Текст книги "Шагая к бесконечности (СИ)"
Автор книги: ArAlex
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)
– Как это? – ахнула Линетта.
– Погоди, – притормозила девушку Джоанна.
Почти сразу сообразив, что при такой толпе лишних расспросов лучше не вести, она увела Кристину наверх и там принялась слушать её рассказ.
– А серьезно, как это? Не родиться ведь можно лишь при первой жизни. Все выкидыши, аборты и им подобные вещи случаются лишь с новопоявившимися будущими людьми, у которых душа ещё не стабильна. Все остальные выживают, у них душа уже есть.
– Нет-нет, не в этом смысле, – покачала головой Кристина, – не было выкидыша. Агравейн не просто не родился, он… он не зачался. Его потенциальные родители не встретились.
– А, вот как, – протянула блондинка, – да, это, конечно, трагедия. Целая жизнь для души взяла и ускользнула в небытие… Агравейн, поди, сейчас восстанавливается где-то после такого, потому его и видно не было?
– Да, – кивнула Кристина.
– Все, понимаю. И что было дальше?
Кристина слегка поежилась и продолжила рассказ.
Тристан и Изольда проводили их до их особняка, попутно рассказывая разные важные вещи о мире, в котором они теперь находились, и оставили там, наслаждаться новой жизнью. Чем они, собственно, и занимались – все вокруг было прекрасно: дом, сад, свежий воздух и витающая в нем радость…
Позже они были и в здании, где собирался хор, и люди пели… Как они выяснили там, Гарет и Линетта были членами хора уже давно, точно также, как король Артур, Королева Гвиневра и сэр Ланселот, которых теперь не было, но они должны были скоро вернуться с важной миссии и вновь присоединиться к ним.
С улыбками Кристина и Рауль пели вместе, образуя совершенно потрясающий звук. Именно это здесь и называлось «ангельским голосом», два голоса влюблённых людей, соединенных вместе.
А потом, когда они вернулись домой, к ним прибежала пара запыхавшихся людей и позвала за собой. Их ждали миссии, довольно стандартные – спуститься в Тень Страха и выступить там. Их провели через границу…
Джоанна выдохнула, слушая все это.
– Крис, деточка, неужели вам никто не сказал, что вам рано отправляться на миссии? Вы же новенькие, вам должны были… Это буквально запрещено для тех, кто за последнюю жизнь провёл в Любви меньше пяти лет, специально для того, чтобы душа освоилась в новом мире, чтобы вы вспомнили прошлое… У нас то же самое было. Меня пустили спасать Тоби только сейчас, когда с момента нашей с Энтони смерти почти шесть лет прошло! Как же вас могли отправить на миссию, пусть даже такую простую? Действительно, иногда жителям Тени Страха позволяют впитать немного света, послушать музыку и пение, посмотреть на танцы или спектакли, но… Так, погоди. Ты сказала, что вас отправили сюда вдвоём? А где Рауль-то, собственно?
– На своей миссии, – с недоумением ответила Кристина, – нас отправили в разные места…
Джоанна ахнула.
– Так, – произнесла она, и тон её не сулил добрых вестей, – если раньше я ещё сомневалась, то теперь все совсем очевидно.
– Что очевидно? – испуганно вопросила Кристина.
– Находиться на темной стороне в одиночестве, без поддержки партнера не просто запрещено, а запрещено категорически, так как это связано со смертельным риском не только для ваших жизней – это-то ерунда, восстановиться несложно, но для ваших душ. Никто, я подчеркиваю, вообще никто в Любви никогда не отправил бы вас сюда в одиночестве, отдельно друг от друга. А значит, это ловушка.
Кристина испуганно вскрикнула.
– Уж не знаю, случайно ли ты попалась мне, но так или иначе, это очень удачно – вместе со мной ты в безопасности. А вот Рауль… ты можешь с ним связаться? В Тени Страха это возможно. Можешь почувствовать, где он, как он, поговорить с ним?
Кристина закрыла глаза. О том, что возлюбленные настолько крепко связаны, что могут даже понемногу телепатически общаться, ей говорили, и они с Раулем даже пробовали, но теперь…
– Нет, – покачала она головой.
