даже не подумав понизить тон.

– Затем, что лекции вы все равно у меня брать будете, – огрызнулась обычно спокойная Надя.

– Хватит, – подала голос Даша. – У меня от вас голова болит.

– Голова у тебя болит, потому что пить надо меньше, – съязвила Марина.

– За собой смотри, – зеленоволосая угрожающе приподнялась. – Пока у тебя кое-что не заболело…

– Ой-ой, как страшно, – насмешливо протянула брюнетка. – Да я дуну – и ты улетишь!

– Один на один ты ничто против меня, – презрительно процедила Дара. – Ты же всего лишь…

– Девочки, заткнитесь, пожалуйста. Вы расстраиваете моего милого друга, – неожиданно прощебетала Вика.

Четыре пары глаз уставились на нее с нескрываемым изумлением. Все настолько привыкли к тому, что она молчит и не высовывается, воспитанная Настей еще в первые недели знакомства, что теперь подруг одновременно посетила мысль о говорящем помидоре.

– Заяц, с тобой все хорошо? – осторожно поинтересовалась Надя.

«Зайцем» звали Вику все, кому не лень, потому что фамилия у нее была Зайка. Даже преподаватели как-то смягчались, обнаружив у себя в списках такую студентку. Оля еще шутила, что ее взяли в университет только для того, чтобы можно было каждый день умиляться.

– Со мной – да. А вот с ним… – поправив осветленные волосы, девушка подвинулась, показывая, что находится между ней и стеной.

На скамье стоял горшок с кактусом.

Кактус был маленький, чахленький, давно уже не зеленый, а какой-то плеснево-серый, да к тому же один его отросток упрямо пытался обвиться вокруг другого, что не добавляло бедному растению здоровья.

– Что это? – Марина на всякий случай отодвинулась.

– Мой друг, – повторила Вика. – Я его спасла из деканата. Они совсем заморили бедное безмолвное существо! – достав маникюрные ножнички, она принялась аккуратно обстригать засохшие колючки.

– Клиника, – Оля снова поприветствовала лбом парту. – Первый спекся, дорогие братья в белых халатах, забирайте клиента…

Не обращая ни на кого внимания, Зайка продолжала обхаживать кактус, о чем-то нежно воркуя. Если бы он умел думать, то уже ощущал бы себя центром вселенной и нахально требовал бы все, чего его колючая душа только могла пожелать, но, к всеобщему счастью, кактусы все-таки никогда не были разумны.

А дед-профессор все рассказывал что-то о корпускулярно-волновом дуализме, не замечая, какие баталии разворачиваются в аудитории. Он вообще был глубоко индифферентен к тому, чем занимались его слушатели, лишь бы присутствовали в количестве.

Глеб сидел чуть в стороне от своих однокурсниц. Рядом с ним устроилась Настя – не слишком далеко, но и не настолько близко, чтобы ее вторжение в личное пространство стало неприятным. Она не касалась его, не прижималась, не улыбалась загадочно, ловя взгляды, однако все окружающие безошибочно определяли, что все не просто так. Среди их группы уже ползал реактивный червячок слуха, что Бейбарсов не выдержал и все-таки предложил встречаться Дёминой.

Как и во всякой уважающей себя сплетне, доля правды в этой сильно перевешивалась приправами намеков и измышлений праздных шатающихся. Бывший некромаг на самом деле ничего никому не предлагал, он всего лишь не стал опровергать то, что само собой сорвалось с языка, тем более что Настя вроде бы была не против. Не сказать, чтобы парень как-то выделял именно эту девушку из числа представительниц своего «гарема», она просто оказалась в нужном месте в нужное время.

Глеб не видел Аббатикову уже неделю – с того момента, как она эксцентрично покинула его, основательно подпортив нервы парочке лопухоидов. И, к своему вящему удивлению, постоянно рисовал ее. Мысли вновь и вновь возвращались к ней, Бейбарсов даже начал беспокоиться, не натворит ли некромагиня непоправимого. К тому же, он тогда так и не выслушал, какую информацию она обнаружила – и это могло закончиться чем-то очень печальным.

