Текст книги "Мертвые тоже хотят жить (СИ)"

Автор книги: Ангара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)

  – Я ее стер, рубашкой, на фото глянь полосы остались.

  – Угу вижу. Это помада?

  – Да, – голос Вадима почти незаметно дрогнул,– Маринкина, вроде бы.

  – Тогда не знаю, – голос Сереги зазвучал задумчиво, – Варианты с проявлением конечно есть, но не с помадой. Слушай, а может у тебя полтергейст завелся, а?

  – Иди лесом, шутник!

  – Не, ну а че...

  Но Вадим больше не стал слушать предположения, он просто выключил телефон и вновь уставился на надпись. Посидев так несколько минут, вздохнул и, поглядывая на зеркало через плечо, начал быстро собираться, и, уже уходя из квартиры, подобрал испачканную помадой рубашку и тщательно вытер слова, не оставляя на стекле ни единой полоски, ни пятнышка.

  Входная дверь захлопнулась, и я, раскинув широко руки, упала на кровать. С безумно– счастливой улыбкой разглядывая потолок, перебирала моменты моего маленького триумфа и реакции мужа на этот самый триумф. Кажется, его выражение лица я буду смаковать долго.

  О да!

  А еще можно поднять настроение Максику. Мне же не жалко, я добрая сестра, пусть тоже братец порадуется, поднимет себе настроение с утра.

  Подпрыгнув с кровати, закрыла глаза и представила кухню квартиры брата.

  – О черт! Мариш? Ты?

  Вздрогнув, отпрыгнула. Рассчитывая переместиться на кухню, я совсем не рассчитывала попасть в братца. Неприятно, и даже очень.

  – Макс? Прости.

  – Ничего, еще пара таких утренних объятий, и я привыкну, – брат подошел к раковине и, намочив полотенце, аккуратно вытирал облитую чаем грудь.

  – Надеюсь, – криво улыбнувшись, умастилась у окна, подперев подбородок ладонью, задумчиво протянула, – А я хотела рассказать про Вадима.

  – Рассказывай, – Макс налил новую чашку и, сел за стол, вооружился вилкой.

  – А я передумала.

  – Да? – быстро орудуя прибором, брат расправлялся с яичницей, закусывая холестериновый завтрак приличным куском хлеба с маслом.

  – Нет. Но такое чувство, что тебе не интересно.

  – Почему же, интересно, но мне больше интересно другое, как долго ты будешь в этом состоянии.

  – Не знаю, – пожав плечами, перевела взгляд на стол. Ничего интересного, конечно, обычный рисунок деревянных волокон, изученный мною за пару лет вдоль и поперек.

  – Вот и я не знаю, сегодня утром рылся в инете, но пока ничего стоящего не нашел, – отложив вилку в сторону, он переплел пальцы, – Мариш? Это не нормальное состояние, и оно рано или поздно закончится. А я не хочу, чтобы оно закончилось рано.

  – Я тоже, Макс, я тоже. Но в нем есть и свои плюсы, согласись же? С тем же самым Вадимом?

  – Да лучше б их вообще не было, – сжатый кулак со стуком ударился о столешницу, – И Вадима желательно тоже.

  – Но они есть, – вздохнув, протянула, – Максик? А ты не опаздываешь?

  Тот скосил глаза на часы и заметался по комнате, одеваясь и собираясь. Через пять минут он пулей вылетел из квартиры с треском захлопывая дверь.

  Вот так всегда, тянет, тянет до последнего, а потом летает.

  Хмыкнув, провела по столу линию, четко следуя пути волокна.

  В чем то Макс прав, не думаю, что мое состояние продлится долго, но как же страшно задумываться о перспективах, особенно когда ничего не знаешь, когда даже не представляешь почему, зачем, как это изменить и можно ли вообще что-то сделать. И конфетку хочется, очень. Помедитировав еще минут пять на горсть конфет, стоящий в вазочке на краю стола, отвернулась и поднялась.

  Где там у нас Вадим? Наверняка ведь расслабился. Непорядок!