– Значит, уже заманили в Страх, – закусила губу Джоанна, – быстро работают. Если так, то это стопроцентное запланированное покушение. Теперь или заставят совершить что-либо непростительное, чтобы там его и оставить, либо… – она слегка побледнела, – либо убьют.
– Ты же говорила…
– Нет, убьют – в смысле «уничтожат душу». Убьют насовсем. Сильно пока не пугайся, если они это и задумали, мы их остановим. Ритуал сожжения души сохранился с древнейших времен, хотя он давным-давно запрещён всем подразделениям и Любви, и Страха, кроме одного, но вот как раз оно к нам точно отношения не имеет, это я знаю. Но демоны Страха изредка до сих пор пользуются им, хотя это опасно и для них – поймают, по головке не погладят. Поэтому этот ритуал используется только, когда на кону стоит что-то серьезное… Ладно, в любом случае, обсудим это позже. Сейчас надо поторопиться.
И Джоанна вылетела из комнаты и бегом спустилась вниз по лестнице.
***
Грешники, все, кроме одного, проводили двух девушек взглядами, полными недоумения.
– Ещё одна Светлая, кажись, – задумчиво пробормотал Альберт, – интересно, к чему она здесь. Судя по всему, на этот раз у них там что-то реально произошло…
Люси, которая не особо и обратила внимание на происходящее, все ещё находясь под впечатлением от жесткого разговора с дочерью, невольно вцепилась в мужа – больше вцепиться было не в кого. Тот, естественно, не возражал – после того, как открылась правда о смерти Люси, ему все ещё не выдалось адекватной возможности объясниться, но сейчас было не время, и цирюльник довольствовался тем, что жена находилась рядом.
Неожиданное появление странного, незнакомого им (или знакомого?) человека заставило всех вздрогнуть.
– Здрасьте, – мягко кивнул тот, совершенно не смущаясь тем, что просто организовался посреди комнаты, – я ищу Джоанну Хоуп и Тобиаса Рагга.
Человечек был довольно странным, но угрозы отчего не исходило, и по общим ощущениям, он был Светлым, а потому Тоби выступил вперёд.
– Тобиас Рагг – это я. А Джоанна сейчас наверху.
– Чудесно, – хлопнул в ладоши человечек, – я пришёл за вами.
– Грег? – наконец обрёл голос судья Терпин, с недоверием взиравший на низенького мужчину, – Грегори Бэмфорд, ты ли это?
– Да я, я, – махнул рукой бывший бидл, теперь выглядящий несколько иначе, куда более молодо и свежо, – привет, Билли. Слушай, я бы с удовольствием поболтал, но… дела, сам понимаешь.
Терпин недоверчиво тряхнул головой.
– Ты как в Светлые попал?
Бэмфорд фыркнул, но не злобно, а скорее весело.
– Шёл, шёл, и пришёл, – рассмеялся он, – да не завидуй ты, друг. Я сам отсюда, – он обвёл рукой окружающую их обстановку, – выбрался только лет десять назад. Как положено, срок отмотал, грехи искупил, а потом за мной Гвинет пришла. Младшенькая моя, помнишь её? Ну так вот она из Светлых. И мы с женой, как выяснилось, тоже. Светлые тоже ведь иногда в Страх попадают, но выбраться и вернуться к свету никогда не поздно. Я теперь вот, как видишь, в администрации Любви служу, при суде, как прежде. Не особо важная должность, ну да я сильно амбициозным никогда и не был, ты ж знаешь… А теперь вот пришёл этих ребят забрать, им не должно здесь долго находиться. Уж они-то поважней меня будут, а? – и Бэмфорд задорно подмигнул Тоби, – тебя, Билли, тоже ведь жена в Тени Любви ждёт…
Над ними загрохотали ступеньки, и по ним, стуча каблучками, слетела Джоанна.
– О, а вот и наша героиня, – вполне себе мило улыбнулся Грегори.
Она остановилась, глядя на него.
– О. Прекрасно. Ты как раз вовремя, дядя Грег. У нас…
– Конечно, вовремя, кто ж вас, Светлых, надолго на темной стороне оставит, это же… – начал было бидл.
– Отставить! – отрезала Джоанна, – никто никуда не идёт. Кроме тебя.