«Попробовать найти? – спрашивал сам у себя Глеб, выводя в тетради силуэт неопределенного головного убора. – Ведь стоит позвать – услышит, не может не услышать, связь-то осталась…»

Но, с другой стороны, он все еще не мог ей простить, что она видела его слабость. Разумом понимая, что она не виновата и только хотела как лучше, он все равно испытывал отторжение. Да и ее поведение в последнюю встречу – она совершенно не была на себя похожа. Зачем-то послала этот чертов поцелуй, воспользовавшись старым некромажьим способом клеймить врагов.

«Аббатикова, что же ты делаешь? Уподобляешься Зализиной? – перечеркнув предыдущий набросок, Глеб изобразил фуражку. – Мы стояли плечом к плечу, мы сражались вместе, ты видела весь мой путь… Ты знаешь меня. И ты обязана знать, что мне не понравится».

Бейбарсов прикусил карандаш. Фуражка получилась какой-то однобокой, и он начал соображать, как бы превратить ее в ковбойскую шляпу.

«Шапка» и некромагиня – больше он ни на чем не мог сосредоточиться.

«Ты же должна понимать, что… – мысль неожиданно забуксовала, парень отвлекся на вырисовывание клеточек соломенной шляпки. – Ты мне не чужая, но я не потерплю вмешательства в мою жизнь».

Маятник собственных чувств уже порядком надоел Глебу. В конце концов, он не нежная барышня, чтобы так мучиться! Но и решиться встретиться с Аббатиковой, чтобы наконец серьезно поговорить, он не мог. Врать можно кому угодно, только не себе – и он признавал, что просто-напросто боится. Боится, что будет сказано то, чего он не хочет слышать; что некромагиня глупо себя поведет; что он потеряет ее как друга.

«Тьма… – Бейбарсов вырвал лист из тетради и скомкал. – Почему я не могу жить как все нормальные люди? Зачем мне эти навьи, шапки, крогуруши… Либо верните мне силы, либо убирайтесь из моей жизни!»

Вдруг что-то не больно, но ощутимо клюнуло его в макушку. Обернувшись, бывший некромаг обнаружил, что рядом с ним лежит бумажный самолетик с инициалами «ГБ». Сквозняк из открытого окна недвусмысленно намекал о том, откуда этот шедевр оригами явился.

«Третий этаж, – напомнил себе Глеб. – Самолетики так высоко не летают».

Он быстро развернул бумагу. Как и ожидалось, внутри оказалась записка, состоящая всего из нескольких строк: «Если тебе дорога жизнь, приходи через три дня в полночь в Пушкинский парк. Один». Подписи не было, но знакомый детский почерк сразу напомнил о первом послании.

– Что это? – Настя кивнула на листок.

– Любовная записка, – отшутился Бейбарсов. – Все тебе завидуют.

– Я сама себе завидую, – очень тихо прошептала девушка, но бывший некромаг не обратил внимание на ее слова.

Ему дали три дня на раздумья и почти что пообещали сохранить жизнь – прогресс налицо. Хотя сроки могли быть обусловлены и особым положением светил, которое, как известно, влияет на магию – Глеб пообещал себе прийти домой и проверить, не случится ли какой парад планет в ближайшее время. Почему настаивают на одиночестве – куда понятнее: Аббатикова зарекомендовала себя как достаточную угрозу успехам неизвестных супостатов, вот они и пытаются обезопасить себя от ее вмешательства. Разумно, конечно, только не от него зависело хаотичное передвижение некромагини – в этом отправитель записки просчитался. Неужели не прощупал ее, не понял, что она такое? Мысль была очень приятной и обнадеживающей.

