Текст книги "Великий диктатор. Книга вторая (СИ)"

Автор книги: Alex Berest

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

– Деда, а ты как съездил в Петербург? – решил я увести разговор в сторону.

– Хорошо съездил. Продали все автомобили, что были на складе, и ещё получили заказов на приличную сумму. Расмуссен там задержался, выставка же продолжается. А я приехал, чтобы проследить за отправкой мобилей.

– А с элеватором что? Ты думаешь его строить? Ведь проиграл спор.

– Издеваешься? – рявкнул на меня дед и, уже более спокойным голосом, поведал. – Не в этом году точно. Твоими стараниями сейчас всё в добычу, перевозку и переработку нефти придётся вкладывать. Один только пароход в сто тысяч рублей обойдётся.

– Новый?

– Нет, Матти, – вновь подал голос из своего тёмного угла Бергрот. – Пароход не новый. Семьдесят седьмого года. Но он был у военных, и те за ним более или менее следили. Так что это нормальная цена.

– И ещё, внук. Мне Эдвин рассказал про твою сделку с Эркко. И я, подумав, пришел к выводу, что пусть всё так и остаётся. А то – мало ли что ты ещё придумаешь для добычи денег, – дед похлопал меня по плечу. – Но подготовку, снаряжение и отправку стрелковой команды на олимпиаду в Лондон ты теперь будешь исключительно за свой счёт осуществлять. И это ещё не всё! Я тебя не отпущу ни в какую Англию, пока ты не сдашь все выпускные экзамены в училище! Ты меня понял?

– Да, деда, – согласился я с этим ультиматумом.

Почему и не согласиться? Соревнования на олимпиаде по стрельбе начинались только в июле месяце. Команду придётся отправить вместе со всеми атлетами, а меня привезёт Кевин Райт. Главное, чтобы меня зарегистрировали в качестве участника. Но это проще всего, так как Ээро Эркко лично будет возглавлять олимпийскую сборную княжества. А он про меня не забудет.

– Вот и отлично. И кстати. Пока не забыл. Мы нашли нового управляющего для завода бытовых приборов. Он завтра приедет к нам в контору к полудню. Я хочу, чтобы тоже там был. Присмотрись к нему и скажи, что о нём думаешь.

……

В конце весны 1907 года решением деда в отдельную фабрику выделили производство стиральных машин, а затем, по мере освоения, на ней стали производить и швейные машинки с печатными. Но, в связи с тем, что Катаро Хондо отбыл руководить строительством медной шахты и медноплавильного цеха, нам пришлось искать инженеров и руководство для фабрики «Бытовых приборов», как её обозвал дед после моей случайной оговорки.

Главным инженером на этой фабрике стал Генрих Графтио, у которого закончился контракт с Нокией. И Леопольд Мехелин, который из-за своей политической деятельности почти потерял интерес к электрификации железных дорог, посоветовал нам трудоустроить этого электротехника.

Вместе с нашим предложением Графтио получил приглашение и на работу в Петербургский электротехнический институт. Но, съездив в столицу империи и узнав размер оклада, он очень быстро вернулся в Гельсингфорс и подписал контракт с нашей корпорацией.

И если инженера мы нашли, то администратора искали долго. Акселя Леннарта Веннер-Грена, Бергрот нашёл в Германии, где тот работал коммерческим директором на заводе по выпуску сельскохозяйственных машин. И пригласил того переехать к нам и возглавить фабрику. Оказалось, что отец этого шведа – старинный друг Эдвина Бергрота и довольно состоятельный человек, поднявшийся на торговле лесом с Англией.

Веннер-Грен мне понравился, о чем я и отчитался деду. Но его фамилия у меня почему-то ассоциировалась с высотным зданием носящим имя «Пилон». Я пару дней поломал голову, но так и не смог выудить из неё дополнительную информацию. Ничего, как нибудь всплывёт. У меня такое – сплошь и рядом.