– Но…
– У нас код красный, – строго объявила девушка, – угроза душе Светлого.
Бэмфорд аж подобрался разом.
– Слушаю.
– Супругов де Шаньи обманом заманили сюда, – твёрдо начала Джоанна, – Кристина теперь со мной. Рауль в Страхе, связаться с ним невозможно, что с ним там делают – неизвестно. Сейчас ты поднимаешься наверх и первым делом заходишь к нам в дом и оповещаешь обо всем Энтони. Ты ведь знаешь, где мы живем, правильно?
Бидл кивнул.
– Прекрасно. После этого отправляешься по своим делам в администрацию и по пути поднимаешь на уши всех. У нас общая тревога.
– Понял, – кивнул Грегори и исчез.
Джоанна выдохнула.
– Для справки, – устало произнесла она, обращаясь, наверное, ко всем сразу, – именно так выглядит ситуация, когда кто-то из Светлых оказывается здесь без партнера. Никакие слабенькие барьерчики для испытаний над домами никого не останавливают. Сюда моментально посылаются несколько человек для того, чтобы урегулировать ситуацию. Если это не удаётся сделать малыми силами и мирно в течение первых суток, Страх берут штурмом.
Она выглянула в окно, глядя на пока ещё разрозненные небольшие группки – около их дома постепенно собиралась новая толпа, привлеченная новостями о появившихся здесь Светлых.
– Надеюсь, до этого не дойдёт, – пробормотала она, хмурясь.
Комментарий к Часть 17. Код красный
Примечание №1: действие происходит в 1920 году, вскоре после событий 1919 (открывающая сцена «Призрака оперы», Рауль на аукционе).
Примечание №2: и сейчас, и на будущее, по поводу оформления: реплики на французском языке будут выделены курсивом только в случае двуязычного разговора, например, в ситуации, когда разговаривают все грешники и Кристина. В диалогах Джоанны и Кристины и подобных им подразумевается, что разговор происходит только на французском, и в выделении реплик нет необходимости.
========== Часть 18. Снова вместе ==========
Нет, ну это просто ни в какие ворота не лезет!
Прекрасная молодая дама, поджав губы, кинула раздражённый взгляд на своего спутника, который, несмотря на то, что она совершенно не желала его видеть, все продолжал ехать рядом с ней. Да ещё и побеждать попадавшихся им на пути рыцарей.
Жалкий мальчишка, вылезший из кухни и возомнивший себя героем, хотя ему наверняка просто везло!
Бомейн…
Даже кличка у него совершенно глупая и неподходящая благородному человеку! Воин по прозванию «белоручка», это же смешно! А как ещё его называть, имени-то у него нет… Точнее, скорее всего, есть, вот только она его не знает…
Нет, вообще-то, Бомейн был очень странным. Сколько бы она не называла его кухонным мужиком, в пути он все меньше подходил под это описание. Когда она приехала в Камелот просить помощи, король Артур направил с ней грязного поварёнка, но чем дальше они ехали, тем больше она понимала, что у того поварёнка честный взгляд, твёрдая рука, вежливые речи и бесстрашная душа. А ещё – о ужас! – он был красив и статен. Этак ещё чуть-чуть, и она заглядываться на него начнёт! Нет, нет, это категорически неприемлемо!
И леди Линетта вновь обрушивала на Бомейна потоки насмешек, на которые он отвечал все так же невозмутимо и вежливо, все больше распаляя её.
И чем дальше, тем ситуация становилась хуже, и тем сложнее было Линетте не признавать того факта, что, несмотря на своё благородное происхождение, это она в попытках унизить юношу вела себя как базарная баба, а он, простой, низкорожденный мальчишка, все продолжал вести себя, как настоящий рыцарь…
И от этого все чаще девушку колола совесть, нашептывая, что она ведёт себя совершенно неправильно с человеком, который лишь вызвался ей помочь и, судя по всему, обладает достаточной силой, чтобы это сделать…
А прекрасные глаза Бомейна, что сочетали в себе столько разных цветов, лишь подтверждали это…
Так, и откуда же она знает, какой у него цвет глаз? Уж не хотите ли Вы сказать, что она и вправду заглядывалась на кухонного мужика, когда он не замечал? Это же совершенно не приличествует даме её статуса!