Вот только многое отдал бы Бейбарсов, чтобы идти на эту встречу, зная, что за «шапку» от него хотят…

На тетрадном листе появился новый набросок – Аббатикова в винтажной шляпке с вуалью. Кинув взгляд на Настю – не заметила ли? – парень быстро перевернул страницу. Дёмина, впрочем, была занята своим рисунком.

После переклички вся их компания вывалилась в коридор и дружно потекла к выходу. Вика по-прежнему нянчилась со своим кактусом, нежно прижимая его к груди.

– Материнский инстинкт проснулся, – прокомментировала Настя, которая пропустила перепалку во время лекции.

– Тебе все равно не понять, – меланхолично откликнулась Зайка.

Марина и Оля дружно споткнулись. Чтобы Вика спорила с Настей?!

– Эй, не кипятись, – посоветовала Дёмина. – Сама же внакладе останешься.

Крашеная девица пожала плечами и устремилась вперед.

– Обидеть ребенка каждый может, – вздохнула Даша.

Настя смерила ее уничижительным взглядом, но промолчала.

– Ой, я опаздываю! – вдруг спохватилась Надя.

Наскоро перецеловав всех подруг и не забыв клюнуть в щеку и Глеба, она умчалась вслед за Викой.

– Кажется, нам на что-то намекают, – фыркнула Марина, кинув заговорщический взгляд на Настю. – Мы, пожалуй, тоже пойдем, – она потянула за собой Олю.

Даша, сообразив, что осталась одна в компании «милых», почувствовала себя неуютно.

– Ребят, если вы хотите остаться наедине, так и говорите, – пробормотала она.

– О чем ты? – очнулся от своих размышлений Бейбарсов.

– Уже ни о чем. До завтра.

Не дожидаясь ответа, Дара свернула на первом попавшемся повороте.

– И что это было? – недоуменно поинтересовался бывший некромаг.

Вдвоем с Настей они вышли из университета. Глеб двинулся было вниз по улице, но девушка поймала его за руку, притормозив возле автобусной остановки.

– Извини, мне надо с мамой встретиться, – пробормотала Дёмина.

– Ладно, – Бейбарсов кивнул, не особенно вникая в смысл слов.

– Ну, пока тогда?..

Парень, по-прежнему витая где-то в облаках мыслей, потянулся поцеловать Настю в щеку. Он давно привык к этому ритуалу, хотя сначала он и казался ему несколько излишним.

Но в этот раз девушка решила все переиграть. В самый последний момент она резко повернула голову – и губы встретились с губами. Боясь, как бы ее не оттолкнули, Настя прильнула к Глебу, обнимая его за шею. К ее удивлению, почти сразу его руки легли ей на талию, а сам он перехватил инициативу, целуя ее напористо, но как-то механически.

Зацепив козырек кепки, Дёмина хихикнула, разрывая поцелуй, и отступила на шаг. Ее глаза буквально светились счастьем.

– Завтра увидимся, – сказала она немного извиняющим тоном. – Ты отлично целуешься!

Не переставая улыбаться, она запрыгнула в подошедший автобус.

Проводив ее взглядом и дождавшись, когда она отъедет достаточно далеко, чтобы его не видеть, Бейбарсов пожал плечами, словно сам себя спрашивал, а зачем он это сделал. Не найдя ответа, он развернулся и пошел домой.

