355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Asya_Arbatskaya » Глеб Бейбарсов и Шапка Мономаха (СИ) » Текст книги (страница 1)
Глеб Бейбарсов и Шапка Мономаха (СИ)
  • Текст добавлен: 15 сентября 2020, 19:30

Текст книги "Глеб Бейбарсов и Шапка Мономаха (СИ)"


Автор книги: Asya_Arbatskaya



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

========== Пролог ==========

Старинный черепаховый гребень касается волос и мягко скользит вниз.

– А раньше у тебя ведь были совсем светлые косы, – зачем-то говорит Жанна. – Когда ты только появилась у старухи. Помню, мы с Глебом спорили, завизжишь ты, увидев Котика, или просто хлопнешься в обморок. А ты даже не поняла, что он дохлый, пожалела всего лишь, что голодный.

– Как вы могли спорить, если не слышали друг друга? – недоуменно спрашивает Лена. – И с чего ты взяла, что мне было жалко Котика?

– О, это надо было видеть! – смеется Аббатикова. – Мы рожи друг другу строили. Глеб закатывает глаза и изображает, что упал, при этом зачем-то высовывает язык. Я пытаюсь без слов показать визг, но получается плохо, я вижу это по непонимающим глазам Глеба. Тогда я встаю и, запрыгнув на лежанку, начинаю тыкать пальцем вниз. Ну, будто бы мышь увидела и страшно мне. Кажется, тогда Глеб понял. И засмеялся… Не слышно ничего, конечно, но… Я потом все пять лет нашего молчания мечтала все-таки услышать его смех.

– Мимы недоделанные, – в голосе Свеколт слышится притворное недовольство. – Сами-то уже успели освоиться, могли бы и не издеваться над новенькой.

– Мы же были злобными некромагами! Не положено не издеваться. В девять лет по-другому все воспринимаешь. Стоит остаться одной – дрожишь и плачешь, а как только появляются зрители, да еще и куда более испуганные – весь из себя стараешься показать храбреца. Глеб ведь тоже плакал поначалу.

– Ты не ответила про Котика, – напоминает Лена, отстраняясь от гребня.

– А, ну так это же просто, – пожимает плечами Жанна и, отложив гребень, начинает заплетать синюю косу. – Ты же к нему сначала руку протянула, а потом начала оглядываться вокруг, выискивая, что бы ему скормить. Я тогда подумала, что у тебя дома, наверное, кошка жила.

– Вообще-то, у меня был хомяк, – пожимает плечами Свеколт. – Старенький совсем, еле ходил по клетке своей. Я и про Котика подумала, что ветеран.

– Вот видишь! – Жанна переходит к зеленой косе. – А у Глеба как раз котенок был. Только умер…

– С ними случается.

– Не ерничай! Глеб его умудрился оживить, то есть, поднять. И перепугался до ужаса, когда понял, что случилось. Представляешь, каково ему было, когда в землянке его первым поприветствовал Котик?

– Слушай, зачем ты мне все это пересказываешь? – не выдерживает Лена. – Какой смысл сейчас ворошить то, что было восемь лет назад?

– Не знаю, – Жанна опускается прямо на пол, обнимает колени. Забытая коса тут же пытается расплестись, но ее ловит Свеколт и затягивает резинкой. – Мне все время кажется, что у меня отняли руку. Или ногу. Или…

– Сердце? – заканчивает за нее Лена.

Жанна кивает.

– Без сердца долго не живут. Даже некромаги, – со вздохом говорит Свеколт. – Хотя я тоже это чувствую. Не хватает чего-то…

– Кого-то, – поправляет Аббатикова. – Мы же трио! Были, пока этот… Пока у Глеба не украли его дар!

– Не утрируй. Бейбарсов сам виноват, не стоило экспериментировать с Зеркалом Тантала и связывать себя с Валялкиным. Мы это уже обсуждали.

– Нет, подожди, – Жанна мотает головой. – Я не о том…

– А о чем? О том, какой Бейбарсов милый, добрый и пушистый?

– Пека-и!

– Не психуй.

– Прекрати, – повторяет Аббатикова, делая над собой усилие. – Я никак не могу ухватить мысль… Это важно, это очень важно. Когда ты сказала про связь…

Лена терпеливо ждет.