  Вначале я решила переместиться в его кабинет в здании управления заводом, даже представила себя ближе к одной из стен, мало ли, чтоб не задеть никого. Но кабинет встретил пустотой и тишиной. Так же тихо и почти безлюдно было у секретаря, благодаря чему Анна Николаевна, приятная женщина средних лет отрабатывающая повинность секретарем, и доставшаяся Вадиму в наследство от папочки, могла со спокойно душой раскладывать преферанс на компе, чем она и занималась. Заглянув в соседние кабинеты, удостоверилась в практически такой же работоспособности офисного персонала, даже на проходной охранник Николай одним глазом лениво щелкал смс-ки на телефоне, другим мониторил видео с камер наблюдения.

  Красота, идиллия. Вадима явно не было, как и его машины на парковке. Бывший предпочитал колеса от немецких производителей и поэтому ездил исключительно на детищах германского автопрома. Насколько я помнила, сейчас у него в любимцах был "танк" от Мерседеса. По нашим дорогам самое оно.

  Следующим пунктом я выбрала один из магазинов, переместившись опять же в кабинет. И там меня ждала тишина. Чтобы не терять время и не ждать мужа, решила посмотреть его транспорт на служебной парковке – пусто.

   Шансы на то, что он в данный момент находится во втором магазине внезапно показались мне призрачными. Он может быть где угодно. В дороге, у знакомых, на встрече с партнерами или инвесторами. Да где угодно! Даже у новой любовницы.

  Скривив губы, посмотрела на здание магазина. "Ваш выбор", пафосное конечно название и обязывающее, но выбор в нем был действительно неплох. Именно на этом, да еще на доступности цен по большинству товаров в свое время вылез папочка Вадима. Этот и второй магазин с таким же названием открылись почти одновременно с десяток лет назад в разных концах города и принесли своему хозяину большие дивиденды. Молодец, что сказать, и Вадим подхватил его инициативу, в этом он конечно хорош.

  Передернув плечами, поморщилась. Признавать то, что бывший хоть в чем то хорош не хотелось, совершенно. Сволочь он! Разве может сволочь быть в чем-то хорошей?

  Осмотрев магазин от парковки до крыши, констатировала, к сожалению да.

  Стало как-то неприятно и грустно, а все мои утренние и вечерние художества показались глупыми и детскими. Может Макс прав, и нужно было лишь подкинуть улики и на этом успокоиться? А не тратить время сутками, выискивая и высматривая Вадима, дыша ему в затылок? С нетерпением выжидая ночь лишь для того, чтобы посмотреть на выражение его лица?

  Забавно, не спорю. Но глупо. Наверное, не быть мне мстителем.

  Почему то вдруг захотелось увидеть брата и поделиться своими сомнениями, и я, не долго думая, переместилась в сквер возле его работы. Макс трудился в автомастерской при центре продаж, достаточно известной в городе, как он раньше рассказывал, к ним на диагностику японских авто записывались за пару недель. Ведь только тут работали многочисленные специалисты, профилирующиеся по автоматике и компьютерной составляющей, например мой братец.

  Очутившись на одной из пустынных в этот час дорожек, быстро пошла в сторону центра, пытаясь в голове воссоздать возможный разговор. А то, что он может оказаться довольно неприятным для моего самолюбия, я уже представляла.

  Просто подойти и сказать, что надоело мстить? Или сказать, что он прав, и пусть этим делом занимаются профессионалы?

  Почти дойдя до центра остановилась и качнула головой.

  Не то, все не то!

  Мимо пролетела черная машина, обдав меня жарким воздухом и вонючей пылью из под колес. Отпрыгнув, оказалось, что я остановилась практически на дороге, с изумлением заметила мелькнувшие знакомые номера и черный полированный зад немецкого монстра.

  Вадим?

  Проводив глазами удаляющееся авто, рванула к брату. пробежала сквозь ограду, задела плечом кирпичную кладку а вскоре и полностью нырнула в здание. Испуганно оглядываясь по сторонам, пыталась сообразить, где сейчас может быть Макс, и что здесь делал муж. В моем представлении реальности пересекаться они не должны.

  Брата я нашла на улице, частично скрытый полу облетевшими кустами и деревьями, он задумчиво разглядывал ползущие по небу облака и курил.

  – Макс? – я настороженно всмотрелась в его лицо, – А я Вадима сейчас видела.

  – Я тоже.

