Текст книги "Шагая к бесконечности (СИ)"
Автор книги: ArAlex
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)
Тоби неохотно кивнул, понимая, что сын – первый сын, из той самой первой жизни, прав.
Флора слегка улыбнулась, глядя, как каждый из все ещё находящихся неподалёку грешников подглядывает на юношу с уважением. Ещё бы, после того, как королева Гвиневра его заочно представила…
– Кристина, оставайся здесь, – велела Джоанна, спускаясь вниз, – я посоветуюсь с Кэти и вернусь. Если не успею, тебя подхватят либо Антуан, либо Джем.
– Хорошо, – покорно кивнула девушка.
– Джем? – тихонько переспросила Флора, – тот Джем, который?
Джоанна широко улыбнулась.
– Который что? – с любопытством поинтересовался Альберт.
– Джеймс Стюарт, граф Морей, – пояснила девушка, – он же в первой жизни Галахад, сын Ланселота и Элейны, тот, кто держал в руках священный Грааль. Иными словами, очень достойный юноша. В Любви он работает стражником, у него прекрасные способности к защите других. Хотя попал он туда совсем недавно, уже успел доказать, что ему там самое место. Ну да в этом никто и не сомневался, он святым был ещё в первой жизни…
– А что ж тогда взяли его так поздно? – расширив глаза, поинтересовалась Нелли.
– А ему в любви не повезло, – пояснила миссис Хоуп, – он свою истинную возлюбленную нашёл всего пару жизней назад. И слава Создателю, мы все за него очень рады были. Агнесс – хорошая девушка, и она его вполне достойна.
Флора согласно кивнула. Невестка была славной девочкой, да и других девочек дарила знатно, за последнюю жизнь у них с Джеймсом было аж три дочери, красавицы Элизабет, Аннабель и Маргарет.
Джоанна уже исчезла, отправившись расспрашивать Кэти насчёт месье Дестлера, а все остальные продолжили тихо ждать прибытия группы розыска. Помалкивали даже Суини Тодд и судья Терпин, уже привыкшие друг друга цеплять. Нелли и Люси тоже прекратили кидать друг на друга убийственные взгляды, и Нелли, кажется, даже перестала надеяться на воссоединение с любимым мистером Ти, а Люси почти перестала плакать – их невольно тронула развернувшаяся перед ними трагедия.
Не помогали самомнению грешников и комментарии Светлых, навидавшихся по жизни гораздо больше, чем они: так, Флора, впервые услышав их жалобы, пожала плечами и заявила:
– Ну вот у Марии и Франциска…
– А при чем тут они? – хмуро поинтересовался судья.
Флора махнула рукой:
– А, это у нас в Свете присказка такая: «если хочешь привести пример какой-нибудь беды, вспоминай Марию и Франциска». У кого-то нерешаемые проблемы с верностью – вспоминай Марию и Франциска, проблемы с потерей возлюбленных – вспоминай Марию и Франциска, проблемы с детьми – без вариантов вспоминай Марию и Франциска… вот уж где эти двое – настоящий пример для подражания. Это довольно грустно, на самом деле, но что ж поделать… Не всем любовь даётся легко… Таких немного, на самом деле, вот Энтони и Джоанна, к примеру, но и у них проблем нет только с самой любовью, а вот с обстоятельствами вокруг неё… У Франциска и Марии же в этом плане совсем все не ладно, а уж с теми же детьми… О таком иногда даже думать страшно, а они ничего, живут дальше.
Заметив, что теперь на неё с любопытством смотрят почти все в комнате, Флора со вздохом объяснила:
– Мария и Франциск очень плохо совместимы. Физически, я имею ввиду. Патология такая. Они с самой первой жизни вместе, а толку… У них за все их жизни по полтора десятка детей у каждого, из них совместных шесть, остальные все от других мужчин и женщин. Да и из тех шести двое умерли в младенчестве, двое в детстве, один вообще не родился, его пришлось отдельно вытаскивать… Вот и получается, что за полторы тысячи лет у них, у любящей, Светлой пары, родилась, выросла и прожила относительно счастливую жизнь только одна девочка, их дочь в последней жизни, Аллисон Хоуп. Да и та, скорее всего, только потому, что тоже Светлая. Вот это я понимаю, беда с детьми, а то, что у вас, господа, это, по большей части, не беды, а…
– Долбо**изм, – фыркнул Тоби.