– Точно! – Жанна даже подскакивает и начинает ходить по комнате. – Что сделала с нами старуха? Развила наши способности, которые даже зачатками назвать было бы стыдно. Мы же были никакими магами.

– Ну да. И что это дает? – Лена хмурится, не понимая, к чему клонит подруга.

– А когда старуха умерла, к нам перешла ее сила.

– Хочешь совершить ритуальное самоубийство, пожертвовав свою некромагию Бейбарсову?

– Этого не понадобится. Ты же умная, ну! Додумай то, что у меня лишь неясными образами… Старуха. Ее сила. Наше трио.

– Ладно, – сдается Лена, понимая, что просто так от нее не отстанут. – У нас одна сила на троих, она связывает нас, делает единым боевым организмом. Сторонним наблюдателям может казаться, что бабкина сила была поделена, но мы знаем, что это не так…

– Вот! Геб не ог поеять сиу, тоа ы бы тое ее поеяи!

– Слушай, ты же сама его видела. В нем нет ни капли магии! Он как выжатый лимон. Нет, даже не так – как лимон, в котором никогда не было сока!

– Но у ас она сиа! ОНА! Геб ыл свяан с Ваяиным, но и с ами тое! Откаавшись от сиы, Аня доен ыл иишить и ас некомаии!

– Успокойся, пожалуйста. Я уже почти тебя не понимаю.

Жанна останавливается и делает несколько глубоких вдохов. После чего говорит:

– Глеб не может быть пустышкой. Это только кажется. На самом деле произошло что-то другое… Возможно, его просто отсекли от магии.

– Не существует таких барьеров, что не может обойти вуду-некромаг.

– Тогда не так, – не сдается Аббатикова. – Тогда…

– Жан, – Лена вздыхает. – Я скорее поверю, что из Бейбарсова вытащили его часть силы и засунули в нас. Это самая правдоподобная теория из всех возможных.

– Но я ничего такого не чувствую…

– Вот-вот. Сама понимаешь, какой уровень достоверности. Впрочем, на твоем месте я бы думала о другом.

– О чем? – уныло спрашивает Жанна.

Лена встает со своего места, подходит к подруге и почти силой заставляет сесть на диван рядом с собой.

– О Глебе, – она впервые за весь разговор называет его по имени.

– Я и так о нем постоянно думаю. Разве не заметно?

– Неправильно ты думаешь, глупая, – Свеколт немного грустно улыбается. – Думала бы правильно – не у меня в Магфорде сидела, а уже искала себе квартиру в Нижнем Новгороде.

Жанна кидает на нее взгляд, в котором нет ни намека на дружелюбие, и порывается встать, но ей не удается. Лена обнимает ее и прижимает к себе.

– Отсроченные проклятия нельзя убрать. Но и магия Локона Афродиты не поддается снятию! А что мы имеем в результате? Из-за Локона Глеб сначала влюбляется в Зализину, потом попадает под атаку приспешника Лигула, выживает (не в последнюю очередь благодаря нам) и освобождается от наваждения.

– Но за Таней он не перестал бегать, – замечает Жанна, уткнувшись носом в плечо Свеколт.

– Не перестал. Но лишь потому, что это превратилось у него в навязчивую идею. А что случилось дальше, ты и сама помнишь. Путешествие в Тартар и обратно… Ранение, кажущееся смертельным… Отсроченные проклятия действуют на живых, Жан. Глеб успел умереть и возродиться. Да и его отказ поговорить с Гроттер, когда она звонила… Ты все еще не поняла?

– Ты хочешь сказать, что…

– Не хочу. Говорю. Сердце Глеба абсолютно свободно. И советую тебе поторопиться, пока твое место не заняла какая-нибудь ушлая лопухоидка.

– Но Таня… Лиза…

– Магическое наваждение не считается настоящим чувством. Наш мальчик свободен распоряжаться любовью по собственному усмотрению.

– Ленка! Это же… Это… – Жанна от внезапно захлестнувшего ее счастья не находит слов.

– Это твой шанс, – кивает Свеколт. – Используй его.

