Текст книги "Хорошие люди, плохие вещи (СИ)"
Автор книги: Angiras
Жанры:
Слеш
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)
– Это все – тебе, – отрезал Стив.
Он встал и ушел к своей кровати, а Баки так и остался сидеть, сжавшись в комок в углу кровати. Он спрятал лицо в коленях, изо всех сил стараясь из всеобъемлющего страха не впасть в неконтролируемую панику.
Удавалось плохо. Тем более что Стив никак не давал забыть о своем присутствии. Баки поднял голову на звук, похожий на тот, с которым кошки точат когти о диван. Стив сидел на своей кровати и ожесточенно водил карандашом по листу бумаги.
– Что ты делаешь? – простонал Баки.
– Рисую.
– Что ты рисуешь?
– Круги, – ответил Стив. Он повернул лист бумаги так, чтобы Баки видел, и снова улыбнулся. Баки почувствовал, что на его глазах выступают слезы.
– Это будет ураган? Или снеговик? Или кластерные дыры?
– Нет, – мягко ответил Стив и улыбнулся еще шире. – Это круги. Хочешь, я тебе тоже нарисую?
– Не надо, пожалуйста, не надо, – прошептал Баки и снова сжался в комок.
Он просидел так до тех пор, пока не пришел санитар и не потребовал прибраться на кровати.
Ночью Баки, дрожа от страха, кутаясь в одеяло, сворачиваясь в клубок на постели, никак не мог уснуть. Он чувствовал на себе сквозь ткань, сквозь одежду пристальный взгляд Стива и ничего не мог сделать, чтобы избавиться от чувства, будто за ним наблюдают. В первый раз в жизни он молился, чтобы его место занял Зимний Солдат. Но Солдата не было. Он крепко спал.
*
Наутро Баки встал раньше обычного. Он всегда вскакивал в последний момент и прибегал в общий зал к самому концу завтрака. Ему частенько не доставалось самого вкусного, вафель или бекона, но хорошо поесть можно было и в обед, и на ужине, а поваляться лишний час в кровати – где еще, кроме психушки, позволительна такая роскошь? Кажется, в этом и была его ошибка. Он надеялся встать раньше Стива и оттянуть следующую встречу хотя бы до полудня, но просчитался. Стив оказался ранней пташкой. И первое, что увидел Баки, открыв глаза, был Стив, сидящий, как и вчера, на своей постели, и в упор разглядывающий его.
Он снова разулыбался, стоило ему заметить, что Баки проснулся. Баки чувствовал себя так, будто его раздели догола, вытолкали на сцену и заставили развлекать публику. Как будто он и не делал ничего такого, но каждый его жест, каждое движение вызывали вой толпы и одобрительный свист. Баки нужно было встать с кровати, но он никак не мог себя заставить откинуть одеяло. Он никогда не спал голым, тем более в больнице, где в любой момент с обходом могли заглянуть санитары или врач. На Баки была больничная пижама, но она слабо спасала от глаз Стива.
– Наконец-то ты проснулся, – сказал Стив, и если раньше Баки и сомневался, что он все время находится под неусыпной слежкой, то теперь сомнения полностью развеялись. Он неосознанно сжался и натянул одеяло повыше, когда Стив поднялся с места и сделал шаг в его сторону.
– Не могу спать на новом месте, – как ни в чем не бывало сказал Стив. Он стоял в центре комнаты и раскачивался с носка на пятку, то ли разминаясь после сна, то ли раскачиваясь, как бывает с сумасшедшими во время приступа. – Проснулся еще два часа назад. Лежать скучно, делать ничего не мог – боялся тебя разбудить, ты же после изолятора. Прости, но вчера ты показался мне таким разбитым. Наверное, после такого нужен полный покой? – продолжал Стив.
Баки почувствовал легкий укол вины. Стив не был виноват в том, что Баки тяжело привыкал к новым людям. Он не виноват, что одно его присутствие пугает до одури, как и его слова, его желание угодить, его милая улыбка. Баки надумал себе черт знает чего, а Стив просто не хотел ему мешать. Как хороший сосед. И все же это никак не объясняло, почему Стив рассматривал его во сне.
– Ты ведь… смотрел на меня? – выдавил Баки.
