Текст книги "Последний правитель Наймара (СИ)"
Автор книги: Алтейя
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)
ГЛАВА 1
Первый советник Наймара – молодой мужчина с неестественно бледной кожей, имеющей скорее даже болезненно-сероватый оттенок, и с льдисто-голубыми глазами, был вне себя от ярости. Он то и дело нервно постукивал длинными аристократическими пальцами по старинному резному столу, еле справляясь с почти непреодолимым желанием поколотить прислугу, разнести к шакалу Дом Советов, высказаться в крайне неприемлемой форме и швырнуть уже на пол все эти свитки с доносами и планами, осуществить которые не предоставлялось возможным. Правитель сегодня превзошёл сам себя, издевательски отослав к границам Хатта-Ара на серебряном подносе бережно покрытые белоснежной окровавленной тканью пшеничный хлеб и голову, некогда принадлежавшую первой красавице – дочери Южного Владыки, вместе с тем сопроводив весьма оскорбительным посланием, надолго сохранившемся в памяти советника.
«Дорогой друг, возможно, я должен лично выказать тебе свое уважение и почтение за столь огромное внимание, но важные дела заставили меня остаться на собственных землях. Быть может эти дары смягчат твоё каменное сердце. А я ведь говорил, что предпочитаю отдавать вдвойне.»
Будто всякий раз нужно вступать в конфликт с каждым, на кого пало хоть малейшее подозрение!
Адлаир медленно, но верно сходил с ума. С каждым днём его поведение становилось всё более неуправляемым, а мысли, кажется, занимают одни лишь только поиски – пока безрезультатные. Будь проклят тот день, когда весьма туманное пророчество из Книги Судеб, которую, якобы, Верховные демоны Астрала пишут, прочно засело в его голове.
С какой жестокостью ныне проводятся пытки в подвалах горных темниц! Несчастные от отчаяния готовы откусывать себе языки, предпочитая захлебнуться кровью, нежели ждать, когда их, ещё возможно живых, но обезображенных и измученных, свалят в общую яму с гниющими трупами. Да, это всего лишь закоренелые преступники – точнее, убийцы и шпионы. Что с того? Великий Наймар стараниями Каа надолго погряз в хаосе. А напускное равнодушие, которое едва способно скрыть рвущее изнутри бессилие?
Дурная репутация правителя добралась неожиданно далеко и желающих не только сражаться, но и заключать союзы тоже поубавилось. Это было странно: как самая могущественная страна воинов, магов, кузнецов и ювелиров практически полностью могла зависеть от Хатта-Ара с его пшеницей, мукой и мёдом, и от Ярейи, поставляющей сахар, специи, масла и редкие фрукты?
Несмотря на то, что последние события выбили из колеи весь Правящий дом, не смотря на негодование и непонимание, мысли демонического потомка именно сейчас были как никогда чёткими.
Элиан впервые за долгое время молчания посмотрел на чёрные песочные часы, уже наполовину пустые сверху, и покорно склонивших головы слуг.
– Я, кажется, давно сказал вам всем пойти вон! – Он сам не заметил, как сорвался на крик. Едва успевшие захлопнуться двери слетели с петель, с диким грохотом падая на каменный пол, а на столешнице появилась глубокая, рассекающая её надвое трещина – внутренняя магия не любила эмоций и как всегда отреагировала самым неожиданным образом.
Советник небрежно поправил длинные белоснежные волосы – густые, но тонкие словно паутина, собранные простой серебристой лентой в конский хвост высоко на затылке, и поспешил выйти из комнаты.
Он почти забыл о долгожданном собрании и был намерен поквитаться с дурацким своеволием Адлаира. В конце концов тот обязан подчиняться Совету, и Элиан сделает всё, чтобы его заставить. Даже если придётся помочь в очередной нелепой затее.
Быстрым шагом мужчина пересёк большой заброшенный сад, где по-прежнему росло множество волшебных цветов, заботливо скрытых от почти круглогодично падающего снега толстыми стеклянными крышами. Сейчас это место, когда старые двери, хромоногие лавки и потёртые столы были увиты плющом, а каменные дорожки покрылись лоснящимся изумрудным мхом, ему нравилось даже больше. Почему-то он вспомнил о доме – о своём настоящем с ярко-голубым небом и тёплым летом доме, не существующем в реальности этого мира. Не было ни больно, ни тоскливо, и вернуться, как ни странно, не хотелось тоже. Таким место только на земле их предков.