Аббатикова словно светится. Она вскакивает с дивана, бежит к двери, внезапно останавливается, возвращается к подруге, целует ее в щеку и только после этого выбегает из комнаты.

Лена тоже улыбается. Теперь она может быть уверена, что Бейбарсов будет под надежным присмотром и не натворит ничего непоправимого. И, что не менее важно, никто не будет мешать лично ей, Свеколт, набивать собственные шишки жизненного опыта.

========== Глава 1 ==========

Yeah, I know nobody knows

Where it comes and where it goes

I know it’s everybody’s sin

You got to lose to know how to win

Steven Tyler

Ранним утром первого сентября здание Нижегородского государственного архитектурно-строительного института больше всего напоминало растревоженный улей. Казалось, особенно громко жужжала аудитория, в которой собрались новенькие отделения «Дизайн». Впрочем, это легко объяснялось гендерной принадлежностью: среди сорока первокурсников не было ни одного юноши.

Разнообразные Вики, Марины, Оли, Даши, Нади и Насти активно знакомились, обменивались первыми впечатлениями, восторгались туфельками и сумочками друг друга, хохотали над случайно забредшими к ним молодыми людьми (те быстро ретировались, не выдерживая психологической атаки), словом, вели себя, как и полагается семнадцатилетним девушкам, ощущающим себя невероятно взрослыми и самостоятельными.

– Я когда на подготовительные ходила, у нас композу такой клевый препод вел! – рассказывала высокая брюнетка в очках. – Плечи – в дверь не пролазят, всегда такой ухоженный, в костюмчике, изображает из себя сурового, а на деле заглядывает каждой в вырез!

– Я считаю, они не имели права давать нам на живописи натюрморт с таким сложным светом. Это уровень третьего курса! – сердилась миниатюрная блондинка.

– Я когда шла на графику, жутко тряслась. Понимаешь, мне почти не дается объем в черно-белом карандашном наброске… И вдруг – мой один из лучших рисунков! Я так орала, что ко мне охрана прибежала… – откровенничала рыжая пухлая девушка с невероятно громким и пронзительным голосом.

Сидевшие рядом с ней невольно отодвинулись, опасаясь за свои барабанные перепонки и испытывая сочувствие к доблестным стражам порядка.

– Ненавижу все экзамены, которые не имеют отношения к моей будущей профессии! Зачем я должна сдавать историю и литературу?! А уж сочинение по русскому – это выше моих сил! – ругалась чрезмерно накрашенная дамочка.

– Оно и видно, – заметила ее соседка, заглядывая в ее тетрадь. – «Дизайн» пишется через «и»…

– Хм, а никто не знает, что будет на посвящении в студенты? Бухло запрещено или можно будет оторваться? – озабоченно выспрашивала тощая девица с копной зеленых кудрявых волос.

Все женское царство настолько увлеклось обсуждением дел насущных, что совершенно не обратило внимания на появившуюся за преподавательской кафедрой седовласую женщину со сложной высокой прической и пышными формами. Та окинула цепким взглядом аудиторию, почему-то покачала головой (очевидно, решила, что мир не переживет такого нашествия дизайнеров), после чего требовательно постучала по кафедре.

Первокурсницы обернулись к ней, но ожидаемой тишины не последовало: женская жажда обсуждать все подряд не знала границ. Костер болтовни, мигом проглотив дрова новой темы, разгорелся с еще большим жаром, чем до этого.

– Ой, ну кто же так одевается, – скривилась мадам, считающая грамотность пороком.

– Что это за чучело? А почему не мужчина? – прищурилась любительница широких плеч.

– Зрение примерно минус восемь… Вот чем грозит изучение материала, не соответствующего возрасту и развитию! – вынесла вердикт искательница справедливости.

– Зато предмет свой знает, зуб даю, – заметила адептка русского языка.

– Смешная тетенька. Надо будет ее нарисовать! – громогласная поспешно зашуршала бумагой, выискивая, где бы сделать набросок.

– Так нам дадут выпить? Может, старушенция знает? – зеленоволосая все никак не унималась.

В этом шуме негромкий стук в дверь, казалось, должен был вообще затеряться, однако последующее за этим событие перевернуло все планы мироздания. Дверь открылась, и на пороге возник парень в кепке.