– На тебя? – удивился Стив. – Я смотрел, – он сделал неопределенный жест рукой, – ну, вдаль? Сел, задумался, а тут ты лежишь… Слушай, ты пойдешь умываться? – без перехода спросил Стив, не дожидаясь полагающихся извинений, которые Баки физически не мог заставить себя принести. – Хотел пойти первым, но я тут новенький, я знаю, что такое субординация, старожилы – вперед, – рассмеялся он.
– Иди первым, – ответил Баки. – В моей… в нашей палате не будет никакой дедовщины. К тому же ты сюда въехал раньше, так что – ты главнее, – Баки заставил себя улыбнуться и даже сесть на постели и принять более-менее свободную позу.
– Я это запомню, – ответил Стив неожиданно серьезно и направился в ванную.
Баки не стал ждать своей очереди и пулей вылетел из палаты. До официального подъема было еще пятнадцать минут. Хотя за это не стали бы возвращать на место даже самые вредные из санитаров, слоняться по больнице без дела было небезопасно. Об этом могли доложить Пирсу, а он, в свою очередь, мог решить увеличить ежевечернюю дозу снотворного. Баки три дня провел на сильнодействующих лекарствах, и хотя обычные таблетки для сна не шли с ними ни в какое сравнение, Баки не слишком радовала перспектива провести еще несколько дней как в тумане. Тем более, что их ему предстояло провести не в одиночной камере, а один на один со Стивом.
Так что Баки сначала поднялся на третий этаж, в один секретный закуток у окна, надеясь застать там Тони. Однако там никого не было. Баки подышал немного холодным утренним воздухом и, успокоившись, отправился к обеденному залу. Он умудрился опоздать к открытию, хотя и успел отхватить свежий, только со сковородки бекон. Баки не требовалось специальное меню, поэтому он покидал в тарелку все, что выглядело вкусно, и с подносом в руках побрел между столиков в поисках свободного.
Стива он заметил сразу. Тот сидел в самом центре зала так, что не увидеть его было невозможно. Он замахал руками, подзывая Баки, как если бы тот был его лучшим другом, с которым они не виделись много лет, но потом вдруг передумал, неловко плюхнувшись на место и по обыкновению разулыбавшись во весь рот. Баки кивнул ему в знак приветствия, едва не уронив поднос с едой, который и так еле удерживал одной рукой, и улыбнулся Стиву, поравнявшись с ним. Стив приподнялся на месте, готовясь подхватить неумолимо кренящийся набок поднос, но Баки, сделав вид, что не замечает его жеста, как мог быстро двинулся вглубь зала – туда, где, как он заприметил, уже сидели Тони и Клинт.
Это было грубо. Видит бог, Баки не хотел быть грубым и не хотел никого обижать. Но сильнее, чем незнакомцы, его страшили навязчивые незнакомцы, которые начинали с ним активно дружить. Пройти мимо Стива было очень неловко, и Баки выворачивало наизнанку, когда он чувствовал его взгляд на своей спине. Но, черт возьми, он был сумасшедшим и жил в сумасшедшем доме. Мог он хотя бы здесь на полшага отступить от социальных норм, позволив своей болезни течь так, как ей вздумается, и спокойно лечиться? Не мог, если верить решениям Пирса и его оценке финансового состояния Баки. И все же Баки рухнул на стул рядом со знакомыми и привычными Тони и Клинтом, правда, так, чтобы опасный незнакомец Стив оставался в поле зрения.
– Жуткий тип этот новенький, – сообщил Тони.
– Есть немного, – неохотно согласился Баки.
Его раздирало внутреннее противоречие: с одной стороны, хотелось перемыть кости новому соседу с людьми, которые всегда все и обо всех узнавали первыми, Тони – из-за близости к руководству, Клинт – благодаря своей глухоте и активной жизненной позиции, а с другой – кололо чувство вины. Баки был едва знаком со Стивом, но все же успел слегка перед ним провиниться.
– Очень жуткий, – возразил Тони. – Повезло же тому, к кому его подселят. Отдал бы руку на отсечение, лишь бы не оказаться на его месте.
Вообще-то Тони жил в лучшей палате клиники и был бы последним, к кому Пирс решил бы подселить соседа. И, скорей всего, уже давно знал, кому именно достался этот парень. Но Баки после нескольких дней в изоляторе был не против поболтать.
