Текст книги "Мертвые тоже хотят жить (СИ)"

Автор книги: Ангара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

  – Мама? – выдохнув, закусила губу.

  – Угу.

  – Да...– расстроено протянув, качнула головой. – Нет. Это срочно.

  – Сейчас, – прошептав в трубку, отодвинул ее и уже громко в сторону произнес: – Ма? Я на пять минут? Ок?

  – Что-то случилось?

  – Надеюсь ничего серьезного. Пять минут, мам, – звук шагов и через несколько секунд вопрос:– Что случилось?

  – Ты видел новости?

  – Ма..., – снова застопорился, но быстро поправился: – Мелкая, ты же знаешь, я не смотрю телевизор.

  Ну да, я это знала, в этом Максик был очень похож на меня. Но новости же передают не только по телевизору, в конце то концов!

  – Об этом все говорят, я думала ты уже знаешь. Он убил ее! Ты представляешь? – меня буквально переполняли эмоции, хотелось поделиться, спросить, предостеречь. Хотелось... да меня колотило от увиденного, от осознания, с кем оказывается я жила эти годы.

  И все таки, зачем Вадим это сделал? Это ведь он ее убил, я практически уверена!

  – Кого?

  – Как кого? Арину конечно же!

  – Так, стоп, я ни хрена не понимаю! Кто убил? Кого убил? И как это все касается тебя?

  – Ма-а-акс! – простонав в трубку, затараторила. – Ну я же тебе рассказывала, я видела... О черт!

  Черт!

  Внезапно до меня дошло, что ничего подобного я Максу то и не рассказывала! Об этой конкретной встрече ему я точно не говорила.

   – Макс... Я дура... – прошептав слова самобичевания, облизнула пересохшие губы и скосила глаза на темный экран телевизора. События прошлого отчетливо встали перед глазами: вот я порчу карьеру Пашке, вот гуляю, а вот встречаю Арину, врача с именем пушкинской няни, а потом... А потом я очутилась в этом теле.

  Дура. И зачем я тогда позвонила брату? Чтобы он наверняка все узнал и подставился? Идиотка.

  – Марина? Ты там? Ты почему молчишь? Мелкая...

  Черт! Когда я начну наконец думать, а только потом действовать!?

  – Да мам, – голос брата стал глуше, и пока я срочно придумывала решение образовавшейся проблемы, он заговаривал родительнице зубы. – Ничего страшного, небольшие неприятности. Да решу.. Эй, ты там?

  – Да, – выдавив согласие, тяжело вздохнула. Рука, удерживающая трубку, дрожала от напряжения, и я постаралась прижать телефон между щекой и плечом. Получилось. Но звук голоса Макса от этого стал каким-то далеким и мутным, хотя его последнюю фразу все-таки расслышала.

  – Я скоро приеду, и ты мне все расскажешь, поняла?

  Я зажмурилась. Телефон все же выпал, но Максу не нужно было подтверждение, он уже все решил, он приедет, и наверняка по пути ко мне узнает, что за Арину сегодня убили.

  Идиотка!

  Сколько ему потребуется времени? Минут двадцать – тридцать? Скучно, было, да? Вот скоро будет весело.

  – Машенька? Почему не спишь?

  Подняв глаза от своих сцепленных рук на женщину, слегка пожала плечами. Баб Зина, недовольно взиравшая на меня с высоты своего небольшого роста горестно вздохнула:

  – И что мне с тобой делать? Вот пожалуюсь врачу, пропишет тебе какую-нибудь дрянь, для пользы дела!

  – Баб Зина! – где-то краем сознания я понимала, что сиделка обо мне элементарно беспокоится, но меня ужасно раздражало то, как она это делала! Жандарм в юбке!

  – Что баб Зина!? Держи! – мне под нос протянули горсть таблеток.

  – Я уже пила! – чуть отклонив голову, посмотрела на протянутую ладонь как на нечто мерзкое. Да сколько можно то уже! В моей крови и крови то поди уже не осталось, один витаминный раствор бежит по венам, да таблеточки вместо кровяных телец.

  – Не кривись. Пей давай, – второй рукой она поднесла стакан, до краев наполненный водой. – Пей, пей...

  – Вот и молодец, вот и ладушки, – проследив, как я поглотила последнюю таблетку, она ободряюще погладила меня по руке. – А теперь спи.

