Текст книги "Глеб Бейбарсов и Шапка Мономаха (СИ)"

Автор книги: Asya_Arbatskaya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

Не включая свет, бывший некромаг зашвырнул рюкзак в угол и упал на кровать.

Когда Бейбарсов появился на пороге квартиры Игоря, нельзя сказать, что тот сильно удивился. Он пригласил парня войти, затащил на кухню и почти силком накормил полноценным домашним обедом. И первым вопросом, который он задал после того, как убедился, что племянник больше не валится с ног от голода, было не «где ты пропадал?», не «а знаешь, что было с твоими родителями, когда ты исчез?» и не «почему ты пришел именно ко мне?», а «куда ты будешь поступать?»

Глеб от такого поворота событий ненадолго впал в ступор. Всю дорогу до Нижнего Новгорода он думал, как будет объяснять, откуда он такой красивый и взрослый взялся, а также как будет уговаривать разрешить ему пожить хотя бы немного в гостях, пока не устроится на работу и не сможет снять комнату. О том, чтобы где-то учиться, он вообще не загадывал. Да и зачем? Терять пять лет никак не входило в планы Бейбарсова.

Последнюю мысль бывший некромаг и озвучил. Игорь внимательно выслушал, покивал и бессовестно заржал. Назвать смехом изданный дядей звук Глеб не отважился бы.

– Ты парень, конечно, боевой и горячий, только найти нормальную работу не сможешь. Хотя бы потому, что ничего толком не умеешь. Ты даже школу не закончил! Максимум, на что сможешь рассчитывать – должность курьера. И то в крупные компании не возьмут, будешь по мелочи перебиваться… Нет, если ты хочешь иметь собственные деньги – пожалуйста, я тебя отговаривать не буду. Но жить ты будешь у меня. Поверь, я зарабатываю достаточно.

– Но у меня есть аттестат об окончании средней школы! – попробовал возмутиться Бейбарсов, припоминая, что Сарданапал ему что-то такое давал.

– И много знаний в голове тебе прибавила эта бумажка? Молчишь? Вот то-то же. До лета можешь работать, потом засядешь за учебники и подготовишься к вступительным экзаменам. Завтра принесу тебе брошюрку со списком наших ВУЗов, выберешь, что больше по душе… И ради бога, Глеб, сделай все так, чтобы мне не пришлось за тебя краснеть.

Бывший некромаг хотел было взвиться, что-де никто и никогда не стыдился его, но под твердым взглядом Игоря несколько сник. В конце концов, тот был прав: для Глеба мир лопухоидов – что-то совершенно новое, неизведанное, местами непонятное, где далеко не всегда действуют привычные законы мира магического, да и собственное всесилие, обратившись в прах, кануло в никуда. Ему словно бы предстояло заново учиться ходить после нескольких лет, проведенных на инвалидной коляске.

– Отучишься пять лет, а там либо с распределением повезет, либо уже сможешь выбирать между действительно хорошими вакансиями. Отсюда переедешь только тогда, когда твердо встанешь на ноги. Все понятно?

– Все, – покорно кивнул Бейбарсов, чувствуя, что этой своей покорностью ломает внутри себя какой-то барьер. – Дя…

– А вот этого не надо! – замахал на него руками Игорь. – Зови по имени. У нас всего-то одиннадцать лет разницы… А с этими «дядьками» я себя совсем стариком чувствую.

– Хорошо… Игорь.

– Вот так-то лучше, – улыбнулся дядя. – Люблю сознательных.

В тот момент их разговор был прерван звонком в дверь. Игорь попросил его извинить и пошел открывать.

Глеб остался в кухне переваривать все услышанное. Но, как оказалось, расслабился он рано и сюрпризы на сегодня еще не закончились.

В прихожей еще не замолк голос Игоря, что-то спрашивающего, а об неосторожно вытянутые ноги Бейбарсова уже споткнулся худенький мальчик с ежиком очень светлых волос. К счастью, ребенок не упал, но зато выронил портфель и замер с открытым ртом, уставившись на бывшего некромага. Тому сразу стало как-то неуютно.