  – Плохо.

  Значит все же к Максу приезжал. А зачем? Неужели подумал, что шутка с помадой дело рук брата?

  – Не скажи, я узнал поразительную вещь, – слишком спокойно возразил братец.

  – Какую? – насторожилась, пытаясь понять по лицу брата его мысли. Но оно ничего не выражало. Только спокойствие. И это было странно.

  – У меня на одного друга внезапно стало меньше, – посмотрев на докуренную сигарету, затушил ее об широкий бортик урны и выбросил.

  – Макс? Ты о чем? Вы с Вадимом даже приятелями не были.

  – А я не про эту тварь, я про Пашку.

  – Макс, ты скоро там? – из-за угла показался тощий сослуживец брата, – Там о красной камри спрашивают, что говорить?

  – Проверил, пусть оформляют. Игорек, еще пять минут. Сейчас по телефону договорю и приду.

  – Юлька что ли?

  – Нет, родня.

  – А ну тогда ладно, пять минут.

  – Юльку тут тоже не любят? – решила поинтересоваться я, как только мужчина отошел подальше.

  – Ну что ты , мелкая, разве можно ее не любить?

  – Можно. Но у нас пять минут, поэтому давай лучше обсудим твоих бывших друзей. А? Что там с Пашкой? Он же вчера хотел помочь? М-м-м?

  – Хотел, но повышение по должности он хотел больше.

  – Как это?

  Я откровенно ничего не понимала. Повышение по должности можно было бы получить, раскрой он мое убийство. А тут?

  – Вчера я ему намекнул, что думаю, будто бы твой муж замешан в твоем убийстве.

  – Зачем? Мы же договорились неделю подождать?

  – Выпил чуть больше, – брат поморщился и засунул руки в карманы джинс.

  – Ладно, ты ему это сказал? И что? Не криминал же? Или ты ему что-то еще наплел?

  – Нет, слава Богу, ума хватило промолчать, – зло выплюнув, брат пнул лежащий под ногами камешек и проследил глазами за его полетом.

  – Так, Максик, не тяни, что ты ему еще сказал? И про Вадима рассказывай давай, у нас пять минут заканчиваются.

  И Макс рассказал, не очень много, но этого мне вполне хватило, чтобы выкинуть из головы недавно пришедшие мысли о глупости мести и справедливости правосудия.

  Нет! Это надо же, а?

  Брат вчера проболтался, но совсем капельку, намекнул на то, что почти уверен в виновности моего мужа, но этого вполне хватило для Пашки. Почуяв прибыль, тот позвонил Вадиму и выложил свои сомнения, а муж почему-то эти сомнения принял близко к сердцу и решил в свою очередь навестить брата. Разведать обстановку и припугнуть заодно. Не на прямую нет, завуалировано. Якобы никто бредням убитого горем брата покойной не поверит, и даже если Макс пойдет до конца, выдвинет обвинение и напишет заявление, то Вадим ответит жестко, ибо терять репутацию благопристойного члена общества не желает.

  Как то так.

  И вот теперь стоял мой братец и думал, что собственно делать дальше. Причем, зная Макса, я уверена, отказываться от намеченного пути и идти на поводу Вадима он не собирался.

  – Говнюк толстый!

  – Мариш? Ты девушка...

  – Я помню, помню, девушки не ругаются, но он в самом деле толстый говнюк! Макс? Вот скажи, что они за люди, а? Как так? Он же твой друг! – ярилась я.

  – Был моим другом, – поправил Макс и раздраженно вздохнул.

  – Был, – согласилась я.

  Такое действительно не прощают. Предательство, оно разрушает все. И что остается? Кому верить? Никому, ну почти, только себе и брату. Даже родителям ничего не расскажешь, папа ляжет с сердцем, ну или мама, а он пристроится рядом, таблетки глотать, для профилактики.

  – Знаешь, Максик, – я перекатилась с пятки на носок и задумчиво посмотрела на ногти. Фу, безобразные, сломанные под корень, с облупленным лаком, лучше не смотреть, – А навещу как я Пашку, как думаешь, обрадуется?

  – Да я бы сам навестил, не отказался.

  – Не, ты иди работай, пять минут давно прошли. А вот я вольная птица, почему бы не слетать?