  – Баб Зина? – возмутиться не получилось. Тяжелые веки и без того закрывали глаза, а сознание медленно подергивалось дымкой темноты.

  – Спи. Больше будешь спать, быстрее выздоровеешь.

  Сознание еще пыталось сопротивляться наступающей дреме.

  Мне нельзя спать! Не сейчас. Нужно успеть рассказать! Нужно посоветоваться... зачем... Зачем он все -таки ее убил? Зачем?

  Последний вопрос буквально прострелил мозг и загорелся огромными буквами перед закрытыми глазами. Мне нужно это узнать. Это важно. Жизненно важно.

  Зачем, Вадим? Да, я сама хотела ей отомстить. Да, в какой-то момент я пожелала ей смерти, такой же, какой умерла я сама. Но вот так, видеть результат, знать, что твои злые мечты осуществились... Нет, я не готова к такому. Не готова.

  Зачем, Вадим?

  Перед глазами как наяву возникло лицо бывшего мужа, таким, каким я запомнила его в нашу последнюю встречу в его кабинете. Немного растерянное, непонимающее, непривычное.

  Хотелось подойти и... И что? Схватить за плечи и потрясти словно грушу? Так весовая категория не та. Спросить? Так не ответит. Увидеть и ... И что? Просто увидеть! И спросить...

  Я желала этого всем своим существом, и пусть прекрасно понимала, что это всего лишь сон, но это мой сон, где я сама хозяйка, где я могу просто пожелать. Просто увидеть.

  Надпись перед глазами и пустота вокруг сменились мельтешением красок, затягивающих меня в гигантский водоворот. Тело прострелило разрядом боли, прошившим меня насквозь. Пошатнувшись, скукожилась, защищаясь, и закрыла глаза, а когда их распахнула, то с удивлением уставилась на Вадима, развалившегося на диване.

  Подложив под голову маленькую подушку и поджав к груди одну ногу, бывший задумчиво вертел в руках пузатый низкий бокал, наполненный на половину темной жидкостью. Скривив губы он отпил большой глоток и чуть поморщился.

  Медленно сделав навстречу к нему пару шагов, недовольно покачала головой. В таком расхристанном виде я его еще ни разу не видела: мятая, когда -то белая рубашка, застегнутая на груди на одну пуговицу, сидела криво. Закатанные до колен брюки были частично расстегнуты, а сам Вадим выглядел каким-то взъерошенным и явно напивающимся. На полу стояла распечатанная дорогая бутылка коньяка, а рядом с ней притулилась уже пустая из под водки.

  Удивленно приподняв брови, сдула упавшую на глаза прядку светлых волос.

  Светлых!

  Как только глаза сфокусировались на цвете волос, оглядела себя всю. Это была я. Я– Марина! Причем не в надоевшем за дни блужданий платье, а в такой же надоевшей за дни лежаний пижаме со смешными зайчатами на груди: небольшая футболка, с еле обозначенными рукавчиками, скорее даже майка, и узкие шорты, вполне приличные, особенно для больницы, длиной до середины колена.

  Надо же, какие выверты подсознания. Приснится же такое.

  А Вадим между тем снова сделал глоток и посмотрел прямо на меня.

  – Привет, дорогая. Скучаешь? Хотя, что я спрашиваю, – он качнул головой и горько улыбнулся. – Конечно же нет. А я вот скучаю. Веришь?

  – Не очень, – настороженно посмотрев на напряженного мужчину, сделала осторожный шаг назад.

  – Не веришь, значит, – стакан в руке бывшего хрустнул, окрашивая побелевшие в напряжении пальцы ярко-алой кровью. – А раньше верила.

  Раньше? Да, раньше все было по другому.

  – Зачем пришла? – светлые глаза потемнели. – Поиздеваться?

  – Ты о чем?

  Странный сон, похоже пора просыпаться. даже во сне Вадим умудряется предъявлять непонятные претензии. Дожили.

  – Видела труп той суки? – он встряхнул окровавленной рукой, разбрызгивая капли по светлой коже дивана. – Видела, я точно знаю, иначе бы не пришла.

  Внезапно он зажмурился и закрыл лицо ладонями, а когда убрал их, на меня смотрели больные глаза, пытающиеся заглянуть в душу.