– Па-а-ап, – белобрысый оглянулся на Игоря, который уже вернулся и теперь стоял, привалившись плечом к холодильнику. – А кто это и почему он сидит на моем месте?

– А это, Андрюша, твой троюродный брат, Глеб Бейбарсов. Теперь он будет жить с нами, – с какой-то странной усмешкой сообщил Игорь.

– Но я не хочу делить с ним мою комнату! – возмутился Андрей. – И пусть он слезет с моей табуретки!

– Нет, делить комнату тебе не придется, – успокоил сына мужчина, одновременно кивая Глебу, чтобы он освободил место.

Бейбарсов пересел на соседнюю табуретку, вопросительно посмотрел на дядю. Про ребенка Сарданапал не предупреждал, очевидно, посчитал, что это может отпугнуть бывшего некромага. И, надо сказать, если академик действительно так думал, то был полностью прав: детей Глеб на дух не переносил.

Андрей тем временем залез на свое отвоеванное в честном бою место, подтянул ноги к груди и снова стал рассматривать «брата».

– Пап, а почему у него такие странные глаза? – вдруг спросил ребенок.

Игорь замер с половником в руках, не донеся его до тарелки. Он явно судорожно соображал, чем же объяснить, и Глеб вдруг понял: его дяде известно о нем гораздо больше, чем положено лопухоиду.

– Это чтобы лучше тебя видеть, – слова старой сказки сами собой пришли в голову, Бейбарсов не успел даже удивиться. – А еще у меня большие зубы! Показать?

Андрей восторженно пискнул и, зажмурившись, помотал головой.

– Сядь как следует! – Игорь поставил перед сыном тарелку борща. – И не задавай глупых вопросов.

Но стоило ему отвернуться, как прикинувшийся паинькой Андрей подмигнул Бейбарсову, мол, ничего-то отец не понимает. Бывший некромаг чуть не закашлялся от неожиданности.

– Глеб, слушай, помоги-ка мне перенести кровать из одной комнаты в другую. Меня, конечно, предупредили о твоем приезде, но точных сроков не указывали, вот и не успел все приготовить.

– Какую кровать? – забеспокоился Андрей.

– Твою, Андрюша. Теперь спать ты будешь у меня.

– Эй, мы так не договаривались! – запротестовал ребенок, но Игорь уже вышел из кухни.

– Извини, парень, – пожал плечами Глеб. – Но, наверное, с твоим отцом бесполезно спорить…

Весь остаток дня был проведен за обустройством комнаты для Глеба. Мужчины перенесли всю мебель Андрея в большую комнату, собрали заранее купленную кровать, стол и небольшой комод. Белобрысое же недоразумение только вертелось под ногами и всячески мешало, раздавая направо и налево советы, от которых не то, что пользы не было, но вреда в два раза больше оказывалось. В конце концов Игорю это надоело и, выдав любимому отпрыску денег, он отправил его в магазин за мороженым.

Наконец, когда Глеб оттащил последний мешок с игрушками, все было готово для принятия нового постояльца.

– Ну, пока скромно, – немного смущенно сказал Игорь, оглядывая результат их действий. – Но ничего, завтра воскресенье, съездим в магазин и купим, что тебе еще может понадобиться.

– Да мне и так нормально, – пожал плечами Бейбарсов, устраивая рюкзак со всеми своими вещами на притащенной из кухни табуретке.

Дядя наградил его взглядом, в котором было искреннее сомнение относительно душевного здоровья племянничка. Вдруг, что-то вспомнив, он вышел из комнаты.

Глеб нерешительно прошелся по комнате, убеждая себя, что теперь это – его дом. Его единственный родной дом на неопределенное время… Раздвинув тяжелые темные шторы, он выглянул в окно. Внизу ходили маленькие люди, ездили игрушечные машины, качали кронами карликовые деревья. Через улицу виднелась трехэтажная школа – скорее всего, та самая, в которую ходил Андрей. В ее дворе было оживленнее, чем на центральном проспекте в час-пик – все-таки дети не могут не носиться, не кричать, не выводить из себя взрослых…

– Чуть не забыл, – на пороге комнаты снова появился Игорь с чем-то темно-зеленым в руках. – На, возьми. И не ходи по городу без нее.

