355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Angiras » Хорошие люди, плохие вещи (СИ) » Текст книги (страница 6)
Хорошие люди, плохие вещи (СИ)
  • Текст добавлен: 8 ноября 2019, 16:30

Текст книги "Хорошие люди, плохие вещи (СИ)"


Автор книги: Angiras


Жанры:

   

Слеш

,

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

– Я останусь с Баки, – возразил Стив и мягко улыбнулся. – Для поддержки.

– Вы весь в крови. И вам не стоит смотреть на раны… еще раз, – добавила она, взглянув на перемотанную руку Баки. – Мы сами поддержим мистера Барнса, не волнуйтесь.

Пару минут назад Стив вел себя очень строго и властно, но сейчас вздохнул, виновато развел руки, ссутулился и поплелся вслед за Шерон, как и было велено.

– Пойдемте, мистер Барнс, – сказала доктор Хилл спокойно, но, тем не менее, ее тон не предполагал возражений.

Стив скрылся за поворотом, и Баки остался совсем один.

*

Солдат остался совсем один. Роджерс, обещавший прикрывать спину, защищать, когда Солдат был слишком поврежден, чтобы полноценно защищать себя, сбежал, стоило только пригрозить, что и он сам может попасть на операционный стол. Что же.

Солдат привык быть один. Верить только себе. Рассчитывать только на себя.

Может быть, так даже лучше. Роджерс ему не союзник, но и не враг. Окажись он здесь, когда начнется бойня, он будет только мешать. Он оттянет внимание, а попав под нож врагов – и силы Солдата.

А они понадобятся, еще как понадобятся.

Хилл была опасна. В ее руках не было оружия, но была власть, у нее был контроль. Солдат чувствовал себя еще беспомощней, чем был на самом деле, когда она приказала пройти вглубь комнаты, сесть на стул и положить руку на операционный стол. Солдат не мог не заметить, как далеко от двери они находились. Он не стал сопротивляться. Пока рано. Он не видел Хилл в деле, в бою, но она была доктором, а значит, прекрасно орудовала ножами. Солдат не хотел нарываться, пока был хотя бы призрачный шанс выбраться отсюда целым и невредимым.

На операционном столе появился поднос с инструментами. Солдат мог бы схватить нож и перерезать Хилл горло, пока она моет руки. Но однажды он был у нее, когда Беннер разбил ему лицо. И она не причинила Солдату зла. На подносе с инструментами не было пилы, а конструкция стула, на котором он сидел, не предполагала ремней и стяжек. Если он нападет, кто сказал, что на ее место не придут те, у кого все это есть?

Хилл размотала повязку и покачала головой:

– Как же вы так умудрились?

– Стекло, – проскрипел Солдат, как и велел ему Роджерс. Кажется, от него был какой-то прок.

– Потерпите немного, мистер Барнс. Сейчас я дам вам обезболивающие, – сказала Хилл, по своему трактуя его неразговорчивость.

Она сделала укол – Солдат внимательно следил, чтобы ничего кроме шприца в ее руках не появилось – и велела подождать пару минут.

– Больно? – спросила она, прикоснувшись к руке.

– Да, – сказал Солдат, стараясь, чтобы его голос звучал не так буднично, но и не слишком нервно. Баки справился бы с этим лучше. Вот только сейчас он не мог функционировать.

– А сейчас? – переспросила Хилл через некоторое время.

Солдат покачал головой. Это была не боль. Ничего такого, чего он не мог бы выдержать. Но Баки бился в агонии и страхе, поэтому Солдат пошел на риск и дал вколоть себе неизвестную жидкость.

– Сейчас я промою рану. Нужно проверить, не осталось ли там осколков. Продезинфицирую ее. Пальцы почти не пострадали, но порез на руке достаточно глубокий, так что лучше зашить. Трех швов, думаю, будет достаточно. Не так уж и много, мистер Барнс?

– Да, – согласился Солдат.

– А вы хорошо держитесь, – продолжала Хилл. – Кажется, мистер Роджерс волновался сильнее, чем вы сами. Может быть, стоило оставить его здесь? Вы держали бы его за руку, чтобы он не переживал.

Солдат бросил на нее холодный, полный презрения взгляд.

– Простите, – смешалась она. – Хотите, чтобы я отвлекала вас разговором или лучше не надо?