Широкие пыльные коридоры, длинные, как Сэххишские змеи, наконец привели к главной широкой лестнице, за которой начинались тронные залы. В некоторых принимали важных гостей, некоторые запрещалось посещать даже правителю. Двери одного из них были распахнуты.
Элиан, сложив на груди руки, и не решаясь пока зайти внутрь, прищурившись смотрел на трясущихся и клацающих зубами то ли от холода, то ли от злости Хатта-Арских послов в их чудаковатых красных халатах, вышитых золотом и драгоценными каменьями. Сам же повелитель Наймара, невероятно высокий и статный, стоял к ним спиной, в очередной раз выказывая тем самым свое неуважение и пренебрежение.
За южной границей тоже давно ходили слухи, что разум Каа почти помутился от очередных безрезультатных поисков несуществующего древнего артефакта, несуществующего портала, несуществующих тайных знаний, описанных в такой же несуществующей Книге Судеб.
Впрочем, удивляло то, что сам их Владыка на смерть своей старшей дочери, изначально высланной в залог нерушимого союза в качестве невесты, почему-то никак не отреагировал: лишь довольно плохо попытался изобразить некое подобие скорби. Зато не преминул воспользоваться ситуацией и собрать войско – так, на всякий случай. Когда же они поймут, наконец, что игры с Наймаром гораздо опаснее, чем кто бы то ни было мог себе представить?
– Каа, так будешь ли ты учтиво молить о прощении или же передать Великому Кайге об отказе от милостей его, объявляя о грядущей войне? – Казалось, раздосадованные послы чувствовали даже на расстоянии ледяной холод, исходивший от неподвижно замершего человека в чёрном простом шерстяном плаще, созданном скорее для походов, чем для тронных залов – холод, который сжимал в тиски само сердце.
– Скажите, – Адлаир говорил размеренно, тихо, даже слегка надменно, – что я обязательно ещё отблагодарю его за искреннюю дружбу.
Тонкие бледные губы правителя сложились в мрачную и даже зловещую улыбку. Он точно знал, что подданные Хатта-Ара там, за его спиной, готовы сквозь землю провалиться от страха, в панике отвешивая последние поклоны и как можно скорее пытаясь, толкая друг друга, покинуть обоюдно неприятное общество. А ещё он знал, что его аудиенции терпеливо ждёт Элиан со своей постоянной отвратительной усмешкой, которая любого выведет из себя.
– Заходи. – Правитель едва заметно махнул рукой и, сев на трон, наконец посчитал нужным хоть кому-то за сегодняшний день уделить должное внимание.
Советник же давно привык и к отстранённо-усталому взгляду Каа и к его вечному состоянию всепоглощающей ненависти в сотнях оттенков. Не было там только любви. Ни к миру, ни к себе.
Элиан почти вальяжно прислонился к одной из многочисленных, держащих своды, серых колонн и с пафосом произнёс:
– Я Элиан, первый советник Верховного Совета и сын Правящего Дома, потомок демонического рода первых Каа.
– Всё время забываю. – Правитель ухмыльнулся. Это была не более, чем формальность, которую из уважения к внутренним правилам Дома стоило соблюдать, и которая, тем не менее, внутри того же самого Дома давно стала поводом для нелицеприятных шуточек.
– Ты снова не подчинился Совету! Так не может продолжаться бесконечно. Иначе зачем он тогда был создан, как не для поддержания в равновесии чаши нашего и без того расколотого мирка?
– А ты, верно, переоцениваешь его значимость. Или свою? – Каа закрыл глаза, пытаясь отвлечься от навязчивых мыслей, что давно терзали его голову: мыслей о злосчастном пророчестве и о том, что Кайге где-то прячет вторую дочь. Но зачем? Может быть она и есть единственный оставшийся в живых потомок Чёрных песков? Почему бы не использовать силу, данную ему от рождения и по праву, чтобы узнать? Но нет же, есть этот поганый, везде сующий свой длинный общий нос, Верховный Совет, состоящий из маразматиков, которые считают себя равными. Кучка жалкого сброда из Правящего дома – семей с довольно сомнительной славой, чьи предки, верно, от слёз стыда и усопнуть толком не могут.