Флора возмущённо охнула, кидая осуждающий взгляд на мужа. Тот лишь с улыбкой развёл руками:
– Извини, дорогая. В этой жизни я рос и обретался не в самом воспитанном обществе. И потом, по сути, я прав.
Флора глубоко вздохнула и закатила глаза. А затем улыбнулась, понимая, что муж в мрачные минуты отвёл разговор в менее угрюмую сторону.
– Ты сейчас напоминаешь мне моего братца Тома, – мягко заметила она, – он, когда только поступал юнгой на «Изобильный», тоже и ходил гордый, и пить пытался, и ругаться…
– Хех, – усмехнулся Тоби, совсем не обидевшись.
– Или Джереми Оуэнса, приемыша Хоупов. Он уже на «Джоанне» служил, но разница-то…
– Как? – переспросил мальчик, а следом за ним и остальные.
Флора рассмеялась.
– «Джоанна» – это корабль Энтони. Ой, там такая история была, – и она с энтузиазмом хлопнула в ладоши, – «Изобильный» затонул в открытом море в шторм, но Энтони, Том и его капитан корабля и врач остались живы, и два года провели на необитаемом острове.
Тоби присвистнул.
– Там, на острове, Том и нашёл клад, который они привезли домой и поделили между собой и теми, кто их спас. На свою долю Энтони купил себе новый корабль, назвал его «Джоанна» и позвал Тома служить у него. Так они и проплавали много лет до самой смерти Энтони… Их корабль утонул в годы войны, и они с Джоанной были на нем. Остальные спаслись… Говорили, что во Франции, куда они и направлялись, их встретили Рауль и Кристина…
За этой ремаркой последовал глубокий вздох.
***
– Жак, просыпайся! Пора! Пришёл твой звездный час! – проорал ему прямо в ухо грузный, высокий мужик.
В голове было туманно и пусто, и юноша на автомате поднялся лишь затем, чтобы его перестали тормошить.
– Иду, иду, – пробормотал он, – а куда я иду? И… – на этой мысли он моргнул, осознавая масштаб пустоты в голове, – кто я?
Мужик хохотнул.
– Во ты оторвался в последний свой вечер, а? Хмель совсем мозги прочистил! – относительно дружелюбно оскалившись во все тридцать два, он пояснил, – ты – Жак Робер, и тебя сегодня приносят в жертву.
– Меня сегодня что? – индифферентно поинтересовался юноша, лениво размышляя, попытаться ли разогнать царящий в голове туман, или не стоит?
– Приносят в жертву, – медленно повторил мужчина, – ради спасения множества людей. Ты вызвался добровольцем сам, потому что понимал, какая это честь – сгореть на костре ради счастья других людей.
– А-а, ясно, – промямлил Жак, покорно шагая в том направлении, в котором его подталкивали.
Где-то в глубине его сознания мелькнула мысль, что его поведение не вполне нормально, и он ведёт себя так, словно это не он сам напился, а его опоили какой-то дрянью, и втирают какую-то странную историю, чтобы он не сопротивлялся, но всерьёз задумываться об этом было слишком сложно…
Его вывели на слабоосвещенный двор, где уже, видимо, было все готово для ритуала, и его тут же водрузили на странноватый пьедестал. Вокруг него, кажется, собралась небольшая толпа со странными, но очевидно острыми предметами в руках, а также с уже подготовленными факелами.
Мужик, что вывел его во двор, открыл было рот, чтобы дать команду к началу ритуала… Да так и замер, не закрыв его, а затем медленно плюхнулся лицом в землю. Из спины его торчал дротик, наверное, тоже с каким-то веществом.
Спустя всего несколько секунд – слишком мало для восприятия Жаком происходящего, вокруг него валялась почти вся толпа, окружавшая его. Рефлекторно он все же сумел немного испугаться, а потому дернулся, сваливаясь с пьедестала и падая на бок, отчего руку, на которою он с размаху завалился всем телом, пронзила острая боль, и он негромко вскрикнул.