  – Слетай, – брат проглотил смешок, – Я уверен, он очень обрадуется.

  Глава 7

  Павел Андреевич Терехов трудился в прокуратуре Ленинского района заместителем прокурора , и насколько я знала со слов брата, да с мечтательных рассуждений рыжика, Пашка хотел подняться выше и стать не просто прокурором округа, а перейти в серое здание на площади, под патронаж одного из заместителей прокурора области, какого именно, Пашка пока и сам не решил. Сегодня это управление по надзору за исполнением федерального законодательства, завтра это уже организационное управление, единственное, что Паха знал точно, он себя абсолютно не видел под патронажем Ваниренко в надзоре за уголовными делами.

  Остановившись напротив недавно покрашенного бордово– белого здания сталинской постройки, задрала голову наверх. Пашка по моим воспоминаниям должен быть на втором этаже, и если я не путаю, то вон то окно, с приоткрытой форточкой, как раз его. Просочившись через массивную деревянную дверь, торопливо перебирая ногами, проскочила вахту с охранником и парочку пролетов с широкими, полустертыми ступенями. На несколько секунд растерявшись на этаже, нашла необходимую дверь и заглянула туда. Ошибиться я не могла, судя по металлической пластине с выбитыми должностью и инициалами, Пашка квартировался именно здесь.

  Я оказалась права.

  Большая, немного грузная несмотря на молодой возраст фигура, облаченная в синий фирменный китель, заседала за широким столом, заваленным бумагами, и задумчиво перебирала эти самые бумаги. С легкой, будто бы приклеенной улыбкой он вчитывался то в один документ, то во второй, хмыкал и что-то быстро писал на отдельном листе.

  Несколько минут понаблюдав за деятельностью бывшего друга брата, недоуменно покачала головой.

  Как он мог? Столько лет дружбы?! И все променять на воздушные замки? Неужели Пашка действительно рассчитывал на помощь Вадима. Наивный. Да даже сквозь свои розовые очки я умудрялась видеть расчетливую сущность мужа, в бизнесе он никогда ничего не делал просто так, он не раздавал авансы. Никогда. Как оказалось не только в бизнесе.

  На миг я вспомнила свою смерть, землю, холодящую тело, и прелую листву, и ненавидящий, истекающий желчью голос любимого.

  Кивком головы отогнав видение, поджала губы.

  Паша, Паша. Школьный друг и частый гость. Любитель булочек и улыбок.

  Я медленно подошла к мужчине и встала за его спиной.

  А ведь он был почти членом семьи. Почти родственником.

  Заглянув через плечо, мазнула взглядом по ровному бисерному почерку, украшающему писчие листы.

  В детстве мама периодически ставила в пример его почерк, и это ужасно меня злило, мой был не столь идеален. Редкие помарки, кляксы, но я старалась, ведь я была девочкой, а девочки должны быть всегда аккуратны, даже в мелочах. Позже, конечно, я научилась, и начала писать даже еще лучше, по крайней мере мне так казалось, но я до сих пор ненавидела этот его почерк, вкупе с вечной улыбкой на губах.

  Мелочи, я старалась их не замечать, ведь не бывает идеальных людей, тем более он был другом моего любимого брата. Но эти мелочи постоянно всплывали и раздражали. Всего лишь почерк и улыбка. И предательство.

  Отвернувшись к окну, отодвинула защелку и с шумом распахнула фрамугу. Впуская в теплое помещение холодные порывы воздуха.

  – Что за черт? – мужчина недоуменно повернулся и уставился в распахнутое окно. Пока он его закрывал, подошла к документам и , схватив их в охапку, взметнула вверх и еще раз и еще. Листы падали вниз словно огромные белые снежинки, и ложились вокруг красивым беспорядком.

  Совсем недавно, буквально неделю назад, Пашка с гордостью рассказывал о новом деле, которое ему поручили вести. Что-то связанное с денежными махинациями в одной из фирм города, и если я не путаю, то одно из заседаний, тут я быстро взглянула на календарь с обведенной датой, висевший на стене. Точно! Одно из заседаний намечено на завтра.

  А на сколько? Я же не хочу пропустить такое важное событие.