– Я ведь не всерьёз! – Элиан рассмеялся – не громко, но звонко, и смех этот был подчас заразителен для окружающих, а в особенности сводил с ума женщин. Первый советник был единственным, кто не испытывал никакого дискомфорта от совершенно искреннего проявления своих эмоций на публике, но всякий раз из-за этого что-то случалось. Вот и сейчас с балок под высоким потолком посыпалась копившаяся там веками пыль. Адлаир поморщился. Элиан замолчал.
– Ты знал, что Кайге лжёт?
– А ты знал? – Вопросом на вопрос ответил тот – Откуда? Однако, тогда этого достаточно, чтобы найти объяснение творившимся в последние пару недель безумствам. – Взгляд Элиана теперь был скорее пытливым, и он как будто надеялся на подробности, однако Каа лишь в очередной раз закрыл глаза. Он всегда так делал, игнорируя любые вопросы, в первую очередь – немые.
– Хатта-Ара абсолютно точно оставит вину за Правящим Домом, а доказать, что другая законнорождённая принцесса жива, мы если и сможем, то приложив немалые усилия.
Но увидев жуткую улыбку Каа, советник тут же добавил:
– Даже не надейся. И я и Занг – мы оба знаем, кто ты. Разрешить демону – первому потомку Каа Лерегона и самому Каа быть собой – кто на это подпишется?
Сейчас Адлаир почему-то выглядел особенно мрачно. Это одновременно и завораживало и пугало. Демон впервые был рад тому, что правитель ни разу даже не попытался посмотреть на него, да и сам старательно начал отводить взгляд.
– Я помню тебя, Каа, когда был подростком. Помню, как ты разрушил мой мир до основания: выжег всякую надежду на покой и превратил в лжеца, равняющего страдания и политику. В мире иллюзий было страшно и больно, но что такое страх? Тебе это знакомо? Мы действительно слишком разные. Настолько, что, когда я даю себе волю представить чудовищную силу, которой и сейчас с лихвой хватит, чтобы уничтожить нас всех, из самых глубин сознания льётся свет, несущий лишь благо. – Элиан говорил спокойно, не выдавая себя ничем, но внутри него клокотала ярость. Он, в сущности, отчаянно пытался побороть такую же неуправляемую, рвущуюся наружу магию, которая сжигала сердце и душу многие сотни лет. Понимая правителя, будучи лучшим другом, одновременно ненавидел его и не желал становиться таким.
– Должен же хоть кто-то быть хорошим. – Адлаир словно находился где-то далеко, отвечая почти неохотно. – Ты только что на меня кричал?
До советника смысл слов дошёл не сразу. Кошмарная сила иллюзий безжалостно стирала реальность. Так значит, он вовсе и не был настолько невозмутимо спокойным, каким сам себе в тот момент казался? Невыносимо! Разговаривать больше не хотелось. Беседа зашла в тупик.
– Знаешь, Элиан Каа-ра, – правитель впервые за целый день снизошёл до официальных и уважительных обращений, – не будь мы разными, ты бы не был советником. Иногда страх, даже чужой, отлично приводит в чувство. А тебе пора принять то, кем являешься ты сам и перестать бороться с зеркалом.
Элиан стоял неподвижно. Руки и ноги сводило, скручивало, тело будто покалывало миллионом самых острых невидимых игл. Он лишь сейчас с ужасом начал понимать, что Адлаир всё это время смотрел на него пристально и очень внимательно, впервые закрывая глаза.
Обретя, наконец, возможность пошевелиться, советник бежал как трусливый мальчишка. Задыхаясь, бежал прочь из этого странного жуткого зала, по ошибке названного Белым. Бежал от безумного хохочущего демона, от самого себя и множества вразнобой вещающих голосов в голове.
