Текст книги "Поцелуй Валькирии. Школьные годы Кэтрин Реддл (СИ)"

Автор книги: Астромерия

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

– Давайте зайдем к Хагриду, я боюсь… – в мое плечо вцепилась рука Кэтрин. Пальцы девушки действительно дрожали, это чувствовалось даже сквозь две ткани.

– Не бойтесь. Они не тронут. Скорее всего, просто летят куда-то мимо школы…

– Нет… – покачала головой Реддл, – оглянитесь… – я послушался. Темная фигура летела прямо на нас, откидывая капюшон…

– Экспекто Патронум! – я не слышал, как к моему голосу примешался еще один… Дементор отлетел, но его отогнали две лани. А у меня лишь один Патронус.

Реддл убрала палочку. Откинула волосы со лба и направилась со своей ношей к лесу. Я поспешил следом:

– Это твой Патронус изначально или он стал таким?

– Патронусы не меняются. Я вызываю его уже два года и он всегда был ланью, у вас тоже… Странно… – у меня как раз нормально, у Лили был такой же. А вот у Кэтрин…

– Кто тебя научил вызывать Патронуса? – в шестнадцать лет и такой яркий. Она очень способная волшебница…

– Римус. Он многому меня научил, мне его искренне жаль. Оборотень – это ужасно. Он очень одинок, зря вы с ним так сегодня…

– Это твоя вина, ты меня злила.

– Римус никогда никого не обижал. Папа даже разрешил ему жить у нас… И у него никого, кроме меня и Гарри, нет. Даже друга – и того нет. Ну разве что папа, но все-таки Римусу неловко перед моей семьей.

– У него были друзья. А у меня их никогда не было. Римус не рассказывал, как они дразнили меня в школе? Думаю, что нет…

– Зато у вас была любимая. А Римус не может позволить себе любить, у него никого не может быть… Но мне в какой-то степени жаль и вас. В сущности вы не злой, но срываете свои обиду и боль на окружающих. А они считают это злобой.

– А ты, значит, не считаешь, что я злой? – я усмехнулся. Но возникало чувство, что она смотрит в душу.

– Не считаю… У вас не было друзей, вы безответно любили много лет, с вами, скорее всего, плохо обращались в семье. Вы работаете там, где не хотите… Человек, который мог бы быть вашим другом – издевался над вами. Я о Джеймсе Поттере.

– Поттер никогда бы не мог быть моим другом, ясно? – внезапная вспышка гнева заставила меня сжать руку девушки. Наверно, очень сильно… Потому что, вскрикнув, Кэтрин вырвала руку. Лицо ее вспыхнуло хорошо различимой при свете Луны злостью.

– Зато Лили считала вас другом! Пока вы не оскорбили ее. Она была из семьи маглов, да! Но моя мама тоже. Что, я теперь полукровка? Осквернение рода Салазара Слизерина? Мама отдала за меня свою жизнь, она спасла нас с Гарри! Не чистота крови играет роль, а душа! Малфои ведь чистокровны. И какие они? Хорошие?

– Знаешь, ты очень умна для своего возраста. Но зачем тебе лезть к другим людям в душу? У тебя все есть, чего не хватает? Ты, в конце концов, валькирия, ты можешь такое, что нам и во сне не снилось! Зачем тебе нарываться на отработки, тратить свое время? Трать его с пользой для себя! – сдерживаемая злость на нее прорвалась наружу. Почему для своего развлечения она выбрала меня? Со всеми шелковая, а я тоже не мальчик для насмешек…

– А вы знаете, что значит быть валькирией? Вы знаете, какой это груз? Знать события наперед, слушать во всем Совет Десяти – это мировое сообщество таких, как я. Для меня хуже каторги, когда кто-то поворачивает маховик времени. Меня коробит просто, а я улыбаюсь. Я сову не могу завести – она не выдержит моей ауры, Гарри Хэдвиг от меня прячет. А мой максимум – это кошка! А самое противное и страшное – мы даже любить не имеем права. Нам выбирают спутника жизни. И изменить мы не вправе. И я даже не знаю, умеем ли мы любить по-настоящему. Вот что такое валькирия. Вы себе хотели бы такой жизни?! Я Грейнджер уже ненавижу! Она три раза в день возвращает время назад, у меня головокружение не проходит. Весело? – Кэтрин аккуратно поставила флаконы на землю. – Вы бы лучше подумали, почему я срываюсь именно на вас… Хотя, конечно, вряд ли вам это важно… Ариведерчи! – через несколько мгновений фигурка в темной мантии стучала в дверь хижины Хагрида.

