Текст книги "В прятки с любовью (СИ)"

Автор книги: AnnysJuly

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Неожиданно шустро боец вскакивает, и мне по голове приходит довольно ощутимый удар. Сознание немного помутилось, пока я прихожу в себя, молодчик опрокидывает меня на ринг, и хочет уже добить меня ногой по голове, когда я вспоминаю, как Салли учила меня делать подсечки из положения лежа. И вот уже боец уже лежит и недоумевает, что же это я такое сделал, а я встаю и ухмыляюсь…

Он вскакивает и опять атакует, но я уже вижу, что он ослабеет, реакция и быстрота движений сходят на нет. Добиваю его левой, он если и удивиляется, то вида подать не успевает, потому что отправляется отдыхать в лазарет. Вот тебе и лидер-эрудит, да парень? Кажется, я не ошибся, парнишка действительно не простой. Надо будет к нему присмотреться, такими кадрами не разбрасываются…

Вытираю тыльной стороной ладони кровь с губы, подхватываю свою куртку и иду сквозь расступающуюся толпу. Вдруг сильно захотелось увидеть Салли. Именно ее и никого другого. Надо будет, когда Фор выйдет из лазарета, сказать ему, чтобы отвел меня к ней. Он орет, что это опасно, но я разберусь без отреченных. Мне надо ее увидеть, вот просто до чертиков, как надо.

* *

Холодный ночной воздух прорезает легкие и холодит голову. Следить за Итоном не сложно, как не сложно было вычислить его мамашку среди изгоев. Эта придурочная Эвелин задумала комбинацию еще почище Джанин, хотела, чтобы Итон стал лидером и прибрать к рукам Бесстрашие. Вот сучка, даже убивать ее было неожиданно приятно. Я все представлял на ее месте Джанин… Может быть, когда-нибудь…

Итон еще ничего не знает. А даже когда и узнает, я тут вообще ни при чем. Меня там и близко не было, ясно? Ее убили свои же изгои, такие же асоциальщики, как и она сама. И пусть только попробует мне чего-нибудь предъявить…

Так, добрались до Отречения, идем вдоль одинаковых и скучных, до тошноты, унылых домов. Но в одном он прав, здесь ей лучше всего спрятаться. Он мне будет запрещать видеться с Салли, а кто он вообще такой! Скорее всего, у него с ней что-то срослось, иначе, зачем ему так отговаривать меня от встречи с ней? Вот и посмотрим, что у них там происходит.

Итон подходит к невзрачному домику, стучит в дверь. И через пару минут мой мир переворачивается, разрывается в клочья, растаптывается в пыль… Потому что я вижу Салли, ее роскошные волосы забраны в дурацкий пучок, на ней серая мешковатая одежда и она… бросается к этому х*есосному уеб*ну на шею, а он обнимает ее за талию и чуть приподнимает вверх… Мир как-то односекундно сузился до этих бесстыжих объятий и мне срочно, вот прямо немедленно, захотелось пристрелить их обоих. Моя рука даже потянулась к кобуре… Но потом… Остановилась.

Поцелуя не последовало. Салли приглашающим жестом, приобнимая его за плечи утягивает в помещение, а я не могу сдвинуться с места. Значит, все-таки, между ними что-то есть? Значит… Ох, вот же бл*дь… Что ж так в грудине то печет, что хочется разодрать одежду, вскрыть грудную клетку и вытащить оттуда этот жаркий огонь…

Ноги отлипли от земли и сами понесли меня туда, где скрылись эти двое. Свет они естественно не включают, разговаривают тихо. Ничего не видно и не слышно. Только силуэты на фоне мебели выделяются темными очертаниями. Итон сидит за столом, Салли напротив него, подперев кулачком щеку, слушает, что он ей тихонько говорит. Ну, прямо семейная идиллия, бл*дь.

– Какая замечательная отреченная семья, – протягиваю я, заходя в помещение. В темноте мне не видно выражения их лиц, но зато, я отлично ощущаю, как они испугались и как мечутся их мысли… – Салли, ты сделала ошибку, девочка, тебе надо было переходить в Отречение, ты на редкость гармонично тут смотришься!