– Рауль! – разрезал относительную тишину уже куда более громкий девичий вскрик, и сквозь других людей к нему пробилась девушка, которая тут же аккуратно перевернула его на спину и взглянула прямо на него, оказавшись совсем близко. Он хотел бы разглядеть её… но перед глазами стояла странная пелена, а затем стало совсем темно.
Когда перед глазами вновь посветлело, он был уже в совершенно другом месте, намного более тёплом и приятном. Туман, царивший в голове, слегка рассеялся, и юноша осторожно приподнялся и огляделся.
– Рауль! – негромко и радостно окликнула его девушка, которая, как оказалось, сидела к его изголовья.
Её улыбка была настолько искренней и яркой, что он и сам невольно улыбнулся, хотя он, право, уже совсем запутался в том, кто он, собственно, такой. И кто она такая…
– Кристина, погоди, – мягко приостановила её молодая, но очень серьезная белокурая девушка, – ты видишь, он даже имени своего не помнит. Впрочем, обоим сразу говорю, ничего страшного, это временно. Пара дней, и все придёт в норму.
Шатенка по имени Кристина кивнула, украдкой смаргивая слёзы. Внутри юноши, которого, кажется, все-таки звали Рауль, все мгновенно взбунтовалось: она не должна была плакать! Никогда!
Он рывком сел на кровати, на которой лежал, собираясь что-то сказать… Но лишь тут же поморщился, ощутив, как заныла рука.
– Аккуратнее, – абсолютно спокойно отреагировала блондинка, в то время, как шатенка подскочила, и глаза её испуганно расширились, – ты сломал руку, когда упал с алтаря. Опять же, ничего смертельного, Флора, – и она кивнула на ещё одну девушку, стоявшую неподалёку, – о тебе уже позаботилась, через часок будешь, как новенький. Тогда и отправимся наверх, все вместе. Проходы уже готовятся.
Кристина улыбнулась и кивнула ей, а затем аккуратно, едва заметно погладила Рауля по руке.
– Все будет хорошо, милый, – чуть слышно прошептала она, – мы скоро вернёмся домой, и этот кошмар закончится…
Блондинка повернулась к двери и нахмурилась. Прислушавшись, Рауль также распознал чьи-то незнакомее голоса внизу.
– Подождите здесь. Флора, будь с ними, – велела блондинка и выскользнула за дверь. Обернулась, снова взглянула на притихшую парочку и быстро спустилась вниз по лестнице.
Джоанна Хоуп не ошиблась – ей не послышался голос, который она узнала, сидя в комнате с Раулем и Кристиной.
– Себастьян, – прозвенела она, чинной походкой спускаясь вниз, – какими судьбами ты к нам, старый друг?
Темноволосый мужчина слегка усмехнулся, но не злобно, а как-то даже весело, что ли.
– Отчего-то я совершенно не сомневаюсь, моя королева, – произнёс он, слегка кланяясь, – что Вам известен ответ на Ваш вопрос.
– Не уверена, – качнула головой Джоанна, – во всяком случае, не в деталях. Мне понятно, кто тебя интересует, но не вполне ясно, что ты собираешься делать дальше. Все же нынешний твой план провалился…
– Хотя все мы можем догадаться, – подхватил Энтони, прямо глядя на своего бывшего наставника, – что ты чего-то подобного и ожидал. А стало быть, на данный момент, все не так уж просто.
Мерлин снова улыбнулся.
– Если желаете, сможете спросить меня об этом. Я отвечу, обещаю.
– Не сомневаюсь в твоей честности, – пробормотал Энтони, но тут его перебил Джеймс, выступая вперёд.
Остальные замолчали, позволив ему говорить – Джеймс-Галахад был стражником по профессии, он всегда знал, о чем говорил.
– Два вопроса, Баш, – быстро и четко произнёс он, – первый: почему ты так рад тому, что практически все мы собрались здесь, чтобы поговорить с тобой? И второй: где сейчас твоя жена?
Ответить Себастьян не успел: Энтони, Джоанна и Тоби хором ахнули и бросились наверх, где их уже ждал весьма красноречивый ответ на вопрос Джеймса.
Флора лежала на полу без сознания. Кристины и Рауля нигде не было.
Комментарий к Часть 21. Два шага вперёд – и как мы оказались сзади?