Отнеся зелья в лес, на заранее оговоренное с лесничим место, я принес Хагриду последний флакон – с зельем против царапин.

– Ну тише, Кэтти, тише… Сейчас придет кто-нибудь, отведет тебя в замок… Тише… – я остановился у двери, оставшись незамеченным. Хагрид успокаивал Реддл.

– Хагрид, я так устала… Я даже не знаю, люблю ли его… Они же сами за нас выбирают, мы чувствуем то, что навязывает Совет, а мне так хочется верить что я тоже могу по-настоящему любить… Но я не могу его не видеть, просто не могу, у меня даже Патронус изменился… Ты же помнишь мой Патронус? – Хагрид прижал девочку к себе, качая огромной головой. Он сидел ко мне практически спиной, Клыка не было, а Реддл, вообще уткнувшись Хагриду в плечо, ничего не видела…

– Помню, конечно… Лебедь такой… Эээ… С крыльями все время еще… Ну… Развернутыми… А чего, он теперь поменялся?

– Да, Хагрид. Он стал ланью… Ланью… Я только сегодня заметила… – а мне врала. Интересно чего ради? И о ком она вообще говорит?

“Северус, думай логически… С кем она Патронус вызвала? На кого сейчас орала? Вот и подумай…” – заговорил противненький внутренний голос. В душе шевельнулись острые противные коготки туманной, но пугающей догадки.

Хагрид повернул было голову к двери но тут же отвернулся, поскольку Реддл начала подниматься. Я предпочел выйти, сомневаясь, что она хочет меня сейчас видеть.

– Ты это… Ложись тут… Я все равно к Арагогу пойду, меня тут не будет.

– Ага, и Снейп меня убьет совсем. Он меня за ночевку у Римуса наказал. Хагрид, проводи меня в дормиторию, пожалуйста, я одна боюсь, там дементоры и ночь уже…

– Так не ночь, десять часов всего, но идем, идем, девонька… Не плачь… Тебе это не идет…

– Спасибо, Хагрид, я пойду… Профессор обещал меня лично провожать. Надеюсь, еще не ушел далеко… – Реддл вышла из хижины, отошла на несколько метров и окликнула меня.

– Я тут, не надо так орать… – подойдя ближе, спокойно ответил я. – Ну и куда мы убежали с отработки?

– Хагрида навестила. Я в Запретный Лес не хожу, мне папа запретил, – как ни в чем не бывало ответила девушка, – я хочу спать и хочу в замок. Отводите обратно!

– Пошли… – на сей раз мы шли налегке и быстрее, проводив Реддл до гостиной, я вернулся к себе. Где меня ждал Томас Реддл собственной персоной.

– Ну и куда мы по ночам таскаем мою дочь? – начал он вместо приветствия. Судя по его лицу, моей самой радужной перспективой был Азкабан… – На молоденьких потянуло, Северус? – спросил Реддл, поднимаясь с кресла. – Так я мигом тягу-то убавлю… В Азкабан захотел? Давно там не был? – я вздохнул – этого человека еще никто и никогда не переспорил. Глупо думать, что мне удастся.

“Прощай, Хогвартс! Здравствуйте, дементоры! Вот куда я, идиот, потащил Реддл? Сам не мог отнести?”

– Мисс Реддл была на отработке, помогала мне отнести лекарства для кентавров в Запретный Лес. Ничего более и в мыслях у меня не было… – я прошел в комнату, закрыв за собой дверь. Реддл зло и недоверчиво смотрел на меня, в его глазах явно читалась неприязнь.

“Рассказать правду? А поверит ли? Кэтрин ведь очень спокойная, если верить остальным учителям…”

– Моя дочь не должна выходить ночью за пределы школы! Я не для того пять с лишним лет выделял лучшую по моим возможностям охрану Хогвартсу, чтобы вы ночью таскали мою девочку в Лес! Чего ты от нее хотел? Ей всего шестнадцать, она даже несовершеннолетняя! Я из тебя, козел ты старый, всю душу своими руками за нее вытрясу! Да ты, Пожиратель Смерти ты несчастный, в Азкабане сидеть должен! Вот я тебя туда и упеку, понял, кольчатое ты животное?