– Эрик… Эрик, как хорошо, что ты пришел, – Салли кидается ко мне, и я так хочу ее обнять, потому что я дико соскучился, мне так не хватает ее глаз, улыбки, ее объятий, поцелуев… Мне хочется прижать ее до хруста, распустить идиотский пучок, зарыться в ароматные, сладко пахнущие волосы… Но я грубо отпихиваю ее от себя, потому что еще немного, и я плюну на все и обниму ее.

– Не смей меня трогать, ты, шлюха, дешевая! Пока я был тебе нужен, ты, значит, ко мне бегала, а как только нашла себе еб*ря, так сразу с ним тут обосновалась? ..

– Эрик, заткни свой поганый рот!!! – влезает Итон, – я не позволю тебе…

– Ты уже позволил себе столько, Итон, что место твое давно уже на в п*здобл*дском кладбище. И ты, лучше, не подходи даже ко мне…

Но он, конечно, подошел. Конечно, его зазнобу обозвали, и он, как благородный рыцарь, должен отомстить. Но я сейчас не в том настроении, чтобы, вот так вот, запросто, поддаваться ему. Обманный маневр, и Итон отлетает к стене, нокаутированный мощным ударом в челюсть.

– Эрик, пожалуйста, не надо, что ты делаешь? – Салли напрыгивает мне на спину, но я так сильно стряхиваю ее себя, что она падает и ударяется головой о стену. Ударилась и осталась так лежать. – За что, солнышко…

– Ты потеряла право меня так называть в тот момент, когда связалась с этим уродом, поняла, прошмандовка? Сколько он тебя трахает, а, Салли? Не хочешь составить нам график посещения? Какие дни мне выделишь? Каждый третий по обещанию?

Салли молчит, только низко-низко опустила голову. Прямо на ее макушку падает лунный свет из окна и я вижу, как на полу начинает растекаться маленькая лужица. Кап… Кап… Одна за одной, слезы собираются в маленький источник боли. А меня понесло, я просто не могу остановиться… Одна моя часть, хочет поднять ее с этого пола и обнять, закрыть от того чудовища, что говорит и делает все эти страшные вещи, а вторая пихает руки, голову, язык, чтобы сделать еще хуже, еще непоправимее…

– Я всегда знал, что ты шлюха, Салли, с самого первого момента, когда ты стала обжиматься со мной на рингах, я уже тогда понял, что надо было тебя трахнуть и забыть. А я на тебя времени потратил столько, что ты никогда не сможешь мне восполнить все те часы, потраченные на такую п*здох*йную бл*дь! И, ладно бы ты связалась с каким-нибудь нормальным бесстрашным, это было хотя бы объяснимо, а ты связалась с трусливым отреченным, который перешел в Бесстрашие, потому что хотел убежать от своего папашки, что лупил его почем зря, и мамашки, что предпочла сбежать к изгоям, чем жить с садистом в одном доме. Высоко ты поднялась, Салли, из бесстрашных стала принцессой помойки, выбрала себе трахаля, папка садюга и мамка королева изгойская. Как думаешь, почему они ее королевой своей выбрали? Может за рабочий ротик?

Салли подняла на меня глаза и на долю секунды мне стало жаль, что я все это ей сказал. Не заслужила она такого, но… Она обнимала его! Я видел своими глазами! Она улыбалась ему так, как должна улыбаться мне! Только мне и больше никому!!!

– Что молчишь, сучка? Сказать нечего? Застукали тебя, и ты судорожно пытаешься придумать отмазку? Не надо так пыжиться, у тебя все равно ничего не выйдет! Самым правильным было бы, сейчас облить бензином тут все и поджечь, чтоб вам обоим неповадно было, да только нах*й вас обоих. Если бы я так сделал, это означало бы, что я испытываю какие-то эмоции по отношению к тебе, но мне на тебя совершенно положить, ясно? Насрать мне на тебя! Наплевать! Еб*сь тут со своим Итоном, сколько душе угодно, а мне давно уже поеб*ть! Не так уж ты и хороша, чтобы держаться за твою гнилую сущность!

Салли мотает головой из стороны в сторону, как будто не может поверить. В ее глазах столько боли, печали, отчаяния и страха, что мне опять стало не по себе. Однако, почему она не говорит ничего в свое оправдание? Неужели, все, что я предположил, действительно правда, и она влюбилась в Итона? В этого бл*дь, вечного первого? И тут он меня обошел?