Солдат отрицательно покачал головой. Он не любил разговоры. Слова всегда лживы. Роджерс обещал прикрывать его, а сам сбежал. Предатель. Трус. А Солдат ему почти поверил.

Хилл уже закончила обрабатывать рану, когда вернулась Шерон, а вместе с ней Ситуэлл.

– Доктор Пирс сейчас на совещании, – сказал он, присаживаясь рядом с Солдатом. – Издержки того, что вас лечит лучший из нас, – фальшиво рассмеялся он.

Солдат ненавидел Ситуэлла почти так же сильно, как Пирса. Это была животная, иррациональная ненависть, крепко замешанная на страхе, хотя Ситуэлл не делал ему ничего плохого. Но его боялась и ненавидела Романофф. Они не были союзниками, но она тоже была Солдатом. Он видел это, хотя, скорее всего, она не знала об этом сама. Но Солдат ясно считывал сигнал опасности и верил Романофф, как равный равному.

Но Солдат был рад, что прислали именно Ситуэлла. Пирс или Фьюри сразу раскусили бы, кто перед ними сейчас. Ситуэлл не обратил на Солдата никакого внимания. Он был слишком занят собой. Или был слишком глуп для этого.

– Так что с вами побуду я, – продолжал Ситуэлл.

– Мне никто не нужен, – сказал Солдат.

Ему нужен был Роджерс, но тот сбежал с поля боя. Когда боль в руке угасла и стало понятно, что Хилл не будет его увечить, в груди Солдата разлилась новая, незнакомая боль – боль предательства. Может быть, у Роджерса еще найдется оправдание. Лучше бы нашлось, и, может быть, Солдат не станет планировать, как задушит его ночью подушкой.

– Самостоятельность – это важный шаг к выздоровлению, – фальшиво рассмеялся Ситуэлл. – Но порядок есть порядок. Кто-то должен быть рядом на случай непредвиденных ситуаций. Так что, уж простите, за руку вас сегодня держать буду я.

*

По всеобщему мнению, Баки очень хорошо перенес и собственное ранение, и лечение после. Но ему на всякий случай все же дали какое-то успокоительное. Не очень сильное, но после него страшно тянуло в сон. Так что остаток дня Баки провел в своей постели, подтянув ноги к груди и уткнувшись в стену.

Хилл сказала, что организму нужно отдыхать и набираться сил, так что Баки весь вечер никто не тревожил. Только на минуту заскочил Пирс, решивший лично принести ужин. Он велел санитару забрать поднос, что парой минут раньше притащил Стив, пожелал доброго здравия, похлопал по плечу, вызвав приступ смутной, пульсирующей боли в ладони, и ушел.

Только Стив просидел с ним весь остаток дня и вечер. Он снова мерил комнату шагами, чертил что-то в блокноте, переставлял с места на место свой цветок, но сейчас это скорее раздражало, чем пугало.

– Ты спишь, Баки? – спросил наконец Стив. Он присел на корточки рядом с кроватью, и голос звучал прямо над ухом. Баки отодвинулся к стенке и услышал тяжкий вздох.

– Нет.

– Как ты? Сильно болит? – проговорил Стив и снова вздохнул.

– Сильно, – ответил Баки.

– Ты сердишься на меня?

Баки не мог сердиться. Он для этого принял слишком много лекарств. Но говорить со Стивом отчего-то было тяжело.

– Нет.

– Хочешь, я посижу рядом, пока ты лежишь?

– Нет, – ответил Баки, и Стив, вздохнув в последний раз, наконец отошел.

В комнате воцарилась непривычная тишина, как если бы в ней никого не было. Когда объявили отбой и выключили свет, Баки не выдержал и позвал:

– Стив? – тот заворочался и зашуршал простынями. – Спасибо тебе.

– За что? – прошелестел Стив в ответ.

– За то, что помог. За то, что был рядом.

Баки не мог видеть, но был уверен, что тот улыбается. Он сам ничего не чувствовал, но сквозь медикаментозный покой смутно прорывалось что-то, от чего хотелось плакать.

*

Баки спал. Он проснулся в снегу на дне глубокого ущелья. Над ним низко склонился Стив, он улыбался и гладил Баки по щеке.

– Что ты делаешь? – пробормотал Баки.