Пересмотр «Царства» напомнил мне о единственном персонаже, которого я люблю больше, чем Марию и Франциска, и это Джеймс. Я просто обожаю его родственные и такие искренние отношения с Марией))) Его канонные любовные линии, с другой стороны, меня удовлетворённой не оставили: с Эмили у него все было слишком мрачно и безнадежно, а линия с Грир просто не понравилась лично мне, не вижу я этих двоих вместе. Однако пара моему красавчику была нужна, все же он Светлый, и выход из ситуации я нашла для себя стандартный, посему,
Примечание: Агнесс Кейт, графиня Морей, реальная жена Джеймса Стюарта, мать его троих дочерей и хорошая приятельница Марии Стюарт.
========== Часть 22. Начало представления. Пролог ==========
Комментарий к Часть 22. Начало представления. Пролог
Перед этой главой к просмотру рекомендуется клип с арией, прекрасно передающей настроение Призрака, да и вообще подходящей к событиям. Это реальная ария «Till I hear you sing» из мюзикла «Love never dies», который с этой главы присоединяется к работе в качестве ещё одного фэндома. Исполняет арию наш Призрак – Рамин Каримлу, и она реально очень атмосферная и прекрасная) К тому же, она впоследствии поможет лучше представить Призрака в сюжете, так что, повторюсь, искренне рекомендую её к просмотру и прослушиванию.
https://youtu.be/47dUc4iMAvQ
Она окружала его. Слепила, душила, и одновременно дарила смысл жизни. Она была всем, она была тем, ради чего он жил. Ради её прекрасных глаз, ради её шелковистых каштановых кудрей, ради её нежной кожи и аккуратной родинки на её щеке… Ради её прекрасного, ангельского голоса…
Кристина. Кристина. Кристина!
Ах, прекрасная Кристина Даэ, маленькая певица, заворожившая его, сумевшая завладеть его сердцем, которое теперь билось от одного лишь взгляда на неё…
А смотреть было на что.
Помещение, в котором ныне обретался Эрик, было завешано изображениями от пола до потолка. Только Кристина, больше никого. Там едва ли оставалось место даже для его музыки, листки с которой он иногда вешал на стену. Хотя работал он немало, один только вид возлюбленной давал ему вдохновение. Он придумывал историю, прекрасную историю, которая изменит их судьбу…
И полубезумная, но странно нежная улыбка мелькала на его лице…
В своё время Мерлин не скупился на движущиеся картинки – воспоминания, очевидно, чтобы показать ему…
Они были вместе, они всегда были вместе… На этих картинках было столько радости, столько яркого, безоблачного счастья… В воспоминаниях он кружил Кристину в танцах, гулял с ней по садам и улицам разных городов, обнимал, целовал… однажды Мерлин показал ему и свадьбу, пышную, красивую…
Показывал он и другое – её с Раулем, и то, как на самом деле несчастна она была с ним…
И Эрик, буквально ощущая, как все эти изображения проносятся под его веками, вдохновенно хватался за перо и писал, писал то, что должно было случиться. И пел, надрывая горло – грешникам запрещено было петь, но ему Мерлин позволял – пел, продолжая видеть её везде и мечтать о встрече…
Скоро, скоро все будет иначе…
И иначе наступило, когда началось представление. Рядом с ним отчего-то оказались мадам Жири и Мег, которые, очевидно, должны были быть там… Эрик не спрашивал, его не волновала ни мадам Жири, ни её дочурка, крутившаяся вокруг него. Он ждал.
Кристина уже ехала к нему, и это он знал.
Чего он не знал, так это того, как втихую ржали над ним стражники Мерлина, строившего вокруг него идеальный искусственный мир.
***
Думая об Эрике Дестлере, Мерлин слишком уж часто закатывал глаза, удивляясь тому, насколько сильно грехи и беспамятство могут изменить человека.
Он привёл тихо угасшего от горя в последней жизни Эрика обратно к себе – тот все ещё принадлежал Страху и лично ему. Он не рассказывал ему практически ничего, прекрасно зная, как это чревато. Он все больше показывал ему самые разные вещи, прекрасно зная, как он их воспримет.