……

– Все собрались? Опаздывающих нет? Ну и отлично. Я собрал вас здесь, чтобы…

– Сообщить пренеприятное известие? – раздался звонкий и знакомый голос откуда-то из-за спин подростков, рассевшихся на длинных лавках.

– Да, Ларс. Именно так, – согласился я со своим племянником Ларсом Викстрёмом, командиром пионерского отряда из Кеми.

Его старший братец Андреас Викстрём так и не смог ужиться в отряде под командованием младшего брата. И поэтому решил пойти по стопам отца и стать военным. В связи с тем, что Фридрихсгамский кадетский корпус был упразднён, ему пришлось поступать в одно из военно-учебных заведений империи. По какой-то неведомой мне причине таким заведением стала Вольская военная школа.

Этим летом Андреас приезжал на вакацию и привез несколько фотографий города, в котором находится его школа. Когда мне их показал Ларс, я сначала подумал, что это, как минимум, Урал, а может и вообще Кавказ, если судить по горам на фотокарточках. Каково же было моё удивление, когда я нашёл этот город на карте на берегу Волги между Саратовым и Сызранью.

– Но, прежде чем переходить к плохим известиям, вам сейчас продемонстрируют новую форму для «боевых ежей». Каждый пионерский отряд получит по десять комплектов двух типоразмеров бесплатно. Остальное придётся закупать, – собравшиеся в зале командиры и их помощники недовольно зашумели. – Но об этом – немного позже! – повысил я голос, чтобы перекричать гул голосов.

Когда мы только создали первый боевой отряд, я поручил своим друзьям самим разработать форму и снаряжение. И даже выделил на это деньги. Но когда я первый раз увидел то, что они придумали и пошили, то, в сердцах, обозвал их боевыми ежиками (Taisteleva siili). Уж очень они похоже сопели после марш-броска, а их снаряжение торчало во все стороны как ежиные иголки. К моему удивлению, сравнение с ежами им понравилось, и название группы не только прижилось, но даже и распространилось на всех боевиков во всех пионерских отрядах.

– Так, Тойво, иди сюда, – позвал я своего приятеля, который и должен был демонстрировать форму, а до этого прятавшийся за ширмой.

– Оооууу, – выдохнул зал, когда сын кузнеца вышел из-за ширмы, держа на плече свой любимый пулемёт.

– А пулемёт тоже в комплекте будет? – выкрикнул с места Юхан Лойкко, командир отряда пионеров из Або.

– Не, ребята, пулемёта я вам не дам. Это просто старший пионер Сайпанен тренируется в переноске тяжестей, – вывернулся я и тайком показал Тойво кулак. – Значит, смотрите. Форма стандартная пионерская, но с кожаными вставками на локтях и коленях. Кроме этого, в комплект будет входить вот такое пончо под металлические плиты.

Тойво продемонстрировал эрзац-бронежилет, стянув его через голову.

– Мы здесь используем плиты из котельного железа. Винтовочную пулю они не очень держат, но от пистолетной или револьверной – спасают.

– А проверить это можно? – раздались голоса сразу с нескольких мест.

– Да. Сразу после окончания сбора и сходим на стрельбище. А сейчас поговорим о неприятном. Хотя многие из вас должны догадываться о чём пойдёт речь, – я обвёл притихший зал взглядом.

– Деньги? – неуверенно спросил Йорма Карвонен, огненно-рыжий паренёк из недавно созданного пионерского отряда в Пудасъярви.

– Именно. Наши покровители из различных партий стали сокращать, а кое где и вообще прекратили финансирование пионерских отрядов. И даже хуже. Мне некоторые руководители отрядов сообщили что им было предложено стать пионерами той или иной партии. Что неприемлемо. Это вызовет раскол в нашим движением, а в дальнейшем и вражду. Какое-то время я смогу выделять средства на пионерскую организацию со своей литературной деятельности. Но нам надо стремиться к тому, чтобы у каждого пионерского отряда был свой источник доходов.

– Надо создавать свою партию! Пионерскую! – с пылом воскликнул Вильхо Хеланен, командир Улеаборгских пионеров.