– Не волнуйся, – ответил Стив. – Никто не услышит.

– Не трогай меня! – потребовал Баки. Он оттолкнул руку, но она тут же вернулась на место. Стив погладил его по щеке, подхватил ладонью затылок, зарываясь пальцами в волосы, и прижался лбом ко лбу.

– Не кричи. Здесь только я. И я никуда не уйду. Никогда.

Он улыбнулся и до боли стиснул волосы Баки в кулаке. Его лицо превратилось в лицо Пирса. Он улыбнулся еще шире, и Баки увидел, что у него во рту железные зубы.

Баки заорал и снова проснулся.

Он лежал в своей палате, в постели, и задыхался. Он чувствовал, что на груди кто-то сидит, но не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, чтобы избавиться от непомерного груза.

– Стив, – хотел закричать Баки, но у него исчез голос.

Тяжесть в груди растекалась по телу острой тянущей болью, будто кто-то заживо выворачивал его наизнанку, а в ушах засвистело так, что Баки испугался, что все сосуды в его голове вот-вот полопаются.

– Стив! – беззвучно закричал Баки еще раз.

Стив был совсем рядом, лежал в своей постели и мирно посапывал во сне, не слыша, не чувствуя, как Баки умирает. Баки неимоверным усилием напряг одеревеневшие мышцы, медленно, с большим трудом перевернулся на бок, к краю постели. Стив не слышал его голоса, но, может, его разбудит стук падающего тела? Баки сдвинулся еще немного, скатился с кровати и полетел в пропасть. А когда он достиг ее дна, то понял, что так и лежит на кровати парализованный, и его изнутри так и раздирают неведомые силы.

Баки проснулся от того, что его трясут. Он открыл глаза и увидел склонившегося над ним Стива. Тот подхватил его за плечи, заставляя сесть на кровати, и приставил к губам стакан.

– Пей, – велел Стив.

Когда стакан оказался пуст, Стив подтолкнул Баки, укладывая назад.

– Спи, – сказал Стив и лег рядом, устроив голову на его груди.

Баки проснулся окончательно, когда на дворе уже стоял день и сквозь задернутые шторы пробивался яркий полуденный свет. Стив сидел рядом, на полу, и рисовал. Шторы покачивались, тихо гудел кондиционер. Баки понял, что проснулся по-настоящему, потому что был крепко привязан простынями к кровати. Так его еще не глючило.

*

– Стив? – позвал Баки, и тот сразу же вскочил на ноги.

– Ты проснулся? – спросил Стив. – В смысле – окончательно?

– Вроде как, – ответил Баки, оценивая свое состояние. Объективно оно было хреновым, что еще раз подтверждало, что все происходит на самом деле.

– Я уже начал волноваться, – признался Стив. – Не знаю, нормально ли это – так долго спать?

Баки пожал плечами, насколько это получилось сделать связанным. Рука и ноги жутко затекли, и Баки попробовал покрутить ими, чтобы хоть немного восстановить кровоток. Его мутило, но все же ему страшно хотелось подняться и немного походить, чтобы размять мышцы после долгого лежания в одной позе.

– Не слишком туго? – спросил Стив. – Не знаю, как правильно привязать, чтобы было удобно.

– Терпимо, – сказал Баки и начал ворочаться с удвоенной силой.

– Подожди, я тебя развяжу, – Стив потянулся к узлу на руке. Он и правда оказался таким тугим, что Стиву пришлось подцепить его зубами. Баки сквозь онемение почувствовал его горячее дыхание, а потом – как губы случайно мазнули по запястью, когда узел поддался.

– Не стоило, – запоздало спохватился Баки. – Это не по правилам. Пирс разозлится, что ты меня отвязал без разрешения.

– Но я же вижу, что ты не опасен, – хмыкнул Стив. – Правилам тоже надо следовать разумно. Иначе это обычное издевательство.

– Спасибо, – сказал Баки. Как только Стив его освободил, он сразу почувствовал себя лучше. Может быть, и правда обойдется без скандала, если придут санитары или Пирс и увидят, что он в полном порядке.

Стив помог ему подняться и пройтись по комнате, и Баки стало почти хорошо, не считая тошноты и легкого головокружения.

– Что я натворил? – спросил Баки. Насколько он помнил, он вечером мирно заснул. Ему снились кошмары, но за плохие сны никого не привязывают к постели и не накачивают сильнодействующими препаратами.