  – Маришенька, прости меня, я не знал, я думал, – он опустил босые ступни на пол и наклонился вперед. Тяжело вздохнув, поймал мой взгляд. – Маленькая, ведь я был уверен! Понимаешь?

  Отрицательно качнув головой, пыталась понять: о чем он, в чем был уверен?

  – Я ведь не верил сначала, не верил. Но результат! Я не верил... Сдал анализы повторно, они подтвердились. Ты понимаешь, что это означало? Ты предала меня! Ты! А ведь обещала... Помнишь, что обещала? Я помню...

  Сглотнув образовавшийся в горле ком, тихо прошипела:

  – Заткнись!

  – Что? О нет, милая, я хочу чтоб ты меня выслушала и поняла. Понимаешь? – он попытался встать, но, пошатнувшись, снова упал на диван, при этом случайно опрокинув стоящие у ног бутылки.

  – Зачем?

  – Я не могу спать... Я тебя вижу, вот! Бред, кому расскажешь, не поверят, – проведя пальцами по чуть отросшей щетине, пожаловался: – А еще ты приходила ко мне раньше. Зачем? Отомстить? Я бы тоже мстил. Да. Но зачем ты разбила наше фото? Ты была на нем такая красивая.

  – Хватит! – зажав руками уши, покачала головой. Проснуться, я хочу проснуться, а не слушать пьяный бред приснившегося мужа.

  -Да, ты права, – он опустил голову вниз и заметил лежащие на боках бутылки, подняв почти опустошенную с коньяком, приложился к горлу. Заворожено наблюдая, как двигается кадык, как стекает по губам и горлу тонкая темная дорожка, как потом он прикладывает бутылку к щеке. – Ты права. А я не прав. Но я исправляюсь. Я уже начал исправляться.

  Проснуться! Сейчас же! Не хочу его видеть, не хочу. Слишком больно, слишком.

  Я зажмурилась и еще сильнее сжала руками голову.

  Тебя нет, ты сон, только сон.

  Повторяя раз разом я и сама начинала в это верить. Снова. Всего лишь сон, пусть и такой реальный.

  – Маленькая? – голос Вадима стал глуше, он раздавался словно сквозь толщу воды, а вот другой голос, жужжащий последние несколько минут в голове, высверливающий в ней дыру, размером с Мариинскую впадину, становился громче.

  – Мелкая?

  Кто-то схватил меня за руку и с силой сжал. Ладонь обожгло, и я тихонько застонала, когда почувствовала, как тело выгнулось дугой и уже знакомая боль прострелила от макушки до кончиков пальцев на ногах.

  – Слава Богу, девочка, что ж ты так нас пугаешь то? – высокие, визгливые ноты вырывали из круговерти красок, заставляя морщиться и отворачиваться.

  – Ма... мелкая, открывай глаза! Я клянусь, если сейчас же не откроешь...

  – Клянется он! Нет, где врачи, когда они нужны!?

  – Почему Вы вообще оставили ее одну? – мужской, резкий голос казалось еле сдерживал себя, чтобы не наорать.

  – Да спала она, понимаешь, спала! – в ответ женский знакомый начал оправдываться. – А поди ж ты, вон оно как получилось... Машенька? Маленькая, открой глазки? Ты же слышишь нас? Давай, хорошая.

  Я снова поморщилась.

  Да что ж такое! Даже поспать не дадут, то Вадим со своими претензиями, то баб Зина, то..

  – Давай, малявка. Я что, зря приехал? Ты же сама просила. так что, давай...

  – Максик? – прошептав, закашлялась. Горло оказалось не готово к каким либо звукам. – Что?

  И вновь закашлялась.

  – Вот, молодец, вот умничка, но лучше помолчи, – баб Зина боком оттолкнула брата в сторон и, наклонившись ко мне, поднесла к губам стакан с водой.

  Первый глоток дался с трудом, горло жгло словно от кислоты, на глаза навернулись слезы, но я пила, с каждой каплей ощущая небольшое облегчение.

  – И что у вас произошло? Что кричим?

  – Что кричим? – баб Зина взвилась и, резко повернувшись к вошедшему дежурному врачу, выпалила: – Почему так долго? Я вызывала Вас еще пять минут назад, а если бы..

  Она всхлипнула и, прикрыв рот ладонью, разрыдалась.