– Я попрошу меня не оскорблять… – я сжал спинку стула, сдерживая ответное оскорбление. Реддл никогда не отличался умеренностью на язык, надо удержаться самому, иначе точно упрячет за решетку…

– Тебя оскорблять?! – резко дернув мой левый рукав вверх, прошипел отец Кэт. – Ты и не такие слова в свой адрес заслужил! Это Дамблдор тебя спас… А я не думаю, что заслуженно…

– Не вам меня судить! – опуская рукав мантии, я стиснул зубы, мысленно моля себя не дерзить.

– Да что ты себе позволяешь?! – в руке заместителя министра появилась палочка. Нарвался я все же…

– Папа! – от двери метнулась черная тень, повисла на шее у Реддла. В ней я при свете свечи различил Кэтрин. Реддл откашлялся, убрав палочку. И осторожно поставил девушку на ноги. – Папочка, ты почему не сказал, что приедешь? Я же соскучилась! А ты можешь меня в субботу забрать в Лондон? Мне срочно нужна новая мантия, Амели пролила белые чернила, заколдовала их там чем-то, я отчистить не могу… И еще надо зайти в товары для животных, Пушистику что-нибудь куплю… Можешь?

– Ну хорошо, хорошо… Кэтти, скажи, ты сейчас откуда? – я молчал, понимая, что мне сейчас лучше не лезть. Кэтрин явно заговаривает отца, защищая меня. И я не знал, как к этому относится – кроме разве что Лили меня никто никогда вот так не спасал, я свои проблемы всегда решал сам. Ну за исключением… Неважно, я не такой. Я просто делал это ради Лили и продолжаю ради ее сына.

– Из дормитории. Я с отработки пришла, а Мэри говорит, ты приехал. И сказал, что ты тут. Ну я сумку отнесла в спальню и прибежала… А что?

– А чем ты занималась на отработке? – прищурился Реддл-старший. Кэтрин бросила на меня мимолетный взгляд.

– Я относила зелья в лес. Профессор меня сопровождал.

– И это все?

– Нет… – я замер. Интересно, она расскажет ему о нашей ссоре? – профессор защитил меня от дементора. Кстати, что они тут делают?

– Ничего, просто охраняли школу. Так, на всякий случай. Но я приму меры по защите учеников от них, спасибо за информацию. А за что ты наказана?

– Я вела себя слегка неподобающе. Пап, Римус тебе не писал о моем здоровье ничего? – я был ей очень благодарен за молчание, но в душе шевелилась догадка о причинах такого поведения… Однако верить не хотелось, это невозможно. Никто не стал бы делать для нее такой выбор…

– Нет, он писал! И я очень сердит на тебя – почему ты отказалась от клиники Святого Мунго?

– Потому что это мне не поможет! Пока Грейнджер будет устраивать мне эти тройные повторы, я не буду себя чувствовать лучше, где бы я ни была. И ты это знаешь прекрасно!

– Точно с тобой все хорошо? – Реддл-отец все еще не сводил пристального взгляда с девушки. Та медленно кивнула.

– Со мной все хорошо. Немного кружится голова, но она и не пройдет. Никто меня не обижал и ко мне не лез. Кроме дементора. А теперь давай уйдем отсюда и поговорим перед твоим уходом. И не будем ссориться с профессором Снейпом, я наказана за дело. Идем… – у меня возникло ощущение того, что она его гипнотизирует. Реддл покорно вышел следом за ней.

Через десять минут в дверь постучали. Я крикнул «Войди!», зная, кто это. Кэтрин не переступила порог, лишь серьезно посмотрела на меня, в карих глазах отражался огонек свечи.