– Ничего, – удрученно проговорил Стив. – Тебя привязали несправедливо.

– Ты видел, что произошло?

– Конечно, я все время был с тобой. Почти, – еще более печально ответил Стив.

– Я ничего не помню, – пожаловался Баки.

– Тебе стало нехорошо на приеме у Пирса, а потом…

– Постой, какой прием, – перебил его Баки. Последний прием прошел не очень хорошо, хоть и продуктивно, но Баки точно знал, что вышел из кабинета сам, а не санитары вынесли его.

– Вчерашний, – уверенно сказал Стив, как будто это что-то проясняло. – Что последнее ты помнишь?

– Я отлеживался после медпункта, а потом заснул. Больше ничего.

– Бак, это было позавчера…Ты забыл целый день?

– Похоже на то, – вынужден был признать Баки. За целый день он мог натворить много дел. – Так что произошло?

– Мы, как обычно, пошли на прием к докторам. Когда он закончился, Фьюри проводил меня, и мы еще немного поговорили в коридоре. Он очень интересный человек, знаешь? В общем, он рассказывал мне о случае, как пациент вообразил, что он кот, и попытался выцарапать ему глаза. А потом я услышал, как ты кричишь в кабинете Пирса.

– Да, я мог, – вынужденно признал Баки. Судя по всему, он умел орать и драться с санитарами не хуже Наташи. Разве что не так отчаянно.

– Мы вбежали в кабинет, а ты сидел привязанным к креслу, бился и кричал. Пирс вызвал санитаров, чтобы они отвели тебя в изолятор. Но я им не дал.

– Так тебя Пирс и послушал, – фыркнул Баки. Стив очень складно рассказывал, когда речь заходила о медицине, особенно о лекарствах. Но то, что директор психиатрической клиники пойдет на поводу у пациента – это было на грани фантастики.

– Послушал, – возразил Стив. – Пирс и Фьюри как раз начали спорить о целесообразности привязывания пациентов на сеансах терапии, а я подошел к тебе, сказал, что не дам тебя в обиду, и ты сразу успокоился. И ты вел себя спокойно, когда я тебя отвязал, пока санитары смотрели, как ссорятся Пирс и Фьюри. Так непрофессионально.

– Как тебя самого не отправили в изолятор за такие штуки? – удивился Баки.

Стив улыбнулся, но Баки со сна почудилось, будто он ухмыляется.

– Я просто сказал, что это моя вина. Что я обещал присмотреть за тобой в оранжерее, а ты все равно порезался. И спросил, могла ли это быть реакция на агрессивную терапию сразу после сильного стресса. Ну, понимаешь, из-за того, случилось с твоей рукой. Другой рукой, – тише добавил Стив, сделав паузу, наблюдая, видимо, разозлится ли Баки за то, что он использовал его инвалидность в споре. Баки это мало смущало. – Фьюри и Пирс опять начали спорить. Они так орали, что совсем забыли о нас. Если бы я догадался увести тебя тогда, они бы и не вспомнили о нас, наверное. А потом Пирс разрешил заменить изолятор фиксацией в палате.

– Спасибо, – проговорил Баки. Хотя не был уверен, сделал ли Стив для него что-то полезное, но, во всяком случае, он пытался. – Но в изоляторе нет ничего страшного. Мне он даже нравится. Не стоило из-за меня нарываться. Они могли решить, что ты тоже буянишь.

– Раньше ты говорил другое, – пожал плечами Стив. – И Фьюри не стал бы отправлять меня в изолятор за то, что я хотел помочь. Это ведь не наказание за плохое поведение, это способ помочь человеку, когда он не справляется сам с собой.

– Да, наверное, – согласился Баки.

– Я думаю, Пирс боится, что Фьюри займет его место, – тихо добавил Стив.

– Наверное, – пробормотал Баки.

Стив, решив, что разговор окончен, оставил Баки. Он собрал с пола карандаши, взял альбом и вернулся на свою постель.

Но Баки просто не мог его не спросить.

– Стив, может быть, мне приснилось, но…

– Я тебе приснился? – улыбнулся Стив.

– …Ты меня трогал, пока я был связан? – Баки коснулся перебинтованной рукой своей щеки, и ему показалось, что Стив немного смутился.