  – Эм-м-м? – врач, мужчина лет сорока, переводил недоуменный взгляд с меня на баб Зину, потом на Макса. Остановившись на брате, он сощурился а потом выдал: – Почему в палате посторонние?

  – Я не посторонний, – кулаки Макса сжались, а сам он, угрожающе наклонив голову чуть вперед, прошипел: – А вот Вы , видимо, скоро им станете. Сегодня же я пожалуюсь на Вашу халатность зав больницей.

  – Молодой человек! Не нужно мне угрожать, еще слово и я попрошу охрану вывести Вас из помещения.

  – Она не дышала, Вы понимаете? Хотя, что Вы можете понимать, кто Вам вообще дал медицинские корочки?

  Не дышала? Как я могла не дышать? Я же спала.

  – Такого не может быть... Приборы...

  Баб Зина торопливо вытерла слезы и зло процедила:

  – Отключены! Вы что, не видите? Вы мне дали вместе с таблетками снотворное! У меня все записано между прочим, а когда ей стало плохо, Вы где-то прохлаждались! Это безобразие. Да за это время...

  Она снова всхлипнула и с испугом посмотрела на меня.

  – Нет, я сейчас же звоню Кастельскому! И Владимиру Марковичу, а он уж разберется, почему его дочь была почти в коме, – схватив лежащий на тумбочке телефон, она потрясла им в воздухе и , не долго думая, принялась быстро набирать чей-то номер.

  Врач скептически на меня посмотрел, видимо не понимая, как я могла так поступить, потом вздохнул и решил все же меня осмотреть. Пульс, сердце, зрачки. Второй раз проверив пульс, почесал бровь и выдал:

  – Низкий, остальное вроде более-менее в норме.

  – В какой норме? – баб Зина уже отчитывалась моему новому родителю, услышав фразу, она скептически приподняла брови. – В какой такой норме? Да она синяя вся! Краше в гроб кладут!

  Расфокусированный взгляд скользнул по мне и остановился на моих глазах:

  – Да, Владимир Маркович, она не дышала почти, и если бы я не поднесла зеркальце к губам... Да! Таблетки, да сказал безопасно. Хорошо, конечно. Да, – сбросив звонок, она зло сощурились и окинула напрягшегося мужчину торжествующим взглядом: – Ждите!

  В тот день мне так и не удалось поговорить с Максом. После звонка сиделки, врачи, до этого не обращающие на меня особого внимания, дружно подобрались и забегали, пытаясь понять, что же такое произошло. Какое такое, я и сама толком не понимала, по моим ощущениям, я просто спала, а оказывается минут двадцать была в коматозном состоянии. Причем обнаружил это Макс, приехавший чуть раньше. Позже подъехал Кастельский, и я только и делала, что под его пронизывающими глазами проходила одну процедуру за другой.

  Вялость, сонливость, небольшая головная боль. И все. Ничего. Совсем.

  В итоге консилиумом врачей под предводительством смотревшего на всех коршуном Владимира Марковича решили ограничить меня в обезболивающих и снотворных, списав произошедшее на индивидуальную реакцию.

  Уже поздно вечером, прокручивая в голове события суматошного дня, я и сама пришла к подобному выводу.

  А еще этот сон, слишком реальный, слишком болезненный.

  Точно, индивидуальная реакция на таблетки, надо бы уточнить их название, а то мало ли...

  Передернув плечами, закрыла глаза.

  А теперь спать и, самое главное, не думать ни о каком Вадиме. Просто спать.

  Глава 14

  Следующая неделя прошла под девизом «Вылечить Манечку». В этом нелегком деле участвовали не только дежурные врачи и медсестры на этаже, но и совершенно незнакомые люди в белых халатах, с сосредоточенным видом осматривающие меня каждый божий день, качающие головой и разводящие после осмотра руками. Они смотрели на меня и ждали. Чего? Очередного приступа, когда я закрою глаза и не проснусь, оказавшись в коме. На мое робкое пояснение «это был глубокий сон», баб Зина, а за ней вслед и врачи, отрицательно качали головой «не сон», «уж поверь , девочка, я за свои двадцать восемь лет работы сиделкой многое повидала, не сон это никакой, не сон!» Баб Зине верили, особенно им пришлось поверить после заявления Макса и новоприобретенного отца, написавшего во все возможные инстанции. А так как папочка оказался зам мэра по какой-то там работе, то его заявления рассматривались очень тщательно. Больше я того врача, дежурившего в тот странный день, не видела. Зато я все же смогла поговорить с Максом, пусть урывками, без особых подробностей, баб Зина элементарно боялась оставить меня одну надолго, но все же смогла.