С удивлением Бейбарсов обнаружил, что ему выдали кепку.

– Ну, глаза-то у тебя и правда необычные. Некромажьи. Если не хочешь, чтобы с вопросами приставали – лучше носи.

– Но откуда вы…

– Так мне же написал этот ваш, как его… Академик Черноморов. И предупредил.

– И вы все так спокойно воспринимаете?!

– Так Динка, мать Андрюхи, ведьмой была. Вернее, она и сейчас наверняка где-то есть, только я о ней ничего не знаю с того самого момента, как она сбежала, оставив меня с годовалым сыном на руках. И, Глеб, обещай ничего не говорить о магии в присутствии Андрея. Я не хочу, чтобы он знал. Он думает, что мамка его погибла. Так для всех будет лучше.

Бывший некромаг пообещал. Ему и самому бы в голову не пришло откровенничать с ребенком на тему своего прошлого или своих знаний. И он прекрасно понимал, чего боится Игорь: что однажды явится какой-нибудь Поклеп Поклепыч и заберет его сына в Тибидохс.

Каркнула ворона. Еще раз. И еще.

С громким звоном что-то разбилось где-то совсем рядом.

Глеб открыл глаза.

И обнаружил, что лежит в своей кровати, по-прежнему одет в брюки и водолазку, и даже кепка еще каким-то чудом держится на голове.

«Вроде же вчера не пили, что ж все так плохо-то?..» – лениво подумал бывший некромаг, пытаясь дотянуться до валяющегося на полу будильника, чтобы посмотреть время.

Не сказать, чтобы он себя плохо чувствовал или наличествовали провалы в памяти, напротив, все события вчерашнего первого сентября стояли перед его внутренним взором – и речь декана, и знакомство с однокурсницами, и непонятный мальчик на качелях, который оказался совсем не Андреем, потому что Андрей в это время мирно спал. Бейбарсова скорее напрягло то, что он забыл раздеться. Хорошо еще ботинки в прихожей снял!

Поймав наконец неуловимый будильник, он подтянул его на уровень лица. И тут же вскочил как ошпаренный.

Проспал!

Стрелки часов ехидно показывали восемь утра. В институте надо было быть без пятнадцати девять. Ехать до него – полчаса.

Глеб пронесся по комнате, спотыкаясь о разбросанные по полу учебники, книги по фольклору, свернутые в рулоны листы ватмана. Едва не сбил мольберт с незаконченным пейзажем на нем. Больно врезался большим пальцем ноги в брошенный игрушечный паровозик и пообещал себе убить брата, но попозже. Наконец он налетел на рюкзак и быстро выкинул из него все лишнее, подумал и засунул одну из книжек, которую планировал дочитать по пути.

В свою бытность некромагом Бейбарсов и представить не мог, что будет так бегать, забыв о собственном достоинстве.

Второпях умывшись, парень кинулся в кухню – позавтракать он уже не успевал, но не выпить чашку крепкого несладкого кофе представлялось кощунством.

– О, доброе утро, – Игорь, стоявший у плиты, оглянулся на племянника. Оценил взмыленное состояние того и без слов налил ему кофе.

Глеб невнятно мотнул головой в качестве благодарности.

– Андрей, – внимание дяди переключилось на собственного сына, – ты вынуждаешь меня принести тебе акваланг.

– Зачем? – округлил глаза ребенок.

– Чтобы ты не утонул в чашке! Допивай какао и в школу шагом марш! Бери пример с Глеба – он, по-моему, готов полцарства отдать за телепорт до института… Что, проспал?

– А что, незаметно? – недовольно буркнул Бейбарсов, пытаясь засунуть пустую кружку в и так переполненную раковину.

– Вторая за утро, – Игорь задумчиво посмотрел на осколки на полу. – Дети мои, вы решили перебить весь сервиз?

Андрей как-то подозрительно довольно захихикал, Глеб только пожал плечами, сообразив, что именно звон разбитой посуды и разбудил его.

– Так, первый в школу, второй в институт, и чтобы глаза мои вас не видели до вечера, мародеры малолетние! – рявкнул Игорь.