– Ты не был связан, – смешался он. – Я же знаю график обходов, я связывал тебя перед ними и развязывал после.

– Так ты меня трогал? – настаивал Баки.

– Я будил тебя, когда ты кричал.

– Мог бы просто потрясти меня, – осторожно проговорил Баки.

Стив не ответил. Он забрался в свою постель и натянул одеяло на голову.

– Я сплю. Не мешай мне спать. Я, между прочим, не спал всю ночь, пока сидел с тобой, – проворчал он.

– Стив, я не хотел тебя обидеть, просто…

– Сплю, – оборвал его Стив, и через мгновение из-под одеяла послышался тихий храп.

*

– На что я трачу свою жизнь, – простонал Клинт, глядя на стол перед собой. – Если они хотят, чтобы я стал идеальной домохозяйкой, могли бы просто сделать лоботомию. Потому что это – вообще не работает.

В любой нормальной больнице помимо лечения существовало несколько программ, призванных улучшить социализацию пациентов и просто занять их время. Список разрешенных занятий был ограничен, и упор обычно делался на творчество или домоводство.

Баки сам бы близко не подошел ни к растениям, ни к кулинарным курсам, если бы ему не было так отчаянно скучно. Так что в кои-то веки он был полностью согласен с Клинтом.

Но курс был новый, поэтому зал оказался забит до отказа. Некоторые желающие даже не смогли попасть на урок. Баки смог. Ему совсем недавно сняли швы, и, строго говоря, ему все еще нельзя было возиться с едой и вообще слишком активно пользоваться рукой, но он дружил с Тони, а Тони не принимал никаких возражений, когда собирался облагодетельствовать своих друзей.

Так что большую часть занятия Баки сидел на стуле и ждал, пока кто-нибудь освободится, чтобы помочь ему. Сегодня они пекли печенье.

Тони в очередной раз взвешивал ингредиенты, вычисляя нужные пропорции. Он хотел знать объем потерь продукта за счет того, что часть остается на стенках мерной посуды. Стив перемешивал заготовку. Он с удивительным энтузиазмом взялся за дело с учетом того, что был равнодушен к еде. Впрочем, болезнь давала о себе знать – он единственный не ел тесто.

Стив ткнул в миску особенно сильно, и его обдало мучным облаком. Баки бросился к нему с салфеткой – у Стива руки были слишком грязные, чтобы утереться самому. Баки успел только протереть ему глаза, как его по плечу похлопал санитар, требуя отойти от другого пациента. Сейчас санитаров было много, и они проявляли удивительное рвение к работе, хотя пока все шло хорошо. Иронично, с учетом того, что они ничего не смогли сделать, чтобы навести порядок, когда больные ходили смотреть на Рамлоу, и Стив не смог найти ни одного, чтобы позвать на помощь, когда Баки поранился.

Клинт как попало покидал ингредиенты в свою миску и теперь сидел и тоскливо смотрел на Наташу. С тех пор, как она вернулась в больницу, Баки видел ее впервые. Она казалась бледной и изможденный, что, в общем, не было удивительно, с учетом состояния, в котором ее привезли, и времени, которое она провела в отделении для буйных.

Баки хотел подойти и поздороваться с ней, но Клинт остановил его.

– Пока не нужно заговаривать с ней, если она сама не начнет.

Наташа же не проявляла интереса ни к Баки, ни к Клинту, ни к своему занятию. Она все делала строго по инструкции, а рядом сидел Ситуэлл. Личный присмотр со стороны доктора еще раз подтверждал, как она плоха, хотя это было заметно и так.

В программе было печенье с предсказаниями. Ну, не совсем предсказаниями, скорей, с подбадривающими надписями, и кроме ингредиентов для теста на столах лежали бумажные ленты. Пожелания можно было писать самому после согласования с куратором урока или выбрать из заранее заготовленных. Баки взял себе несколько штук с надписями вроде «Я хозяин своему разуму», «Мой мозг – мои правила», «Мое здоровье – моя крепость». Стив что-то писал сам, но отказывался показать. Тони даже не дошел до этапа с бумажками. Он увлекся взвешиванием и бродил по залу, размышляя, что бы еще интересного разместить на весах.

Клинт просто кое-как напихал пустые бумажки в тесто.