Ярость, черная, душная, такая горячая и испепеляющая все на своем пути поглотила меня полностью. Рука нащупывает стул и он летит в ту стену, у которой отдыхает Итон. Его осыпает обломками мебели, а я уже ищу чего еще запустить бы. Салли все это время сидит на полу, мотает головой из стороны в сторону, тело все сжалось, будто бы в ожидании неминуемой погибели. Я подлетаю к ней, поднимаю на ноги и встряхиваю так, что голова дернулась и клацнули зубы.

– Чего ты молчишь, идиотка, мелкая, жалкая сволочь? Никак не можешь придумать своими куцыми мозгами себе оправдание? Так вот, не старайся, слышишь меня? – встряхиваю ее опять. В глазах у нее… столько грусти. Именно грусти. Уже не отчаяния, ни страха, только тоска, такая сильная, такая глубокая… Мне зрение вдруг застилает пелена, я в какой-то момент, даже ничего не вижу. Потом опять все прояснилось и я снова вижу ее перед собой. Перед своим лицом. Ее рука поднимается и гладит меня по щеке, а губы, только губы, шепчут «Я люблю тебя, Расти»… Я понял это, потому что много раз видел и слышал, как она это произносит. Не могу на нее смотреть больше. Отшвыриваю ее от себя, как не нужную вещь, и она опять падает на пол и не встает, а остается лежать, как поломанная кукла…

– Желаю тебе счастья на твоем новом месте. Надеюсь, Итон окажется лучше меня во всех отношениях.

Сказав это, я иду на выход. Наверное, если бы я знал, что это последний раз, когда я вижу ее здесь, свободную, не привязанную к стулу в карательной комнате, я, наверное, не ушел бы размашистым шагом. Я схватил бы ее, прижал к себе покрепче, наплевал бы на Итона, тем более, я больше, чем уверен, что ничего у них тут не было, просто меня затопила… ревность. Да, именно в этот момент, когда я проходил мимо раздавленной девушки, я понял, как она дорога мне, как я хотел бы, чтобы она всегда была рядом только со мной, улыбалась только мне и обнимала только меня, смотрела бы лучистыми глазами только на меня, прислонялось лбом только к моему плечу…

* *

И сердце болью дикой разрывает,

Она жила, любовь ко мне храня…

Но через пять минут ее не станет,

А вместе с ней не станет и меня…*

Музыка: Evanescence – My Immortal

На следующее утро я проснулся от писка пейджера. Голова такая тяжелая, что кажется, будто я бухал всю ночь и уснул только под утро... Хотя почему кажется? Ведь так и есть... В затуманенном мозгу появляются размытые картинки – Салли обнимает Фора, кидается его защищать, лежит поломанной куклой на полу... Так мерзко мне, наверное, не было никогда в жизни. А хотя нет...

Очередной писк пейджера прерывает тяжелые думы. Джанин. Опять ей чего-то от меня надо. Дергает меня по любому поводу, скоро кофе ей носить буду. Хорошо, если не в постель, бл*дь.

Подъезжаю к зданию штаб-квартиры Эрудиции, прохожу внутрь. Что-то мне не по себе как-то сегодня. В последнее время вообще все идет наперекосяк. Джанин лютует, убивает всех подряд, объявляя их дивергентами. Как я заеб*лся исполнять ее приказы, это просто не описать. Да еще Салли… Как она могла… Но, наверное, так будет лучше, все равно я никогда не смог бы сдать ее Джанин.

Скорее всего опять надо пристрелить очередной эрудитский опыт. Я вот все думаю, а почему ей сходит это с рук все? Как так вышло? Джанин потихоньку превращается в самую настоящую беспредельщицу, куда ее заведет эта безнаказанность?

Наконец, по бесконечным круглым коридорам и лестницам добираюсь до комнаты ликвидации. Ну так и есть, Джанин уже там. А я личный палач и каратель Джанин. И стоило столько въеб*вать, чтобы им стать?

Захожу в комнату для досмотра и первое, что вижу через стекло… Салли, привязанную к стулу. Ноги подкосились, и я бы упал наверное, если бы не натасканная уже выдержка бесстрашного. ЭТОГО ПРОСТО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ! Как? Откуда она здесь? Она же была в Отречении, где ее спрятал Фор? Я же сам, лично, только вчера ее там видел, живую и здоровую, откуда она ЗДЕСЬ? Нет! Пожалуйста, нет, только не она! НЕ ОНА!