– Не думайте, что я сделала это ради вас. Я делаю это прежде всего ради самой себя. Я обещаю, что правды об этом вечере мой отец не узнает. Но больше я не буду ему лгать. Задумайтесь почему… И спокойной ночи! – дверь закрылась, отрезав меня от Реддл. За дверью послышались торопливые шаги… А мысль, возникшая где-то в глубине сознания, наконец нашла свое выражение. Она влюбилась в меня… Но поверить в это я все еще не мог, и понять свое отношение к девушке тоже. Нет, это невозможно. Она не может любить меня, она слишком светлая для любви к Пожирателю смерти…

Две недели до Хэллоуина я внимательно следил за ней при каждой встрече, на каждой отработке. Но либо у нее великолепный самоконтроль, либо я просто самонадеянно думал, что в меня может влюбиться молоденькая валькирия… Тридцать первого октября было посещение Хогсмида студентами, маленький праздничный вечер. Но у Реддл, тем не менее, была так и не снятая мной отработка.

– Поттер, передайте своей кузине, что этим вечером она свободна от наказания, – встретив мальчишку по пути к Дамблдору, я решил таким образом оповестить мисс Реддл о свободе на нынешний вечер. Пробыв у директора некоторое время и обсудив с ним охрану Гарри, я вернулся к себе, решив просмотреть заказы Министерства. Обычно Реддл убирала класс или помогала мне с ингредиентами, поскольку визитов в лес больше не делалось – во избежание внезапного появления ее отца. Но на Хэллоуин я решил все сделать сам – этот праздник я не люблю, а работать в одиночестве – значит иметь возможность поразмыслить. И поразмыслить я решил как раз о Кэтрин, точнее о наших с ней отношениях…Они были очень натянуты, она срывалась на уроках, молчала на отработках и полностью игнорировала на переменах. А с моей стороны была исключительно строгость – мне и одного визита Тома Реддла хватило с головой. Азкабан – не мое место…

Сняв мантию, я поднял рукава рубашки и ушел в чтение писем с заказами, распределяя очередность и параллельно думая о том, правильна ли моя догадка в отношении Реддл. В подземелье было необычайно тепло, руки не мерзли, я находился один и запястья открыл безбоязненно.

Внезапное ощущение долгого и пристального взгляда и я поднял глаза. В карих глазах девушки, стоявшей у моего стола, отражались боль, обида и непередаваемая горечь…

– Опустите левый рукав, – хрипло произнесла Кэтрин – я не хочу это видеть. Хотя извините, я отработаю как-нибудь позже. Интересно, профессор Дамблдор это видел? И если видел – почему не сказал мне? Он же знает, что…

– Мисс Реддл, это не совсем то, что вы подумали, – опуская рукава, я невольно поднялся. В этот миг я ненавидел себя, ненавидел метку, ненавидел все связанное с этим. Один ее вид причинял Кэтрин ужасную боль, это было видно.

– Вы Пожиратель смерти. О чем еще мне думать? Совет Десяти совершил огромную ошибку… Я ненавижу вас! – вспыхнув, Кэтрин вылетела из кабинета, я не сомневался, что в слезах… Совет Десяти совершил ошибку… Теперь все стало на свои места – моя догадка две недели назад была правильна. Но вряд ли после этого вечера Кэт захочет это признавать. И все же я не понимал одного – почему меня так задело то, что она узнала правду не от меня? Почему мне хотелось объяснить ей все, рассказать, как все обстоит, оправдать себя? Мне очень хотелось где-то в глубине души догнать ее сейчас. Но сознание не давало это сделать…

А на следующий день Реддл не появилась ни за завтраком, ни на уроке, ни во время обеда. Она была только на Трансфигурации у МакГонагалл, прогуляв даже Заклинания Флитвика, они шли перед моей парой.

Неприятное чувство не давало покоя, но еще больше страх усилился тогда, когда ко мне вбежала Памела Майдсон, капитан команды Слизерина. С заявлением:

– Реддл или сошла с ума или впала в депрессию. Она ни с кем не разговаривает и наотрез отказывается покидать дормиторию. Я думаю, стоит сообщить ее отцу. И вызвать специалистов клиники Святого Мунго…

– Я приму меры, мисс Майдсон. Спасибо за информацию… – я знал, чем это вызвано. Но станет ли она слушать меня? А выслушать ей нужно… Теперь точно нужно…

========== Визит Совета Десяти Валькирий (Кэтрин и Снейп) ==========

Кэтрин

Часы показывали три часа дня. Мэри Смарт, моя лучшая школьная подруга, сидела на краю моей кровати, пытаясь вызвать меня на разговор. Но я не хотела говорить – ни с ней, ни с кем бы то ни было. Памела потратила полчаса на то, чтобы заставить меня пойти на тренировку, но безрезультатно. Мне хотелось забиться куда-нибудь подальше и никого не видеть и не слышать…