Менее устойчивого к повышению голоса Андрея буквально сдуло с табуретки. Бейбарсов проводил его взглядом и вдруг спросил:

– А во сколько вчера вы спать легли?

– Мелкий в десять, я минут за пятнадцать до твоего прихода, – сказал дядя. – Кстати, а где ты вчера так задержался?

– Праздновали, – неопределенно ответил бывший некромаг.

– И как тебе твоя группа?

– Ничего хорошего… – Глеб кинул взгляд на висящие над столом часы. – Тьма, опаздываю же!

Зашнуровывая ботинки, он отмахнулся от предложения подвезти его на машине. Все-таки ночное происшествие не давало ему покоя. Он не разглядел ни номера, ни марку автомобиля, едва не прервавшего и без того тонкую нить его жизни, но где-то на подсознательном уровне заметил, что очертаниями она очень похожа на личный транспорт Игоря.

За автобусом Бейбарсову пришлось бежать. Холодный воздух врывался в легкие и раздирал их болью, в боку закололо. «Где же ты, некромагия, решение всех проблем?» – подумал парень, вваливаясь в салон. Многое, ох как многое он отдал бы за возвращение силы! Да хотя бы умение рисовать, которое раньше мнилось столь важным. Какой в нем толк, если раз за разом ловишь себя на том, что, задумавшись, крутишь в пальцах карандаш, как раньше играл тросточкой? Сколько уже карандашей было так сломано в бессильной ярости на судьбу…

Казалось бы, полгода обычной человеческой жизни примирили Глеба с его нынешним положением. Но кому-то это не понравилось, и был создан морок, должный напомнить о существовании другого мира, гораздо более родного и реального. Словно помотали морковкой перед носом ослика, а укусить не дали. Да и как тут укусишь, если ты старый беззубый осел… «Ты живешь не своей жизнью. Тебя окружают не твои люди. Ты здесь никому не нужен. И там – там ты теперь тоже лишний», – настойчиво зудел внутренний голос.

«Нет! Это – моя жизнь. Я человек. У меня даже есть семья…» – пытался спорить здравый смысл.

«Ты некромаг. Ты был рожден, чтобы быть некромагом и править чужими жизнями!»

«Некромаг может править только смертями».

«Это не некромаг, а полутруп, если он не в состоянии справиться со своим призванием. Но ты-то! Ты мог достигнуть величия! Ты был уже в шаге от этого…»

«Я был в шаге от Тартара!»

Глеб стиснул голову, надавливая на виски. Что с ним происходит? Почему проснулось то, от чего он надеялся избавиться навсегда? Неужели он действительно не приспособлен к нормальной жизни?..

– Молодой человек, вам плохо? – раздался рядом с Бейбарсовым мужской голос.

Бывший некромаг отнял руки от лица и взглянул на говорившего. К его удивлению, он узнал в заботливом попутчике того самого Серёгичева, которого расхваливала Калинская.

– Все в порядке, – ответил парень, с неудовольствием отметив, что собственный голос звучит как-то жалко. – Здравствуйте, Сергей Юрьевич.

Преподаватель сначала удивленно вскинул брови, но потом все-таки вспомнил, что видел этого юношу в компании сорока дам из нового набора студентов.

– А, помню-помню, мне очень понравились ваши рисунки со вступительных экзаменов. Учились где-то до поступления?

– Нет, я самоучка.

– Начали рисовать, спасаясь от мрака некромагии?

– Что?.. – Бейбарсов похолодел.

– Я говорю, что видел вас вчера в парке с девушками. Хорошо отметили?

Глеб сделал глубокий вдох и досчитал про себя до десяти, подавляя желание оглянуться в поисках глюков. Лопухоид все равно не в состоянии увидеть этих маленьких, но очень пакостных человечков.

– Что-то вроде, – ответил он наконец.

Серёгичев только хмыкнул.

– Да уж, я в свою бытность студентом тоже вокруг себя целый гарем собирал… А что поделаешь, если некоторые профессии привлекают в основном только женщин. Вы еще не видели, что на филологии творится обычно!

– И не увижу, надеюсь, – пробормотал Бейбарсов, вдруг сообразив, что в землянке некромагини у него было похожее положение: две девушки рядом, еще одна отражается в котле, а старуха сойдет за тещу.