Когда впервые он наполнил его разум «воспоминаниями», Эрик, вновь загоревшийся идеей вернуть себе Кристину, согласился на все. В том числе, и на уничтожение Рауля. Зная, что оставлять его в Страхе слишком опасно, ибо там он может ненароком столкнуться с другим обитателем Страха, встреча с которым могла все испортить, Мерлин отослал Эрика в Тень Страха, где тот попал в одну компанию к знакомым королевы Гвиневры. Пусть, испытание есть испытание.
– Так даже лучше… – отстранённо пробормотал он, глубоко задумываясь, – пусть там, где будет вершиться наш план, окажутся Артур и Гвиневра – бой должен быть честным.
Стоявшие рядом с ним два стражника молча внимали ему. Мерлин, мельком взглянув на них, в очередной раз за жизнь подивился, какими же разными бывают стражники.
Часть стражников Страха становилась таковыми поневоле, за определенные грехи. Многие из них не блистали интеллектом и годились только для выполнения относительно простой и грубой работы. Такой был и у него, стоял перед ним, слушая, и только глазами хлопал.
Однако бывали и другие. Бывали среди стражников Светлые, и те, кто к ним близок. Те стражники, что были Светлыми, в Свете и обретались – Себастьян улыбнулся, вспомнив Галахада, который в своё время, до того, как нашёл Агнесс и стал Светлым, служил и под его началом – а вот те, кто до Света ещё не дорос, служили в Страхе, а некоторые так там и оставались, становясь демонами. Так, в свое время через карьеру стражника административными чинами в Страхе стали Генрих, вместе с которым, минуя, впрочем, стражу, в Страхе обосновалась и его жена, Екатерина, и Стефан, жена которого за ним в Страх не спустилась и осталась в Свете, работая воспитательницей невыросших в жизни детей, таких, как Аланна и Рудольф.
Точно таким же умным, цепким, быстро все схватывающим стражником был второй его спутник, худощавый рыжеволосый юноша с пронзительным взглядом и расчетливым умом.
Мерлин слегка усмехнулся, отвлекаясь от тяжелых мыслей.
– Итак, давайте-ка подумаем и скажем, какую ошибку допустил месье Дестлер в общении со мной?
Первый стражник глубокомысленно хлопнул глазами, всерьёз задумываясь, и выдал:
– Он у Вас ничего не спросил.
Мерлин широко улыбнулся, показывая зубы.
– Прекрасно, друг мой, прекрасно! И что же именно он должен был у меня спросить?
На этом первый стражник завис. Мерлин слегка закатил глаза и перевёл взгляд на второго стражника.
– Барт?
Бартелеми Кливленд склонил голову изящным, отточенным движением, слегка взмахнул кистью руки ораторским движением и чуть заметно двинул плечами.
– Да хоть что, – спокойно и отчетливо начал он, – изображения, показанные месье Дестлеру, по виду и содержанию похожи на воспоминания. Являются ли они именно его воспоминаниями? Является ли женщина на них именно той, кем он её считает? Является ли мужчина на них им самим? Если да, то как давно все это происходило? Ведь что-то могло измениться с давних пор. Если эта женщина – его жена, то является ли она его истинной, постоянной женой, или они были женаты лишь одну жизнь ввиду обстоятельств? Такое случается сплошь и рядом. Да в конце концов, начать и вовсе следовало с того, являются ли изображения настоящими воспоминаниями? Правда ли на них изображена, правдивы ли они вообще в своей сути, или они искажены, а то и вовсе ложны?
Мерлин удовлетворенно кивнул.
– Кстати, позвольте сделать Вам комплимент, господин, – растянул губы в легкой улыбке Барт, – Вы ведь и сами не сказали не слова. Теперь, во что бы не ввязался наш грешный друг, в этом нельзя будет обвинить Вас прежде его самого: ведь Вы не лгали ему, не вводили в заблуждение, Вы просто показали ему что-то, а он уж сам в голове своей додумал, что это.
– Прекрасное замечание, Барт, – усмехнулся демон, – очень точное.
Юноша делал успехи – сказывались и врожденный ум, и воспитание с образованием. Становилось даже как-то жаль, что он не дожил до старости, но война есть война… Хотя будущее у парня явно было, и недурное…
И, кивнув самому себе, он отправил молодого Кливленда следить за обустройством небольшого искусственного мира, который должен был быть создан специально для Эрика, согласно его фантазиям, которые он пока носил в голове, а впоследствии должен был перенести на бумагу…
Что он и сделал, когда был возвращён к нему, и когда стало ясно, что с Рауля никто не сожжет.