После бессонной ночи я с трудом пошла на Трансфигурацию. И на большее меня не хватило. МакГонагалл даже отпустила меня раньше – я почти заснула на парте, но едва оказавшись одна, я не хотела спать – из глаз текли слезы. Совет Десяти ошибся… Он выбрал для меня Пожирателя Смерти. Ночной кошмар моих последних семи лет ясно всплыл в голове – зеленая вспышка, палочка направлена на меня… На руке Черная метка в виде черепа и выползающей изо рта змеи… Длинные черные волосы убийцы, усмешка на губах… Но вместо меня заклинание попало в маму. Она отдала свою жизнь, она каким-то образом заставила его уйти. Умирающая с мучительной болью валькирия, еще не передавшая дар, но лишенная шанса выжить, сумела заставить уйти своего убийцу… А потом позвала меня. Гарри в соседней комнате был в глубоком шоке, Лили и Джеймс уже погибли… А я еще верила, что мама встанет и все будет хорошо… Но…

– Кэт, наклонись, ты должна поймать… мой последний вздох… Ты станешь такой как я, валькирией… Не плачь… Все будет хорошо… Поймай вздох… – я послушалась. Через мгновение с тихим выдохом в воздухе появился маленький серебристый шарик… И, поймав его, я забрала не только дар мамы, но и жизнь. Позже я узнала, что она испытывала сильную боль и это было для нее концом мучений. Но тогда я винила во всем себя…

Папа появился неожиданно, вокруг все рушилось, мне стало по-настоящему страшно. Но нас с Гарри забрали вовремя… Потом я попросила папу взять Гарри к нам, так нам с братом было легче. И с тех пор Гарри остался у нас. Через год я была посвящена в тайну валькирий, через два года поступила в Хогвартс. А теперь мне уже шестнадцать лет, я ученица-валькирия “со стажем”. И мой выбор – Пожиратель Смерти… Один из тех, кто убил мою маму… И лишил меня оставшегося детства…

– Кэтрин, ну что с тобой? – сейчас я не одна, Мэри тут. Я уже смогла подавить слезы, но выйти из спальни было выше моих сил.

– Ничего, все нормально. Уйди, пожалуйста… Дай мне побыть одной, – Мэри ушла, наверное, обиделась. А я бессильно опустилась на подушку – это не был Северус, это не мог быть он. Но Черная метка…

– Кэтрин, я надеюсь, ты не спишь? – при звуках этого голоса дремоту сняло окончательно, я села, с ненавистью глядя на вошедшего.

– Пришли избавиться от свидетеля? Не выйдет. Нас не так-то легко убить…

– Нет, не избавиться… Мне сказали, что ты весь день не выходишь из дормитории. Но это неправильно… Ты могла не приходить на мой урок, но зачем сидеть здесь остальное время?

– Я не спала ночь, все равно ученик из меня никакой был бы… Что от меня нужно? – мне хотелось сейчас одного – чтобы он ушел. Совсем… Вообще никогда его не видеть больше.

– Кэт, – Снейп закрыл дверь и вернулся ко мне. Но, поймав мой злой взгляд, остановился в двух метрах от кровати. – Я не… Точнее, я Пожиратель Смерти, но я не делаю того, что делают остальные они… Я лишь, скажем так, шпион, меня об этом просит Дамблдор, это одно из условий моей свободы и жизни Гарри.

– Не верю…

– Кэтрин, ты же понимаешь, что я не мог желать смерти Поттерам! Да, я стал таким осознанно. Но все изменилось! Дамблдор поверил мне, он дал мне шанс… После того, как началась охота на твоего кузена и его родителей. Я бы ушел, но мне доверяла Лестрейндж, я пытался спасти…

– Лили Эванс, – закончила я. – Но я не верю! Какой вам резон теперь спасать Гарри? Ее нет больше… А он сын вашего врага…

– Но он и ее сын! И я действительно изменился. Поверь мне…

– Профессор Дамблдор дал вам шанс… На что? Начать заново? Не получится. На совести убийцы всегда остается жизнь им убитого.

