Текст книги "Правила отхода (СИ)"

Автор книги: Ande

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 29 страниц)

Глава 20

Утром, тридцатого декабря, я завтракал в дурном. Карл Хоффман, причина моего сплина, напротив, чувствовал себя прекрасно. С аппетитом стрескал яичницу с сосисками, и налил кофе. Я бросил на стол, к другим газетам, свежий (вчерашний) номер Нью-Йорк Таймс.

Все изученные мной газеты, писали про теракт в Сайгоне. Красные вьетконговцы напали на порт. Разрушили и сожгли несколько таможенных складов, и убили кучу народу.

Такая ерунда, как гибель каких то азиатов, в штатах никого не волнует. Но вместе с целой сменой таможенного персонала, под обстрел партизан попали трое белых. Двое из них, – американские солдаты.

По личному распоряжению президента Нго Динь Зьема, правительственные войска Южного Вьетнама, при активной поддержке американских инструкторов, провели акцию возмездия. В джунглях, в нескольких десятках миль от Сайгона, войска окружили партизанскую базу. И уничтожили всех вьетконговцев, многие из которых и были участниками нападения на порт.

Причина всего этого, Карл Хофман фон Куфштайн, пил кофе, и рассказывал мне, что у Чань недомогание. Может, Грин, съездим в Чолон, к вашим знакомым? Попав, благодаря нам с Джо, в мир большого секса, Карл с энтузиазмом добирал упущенное. Тем более что в Сайгоне этого с избытком, и удивительно недорого.

Эпичные события его совершенно не беспокоят. А я, несколько даже растерянно, пытаюсь сообразить, чем нам это грозит, если все вскроется.

Вернувшись на базу ТанШонНят, поле того, как мы подменили таможенный груз профессора Гремница, у нас состоялась беседа. С участием капрала Венцеля.

Тоесть, мы сначала переоделись в свою одежду. Потом Хофман, сообщил нам, что если в Бернском банке есть действительно значимые активы, каждый из присутствующих получит по десять процентов деньгами.

Не успел я открыть рот, что бы отказаться, это сделал капрал Уильям Венцель. Он заявил, что не претендует. А потом и я добавил что обойдусь. Один Джо, молчал, занятый своими мыслями, и они были абсолютно не про деньги. К моему изумлению, его отношения с Айрин Паттерсон из легкой курортной интрижки, ну или, из эдакого протеста зажравшейся барышни, как я это воспринимал, свернули куда то не туда. Это, кстати, меня беспокоило.

Хофман, на наш демарш, сквозь зубы заявил, что ждет тогда от нас названия благотворительных организаций, куда он перечислит деньги. Потому что не собирается быть нам обязанным. Дискуссию, что мы попытались завязать он пресек так же безапелляционно. Я буркнул, что может, там и нет ничего. Он заявил, что даже если там доллар, каждый из вас получит по десять центов. И это не обсуждается.

Сошлись на том, что вернемся к вопросу после изучение содержимого этого депозитария.

Потом анкл Бил рассказал, что груз что мы сперли с таможни, перемаркируют, и отправят грузовым Геркулесом С-130, в Окленд, Калифорния. Потом доставят в Сан– Диего, на армейские склады. Оттуда это можно будет забрать, числа после десятого января.

Вам, парни, нужно будет переговорить с начальником базы. Третьего января в Окленд летит пассажирский лайнер компании Тайгер Авиа. Везет солдат, у которых закончилось турне* в Индокитае. Малыш Оттам в списке пассжиров. И вам, если попроситесь на рейс, скорее всего не откажут.

Что касается гроба с останками, то я рекомендую отправить с помощью недавно организованной австралийской компании. Он полистал бумаги на столе. Называется TNT. Они доставят прямо домой, в срок, тобой указанный.

Когда мы уже усаживались в джип, капрал, что вышел нас проводить, сказал:

– Джентльмены. Второго числа у малыша Джо кончается турне. Я надеюсь, что вы больше ни во что не будете ввязываться. Потому что на свою долю от кхмерских сокровищ, я как раз рассчитываю.