– Да! Надо! Даёшь! – возбужденно и согласно заголосил народ в зале.

Я поднял руку, призывая к тишине. И когда мальчишки успокоились, продолжил.

– Да, партия нам нужна. И мы её создадим. Но когда войдём в возраст. Вот только создание партии не решит наших денежных проблем. Поэтому надо создавать при каждом отряде дело, которое позволит ему существовать без влияния посторонних сил.

– Это как? – опять робко поинтересовался Йорма Карвонен.

– Ну, например, в случае твоего отряда, всё очень просто. В конце этого года к вам дойдёт железная дорога. Я выкуплю участок земли рядом с ней и установлю на этом участке древокол с паровым приводом. И вы сможете продавать дрова не только железной дороге, но и всем жителям вашего городка. А в Гельсингфорсе, – кивнул я на Олави Киннуена, сидевшего в первом ряду. – Между нашим жилым посёлком и текстильной фабрикой уже начали строительство теплиц для выращивания зелени и цветов. На ней будут работать столичные пионеры и, я думаю, что доходов от продажи выращенного хватит с избытком на любые нужды нашего самого большого отряда в княжестве. И подобные предприятия мы откроем при каждом отряде. Если у кого-то есть мысли по этому делу, то позже подходите, поговорим.

– Но как это будет работать? На кого будут оформляться эти предприятия? – снова влез неугомонный Йорма Карвонен.

– Сначала – на моего деда, как руководителя всего нашего движения, но, – мне пришлось опять поднять руку чтобы успокоить зал. – Но, по мере того как главам отрядов станет по восемнадцать лет, мы будем переписывать эти производства на них. А в самих отрядах, ещё до этого, создадим совет из пионеров. Как старших, так и младших. Чтобы этот совет следил за прозрачностью денежных трат и ежегодно отчитывался перед всем отрядом. Это позволит нам избежать краж и денежных махинаций. Ну, не станете же вы воровать у своих товарищей?

Я обвёл зал взглядом, а в ответ меня засыпали искренними заверениями, что никогда и ни за что.

– А ведь отличная идея, – вскочил с места Арвид Грёнберг пионер из Йоэнсу. – Если применить эту прозрачность в будущем, когда мы станем взрослыми и сможем занимать должности в городских или сельских управах. Отчитываться каждый год перед населением, и они увидят, что мы не воруем. Как это делают сейчас. Мы тогда возьмём власть во всём княжестве и тогда, и тогда…

– Да! Именно так! Спасибо, Арвид! – перехватил я инициативу у ненаходящего слов, чтобы продолжить свою речь, Грёнберга. – Нам всем надо будет стремиться к светлому будущему. А сейчас пойдёмте все на полигон и постреляем по бронежилету. По пути возьмите со стола у выхода брошюры по созданию пионерских контролирующих советов.

……

В конце октября я наконец закончил часть заказа департамента образования. В связи с выходом в Швеции первого тома сказки «Удивительное путешествие Нильса Хольгерссона с дикими гусями по Швеции» Сельмы Лагерлёф и включении этой книги в школьную программу наш департамент посчитал, что Финляндии тоже надо что-то подобное.

Объявили конкурс на лучшую сказку-приключение по различным регионам княжества. Я быстренько сочинил рассказ про путешествие кота Эркки по Улеаборгу и его окрестностям. Предыдущая книга о его приключениях летом в деревне, списанная мной с советской сказки, вызвала только положительные эмоции у читателей, и её продолжали и продолжали перепечатывать.

Вот я и взял главного героя, кота по имени Эркки, которое переводится как «повелитель мира», и описал его приключения в нашей губернии. И выиграл тот конкурс. Как мне позже поведал по секрету секретарь нашего сената Свен-Эрик Окессон – «из профессиональных писателей, ты, Матти, единственный прислал текст и естественно, выбор пал на тебя».