  Я снова попросила его держаться подальше от бывшего мужа и не строить из себя героя, пытаясь разобраться в убийствах. На сколько я поняла, никаких улик на месте преступлений не было. Никто ничего не видел, ни подозрительных машин, ни людей. Создавалось впечатление, что трупы, и мой и Арины, просто возникли в лесу из ниоткуда. На земле не осталось следов – ни от подошв обуви, ни от протектора машины, все смыл дождь.

  Возможно прошло слишком мало времени, несколько недель с моей смерти и неделя после смерти врача. Все может быть, но я предпочла наблюдать и ждать. В конце концов, сложно узнать в Александровой Марии Аксаковскую Марину, я бы даже сказала невозможно. Лишь инициалы М.А. да брат, вот и все, только эта тоненькая ниточка соединяла меня прошлую со мной настоящей.

  – Вот и все, Машенька, – Дмитрий Вениаминович Кастельский добродушно улыбнулся и закрыл папку с моим диагнозом и последними обследованиями. – Рада поди?

  – Угу, – согласно угукнув, улыбнулась в ответ. как же мне надоели эти стены, кто бы знал! А еще подозрительные взгляды персонала, только и ждущие, ну когда же она наконец выздоровеет? Поэтому я даже затруднялась сказать, кто больше счастлив от моей выписки: я или все же персонал больницы?

  – Значит смотри, – мужчина устало потер переносицу и отдал мне лист, заполненный наполовину мелким мало разборчивым почерком. – Здесь все написано, что можно и что нельзя, но на всякий случай повторюсь: никакого спорта как минимум месяц, могут появиться головные боли и тошнота. Если что, сразу ко мне. Это во-первых. Во-вторых: список лекарств здесь написан, он небольшой, но принимать обязательно все. Опять же проверю. И в третьих, побольше свежего воздуха: гуляй в парке, во дворе, но не переусердствуй, как только почувствуешь усталость, отдыхай. Это кратенько. Все понятно?

  – Ага, – я, уткнувшись в лист рекомендаций, пыталась разобрать буквы, получалось с трудом.

  – Вот и молодец. Через неделю жду тебя на осмотр. Не забудь.

  – Угу, спасибо, – оторвав взгляд от бумаги, посмотрела на мужчину и снова улыбнулась. – До свидания?

  – До свидания, до свидания, знаю, что не терпится уже, – он качнул головой и подмигнул. – Ладно собирайся. Не болей.

  Хорошее пожелание. Не болей и собирайся. даже не знаю, что лучше?

  Скосив глаза на тумбочку, на которой лежала одежда, тяжело вздохнула. Именно в этих вещах Маша попала в аварию, и одевать их откровенно не хотелось, новые же еще не принесли, хотя и обещали. Тот же самый Глеб. После моей неудавшейся, к счастью, комы, он навестил меня пару раз. С его слов я и узнала, что Маша жила с ним уже полгода, а потому и одежда практически вся находилась именно у него.

  Опустив ноги в пушистые тапки -зайцы с длинными розовыми ушами, поднялась и оправила на груди других зайцев – белых, радостно прыгающих на нарисованной лужайке. Судя по пижамам, Маня была истинной поклонницей пушистиков, ибо то, что надето было на мне, оказалось четвертым " заячим" комплектом. На других пижамках эти ушастые создания мило строили глазки, смущались и танцевали, поражая рабочий персонал и баб Зину своей няшностью. Сама я старалась на эту красоту не смотреть.

  Дойдя до окна, облокотилась на подоконник и тоскливо посмотрела за стекло.

  Глеб опаздывал, хотя обещал заехать еще минут пятнадцать назад. О моей дальнейшей жизни мы не говорили, просто было некогда, он забегал, улыбался, говорил пару ничего незначащий предложений, ставил на тумбочку новую стеклянную бутыль с соком, в тумбочку пакет с новой пижамой с зайцами и убегал.

  О чем с ним говорить? Разве что о прошлой Машиной жизни, вроде как уже моей жизни, но... не хотелось. Этот момент я откладывала до последнего, сам же Глеб и вовсе не настаивал. Казалось, его устраивало все, полностью и абсолютно. И это странно. Зачем ему нужна была невеста, если она совсем и не нужна?