У славных (и не очень) представительниц женского пола словно разом выключили звук. Не растерялась только преподавательница, которая успела просмотреть списки зачисленных.

– Молодой человек, опаздывать в первый день – моветон, – сказала она. – Но раз уж пришли, проходите и садитесь. И, пользуясь тем, что галдеть наши студенты перестали, я перехожу к официальной части нашей сегодняшней встречи. Меня зовут Олёна Лазаревна Калинская, я ваш декан…

Парень, провожаемый взглядами сорока пар глаз, прошел в дальний конец аудитории и устроился за пустующей партой. Он ничем не демонстрировал, что ему льстит такое внимание или, наоборот, что оно ему неприятно. Он держался так, словно шел по пустующей набережной в час заката.

Когда пялиться в упор стало уже совсем неприлично, девушки перешли на прицельный обстрел глазками. Иногда задевало товарок – и тогда в воздухе повисало безмолвное «Только попробуй, он будет моим! А тебе придется подвинуться».

Парень будто бы не видел ажиотажа вокруг своей персоны. Надвинув кепку пониже, он открыл тетрадь и записывал самое важное из речи декана, что в будущем обещало облегчить студенческую жизнь. Складывалось впечатление, что он во всей аудитории видел лишь Олёну Лазаревну.

Каждая из девушек отметила про себя, что одет он так, как никогда не оденется тот, кого бдительно опекает дама сердца: простая черная водолазка, широкие темно-зеленые штаны с множеством карманов, тяжелые армейские ботинки. Никаких мелочей, никаких фенечек или колец, какими некоторые женщины любят обвешивать своих партнеров. Длинные темные волосы собраны в хвост; рюкзак, лежащий на соседнем стуле, старый и явно служивший своему хозяину не первый год.

Калинская тем временем пересказала, чем положено заниматься новообращенным студентам в первую, не учебную неделю, упомянула устав их института со всеми запретами, кратко обрисовала учебный план и выразила надежду, что на выходе получится хотя бы десяток вменяемых дизайнеров. Наконец, неодобрительно поджав губы, она произнесла:

– А теперь я представлю вам глав наших кафедр. Обратите внимание, дамы, что господин Бейбарсов, – она проверила себя по списку и продолжила: – к ним не относится.

В аудиторию вошло еще несколько человек, среди которых особенно выделялся мужчина в очках. Выражение его лица можно было истолковать как «О ужас, почему в кабинете сорок один мадагаскарский таракан?!».

– Сергей Юрьевич Серёгичев, замкафедрой изобразительных искусств, будет вести у вас все, что связано с живописью и графикой, – сообщила Калинская. – Первоклассный профессионал, лауреат множества конкурсов и премий, так что, можно сказать, вам повезло.

– Еще бы, такие плечи! – громким шепотом восхитилась давешняя брюнетка.

Сергей Юрьевич ее услышал и одарил взглядом «Ух ты, говорящая гусеница», что девушку, впрочем, не смутило. Она поспешно зарисовывала себе в тетрадь профиль гениального конкурсанта.

Представление остальных профессоров не вызвало никакого отклика. Закончив с официальной частью, Олёна Лазаревна пригласила всех следовать за ней во внутренний дворик института, где планировалась праздничная программа с посвящением в студенты первокурсников.

Аудитория снова загалдела, и поэтому никто не услышал тихого смешка Серёгичева.

– И постарайтесь, дорогие дамы, не сразу порвать вашего единственного кавалера, – задумчиво пробормотал он, ни к кому конкретному не обращаясь.

Бейбарсов шел немного в стороне от своих сокурсниц, заботясь лишь о том, чтобы не потерять из виду декана. Здание института было, конечно, не таким огромным, как тот же Тибидохс, но по запутанности не уступало критскому лабиринту. Заблудиться в первый же день никак не входило в планы бывшего некромага.

Внешне совершенно спокойный, мысленно Глеб ругался последними словами. Ну и угораздило же его попасть в курятник! Другого слова для своего факультета он не находил. Сорок девиц, треть которых – зануды страшнее Свеколт, еще треть – озабоченные поиском будущего мужа кошки, а оставшиеся – просто безголовые дуры, умеющие только карандашиком по бумаге водить – такого Бейбарсову не могло привидеться и в кошмарном сне. О таком даже в страшных некромагических книгах не писали и не предупреждали.