И мне заказали рассказы о путешествиях моего кота Эркки по всем губерниям княжества. За лето и часть осени я успел написать только про столичную Нюландскую губернию и частично мне знакомую Або-Бьёрнеборгскую. Все остальные мне были неведомы и, прежде чем браться за их описание, стоило посетить хотя бы столицы этих губерний.

Но времени на путешествия у меня не было, потому что неугомонный Том Рунеберг решил начать строить самолёт. Я, занятый учёбой в училище, написанием сказок, работой сразу на нескольких заводах, узнал об этом от встревоженного Расмуссена, который мне поведал, что молодой Рунеберг почти совсем забросил свои обязанности и непонятно для чего прикупил несколько возов пиленых досок.

Пришлось его отлавливать и пытать по поводу его непонятного поведения.

– Самолёт буду строить, – огорошил он меня. – Двигатель уже есть. Пора и гидросамолёт создавать. Ты же сам обещал мне помочь – и что? Забыл?

Двигатель для самолёта, и правда, у нас появился. Ну, как для самолёта? Рядный четырёхцилиндровый двигатель внутреннего сгорания. Том Рунеберг за год создал два типа подобных двигателей разной мощности. Один, самый первый, показал на стенде восемьдесят одну лошадиную силу, а второй развил мощность аж сто тридцать шесть. А ведь я просто отдал ему свои технические рисунки помеси двух двигателей – ЯМЗ-236 и Ford-CVH.

С появлением этих двигателей Расмуссен загорелся идеей создания полноразмерного автомобиля и тяжёлого грузовика. И сейчас вовсю их проектировал.

– Том, – на ты в обращении с этим молодым инженером я перешёл уже давно, и именно по его настоянию. – Ты можешь подождать неделю? Я подготовлюсь, и мы вместе обсудим дальнейшие планы по строительству гидросамолёта.

– Хм, ладно, Матти, я подожду, – подозрительно легко согласился он со мной.

А я же лихорадочно принялся готовиться к разговору, попутно вспоминая и вычерчивая британский самолёт «De Havilland 2» как с поплавками, так и с колесным шасси. И заодно, клея две небольшие модельки из бумаги, реек и верёвочек.

Размеры я взял, ориентируясь на приблизительный рост пилота, сидящего в кабине. Насколько я помнил картинку этого самолёта, попавшуюся мне в технических журналах моего предыдущего мира. Но даже так, демонстрация моделей в комнате отдыха инженеров автомобильного завода произвела на всех присутствующих неизгладимое впечатление. Как только я выставил на стол обе модельки, к ним тут же потянули руки Рунеберг, Расмуссен и Фриц Хубер.

– Без рук, господа! – прикрикнул я на инженеров. – Они очень хрупкие. Так рассматривайте. Том, вот чертежи к ним. – Передал я Рунебергу рулон бумаг.

– Это, это, забавно и интересно, – вынес свой вердикт Расмуссен. – Но я не уверен, что подобная конструкция сможет взлететь. Тем более что Том собирается строить свой самолёт из сосновых досок.

– Если его строить из досок – то точно не взлетит, – согласился я с ним. – Но если из прочных реек и обтягивать крылья перкалем, то обязательно взлетит. У братьев Райт это же получилось. Но, самое главное, наш Том должен решить две проблемы – из чего делать поплавки и как их крепить к корпусу, и как сделать толкающий винт.

– А этот ты откуда взял? – молодой инженер, покопавшись в принесённых мной бумагах, показал мне мои же рисунки двухлопастного винта.

– Перерисовал с газетных фотографий аэроплана Райтов. Вот, ты и займись сейчас созданием винта, подсоедини его к двигателю, посмотри как он с ним взаимодействует. Продумай как будут управляться рулевые тяги…

– А это что такое? – стало интересно уже Хуберу.