– О, наша остановка. Вы выходите? – Сергей Юрьевич весь буквально-таки излучал дружелюбие.

Бывший некромаг спрыгнул на тротуар и, изобразив, что жутко опаздывает (что, в общем-то, грозилось стать правдой только через пять минут), припустил к главному зданию. Сегодня их группе должны были рассказать об институтской библиотеке, записать всех, после чего провести с экскурсией по наиболее значимым местам всех восьми корпусов.

Бейбарсов всерьез опасался, что мысли о потерянной некромагии так и продолжат преследовать его в течение всего дня, однако быстро выяснилось, что сложно думать о каких-то метафизических проблемах, когда вокруг тебя прыгает шестеро девушек – и каждая хочет внимания. В какой-то момент на них стали оглядываться другие студенты, сдавленно хихикая – и было отчего. Все перемещения вслед за Калинской выглядели так: впереди идет Глеб с идеально прямой спиной и надвинутым на глаза козырьком. Следом, разбившись на пары, семенят его разномастные подруги, стреляя глазками по сторонам и проверяя, не покушается ли кто на их общее сокровище. Само сокровище все это время мечтало выяснить, какой же шутник разделил человеческий род на два пола, чтобы доходчиво и желательно на личном примере объяснить ему, что это было большой ошибкой.

От неумолкающего щебета, где то и дело мелькало его имя, у Глеба разболелась голова. В какой-то момент ему сунули в руку таблетку и бутылку воды. Обернувшись, бывший некромаг обнаружил, что ближе всех к нему Вика. Она как-то очень наивно улыбнулась ему и быстро ретировалась за спину Насти.

По окончании официальной пытки Даша опять попробовала всех затащить в какое-то кафе, которое она весьма красочно описывала, но на этот раз против был не только Глеб, но и Оля, Надя и Марина. Вчетвером они настолько выразительно посмотрели на юную бунтарку, что та разом сникла.

Уже в который раз Бейбарсов подумал, что Лена и Жанна на фоне этих, с позволения сказать, дам смотрелись оплотами здравомыслия, спокойствия и надежности. В глубине души даже шевельнулось робкое ощущение, говорящее, что он немного скучает по своим напарницам, но Глеб тут же задавил его. Еще чего, ему и так хватило одного-единственного напоминания о том, как близок волшебный мир к лопухоидному, чтобы чуть не сорваться, а тут два таких реальных представителя того самого мира… Нет. Бывший некромаг твердо решил, что ни Свеколт, ни Аббатикову он не хочет видеть. Больше никогда.

Придя домой, Бейбарсов обнаружил, что Игорь на работе, а Андрей еще не вернулся из секции каратэ, в которую его записали этой весной. Обрадовавшись возможности побыть одному, парень разогрел себе обед, поел, помыл посуду (обошлось без фарфоровых жертв), пошел в свою комнату. Там его взгляд сразу же упал на незаконченный рисунок.

Этот пейзаж не получалось закончить уже две недели. Вроде бы ничего сложного, деревья и небо, да вот мешало что-то. Раз за разом Глеб переделывал карандашный набросок, но все равно оставался недовольным, вот и сейчас он снял с мольберта лист и порвал его пополам.

На подоконнике лежали карандаши, ручки, фломастеры, рапидографы, пастель, акварель, акрил, пара стержней угля, чуть в стороне – несколько разномастных колонковых кисточек. Бейбарсов провел над всем этим ладонью, выбирая, замер на несколько секунд… И решительно взял масляную пастель.

Руки двигались сами собой, запечатлевая то, что он увидел по пути домой. Справа – строгий силуэт давно погибшего и засохшего дерева. В нижней половине листа – пушистые кроны рано пожелтевших кленов. Над ними возвышается пара рябин, красными искрами на них сияют ягоды. И небо, главная часть… Предзакатное небо ранней осени, высокое, яркое. Голубым цветом – основа, по ней уже розовые росчерки облаков, отражающих солнечный свет. Добавить реальности, проведя черные линии паутины проводов, опутавших этот город и эту осень. Готово.