Пока что…
Теперь все было готово. Вернувшаяся к нему Моргана – Мерлин изо всех сил пытался не улыбаться, думая о ней, но получалось не всегда – как оказалось, втайне от него завершила один очень конкретный аспект приготовления, причём сделала это мастерски: тихо и эффективно. Сам он этот аспект завершить никак не мог – он включал в себя появление в искусственном мире Светлого, не имеющего совсем уж прямого отношения к испытанию Эрика.
Теперь же можно было приступать к последнему этапу подготовки.
Вдвоём они заявились в дом, где обосновалась знакомая им кучка грешников и Светлых, забрали Рауля и Кристину и испарились без следа. На этот раз Светлые не успеют вмешаться – ведь Мерлин и Моргана уже начали.
Жизнь в искусственном мире включилась.
***
Где я?
Это был первый вопрос, что загорелся в голове у перепуганной Кристины, внезапно очнувшейся в совершенно незнакомом ей месте. Резко ввертел головой, она огляделась. Тут же на глаза ей попался Рауль, мирно спящий в стоявшем неподалёку кресле, и она облегченно выдохнула, и тут же с изумлением взглянула на прелестного русоволосого мальчика, тихо игравшего рядом с её мужем.
– Мама? – окликнул её мальчик, с беспокойством глядя на неё, – все в порядке?
Кристина вздрогнула. Мальчик был немного похож на Алена… Но это совершенно точно был не он.
Машинально она кивнула, нервно сглатывая. Что здесь происходит?
«Это Густав», – внезапно ответил ей женский голос, слышавшийся, кажется, прямо внутри её головы, – «твой сын».
Что?
«Густав. Твой сын», – равнодушно повторил голос, – «Ему девять. Ты родила его вскоре после свадьбы с Раулем де Шаньи».
– Где мы? – беззвучно прошептала Кристина, чувствуя, как её слегка шатает.
«На корабле», – пояснил голос, – «Вы плывете в Нью-Йорк, на Кони-Айленд, где ты будешь выступать».
А, так вот почему её пошатывает… они в открытом море, точнее, в океане… Так, погодите минуточку… В Нью-Йорк? Боже правый, да она отродясь не бывала в Нью-Йорке… И вообще, она уже умерла, и это она прекрасно помнила! Она была в Страхе, с Раулем… с остальными…
«Ты жива. Ты на корабле, плывёшь в Нью-Йорк…»
«Я не глухая!» – мысленно отбила Кристина, «И не беспамятная! Я прекрасно помню, что уже умерла, и что была в Страхе, и что моего сына зовут не Густав, а Ален, и…»
«Ничего не было. Ты плывёшь в Нью-Йорк на выступление», – равнодушно продолжал втолковывать голос, – «Тебя туда пригласил некий импресарио, настоящего имени которого ты не знаешь. Однако ты едешь, потому что хочешь спеть, а ещё потому, что у вас нет денег…»
«Это ещё что за новости!» – мысленно вспылила Кристина, – «Не то, чтобы я тяготела к богатству, но Рауль – граф де Шаньи, он унаследовал…»
«Рауль увлёкся играми», – все также нудно и бесцветно продолжал рассказывать странные вещи голос, – «А ещё он пьёт, так что ты будь поосторожней…»
Что за бред творится вокруг неё?
Все совсем не так. И что бы не рассказывал ей этот голос, она не собирается верить этим глупостям. Она все прекрасно помнит, и…
– Кристина? – слегка сиплым от сна голосом окликнул её Рауль.
Девушка отвлеклась от безумных мыслей и взглянула прямо на него. Любимый супруг смотрел на неё с беспокойством, как и мальчик рядом с ним – видимо, он его и разбудил.
– С тобой все в порядке? – спросил Рауль, оглаживая рукой растрепавшиеся после сна волосы.
Кристина машинально подхватила со стоявшего в стороне туалетного столика гребень и с улыбкой, от которой она не могла удержаться – уж слишком мило выглядел её супруг сразу после пробуждения – протянула его Раулю.