  Пока Пашка, чертыхаясь, ползал по полу и собирал разлетевшиеся листы, подошла к календарику и провела ногтем по дате, на которой мелким пашкиным почерком было написано время.

  Улыбка растеклась по губам.

  Как здорово! Подумать только, а в это время я абсолютно свободна!

  Не стесняясь прошлась по листам, пнула вверх парочку и потянулась к противоположному концу стола за опрокинутой печатью.

  – Да что ж такое то! – взревел мужчина и растерянно опустился на колени.

  Кажется, я пнула не парочку, а аккуратно собранную кучку. Ошиблась.

  Усмехаясь, схватила печать и, не глядя, начала портить листы, густо замазывая написанное темно-синими двуглавыми орлами и надписями, указывающими на принадлежность орлов прокуратуре Ленинского района.

  Вот так Пашенька. Это тебе за почерк, это за улыбочки, а это за Макса!

  Посмотрев на творившееся безобразие, поморщилась.

  За Макса маловато будет. Ну ничего, надеюсь времени у меня много, и за Макса получишь по полной.

  – Млять!

  Я вовремя успела распахнуть дверь в коридор, а потому звучные маты всегда спокойного и улыбающегося заместителя прокурора слышал весь этаж. А потом набежавший народ, наверно подумавший об атаке пришельцев, с удивлением наблюдал за беснующимся Пашкой, раскидывающим заляпанные печатями бумаги.

  Убрав руки за спину и сцепив их в замок, довольно улыбнулась. Осталось найти Вадима и пожелать "любимому" замечательного дня. Вот только где его искать?

  Немного подумав, все же решила переместиться в кабинет при заводе. Даже если он там сегодня и не появится, это не значит, что я не могу там напакостить.

  В комнате действительно оказалось пусто, причем у меня возникло ощущение, что муж здесь даже не появлялся. На первый взгляд здесь все находилось на тех же местах, что и утром, даже кресло стояло с тем же самым разворотом. С разбегу запрыгнув на кожаное директорское кресло, оттолкнулась ногами от пола и крутанулась пару раз вокруг своей оси.

  Здорово!

  Руки легли ладонями на теплую, прогретую солнцем столешницу, а взгляд задумчиво заскользил по кабинету, отмечая деталь за деталью. Массивный деревянный стол с кожаной отделкой, аккуратная тонкая пачка документов слева, наше фото с Вадимом справа. Напротив меня второй стол, установленный перпендикулярно к моему, да пара простых офисных кресел для посетителей за ним. Оливковые стены, темно-ореховая мебель. Ничего лишнего, обычный кабинет руководителя.

  Взгляд вернулся к фото, украшающему стол. Схватив обеими руками деревянную рамку, вгляделась за стекло, на два счастливых улыбающихся лица.

  Почему так получилось? Ведь я действительно верила в любовь, я жила ею. Никого и ничего кроме, только он. Почему так получилось?

  Смахнув набежавшую слезу, обвела дрожащими пальцами расплывающийся контур наших лиц.

  Всего три месяца, каких-то три месяца назад все было по другому. Да даже неделю назад все было по другому. Почему?

  Часто заморгав, я уже не видела улыбающееся лицо мужа, вместо него разглядела плотно сжатые губы и холодный пугающий взгляд, а еще бумаги, скомканные, испачканные, которые он пихал мне в лицо и выхваченная мутными глазами строчка на них "гепатит". И его слова следом "обречен".

  Почему он обречен? Да он здоровее всех больных!

  Размахнувшись, со всей силы бросила фото в стену, с удовлетворением замечая, как брызнули тысячи осколков, как хрустнула и погнулась рамка, как на темный паркет тяжело упала фотография.

  Обессилено упав в кресло, закрыла ладонями лицо.

  Почему он до сих пор еще не выкинул ее?

  Всхлипнув, потерла пальцами глаза, смахивая слезы.

  Зачем хранит ее? Я бы выкинула. Впрочем, я и так ее выкинула.

  – Да, сейчас, – от внезапно раздавшегося голоса мужа, вздрогнув, подпрыгнула, во все глаза смотря на бесшумно распахнутую дверь и замершую в проеме фигуру мужа.