Честно говоря, он надеялся, что словосочетание «архитектурно-строительный институт» отпугивает всех непрофессионально настроенных личностей. Он пришел сюда, чтобы выучиться, получить диплом, а дальше найти хорошую работу и жить обычным человеком, однако судьба явно была не согласна с подобными решениями и подсунула ему сорок штук препятствий. Первое из них уже старательно подбиралось к Бейбарсову, призывно хлопая ресницами.

Глеб прибавил шаг, надеясь догнать Олёну Лазаревну и всю оставшуюся дорогу проговорить с ней, спасаясь тем самым от поползновений дам, но тут коридор вывел в холл первого этажа (каким обходным путем они вышли, парень так и не понял), а там уже нашлась и дверь во внутренний дворик.

Бейбарсов окинул взглядом открывшееся зрелище и быстро оценил перспективы на спокойное времяпровождение. Пространства между корпусами института было не очень много, зато жаждущих посвятиться в студенты – с избытком. В центре обнаружился помост с микрофонной стойкой – скорее всего, исключительно для того, чтобы ректор смог рассказать всем, как же им повезло, что они выбрали именно это учебное заведение. По всему дворику в беспорядке были посажены деревья и расставлены скамейки. Самые ближние к сцене уже были оккупированы самыми резвыми, а вот хлипкая на вид лавочка под развесистым кустом сирени в углу оказалась свободна. К ней и направился Глеб, надеясь отсидеться там все посвящение, раз уж не присутствовать было нельзя.

Он никогда не любил толпу. Ни в детстве, когда еще жил с родителями, ни когда находился на обучении у старухи (впрочем, там массовку могли создать только мертвяки, поднятые целым кладбищем), ни когда пришлось перебраться в Тибидохс. Толпа глупа и непредсказуема, и никто никогда не угадает, не скрылся ли в ней мечтающий вонзить нож в твою спину враг. Раньше Бейбарсов мог положиться на свою некромагию, безошибочное чутье опасности, на Лену и Жанну, в конце концов, теперь же он казался сам себе беспомощным младенцем, неспособным отличить исходящую от убийцы угрозу от возможности падения подтаявшей сосульки. Свеколт с Аббатиковой предлагали ему свою помощь, уж они-то могли справиться с любой напастью, но Глеб был слишком горд, чтобы согласиться. Невыносимо было представить, что он будет зависеть от двух девчонок, пусть и могущественных, пусть и составляющих всю его семью. Зависеть от тех, кого он, по-хорошему, должен был защищать… Они, конечно, некромагини, но они одновременно с этим и просто девушки, зачастую подверженные слабостям. Из их трио только он, Глеб Бейбарсов, мог считаться полноценным некромагом. Только он упрямо шел вперед, когда другие отступали; только он пользовался окружающими без зазрений совести, если ему так хотелось; только он помнил, что цель всегда оправдывает средства и нет ничего важнее выбранного пути; только ему была неведома боязнь причинения зла по неосторожности. Да что там говорить, для него вообще не существовало никакого «зла», была лишь «разумная необходимость».

Бывший некромаг обвел взглядом толпившихся вокруг первокурсников. Вон та, с косой до пояса и толстыми щеками, превосходно бы подошла для ритуала питания земли кровью. Этот ритуал использовался, когда некромагу надо было срочно получить десяток мертвяков, а в распоряжении были лишь кости и одна наивная дурочка. Кости закапывались в землю в заранее намеченном порядке, сверху расчерчивалась пентаграмма, в центр которой клали жертву с отворенными жилами. Кровь должна была стекать в течение определенного времени тонкими струйками. Напитавшись кровью и костью, земля прекрасно родила безмолвных слуг, умеющих лишь одно – убивать.

А вон тот тощий сухой парень – находка для любителей свежевания. Хорошая кожа, высохшей будет очень прочной – подойдет для книг. Мяса и мышц мало, зато весь перевитый сухожилиями – значит, можно поднять и получить качественного зомби, который будет служить до тех пор, пока не получит свою кожу обратно. То есть – вечно.