– Спасибо, – улыбнулся он в ответ, – так все в порядке? А то ты какая-то слишком задумчивая. Сына напугала…
Кристину словно обдало холодом, жёстким, беспощадным…
Она-то помнит, что было на самом деле… А вот Рауль в час их последней встречи едва ли помнил, как её зовут, и, должно быть, счёл все то, что видел, обычным сном…
С губ её сорвался испуганный вздох, голова закружилась…
–Кристина! – испуганно воскликнул Рауль и кинулся к ней, поддерживая, – Густав, принеси воды! – резко окликнул он мальчика, и тот поспешно выполнил указание.
– Что с мамой? – тонким, явно от приближающихся слез, голосом вопросил он.
Этого Кристина не выдержала. Много лет прошло с тех пор, как Ален и Аделина были детьми, и она уже очень давно не видела их, но она все ещё была матерью, а потому теперь не посмела довести до слез ребёнка, кем бы он ей на самом деле ни был.
– Все хорошо, родной, – успокаивающе забормотала она, гладя мальчика по голове, – у мамы просто немного закружилась голова. Она немножко спокойно посидит, и все пройдёт. Ты только не шуми, ладно?
– Не буду! – с искренней готовностью пообещал мальчик и обнял её.
Рауль тоже облегченно выдохнул.
– И вправду, отдохни немного, – кивнул он, – мы скоро уже прибываем, а там тебе будет не до отдыха.
Кристина изо всех сил постаралась не показывать своего волнения.
Итак, она права. Рауль помнит только то, что нужно тем, кто их сюда поместил. Мальчик, очевидно, вообще не в теме, и искренне верит, что они – его родители. Они плывут к некому импресарио, который хочет, чтобы она пела… О, уж кто этот импресарио, Кристина догадывалась, не дура, все-таки.
«Точно, он», – подтвердил голос, все ещё равнодушно, но теперь, кажется, ещё и слегка насмешливо, – «Кстати, он – отец Густава. Он не в курсе, Рауль тоже. Но вот так уж вышло».
На этот раз Кристине пришлось плотно закрыть глаза, чтобы ни Рауль, ни Густав не увидели плещущихся в них страха и отчаяния.
Она одна под властью тех, кто явно желает изменить всю её жизнь. И что ей с этим делать, она не имела ни малейшего понятия.
========== Часть 23. Шоу должно продолжаться. Акт 1 ==========
– Белоручка! Что ты застыл на месте? Я сказал, принеси мне ещё вина!
Сэр Кей презрительно скривил губы, окидывая свой любимый объект насмешек колючим взглядом.
– Или ты в землю врос, пока там стоял?
Молодой поварёнок покорно поклонился и быстро, но спокойно, без спешки вернулся на кухню и принёс вино.
Кей отхлебнул вина и открыл было рот, чтобы снова съязвить, но прежде, чем он успел что-то сказать, высокий темноволосый рыцарь, сидевший неподалёку, обратился к нему тоже:
– Налей и мне.
Гавейн.
– И мне, уж тоже кубок пуст, – с легкой усмешкой добавил рыцарь с волосами слегка посветлее, сидевший подле первого.
Агравейн.
Белоручка незаметно улыбнулся, подходя к старшим братьям и наливая им вино. Возвращаясь на кухню, он улыбался уже открыто, так как его никто не видел…
До тех пор, пока из-за угла на полной скорости не вырулил ещё один рыцарь, и не врезался в него. Кувшин со звоном полетел на пол, и Белоручка, негромко охнув, потянулся за ним.
– Извините, сэр, я не смотрел, куда шёл…
Что было неправдой, виновен в столкновении был явно не он, но юноша знал по опыту, что уж лучше рыцарей ни в чем не обвинять…
Однако этот рыцарь виновато улыбнулся и также потянулся поднять кувшин.
– Это ты извини, дружок, – ответил он, – я слишком спешил, чтобы скорее присоединиться к братьям. Уж много месяцев я их не видел…
Поднимать голову, для того, чтобы понять, с кем он говорит, необходимости не было – Белоручка уже по голосу понял, с кем столкнулся.
– Это-то вполне понятно. Я только что видел Ваших братьев, сэр Гахерис. Они в обеденном зале, там теперь пирует Его Величество. Я уверен, они обрадуются Вашему возвращению.