– Но я не убивал. Моя деятельность была несколько иной – я считался подручным, советником, шпионом. Это ведь я рассказал про пророчество о Гарри…

– Что?! – негодование заставило меня встать на ноги. – Так это из-за тебя их не стало, это из-за тебя убили маму и Лили… Джеймса… И после этого Дамблдор доверил этому человеку защищать Гарри?! – от злости я даже перешла на «ты».

– Я не знал, о ком речь, а тогда мне хотелось признания. Ты была права тогда вечером на опушке. Меня ненавидел отец, в школе тоже не слишком любили… А Лили предпочла Джеймса и его друзей… В детстве мы делаем ошибки и жалеем всю жизнь.

– Рукав! – я подошла ближе, решив проверить искренность его слов. Хотелось верить, но не получалось…

– Что? – не понял визитер.

– Рукав левый поднимите… Я уже видела, больше тут никого нет. – Снейп закатал рукав, открыв метку на предплечье. Я осторожно коснулась ладонью черной отметины. Кожа в этом месте была странно холодна, но мне было все равно. Закрыв глаза, я постаралась увидеть причины ее появления. Без чтения мыслей и Омута Памяти это – единственный способ проверить, правда ли то, что он сказал… И то, что я видела, подтверждало сказанное. Значит, можно поверить… Попробовать поверить…

– Ну и? – я открыла глаза, слегка улыбнулась и отпустила руку преподавателя.

– Вот теперь я верю. Я видела, как она появилась. Могу поверить. Но одного не понимаю – зачем передо мной оправдываться было? Я же не Министр Магии!

– А ты подумай… Зачем мне оправдываться перед тобой, – я стояла слишком близко, так, что даже чувствовала тепло его дыхания. А черные глаза испытующе смотрели на меня. Мстит за мое с ним обращение?

– Ну я могла бы предположить, но, думаю, это будет глупость…

– А что ты предположила? – я почувствовала прикосновение руки где-то на уровне своего локтя. А мы одни… Палочка у меня осталась в сумке и колдовать без нее мне еще нельзя… Мне стало немного страшно в глубине души.

– Не важно… Это мои личные мысли. Кстати, кто из Пожирателей выглядит так? – я посмотрела в черные глаза, вызвав в памяти образ напавшего на меня мужчины. И попыталась открыть это воспоминание для собеседника.

– Не очень четко… Но мне кажется, это Долохов… Антонин Долохов. Он был пойман после того, как Лестрейндж исчезла…

– Значит, Долохов… – я повторила фамилию, чтобы запомнить. – Этому человеку лучше со мной не встречаться, убью.

– Не сможешь… На это надо решиться,– нет, определенно, это близкое взаимное положение так просто не кончится.

“Отойти, надо отойти…”

Но искать повод не пришлось – с улицы донесся протяжный плач и песня – зов Совета Десяти Валькирий.

– Извините, ко мне прилетели… – отстранившись, я выбежала к гостьям – нельзя долго их тут держать – могут рассердиться…

Снейп

Выйдя следом за Кэт, я увидел престранную картину в холле – десять незнакомых никому из присутствующих женщин, все одеты в белое, с зелеными лентами, перехватившими волосы. И старые и помоложе. Впереди всех стояла самая старшая, на ее мантии был золотой узор, на шее висел весьма массивный маховик времени. И голова была абсолютно седой. А Кэт среди них выглядела темным галчонком – в черной школьной мантии, с черным капюшоном… С лестницы спокойным шагом спускался директор Хогвартса, вежливо улыбнувшийся вошедшим женщинам.

– Проблем с тем, чтобы попасть на территорию Школы, не возникло, валькирия Аусма? – подойдя достаточно близко, негромко осведомился Альбус. Я осознал, что это – Совет Десяти Валькирий. Женщина с длинными седыми волосами кивнула, одарив директора несколько надменным взглядом.

– Нет, профессор Дамблдор, – вместо нее директору вежливо, но приветливо улыбнулась женщина лет шестидесяти, худая. Она говорила с заметным немецким акцентом. Мне довелось немного пообщаться с немцами, принимая шесть лет назад участие в конкурсе зельеваров Европы по настоянию Альбуса. Видимо, он решил, что меня это почему-то должно было порадовать… – Вы ведь подготовили нашу встречу?