И девушка с грустью опускала голову и чуть не всхлипывала. Кажется, на этот раз статус, которым научили её гордиться родители, сделал её совершенно невыносимой. И как только Бомейн мог находиться рядом с ней?
Перед очередным сражением она не выдержала и спросила. Бомейн лишь взглянул на неё своими честными глазами и ответил:
– Плох был бы тот рыцарь, что не сумел бы примириться с резкими словами женщины, госпожа моя. А мне гнев, что вызывают во мне Ваши жестокие слова, лишь помогает яростнее бороться с врагами. Я вызвался служить Вам и помочь вызволить из плена Вашу сестру – это я и сделаю, что бы Вы не говорили мне.
Этого Линетта уже не могла выдержать и разрыдалась, искренне прося у юноши прощения за свою грубость.
А он улыбнулся и простил.
И смело бросился в новый бой.
А Линетта могла лишь стоять неподалёку, восхищаясь его силой и отвагой, так же, как честностью и милосердием, и недоумевать: как же ей теперь убедить себя в том, что сердце её не бьется быстрее в его присутствии?
Кристина слегка дернулась, невольно отгоняя видение. Боже мой, какой же ужасной она была!
Нет, её предупреждали и о наличии самих видений прошлого, и о том, что их с Раулем отношения начинались совсем не идеально, но это… ужас какой! Как хорошо, что века жизни меняют людей, и теперь она совсем не такая! Хотя… вроде, она и тогда была не совсем исчадием ада?
На этом её мысли прервались – её отвлёк нараставший внизу шум.
***
– Ханни, взгляни на это! – воскликнул Тоби, выглядывая из окна.
Девушка посмотрела и нахмурилась. Их дом потихоньку окружали грешники, вряд ли настроенные на мирную беседу. Прежде, когда она спасала Кристину, её сила отпугнула толпу, но ненадолго – весть о Светлых, находящихся здесь, уже разнеслась, поди, по всей округе.
– Что будем делать? – сухо, деловито поинтересовался Тоби.
Джоанна улыбнулась – в мальчике просыпались прежние сила духа и уверенность, присущие Ланселоту Озёрному.
– Ждать, – пожала она плечами, – сила тут не поможет. Первыми в конфликт нам ввязываться не стоит.
– Что им нужно? – пискнула Люси, выглядывая из-за плеча мужа и вглядываясь в толпу за окном.
– Ну уж точно не вы все, так что можете расслабиться, – махнула рукой Джоанна, – им нужны Светлые.
– Зачем? – нахмурился Уильям, подступая ближе к девушке.
Та смерила его усталым и слегка настороженным взглядом, но отодвигаться не стала.
– Когда вам здесь рассказывали о Светлых, отец, вам говорили об их способности искупать все грехи человека одним поцелуем, – объяснила она, – говорили и о том, что в прежние времена часто бывало такое, что грехи людей просто перебрасывались на других, и люди, так ничего и не искупив на самом деле, оказывались свободны, тогда как другие загибались под гнетом чужих грехов. Ну… – молодая женщина дернула узкими плечиками, – люди не очень меняются с веками.
– Понимаю, – протянул Альберт, вклиниваясь в разговор, – вас, Светлых, здесь аж трое, все незащищенные, то есть, без супругов, работает любой ваш поцелуй, даже случайный… Кому-то что-то да перепадёт, если начнётся потасовка, а?
– Именно, мистер Ловетт, – подтвердила Джоанна, – а этого мы допустить не можем. Потому всем следует быть очень аккуратными. Тем более, что…
Её прервал звон разбитого стекла – кто-то из окруживших дом грешников засадил камнем в окно.
– Все назад, – коротко приказала Джоанна.
Людей вокруг дома становилось все больше, уже стали слышны чьи-то выкрики, подбивающие остальных на активные действия.
Кристина высунулась было из комнаты и перегнулась через перила лестницы, чтобы посмотреть, что происходит.
– Оставайся наверху! – велела ей Джоанна, едва заметив.
Кристина покорно кивнула и снова исчезла.
В дверь ударили раз, другой.