– Так вот почему Пирс мне его подсунул, – фыркнул Баки. – Мне нечем было откупиться.
Он помахал в воздухе обрубком руки, и Тони рассмеялся. Он всегда смеялся, когда Баки пытался что-то делать культей, считая, что это похоже на то, будто Баки пытается исполнить танец маленьких утят. Это было хорошо – значит, Тони стало лучше и ему снова снизили дозу лекарств. В такие дни он был разговорчивым и смешливым, хоть и нес иногда полный бред. Когда лекарств было больше, он все равно бредил, только говорил медленно, неразборчиво и не интерактивно, не обращая никакого внимания на своего собеседника.
– Дело не в этом, – отмахнулся Тони, а потом добавил тише: – Началось. Я думаю, он один из них.
– А они – это кто? – уточнил Баки. Тони был помешан на идее захвата мира. Круг злодеев, желавших его поработить, менялся от нацистского культа и коммунистов до антропоморфных ящериц и духов, решивших завладеть телами людей.
– Вторжение, – ответил Тони таким тоном, будто говорил с полным идиотом, которому все нужно разжевывать и класть в рот.
Значит, все еще пришельцы. С тех пор, как Баки загремел в изолятор, ничего не изменилось.
– Тридцатифутовые твари, они только и ждут подходящего момента, и когда мы меньше всего ожидаем, они нанесут удар. Уже скоро…
– Не представляю, зачем тридцатифутовым тварям наносить удар по психиатрической больнице.
– Стратегия! От малого к большему! Сначала они захватят больницу, а потом и весь мир. Они же смогут творить здесь, что захотят! А нам никто не поверит, когда мы попробуем предупредить человечество.
– Будет сложно доказать, что под личиной Стива скрывается тридцатифутовая тварь, – согласился Баки.
– Баки, ты мой друг, – тяжело вздохнул Тони. – Только поэтому я тебе это говорю: ты очень милый парень, но ужасно глупый. Милый, но глупый. Это не твоя вина. Ты таким родился, – успокоил его Тони. – Но пойми, размер не имеет значения, когда речь идет о Сти… о них, – добавил он, понизив голос и нервно оглядываясь по сторонам, переходя из стадии бурного фонтанирования безумными идеями в фазу скрытности и заговоров. – Но это хорошо, что он будет жить с тобой.
– Потому что я милый, но глупый?
– Да нет же! Только в твоей палате есть камеры наблюдения. Только за тобой здесь следят.
– Зачем кому-то за мной следить? – удивился Баки. – Тем более – записывать меня на камеру? Это же ты у нас гений и миллионер. Было бы выгодней следить за тобой.
– Не знаю, – раздраженно отозвался Тони. – Может быть, ты ключ ко всему? Ты зачем-то им нужен! Поэтому они подселили своего посланца к тебе. Поэтому в больнице за тобой следят. Надо порасспрашивать Пеппер, когда она придет.
Это было что-то новенькое. Обычно в теориях заговора Тони ключом ко всему был он сам. То, что Баки стал одним из главных героев его бредней, немного тревожило. То ли болезнь прогрессировала, то ли Тони включил его в свой ближний круг, в любом случае, учитывая его деятельную натуру, Баки не сомневался, что такое внимание рано или поздно им обоим выйдет боком. И, уж если совсем начистоту, Баки было очень не по себе говорить о том, что за ним следят.
Он чувствовал, что дискомфорт нарастает, пока наблюдал, как Тони сосредоточено грызет ноготь, углубившись в свои размышления. А потом напряжение разом отпустило его. Баки так обрадовался, что даже не стал на себя сердиться, что позволил Тони хоть немного, но вовлечь себя во все эти безумные теории.
– Кое-что не вяжется! – воскликнул Баки радостно. – Ты говоришь, что в моей палате давно стоят скрытые камеры, но сегодня я переехал в соседнюю. Откуда им взяться и там тоже?
Конечно, фишка с палатой не могла разубедить Тони в его бреде и что-то сделать со вторжением. Просто позволяла Баки не участвовать в нем.
– Дело не в месте, а в человеке, – возразил Тони. – В тебе.
– Да причем тут я! – занервничал Баки.