Мы заверили его что только девочки и алкоголь, даже без наркотиков. С чем и уехали. Не стали говорить ему, что вобщето у нас в планах еще беседа с герром Гремницем…

Еще только появившись в Сайгоне, Карл дозвонился до отца. И попросил его не верить никаким сообщениям, кроме как от него лично, или, если что то случится, то только официальной информации. Или от неких Грина, и Оттама. Что оказалось нелишним.

Профессор Клаус Гремниц, отоспавшись, и сдав на таможню свой груз, позвонил в Мюнхен. И сообщил Отто Хофману, что его сын, Карл, трагически сорвался со скалы у него на глазах. В связи с джунглями, останки найти не удалось. Проводники уверяют, что в тех местах хищники. Но, Отто, я везу останки твоего брата. Может быть это тебя утешит.

А еще, мы никак не могли найти способа, с этим профессором приватно побеседовать. Карл нам сказал, что в публичном месте он сразу же, как только ему начнут задавать неудобные вопросы, станет звать на помощь. Он знает своего родственника. Второй этаж отеля, куда он заселился, самый дорогой, и соответственно, самый охраняемый. Незаметно не проникнуть. В город он практически не выходил. Только пару раз сходил в библиотеку Французской Гимназии, что располагается буквально рядом с отелем.

Сложно было даже проследить за ним. Белых и негров сейчас не так много в Сайгоне, что бы их не заметить.Так я, на свою голову, решил поговорить с господином Таном Чуанли. Человек, не чуждый криминала, он мог бы что то посоветовать.

Так и оказалось. После обязательного ритуала при встрече, я ему изложил версию-лайт. Что пригласив родственника в экспедицию, профессор Гремниц пытался его убить. И мы хотим выяснить причину. Есть основания полагать какую то далеко идущую интригу. Поэтому хотим с ним поговорить, так сказать наедине, что бы никто не мешал, а он не сбежал. Как бы нам его выманить из отеля?

Господин Тан немного подумал, задал несколько уточняющих вопросов. Когда вам нужно? Вы не планируете его убивать или калечить? А потом он просто-напросто потряс меня. Предложил похищение. Не удивляйся так, молодой Ши. Мои люди увезут его из отеля, с мешком на голове, в бельевой корзине. Вы переговорите вот здесь, он показал рукой на склад магазина, а потом мы его, так же, доставим обратно. Стоит двести долларов…

Клауса Гремница, с мешком на голове, втащили на склад двое дюжих китайцев. Судя по волочащимся ногам, он был в отключке.

Китайцы бросили его на стул посреди помещения, связали руки за спиной, и отошли к стене. А я, вблизи, рассмотрел, как выглядит человек, готовый влегкую застрелить племянника. Невысокий, сухой и жилистый, брюнет, длинные темные волосы упали на лицо, закрывая глаза. По виду – лет тридцать – сорок, хотя я точно знаю, что ему сорок пять.

Напротив него остались только я и Джо. Хофман, с китайцами, был у него за спиной. Только Карл сидел на стуле. Я настоял, что бы он не участвовал в допросе. Я стащил мешок с его головы.

Профессор Гремниц начал подавать признаки жизни спустя пару минут. Задвигался, задергался, тихо застонал, а потом дернул головой, откинув волосы назад, что бы лучше видеть.

Пленнику заткнули рот, сказать он ничего не мог, лишь уставился на нас. Увидел белого и негра, достаточно просто одетых в темное, и пристально его разглядывающих.

Убедившись, что тот вполне пришёл в сознание, Джо подошёл и смачно заехал ему кулаком по физиономии. Не сильно, впрочем.

– Постой,– сказал я ему – сначала я с ним поговорю.

Взял стул и уселся слева от Гремница, заглянув ему в глаза.

– Я понимаю – сказал я немцу – Тебе больно и страшно. Ты хочешь держаться с достоинством, но не понимаешь. как себя вести. Давай поговорим, и все устроится.

По его глазам я видел, что он испуган, но отнюдь не сломлен. Пытается понять, что происходит. И будет меня разводить, что бы выстроить линию поведения и освободиться. Но и я это все уже видел, и ему не верю.

Вытащил кляп у него изо рта.

– Начнёшь орать, пожалеешь – предупредил Джо. Я укоризненно ему поцокал языком.