– Здравствуй, Эрик, хорошо, что ты пришел, есть для тебя работа.

– Джанин, тут какая-то ошибка, Салли, она…

– Ты прекрасно знаешь, что Салли дивергент. Она не просто подходит нескольким фракциям по тесту, она подходит ко всем. Это очень опасный преступник, дивергентов всегда надо уничтожать. Они враги нашего общества.

Слова застревают у меня в горле. Надо что-то делать, нельзя позволить этой сучке убить Салли моими руками, нельзя вообще позволить ее убить, нет! Я смотрю на девушку, она сидит в немом ступоре. Смотрит прямо на меня. В ее глазах, кроме отчаяния, ужаса, боли, я вижу укор. Она думает, что это я сдал ее. Она не видит меня, но знает, что там где зеркало, с другой стороны, комната, и я в ней. Она знает, что я тут. Она всегда меня чувствует, где бы я ни был. Я качаю головой.

– Нет, Джанин, я не могу этого сделать. И потом, она же племянница Сэма, ты не можешь вот так просто ее убить!

– Эрик, ты сейчас говоришь как предатель, а это значит, что защищая дивергента, ты предаешь не только свою фракцию, ты предаешь все наше общество. Помнишь, чему тебя учат в Бесстрашии, врагом может оказаться любой человек, даже тот, кто дорог тебе. Но это не значит, что ты не должен исполнить приказ. За неисполнение приказа – казнь, по законам Бесстрашия.

– Другие лидеры Бесстрашия тоже с этим согласны? С тем, что ты отдаешь приказы бесстрашным?

– Мне достаточно, что ты согласен. Ты ведь лидер Бесстрашия, ты не забыл?

Мысли прыгают и путаются. Я пытаюсь успокоиться и привести их в порядок. Так, в пистолете 7 патронов. Один Джанин, потом, пока прибегут охранники, еще шестерых я положу. Потом положат нас. Обоих. Может это и лучший выход.

– Не дури, Эрик. У тебя, до сих пор, на лице все написано. Ты так жалок в своей попытке спасти опасного преступника, – Джанин направила на меня пистолет. Ну конечно, другого я от нее и не ждал, подготовилась, сучка. – Давай, тащи свою задницу туда и без глупостей. Только дернись, выстрелю не задумываясь даже.

Конечно, ты выстрелишь, Джанин. С Максом ты спишь, так что мое убийство скорее всего спишут на какого-нибудь залетного изгоя. Она убьет нас обоих. И ничего нельзя с этим поделать. Может, если подыграть ей, она потеряет бдительность?

– Ты ошибаешься, Джанин. У меня никогда и в мыслях не было спасать дивергентов. Просто Салли… Я так давно знаю ее, она долго была моей девушкой и…

– А что случилось? – притворно тянет эрудитка. – Вы расстались?

– Да, Джанин, мы расстались. Так что, мне совершенно на нее наплевать. Но несколько лет так просто не выкинешь из памяти…

– Выкинуть из памяти – это не проблема, но и не цель. Если Салли больше не твоя девушка, тогда вообще проблем нет. А даже если бы и была, девушка, сестра, мать, отец – это враг, а врагу пустить пулю в лоб – честь для бесстрашного, это такая аксиома, что спорить с ней вредно для здоровья. А в твоем случае, еще и смертельно. Давай, Эрик, докажи уже, наконец, что ты настоящий бесстрашный.

Я, стараясь ничем не выдать своих эмоций, иду в комнату ликвидации. Когда я захожу, из глаз Салли начинают капать слезы. Она просто сидит и беззвучно плачет. А у меня в груди печет так сильно, что трудно дышать. В зеркало я вижу свое лицо. Верхняя губа немного приподнята в презрительном отвращении, глаза прищурены. Мышцы свело судорогой, и даже если бы хотел, я, наверное, не смог бы сейчас ничего сказать. В глазах просто пустошь. Как и в душе сейчас.

– Расти! Посмотри на меня! На меня, Расти! Это я, ты видишь, это я! Что она сделала с тобой, она вколола тебе симуляцию? Ты слышишь меня, Расти?