– Их же должны наказать за это, – в ужасе прошептала Нелли, не сводя с двери взгляда.
– Кого-то накажут, а кому-то повезёт, и он спасётся, – безразлично пожала плечами Джоанна, – игра стоит свеч.
В руках у неё появилась та самая бритва, которую она уверенно сжала и выставила перед собой.
– Что ж, Мэрайя, – улыбнулась она, – справимся, а?
– Мэрайя? – невольно хихикнул Тоби.
Джоанна, холодная и сосредоточенная, вдруг неожиданно тепло улыбнулась.
– Да. Так её зовут. Когда мой сын унаследовал эти бритвы, он всем им дал имена. Эта, пролившая когда-то больше всего крови – Мэрайя. Моя любимица (так он называл бритву, которую я держала в руках и рассматривала в ту давнюю ночь) – Сиерра. А остальные пять: Делила, Альфида, Одри, Эвелина и Наоми. Да, мой сын – человек весьма интересный, – усмехнулась она, глядя на слегка потрясённые лица как Тоби, так и людей за ним, в том числе, и Суини Тодда.
В дверь снова ударили, за ней что-то зашумело, а затем нарастающий гул взволнованной толпы внезапно разрезал свист летящего в воздухе лезвия.
Высокая, темная фигура в капюшоне появилась позади толпы, и молча и быстро принялась прокладывать себе дорогу к дому. Небольшая фигурка, закутанная в плащ, следовала прямо за ним, держась чуть позади.
Разгневанная толпа сомкнулась, не желая пропускать незнакомца, но в его руках вновь блеснул длинный меч с золотой рукоятью, и пара особо резвых любителей дармового искупления с криками попадали на землю, держась за руки и за ноги – удары меча были точными, и ни один из них не нанёс смертельного ущерба.
Когда человек в капюшоне уже почти подобрался к двери, на него накинулись со спины, чуть не сбив с ног. Слегка тряхнув головой, он воткнул меч в стену, чтобы не мешался, и голыми руками отбросил прочь троих. Четвёртый из особо активных, ехидно улыбаясь, подскочил к мечу, ухватился за золотую рукоять и с хохотом дернул его, радуясь, что хозяин оставил меч без присмотра. И отлетел прочь от собственного усилия, потому что меч не сдвинулся ни на миллиметр.
Наблюдавшие за всем этим обитатели дома вздрогнули, когда Джоанна вдруг звонко расхохоталась.
– Не быть тебе королем Британии, бедняга! – весело крикнула она вслед отлетевшему грешнику, распахивая дверь дома и пропуская друзей внутрь.
Первой в дом проскользнула маленькая фигурка, а следом, отбросив прочь ещё парочку наглецов и одной рукой безо всяких усилий вытянув меч из стены, внутрь вбежал и её спутник, захлопнув за собой дверь.
– Флора! – радостно вскрикнул Тоби, разглядев под капюшоном маленькой фигурки знакомое лицо, и радостно улыбавшаяся девушка подалась ему навстречу, скидывая капюшон.
Джоанна в мгновение оказалась рядом со второй фигурой. Та подняла руки, скидывая капюшон и обнажая красивое молодое лицо, обрамлённое длинными светлыми волосами.
Девушка и юноша переглянулись и, не произнося более ни слова, дуэтом взяли одну-единственную высокую ноту, одновременно соединяя руки. Соединённый голос их зазвенел, прорезая пространство, и он был столь прекрасен, что все, кто окружал их, заслушались на мгновение, хотя это была одна лишь нота…
Пульсирующий светящийся купол, что разросся над ними и остановился, лишь окутав собою весь дом, надо полагать, отогнал любителей дармовщинки уже надолго.
Юноша замолчал и широко улыбнулся, глядя прямо на девушку.
– Я так смотрю, я многое пропустил?
Девушка радостно улыбнулась в ответ.
– Энтони! – только и выдохнула она, подаваясь вперёд и тут же оказываясь в крепких объятиях мужа.
Тот пару раз крутанул её, подхватив на руки, а затем поцеловал. Вспомнив, что вокруг них куча народу, в том числе и родственники… Джоанна только усмехнулась и притянула Энтони крепче.