– А это ты мне скажи! – огрызнулся Тони. – Следят-то за тобой! Ты должен знать почему! Я тебе, между прочим, всегда все рассказываю, а ты мне – ничего.
– Я тоже тебе все рассказываю! – возразил Баки.
– Важное! Про них! Про слежку! – взвился Тони.
– Ты чего сегодня такой злой? – спросил Баки, на всякий случай отодвигая стул чуть дальше от Тони.
– Мне не разрешили поехать на выходные домой, – признался Тони. Он как-то сразу сник и начал печально ковырять вилкой в тарелке с едой.
– Мне жаль, – совершенно искренне ответил Баки. Дома Тони ждали жена и дочь, и Баки знал, как сильно они друг по другу скучали, когда ему приходилось ложиться в больницу.
– Не удивительно, если ты рассказывал Пирсу всю эту ерунду про вторжение, – подал голос Клинт.
– Ого! Случилось чудо! Глухой начал слышать!
Тони театрально вскинул руки, но Клинт сделал вид, будто ничего не происходит. Он не принимал участия в разговоре и сидел спиной к Тони и Баки, рассматривал других пациентов, пришедших на завтрак, и ел свою еду, расположив тарелку на коленях. Тони похлопал Клинта по плечу, привлекая его внимание, и когда удостоверился, что тот может читать по губам, повторил:
– Ого! Случилось чудо! Глухой начал слышать!
Вообще-то Клинт не был глухим. Но совершенно искренне считал себя таковым и очень обижался, когда к его недугу относились без должного уважения.
– Что за ерунда, – ответил Клинт. – Конечно, я не мог тебя слышать.
– Тогда как ты узнал, что я говорил Пирсу про пришельцев?
– Да ты все время о них говоришь, – фыркнул Клинт. – Скучно, только отвлекаешь от интересных вещей. Лучше посмотри, к новенькому подсел Беннер. И готов поспорить, этого вашего Стива сейчас будут бить, и никакого вторжения не состоится, пока он не вылечит разбитый нос.
– Черт, – выругался Баки.
Он посмотрел туда, где сидел Стив. Положение и правда было критическое. Брюс что-то эмоционально рассказывал Стиву, стучал кулаком так, что стакан с йогуртом подскакивал на месте, а на виске проступила вена. Стив как всегда сидел, улыбался и смотрел вперед темным немигающим взглядом. Ему могло прилететь только за одну эту улыбку, если Беннер решит, что тот смеется над ним.
Вообще-то Беннер был хорошим парнем, но иногда его заносило, в основном с новичками. По идее, санитары должны были отслеживать его состояние, когда в больнице появлялся новенький и Беннер проявлял к нему интерес. Но почему-то в зале был только один служащий, и тот вместо того, чтобы отвлекать Беннера от потенциальной жертвы, как ни в чем не бывало подпирал стенку и играл с телефоном.
– У-у-у, ну зачем!? – разочарованно закричал Клинт, когда Баки поднялся с места и двинулся к столу Стива.
Ему не очень-то нравился Стив, но одно дело – личное отношение, а другое – сидеть и смотреть, как кто-то вот-вот ни за что получит по лицу.
– Привет, Брюс, – беззаботно бросил Баки, усаживаясь за стол так, чтобы собственно Брюсу оставить за ним как можно меньше места.
– Завтракаю, – огрызнулся тот, яростно сверкнув глазами. У них с Баки, несмотря на инцидент в самом начале, сложились хорошие отношения. Но сейчас Беннер вошел в раж, и Баки легко мог получить, просто подвернувшись под горячую руку.
– Думал, ты с доктором Ситуэллом. Он ищет тебя все утро.
– Я завтракаю, – снова огрызнулся Беннер.
– Мне показалось, это срочно, – возразил Баки. – Думаю, он сейчас в оранжерее.
– Ему стоит искать меня в столовой, а не в оранжерее, когда я завтракаю.
– Ты же знаешь, одно из окон на потолке совсем разболталось. Наверное, доктор Ситуэлл не может прийти к тебе – он держит раму, чтобы она не свалилось кому-нибудь на голову. А с тобой хотел посоветоваться, как рабочим лучше его укрепить, когда они придут.
– Вот так всегда, – пожаловался Беннер Стиву, тем не менее немного успокаиваясь. – Ничего без меня не могут сделать.