Из улыбчивой веснушчатой девочки можно просто выпить все соки. Жизненную силу – себе про запас, а остальное – на ингредиенты для зелий.

Ах, а какой экземпляр стоит вон там! Сильный, волевой, твердый как скала. Но ничего, и с таким некромаг справится. Достаточно лишь вынуть позвоночник.

Вон тех двух крикливых особ, которые, кажется, не поделили место под березой, хотелось просто вывернуть наизнанку и посмотреть – будут ли они все так же орать. Потом слить в единый клубок, как следует размахнуться и кинуть в самую гущу людей…

Бейбарсов мотнул головой, отгоняя совсем уже непрошенные мысли. Нет, что-то он слишком разошелся. Лишившись силы, он продолжал мыслить категориями, которые вдолбила ему безумная старуха. С этим пора было заканчивать, а то так и маньяком недолго стать… В конце концов, о большинстве ритуалов он знал лишь из книг, либо видел их в исполнении своей учительницы, а проклятия использовал только в рамках самообороны. Окружающим можно врать сколько угодно, себе же – не думать даже начинать. Несмотря на все свои задатки, Глеб ни разу на практике не подтвердил свою принадлежность Мраку. Да и не очень-то ему и хотелось принадлежать кому бы то ни было.

Парень хмыкнул, сравнивая себя с лабораторной крысой, которая бежит по лабиринту. Крысе кажется, что она мудра и необычна, а наблюдающие за ней ученые считают, что это одна из глупейших особей, потому что она отказывается идти так, как хочется им. Вот же проложенная дорога! Зачем крыса пытается повалить перегородку и метнуться напрямую к выходу?

Такую крысу обычно пускают в расход. Так же, по мнению Бейбарсова, случилось и с ним – Валялкин отнял его силу, даже не подумав, а имеет ли он на это право…

Злость не отпускала уже которую неделю, она засыпала по вечерам и просыпалась с рассветом. Иногда Глебу хотелось выть, бросаться на стены и грызть вены, иногда – купить пистолет и наведаться в гости к маечнику. Вот только обратно некромагом он от этого не стал бы. Во всем мире не было силы, способной вновь наделить могуществом того, кто его однажды утратил.

– Привет!

Глеб вынырнул из воспоминаний и уставился на чьи-то ноги в светлых джинсах. Ноги заканчивались туфлями на каблуках.

– А я Оля.

Бейбарсов неохотно поднял голову. Над джинсами обнаружилась белая рубашка, а еще выше – рыжеволосая голова улыбающейся девушки.

– Глеб, – представился бывший некромаг, не дожидаясь вопросов.

«Первая пошла. Еще тридцать девять раз…» – с тоской отметил он про себя, припоминая, что видел эту рыжую в аудитории.

– А это Надя, – Оля подвинулась, и за ней обнаружилась очень маленькая блондинка.

«Тридцать восемь».

– И Марина.

«Тридцать семь».

Для того, чтобы кивнуть Марине, Бейбарсову пришлось предварительно задрать голову. Сообразив наконец, что он забылся и нарушает элементарные правила этикета, Глеб встал. Марина оказалась лишь немногим ниже его. Надя же едва доставала макушкой до его груди.

– Мы подумали, что тебе, наверное, скучно сидеть одному… – начала было Оля. Вероятно, ее выбрали парламентером, потому что громче нее все равно никто не мог бы орать.

– Ну что вы, не беспокойтесь, – Глеб постарался улыбнуться.

– Отрываться от коллектива – плохая идея. В конце концов, нам пять лет вместе учиться, – менторским тоном произнесла Надя.

«Я Свеколт считал занудой? Я Шурасика на дух не переносил? О, как же я ошибался!» – мысленно простонал Бейбарсов.

– А ты занимаешься каким-то спортом? У тебя такие сильные руки… – Марина потыкала его пальчиком куда-то в район предплечья.

Аккуратно отодвинувшись от излишне ретивой девушки, бывший некромаг честно ответил:

– Да так, приходилось могилы раскапывать.

Однокурсницы захихикали, очевидно, считая его слова удачной шуткой.