Прервать их страстный поцелуй смог только стук каблучков, отбивавших барабанную дробь по ступенькам лестницы.
– Антуан! – вскрикнула Кристина, кидаясь к нему, – Антуан, ты же поможешь мне? Рауль, он в беде, и я не знаю…
Энтони на секунду опешил, глядя на плачущую навзрыд девушку, а затем уверенно тряхнул головой.
– Кристина, успокойся, ради Бога. Конечно же, я помогу, я за этим и пришёл. Не переживай так, все будет хорошо.
Уверенный, но мягкий голос мужчины и вправду слегка успокоил трясущуюся графиню.
Энтони удовлетворенно кивнул и усадил ее ближайшее кресло. Затем кинул взгляд на Тоби.
– Братик, сможешь сделать нашей гостье мятного чая? Мята растёт в обычном саду, он сразу за ледяным, если что.
Тоби кивнул, и они вместе с Флорой убежали за мятой.
– А как Флору пропустили, она же тоже новенькая? – поинтересовалась Джоанна.
– Ради Тоби, – кратко ответил Энтони, – решили, что двоим новеньким вместе все же безопасней, чем совсем одному…
На этих словах Энтони поймал давно знакомый ему темный взгляд человека, смотревшего на него с каким-то странным выражением лица.
– Добрый день, мистер Тодд, – кивнул он, вежливо улыбнувшись, хотя улыбка его и получилась слегка вымученной, – и Вам добрый день, мистер Терпин, – кивнул он второму человеку, также буравившему его глазами.
– Какой стыд! – прошипел тот, явно имея ввиду их публичные проявления любви.
Джоанна, которой совершенно не понравилась возможность разговора между цирюльником и своим слишком добрым супругом, поспешила поддержать хоть какой-то диалог с судьей.
– Если Вы про поцелуй, отец, то Ваши нравоучения слегка запоздали, – прохладно заметила она, – Вы, видно, пропустили момент, когда Вам намекали на то, что мы с Энтони женаты полторы тысячи лет. У него, если Вы вдруг не заметили, Экскалибур в руках! Как, судя по всему, пропустили Вы и информацию хотя бы о последней моей жизни, о семидесяти годах счастливого брака и прочем. Во имя всего святого, у меня трое детей, восемь внуков и семнадцать правнуков, а Вы мне сейчас собираетесь что-то про девичью честь и приличия…
– Восемнадцать, – поправил Энтони.
– Да, восемнадцать, – слегка раздраженно взмахнула рукой Джоанна… а затем на секунду замерла и резко повернулась к мужу, – как восемнадцать?
Энтони в ответ лишь широко улыбнулся и протянул ей изображение прелестного улыбающегося малыша.
– Ты тоже немало пропустила со своей миссией, – благожелательно усмехнулся он, – например, новость о рождении Джейми.
Джоанна невольно рассмеялась от счастья, разглядывая прелестного ребёнка.
– Это ведь то, о чем я думаю? – с надеждой вопросила она.
Энтони кивнул.
– Какое счастье! – прощебетала Джоанна, уже забыв и об отцах, и обо всем остальном, – наконец-то! Столько лет наш мальчик был один, и вот наконец, наконец он может быть счастлив!
И она нежно прижала картинку с младенцем к груди.
========== Интермедия. Взгляд на Землю ==========
Выстрел. Второй. Третий.
– Рози!
Симпатичная старушка в темно-красном платье осела на землю, и вокруг неё тут же сгрудились остальные, пытаясь хоть что-то сделать… Но она была мертва, и это было очевидно.
Перепуганная малышка, жавшаяся к стене, глядела на всю эту драму, развернувшуюся из желания ей помочь, когда на плечо ей твёрдо опустилась чья-то рука.
– Пойдём, – негромко приказал высокий, красивый мужчина и повёл девочку за собой.
На людей, столпившихся у тела, он даже не оглянулся, быстро удаляясь от них. На ходу спросил её имя, представился сам – мистер Оуэнс, так его звали.
Итан Оуэнс, как она узнала позже.
Итан… красивое имя. Будь она мальчиком, она бы непременно захотела, чтобы её звали именно так. Хотя ей и её имя вовсе не казалось некрасивым. Даже слишком.