– Поторопился бы ты, – вмешался Баки. – Ситуэлл с окном без твоих знаний долго не протянет.
– Не сомневаюсь, – буркнул Беннер.
– Так иди уже! – поторопил его Баки.
Беннер страдальчески вздохнул, но все же неторопливо встал, пожал руку Стиву, потом Баки и чинно удалился.
– Зачем ты его прогнал? – спросил Стив, когда Беннер скрылся из виду.
– Спасал твой нос, – отозвался Баки. – Прости, ты меня вчера спрашивал о том, что нужно знать о больнице, и я совсем забыл про Беннера. Он немного чокнутый.
– Конечно, – согласился Стив. – Поэтому он здесь.
– Да, но он бывает немного агрессивным с теми, кто не умеет с ним общаться. Сначала пристает с разговорами, а потом ты с ним не согласишься или не так посмотришь, и он уже лезет на тебя с кулаками. Он не плохой, просто нужно найти к нему подход.
– Он не показался мне агрессивным, – засомневался Стив. – Только немного эмоциональным. Он очень интересно рассказывал про квантовую зацепленность.
– Да не существует никакой квантовой зацепленности, – отмахнулся Баки. – Беннер ее выдумал, чтобы ты его слушал. Он всем рассказывает, что он доктор наук, у него дипломы десяти университетов, три Нобелевские премии, и что он придумал способ безопасного извлечения флешек. Он просто закидывает тебя умными терминами и ждет, когда ты дашь слабину, чтобы рассвирепеть, если не получится произвести на тебя впечатление.
– Квантовая зацепленность существует. Я это точно знаю, – возразил Стив. Он наклонился вперед, и его взгляд снова потемнел и затуманился, как будто он говорил о чем-то своем, а не о физике.
– Значит, это крупица правды в потоке выдумок, – ответил Баки. – В любом случае, он сейчас искал повод наброситься на тебя и попытаться убить.
– Он уже убил кого-то? – оживился Стив.
– Нет, конечно! Не убить, но разбил бы нос и поставил пару синяков – точно.
– Это хорошо, – мечтательно пробормотал Стив, не уточнив, что именно хорошо. – Мы общались вчера, и ничего не случилось, – продолжил он после паузы. – Но я больше не буду разговаривать с Брюсом, если ты советуешь этого не делать. – Стив наклонился еще сильнее, и его руки легли на стол в опасной близости от руки Баки.
– Э… нет, общайся, конечно, просто будь осторожен, ладно?
– Ладно, – согласился Стив. Он снова улыбнулся и добавил: – Посидишь со мной? Я отдам тебе свой йогурт.
– Нет, спасибо, – смешался Баки. – Я пойду, меня там ждут.
Он неопределенно махнул рукой туда, где остались Тони и Клинт, и поспешил ретироваться.
– До встречи! Спасибо, что выручил, – услышал он, но не обернулся.
Баки вернулся на свое место и рухнул лицом в стол. Со Стивом у них, вопреки прогнозам Пирса, все шло наперекосяк. Баки всего лишь хотел помочь, а в итоге чуть не отвадил единственного приятеля Стива, хотя раз от раза сам отказывал ему в дружбе. Он тяжело вздохнул и принялся за остывшую еду. Но она не лезла в горло – он не смотрел больше в сторону Стива, но знал, что тот сидит совсем один.
*
– Молодец, два слова – и ты одновременно обрек человечество на уничтожение, а нас – на смертельную скуку, – вздохнул Клинт.
– Насилие порождает насилие, – отозвался Баки. – Может, когда начнется вторжение, мне зачтется спасение одного из них. Если я стану правой рукой Стива, то он мог бы ради меня пощадить и вас.
– И все равно – скучно. Без Наташи тут совершенно нечего делать.
– Как насчет того, чтобы лечиться? – усмехнулся Баки. – Если тебя тоже выпишут, ты сможешь позвонить ей и сводить ее куда-нибудь поинтересней матча по бинго.
– Ты говоришь прямо как Фьюри, – поморщился Клинт.
– Не хочу провести тут всю оставшуюся жизнь, – ответил Баки. – И не хочу, чтобы ты провел. Но, если тебе от этого станет легче, скорее всего, Наташа очень скоро к нам вернется.