  Странно.

  Посмотрев на телефон, лежащий рядом, вздохнула.

  Скоро Макс подойдет, а я еще не одета.

  Проблему моего дальнейшего существования мы с Максом обсудили давно. Он забирает меня из больницы, а дальше уже решаем, где мне приземляться, он настаивал остановиться у него, под присмотром и во избежание, я была категорически против, разве что на первые пару дней и требовала отдельную квартиру. Хотелось тишины и покоя. Далее следовало посетить универ и познакомиться с группой, пятый курс как никак, истфака конечно, но не бросать же!? Не думаю, что сразу справлюсь, но не потону точно, историю и у нас преподавали неплохо, все остальное можно списать на последствия аварии, в крайнем случае перевестись на заочку, а там уже и дотянуть до победного. Диплом в любом случае лишним не будет.

  – Привет, радость моя, заждалась?

  Резко обернувшись, увидела Глеба, освещающего своей улыбкой унылую палату.

  – Принес все, что ты просила, – он поднял руку с белоснежным пакетом вверх и довольно потряс. – Так что давай, быстренько одевайся и поехали.

  – Ты опоздал, – скосив глаза на телефон, потянулась за вещами. Судя по времени, Макс приедет с минуты на минуту, а мне еще выписку в сестринской забирать.

  – Крошка, я спешил как мог, – укоризненно на меня посмотрев, прошел и уселся на стуле. Кстати новым с мягким сидением и широкой спинкой, привезенным отцом исключительно для посетителей ну и для удобства сиделки заодно. Кстати, насчет баб Зины, уже день, как я обходилась без нее, и до сих пор не могу определить хорошо это или плохо. С одной стороны с ней было веселее, с другой хуже цербера и найти нельзя.

  – И что ты сел? Дуй отсюда, – вывалив на кровать содержимое пакета, начала перебирать принесенные вещи.

  Мда. Ну что я могу сказать, надеть их конечно можно, но все же короткое праздничное платье небесно голубого цвета совершенно не подходило к кожаной черной куртке, стилизированной под байкерскую и совсем уж дико смотрелось с мокасинами.

  Кошмар.

  – Глеб, – подняв суровый взгляд на развалившегося на стуле парня, закинувшего ногу на ногу и нетерпеливо покачивающего носком закинутой ноги. – Ты издеваешься?

  – Ой, да брось, что я там не видел?

  – Я не про это, вот, – махнув рукой на развал вещей, положила ладони на бедра. – У тебя со вкусом вообще как?

  – Что не так? Ты просила какое-нибудь платье, обувь и куртку. Я принес. Между прочим это твое любимое платье, ну в смысле... ты меня поняла.

  – Но не с этой же курткой!

  – Ой , не придирайся, кто тебя увидит. Не нравится – не одевай, и вообще, добежишь до машины, а там парковка да лифт. Чего переживаешь?

  – До какой машины? – снова взяв платье в руки, задумчиво посмотрела на тумбочку. Там лежали джинсы, и пусть не очень чистые, но джинсы! В конце концов мне только воспаления легких, разгуливая в таком платье, получить не хватало. Для полного то счастья.

  – До моей. А ты на чем собралась ехать то? На трамвайке?

  – Нет, – откинув платье, достала джинсы. Стряхнув вещь, чуть расправила и задумчиво посмотрела на пятно крови. Если подумать, не сильно то и большое, особенно если курткой прикрыть да пакетом.

  – Вот и говорить не о чем.

  – Глеб, ты не понял, – посмотрев поверх штанов на парня, вздохнула и отвернулась. – Я с тобой не поеду. Спасибо за вещи и пока.

  – Не понял. Ты куда собралась?

  – Какая разница?

  – Большая, ты не забыла, надеюсь, что ты все еще моя невеста?

  – Глеб, не смешно! – опустив джинсы, удивленно приподняла брови. – Это что еще за заявления?

  – А кто сказал, что я смеюсь? Нет, крошка, мне не до смеха. К тому же как ты себе представляешь свою дальнейшую жизнь? Не подумала?

  – Подумала, – пожав плечами, снова схватила джинсы. – Очень хорошо подумала, больше недели думала.