– Эрик слышит тебя, Салли, видит и все прекрасно осознает. Никакой симуляции, все на самом деле. Видишь, я говорила тебе о его преданности мне. – Сучка, прячет пистолет. Салли не видит его. – Ты повстанец-дивергент, приговариваешься к смерти. Эрик, приступай.

Я поднимаю пистолет. Он смотрит прямо в лоб девушке. А я вижу ее голубые огромные глаза полные слез. Это благодаря ей я стал сильным, выносливым, умею драться, как урожденный бесстрашный. И после всех этих лет, в ее лоб смотрит ствол моего пистолета.

– Расти, я люблю тебя! Посмотри на меня, Расти, на меня! Я люблю тебя! Пожалуйста, не надо!

Я не могу. Не могу ее убить. Все, что было хорошего в моей жизни до сих пор, было связано с ней. Я не могу, я просто не могу…

– Эрик! Не медли, – голос Джанин опять стал медленным и тягучим, как горячая карамель, – просто мишень, Эрик, это просто мишень. Подними пистолет и выстрели в нее, подними и выстрели. Мишени для того и существуют, чтобы попадать в цель, твоя цель – там. Убей ее, это мишень, попади в цель…

Моя рука поднимается помимо моей воли, – я просто впадаю в транс от голоса Джанин. Не могу ему сопротивляться. Палец ложится на курок. Глаза застилает пелена. Челюсти сжаты так, что болят виски. Голова тяжелая, как будто налита чугуном, а тело наоборот, мягкое и податливое. И я вижу только ее глаза. Салли. Ее рот открывается, она что-то говорит, но я уже не слышу. Палец нажимает на курок. Один. Два. Три раза.

Ни одна пуля не попадает в мишень. Все пришлись в молоко. Я сегодня плохо стреляю. Надо бы потренироваться.

В следующую секунду на меня обрушивается водопад ощущений. Я не застрелил Салли, она все еще смотрит на меня.

– Какой же ты жалкий тюфяк, Эрик! Меня просто тошнит от тебя.

Раздается выстрел, прежде, чем я успеваю вообще что-нибудь понять. Голова Салли свешивается на грудь, на белой стене кровавая клякса. Мое тело действует на автомате. Рукоятка пистолета впечатывается в челюсть Джанин, вырубая ее.

Я бегу к девушке, может Джанин промазала и ей можно еще помочь? Одним движением перерезаю веревки, Салли падает мне на руки. Она теплая, она еще жива! В следующее мгновение, я вижу четкую маленькую дырочку у нее во лбу, рука ощупывает развороченный затылок, меня заливает кровь из ее головы. Я прижимаю к себе безжизненное тело, я просто не могу поверить, что все это случилось. Глаза застилает мутная, дергающаяся пелена. Голову стянуло обручем, в висках отстукивает тяжелая, ноющая боль.

– Салли, девочка, посмотри на меня… пожалуйста… Ты не можешь… Девочка, ты… Салли, ну как же так… Ну, открой глазки, пожалуйста… Девочка, посмотри… это же я… давай, открой глазки…

Глажу ее по волосам, по щеке, размазывая кровавые разводы, на ее лицо откуда-то что-то капает, превращая эти разводы в кляксы. Вижу ее то расплывчато, мутно, то снова резко и четко. Прижимаю ее тело к себе, я все бы сейчас отдал, чтобы почувствовать, как бьется ее сердце. Черты лица начинают заостряться, губы, всегда такие розовые и готовые к улыбке, побелели. Жизнь, только что наполнявшая смыслом мою, ушла, ее нет больше…

– Ну как… как… Ну, что же ты… Не оставляй меня, пожалуйста, девочка… Как я буду без тебя… Я не хочу так… Ну почему, Салли, как же так…

Качаю ее, как маленького ребенка, не могу отпустить. Мне кажется, что если я отпущу ее, то она уйдет навсегда и ее не будет. Я никак не могу этого допустить. Пока она у меня в руках, я чувствую ее тепло, глажу ее волосы, она еще здесь, со мной. В груди застрял тугой, острый, царапающий комок боли, разрывающий меня изнутри на части. Не могу, не могу поверить, то просто не может быть… Не может моя веселая, бесстрашная, нежная девочка лежать вот тут, безжизненным телом с аккуратной дырочкой в голове. Это ошибка какая-то, это симуляция, это просто страшный сон, сейчас я проснусь и ничего этого не будет… Только не отпускать, только чувствовать, что она еще со мной…