Глеб отступил на шаг, любуясь результатом своей работы. Рисунок не некромага, но человека, умеющего видеть всю красоту этого безумного мира в любом ее проявлении. Искренний и болезненно-чувственный пейзаж шизофреника, не имеющего надежды на выздоровление.

Бейбарсов улыбнулся своим мыслям.

Вдруг он заметил на столе клетчатый тетрадный лист. Подумав, что Игорь мог оставить ему записку, парень потянулся ее прочитать.

Хорошее настроение мигом испарилось, стоило смыслу написанных слов дойти до сознания. «Верни то, что тебе не принадлежит, или ты умрешь» – сообщала записка крупным неровным забором детского почерка.

Комментарий к Глава 2

Рисунок Глеба (автор – Хелькэ): http://cs4310.vkontakte.ru/u599051/60223188/x_719d4bd4.jpg

========== Глава 3 ==========

It’s my life,

It’s now or never.

I ain’t gonna live forever.

I just want to live while I’m alive!

Bon Jovi

Бездумно поигрывая карандашом, Глеб Бейбарсов нарезал круги вокруг памятника Минину и Пожарскому на площади Народного единства. Никто из лопухоидов и не догадывался, что двое этих руководителей второго земского ополчения на самом деле были магами, в свое время посланными бессменным директором Тибидохса на помощь страдающему люду. Впрочем, бывшего некромага сейчас интересовала не история магии, а домашнее задание по рисунку: Серёгичев как с цепи сорвался и задавал им столько, что, казалось, на долгожданных каникулах по окончании семестра ни один студент добровольно не подойдет к мольберту. Первой эту мысль высказала Вика, но в конце концов не выдержала даже Надя.

А Глеб не жаловался. Чем больше он рисовал, тем меньше у него оставалось времени на пустые размышления. Несмотря на то, что прошло уже три недели и за запиской не последовало никаких действий, Бейбарсов все равно не мог справиться с беспокойством. Порой беспокойство перерастало в злость, и тогда бывший некромаг не спал ночами, меряя шагами комнату. Он вообще не думал, что же должен такого вернуть, потому что твердо был уверен: ничего чужого у него не завалялось. Его волновало лишь то, что даже если его придут убивать, он узнает об этом в самый последний момент, когда бороться или бежать уже поздно. «Как же лопухоиды могут так жить?! – спрашивал он себя раз за разом. – Это же равносильно слепоте. Нет, это страшнее слепоты, потому что когда глаза не видят, развивается слух. А тут – вроде бы все на месте, но все равно ничего не видишь и не слышишь…»

Из-за таких ночных бдений он даже пару раз срывался на своих однокурсницах, хотя, надо сказать, уже привык к ним и почти не испытывал дискомфорта, когда та или иная девушка просила его помочь или наоборот, позволяла себе проявить легкую заботу. И каждый раз, грубо ответив Наде или наорав на Вику, сделав замечание Оле по поводу ее громкости или оттолкнув Марину, если та слишком уж льнула, рассмеявшись в ответ на мечтания Даши или проигнорировав Настю, Глеб чувствовал, что предает сам себя. Все эти девушки, несмотря на свои недостатки, не сделали ему ничего плохого и не желали ему зла, да и элементарную вежливость никто не отменял. Бейбарсов искренне презирал студентов, что никогда не придерживали дверь перед дамами, позволяли себе сквернословить при женщинах или влетали в лифт, аудиторию, автобус, расталкивая всех впереди стоящих. Даже если девица тебе незнакома или ты к ней равнодушен – ты все равно должен оставаться мужчиной.

Надо сказать, Бейбарсов совершенно не понимал, почему окружающие его люди настолько дики, словно выросли в глухой провинции и теперь впервые оказались в большом городе. Лопухоиды порой казались страшнее самых темных магов. Последних сдерживали хотя бы остатки кодекса чести… «Старуха-некромагиня научила меня этикету, научила держать спину прямо и говорить на нормальном русском языке, – думал Глеб. – Почему ей, монстру и убийце, это было доступно, а этим невинным овечкам даже мусор донести до урны сложно?»

Ответа он не находил. Лишь с каждым днем все больше убеждался, что будь его силы при нем, уж он-то научил бы лопухоидов жить.