– Так нельзя, – сказал ему Баки. – Смысл же в том, чтобы выразить на бумаге свое отношение к лечению, к себе, к окружающим.

– Я выразил, – ответил Клинт. – Я облизал каждый листок.

Когда с печеньем было закончено, санитары унесли противни на кухню. Пока печенье готовилось, пациентам показали видео, как его готовят профессионалы. Баки подумал, что было бы больше толку, если бы видео показали до того, как их подпустили к стряпне. А теперь, когда он посмотрел, как работают профессионалы, его собственные расплывшиеся поделки оказывали исключительный демотивационный эффект.

– Хочешь попробовать мое печенье? – спросил Стив, сунув тарелку прямо ему под нос.

Баки взял одно и разломил пополам. На вкус оно было ровно таким, как и ожидалось от печенья, сделанного из яйца, муки и сахара человеком, которому не нравится есть. Но Баки было интересно, что же Стив написал в записке. Он развернул хорошо пропекшийся листок и прочел: «Просто сделай это».

– Интересно, – сказал Баки.

– Возьми еще, – ответил Стив. – Может, дальше будет еще интереснее.

Баки послушался. Он раскрыл записку из следующего печенья и прочитал: «Просто сделай это».

– Они что, все одинаковые?

– Проверь, – улыбнулся Стив. – Я очень люблю эту фразу. Ее сказал один философ, и я всегда ей следую.

– Разве она не из рекламы кроссовок? – хмыкнул Клинт.

– Заимствование в философии – очень старая традиция, – пожал плечами Стив.

За разговором они не заметили, как к ним подошла Наташа. У нее в руках была тарелка с единственным печеньем.

– Привет, – прошелестела она, и Клинт тотчас вскочил на ноги.

– Привет, – улыбнулся Баки.

– Можно мне взять? – спросил Клинт.

– Нет, – ответила Наташа.

– А мне? – влез Баки, чисто потроллить Клинта.

– Нет.

– Лучше возьми мое, – сказал Стив, тыча тарелкой ему в грудь.

– У тебя все надписи одинаковые. Я их уже читал, – ответил Баки.

– Ты этого не знаешь. Проверь!

Баки разломил третье печенье Стива. В записке было написано: «Просто сделай это».

– Для кого ты приготовила свое печенье, Нат? Если нам его трогать нельзя.

– Для Ситуэлла, – ответила она, и Клинт бросил неприязненный взгляд в его сторону.

– Этот гондон не заслужил твоих подарков.

– О, он заслужил, – ответила Наташа с улыбкой и на мгновение чем-то напомнила Стива.

– Иногда, если подарок приготовлен кому-то, другим его лучше не трогать, – заметил Стив, скармливая Баки четвертое печенье.

Был ли философом тот, кто придумал слоган для кроссовок, Баки не знал, но продавцом он был отличным – каждое предыдущее печенье настоятельно требовало взять следующее.

– Если не хочешь отдать его нам, то съешь сама, – взмолился Клинт. – Он просто один из докторов, а ты у себя одна.

– Сама? – переспросила Наташа. Ее лицо на мгновение прояснилось. – Да, это многое решило бы.

Она снова улыбнулась и проглотила печенье почти не жуя.

Баки вскинул бровь и едва не рассмеялся, глядя, как она силится проглотить немаленькое печенье. С учетом того, что внутри был еще и кусок бумаги, можно было только надеяться, что у нее крепкий желудок.

Но вдруг Наташа покраснела, схватилась за горло и закашлялась, и стало не смешно. Баки испугался, что она подавилась. К счастью, к ней сразу подскочил Ситуэлл и тяжело постучал по спине, потом подхватил под грудь, делая прием Геймлиха. Но как он ни старался, Наташа только сильней хрипела и царапала руками горло.

– Да позовите уже нормального доктора, – заорал Клинт.

Несмотря на то, что с Наташей явно происходило что-то нехорошее, застрявший в горле кусок печенья был явно ни при чем. Как бы Ситуэлл не тряс ее, даже Баки видел, что дышит она нормально. Должно быть, Ситуэлл тоже это заметил. Он отпустил ее из захвата, и Наташа осела на пол.