Чьи-то сильные руки отрывают меня от девушки, а я не могу ее выпустить. Ее отдирают от меня, а мой взгляд прикован к ее распростертому телу с аккуратной дырочкой во лбу. Меня куда-то оттаскивают, я вырываюсь, хочу еще раз обнять ее, не могу ее отпустить. Изо всех сил стремлюсь к ней, никакие и ничьи руки не могут удержать меня. Слышу чей-то вой, и не сразу понимаю, что это я издаю такие звуки.

Чувствую обжигающе сильную боль от впившийся в плечо иглы. Последнее, что успеваю подумать, я умер сегодня, вместе с ней.

Но она осталась лежать на полу в унылом доме Отеречния, выслушав от меня страшные вещи, побитая, раздавленная, шепчущая, что любит… Я ушел, громко хлопнув дверью для того, чтобы сегодня обнаружить ее у Джанин, приговоренную к казни и не имея возможности ее спасти… Ушел, когда мог обнять ее, почувствовать тепло ее тела, увидеть улыбку в самых нежных, светлых глазах. Только потеряв ее, я понял, что такое быть по-настоящему любимым, когда та, кто дышит тобой, дарит тебе всю себя, без остатка.

Она была настоящая бесстрашная, в чем-то отреченная, по своему умная, искренняя и очень нежная и светлая. Она воссоединила в себе все хорошее, что мы так лелеем в людях, и отдала все это мне для того, чтобы я растоптал ее своими берцами… Я никогда, ни разу не сказал ей, что люблю ее, потому что сам не знал, так это или нет. И только, когда я держал ее на руках в комнате для казни и видел, как она уходит, только тогда я понял, что отдал бы все на свете, чтобы вернутся в этот день и сказать ей, что я тоже ее люблю.

Я всегда думал, что я умер в тот момент, когда держал на руках мертвую Салли и пытался воскресить ее силой своей мысли… Когда просил не оставлять меня, под презрительным и полным отвращения взглядом Джанин… Когда я смотрел, как жизнь вытекает из нее у меня на глазах и ничего, совершенно ничего не мог в этим поделать. Однако, на самом деле, я умер именно в тот момент, когда прошел мимо сломленной девушки, которая вдохнула в меня целую жизнь, которая любила меня, единственная из всех на тот момент… И не осталось больше ничего.

Комментарий к «Глава 17» * Строки из стихотворения

“Выстрел”, автора Беатрис Эверлин

https://ficbook.net/readfic/4772460

====== «Глава 18» ======

Тобиас

Очнувшись, я сначала не понял, где я нахожусь. Все тело болит и ломит, а в душе ощущение какой-то потери. Тело находится в неудобном положении, вокруг так темно, что даже руки своей поднятой не видно. Стараюсь собрать мысли в кучу, а они разбредаются и собираться не хотят. Последнее, что я помню, разъяренного Эрика в комнате. Или он меня так сильно приложил, или я неудачно упал, но сейчас, оглядываясь, я даже не соображаю, есть в комнате кто-нибудь или нет.

Кое-как поднявшись, я беру свечной огарок и комнату тускло освещает маленький огонек. Пустую комнату. Совершенно пустую. Ни крови, ни следов. Ни Салли, ни Эрика. Он ее забрал. Черт, ну как я не догадался, что все его расспросы и просьбы привести его к Салли, обратятся вот такой бедой. Он выследил меня, и теперь этот монстр неизвестно что сделает с ней. Скорее всего убьет, в гневе он и не такое проделывает. Я берег ее от Джанин, а надо было беречь от Эрика. Если бы я только… Что? Знал? Так ведь я знал! Меня сбило с толку его поведение, когда на нас напали изгои, когда он вытащил меня из-под обломков, но это все искусная игра, дабы втереться в доверие. И я повелся, рассказал ему, где Салли. А он все тот же монстр, которого я видел на экране, отлавливающий дивергентов и сдающий их Джанин. Что она ему делает за каждого? Платит? Продвигает? Держит его на каком-нибудь наркотике? Откуда у него столько силищи, особенно после того, как побил его на ринге еще не будучи даже подготовленным. Да, скорее всего, Джанин держит его на каком-нибудь препарате.