  А он меж тем, прижимая плечом трубку к уху, повернулся ко мне спиной и громко произнес:

  – Анна Николаевна, документы по дару готовы?

  – Конечно, Вадим Викторович, уже у Вас на столе.

  – Спасибо, – и уже в трубку: – Да. Нет, не уверен, да, потом позвоню. Хорошо, пап.

  Отключившись, он убрал телефон в карман и, сделав уверенный шаг в кабинет, внезапно остановился и несколько секунд в полнейшей тишине рассматривал осколки нашей счастливой жизни. Я тоже посмотрела туда. Россыпь блестевших стекляшек, поломанная рамка и порванный уголок фото.

  – Анна Николаевна! – муж заорал и буквально вылетел в кабинет секретарши. – Кто был в моем кабинете?

  – Никого, – та недоуменно пожала плечами. – Уборщица вечером, да я утром. Все. А что случилось?

  – Никого? Тогда как это могло произойти? – Вадим распахнул дверь шире, открывая удивленной женщине вид на горстку стекла.

  – Это? – она удивленно приподняла красивые брови и перевела взгляд на стол, именно на то место, где еще утром стояло фото, – Э-э-э, сейчас уборщицу вызову.

  – Какая уборщица?! Я хочу знать, кто посмел?

  – Не понимаю, – женщина в недоумении прикрыла рот ладонью и качнула головой, – Я ничего не слышала.

  Да уж, я тоже не слышала, а должна была бы. Хотя бы приближающиеся шаги.

  – Уборщицу сюда и начальника службы безопасности, с записями последних часов. Живо, – рыкнув, он захлопнул дверь перед носом секретаря и медленно подошел к разбитой фотографии.

  Опустившись на корточки, муж аккуратно достал само фото и, сжав губы, нежно провел пальцем по моему лицу.

  Нежно? Да нет, показалось.

  Я стояла рядом, буквально в двух шагах и пыталась заглянуть в его лицо, чтобы понять... Но по профилю да еще по длинноватой челке, закрывающей глаза это сделать оказалось очень сложно.

  – Вадим Викторович? – в дверь пару раз стукнули и зашел один из подчиненных мужа, невысокий крепкий мужчина в годах. Дядя Петя, именно так я называла этого бывшего военного, сейчас руководившего десятком охранников и парочкой специалистов-техников.

  – Заходи, – муж приглашающе махнул рукой.

  – Тут еще технический персонал, – уточнил дядя Петя, – Приглашать?

  – Через несколько минут. Поставь запись с камер кабинета. Моего.

  – Время?

  – Давай с девяти утра. Сегодняшнего.

  На стол, ножку от буквы "Т", начальник СБ не суетясь положил принесенный ноутбук. Включив, ввел пароль и поставив настройки наконец нашел нужную записать с заданным отрезком времени. Пока он химичил с техникой, я с удивлением начала выискивать эти самые камеры, на которых запечатлелись мои действия.

  А я ведь даже не подозревала об их наличии!

  Задрав голову к потолку, посмотрела по углам, остановилась на люстре, ничего не обнаружив на трех квадратных плафонах, опустила глаза на шторы, закрывающие оба окна, а потом задумчиво глянула на шкаф, стоящий слева от стола руководителя. Но нигде, ни в одном месте камер я не обнаружила.

  – Прокручивай, прокручивай, дальше, стоп! – Вадим сосредоточенно всматриваясь в монитор давал распоряжения. Я тоже решила посмотреть, что же такое он там обнаружил. Пристроившись сбоку, стараясь не касаться тел мужчин, вытянула шею, благо монитор ноута был достаточно большим и при желании можно было хоть что-то разглядеть. Судя по быстро пробегающей фигуре Анны Николаевны, оставившей после своего посещения тоненькую папочку, ничего интересно там не было.

  Уж я то точно знаю.

  – Не то, – зло выдохнув, муж задумчиво почесал подбородок, – Давай дальше. Стоп!

  А вот здесь уже началось интересное.

  Нежданно негаданно стул, до этого спокойно стоявший, оживился и прокрутился вокруг своей оси.

  Мужчины непонимающе замерли, я же довольно улыбнулась.

  О да, этот момент я помню прекрасно.

  – Это что было? – первым не выдержал Вадим и некультурно тыкнул пальцем в экран.