– Хватит притворяться. Я знаю, что ты отлично умеешь это делать. Ты уже произвела на всех нас впечатление, – строго сказал он, покосившись на Клинта, как будто это он был главным виновником случившегося. Впрочем, его предположения не были лишены оснований. В лучшие дни Наташа нередко принимала участие в его шутках над другими пациентами. – Не надо, мы сейчас договоримся, – кинул Ситуэлл подошедшим санитарам.

– Да позови ты чертова врача! – снова заорал Клинт и со злостью толкнул Ситуэлла в грудь. Он приготовился кинуться на него еще раз, но его быстро скрутили. – Ты что, не видишь, что ей больно!

В суматохе Баки не заметил, как Стив оказался рядом с Наташей. Только что он перебирал печенье на своей тарелке, выбирая самое румяное, а теперь стоял на коленях, склонившись над Нат. Он как-то ловко приоткрыл ей рот и запустил пальцы глубоко в горло. В его руке что-то блеснуло, а по подбородку Наташи потекла нитка слюны вперемешку с кровью.

К Стиву бросились другие санитары, намереваясь скрутить и его, но замерли, когда увидели, что он достал.

– А может быть, что она проглотила не одну такую? – спросил Стив, обращаясь ни к кому и ко всем одновременно.

Баки присмотрелся и увидел, что на его ладони блестит большая иголка.

*

– Этому есть простое и логичное объяснение, – пробормотал Тони. Он снова раскачивался на подоконнике, но как-то медленно и печально, и в его голосе не было азарта, как в тот раз, когда он рассуждал о Рамлоу.

– Если ты опять скажешь, что во всем виноват Стив, я столкну тебя вниз, – прошипел Баки, поглядывая на Стива, который как всегда сторожил коридор, чтобы никто не поймал остальных с сигаретами.

– Даже не собирался. Стив чудовище, а не сволочь. Зачем ему трогать Наташу?

– Тогда что за объяснение?

– Не знаю, – удрученно признался Тони. – Но это не значит, что его нет.

Они надолго замолчали. Сплетничать и строить предположения совсем не хотелось, когда дело касалось их друга.

По крайней мере, вчера, когда Наташе стало плохо, санитары сориентировались быстро. Они выгнали всех пациентов из зала, развели по палатам и запретили выходить до утра. Так что состояние Наташи не стало развлечением для всей больницы, как это было с Рамлоу. Как и в прошлый раз, Фьюри то и дело заглядывал в палату проверить, как там Стив. Хотя он был в порядке. Он не запирался в ванной и не отказывался от еды. Пирс, снова пропадавший на какой-то конференции, позвонил один раз. Каким-то удивительным образом он всегда отсутствовал на месте, когда был особенно нужен своим пациентам. Конечно, это совпадение, но, может быть, он и правда слишком часто для главврача отсутствовал в больнице? Фьюри, например, всегда был здесь.

Как и в случае, когда Стив отвязал Баки, Фьюри не стал отправлять в изолятор Клинта. Напротив, как понял с его слов Баки, он был с ним все время, поддерживая и успокаивая, и уходил лишь ненадолго, проверить других пациентов. Баки в такой же ситуации точно оказался бы заперт и связан.

Баки был очень подавлен и расстроен произошедшим с Наташей, что уж говорить о Клинте. На нем лица не было от горя и волнений. Он не проронил за все утро ни слова, и Баки был удивлен, как он вообще смог заставить себя подняться с постели.

– Про Нат нет новостей? – спросил Баки.

И Тони, и Клинт помотали головами.

Вчера Фьюри сказал, что ей сделали операцию, и тогда это даже успокоило, а сейчас, в неизвестности, Баки снова начал волноваться за нее.

– Я думаю, дело в Ситуэлле. Наташа ведь хотела скормить иголки ему, прежде чем Клинт ее сбил с толку, – проговорил Тони, и Баки снова захотелось вытолкнуть его из окна – Клинт и так был бледным, а теперь и вовсе чуть ли не оседал по стене. Тони, кажется, совсем не замечал его состояния. – С тех пор, как Нат здесь начала лечиться, она сильно сдала. Ты этого не застал, но когда она первый раз легла сюда, она была почти нормальной. Ну, то есть почти не было заметно, что она нездорова.

– Иногда болезни прогрессируют, – вздохнул Баки.

– Иногда пациенты винят в этом врачей, – развел руками Тони.