– Я получил письмо валькирии Аусмы, валькирия… – Дамблдор замолчал, посмотрев на женщину поверх своих очков-половинок.

– Гертруда, профессор Дамблдор. Валькирия Гертруда.

– Вы не могли бы проводить нас туда, где мы проведем посвящение? – поинтересовалась внезапно Аусма, хриплым и отчего-то очень неприятным голосом, с менее заметным акцентом. Дамблдор подтвердил, указывая на Большой Зал.

– Вы можете провести посвящение там, для уединения можно закрыть двери.

– А свидетель? – взглянула на непроницаемое лицо Аусмы валькирия по имени Гертруда. Женщина оглядела холл, скользнув взглядом по ученикам, посмотрев на Дамблдора и остановив взгляд на мне.

– Директор Дамблдор, вы ведь не можете остаться? – чуть склонив голову набок, осведомилась она. Я удивлялся тому, как спокойно общались с этой источавшей ощущение собственной важности дамочкой остальные валькирии и Альбус.

– К сожалению, нет, у меня совсем скоро встреча в Министерстве.

– Вы преподаватель? – обратилась ко мне главная гостья, потеряв интерес к директору прежде, чем он успел договорить.

– Да. Я декан факультета Кэтрин.

– Отлично. Запомните – вы лишь свидетель. Что бы мы ни делали – не вмешивайтесь. Мисс Реддл пройдет посвящение, дабы стать полноправной валькирией. Раньше чем положено, на год. Но это нужно прежде всего ей.

Вслед за ними я прошел в Зал, Дамблдор, пожелав Кэтрин удачи и кивнув мне, закрыл за нами дверь. Аусма все с тем же окаменевшим лицом оглядела Зал, столы, убранство, окна и потолок, показывавший нам еще светлое достаточно для конца осени небо, с таким равнодушием, словно подобные помещения ей приходится видеть сотни раз в день. Мне начинало казаться, что эмоциональный диапазон этой женщины можно измерить головкой спички.

– Начинаем! – скомандовала женщина. Кэт с тихим вздохом сняла мантию, оставшись в джинсах и свитере.

– Итак, Кэтрин Реддл, начнем. Ты должна будешь ответить на три вопроса, честно. И быстро. После этого, ты сама знаешь, ты пройдешь непосредственно посвящение. Может быть неприятно. Но придется потерпеть… Вопрос первый: кого или что ты любишь больше всего на свете, кроме себя и своего отца?

– Я могу сказать два имени? И можно тихо?

– Ты можешь даже написать… Можно два. Отвечай! – по движению губ Кэтрин я разобрал только одно имя – Гарри. Но второе и гадать не надо было…

– Вопрос второй: что ты сделаешь ради спасения своего брата? На какой поступок пойдешь максимально?

– Я отдам за Гарри жизнь, если будет нужно. Я поступлю так, как поступила бы моя мама, – без малейших колебаний отозвалась девушка.

– Третий вопрос: хотя бы раз в жизни ты серьезно думала о том, чтобы сделать зло? После девяти лет…

Повисла тишина. В ушах прозвенело ее «убью»… Валькирии ждали. Наконец Реддл заговорила:

– Я думала о том, чтобы сделать зло. Я хотела отомстить человеку, убившему мою маму. На моих глазах. Я считаю, что это желание не нарушало долг валькирии нести добро.

Валькирии удовлетворено кивнули, посовещались… И одна из них пристально посмотрела в глаза Кэтрин. После чего раздался тихий приказ:

– Встань на колени и закрой глаза. Будет больно. Но если ты выдержишь – станешь валькирией, – слова о боли заставили меня напрячься – что они собрались с ней делать?

Кэтрин выполнила приказ. Главная валькирия с силой ударила девушку по щеке, выступила кровь… Но ни звука не вырвалось из уст Реддл. А судя по тому, как сжалась рука, непроизвольно, можно было судить, что ей и сейчас больно. Дальнейшие действия от меня закрыли девять других валькирий, но только раз раздался голос Кэтрин, произнесшей короткое:

– Не откажусь…

Наконец, казалось, прошла вечность, валькирии расступились.