– Если вы думаете, что экспедиция что то нашла на раскопках, вы ошибаетесь.

Хе, а он не дурак. По моему ответу будет почти точно понятно, чего мы хотим, и что мы знаем. При условии, что мы обычный организованный криминал. Он вряд ли предполагает что то хуже, чем интерес к его таможенному грузу.

– Почему же ты не дождался окончания экспедиции, а кинулся в Сайгон? – как бы с размаху угодил в его сети я.

Если позволить человеку думать, что он успешно скрывает свой секрет, все, с его точки зрения неважное, он расскажет сам. Профессора очевидно отпустило. Никто ни о каких сокровищах не спрашивает.

– Погиб племянник. Я вывожу его тело на родину.

– Как его звали?

– Карл Хофман.

– Что произошло?

– Какое это имеет значение?

– Что имеет значение, а что нет, решаю я. Итак?

– Он сорвался со скалы.

Джо как то мгновенно оказался перед немцем, и заехал ему по лицу уже левой, разбив губу.

– Советую мне не врать. – пояснил я – Произошедшее видели посторонние. Ты уже соврал. В следующий раз пожалеешь. Говори.

– Что вы хотите знать?!

–Почему ты его застрелил? Расскажи все. Я ведь все равно узнаю, но ты останешься калекой.

Он, конечно же, заговорил. Не сразу, понятно. Попробовал рассказать про то, что поругался с Карлом, и тот первым пытался его убить. Про какие-то оскорбления…

Но, когда Джо ему сломал нос, и сказал, что следующей будет сломана левая рука, и так, пока он не заговорит, поведал интересные вещи.

Мне следовало догадаться. Родственники обычно мочат друг друга из-за очень больших денег. Проблема, как правило, одна – успокоить совесть. Ну, и, заодно скрыть свои грехи и грешки. Лучше всего подходит какая-то идея.

Профессор Клаус Гремниц был коммунистом. Ну, то есть левым. Состоял в официальной СДПГ, с которой расходился во взглядах. Ближе всего ему были леваки из Социалистического Союза Немецких Студентов.

Этот Союз, за радикализм, исключили из Социал-Демократической Партии Германии. Студенты гордо сказали, что им насрать. Но начались проблемы. Прежде всего, финансовые. А революционная борьба, без денег, идет туго. Не на что издавать и распространять труды Троцкого, Мао, Сартра, Манкузе. Не на что проводить организационные мероприятия, и поддерживать товарищей по борьбе.

В студенческой ячейке, что возглавлял Гремниц, стали вполне всерьез обсуждать ограбление банков. И профессор решил перенаправить энтузиазм. Так родилась идея раскопок в Индокитае.

Гремниц не рассказал студентам про давнюю экспедицию! Целью экспедиции, для революционеров, было убийство Карла Хофмана. А затем, и его отца, Отто Хофмана. Тогда Клаус, как ближайший и единственный родственник, становился наследником состояния семьи Хофманов. Что бы никто не связал профессора с гибелью семьи, Карл гибнет в Индокитае, при надежных свидетелях. А его отца убьют при ограблении дома в Мюнхене. В январе, пока Гремниц в экспедиции.

По возвращению в Германию, останется вступить в наследство. С издателем Ульрикой Майнхоф, уже согласованы материалы, что будут печататься в типографиях.

Услышав фамилию Майнхоф, я внутренне взвыл. Так вот ты какой, северный олень! Когда в семидесятых задержали самую лихую террористическую группу Европейских террористов– революционеров, она проходила как один из главарей. Волна хайпа, напрочь заглушила голоса в серьезных финансовых изданиях, о том, что за ними стояли серьезные деньги. И что некоторые политики и банки, на волне терроризма, как то подозрительно удачно играли на биржах.

Я откинулся на спинку стула и полез в карман за сигаретами, по большому счету, можно уходить. Нет здесь ни англичан, ни каких-то загадок. Просто мерзавец, решивший прибрать к рукам все, до чего дотянется.

Доставая зажигалку, я буркнул:

– Не прикидывайся идейным, Гремниц. Тебе и революционеры эти понадобились, что бы расправится с Хофманами, и завладеть их состоянием.