Романофф и правда была самым «опытным» психом из них. Только за то время, что Баки лежал в этой больнице, ее выписывали четыре раза. Однако устойчивой ремиссии достичь никак не удавалось. Всего за несколько недель на свободе ее болезнь давала о себе знать, и она вновь оказывалась здесь.
– Нет, – замотал головой Клинт. – Не хочу, чтобы она сюда возвращалась. Хватит с нее. Уж лучше подожду драку.
– Долго придется ждать. Кажется, Стив нашел подход к Беннеру, и теперь они друзья, – заметил Баки.
– Я знал это! – воскликнул Тони. – То есть предвидел.
– Ты только что говорил, что началось вторжение. Так значит, эти твои инопланетяне захватят только наши сердца, и реки крови отменяются? Не говори, что отменяются, иначе Клинт совсем загрустит, – усмехнулся Баки.
– Реки крови обязательно будут, – подтвердил Тони. – Но прежде чем начать, они попытаются втереться к нам в доверие. Просто Беннер пока один такой.
– Может быть, и не один, – хмыкнул Баки. – Он оттянул край кармана, демонстрируя угол сигаретной пачки. Тони и Клинт вытянули шеи, чтобы получше рассмотреть марку. – Сходим после обеда.
– Откуда это у тебя? К тебе вроде бы никто в последнее время не приходил, – удивился Клинт.
– Стив дал, – ответил Баки. Он помолчал некоторое время, а потом заставил себя добавить: – Нужно позвать его с нами.
Тони закивал, завороженный открывшейся перспективой. Он даже позабыл, что только что убеждал Баки, что Стив – первый из многих, кто захочет поставить привычный им мир на колени.
– Вряд ли он пойдет, – ответил Клинт. – У него астма, ему нельзя курить.
– Но зачем-то он принес сюда сигареты, – возразил Баки. – Не для нас же.
Клинт пожал плечами, а Тони начал рыться в карманах в поиске зажигалки. Баки понял, что звать Стива придется ему самому.
Официально в больнице курить не запрещалось. Впрочем – и не разрешалось, во всяком случае, в помещении. Но с утра на улице моросил дождь, да и двери в сад открылись бы не раньше полудня. Поэтому идти пришлось к одному из окон на втором этаже, в закуток, куда нельзя было заглянуть случайно и который не просматривался из коридора.
Конечно, о том, чем служит это окно не слишком ответственным больным, знали все. Но пресекали нарушение распорядка нечасто. Особенно если в безобразии участвовал Тони – он хоть формально и был обычным пациентом, ссориться с ним лично никто из санитаров не хотел, опасаясь лишиться работы. Но Баки или Клинту, при должной степени невезения, могло влететь по полной.
С сигаретами тоже особых проблем не было, кроме той, что они имели свойство кончаться совершенно неожиданно. Их привозили родные и близкие, когда приезжали навестить своего больного, но к Баки и Клинту давно никто не приходил, а Тони испортил весь свой запас, когда искал внутри капсулу с отравляющим веществом, которое должно было поработить его разум. Он ничего не нашел, зато все они до следующего понедельника остались ни с чем.
Но, как правило, сигареты все равно находились, а вот с зажигалками или спичками была беда. Иметь их при себе больным было строго-настрого запрещено, и приходилось или просить у кого-то из санитаров, или нарушать закон. Обычно пара нелегальных зажигалок была у Клинта, но он обменял их на шоколад для Наташи. Еще одна – у Тони, правда, совершенно официально.
Вообще-то Тони был последним, даже с учетом Беннера, кому Баки доверил бы зажигалку, но его никто не спрашивал, а он и не жаловался. Тони был на особых правах. Фактически, несмотря на его статус больного, больница принадлежала именно Тони. Его холдинг «Старк Индастрис» выкупил ее, когда стало понятно, что Тони Старк унаследовал от отца не только способности к научной деятельности, но и шизофрению. Правда, их общий недуг развился в противоположных направлениях. Говарда Старка долгие годы мучило чувство, будто кто-то пропал. Он не мог толком сформулировать, кто пропал и куда, но был уверен, что все проблемы этого мира решатся, если этот человек вернется, и отчаянно искал его всю свою жизнь. Тони же, напротив, страдал от ожидания, что кто-то явится – и весь мир полетит к чертям. Впрочем, в отличие от отца Тони осознавал свою болезнь, во всяком случае, на подступах к острой стадии, и сам, чтобы уберечь семью, отправлялся в больницу, когда понимал, что не может контролировать свои навязчивые идеи.