Правитель, быстро потеряв к советнику всякий интерес, теперь со скукой наблюдал, как тот медленно шагает прочь.
ГЛАВА 2
Многослойная серая дымка облаков словно широкими невесомыми перьями накрыла жаркое солнце над лазурным морем Западных островов. На самом большом из них, в столице, смуглые люди в белых одеждах один за другим зажигали большие и плоские, больше похожие на блюдца, свечи. Казалось, весь город собрался на этом прекрасном берегу с удивительным золотым песком – таким же золотым, как и едва уловимый оттенок в волосах местных жителей. Все они сейчас стояли молча. Тишину нарушали разве что дети, наперегонки собирающие расколотые перламутровые ракушки, да размеренный шум волн. Угрюмый седой старик в изрядно потрёпанном, некогда тоже белом, платье и в не менее потрёпанном длинном жилете поверх, деревянной клюкой за шиворот поймал пытающуюся куда-то бежать девчушку лет пяти от роду с крупными каштаново-рыжими кудряшками.
– Стой тут! – Мужчина недовольно поморщился и проворно убрал палку за спину. Девочка с досадой сложила руки на груди и насупившись хотела было что-то ответить, но не успела. – Неожиданно люди стали расступаться перед странной процессией. Впереди шагали три уже немолодые женщины, совершенно не в лад распевавшие известную каждому в этих местах прощальную песнь. Совсем юная жрица следом несла на вытянутых худых руках плетёную корзину, доверху наполненную разноцветной тканью – несла торжественно и важно; за ней едва поспевали шестеро крепких мужчин с большой и тяжёлой деревянной лодкой, дно которой полностью было покрыто нежными благоухающими цветами. Там, в оранжевых одеждах, под причудливо расшитым яркими нитями покрывалом из плотной и переливающейся ткани, будто безмятежно спала красивая молодая девушка. Её роскошные тёмно-русые волосы, и капли лишённые того прекрасного тёплого оттенка, что присущ всем жителям островов, длинными волнами укрывали до локтей смуглые, протянутые вдоль туловища руки.
– Что это, дед? – Удивлённо спросил ребёнок почти шёпотом.
– Мы желаем ей спокойной воды и светлой дороги к Сагаре. Когда в кровавом камне отразится солнце, – старик указал пальцем на жрицу, в это время надевающую на ушедшую незамысловатое кольцо с ярко сверкающим рубином, – Богиня с небес увидит и проведёт её в своё прекрасное цветущее царство. – Старик мечтательно закатил глаза. – Каждый мечтал бы забыться в ясный безоблачный день.
Девчушка задумчиво посмотрела на небо:
– А если не будет ясного дня, что тогда?
– Значит, Бог-шакал Каа хочет забрать человека в страну вечного холода и тоски. Страну, которая окружена такими высокими горами, что и солнца не увидеть. Не перекричать дикие ветра, пытаясь вымолить пощаду. Не встать с колен, разве что вместе с кусками кожи, примерзая к обманчивой ледяной земле. Каа нашлёт острые каменные дожди, закинет в море ржавый крюк луны на длинном тросе из жил мертвецов, и потащит ладью с грешником в гнетущий мрак. – Старец неожиданно сам испугался своего рассказа, до того ясно представил картину. Девочка же недоверчиво пробурчала:
– А если Боги перепутают? Как выглядит лёд? Ты его видел? А снег белый? Он похож на соль?
– Глупая! – Дед обернулся и пригрозил болтушке пальцем. – Какое счастье, что никто не видел! Только в древних книгах, рукою самих Богов, – добавил он, немного подумав, стоит ли вообще продолжать рассказ, – сделано описание каждого из миров настолько подробное, что волей-неволей начинаешь сомневаться, а не бывал ли и ты там?
– Ааа…
По воде уже плыли многочисленные, тающие на глазах или гаснущие от солёных брызг свечи. Пришло время спускать на воду тёмную лодку, к которой медленно подошла первая из жриц Вечного храма. Застёгивая на шее мёртвой девушки кожаный тонкий шнурок с четырьмя цветными деревянными бусинами, едва слышно произнесла:
– Знай, что Белые облака – покорность воле Небес, кристальная чистота. Они же благие деяния. Алому огню присущи красота и любовь, а Оранжевому острову – жизнь в цветущих садах. Золотое солнце пусть в час сомнений укажет путь! Пусть хоть там тебе повезёт прочесть Судьбу.