Жанна лежала спиной на надгробном памятнике и бездумно болтала ногой. Другая на ее месте поостереглась бы вести себя так фривольно, но, во-первых, некромагиня была достаточно маленькой и ловкой, чтобы позволить себе такое, а во-вторых, мертвые на нее никогда не обижались. Уже неделю она каждый день бродила по кладбищам Нижнего Новгорода, выискивая себе подходящих мертвяков – не слишком свежих, но и не совсем древних. Со свежими всегда куча проблем – гонор у них почти как у живых, не осознали еще свое изменившееся состояние, так и норовят совершить какую-нибудь глупость, например, заявиться в свой дом и потребовать немедля предоставить им завтрак. Ну а те, кто умер слишком давно, наоборот не помнят ничего об этой жизни. Их всему надо заново учить, а Аббатикова никогда не считала себя способной наставницей. Она быстрее развеет их прахом по ветру, чем объяснит, почему жрать что попало не надо, а надо слушаться свою хозяйку. Вот и получилось, что всесильная ведьма была вынуждена таскаться по упокоищам, тщательно выбирая себе материал для работы. «Старуха должна мной гордиться, – с усмешкой подумала Жанна. – Столько терпения даже у нее не было». Разумеется, она себе льстила, но некому было указать ей на это.

Той ночью, когда она отчаянно рыдала, казалось, что-то сломалось в девушке, изменило ее навсегда. Боль ушла, как будто ее не было никогда, как будто некромагиня была бездушной машиной. Проснувшись на рассвете, Аббатикова никого не обнаружила рядом, но аккуратно сложенная одежда не давала усомниться: засыпала она не в одиночестве. Да к тому же ночной гость оставил твердую уверенность: любишь – защити, не можешь без него – добейся во что бы то ни стало. Некромаг не знает слова «нет», некромаг – летящая в цель стрела, некромаг никогда не останавливается на полпути.

Жанна рывком села. Воспоминания принесли с собой и ощущение обнимающих ее рук, по телу прокатилась волна мурашек. «Спокойно, – скомандовала себе девушка. – Сначала дело, потом к Глебу…»

– Ну что, Арчи, с добрым утром. Хватит баиньки, пора вставать, – произнесла она вслух, обращаясь к обитателю могилы у себя под ногами.

Мальчик Артур умер около двух десятилетий назад в возрасте пятнадцати лет и как нельзя лучше подходил для уготованной ему роли грубой физической силы.

– Ты все-таки пришла, – раздался за спиной негромкий голос.

Ругнувшись про себя, Аббатикова оборвала канал силы, и начавший было шевелиться покойник снова замер бесформенной кучей костей. Отдача больно ударила в виски.

– Опять ты? – некромагиня обернулась, смерила насмешливым взглядом Диму.

– Это, мне кажется, неудивительно. Я же сам приглашал тебя сюда, – мягко заметил «кладбищенский нахал».

– С каких пор ты распоряжаешься кладбищем как своей квартирой? – Жанна иронически изогнула левую бровь. – Ты местный призрак, что ли?

– Ну, если призраки умеют так… – он как-то незаметно оказался совсем рядом, положил руку на талию некромагини и мягко коснулся губами ее шеи. – То я совсем не против быть им.

– Убе-и ла-ы! – Аббатикова двинула ему локтем в бок.

Дима засмеялся.

– Убе-и! Поаеешь… – некромагиня потянулась к его сердцу щупом силы.

– Ну что ты так волнуешься? – парень выпустил ее из объятий. – Как будто тебе неприятно.

– Неп-ияно, – нахмурилась Жанна.

– Ах, да, у тебя же парень есть… Все еще есть?

– Не ое ело!

– Ладно-ладно, – примирительно поднял руки Дима. – Не раздражайся ты так.

Девушка сердито передернула плечами. Она одновременно злилась и на нахала, который посмел распускать руки (и не только), и на себя. Потому что, в общем-то, он был прав: особого отвращения от его прикосновений она не почувствовала.

– Не сидела бы ты на холодном, кстати, – вдруг сказал парень.

– Заболею и умру? – хмыкнула Аббатикова, но с надгробия все-таки спрыгнула.

– Заболеешь, – абсолютно серьезно кивнул Дима. – Проблемы будут, если решите со своим благоверным детей завести.

– Не решим.

Наверное, в ее тоне было что-то такое, что заставило красноволосого замолчать и не развивать тему. Вместо этого он подошел к памятнику с другой стороны, наклонился, разглядывая фотографию паренька на нем.