– Это управление самолётом в воздухе. Подвижные элементы на крыльях. Как на «Хищной птице» Альберто Сантос-Дюмона. Смотрите сами, – я быстренько сложил несколько бумажных самолётиков. – Если мы загнем часть крыла вниз, то он полетит по кругу, забирая вверх. – Я плавно толкнул модельку в воздух, и она взлетела, сделав полукруг. – А на хвосте надо сделать управляемое руль-перо, как на кораблях, что тоже позволит осуществлять повороты. И все эти элементы должны управляться из кабины. Ну, например, тяговыми тросиками. Отсюда и название – рулевые тяги. А ты, Том, как планировал управлять гидросамолётом?

– Даже не думал об этом, – пробормотал молодой инженер.

– Вот. Теперь тебе это всё стоит продумать прежде чем строить самолёт. И очень вас прошу, господа. Давайте оставим это обсуждение здесь, между нами. Ведь всё это может принести нам неплохие прибыли если сработает. Всё, Том, забирай модельки, чертежи и приступай к экспериментам.

– А как же его обязанности на заводе? – встревожился Расмуссен. – Мне одному не справиться с проектированием новых автомобилей.

– Дед нашёл ещё одного инженера. Леонид Ассур. Работал вместе с Шуховым при установке моста в Кийминки.

– И зачем мне мостостроитель?

– А он и не мостостроитель. Он инженер-механик. Сейчас отправился в Петербург за семьёй. Должен через несколько дней появиться.

– Ладно. Посмотрим, что это за инженер. У тебя ещё что-то, Матти?

– Да. У меня вопрос к херру Хуберу. Как у вас дела с проектированием трактора?

– О! Да! Я, как и планировал, развернул один из предоставленных вами двигателей горизонтально…

Дальше, этот немецкий мастеровой довольно долго рассказывал что у него получилось, а что нет. В итоге, после получаса обсуждения, я заверил Хубера, что полностью удовлетворён его успехами и пообещал помогать ему и дальше.

Глава 31

Глава 31

Ээро Эркко стоял на корме датского пассажирского парохода «Густав», совершавшего свой первый в этом году рейс из Гельсингфорса в Лондон, и смотрел, как постепенно отдаляется город, мимо проплывают сооружения Свеаборгской крепости и серые, облезлые после зимовки, туши броненосцев и крейсеров. На душе разливалась спокойствие и удовлетворение после долгого года сборов, подготовки и организации финской олимпийской сборной. Девяносто пять атлетов прошли отбор в команду, да ещё более дюжины официальных представителей от княжества и он, как глава всей сборной.

Он так задумался, что даже вздрогнул, когда подошедшая к нему супруга Маисси взяла его под руку и прислонилась к его плечу.

– Всё переживаешь из-за ссоры с этой стервой Хултин?

– А? Нет. Что ты. Я уже и забыл про наш очередной парламентский кризис. Из которого опять торчат уши одного очень умного и предприимчивого юноши, – вздохнул мужчина. – А ведь он ещё и в Англию приедет летом. И если барон де Кубертен его предложение о проведении зимних игр в Финляндии примет, то у нас тут вообще все передерутся в парламенте за свой кусочек бюджета.

– А разве последний кризис не твоих рук дело? Зачем наговаривать на Матти? Он всего лишь высказал предположение в вашей переписке. Из которой ты и взял идеи для своих выступлений и совместных газетных статей.

– Да это я так. Ворчу. И ты права, зря я на Матти наезжаю.

– Наезжаешь? Как это?

– Это одно из его словечек. Которыми теперь разговариваю я и наш Юхо. А может уже и половина княжества…

Эркко, проводив взглядом маяк на «Александровском» острове, левой, свободной рукой поднял воротник пальто, и его мысли вернулись к недавним событиям. В одном из ответных писем Матти Хухта прислал набросок статьи о его видении выборов в государственную Думу третьего созыва депутатов от Финляндского княжества. В которой он предлагал выбрать парламентариев для Думы из представителей местного парламента. Чтобы не случилось разделение парламентской власти, так как по статусу имперские депутаты выше, чем местные.