Но все же, насколько бы Тони ответственно ни подходил к лечению, насколько бы врачи ни были беспристрастны, никто из низшего персонала не забывал, что именно Тони здесь хозяин, а его жена – Пеппер Поттс – глава попечительского совета.
В коридоре и у окна никого не было, так что Баки раздал всем по сигарете, принял зажигалку от Тони и закурил. Стив от сигареты отказался, как и предсказывал Клинт, но сама идея составить Баки компанию вызвала горячий энтузиазм. Тот факт, что Баки дважды за день бросил его одного, кажется, ничуть не выбил его из колеи, и он все так же излучал дружелюбие и жизнерадостность. По общему решению, Стиву, как астматику, не стоило стоять совсем уж близко к окну, и раз такое дело, то было бы здорово, если бы он следил за коридором, не идет ли кто-то из санитаров, чтобы в случае чего Баки, Тони и Клинт успели скрыть доказательства преступления.
Правда, даже не оборачиваясь, Баки мог поклясться, что Стив и не думал смотреть за поворот. Но тут его можно понять – в конце концов, он пришел сюда, чтобы провести время с новыми знакомыми, а не торчать одному в проходе, высматривая непонятно кого.
– Вот бы я умел летать, – нарушил тишину утра Тони.
Он лежал на подоконнике, высунувшись по пояс из окна, и раскачивался вперед-назад, по всей видимости, примеряясь к взлету, так, что деревянная рама опасно скрипела. Впрочем, когда Баки смотрел вниз со второго этажа, то земля была так близко, что в голове не хватало пространства, чтобы представить полет – только падение. Поэтому, не сговариваясь, вместе с Клинтом они схватили Тони за одежду – подстраховать на случай, если он по собственной небрежности и правда отправится в короткий, но незабываемый полет.
– Если бы я умел летать, – продолжал Тони, не обращая никакого внимания ни на Баки, ни на Клинта, ненавязчиво старающихся втащить его так, чтоб он большей частью тела был внутри здания, а не на улице, как сейчас. – Я бы смог полететь в космос. Я бы стал живым щитом и уберег бы нас от всех, кто мог бы представлять опасность. Ну, ты понимаешь, о чем я, – многозначительно добавил Тони, через плечо кивнул на Стива и подмигнул Баки.
– Понятия не имею, о чем ты, – ответил Баки и подмигнул. Потом повернулся к Стиву, улыбнулся и повторил: – Понятия не имею, о чем он.
Стив по своему обыкновению разулыбался и помахал ему рукой. Здесь, при свете дня, в компании друзей, Стив не казался ему жутким. И Баки думал, что сможет привыкнуть к нему быстрее, чем ожидал. Стив был добрым, безобидным лопухом, как часто бывает с психами, вопреки всеобщим стереотипам о маньяках-социопатах, которыми обязательно должны быть люди, страдающие психическими отклонениями, и Баки захотелось, чтобы Стив поскорее стал одним из них, вся эта тема с пришельцем поскорей себя исчерпала и жизнь вошла в привычную колею.
Он хотел сказать Стиву что-то еще, что-то ободряющее или теплое, но тут услышал:
– И что здесь происходит?
Баки перевел взгляд и увидел перегораживающего проход Рамлоу,, появление которого пропустил Стив, слишком занятый обменом улыбками с Баки.