– Чего зубоскалим? А ну кыш отсюда, курицы! – слева неожиданно выросло кудрявое зеленоволосое создание. Создание манерно растягивало слова, надувало пузыри из жвачки и вообще непонятно как держалось в своем чрезмерно тощем теле. – Я Дашка. Но лучше Дара, не люблю все эти слащавые имечки простых смертных…

– Глеб, – Бейбарсов настороженно оглядывал Дашу, жалея, что не может заглянуть ей в мысли. – Если мы все простые смертные, то кто же, прости, ты?

– Я… – зеленоволосая озадачилась. – А, я еще не определилась! – отмахнулась она после непродолжительных размышлений. – Но я явно другая. Я это чувствую. И ты другой, по глазам вижу.

Спохватившись, что в какой-то момент сдвинул кепку на затылок, чтобы не мешалась, Глеб рывком надвинул козырек на лоб. Все-таки не отражающие света зрачки и настолько темная радужка не так часто встречались в лопухоидном мире, чтобы никого не удивлять.

Дара хмыкнула. Бейбарсов своим жестом буквально подтвердил ее слова.

«Знала бы ты, девочка, на что эти твои другие способны, чтобы сохранить тайну своего существования, никогда бы так не заигрывалась. Маги в лопухиодных институтах не учатся, для этого есть Тибидохс, Магфорд и прочие землянки бешеных старушек, – бывший некромаг почти физически ощущал накатывающее презрение к этой девушке, виноватой лишь в том, что она слишком увлекалась бульварной литературой. – Повезло тебе, что мне уже нечем тебя проучить…»

Студенты вокруг уже начали потихоньку расходиться.

– О, тягомотина эта уже закончилась, – обрадовалась Даша. – Может, пойдем в парк погуляем? Выпьем? А то на территории запрещено распитие алкоголя, я узнавала…

– Ты правда думаешь, что мы дадим тебе уйти вместе с Глебом? – ехидно поинтересовалась Оля.

– А я у вас разрешения спрашивать буду?

– Будешь! Мы первые к нему подошли, – встряла Марина.

– А я первая с ним уйду, – пожала плечами Даша.

– Какая похвальная самоуверенность. И, главное, ведь ничем не подкрепленная! Вот она, человеческая природа, – скучающим тоном произнесла Надя.

– Что ты вякнула, мелкая? – зеленоволосая начала злиться.

– Что мой рост не должен тебя волновать, лучше подумай о собственной анорексии.

– Девушки, только не надо ругаться! – Бейбарсов вспомнил, как ему пришлось отбивать Алёну у озлобленных однокашников, и ему стало не по себе. – Давайте тогда уже все вместе пойдете, если никак не можете определиться.

– А ты? – обернулась к нему Марина.

– У меня дела, – соврал Глеб.

Позади него раздался смешок. Обернувшись, он обнаружил, что на спинке оставленной им скамейке уже сидит очередная жаждущая с ним знакомства девушка. У нее были светло-русые волосы до середины спины и абсолютно безразличный взгляд серых глаз.

– Они же передерутся, – сказала она, убедившись, что ее заметили. – Как только будут уверены, что ты их не видишь. И победительница, кстати, будет считать, что ты обязан стать ее парнем.

Бейбарсов закашлялся. Казалось, он был готов ко всему, когда отправлялся жить в лопухоидный мир, но никак не мог ожидать, что его будут делить как переходящее знамя.

– Это, кстати, Вика, – русоволосая указала на стоящую за ее спиной размалеванную девицу. – Она тоже с удовольствием встрянет в драку за тебя.

«Тридцать шесть, нет, тридцать пять. И вот эта еще, безымянная. Тогда – тридцать четыре до финиша».

– Кепка, кстати, клевая, – вдруг потянулась к Глебу так и не представившаяся девушка. – Можно померить?

– Нет.

Сам не зная почему, Бейбарсов отшатнулся. Ему не нравилась эта любительница слова «кстати», она вызывала даже большее раздражение, чем Даша. Возможно, потому, что когда она говорила, в ее голосе не было никаких эмоций. Она словно была роботом, мертвой бездушной машиной.

– Ну нет так нет. Меня Настей зовут, кстати.