Я буду очень скучать, Ллея. – Тихо добавила она. – И помолись за нас Сагаре. – Женщина подняла вверх одну руку, другой как бы рисуя в воздухе круг – символ бесконечности жизни. Пора! По команде мужчины спешно подтолкнули лодку к воде.
Лёгкие волны несли её вслед за погаснувшими свечами, а позади тёплый ветер подхватывал лепестки пёстрых цветов из рук всё больше отдалявшихся жриц. Люди стояли на берегу до тех пор, пока горизонт совсем не опустел. Никто не проронил ни слезинки, ведь здесь не умирали – лишь уходили куда-то далеко, где словно любящие родители ждали их Боги. Только старик, глядя на стремительно темнеющее небо, с тоской произнёс:
– Бедная девочка. Сегодня наверняка будет дождь…
***
– Эй, Идис! – Колдун, разъярённый словно стая бешеных псов, выскочил из покосившейся лачуги, из трубы которой жуткими клубами валил едкий, глубокого серого цвета, дым.
– Ты готова спалить дом и быть проклятой собственным отцом, лишь бы удрать подальше к своему треклятому морю. – Он было сделал ещё несколько шагов, но спохватился.
– Демоны, проклятые жуткие Демоны! – Мужчина как будто вспомнил о чём-то невероятно важном и заспешил обратно. Его чёрные, наполовину скрытые тяжёлыми веками глаза, пылали праведным гневом. Внутри лачуги практически ничего не было видно и Ковар, задыхаясь и выплёвывая очередные проклятия, спешно начал читать заклинания, но лишь только развиднелось, снова схватился за голову. Старинная карта миров была разорвана в клочья, и на одном из уцелевших фрагментов явно мерцал портал.
– Идис… – Колдун стремительно направился к берегу, попутно поправляя то и дело съезжавшую набок старую меховую шапку. Когда-то давно облюбованная молью она, вкупе с криво застёгнутым бархатным плащом, явно с чужого плеча, и спутанной смоляного цвета длинной бородой, делала образ Ковара довольно комичным, если не сказать совсем смешным.
– Непутёвая медведица! – Пробубнил колдун и не успел больше ничего добавить. Его взору предстала удивительная картина:
Рядом с Идис стояла большая погребальная лодка и никаких сомнений в назначении оной не было, иллюстрации с такими когда-то украшали страницы забытых университетских книг. Девушка обернулась и, завидев отца, не бросилась наутёк, как это обычно случалось, лишь что-то прокричала. За шумом ветра было не разобрать слов. Только когда колдун подбежал совсем близко, расслышал:
– Отец, чужеземка! И она, кажется, жива!
Ковар, воровато озираясь по сторонам, наконец, приложив немалые усилия, смог вытащить девчонку из посудины и пушинкой взвалил на плечо. Осталось лишь собрать вещи так, чтобы не осталось никаких следов. Он резко взмахнул рукой: на глазах, растворяясь голубоватой дымкой в воздухе, начала таять и сама лодка. Спустя лишь пару мгновений на берегу не осталось ни единого напоминания об этой интересной истории, а сами они заторопились прочь, всё дальше уходя от неприветливого берега, вглубь почти соседствующего с морем дикого леса.
– Что это ещё за фокусы? – Прерывисто спросил Ковар. Он почти что бежал. Было и так слишком холодно, а погода с каждой минутой портилась всё сильнее.
– Я лишь увидела яркую вспышку, из которой на воду выбросило лодку, а потом волнами прибило к берегу, оставив между Скользких камней. Она была такой странной и чудесной, что я решила только одним глазком взглянуть и точно никак не ожидала увидеть там человека. Кто вообще может заснуть в такой посудине? – Идис маленькими шажками семенила за отцом и едва успевала, попутно протирая глаза, пытаясь перекричать ревущий ветер и отплёвываясь от залетающего то и дело в рот снега.