И профессор сорвался. Мучительная неизвестность, побои и унижение. И ощущение, что сейчас это как-то закончится. Все это сорвало Гремница с нарезки, и он почти завизжал:

– Да причем тут деньги?!! Что ты понимаешь, щенок?! Я сто раз пожалел, что не убил этого ублюдка еще в сорок четвертом!!! Задушил бы, как и его мать! И все стало бы проще. Даже трахать бы не стал! Как она кричала, сука! Может, хоть в последнее мгновение она поняла, кого нужно было выбирать в мужья! И уж точно, не этого спесивого урода!

Это было так неожиданно, что я забыл прикурить, осмысливая услышанное. А вот Карл Хофман все понял очень быстро. По крайней мере он встал, и вышел на глаза Калусу Гремницу, своему дяде. Потом достал из кобуры на поясе Браунинг HP, щелкнул предохранителем. И выстрелил профессору, испуганно-изумленному от вида покойника, в лоб.

Мозги и кровь из затылка Гремница, разлетелись по всему складу. Забрызгав и меня, сидящего сбоку. Я сплюнул, кажется, и в рот попало. В помещении запахло порохом и повисла тишина.Потом Карл, как то потеряно подошел к стене, и опираясь на нее сполз на пол. Закрыл руками, в одной из которых был дымящийся пистолет, лицо, и заплакал. На складе повисла тишина.

Дальше пошла движуха. Двое китайцев, что притащили Гремница, достали пистолеты. Джо достал Смит-анд– Вессон, и мягко сместился в левый угол, я встал, достал Кольт, и повернулся к китайцам. Снова стало тихо, только Карл как то по– детски всхлипывал за спиной.

На склад вошел господин Тан, в сопровождении троих вооруженных пистолетами людей. Я прикинул, что вдвоем шансы у нас невысоки. Нужно съезжать на базаре и откупаться.

Шагнул к уважаемому господину Чуанли. Встал напротив него и склонился в церемониальном поклоне.

– Господин Тан.– заговорил я на гуаньхуа,то есть на мандаринском – мне нет прощения за произошедшее. И я смиренно приму любое ваше решение. Молю лишь о том, чтобы в своей милости, вы снизошли к обстоятельствам, и наказали меня соразмерно.

Разговор с немцем шел на английском. Китайцы, что присутствовали, вряд ли его знают. Но я уверен, что уважаемый Тан подслушивал. Снова повисла пауза. Я, не разгибаясь, поднял голову. А глазах хозяина склада, жажды убийства не просматривалось. Хотя, как знать. Но, мне показалось, что он что то прикидывает. Наконец он открыл рот:

– Полторы тысячи долларов. – лихо, и, скорее по американски – и у меня будет несколько небольших просьб, которые тебя, молодой Ши, или твоих людей, не затруднят.

– Все будет как вы скажете, уважаемый Тан – я разогнулся – деньги вам доставят завтра утром.

Я даже не представляю, что он намерен сделать. Гибель в Сайгоне немецкого ученого– это экстроординарное событие. И полиция будет искать виновных всерьез.

– Сейчас вас отвезут в ваш отель. Утром жду тебя здесь.

– Позвольте мне умыться, и нет ли у вас для меня другой одежды?

Господин Тан, наконец обратил внимание на мою забрызганную кровью и мозгами физиономию, и изволил засмеяться. Потом махнул мне рукой, что бы я шел за ним. Только пистолет у меня забрали его сопровождающие…

Утром, снова попивая чай на заднем дворе, мы подробнейшим образом обсудили резоны поступления в университет Мельбурна, для младшего сына господина Тана. И только потом перешли к насущным делам.

– Вчера вечером, молодой Ши, вьетконговские бандиты напали на порт. Погибло много людей. Там были и вьетнамцы, и китайцы, и американцы, и даже какой то немецкий ученый.

Лихо, однако. Ни за что не поверю, что партизаны додумались напасть на порт. Смысл? А вот если нужно разом избавиться от зарвавшихся таможенников, и пары трупов – самое оно. При должном стимулировании.

– Раз погибли американцы – между тем продолжал господин Тан – будут приняты чрезвычайные меры. Я хочу, что бы ты устроил мне разговор с майором Эмерсоном. Я знаю, кто напал на порт, где у них логово, и как до них незаметно добраться.