– Глеб, – в очередной раз представился бывший некромаг, чувствуя, как от многократного повторения собственное имя начинает казаться бессмысленным набором звуков.

– Я уже поняла, – кивнула Настя. – Ну так что, пойдемте все вместе в парк, как и предложила Даша? Только я против алкоголя. И не курю, кстати.

Бейбарсов сдался, понимая, что его просто взяли в оборот. Он не мог позволить себе наорать на девушек и уйти, фигурально хлопнув дверью. Ему ничего не оставалось, кроме как идти с остальными на импровизированный пикник в честь поступления.

Возвращался домой Глеб уже в сумерках, после того как проводил всех своих однокурсниц. К счастью, последней и ближе всех к нему живущей оказалась Надя, которая при своем занудстве обладала одним несомненным плюсом: она не пыталась повеситься на шею бывшему некромагу. Всю дорогу она рассуждала о художниках Северного Возрождения и совершенно не нуждалась в ответных репликах.

Впереди показалась сталинская пятиэтажка, в которой жил дядя Бейбарсова. Фонари на улице еще не зажглись, хотя было уже довольно темно.

Неожиданно взгляд Глеба упал на детскую площадку перед домом. На качелях кто-то качался, не производя ни единого звука. Это насторожило парня: он прекрасно помнил, как весь июль вынужден был заниматься в духоте, потому что если он открывал окно, то скрип качелей врывался в комнату и мешал сосредоточиться. Остановившись, Бейбарсов пристально всмотрелся в фигуру. На какой-то миг ему показалось, что это Андрей, сын Игоря (который запретил звать его «дядей», утверждая, что от этого сам себе кажется стариком). Андрею было девять лет и в такое время, вообще-то, он должен был быть дома и уже спать.

– Андрей? – крикнул бывший некромаг, припуская почти бегом к площадке.

Со стороны качелей никто не отозвался. Они все так же раскачивались, то возносясь к беззвездному городскому небу, то ныряя почти до самой земли. Ребенок (в этом Глеб был уверен) то откидывая голову назад, то опуская подбородок почти до груди, то и дело повисал на вытянутых руках, рискуя упасть и свернуть шею.

Парню оставалось перебежать дорогу, и он бы точно выяснил, Андрей это загулялся или кто другой, но тут из-за угла выехала машина и ослепила его светом фар. Закрывшись рукой, Бейбарсов инстинктивно отступил назад, запнулся о тротуар и упал, что его и спасло. Автомобиль пронесся мимо и скрылся в темноте.

Поднявшись, отряхнувшись и придя в себя, Глеб посмотрел в сторону детской площадки. Та была пуста.

Не веря глазам, бывший некромаг все-таки дошел до качелей и коснулся ладонью сиденья – холодное и в капельках росы. Толкнул его коленом – качели издали противный скрип.

– Тьма вас всех побери, – прошипел Бейбарсов. – Оставьте меня в покое!

========== Глава 2 ==========

Exalt yourself,

Do it to stay alive.

Serve your duty,

You must demand, they must abide.

IAMX

Глеб опрометью взбежал по лестнице на пятый этаж, со второй попытки попал ключом в замочную скважину, наконец ввалился в темную прихожую и замер, прислушиваясь к звукам в квартире.

Тикали часы на кухне. Утробно урчал холодильник, словно переваривая положенные в него продукты. Капала вода из крана в ванной.

Бейбарсов прокрался к приоткрытым дверям большой комнаты и заглянул внутрь, толкнув створку плечом. В отсвете от наконец заработавших фонарей он рассмотрел две кровати – одну побольше, у стены, другую, детскую, у окна. И Игорь, и Андрей уже спали.

Вдруг металлический звон разрезал тишину: упали ключи, которые бывший некромаг все еще держал в левой руке. Игорь завозился на постели и приподнял голову, вглядываясь в силуэт в дверном проеме.

– Глеб? – спросил он шепотом. – Там макароны на плите остались, поешь…

– Хорошо, – пробормотал Бейбарсов. – Спокойной ночи.

Что ответил ему дядя, да и ответил ли вообще, он не слышал, потому что поспешил закрыть дверь. Нашарил на полу ключи, разулся и прошел в свою комнату. Есть ему совершенно не хотелось.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю