Текст книги "Поцелуй Валькирии. Школьные годы Кэтрин Реддл (СИ)"

Автор книги: Астромерия

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

– Хорошо, иди, – он ушел. Филч в холле испуганно пропустил его.

– Доброй ночи, мистер Матей! – парень промолчал. Горящие глаза и молчание – удел его ночей, одиноких и долгих. Но он боролся, чтобы победить, чтобы снова начать жить нормально, лишь поедая чьи-то сны… И искренне верил в свою победу.

========== Начало Турнира Трех Волшебников… (Люпин, Гермиона, Снейп, Кэтрин) ==========

Римус Люпин. Теперь ты знаешь правду…

Это был самый обычный осенний вечер. Мы с Бродягой коротали его у камина, греясь, читая «Пророк» и радуясь, что пусть на улице дождь, у нас тепло и уютно. Том задерживался на работе, но это случалось так часто, что стало привычным. Сириус ушел на кухню сделать чай, когда раздался звонок в дверь. Я вышел открыть, посмотрел в глазок (а это изобретение маглов Томас высоко ценил). Тонкс. Ярко-розовые волосы до плеч, черная мантия. В руках толстая книга – одолженная еще летом у Кэтти… Тонкс бывала у нас часто, почти каждый день. В полнолуния я даже ссылался на срочные дела и трансгрессировал подальше. Не хотелось, чтобы Дора знала, кто я. Она стала для меня подругой, и терять ее я не хотел. А обычно все отворачиваются, лишь услышав «оборотень». Исключения – Бродяга, Сохатый (уже много лет как ушел от нас, а словно это было лишь вчера), Том и Кэтрин Реддлы, Гарри и его друзья… Дамблдор, но ему свойственно верить людям. А когда-то еще Лили Эванс-Поттер и Розалина Реддл. Пожалуй, все…

– Привет, Рем! – Дора улыбнулась, когда я открыл дверь. Прошла мимо, положила книгу на тумбочку и повернулась ко мне: – Бродяга и мистер Реддл дома?

– Привет, Тонкс. Тома еще нет, а Сириус на кухне. Ты к нему? – она порой навещала только его. А мне в такие минуты было особенно грустно. Они нормальные люди. Да, я не хотел бы участи Бродяги – Азкабан и бега. Но это можно как-то решить, какой-то выход найти, а моя проблема на всю жизнь… Я не завидовал другу, нет, напротив, я хотел ему помочь вернуться к нормальной жизни. Так как для меня их жизни стали и моей тоже. Но вот общение Доры с Сириусом мне не нравилось. Хотелось оказаться на его месте.

– Нет, не к нему, к вам обоим, – жизнерадостно ответила она. – Может, пропустишь?

– Да, конечно, извини, – мы прошли в гостиную. Сириус заглянул и сказал, что трансгрессирует домой и покормит Клювокрыла. Безопасность его дома проверили мы с Томом, поэтому отпускали.

– Привет, Тонкс, и пока! – помахал Сириус и исчез. Дора подняла на меня глаза.

– Вот нас все и оставили наедине. Будем разговаривать с тобой, – мы говорили о разных абстрактных мелочах. Мне очень хотелось, чтобы она знала правду. Но я боялся ее потерять и врал, как и всегда… Но в один миг все поменялось. Из шкафа на втором этаже вырвался боггарт – его там держал я, надеясь, что он мне как-то поможет показать себя и найти достойную работу. Он слетел к нам в гостиную и принял вид Луны… Вероятно, я утром забыл закрыть замок, когда Сириус позвал меня завтракать.

– Ридикулос! – шарик ярко-красного цвета вылетел в окно, я перевел дыхание. Тонкс немного изумленно смотрела на меня. Заметила.

– Ты боишься Луны? – конечно, начинается, лучше закончить все сейчас, так будет проще…

– Да, как видишь. Слушай, что ты все ходишь к нам, как на вторую работу? Каждый день. И сидит, и сидит, – Римус, что ты несешь? Ты сейчас ее точно потеряешь. – Самой не надоело?

– Рем, что с тобой? – чашка с горячим чаем выпала из ее руки. Хорошо не обожглась…

– Не ходи к нам! – лучше так, пусть винит, но лучше так…

– Я тебе мешаю? – Дора встала, вышла в прихожую, надела плащ и повернулась ко мне. – Я думала, мы друзья.

– Мы не друзья, Дора. Со мной опасно дружить, – уже в отчаянии ответил я. – Ты не знаешь всего…

– Так расскажи!

– Не могу, ты после этого будешь меня презирать, как и все. Просто уходи и все, считай, что я хочу остаться тебе другом, – она собралась, вышла за дверь, споткнувшись о порог.

Такая неловкая, но такая милая.

– Может, скажешь в чем дело?

– Нет…

– Ну и ладно! И я не люблю свое имя! Я Тонкс! – хлопок и она исчезла. Мне хотелось завыть – я своими руками избавился от еще одного друга…

– Рем, ты чего? Где Дора? – озадаченный голос вернувшегося Сириуса вырвал меня из тяжелых мыслей.

– Ушла. Больше, наверно, не придет. Сириус, дай мне побыть одному, хорошо? – я ушел к себе. Хотелось провалиться под землю. Что я наделал?

На мое плечо легла рука. Теплая… Маленькая… Дора?!

– Рем, я догадываюсь, в чем дело. Ты оборотень, да? – я вскочил на ноги. Она знает? Откуда?

– Кто сказал? С чего ты взяла?

– Никто не говорил. Но твои отъезды по полнолуниям, боггарт, то, как ты меня выгнал… Так я права? Я же не слепая, я, может, и кажусь не самой проницательной, но я не дура!

– Да… Я оборотень. Ты теперь отвернешься, как это делают все? Дерзай, я привык! – усмехнулся я. Не привыкать, все уходят, одним больше, одним меньше. Не суть!

– А какое мне дело?! Будь ты хоть вампиром. Ты мой друг, кем бы ты ни был. Понял? – твердо ответила девушка, но в глазах светились озорные огоньки. Ураган, вихрь, оптимизм.

Необыкновенная девушка, такие редко встречаются. Я таких еще не видел. Может, отчасти Лили Эванс, но лишь отчасти.

– Понял, – я кивнул, еще не веря ушам. Не ушла, как все. Почему? Этого не может быть!

– Вот и молодец! – Тонкс подошла еще ближе, и впрямь не боялась… В дверь постучали.

– Римус, идем ужинать! Тонкс, ты с нами? – позвал Том. Мы спустились вниз… Теперь я был спокойнее – она все знала. Она знала правду и не отвернулась. А значит, мы на самом деле друзья!

Гермиона. Гость наших снов…

Хогвартс затих. Ночь на субботу и все крепчайшее спали. Лаванда мычала что-то во сне, пока я одевалась. Джинсы, футболка, мантия, кроссовки… Вот и все, Гермиона Грейнджер. Можно вставать. Правда, у меня нет Мантии Гарри. А не мешало бы. Так хочется выйти на улицу, вдохнуть свежий воздух, поплакать… Именно поплакать, потому что Гарри ничего не видит. А я мучаюсь. Просто подруга для парня, который мне нравится. Интересно, Кэтти тоже так мучилась в прошлом году? Но сейчас она счастливая ходит, а я вот как-то не очень счастлива. Да еще и Джинни… Растет, взрослеет, и уже положила на Гарри глаз. Подруга называется!

«А может…? Нет, правила запрещают, нельзя… Хотя разок ведь можно, правда?»

И потом, ночами ходить с Гарри под невидимкой, украсть ингридиенты у Снейпа для Оборотного зелья – это когда Гарри вляпался в историю с якобы открытой (хотя такого и не было) Тайной комнатой. И с Локхартом пошел проверять, а до того спрашивал Малфоя о том, не знает ли чего этот блондинчик. Под видом Крэбба…

«Так вот, если уж я так делала, то дойти до открытого класса и побыть одной можно, правда же?»

Я зашла в пустой кабинет. Тихо, темно. Вполне ничего.

– Люмос! – свет моей палочки осветил сидевшего на парте человека.

«Ой, а я не одна… Фух, это же Матей, забыла, как там его имя…»

– Доброй ночи, Гермиона! – а я забыла его имя. Нехорошо! – Почему не спишь?

– Да не спится что-то, а ты?

– Аналогично… Может, тогда поговорим друг с другом, раз уж встретились? Я лично считаю, что все в нашем мире не зря!

– Ну давай поговорим, – я сжимала палочку в руке. Мало ли что он себе надумает. Он закрыл дверь, зажег огонек на ладони, поместил в прозрачную банку. Теперь я уже различала его лицо…

– Ты не бойся, я не покусаю, я добрый, – усмехнулся парень. – Теперь будем разговаривать.

– А если нас услышат?

– Ты забыла, где я учусь? Не услышат. Давай я начну. Я учусь в Денбридже, на борца с темной магией, – я улыбнулась. Отчего-то мне уже не было страшно, с ним было интересно, весело и легко.

Я рассказала про учебу, друзей, Кэт… Он рассказывал про себя, брата, школу. И впервые за этот месяц мне не хотелось плакать, и даже наоборот! Я смеялась, потому что рассказ получался веселым… И мне не хотелось блистать умом и холодностью.

– А мама и папа маглы, – закончила я свой рассказ о доме.

– Ты грязнокровка? – удивился он. Я отвернулась. Еще один сноб нашелся, мало мне Малфоя!

– Да. Что, жалеешь, что заговорил со мной?

– Нет. Гермиона, у вас это ругательное? Прости, я не знал, у нас это не считается оскорблением. Я же румын! Прости, я правда не хотел тебя обидеть! – он раскаивался искренне. Я простила…

– Ничего, ты же не знал. Я не злюсь!

Я отошла к окну, выглянула. Звезды освещали дорожку от замка к хижине Хагрида. А сам он шел по ней к домику.

– Он тебе нравится? – раздалось над ухом.

– Хагрид? Только как друг! – как можно предполагать такое?

– Я о Гарри Поттере.

– Ну… Эй, а с чего ты так решил? – не хотелось омрачать вечер, но…

– Я это видел в твоем сне, – я повернулась к нему.

«Видел в моем сне? Либо сумасшедший, либо… Ифрит! Я читала про них…».

– Как можно что-то видеть в чужом сне? – «может, я и ошибаюсь и это такая магия».

– Обещай, что сохранишь эту тайну. Обещаешь? – я кивнула. – Я ифрит. Только добрый. Так Гарри тебе нравится?

– Ну, он мне симпатичен, но, думаю, это пройдет. А что значит «добрый ифрит»?

…К утру я знала об ифритах все. Он проводил меня до гостиной, я поспала почти до обеда, без снов, причинявших боль. Я не сомневалась, что это его работа – он съедал мои сны…

А в воскресенье он уехал и потом я стала ждать ночного сна. Он приходил во снах, и мы общались, долго, часами. Но никогда он не давал мне пойти за ним. Он хотел оставить меня человеком. Мы подружились, через две недели после его ухода он начал мне писать, редко, раз в две недели, но каждую ночь он был гостем моих снов…

Северус

Тридцать первого октября, прямо на Хэллоуин, приехали гости из других школ. Французские ученицы были очень похожи на вейл, Кэтрин даже начала меня ревновать, заметив, что я обратил внимание на наших гостей. Дурмстрангцы же были, как и всегда мрачными, молчаливыми, замкнутыми даже, навевали ужас. А директором у них был Игорь Каркаров, один из моих бывших «соратников».

«Не повезло нам в этом году пожить спокойно. Мало мне появлений Грюма из ниоткуда в самые неожиданные моменты, так еще и Каркаров меня узнал. Чует мое сердце, добром это не кончится…».

Любимым учеником Каркарова оказался Крам, тот самый ловец Виктор Крам, фотографии которого висели у Кэтти дома в спальне. Но сейчас она только презрительно фыркала, глядя, как за ним бегают фанатки, и уверяла, что я для нее намного дороже всяких Крамов. Хотя раз она заговорила с ним, даже улыбнулись оба, но это заметил и на корню пресек директор Дурмстранга. Он словно прятал Крама от лишних глаз. Зачем-то…

Так вот, они прибыли тридцать первого октября. В эти дни мы с Кэт отметили (соком) первую годовщину наших отношений. Первого ноября исполнился ровно год с момента нашего признания друг другу, и оставалось уже совсем недолго до ее выпуска из школы, когда, как мы планировали, нашу любовь не нужно будет скрывать. Но этим мечтам не суждено было сбыться. Скрывать пришлось. От Лестрейндж, части Ордена Феникса. Тем сильнее были наши чувства, чем опаснее и реже становились встречи наедине…

Кэт отказалась бросать имя в Кубок к моей большой радости. Она решила, что ей и без Турнира хватает в жизни приключений, а я мог быть хотя бы в этом спокойнее за нее. Потому что хоть шрам после отъезда Матеев перестал кровоточить, ее отношения с Грюмом безнадежно портились с каждым днем, она даже ругалась с Гарри – тому он немного более симпатичен был. А Кэтрин хотела отказаться от Защиты вообще. Грюм постоянно снимал с факультета баллы, придираясь к Кэт по малейшему поводу. Она же не сдерживалась на язык в ответ, ругаясь с ним. А я боялся, что Грюм решит отомстить.

– Я чувствую, что он не такой, как все считают! Он мне не нравится! – упрямо отвечала Кэт на все вопросы о том, чего она таким образом добивается.

А второго ноября произошло одно из тех мелких событий, что меняли нашу историю. Я беседовал с Дамблдором об учебных вопросах и организации Турнира, на втором этаже, в застекленном переходе из крыла в крыло, глядя на опадавшие листья. Топот ног и около нас остановилась запыхавшаяся Джинни Уизли. Девочка тяжело дышала, показывая рукой куда-то вбок, и наконец заговорила:

– Профессор Дамблдор, профессор Снейп. Она его убьет сейчас, там, на третьем этаже, около кабинета Защиты, – все еще тяжело дыша, сбивчиво говорила мисс Уизли. Мы недоуменно переглянулись.

– Кто кого убьет, Джинни? – ласково поинтересовался Альбус.

– Кристиана Смарта. Она ему нос сломала, кажется, как с ума сошла. Поторопитесь!

– А кто «она»? – в душу закрались нехорошие предчувствия. Джинни вздрогнула при звуке моего голоса и отступила.

– Реддл. Они там дерутся, – вот тут уже мне больше ничего не надо было говорить. Я взлетел по лестнице на третий этаж, вот и кабинет Защиты…

Смарт вжался в стену, из разбитого носа парня действительно текла кровь. В руке он сжимал две палочки, но, видимо, просто забыл об этом. Однако вид Кэт сказал мне, что не она одна с ним дралась, он с ней тоже… Разорванная мантия, фингал под глазом, растрепанные волосы, ссадина на щеке. Он ее бил! Она с силой ударила Смарта по щеке, еще не замечая нас…

– Мерлин! – вырвалось у подошедшего Альбуса. – Что с ней?

– Отдай мой дневник, козел! И не смей открывать свой рот, иначе я тебя совсем убью, понял? И дай сюда палочку! – Смарт перевел взгляд на свою руку. Усмехнулся, поднял палочку, свою, и отлетел в сторону, ударившись головой о стену.

– Я сказала дай мне мою палочку! Жить надоело? – я никогда не видел Кэтрин такой. Что на нее нашло?

– Мисс Реддл! – Кэт обернулась на мой оклик. Вырвала обе палочки из руки что-то мычавшего Смарта и злобно на него посмотрела.

– Он начал первый, профессор! Он украл мой дневник, прочел и начал читать вслух. А потом отобрал мою палочку. Я всего лишь пыталась ее вернуть…

– Мисс Реддл, вы могли его покалечить! – перехватив запястье девушки, заметил я. Она усмехнулась.

– Этот придурок ломал мне руку, я должна была дать ему это сделать?

– Минус десять баллов Слизерин за такие выражения. И я поговорю с вами у себя в кабинете! Молчать! – Кэт собиралась сказать что-то еще. Но с ней я успел бы поговорить и позже. – Теперь вы, мистер Смарт, – он поднял голову, жалобно глядя на Дамблдора. – Так, всем разойтись! Кроме зачинщиков драки! Быстро! – ученики разбежались, Смарт замычал, что это Кэт на него напала.

– Я?! Ах ты сволочь! – я стиснул запястья рванувшей к нему Кэтти, заметив, что она не очень вменяема. Аффект.

– Минус пятьдесят. Нет, минус семьдесят баллов Гриффиндор, отдайте мисс Реддл то, что вы там забрали у нее.

– Дневник! – влезла Кэт.

– Вот, дневник. И если еще хоть раз вы приблизитесь к мисс Реддл, я буду лично добиваться вашего отчисления, мистер Смарт. Нос покажите!

– Директор, вы же мне верите? – промямлил Кристиан, пока я останавливал ему кровь.

– Нет, я больше верю мисс Реддл. Она никогда ни на кого не нападала. Так что, думаю, зачинщик вы, – через час допроса стало ясно, как все было.

Смарт нашел дневник Кэт, начал читать его вслух, а Кэтрин стала отбирать. Смарт, забывшись, отобрал ее палочку, потом, когда она уже отошла, начал провоцировать, грозя объявить на все три школы ее тайны. Потом как-то так вышло, что он ее оттолкнул, а упавшую ещё и ударил. И потом мы уже знали. Кэтти девочка не слабая, и колдует без палочки, так что в итоге плохо было парню.

Нос Смарта не пострадал, я назначил ему взыскание за нападение на Кэт. Дамблдор был на стороне любимой. Уже позже, прикладывая к синяку на лице Кэт настойки для его лечения, я выговаривал ей правила поведения для девушек. Куда не входили драки.

– Ты лицо школы, ты староста, и била его. Зачем?

– Он меня сильнее бил! – обиженно отвернулась Кэт. Я нежно поцеловал ее в макушку и погладил по спине.

– Я верю. Но тем не менее, Кэт, можно было кого-то позвать!

– Северус, хватит, меня и так накажут. Совет Десяти. Валькирия избила человека! Нонсенс! – словно в подтверждение ее слов ее вызвали. Совет Десяти прислал срочное извещение Альбусу с просьбой пропустить валькирий в школу. И как только разрешение было дано, Совет Десяти прибыл… Совет валькирий был в ярости, одна даже сорвала с шеи Кэт маховик. И, судя по слезам в глазах Кэтрин, ей обещали нерадужные вещи…

– Ты недостойна быть валькирией, я не отдам тебе маховик и я найду тебе замену! – зло провещала Великая Валькирия Совета.

– Позволь мне решать, достойна она или нет. Снимать дар не твоя компетенция! – послышался за моей спиной (мы были на улице, у озера, я пошел, чтобы поддержать) высокий холодный голос. Мимо прошла черноволосая женщина в черном платье в пол. Тезла-Экала? Она же почти не покидает свою Башню! – Где я велела тебе быть? – валькирия казалась старше Экалы, но вряд ли это так. – Так вот, за невыполнение указа и то, что ты тут творишь… Маховик! – ее приказ не смела ослушаться ни одна валькирия. Верховная сняла с шеи маховик и отдала Экале. Та без тени эмоции на лице надела его на себя, вернула Кэт ее маховик. Валькирии молчали. – Еще раз такое повторится, я сниму весь Совет. Подумайте! – валькирии в облике сов улетели. Тезла-Экала обернулась к Кэтрин.

– Идем, нас ждет долгий разговор. Не бойся, я пришла не отбирать твой дар. Идем, – они долго говорили тет-а-тет. И вид Кэтрин становился все более уверенным в себе и, я бы сказал, довольным…

Кэтрин. Браслет валькирии…

На Трансфигурации Смарт сел за мной, а когда я встала ответить профессору МакГонагалл на вопрос, Смарт наставил палочку на мою сумку, шепнул «Акцио» и что-то спрятал в свой рюкзак. На перемене я потребовала вернуть украденное. На это Кристиан достал из рюкзака дневник, в котором я делала для себя заметки. Там очень много было о Грюме, шраме от проклятья. О моих страхах за Гарри. А еще там были упоминания о Северусе, часто. И по имени…

Но в конце концов это мое, и что о ком хочу, то и пишу.

– «Сегодня шрам не кровоточил впервые, после действия заговоров Влада. Но, тем не менее, они перед отъездом обещали, что в начале зимы я получу первые итоги исследования. А я опять поругалась с Грюмом, Северус уже начинает нервничать из-за этого», – начал вслух читать Смарт. Его дружки насторожились, некоторые усмехались. – Это интересно, кто же у нас Северус, а? Я лично одного только знаю. Но он малость староват, да и псих. Хотя ты не лучше, думаю! – усмехался Смарт.

– Не неси ерунду, Смарт, ты и так умно не выглядишь. Отдай дневник и разойдемся по-хорошему!

– Даже вот не думаю, я еще Дамблдору это почитаю, мадам Максим. Пусть знают, какие у наших слизеринок тайны, – Смарт убирал тетрадь в рюкзак.

– Отдай! – направляя палочку на дневник, я повысила голос. Вокруг собрались ученики других курсов, несколько когтевранцев, третий курс Гриффиндора и Пуффендуя, шестой курс Гриффиндора. Где-то в конце коридора слышалась речь шестого курса Слизерина.

– Экспеллиармус! – Смарт сжал в руке мою палочку, еще шире усмехаясь.

– Крис, пожалуйста, хватит! – я подошла ближе, потянула палочку из его руки. И упала на пол, оттолкнутая им слишком сильно.