Её звали Ария, Ария Голдсмит – что за имя для простой уличной бродяжки! Семьи своей она не помнила – кажется, была мама, когда-то, но она умерла, когда Арии было года три, всего лишь. Наверное, был отец – у всех же бывают отцы? Но его крошка Ария не помнила вовсе. С раннего детства она жила на улице, под присмотром уличной банды, которая кормила её в обмен на её работу, коей являлось попрошайничество, естественно, что ещё могла делать девочка трёх лет от роду?
Впрочем, теперь ей было уже шесть, и, пожалуй, она уже могла бы делать другие вещи… Если бы её хоть кто-нибудь им учил, конечно же.
Свою, уже прежнюю, ведь после случившегося, дороги назад не было, семью Ария не слишком любила. За что любить-то, за объедки и побои, если мало соберёт? Поэтому и расставание с ней девочка пережила абсолютно спокойно, и даже будущее не слишком пугало её – многим ли хуже может стать?
Хуже, разумеется, не стало. Но стало… по-другому. Правда, не сразу, а лишь после того, как малышка включилась в дело самостоятельно.
Итан Оуэнс привёл её домой, накормил, вымыл, одел… а далее со спокойной душой собрался отправить её в какой–нибудь приют. Это её, оказавшуюся после мытья вполне симпатичной темноволосой девочкой с яркими сине-зелёными глазами, совсем не устроило. Ей понравилось в доме у мистера Оуэнса – там было тихо, спокойно, и довольно уютно, особенно по сравнению с улицей.
Жены у мистера Оуэнса не было, детей тоже – он жил совсем один, и его, судя по всему, это вполне устраивало. Он был, как вскоре поняла Ария, мыслителем (слова «философ» девочка не знала, а когда узнала, даже не сразу выговорить смогла), обычно жившим на самой окраине города под названием Плимут, хотя теперь они все ещё были в Лондоне, куда он приехал вместе с семьей смотреть на Олимпиаду. Жил он отдельно от семьи, впрочем, и, когда любопытная по натуре девочка принялась расспрашивать его о ней, отвечал скупо и безэмоцианально.
Семья-то, с которой малышка официально познакомилась чуть позже, и помогла ей – родственники Итана, мнение которых о своей жизни он, очевидно, не слишком жаловал, хором убедили его, что приют – это слишком страшное место для такой хорошенькой девочки, а невысокая, но очень красивая пожилая дама по имени Джоанна Хоуп, или бабушка, как называл её мистер Оуэнс, оглядев девочку и перекинувшись с ней парой слов, категорически настояла на том, чтобы крошка осталась у Итана.
Сама Ария была благодарна старой леди – ей нравился мистер Оуэнс, хотя сперва она слегка побаивалась за свою судьбу. Мужчина вёл себя так, словно уже жалел о сделанном им добром деле и собирался сплавить девочку куда-нибудь, как только родственники отвлекутся и позабудут о ней.
Но вот они вернулись в Плимут, в небольшой, темный и мрачноватый дом мистера Оуэнса, и она осталась совсем ненадолго… ещё на денёк, и ещё, и ещё… И очень скоро обнаружилось, что Итан, кажется, привык к компании вездесущего ребёнка, вечно задающего неудобные вопросы. Вряд ли ему это нравилось, скорее, наоборот, все больше и больше раздражало, но попыток избавиться от девочки он больше не предпринимал. Ария Голдсмит осталась при нем, сделавшись его воспитанницей.
Она оказалась весьма способным ребёнком, быстро научилась читать, считать, писать и начала обучение наукам, сперва базовое, потом и более углубленное. Итан, будучи прекрасно образованным, учил её сам, хотя нередко ему помогали и другие члены семьи, в первую очередь, та самая милая бабушка, которая поспособствовала тому, чтобы девочка осталась в их семье. Она научила Арию шить, вышивать, плести кружево, петь, танцевать, играть на пианино… Иными словами, всему тому, чему её не мог научить Итан.
С Итаном у миссис Хоуп были довольно странные отношения. Они очевидно любили друг друга, но была между ними какая–то натянутость, провоцируемая в основном мужчиной. Он не любил заводить разговоров ни с бабушкой, ни о бабушке, ни, тем более, о других членах семьи.