Сделав в блокноте несколько набросков памятника с разных ракурсов, бывший некромаг двинулся в сторону дома. Конечно, проще было доехать на автобусе, но ему почему-то не хотелось. Пешая прогулка по городу прельщала его куда больше: таким образом можно найти множество уютных местечек, от тихих кафе до живописных двориков, где никто не потревожит твое одиночество.

Вопреки ожиданиям, в этот раз Бейбарсову не удалось сделать никакого открытия. Вероятно, мешало настроение, с которым он шагал по улицам – еще не злость, но и далеко уже не умиротворение. А ведь на завтра еще надо было сделать доклад по истории мирового искусства… Часов с собой Глеб не носил (хотя даже сам себе не мог бы объяснить, почему), но по клонящемуся к заходу солнцу примерно определил, что уже около половины седьмого. Значит, приблизительно через полчаса он будет дома и у него останется целых пять часов на домашнюю работу. Главное – не налететь на Игоря или Андрея, и тогда вечер получится относительно приятным.

Бывший некромаг сознательно избегал общества родственников, поскольку в их присутствии, сам того не желая, начинал строить гипотезы относительно сентябрьских происшествий. То ему представлялось, как дядя садится в машину, заводит ее и хладнокровно пытается переехать племянника, то виделось, как брат, от сосредоточенности высунув кончик языка, пишет ту самую записку. Разумом Глеб понимал, что это все полный бред – если бы он им действительно мешал, они бы нашли способ от него избавиться безо всякой театральщины, но усмирить буйное воображение никак не получалось.

Однако все планы на вечер рухнули в тот момент, когда Бейбарсов подходил к дому. Потому что, как оказалось, все на той же детской площадке, на тех же качелях его уже ждали: невысокая девушка с неестественно-оранжевыми короткими волосами, опустив голову, сосредоточенно рисовала что-то носком тяжелого ботинка на песке. У парня мелькнула малодушная мысль пройти мимо, сделав вид, что не заметил ее, но он тут же одернул себя – в этом не было смысла. Жанна в любом случае почувствовала, что он рядом.

Словно в ответ на его мысли (впрочем, почему «словно»? Она вполне могла подзеркаливать) Аббатикова подняла голову и улыбнулась.

– Привет, – сказала она, тщательно выговаривая все звуки.

– Здравствуй, – кивнул Глеб.

– Как ты? – спросила девушка, пытливо вглядываясь в его лицо.

– Все отлично.

Бейбарсов с некоторым ехидством заметил, что после его ответа Жанна растерялась, не находя, о чем же еще говорить. «Нам незачем видеться, мы теперь совершенно чужие люди», – подумал он.

– А я тут…

– Мимо пролетала и решила навестить?

– Да, – Аббатикова заметно обрадовалась. – От тебя не было никаких вестей целых девять месяцев…

– А как я должен был вам письма писать? Купидона вызвать? Летучую мышь создать? Или выслать Почтой России?

Жанна смутилась.

– Я лопухоид, – жестко сказал Глеб. – И это не лечится.

– Подожди, не гово-и так! Ожет, мы найем с-едтво ве-нуть те-е агию… – судя по проблемам с дикцией, Аббатикова расстроилась окончательно.

– Знаешь, некромагия – не тот товар, который продается в магазине и может быть возвращен, – отрезал парень. Ему показалось, будто между ребер вонзили клинок и провернули пару раз для большего эффекта.

– Ты ак п-ото с-аешься? – вскинула бровки девушка.

– Жанна, я уже почти год лишен силы. За это время можно было найти способ возродить Древнира, не то, что помочь какому-то бывшему некромагу! Если Свеколт ничего не придумала – значит, ничего сделать нельзя. Пойми это!

Аббатикова закусила губу и подозрительно поспешно отвернулась.

– Прекрати, – Бейбарсов вдруг ощутил невероятную усталость. – Ты же ждала меня тут не для того, чтобы реветь.

– Я е еву, – замотала головой Жанна, смахивая набежавшие слезы.

– И правильно делаешь, – Глеб сделал вид, что не заметил ее жеста.