Баки инстинктивно подобрался. Конечно, нарушение было небольшим, тем более, с ними был Тони. Да и клиника была дорогой и очень хорошей, а значит, прирожденных садистов здесь не держали. Впрочем, от чересчур деятельного персонала, готового соблюсти порядок любой ценой, это никак не освобождало, как и от желания отдельных личностей продемонстрировать свою власть. Рамлоу был из таких. Он с таким занудством требовал исполнения правил, что Баки иногда сомневался, в том ли качестве он находится в больнице. В обязанности санитаров входил контроль над всеми обитателями больницы, а также регулярная проверка всех помещений, где они могли находиться. Но все прекрасно знали, что в этот закуток с окном почти никто не приходит, а если и приходит – то понятно зачем. Большинство санитаров прошли бы мимо, но не Рамлоу. Баки сильно подозревал, что тот сразу заметил, как они все вместе выходили из столовой, и решил поймать их с поличным, чтобы потрепать нервы. Рамлоу коснулся подбитого пару дней назад глаза, и Баки понял, что этот рейд на нарушителей нацелен на него лично. Формально Баки нельзя было винить за тот удар, ведь он не шел от сердца, а был проявлением его болезни, но, наверно, сложно не злиться за него, когда несколько дней пришлось ходить с заплывшим глазом. К тому же, хотя лечение Баки и оплачивалось в полном объеме, он не был богачом и отмечал, что это накладывает некоторый отпечаток на отношение к нему младшего персонала.
Тони и Клинт начали поспешно прятать за спины полувыкуренные сигареты, но, в подтверждение догадок Баки, Рамлоу даже не смотрел на них. Он подошел к Баки, осмотрел наметанным взглядом и извлек из его кармана пачку.
– Откуда у вас это, мистер Барнс? – спросил он, вертя пачку в руках.
– Сестра принесла, – пожал плечами Баки.
– Не припоминаю, чтобы к вам сегодня или вчера кто-то приходил.
– Они остались с прошлого раза, – возразил Баки.
– Поэтому вы с мистером Бартоном выпрашивали покурить у других пациентов?
– Слушайте, какая вам разница? – вмешался Клинт. – Это же не нож или наркотики.
– Про наркотики на вашем месте я бы не вспоминал, – хмыкнул Рамлоу.
– С чего ты взял, что у него кончились? – встрял Тони. – Ты что, считаешь? Больше заняться нечем?
– Простите, мистер Старк, но это моя работа. Вы задали высокие стандарты этого учреждения, и я по мере сил стараюсь им следовать. И да. Разумеется, я считаю. Индивидуальный подход к каждому пациенту.
По глазам Тони Баки видел, что Рамлоу уже можно постить свое резюме на бирже труда, причем предпочтительно не в медицинской сфере, но прямо сейчас ему нечем было крыть.
– Так что, – продолжил Рамлоу, обращаясь к Баки, – пока я оставлю это у себя. И надо бы проверить, может быть, вы и правда храните у себя нож. Двигай в палату, мистер Барнс, посмотрим, что еще интересного у тебя найдется.
Баки ничего не оставалось делать, кроме как подчиниться. Вообще-то у него не было ничего, что противоречило правилам больницы. Но был один нюанс. Каждую личную вещь должен был осмотреть, одобрить и внести в ведомость дежурный врач. Но, как и в обычной жизни, иногда вещи жили своей жизнью. Ими обменивались, их одалживали, их дарили. И при досмотре личного имущества пристрастный санитар мог обнаружить много чего неучтенного. Чаще всего, если пациент не был уличен в воровстве или не был в таком состоянии, что раздавал свои вещи направо и налево, никому не было дела, почему в тумбочке синяя расческа вместо красной. Рамлоу всем своим видом показывал неравнодушие к системной проблеме, и Баки мысленно составлял список вещей, с которыми ему придется хоть и временно, но попрощаться.
Так что Баки послушно сидел на стуле, пока Рамлоу опустошал его тумбочку, перетряхивал сумку с вещами и осматривал шкаф. Он по списку отфильтровал все вещи, которые подарил Стив, книгу Пирса и еще пару безделушек.
Рамлоу дал Баки расписаться в ведомости под списком изъятых вещей и уже собирался уходить, но у него не получилось. В дверном проеме стоял Стив, загораживая проход. Баки совсем забыл о нем, пока ругался с Рамлоу. Стив больше не улыбался и совсем не походил на рохлю. Обычно он сутулился, будто хотел казаться меньше, носил пижаму чуть большего размера, чем нужно, скрадывающую объем, и был слегка растрепанным, из-за чего в памяти фиксировался как хрупкий невысокий парень. Сейчас же было очевидно, что это впечатление обманчиво. Он стоял в проходе, как гора, молчал и дышал так громко, что если бы он был персонажем мультфильма, из его носа валил бы пар.