Ария, которую жизнь с малых лет научила следить за словами, лишнего не лезла, быстро почуяв, что любопытство в этой области ну вот просто категорически не нравится опекуну, но несколько лет спустя, когда ей исполнилось десять, бабушка Джоанна, к которой Ария к тому моменту питала самые нежные чувства, рассказала ей о сути этого напряжения.
Нет, не то, чтобы Ария раньше не замечала, что при наличии просто огромной семьи у мистера Оуэнса не было родителей. Она просто старалась не замечать этого, интуитивно догадываясь, что лучше не надо. Теперь же она узнала о том, что случилось с женщиной по имени Хелен Оуэнс, изображение которой она впервые увидела в доме Хоупов – в доме Итана их вообще не было, о том, как её опекун остался сиротой в тринадцать лет… Как и о том, что отец мистера Итана, Джереми Оуэнс, был точно таким же приемышем, каким теперь была она. Миссис Хоуп вместе со своим мужем, степенным старым моряком, приняла его в семью и вырастила как родного сына, а затем потеряла его вместе с дочерью…
Ария плакала в тот день – ей было очень жаль доброй старушки, и мистера Итана, и его родителей, которые, по рассказам родственников, были чудесными людьми… Лучше всех, впрочем, о них рассказывал другой человек, которого Ария, непривыкшая любить, полюбила как-то даже слишком быстро. Даже быстрее, чем самого мистера Оуэнса.
Человека звали Бен, и он был дядей Итана и братом покойных Хелен и Джереми. Веселый пожилой парикмахер с удовольствием заплетал непослушные вьющиеся волосы девочки в красивые косички, а заодно и рассказывал самые разные истории, в том числе, и про чету Оуэнсов, веселых моряков, любивших море до конца.
Как раз во время одного из таких его рассказов, во время которых Итан сидел неподалёку и слегка кривился, делая вид, что ему неинтересно, и пришло страшное известие: началась война. Арии тогда было уже почти двенадцать, и она уже прекрасно знала, что такое война, а потому она, естественно, ужасно испугалась. И не зря…
Итан ушёл воевать, так же, как многие другие мужчины в семье, и вестей от него почти не было. Ария осталась в доме практически одна, не считая нескольких молчаливых слуг. Она старалась как можно больше заниматься и учиться, чтобы отвлечься от мрачных мыслей, преследовавших её. Однако это выходило у неё плохо. Шли дни, недели, месяцы… Спустя год с лишним после начала войны, её кровавые руки дотянулись до большой, дружной семьи. Погиб кузен Итана Барт, серьезный, строгий мужчина, с которым Ария виделась всего пару раз, но была поражена властностью, исходившей от него. Следом ушла мать Барта, Люси, а затем и Аллисон Хоуп, добрая супруга Бена. Тот отбыл во Францию вскоре после всего этого, и так и остался там… Он был уже стар и болен, но все ещё держался, а во Франции у него были дети.
Чуть позже пришли вести о смерти бабушки Джоанны и её капитана…
Ария плакала, искренне скорбя вместе с остальными, с теми, кто, так случилось, стал её семьей.
Итан остался жив, и вернулся после окончания войны… И внезапно оказался очень удивлён, когда по возвращении домой его встретила не слегка нескладная девочка подросток, а высокая, статная девушка с мудрыми печальными глазами. Едва заметив его, она кинулась ему в объятия, радуясь встрече, а после ужасаясь тому, что с ним стало: правая рука, простреленная в одном из боёв, до сих пор отказывалась слушаться, как положено, а вся левая часть тела и вовсе обгорела после одного из взрывов. Прекрасное лицо пострадало не сильно, но ощутимо – левая щека все ещё была в следах от ожогов, а большего Ария не видела из-за одежды, но чувствовала, что ожоги были серьезными, может быть, из-за того, как опекун двигался.
Хотя он все ещё был красив, в основном из-за все того же безразличия к собственной внешности. Ещё давно Ария поняла, что человек, принявший её к себе, является одним из прекраснейших мужчин современности, но он не желал даже знать об этом, его собственная красота лишь раздражала.