  – Мелкая, ты готова?

  Ну хоть один вовремя приходит! Какое счастье!

  Широко улыбнувшись, кивнула:

  – Почти. Привет, Макс, кстати, это Глеб, – кивнув в сторону поднявшегося шатена, указала глазами на дверь. – А теперь на выход. Оба.

  – Глеб, значит? – брат медленно осмотрел "жениха" и , сложив руки на груди, привалился плечом к стене. – И что он здесь делает? Кстати, ты почему еще не одета?

  – Пф-ф-ф, – закатив глаза, помахала джинсами. – Потому как не во что было!

  – И кто это? – шатен выпрямился и, приподняв брови в свою очередь осмотрел брата. – Забавно. Крошка, а ты, я смотрю, времени даром не теряешь.

  Нда. Вот поэтому и назначила я им разное время.

  Вот почему? Почему бы не прийти вовремя? Разбежались бы и все дела. А так...

  – Мари?

  – Что? – я села на кровать и раздраженно посмотрела на Глеба.

  Вот что он привязался? Зачем?

  – Это кто?

  – Какая разница?

  – Тебе же сказали, Макс! – брат оторвался от стены и наклонил голову чуть вперед, исподлобья разглядывая напрягшегося "жениха".

  – Родственник что ли? – не слушая брата, тот переводил задумчивый взгляд с меня на Макса. Почесав нос, выдал: – Точно родственник, был бы парнем вел бы себя по другому. Интересно...

  – Глеб? Ау? – привлекая к себе внимание, помахала ладонью. – Я уже все решила. Все! Спасибо и до свидания.

  – Не правильно решила, – карие глаза блеснули и посмотрели на меня в упор. – Раз он тут, значит все знает, так?

  – И что?

  – Да ничего особенного, просто как ты собираешься жить Машкиной жизнью, если ты о ней ничего не знаешь? А само воскрешение? Ты не подумала о возможных последствиях и проблемах?

  – А ты конечно же решил помочь? – не выдержал и съязвил Макс.

  – Конечно же, – согласился шатен. – Мы своих не бросаем. А раз так получилось, то я беру Марину под свое покровительство.

  Из его небольшого монолога я уловила только одно слово "своих".

  – Своих? И много вас? – скептически прищурившись, метнула озадаченный взгляд на брата, тот похоже как и я, заметил аналогичное.

  А ведь правда. Сколько нас таких? За все время после своей смерти я встретила лишь двоих: Глеба и того мужика, из клуба, и в общем-то все. И то я не уверена, они такие же как я. Может они другие и просто меня видят? И вообще, что подобные мне могут? За неделю я не заметила ничего особенного, совсем ничего. Никаких перемещений из комнаты в комнату, ни взрывов лампочек, ни движений предметов силой мысли. Ничего! Грустно, конечно, но лучше быть живой и ничего не умеющей, чем мертвой и способной на мелкие фокусы. А ведь даже в бытность мою призраком я ничего стоящего тоже не умела. Но это все ерунда: телепортация, телекинез, а вот возможность снова лишиться тела по неосторожности... Этого совершенно не хотелось, а похоже именно на это намекал Глеб.

  – Мало. Но ты же заинтересовалась? Я прав?

  – Допустим, – уловив еле заметный кивок Макса, он похоже пришел к подобным выводам, как хорошо все же иметь такого брата, внимательно посмотрела на "жениха": – И ты предлагаешь...

  – Переезд ко мне и кураторство, – подвел итог нашей "задушевной" беседы парень.

  – Ага, – я нехотя кивнула и снова посмотрела на брата. Я что, совсем похожа на идиотку? Если Манюня не отличалась мозгами, то это не значит что и у меня присутствует их отсутствие.

  – Нет, – брат отлип от стены и подошел к окну, посмотрев на улицу, поморщился, отвернулся и уселся на подоконник, снова сложив руки на груди. – Обойдемся без переезда.

  – Хм-м-м, – парень пренебрежительно хмыкнул :– А ты не боишься, что после повторной комы она не очнется? Если уверен на все сто– вперед! Я удерживать не буду.

  – При чем здесь кома и ты? – Макс подался вперед, пожевал губу и бросил озабоченный взгляд на меня.

  – Мари? Не хочешь рассказать где была? – проигнорировав брата, "жених" уставился на меня.