Я совсем не удивился, что китаец знает майора Эмерсона, и чем он занимается. Подумал, что Тан – вовсе не крупный мафиозо, и уж никак не из триад. Но сейчас он явно работает на мафию. И они явно решили чужими руками уничтожить мешающие им силы.

В общем, все вышло как китайцы и задумали. После разговора с майором Эмерсоном, крупные силы поехали в джунгли, и уничтожили партизанскую базу красных. Хотя, я думаю, не особо они и красные.

Пресса это все подробно осветила, и даже Кеннеди, ожидающий инаугурации, заявил журналистам, что вот так и нужно поступать с бандитами…

И вот, виновник всего этого переполоха, требует галантных утех, и вообще прекрасно себя чувствует. А я – боюсь, что наша роль в этом всем всплывет. И даже не хочу думать, что чувствует Хофман, узнав то, что узнал. Достаточно того, что держится достойно.

– Послушай, Карл, у тебя же невеста. Может быть, стоит уже подумать о верности?

– Моногамия жива, пока мы изменяем. Иначе в ней нет смысла – ответил мне он – подумай, об этом, Грин. Надеюсь, до вечера ты что– нибудь придумаешь. Я в библиотеку. Поробую разобраться, сколько же стоит то, что мы увезли со склада.

И, вполне довольный собой, ушел. Я налил кофе, и взглянул на Джо. Он в мрачном.

Сегодня утром Айрин Петтерсон с группой женских активисток, отправилась на Окинаву. Я никогда не думал, что его так от нее заколбасит. Но, что удивительно, и ее от него.

– Может, так лучше, Джо – попробовал я его утешить – всегда нужно время, что бы разобраться, что с тобой. Встретитесь уже в штатах. Там же все по другому.

– Как думаешь, Грин. Если мы решим быть вместе, как поступить?

– Хе. Это то как раз понятно. Быть вместе. Лучше всего в Бразилии. – усмехнулся я – Но ты помнишь про Гамбино? И этих своих революционеров? Ты все еще хочешь устроить в Калифорнии заваруху?

Джо закурил и глубоко затянулся. Когда он заговорил, то говорил не мне, а просто озвучивал мысли и картинки мелькающие в голове:

– Она очень похожа. Эта девушка…мятная жвачка, белые брючки и туфли – лодочки, светлые волосы собраны в хвост, кофточка в полоску…самая– самая в колледже… а ты – зелёный первокурсник, хоть и старше ее… и она тебя не замечает. Ты знаешь, Питер. В ту девушку я тогда не влюбился только потому что знал что мы не пара. Но, получая высший бал, или закидывая мяч в кольцо, или дискутируя о революции, я представлял что она рядом. И она на меня смотрит.

– Да уж, Джо– я щелкнул зажигалкой и затянулся– Вечно мы хотим удивить девчонку, даже если ее рядом нет.

Джо помолчал а потом, очень спокойно, сказал:

– А сейчас, Грин, я не собираюсь отказываться от мечты.

– Значит – подвинул к себе омлет – нужно будет, в штатах, решить несколько вопросов. А потом уже уедете в Рио.

Джо с минуту пристально смотрел на меня. А потом спросил с отвращением:

– Скажи, Грин. Ты когда -нибудь, в чем то сомневаешься?

– Хм. – я закинул омлет в рот– пожалуй, соли можно добавить. Но и так ничего.

Глава 21

После Нового Года, мы улетели в штаты.

Самолет компании Flying Tiger Airlines, вылетел в восемь утра, третьего января тысяча девятьсот шестьдесят первого года.

Весь самолет арендовала армия. Везут отслуживших парней, разного рода штабных, отпускников, и всяких полезных людей.

Только усевшись в самолет, я вспомнил, что компания Flying Tiger Airlines – та самая, воспетая Голливудом вообще, и Мэлом Гибсоном в частности. Являясь гражданской, на самом деле работала на армию, выполняя скользкие, с точки зрения международного права, задачи.

После беседы с профессором Гремницем, время до отлета коротали кто как. Джонатан Оттам предавался меланхолии, в связи с разлукой, сдавал амуницию, подписывал документы. В общем, был занят.