Надо срочно попытаться найти Салли. Чччччерт, как спина болит, сильно он меня приложил о стену… А она его любит… Что там можно любить, в этом натуральном чудовище? Она такая красивая и нежная, такая открытая и светлая, как она может любить такое бл*дское чмо? Насквозь гнилое и черное, без души, без чувств…

Срочно надо попасть в Эрудицию, там Салли, я уверен. Надо хотя бы попытаться выяснить, где она, может удасться потихоньку вытащить ее оттуда…

К Эрудиции я попал только к утру. Из Отречения до штаб-квартиры Эрудиции пешком идти почти через весь город, а поезда в такое время еще не ходят. Походив вокруг, я выяснил, что тут повсюду камеры, а охранник каждый час выходит покурить. Можно попытаться пробраться во время перекура, и тогда у меня будет полчаса, до того времени как меня обнаружат.

Знать бы, только, где она наверняка… По огромному и необъятному зданию Эрудиции можно ходить вечно, но… Я помню, как работая в карательном отряде, мы часто охраняли ячейки с заключенными, и, скорее всего, она где-то там.

Пробираюсь на нижний уровень, оттуда по лестнице как раз можно проникнуть к ячейкам незамеченным. Поднимаясь, я увидел через стеклянные двери… Эрика. Он куда-то шел, размашисто и целеустремленно, как-будто спешил. Надо срочно проследить за ним, что-то мне подсказывает, что он имеет отношение к исчезновению Салли. Эрик, поплутав по коридорам, выходит к ярко освещенным комнатам и заходит в одну из них. Здесь все двери почему-то прозрачные, при входе на этаж я видел какие-то лаборатории, где бесстрашные и эрудиты с подключенными к ним проводами, видимо, проходили какие-то тесты…

Эрик за стеклянной дверью о чем-то переговорил с Джанин и они вышли, для того, чтобы зайти в другую комнату, совершенно белую, где на стуле… привязанная… сидит Салли… Гос-по-ди! Нет! Такого не может быть, нет!!! Этот ублюдок привез ее сюда, боже… Я в полной прострации смотрю, как Эрик поднимает пистолет… целится в нее… Она открывает и закрывает рот в беззвучном крике…

Я не слышал грубого окрика, не слышал тяжелого топота бегущих по коридору охранников. Меня полностью обездвижела картина циничного убийства, происходящего на моих глазах. Я почувствовал себя также, как я пасовал перед отцом в детстве – тело сковало ступором. Невероятная, необъяснимая жестокость по отношению к человеку, который тебя любит и никак не может до тебя докричаться... Это враз вернуло меня в родительский дом, в Отречении. В темный, пыльный, маленький чулан, где избитый родным отцом мальчик пытался найти ему оправдание. Я видел девушку, которая находится в еще более страшном положении – человек, которого она любила на протяжении нескольких лет, направил на нее оружие и, через мгновение, ее жизнь оборвется...

Сзади меня скручивают охранники, а я не могу оторвать взгляд от этой картины, Эрик, наставил оружие на Салли, она плачет, умоляет его не делать этого, рядом с Эриком стоит довольно ухмыляющаяся Джанин. Охрана утащила меня и только тогда я услышал три выстрела… Господи, спасибо, что я этого не видел…

Мерзкая, ублюдочная морда… Эрик, монстр, поганец, урод!!! Как!!! Ну, как он мог ее застрелить, ну как? Она же любила его, любила всей душой, что же он за человек за такой? Как вообще это можно допустить, как его земля носит… Девушка, такая светлая, красивая, любит его, что ему надо еще? Неужели ему так наплевать на все? Как так могло случится? Что он за тупая бесчувственная машина? Неужели то, как он ведет себя в бою, это лишь притворство, чтобы заставить поверить ему, а на самом деле это всего лишь тупая марионетка Джанин? Я убью его. Клянусь, я изведу эту тварь. И я ни за что не буду ему уподобляться. Я поймаю его за руку, чтобы все видели, что он предатель. Он сбивает вокруг себя приспешников, но я всем покажу, кто он на самом деле. Невозможно все время лицемерить. Хоть когда-нибудь он подставится, и тогда я буду рядом, для того чтобы всем показать какая он ублюдочная сволочь!!!