Баки замялся, сомневаясь, стоит ли рассказывать Тони. Это были лишь домыслы Стива, который не был врачом и даже не знал точного диагноза Нат. Но решил, что хуже не будет. Тони был владельцем больницы, хоть и лечился в ней сам. Если информация покажется ему интересной, он скажет Пеппер или Пирсу. Если подозрения не оправдаются – Ситуэллу это не нанесет вреда. Если оправдаются – то тем хуже для него.

– Может быть, мнительность тут и не при чем, – проронил Баки. – Стив считает, что ей могли назначить неправильное лечение.

Стив повернулся на звук своего имени и улыбнулся.

– Расскажи нам про рецепты, – попросил Баки.

– Я не говорил, что Ситуэлл неправильно ее лечит. Просто удивился, почему он назначал ей в ремиссии такие лекарства, – возразил Стив. Он подошел ближе, оперевшись рукой о стену прямо рядом с Баки, и немедленно расчихался ему в ухо от сигаретного дыма.

– Ты уверен, что у тебя нет астмы? – заволновался тот. Доводить Стива до приступа ему совсем не хотелось, да и после случая с Наташей было страшновато, что Стив подавится или проглотит что-то не то.

– Уверен, – сказал Стив, чихнув еще раз.

– Вообще-то, к Ситуэллу уже были претензии, – заметил Тони. – У него очень высокий процент отказов пациентов от его услуг. То есть, понимаешь, он хороший врач. Плохих врачей у нас нет. Но вставал вопрос – достаточно ли он хорош для нас? А Наташа у него давно. Ему может быть выгодно, чтобы она возвращалась сюда.

– А вы не проверяете, что врачи прописывают пациентам?

– Главврач проверяет, но вне стен больницы Ситуэлл мог выписать ей что угодно. Тем более, никто не выписывает рецепты пачками. Получается, он черт знает что ей давал и черт знает сколько на ней зарабатывал. Может, в нормальном состоянии ее что-то смущало в лечении, а когда накрыло приступом – ее сомнения трансформировались в желание убить Ситуэлла.

– А в итоге она решила убить себя…

– Врачей, которые могут навредить, много. Пациент – один, – пожал плечами Тони, и Клинт одарил его таким взглядом, будто готов то ли вытолкнуть Тони из окна, то ли выпрыгнуть сам.

– Иголка – это не приговор, – вставил Стив. – Звучит страшно, но на самом деле, если повезет, не нужна даже операция. Плохо, если она пробьет стенку желудка, но хирурги, наверное, смогут с этим справиться. Наташу же увезли очень быстро. Я смотрел об этом ролик на ютубе. Самообразование, – застенчиво улыбнулся Стив, и Баки не удержался и погладил его по плечу. В такие моменты Стив казался ужасно милым и как будто просил похвалы.

– Как ее тряс Ситуэлл, там не было шансов, чтобы иглы никуда не вонзились. Ведь одна застряла в горле.

– Да блядь, какая разница! – закричал Клинт. – Она сумасшедшая и наглоталась иголок! Какие вам еще нужны причины! Скажи лучше, Тони, как она вообще в твоей больнице добралась до иголок! Почему твой врач просто стоял и смотрел, как она корчится от боли? И какие, блядь, ролики на ютубе! Может быть, Наташа уже мертва, а вы обсуждаете какую-то херню!

Все замолчали, потупившись и устыдившись своей черствости.

– Я могу узнать, как там Нат, – тихо сказал Тони. – По крайней мере, это я могу для тебя сделать.

– Пирс или Ситуэлл никогда не скажут правду, – возразил Клинт. – Например, они скажут, что Наташа больше не вернется, и мы никогда не узнаем, умерла она или перевелась в другую больницу.

– Пеппер скажет, – ответил Тони. – А если обманет, я пойму.

– Тебе разрешат позвонить ей прямо сейчас? – с надеждой спросил Клинт.

– Даже спрашивать не собираюсь, – фыркнул Тони и приказал: – Пойдем.

*

Тони набрал код, и дверь в гараж открылась.

– Разве тебе можно иметь сюда допуск? – удивился Баки.

– Нет, нельзя, – легко бросил Тони. – Совсем нельзя.

– Даже я знаю, как сюда попасть, – фыркнул Клинт. – А ведь я даже не узнавал специально.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю

    wait_for_cache