  – Ты о чем? – чуть склонив голову набок, напряглась.

  Интересно. Это он намекает... на что?

  – Детка, не тормози, ты все прекрасно поняла. Ты где гуляла несколько дней назад, когда доблестные работники больницы пытались привести тебя в сознание?

  – Я не гуляла!

  – Да ладно, тут все свои, ну почти. Такой милый кружок по интересам, так что не стесняйся, рассказывай, я все пойму.

  – Мариш?

  – Что?! – возмущенно посмотрев на братца, наткнулась на озадаченный взгляд, пытающийся понять ... опять же что? Что это был не сон и тем более никакая не кома? Что я действительно ходила в гости к Вадиму? Да ну... Нет... Нет! В конце концов он меня видел и даже говорил. А в прошлые разы совершенно не заметил. Так что...

  – Ты говорила, что спала, – задумчиво протянув, брат взъерошил волосы. – Значит спала?

  – Да, спала! – я сильнее прижала к себе позабытые джинсы, как бы отгораживаясь от внимательно разглядывающих меня мужчин.

  Верить во встречу с бывшим мужем категорически не хотелось!

  – И что тебе снилось? – как-то заинтересованно -заискивающе спросил "жених".

  – Какая разница! Просто сон. Сон! Обычный, – я пожала плечами и опустила глаза.

  – Ну да. Сон. Обычный, – Глеб усмехнулся и поднялся. – В общем так, детка, если хочешь и в дальнейшем просыпаться в этом теле, то такие "сны" нужно видеть под контролем куратора.

  – Тебя что ли?

  – А у тебя есть другие варианты? – он приподнял в удивлении брови и засунул ладони в карманы джинс. – Нет? Значит собираемся и едем ко мне. Одевайся, подожду в коридоре.

  – Макс? – просверлив исчезнувшую спину парня недовольным взглядом, вздохнула и посмотрела на брата.

  – М-м-м?

  – Не молчи!

  – Подожди, я думаю.

  – О-о-о! Ну думай, думай, отвернись тогда, оденусь хоть. А то такое ощущение, что я никогда отсюда не уйду!

  – Не ворчи.

  – Не ворчу! – стянув майку и шорты, натянула джинсы. Скептически осмотрев оставшийся гардероб, снова натянула зайцев и уже на них куртку. Не бог весть что, но все лучше, чем платье, особенно если молнию до конца застегнуть, под горло. Так вообще замечательно. Закидав ненужное в пакет, сунула ноги в мокасины. – Я готова. Надумал что?

  – Угу.

  – Макс?

  Его "угу" прозвучало как-то грустно и недовольно.

  – Поживешь у него пару недель. Если все будет норм, съедешь, как раз с квартирой разберемся.

  – Макс? Ты серьезно? – приоткрыв от удивления рот, выронила пакет, сумку, так же ничем не удерживаемая плавно опустилась следом. – Я не хочу! Мы же все продумали...

  – Не все. Маришь, я не хочу потерять тебя из-за какой-то глупости. Да я чуть не поседел, когда думал что ты в кому впала! – брат оттолкнулся от подоконника и, в пару шагов преодолев расстояние до меня, вцепился в плечи, больно их сжав.

  – Макс, больно...

  – Прости, – отдернув руки, сделал шаг назад и закрыл глаза.

  – А если он врет?

  – А если нет?

  – Плохо.

  Да уж, если Глебушка не соврал, то все просто отвратительно. Ну не верю я! Не верю! С чего ему вообще обо мне заботиться? Курировать? Опекать? Он что, добрый самаритянин? Три раза "ха". Не похож ни разу. И ведь не признается гад ни за что. А если правда не соврал в этом, именно в этом, то... кошмар.

  Стало неуютно и ... страшно. Терять это тело я не хотела.

  – Плохо, – согласился Макс и, быстро нагнувшись, подхватил выроненные вещи. – Но я рядом. Если что – звони, а лучше вообще, сразу ко мне.

  – Поехали? – обсуждаемый субъект нашелся в коридоре. Удобно устроившись возле сестринской, он неторопливо пил чай, прикусывая непонятно откуда взявшимися дорогими конфетами. Неужели сам принес? И заодно очаровывал медперсонал. А то с чего бы сегодняшние дежурные молодые сестрички при нашем приближении недовольно скривились и лишь потом натянули на личики профессиональные маски?