В груди печет страшно, боль не дает вздохнуть… Пусть Салли не любила меня, но она была жива, я мог посмотреть на нее, прийти к ней, согреться в ее теплой улыбке… А эта уеб*щная сволочь прервала эту жизнь, уничтожила, растоптала… Задушила на корню… Он все на своем пути очернит, сделает поганой гнилью! Не могу, дышать не получается… Все тело скрутило, смяло, искорежило. Монстр, самый настоящий! Мы боимся выходить за стену, опасаясь чего-то, а самое опасное что может быть – вот оно рядом с нами, ходит, дышит, живет, когда должно быть поганым трупом в преисподней!

В ячейках меня продержали до вечера. Уж не знаю, чьим распоряжением было меня выпустить, но на выходе я встретил саму Джанин. Она пристально посмотрела на меня и промолчала.

– Джанин, скажите… Девушка, Салли Фьюри, что с ней?

– Фьюри? Она казнена. Ее казнил молодой лидер Бесстрашия. Она очень опасный преступник, дивергент, угроза нашему обществу. Кому как не тебе знать об этом, Тобиас. Ты ведь поддерживаешь нас?

Я молча киваю и стараюсь, как можно быстрее, покинуть штаб-квартиру Эрудиции. Бороться с этим в одиночку не реально. Сбегать – трусость. Надо задержаться и наблюдать. Я выведу их на чистую воду. Глаз с тебя не спущу, тварь ублюдочная.

Джанин посмотрела вслед молодому Итону и подумала, что проблем с ним не оберешься. Можно было бы его казнить, он то ведь тоже дивергент, но… Маркус все еще лидер Отречения, не хочется давать повод для распрей, надо их утопить, а не делать из них мучеников. Так что Тобиаса придется отпустить. Надо, чтоб его Эрик грохнул, где-нибудь на задании, что ли…

Все идет не совсем так, как она предполагала. Эрик не становится машиной для убийства, он какой-то слишком расчетливый. Плохо это. Вся логика, эрудированность должны постепенно отключаться под моделированием, а они работают, да еще как. Раньше он не мог сопротивляться гипнозу, а теперь вот смог. Не застрелил девчонку, надо же. И сцену ревности закатил ей, уму непостижимо, неужели правда что-то чувствовал к ней? Ну, теперь эта проблема решена, слава богу! Теперь ничто не будет его отвлекать от изменения личности.

Джанин идет в свои апартаменты. Смерть девчонки надо отметить. Эрик все испортил, не дал насладится моментом, не дал вобрать в себя этот тонкий многогранный процесс… Отбирать жизнь надо правильно, спокойно, в тишине, а если голосить и так сильно переживать… То все смазывается и ничего не получается. Вот чего он так распсиховался? Сколько он девок и парней перебил, и не было такого, а тут… Смотреть на плачущего Эрика было до мерзости противно. Вот уж не ожидала от него ничего подобного. Чего убиваться так по девке, ну вот что в ней такого, чтобы так себя вести? Сидит и ноет над трупом, вот картина маслом! Ну да ладно. Зато теперь…

А что теперь… Теперь вступает в завершающий этап подготовка к запланированному утоплению Отречения. Статьи уже выходят, Маркус уже бесится… Джанин улыбнулась… Скоро. Скоро все для них закончится.

Ах, черт возьми, совсем забыла про… Женщина со всех ног бросилась в лаборатории. Там, в комнатах для подопытных у нее осталось одно дело. Уже подходя ближе, она услышала детский плач. Как она могла забыть? Джанин врывается в комнату, достает из продуктового шкафа бутылочку и всовывает ее в рот ребенку. Он сразу замолчал и стал умильно причмокивать. Да вот беда. Джанин была в раздражении, нисколько она не умилялась. Ее страшно раздражал этот ребенок, но это было частью эксперимента, ребенок должен был знать ее запах, должен был узнавать ее и получать от нее питание, иначе ничего не выйдет. Она с удовольствием переложила бы все это дело на лаборантов, днем так и было, но хотя бы один раз в день она должна была его покормить.