Я – боялся, что вскроется наша преступная сущность, и готовился, если что, бежать к красным, зеленым, а вообще – на Гоа.

Один Карл Хофман безоглядно предавался порокам, в основном сладострастию и блуду. Я, при всех, предупредил его подружку Чань, что если она приведет Карла в подпольное казино, то я за себя не отвечаю.

Когда я пришел к начальнику базы, полковнику Корнхиллу, хлопотать о доступе на армейский рейс в штаты, он меня весьма удивил. Сказал, что от генерала МакГарра, пришла команда, такую просьбу удовлетворить. Не очень приятно сознавать, что твои действия предвидят.

Я совершенно не хочу одалживаться у американского правительства. Чревато. Поэтому и гражданства не стал просить, хотя они явно на это надеялись. В конце концов, сейчас в штатах, достаточно простое иммиграционное законодательство, и получить статус совсем несложно. Всерьез меняться и усложняться, возня с гражданством, будет позже. Не говоря о том, что капрал Венцель, прощаясь, сказал, что с документами может помочь контакт, что он нам дал в Сан – Диего.

Что касается Хофмана, он просто пошел в посольство ФРГ в Южном Вьетнаме, и выправил себе документы. До этого мы соблюдали конспирацию, в ожидании Гремница. Я с ним не ходил. Но, судя по тому, что паспорт он получил через три дня, папаша у Карла крут.

Как бы то ни было, отпраздновав Новый Год, мы отоспались от изнурительных праздников и улетели. Неоконченных дел во Вьетнаме не осталось. Когда самолет оторвался от полосы, пассажиры устроили овацию.

Реактивный самолет DC-8, летает по маршруту военная база ТанШонНят – военная база Окленд (Калифорния), раз в неделю. Народ летает самый разный. Именно с ним, как я понял, к примеру, прилетела– улетела делегация Женских Активисток, и сердечная симпатия нашего Джо.

В нашем случае, летели двести закончивших службу в Индокитае парней. Мы с Карлом, летели в салоне первого класса. Нашими попутчиками были офицеры– отпускники, командировочные, и жены офицеров, что тащат службу в этих местах.

Рядовые летели эконом-классом. Из двухсот человек, десятка три были черными, И столько же латиносов. Их засунули в хвост самолета, на самые неудобные места. Я как-то не видел раньше сегрегации в действии.

Впрочем, все это мы обсудили с Джо еще до отлета. Он просил не раздражать публику, и не лезть в салон с предложением выпить.

Сам рейс – изнурительный. С посадкой на Окинаве, на базе Кадена. Потом Фербенкс, Аляска. Затем в Сиэтле, штат Орегон. И, наконец, Окленд, Калифорния.

Лететь больше шестнадцати часов. Пикантность в том, что, вылетев в восемь часов утра во вторник, третьего января, ты летишь шестнадцать часов. А потом ты прилетаешь, в десять утра – тоже во вторник, третьего января. Разница во времени, и смена даты. Я чуть не сломал мозг, пытаясь это осознать. Потом плюнул и принял как данность.

За время полета мы много обсуждали с Карлом ситуацию, программу минимум, программу максимум и чем сердце успокоится. Заодно выпивали. На Окинаве, во время заправки самолета сходили перекусить. В Анкоридже и Сиэтле пассажирам разрешили не покидать салон, чему все обрадовались. Даже в Сиэтле на улице было всего плюс пять по Цельсию.

На посадку самолет пошел когда я спал. Продрав глаза, успел заметить в иллюминатор лишь воду, и большой мост.

Мне доводилось читать, что вернувшихся из Вьетнама солдат, из самолета, привозили в казармы и переодевали в новую форму. Здесь не стали усложнять. К авиалайнеру подогнали три армейских автобуса, загрузили всех пассажиров с их багажом, и, через минут десять, выгрузили у выхода из терминала гражданского Метрополитен Окленд Аэропорта. Ни охраны, ни полиции…

Парни, закинув солдатские мешки на плечо, пошли кто на остановку такси, кто на автобус. Офицеров и пассажиров, из тех, кто повыше статусом, почти всех встречали. Мы, остановились поодаль от выхода из терминала и закурили.