– Ой, какие мы слабенькие, – Смарт слегка стукнул меня по плечу, – уже и свалились… – пинок стал сильнее. Я разозлилась окончательно.

– Пошел ты, козел! –метким ударом ноги по коленям, как когда-то давно учил Джеймс, мне удалось сбить его с ног.

Поначалу смелый, он смертельно напугался, хотя и пытался защититься магией. От меня! И без палочки я колдую, он этого не знает, правда…

Если бы не Северус и профессор Дамблдор, я наверно, нанесла бы ему сильное повреждение. Потому как если сначала мы именно дрались, мне причем было больнее, он пытался сломать руку, то под конец больше было похоже, что я его бью.

Успокоившись, я убрала дневник подальше, выслушала отчитывание Северуса. И пошла отвечать Совету Десяти за избиение Смарта. На меня наорали, меня обещали вписать в позорные страницы истории валькирий, лишить дара и вообще сделать сквибом. Каково же было мое удивление, когда мы услышали голос. Тезла-Экалы! Я видела ее впервые. Молодая женщина, лет около тридцати на вид, черноволосая, черноглазая, в длинном, до пола, черном закрытом платье. На лице ни тени каких-либо эмоций. Мертвое лицо, только глаза движутся и губы открываются. Но лицо мертво. Эта женщина не знает ни любви, ни ненависти, ей даже скучно быть не может. Я никогда не хотела бы такой жизни!

Меня поразило то, как беспрекословно отдала ей Маховик Времени Великая Валькирия. Когда Совет улетел, Тезла-Экала позвала и меня поговорить. И уже в стороне, наедине, остановила меня.

– Кэт, я хотела бы тебя отругать, он того не стоит. Но я не стану, ты поступила все же не вопреки своему долгу нести добро. Но осторожнее, Кэтрин. Он Пожиратель Смерти, пока он не опасен для тебя, а там кто знает…

– Пожиратель? – недоуменно взглянула я на нее. – В смысле прямо с Меткой и всем прочим?

– Пока нет, но рука этого мальчика будет украшена Меткой. Ты хорошо знаешь, какой. На руке твоего возлюбленного тоже красуется такая…

– Но Северус исправился! – возразила я.

– Я знаю. Я это знала еще задолго до твоего рождения, милая. Задолго до его рождения. Я о тебе знаю больше, чем ты сама. Поэтому не оправдывай его передо мной, я и так не сомневаюсь в его честности с тобой.

– Конечно, иначе вы не сделали бы такой выбор для меня, – благодарно улыбнулась я. Тезла-Экала покачала головой.

– Ты сама сделала этот выбор. Твоя любовь к нему не выбор, это истинное чувство, я позволила такому быть. Никого лучше тебе нельзя было найти, поверь мне, – я это чувствовала.

«Я правда его люблю! Но если уж здесь сама Тезла-Экала, это признак больших перемен. Может, она даст намек на будущее?»

– Вы же знаете будущее, вы можете сказать, что нас ждет? Хотя бы намек, на близкое будущее. Хотя бы один намек!

– Сказать не могу, хотя и хотела бы. Я не имею права, я ведь тоже не богиня. Но намек я тебе дам, и не один, по мере необходимости. А сейчас прямо могу сказать, что в этом году школе нанесет удар изнутри один из живущих здесь. Он будет до конца года готовить все к тому, что ему приказала его Госпожа. В этом замке есть человек, от которого тянется прочная нить к Беллатрисе Лестрейндж.

– Кто это? Хотя бы намек, какой-то портрет, пожалуйста! Мне нужно вычислять врага.

– Могу сказать одно. Он настолько свой, что никто даже не подумает на него, его будут считать своим до конца. Может быть, ты не будешь, но остальные будут! Я не знаю точно, кто это, хотя догадка есть. Но уверена, ты поймешь все сама. А сейчас, Кэтрин, я буду тебя хвалить. Ты молодец, еще с Петтигрю начиная, – она и впрямь похвалила меня за мои достижения, наставляла быть все же осторожнее, благословила, сняла с отчета перед Советом. Теперь я была вольной валькирией…

А еще она позволила мне воспользоваться «браслетом валькирии» – это обет, вроде Непреложного, позволяющий нам стать связанными с тем, кого мы охраняем. Потом мы всегда знаем, где охраняемый, грозит ли ему опасность и еще некоторые мелочи… Я воспользовалась им для Гарри открыто и официально, об этом знало все мое окружение. А тайно я связала себя с Северусом, теперь я могла помочь и защитить троих близких мне людей. Папа от «браслета» отказался, но я связала себя и с ним, тайно.