Он изобразил, что крайне заинтересован поведением сорок у Аббатиковой за спиной, давая ей время прийти в себя.

– Тебе от Лены привет, кстати, – справляясь с собой, улыбнулась девушка.

– Ей от меня тоже передашь, когда полетишь обратно, – бывший некромаг задумался на мгновение. – Давай сделаем так. К себе не приглашу, извини, живу не один. А вот в кафе могу сводить. Хочешь?

«Это всего лишь один раз. Первый и последний. Когда-то мы трое были почти семьей, так что можно дать Аббатиковой то, что она хочет, – решил про себя Бейбарсов. – А потом она улетит, и мы больше никогда не встретимся».

– Хочу, – предсказуемо согласилась Жанна.

– Тогда идем. Да, а ступу ты свою где припарковала?

– На крыше, – отмахнулась некромагиня. – Не думаю, что кто-нибудь рискнет ее угнать.

Глеб хмыкнул, представляя себе ушлого лопухоида, пытающегося хотя бы сдвинуть с места ведьмовскую ступу. Результат этого бездумного действия зависел от того, какими заклинаниями воспользовалась Аббатикова для охраны своего личного транспорта. Повезет дураку – отделается заиканием и энурезом, не повезет – Жанне придется отмывать ступу от чужих мозгов.

Для посещения Бейбарсов выбрал камерный бар в полуподвальном помещении. Там почти всегда было пусто, играла тихая ненавязчивая музыка и никогда никому не было дела до чужих разговоров. Порой бывший некромаг приходил сюда, читал книгу, рисовал на салфетках незамысловатые картинки и пил потрясающе вкусный кофе. Официанты давно запомнили молчаливого парня в темно-зеленой кепке, а некоторое время назад Глеб обнаружил целую коллекцию своих почеркушек, пришпиленных к стене за барной стойкой. Как объяснил хозяин бара, они пришлись очень кстати и невероятно нравились всем посетителям.

Посадив Жанну за один из дальних столиков, парень заказал для нее капучино, а себе попросил «как обычно». Официант, записав заказ, бесшумно исчез.

– Здесь здорово, – оглядываясь по сторонам, заметила Жанна. – Не думала, что ты такое любишь.

– Просто меня тут никто не беспокоит, – пожал плечами Бейбарсов.

– Все такой же скрытный и нелюдимый. Ты не меняешься, – наклонив голову к плечу, улыбнулась Аббатикова. – А секретная папка с рисунками у тебя все еще есть?

– Три учебных тебя устроят? Их я тоже никому не показываю, кроме преподавателя. А то любят отдельные личности чужие идеи красть…

– Сойдет.

Принесли напитки, и на некоторое время разговор прервался. Пригубив капучино, некромагиня довольно протянула:

– Вку-у-усно! В Магфорде мы тоже иногда сбегали… Сбегаем в лопухоидные кафе, но там мне такого не попадалось. И вообще с Шурасиком невозможно рядом находиться, он про состав любого напитка рассказать может и попутно объяснить, какими бедами грозит его употребление. Как его только Ленка терпит, не понимаю…

Представив, как главных тибидохский ботаник с умным видом рассуждает о качестве всяких «идентичных натуральным» заменителей, Глеб фыркнул. Лопухоиды любили понапихать в пищу всякой химии, а потом удивляться, почему же здоровье с каждым годом ухудшается.

– А еще в Магфорде Пуппер, – Жанна поморщилась. – Он вообще в последнее время от нас не отстает. Говорит, только нас и боятся магвокаты и тренер с тетей Настурцией. А Джейн я и сама бы с удовольствием прокляла… Впрочем, мне кажется, Гурий с ней уже вполне свыкся. Даже улыбается ей почти искренне.

Английского подростка с коллекцией эксклюзивных очков Бейбарсов никогда не воспринимал всерьез, и Аббатикова это знала. «Ну и зачем мне об этом рассказывать?..»

– А еще, представляешь!.. Шурасик же постоянно с Сарданапалом переписывается, вроде наш уникум хочет какое-то исследование провести… Так вот, от академика он все новости заодно узнает. Ты знаешь, что Таня беременна? Это так здорово! Хорошо, что у них с Ваней все так удачно сложилось…