С гоготом и шумом попрощавшись с неграми– попутчиками, к нам подошел Джо, и тоже закурил. На улице было плюс десять, светило солнце и с залива дул ветер, пахнущий морем. Не так уж далеко синели горы. Вдоль дороги торчали скромные после джунглей деревья.

– Ну что,– спросил Джо– летим в Эл Эй, или отоспимся и акклиматизируемся?

– Что бы потом уже там аклиматизироваться?– сварливо спросил Карл – давайте уж доберемся, а там отоспимся.

– Окей,– пожал плечами Джо – пошли.

– Только Джо, давай, я хоть шарф какой куплю. А лучше куртку. Не знаю как тебе, а мне холодно.

– Зачем тебе, Грин куртка?– все так же сварливо наехал уже на меня Хофман – там же тепло.

– Я предпочитаю быть готовым, к любым невзгодам, Карл. Вот завалит Лос-Анджелес снегом, а ты не готов. А я?

– Что ты?

– А я готов.

Аэропорт Окленда назвать сараем не позволяют стойки регистрации, симпатичные девушки – служащие, и бар в торце зала. А еще, не сказать, что он переполнен. Неторопливые пассажиры, улыбчивые стюардессы… провинциальный аэропорт, а не воздушные ворота Сан-Франциско. Лично меня с ним примирило отсутствие зала для черных. Джо пояснил, что где – нибудь в Оклахоме – точно есть.

В Лос– Анджелес, самолеты летают чуть ли не каждые пол – часа. Разные компании, разные самолеты. Мы выбрали рейс American Airlines, в полдень. Лететь два с половиной часа. Успели выпить по чашке кофе, и пошли на регистрацию.

На регистрации, перед посадкой, позабавило отношение к оружию. Мы, с Хофманом, перед отлетом из Сайгона сменили рюкзаки на большие такие саквояжи, и портпледы. Ну и в костюмы оделись. А Джо, был в форме солдата армии США. Наверное поэтому, девушка за стойкой регистрации, поинтересовалась у него наличием оружия.

Только тут я вспомнил, что у меня в саквояже лежит Кольт в кобуре. Судя по тому, как шевельнулся Карл, у него тоже ствол в саквояже. А Оттам невозмутимо ответил:

– Да, мэм. Личный револьвер в багаже – и показал на свой армейский мешок.

– Должна вам напомнить, мистер– ослепительно улыбнулась сотрудница аэропорта – что по правилам, оружие должно быть рязряжено. Если обнаружится что это не так, вы будете оштрафованы.

И пропустила на летное поле сначала Джо, потом Карла, а потом и офигевшего меня. Есть все же некоторая прелесть в этих винтажных временах, когда никто не задумывается о захвате авиалайнеров.

Самолет, в котором мы полетели – винтовой Convair– 240. Я о таком производителе никогда не слышал. Но внешне он выглядел крепким и надежным. Два винта, под пятьдесят посадочных мест.

Билеты на самолет продаются сразу с местами, без всяких расовых заморочек, поэтому Джо оказался с нами в одном ряду. Два кресла, и еще два через проход. Его соседкой оказалась миловидная женщина лет сорока, что неодобрительно сопела и делала лицо.

Не обостряя, договорились со стюардессами и ушли в хвост самолета. Салон был заполнен едва в половину.

Разместившись там с удобствами, попросили стюардессу принести выпить, мне коньяку, и занялись своими делами. Зануда Хофман принялся обсуждать наши планы теперь с Джо, а я уставился в окно и задумался.

Разбежаться с парнями, и свалить в Австралию, как я поначалу подумывал, мешало несколько соображений.

Во первых, могущество мафиозного клана Гамбино не стоит недооценивать. Я уверен, что они если не знают, то скоро узнают, кто имеет отношение к гибели их людей. Это кажется, что мир большой. Но, если поставить задачу, найти можно кого угодно, и где угодно. Тем более, я не собираюсь прятаться. Думаю попробовать договориться.

Хотя бы потому, что не хочу бросать Карла и Джо. Я не знаю, что они про меня думают, но здесь и сейчас, у меня кроме них, не то что друзей, а даже знакомых – раз два и обчелся. Чисто по человечески, жалко Карла, которого, кажется, сама судьба решила грохнуть. И раз уж я вмешался, то мы еще посмотрим, кто кого.