Однако с этого момента я уже не могла отказаться от спасения жизни Гарри ни под каким предлогом. Всегда, везде, где бы я ни была, при первом ожоге от серебряного браслета на руке я должна броситься к Гарри. Браслет снимать было категорически запрещено. И все же это было нужно…

А вскоре Кубок выплюнул имена участников Турнира. Все бы ничего, но!

– Виктор Крам, Дурмстранг! – повезло же парню, и ловец всемирно известный, и вот еще теперь участник Турнира трех волшебников. А директор у них упырь и Пожиратель, и не нравится он мне. Так, список подозреваемых в помощи Лестрейндж начался с фамилии Каркаров. – Флер Делакур, Шармбатон! – я метнула на Северуса взгляд, но он спокойно оглядывал учеников Хогвартса. Вычисляет нашего Чемпиона? – Седрик Диггори, Хогвартс… – огласил Дамблдор. Участники ушли в другую комнату, все оживленно обсуждали их выбор, и вдруг Дамблдор попросил тишины. И в наступившей тишине негромко произнес, читая обгоревшую бумажку…

– Гарри Поттер! – невообразимый гул. Гарри стеклянными глазами оглядел всех вокруг. Дамблдору пришлось вызвать его второй раз. По лицу брата я поняла, что для него самого это был неожиданный выбор…

Когда за Гарри закрылась дверь, я вышла из оцепенения. И следом за профессорами: МакГонагалл, Дамблдором, и Северусом с Флитвиком, – зашла в комнату Чемпионов. Гарри оправдывался, уверяя, что ничего в Кубок не бросал, я тоже не бросала, тогда кто?

– Никого я не просил, я не знаю, как мое имя оказалось в Кубке! – вздохнул Гарри.

– Может, это вы, Кэтрин? – с какой-то даже надеждой спросила МакГонагалл.

– Нет, это не я…

– А что она-то тут делает? – прошипел Каркаров.

– Я родственница Чемпиона, сестра, – поднялся скандал, который едва уладили. Шармбатон и Дурмстранг были в ярости, Гарри получался вторым чемпионом от нашей школы. А меня волновало другое…

Если не он, не я, никто из наших друзей, то кто?

«Настолько свой, что никто даже не подумает на него»…

Я внимательнее вглядывалась в людей.

«Кто тут «свой»? Дамблдор, но уж этот вариант отпадает сразу, он создал Орден Феникса, и уж точно не помощник Лестрейндж. Каркаров? Я бы не сказала, что он свой. Флитвик? Большего бреда придумать нельзя! Крам? А вот это вариант, как и Каркаров. Итак, пункт второй: Виктор Крам. Северус? Нет, тут я уверена на все сто процентов. МакГонагалл?.. «Настолько свой». Тезла-Экала явно дала понять, что это мужчина. Хорошо знакомый со всеми, для всех может быть «свой». Так кто же это?»

А еще я поругалась с журналисткой Ритой Скитер, лезшей к Гарри. Та обещала написать про меня, и написала, что я слишком по-матерински отношусь к брату, и во мне рано проснулся материнский инстинкт… Хотя вот на кого мне было плевать, так это на Риту Скитер с ее статьями, тем более что статья про Гарри была куда хуже. Ему согласно ей было двенадцать лет, он плакал ночами по маме, которую я, мать-недоделка, пытаюсь ему навязчиво заменить.

Мне даже смешно стало на чтении репортажа, а Гарри психовал, потому что над ним смеялся Малфой, умилялась мама Рона и Джинни, хихикала и тыкала пальцами вся школа, а еще Гарри терроризировали из-за Турнира. Хотя при мне ни разу не рискнули, потому что боялись, наверно, после Смарта. Слухи быстро разлетаются…

========== Первое Испытание (Кэтрин, Снейп) ==========

Кэтрин. Первые результаты исследований

Прошло несколько дней с того момента, как Кубок выплюнул имя Гарри. С братом не разговаривали многие. И в числе таковых был даже Рон. То ли завидовали, то ли злились… Малфой даже распространил по факультету значки в поддержку Седрика, ругавшие Гарри. За что получил выговор от меня. И сам лично уже ничего не себя не напялил.

– Кэтти, привет! – улыбнулся мне брат, когда я подошла к нему после последней пары.