– Она не спала, Медведица. Её похоронили. – Отец с силой открыл перекосившуюся, но ещё добротную дубовую дверь дома и зайдя внутрь положил чужеземку на покрытую звериными шкурами широкую лавку. Нужно было срочно зажечь очаг, иначе все они здесь рисковали закоченеть от пробирающей насквозь стужи.
– Хм… – Девушка беззаботно скинула плащ у порога, не утруждаясь даже хоть чуть-чуть отряхнуть его. Она всё никак не могла отвести взгляда от неведомой смуглой девчонки со странного цвета волосами, – Впервые слышу, чтобы кого-то в лодке похоронили, да ещё и в воде. Ну, разве что разбойники по привычке выбрасывают за борт тела.
Из большого кованного сундука она достала сшитое из разномастных кусочков шкур одеяло и укрыла им спящую.
– Отец, да она вся ледяная!
– Сейчас, сейчас! – Колдун что-то недовольно бурчал себе под нос, в попытках в большом мешке со склянками найти нужную. В его планы на сегодня никак не входило ни какое-то там спасение, ни врачевание. Наконец, довольный собой, он всё-таки вытащил тёмный пузырёк, а совсем близко поднеся его к тускло мерцающей лампе, прищурился, оценивая едва покрывающую самое дно водицу внутри. Удостоверившись в правильности выбора, Ковар смешал мутное содержимое с талым снегом и подал железную кривую миску дочери.
– Руки по локоть растирай до красноты, – приказал он, – а остатки вскипяти и пои по ложке. В этот раз обойдёмся без колдовства. Ковен и так наверняка заинтересуется моим сегодняшним подвигом. Если Демоны мешать не станут, то ей повезёт.
Опять этот Ковен! Всем сердцем Идис ненавидела Верховный Совет, которому поперёк горла встали выпускники Академии, а тем более их несанкционированное пользование магией в своих собственных, пусть даже самых безобидных, целях. Отец был из тех немногих, кто отказался работать под знаменем Правящего дома и был изгнан. Тогда же сбежала и мать, предпочитая беззаботную и полную роскоши жизнь в столице за спиной одного из самых известных и влиятельных торговцев. Дочь её даже не винила и не презирала, зная, что наверняка поступила бы так сама. Кому понравится жизнь в глуши по соседству с диким зверьём, где из развлечений-то только и есть, что холодные волны, иногда приносящие будто в подарок у кого-то жестоко отобранные сундуки? А уж имя какое подходящее, словно пророческое – Идис – медведица. Они – это сборище высокопоставленных недоумков лишили её мечты учиться, странствовать и просто быть человеком. Пусть развалится демонов Ковен. Пусть развалится и Дом Советов.
Все следующие дни Ковар по обыкновению где-то пропадал, не считая нужным посвящать в свои дела дочь, а она послушно сидела с чужестранкой, у которой, как ей чудилось, дыхание стало слышно отчётливее и теперь её сковывала не смерть, а здоровый, но очень крепкий сон. Идис показалось, что этим утром та даже слегка пошевелилась. Дочери колдуна нравилось рассматривать диковинную одежду, бусы и кольцо с рубином на неожиданной гостье. Она подолгу изучала плетёные узоры на поясе юбки и странную оранжевую ткань, а время сломя голову неслось мимо этого дома и его далёких от всего мира обитателей. Иногда девушка, как и сегодня, читала спящей старые книги со множеством интересных легенд или разговаривала с ней на всех языках, которые только хоть немного знала.
– Ладно, чужеземка. Мне пора. Ведь ты обязательно очнёшься, да? Тебе просто нельзя быть здесь в таком виде. – Девушка почему-то твёрдо была уверена, что вот-вот всё обязательно наладится, а потомственное чутьё её ещё никогда не подводило. Она вышла из дома и яркий солнечный свет вкупе с отражающим его белым снегом ослепили дочь колдуна.
– Жуткие демоны! – Идис выругалась и направилась в сторону ближайшей малюсенькой деревни, где намеревалась найти для новоприбывшей все необходимые вещи, а заодно и перекусить. Благо, погода и финансы сегодня позволяли.