Да и деньги будут не лишними. С ними и помирать веселей. Хотя, я не собираюсь.

После того, как мы увели ящики с кхмерскими сокровищами, Хофман, кроме того, что валял податливых вьетнамок, много времени провел в библиотеке Сайгонского Университета. По результатам, рассказал, что даже без истории находки, и без какой либо огласки, частные коллекционеры все это купят миллиона за четыре долларов. Если официально собрать прессу, и объявить о сенсации, организовать выставку, а потом и аукцион, можно и вдвое. И это еще один из вопросов, что нужно решить.

Ну и как то помочь этому нашему черному Ромео. Джо на полном серьезе намерен жениться на Айрин Паттерсон. Почему то мне кажется, что возможны некоторые шероховатости при осуществлении этого намерения. И что, мы с Карлом, его зря спасали?

Приземлились в Эл Эй мы, в около четырёх дня. Моему возмущению не было предела. В Лос-Анджелесе шел дождь, дул холодный ветер с океана, и было всего плюс десять. Дело даже не в том, что я только из Вьетнама, с его плюс тридцатью. Но я – из теплого, прокуренного самолетного салона. В обычном, полотняном сером костюме, и рубашке. И я, не скрывая раздражения заявил Джо:

– Говно твоя Америка, вместе с Лос – Анджелесом. Холод и слякоть. А про солнечные дни все врут. Нужно было хоть шарф все же купить.

Таксист поморщился, увидев черного спутника двух белых джентльменов. Но промолчал. Пока мы ехали, Оттам рассказал, что в Уилшире как раз куча магазинов одежды. Купишь себе Грин, чего хочешь. Мы, сразу и заехали.

Я купил себе крепкую черную куртку от Марк О´Поло, кепку от Стетсон. И тут же это все надел. Больше всего меня возмущало, что Джо и Хофман совершенно не мерзли, и смотрели на мою возню с неодобрением.

Мотель, где мы приткнулись, выбрал Джо. Называется «Дей Инн». Обещают завтрак, есть бассейн, от взгляда на который меня пробило в дрожь. Сняли три номера. Мотель полупустой, не сезон. От взгляда на кровать, меня неудержимо стало клонить в сон. Но мистер Оттам был безжалостен. Не нужно сейчас спать, Питер. Это джетлег, лучше потерпи часов до девяти-десяти вечера. Зато завтра будешь как огурчик.

А потом от убеждения, Джо перешел к принуждению. Не успели мы разместиться, как он повез нас на Лонг-Бич. Правда, выглянуло солнце и существенно потеплело. Прогуливаясь по набережной, вдоль пляжей, я с удивлением увидел граффити– свастику повсюду.

Джо пояснил, что это серферы. Дело в том, что поначалу, в тридцатых, самые модные серф-доски выпускались украшенные свастиками. А сейчас, местным серферам не нравится, что со всей америки народ приезжает посерфить, и занимает лучшие пляжи. И местные здесь пытаются держать шишку, отмечаясь таким вот образом. Не обращай внимания, Питер – обычная шпана. Опасны только большой толпой.

Среди бесконечного множества ресторанчиков, пришлось выбрать тот, куда пускали черных. Меня это начало уже напрягать. Еще и об этом думать! Впрочем, общая атмосфера, была вполне доброжелательной и не агрессивной. Официант пришел в полнейшее растройство, от того, что мы не стали заказывать морепродукты. Как?! Здесь?! Стейки?!!!

Объяснили, что только что из Вьетнама, и на рыбу смотреть не можем.

Между делом Джо рассказал, что уже связался с Луисом Атчером, своим революционным вождем. Завтра он к нам подъедет. А потом можно будет сходить, осмотреться, что там за парковка, на восточной пятьдесят второй .

Они с Карлом снова стали что то обсуждать, а я снова выпал из разговора. Странное ощущение. Я очевидно устал за прошедшие сутки. Но больше меня потрясло окружающее. Все эти машины. Все эти заправки и авторемонтные мастерские. Надпись Hollywood на холме…