Легкая боль от столкновения была совершенно забыта – чуткое сердце Белоручки заполнила радость от встречи именно с этим человеком. Радость настолько сильная, что он совершенно забылся и поднял голову, сталкиваясь с рыцарем взглядами. Искрящиеся карие глаза молодого мужчины скользнули по его лицу… а затем откровенно расширились, и дыхание его на секунду прервалось.
– Какой интересный цвет глаз, – пробормотал он, – точнее, несколько. Редкое зрелище.
Белоручка тут же опустил глаза, мысленно чертыхнувшись.
– Благодарю Вас, сэр…
– Откуда ты? – спросил Гахерис, – я слышал о тебе. Тебя прозывают Белоручкой и Рыцарем Кухни, но это все лишь прозвища, а имени твоего и происхождения никто не знает.
– Все так, сэр, – кротко отвечал Белоручка, – уже год я при дворе доброго короля Артура, и никто не знает обо мне того, что Вы сейчас спросили.
Глаза Гахериса засверкали ещё ярче, пока он продолжал вглядываться в черты кухонного служки, а затем он глубоко вздохнул и спросил:
– Никто не знает… не оттого ли, что никто из них ни разу тебе в глаза не заглянул? Да ты и сам, поди, от братьев подальше держался?..
– Гахерис! – неожиданно строго оборвал его юноша, уже не смущаясь того, что обратился к рыцарю просто по имени. А что смущаться, если очевидно скрывать больше нечего?
В следующую секунду он оказался в крепких объятиях улыбающегося до ушей рыцаря.
– Гарет, – мягко прошептал он, – что за игру ты затеял на этот раз, брат?
Гарет искренне обнял его в ответ. Младшие из четырёх, они всегда были особенно близки до тех пор, пока Гахерис не покинул дома и не стал одним из рыцарей Круглого стола.
– Тише! – прошептал младший, беспокойно оглядываясь, – не хватало ещё, чтобы кто-то услышал…
– Гарет, – гораздо тише, но и с куда большим беспокойством отвечал Гахерис, – ты год провёл здесь, притворяясь слугой! Ты, наш брат, племянник короля!
– Вот именно, Гахерис, – кивнул Гарет, – я – брат Гавейна, Агравейна и твой брат, я – племянник короля, и это все. А я хочу, чтобы мое имя было достойно моей семьи, чтобы я сам что-то из себя представлял.
– И бытие кухонным мальчишкой тебе в этом поможет как?
Гарет улыбнулся.
– Ты вовремя прибыл, брат. Как раз сегодня кончается моя служба, пришло мое время. Пройди в зал, братья ждут тебя. Ты все увидишь.
Рыцарь со смехом покачал головой, но послушался младшего брата, прекрасно зная его рассудительность. Поприветствовав короля и благородных друзей, рыцарей Круглого стола, он сел рядом с братьями, но говорил немного, ожидая. Гарет, наблюдавший за братом издалека, улыбнулся снова. Он доверял Гахерису и понимал, что старший брат его не выдаст. А теперь ему оставалось только ждать.
Ожидать пришлось недолго: в зал степенно вошла изящная молодая дама и преклонила колени перед королем Артуром, прося помощи для своей сестры, леди Лионессы, которую захватил злобный рыцарь.
Глубоко вздохнув, Гарет выступил вперёд.
«Ну и куда ты опять улетел?» – недовольно осведомился громкий мужской голос в его голове.
Рауль поморщился, потирая лоб. От неумолкающего шума у него не переставала болеть голова, мысли и воспоминания путались с указаниями голоса, отчего, когда тот приказывал ему говорить что-то гневное, Рауль даже не особенно сопротивлялся. Ему самому хотелось закричать, чтобы все вокруг наконец смолкло и он побыл хоть недолго в тишине. Хотя легче от криков ему не становилось. Он еле отбился от журналистов, окруживших его семью по прибытии, сорвался на ребёнка, который никак не хотел утихнуть, не понимая, что отец сейчас не в состоянии с ним играть, а после и вовсе встретил «старых друзей» – он понятия не имел, кто эти женщины, но голос в голове любезно пояснил, что Мег Жири и её мать когда-то работали в той же опере, что и Кристина – и внезапно выяснил, что позвавший их сюда импресарио – старый и очень хороший знакомый его супруги.