– Проверишь свои способности? – старшая валькирия помогла Кэтрин встать на ноги. На щеке виднелся свежий шрам, в глазах блестели слезы. Девушка отрицательно помотала головой. – Хорошо. Тогда держи и помни – с этого дня ты валькирия, тебе подвластно само время. Но ты хранишь его во имя добра… И бережешь жизни тех, кого в силах спасти. Любой ценой. Разбив маховик, ты вернешь время к последнему моменту, о котором думала. Разобьет не валькирия – мир ждет катастрофа. Отныне и до конца своих дней ты не вправе без веской причины отказаться от своей миссии. Мы навестим тебя, когда будет нужно. А сейчас нам пора, – через мгновение девять белых и одна золотая сова вылетели в открывшуюся дверь в Холл, и через открытую дверь последнего улетели куда-то в сторону Ворот Хогвартса. Кэтти села на пол, приложив к щеке ладонь.

– Больно? – я присел рядом, злясь на валькирий и жалея ее.

– Нет, все нормально, хотя они садистки, хорошо хоть при свидетеле… Без свидетеля валькирия на испытании может, скажем так, тронуться умом… Самое противное – я сама себе рану исцелить не могу, а кровь идет…

– У меня наверняка есть что-то что поможет. Идем… – подав руку Кэт, я помог ей встать. Необъяснимая нежность проснулась по отношению к шестнадцатилетней молодой валькирии… Кэтрин все еще вздрагивала, сдерживая слезы. И в какой-то момент странное чувство притяжения пересилило здравый рассудок – слегка наклонившись, я прикоснулся губами к ее губам… Мне показалось, что она оттолкнет меня или что-то в этом роде. Но спустя доли секунды последовал ответ на поцелуй. И лишь звук шагов заставил меня прекратить его…

– Так-так, опять застаю вас в обнимку и наедине, – насмешливо-ласково произнес в дверях Альбус Дамблдор.

========== Полноправная валькирия (Кэтрин), Небольшой присмотр (Дамблдор), Признание? (Снейп) ==========

Кэтрин

– Начинаем! – я сняла мантию и отдала ее самой милой на вид валькирии, достаточно молодой для Совета, ей и сорока еще явно не было. Мантия могла мне мешать. Историю я учила хорошо, в том числе и валькирий, и знала, что магическая одежда будет меня душить…

– Итак, Кэтрин Реддл, начнем… Ты должна будешь ответить на три вопроса, честно… И быстро. После этого, ты сама знаешь, ты пройдешь непосредственно посвящение. Может быть неприятно, – и даже больно. Это я тоже знала. Но бывает еще больнее… – Но придется потерпеть… Вопрос первый: кого или что ты любишь больше всего на свете, кроме себя и своего отца?

– Я могу сказать два имени? И можно тихо? – я не могла сделать выбор между еще двумя дорогими мне людьми, один из которых успел стать таковым совсем недавно, но и не могла при нем сказать его имя. Я тогда еще не представляла, как долго и в каких масштабах мне придется “совмещать” то, в чем я была бессильна выбрать. И какого выбора я боялась до дрожи всего несколько лет спустя.

– Ты можешь даже написать… Можно два. Отвечай! – я ответила, едва слышно.

Я не понимала сама, когда именно успела влюбиться в одного из своих профессоров, но иногда мне казалось, что постепенно зарождаться это стало еще до его летнего визита к отцу по работе. Возможно, “виной” тому послужило то, что я довольно рано успела стать немного старше своих сверстников. В день, когда на моих руках не стало моей матери, женщины, спасшей мою жизнь.

– Вопрос второй: что ты сделаешь ради спасения своего брата? На какой поступок пойдешь максимально?

– Я отдам за Гарри жизнь, если будет нужно. Я поступлю так, как поступила бы моя мама… – это было чистейшей правдой. Гарри был для меня одним из самых дорогих людей. И в ту ужасную октябрьскую ночь мы были вместе. Это связало нас с самого детства дружбой, на редкость прочной и крепкой.

“Я ради Гарри пройду через что угодно – ради того, чтобы помочь ему остаться в живых. За эту цель отдал жизнь не один человек. И отнять у меня Гарри я не позволю…” – мысленно добавила я, зная, что Аусме – Великая Валькирия, из Латвии, Наставница всех остальных моих сестер-валькирий, меня услышит. Я видела ее всего единожды и несколько терялась в ее присутствии. Хотя мне когда-то в детстве Наставница-валькирия представлялась немного иначе.