  – Не знаю, – задумчиво протянул дядя Петя и быстро огляделся, сканируя комнату, а потом и вовсе уперся взглядом в пустое кресло.

  – Ладно, давай дальше.

  Дальше камера показала, как фотография, стоящая на краю стола, вдруг взмыла вверх, подплыла к креслу и зависла в воздухе на несколько минут, а потом дернулась и полетела в стену, чтобы сразу же разбиться.

  – Твою мать! – начальник СБ в отличии от директора завода выразился достаточно культурно, – Время шестнадцать ноль пять. Десять, нет одиннадцать минут назад.

  – Я был уже в коридоре, – глухо прокомментировал муж и растерянно оглянулся. И уже оба мужчины с опаской посмотрели на кресло.

  – Здесь ничего нет, – дядя Петя оказался мужчиной не робкого десятка и, хекнув, решительно осмотрел кресло и прилегающую к нему территорию – стол, шкаф, окна, шторы.

  Конечно там ничего нет.

  Хмыкнув на его действия, сложила руки на груди. Мелькнула мысль поиграть в полтергейстов прилюдно, но я ее отмела практически сразу. К дяде Пете я испытывала уважение, все же человек в годах, всегда вежливый, приятный, работающий на нервной должности. Нет, не стоит ему портить нервы, да и Вадиму жизнь упрощать не стоит. Одно дело когда нечто необъяснимое происходит с ним одним, другое, когда в этом карнавале будет участвовать толпа. Совсем другие ощущения.

  Потыкав в монитор и клавиши еще несколько минут, видимо для успокоения души, и еще несколько раз просмотрел кадры летающей фотографии, Вадим уже относительно спокойно спросил:

  – Это может быть розыгрыш?

  – Ну-у-у, вполне, у народа фантазия богатая, – мужчина подошел к ноуту и еще раз взглянул на летающую рамку с фото, – А вот рамку пожалуй на экспертизу заберу, попрошу пацанов на пальчики проверить.

  С этими словами он вытащил из одного из множества кармашек свернутый целлофановый пакетик и аккуратно подхватил им сломанную рамку.

  – Думаете, что-то даст? – засомневался Вадим и покосился на экран, там как раз застыл кадр левитации предмета.

  Мне же тоже стало интересно, неужели это действительно, что-то даст? И там проявятся мои отпечатки?

  Опустив взгляд на руки, потерла подушечки пальцев, и скептически посмотрела на уже запечатанную рамку.

  Забавно будет.

  – Посмотрим, на всякий случай проверю камеры внешнего наблюдения и коридоров. Это я заберу? – дядя Паша кивнул на ноут.

  – Да, забирай, уборщицу пригласи, пусть это уберет, – Вадим подошел к окну и выглянул наружу, и пока женщина средних лет убирала стеклянные осколки, о чем-то думая стоял, периодически бросая взгляд на наше фото, зажатое им в ладони.

  Наверное на улице похолодало, но окно перед лицом мужа немного запотело, не долго думая, подошла и, стараясь не касаться его ни телом, ни руками, кривенько вывела на запотевшем участке слово "Привет".

  Первую букву он не заметил, но уже на второй внимательно следил за появлением каждой черточки. С последней же он отшатнулся назад и приоткрыв рот часто-часто заморгал.

  – Кто здесь?

  Довольно улыбнувшись, написала на маленьком клочке затуманенного окна единственную букву "М".

  – М-м-мариша?

  Словно ожидая этого выдоха, буквы на стекле поплыли, большими каплями конденсата устремляясь вниз.

  – Ерунда, какая-то, – муж зажал виски руками и, закрыв глаза, несколько раз встряхнул головой, когда же открыл, то на стекле почти ничего уже не было, лишь непонятные разводы, да маленькие капельки воды. Взмахнув ладонью, он ожесточенно стер оставшееся и раздраженно повернулся к столу.

  Какое то время он пытался работать, перелистывал бумаги, вчитывался, напряженно постукивая ручкой, и постоянно смотрел на мое фото, уже немного смятое и потерявшее былой глянец. В который раз стукнув ручкой сильнее обычного, проделал дыру в бумаге.