– Привет, радость моя. Прогуляемся? – мы вышли на улицу и медленно поплелись к Озеру. Гарри был очень подавлен и расстроен. Ссора с другом…

– Я вот не пойму, чего он так, а? – Гарри посмотрел на меня. – Я бы вот не хотел, чтобы мое имя так вылетело, а ему завидно. А чему завидовать? Мне это все не нравится…

– Гарри, ты же знаешь, что отказаться не можешь! Не волнуйся, я всегда помогу тебе, обещаю! Вместе мы сила, или ты сомневаешься?

– Просто обидно. Такой сюрприз, и еще и лучший друг не хочет меня видеть. Спасибо хоть этот дурацкий значок не нацепил… Ладно, не будем о грустном. Меня Хагрид вечером на чай звал, пойдешь со мной?

– А если нет, ты напялишь Мантию? – улыбнулась я. – Пойду, я у него уже сто лет не была, пора исправиться!

– А выглядишь ты моложе ста с лишним лет, – улыбнулся Гарри мне в ответ, – не напялю, а надену. Запретишь?

– Конечно. Посажу под домашний арест, пускать к тебе буду только Герми. Кстати, а где Гермиона-то?

– Угадай с трех раз. В библиотеку ушла. Как обычно… Ну так когда идем?

– А пошли сейчас! – мы зашли к Хагриду, напоившему нас чаем и вечером, когда начало темнеть, ушли обратно в замок. Отправив Гарри учить уроки и сдав на попечение Гермионы, я пошла к Северусу и села за сочинение по Нумерологии. И вдруг примерно часов в семь вечера в дверь постучали. Северус открыл, и через секунду позвал меня.

– Кэтрин, Дамблдор прислал Лонгботтома за тобой. Объяснил мальчишке, что у нас дополнительные занятия. И передал, что ровно в семь тебе следует быть в его кабинете.

– До семи осталось десять минут! Невилл полз, что ли, сюда? – я переобулась из туфлей на каблучке в кроссовки и помчалась наверх, к Дамблдору. Северус сказал, что его просили подойти чуть позже. Через девять минут я влетела в кабинет директора, побив все свои рекорды скоростного бега по лестницам. А видок у меня что надо, наверное: растрепанная, запыхавшаяся, в кроссовках и строгой юбке до колена, мантия распахнута…

«Мерлин, вот внешность-то!» – мое отражение в небольшом зеркале, лежавшем на столе, меня ужаснуло…

– Кэт, успела, умница! – Дамблдор поднялся с места и подошел ко мне. – У тебя полминуты до прихода гостей, – «опять какие-то визитеры?» – отдышаться успеешь хотя бы?

– Надеюсь… – застегивая мантию, пробормотала я. Через несколько секунд прибыли те самые гости, о которых сказал директор. Из камина вышел магистр Щербак, за ним Влад Матей и еще двое незнакомых мужчин в черных мантиях. Один рыжий и зеленоглазый, другой блондин с карими глазами и обоим лет по сорок-пятьдесят… Рыжий приветливо улыбнулся и пожал мне руку.

– Я профессор Анатоль Видкрафт, преподаю в Денбридже проклятья и защиту от них. А ты Кэтти Реддл, верно?

– Да, очень приятно!

– Взаимно. А это доктор Рисмен, он работает над изучением малоизвестных заклинаний и преподает Заклинания. – Блондин кивнул в знак приветствия. Щербак о чем-то говорил с нашим директором. – Ну а магистра и Влада ты уже знаешь. Мы собрали маленькую комиссию, изучаем твой шрам. Еще опаздывает профессор Бутти, она у нас спец по Зельям. И Димитр Матей… (1)

– А зачем спец по Зельям? – не поняла я. – Меня же не отравили, а прокляли!

– Так лечили тебя чем? Вот затем и Бутти.

– Итак, начнем. Профессор Дамблдор любезно пошлет ученика за человеком, который тебя лечил, Кэт. Верно, Альбус? – Дамблдор послал кого-то поторопить Северуса. Щербак сообщил, что они поставили опыт на лабораторных животных – прокляли, вылечили и воздействовали разного рода магией. И на светлые заклятья никаких шрамов не было…

– А вот на темное «серпенсортиа» было. Проступил шрам вот тут, – Влад показал мне крысу, вытащив из-за пазухи, на правой лапке которой у ее «локтя» был шрам.

– Подождите, но человек, при котором шла кровь, он мракоборец!