  – Да что ж такое!– в раздражении ударив ладонью по испорченному документу, отбросил ручку в сторону и, откинувшись на спинку кресла, потер ладонями глаза.

  Я тоже опустилась на кресло рядом, стоять да и бродить по кабинету уже надоело, но пока ничего интересного в голову не приходило.

  – Серый?

  Я встрепенулась и прислушалась, муж опять звонил Сереге.

  К чему бы это? Неужели будет консультироваться по поводу розыгрышей? На сколько я знала, Сережик еще не додумался до левитации без видимых в итоге веревочек или ниточек.

  – Аксаковский, давай быстрее, я занят.

  – Отвлекись! – нервно рявкнул муж.

  – Вадим, я действительно занят, что у тебя?

  – Ты вроде бы спец по проявителям?

  – Ну-у-у, как -бы, да, относительно конечно, – осторожно протянул мужчина, – А что? Опять что ли?

  – Да. Как можно организовать на стекле появляющуюся надпись?

  – Да легко, есть много способов, помнишь, мы на втором курсе...

  – Нет, не то. Я стоял у стекла, надышал, ну ты знаешь, дети часто так делают, потом вазюкают пальцами слова или еще что-нибудь?

  – Да, кажется понял, и? – поторопил его Серега, а потом добавил, – Сам так раньше развлекался.

  – Так вот, я надышал, и начали проявляться буквы. Не равномерно.

  – Проявляться, говоришь? Может мылом нарисовали заранее, раствором каким. Подумать надо.

  – Понял, – муж уверенно кивнул и развернулся к окну, задумчиво поглядывая на стекло.

  Неужели собрался экспериментировать? Так я тебе помогу. Почему бы не помочь хор... хм-м-м, человеку?

  – У тебя все?

  – Почти...

  – Вадим, не тяни, – голос в трубке стал глуше, как будто мужчина на том конце прикрыл ее ладонью и произнес в сторону, – Прости , милая, еще две минуты.

  – Ты там с кем? – муж недовольно покосился на экран телефона.

  – Возможно с будущей женой, давай скорее уже, что там еще?

  – Лан, потом, вечером созвонимся, – отключив телефон, бывший посмотрел на наше фото, потом опять на стекло и, решительно поднявшись, подошел к окну.

  Я тоже встала, без меня то точно эксперимент не получится, если он конечно решит потренироваться в поисках надписей. И муж меня не разочаровал. Он усиленно дышал на стекло и ждал. Я сначала тоже ждала, было забавно наблюдать, как здоровый взрослый, состоявшийся человек, словно ребенок перебегал с одного конца окна на другое и дышал, а потом всматривался и ждал результат.

  А результата не было. В начале. А потом на предпоследнем "надышанном" участке я решила нарисовать знак вопроса, а на следующем поинтересоваться "что написать?", опять же с вопросом.

  Муж замер и расширенными глазами уставился на надпись. Сглотнув, моргнул и спросил:

  – Это кто?

  Заглавная буковка "Я" почти вписалась в свободное место, но то ли я поторопилась, то ли конденсат уже начал стекать, но фраза поплыла, и я решила вовсе ее стереть.

  Со стороны наверно смотрелось жутко, иначе почему бы муж спиной отошел к шкафу и на ощупь открыл бар. Бутылку коньяка он так же доставал на ощупь, а потом, не задумываясь, попытался отпить из горла. Не спуская глаз с окна, Вадим откашлялся и приложил холодное стекло ко лбу, на котором отчетливо блестели маленькие капельки пота.

  Прислонившись спиной к стене, сложила руки на груди и задумчиво осмотрела мужа. Растерянный, испуганный, жалкий, уже не тот уверенный предприниматель и сильный мужчина, совсем не тот.

  Наверное, можно было бы пугать и дальше. Помахать фото перед носом, покататься на кресле, выбить бутылку из рук, но меня останавливали две вещи: камера, я не хотела, чтобы за моими розыгрышами наблюдал кто-нибудь еще, это слишком личное, и усталость. Я вдруг поняла, что устала эмоционально. Мне надоело ловить каждую эмоцию Вадима, следить за движением, угадывать действие. Надоело жить им. Хорошего помаленьку, значит, на сегодня достаточно.