С некоторыми правками и собственными комментариями эта статья была опубликована в ближайшем выпуске «Финской правды». Поначалу никакой особой реакции она не вызвала. Но, по прошествии недели, «Финский женский клуб», который смог получить на парламентских выборах тринадцать мест, поднял этот вопрос и предложил выбрать депутатов в думу третьего созыв исключительно из числа женщин-парламентариев. Ещё девять женщин, избранных в парламент в списках других партий, активно их в этом поддержали.

И всё бы ничего, но Хухта прислал новую статью, которую Эркко проигнорировать не мог никак. Так как в ней этот молодой человек высказывал предположения о том, что в случае выбора женщин-депутатов в российскую государственную Думу может случиться запрет со стороны имперских властей на право финских женщин избираться в Эдускунту. Так сказать – уравняют местные законы с имперскими. И будет хорошо если только этим обойдутся.

Кроме этого своего предположения, юный Хухта намекал, что неплохо бы организовать комитет в парламенте для проверки выполнения предвыборных обещаний депутатов. А то Ида Алле-Тельо, женщина-депутат от Улеаборгской губернии, пообещала обновить книжный фонд местной публичной библиотеки, но так и не выполнила своих обязательств. Были у него вопросы и к другой женщине-парламентёру от финской партии – Александре Грипенберг. Как она могла попасть в финскую партию, если владеет только шведским языком? Причем, учить финский и русский отказывается публично.

Опубликованная статья неожиданно нашла поддержку среди народных избранников. И в парламенте воцарился сумасшедший дом. Текла Хултин, председатель «Финского женского клуба», почему-то восприняла всё слишком близко к сердцу и развернула настоящую борьбу. С трибуны парламента и через многочисленные Гельсингфорские женские газеты и журналы клеймила позором мужчин-депутатов и непосредственно самого Ээро Эркко, в газете которого и были опубликованы статьи Хухты.

Добавил сумятицы и неожиданный раскол среди женщин-депутатов. После чего в парламенте сформировалась группа финского отделения «Международного альянса женщин» (Naisasialiitto Unioni). И именно они добились и организации комитета по проверке предвыборных обещаний, и даже изгнания из парламента Александры Грипенберг. После чего, слава всем богам, внимание Хултин, переключилось на своих бывших товарок и они, оставив в покое мужчин, начали грызню между собой. Пока женщины выясняли отношения, остальной парламент успел выбрать четырёх представителей в российскую Думу – из своих рядов, как и предлагал в своей статье Матти Хухта. А Ээро Эркко сбежал на Олимпиаду.

……

Зима с 1907 на 1908 год выдалась хлопотной и суетной. Я уже и не раз пожалел, что принял участие в конкурсе сказки для внеклассного чтения. Хорошо, что пара поездок по губерниям княжества совпало с организацией, анонсированных мной летом, источников доходов для региональных пионерских отрядов.

В соседнюю с нами Вазаскую губернию я попал ещё в начале декабря, когда с дедом ездил на наш стекольный завод. Пионеры из Николайштадта, столицы Вазаской губернии, устроили мне торжественный приём, а заодно я с ними совершил несколько ознакомительных прогулок по городу и окрестностям. Что и легло в основу нового рассказа про путешествие кота Эркки.

На рождественских же каникулах мне удалось съездить в Тавастгусскую губернию. Дядя Бьорк ехал на вагоностроительный завод в Таммерфорс для заказа железнодорожных цистерн по нашему общему с ним проекту. Вернее, под этот проект цистерн он взял старый двухосный вагон с установкой на него пятнадцатитонной стальной ёмкости и предложенную мной систему автосцепления.

И всё для того, чтобы обойти патенты компании «БраНобель». При попытке заказать нобелевские тысячапудовые цистерны на Коломенском и Рижском заводах, нам ответили, что на 1908 год заказы уже не принимают. Поэтому и пришлось мудрить что-то своё. Пока дядя Бьорк мучился над чертежами новых вагонов, я за неделю успел при помощи механиков с автомобильного завода создать и установить на несколько платформ автосцепку, известную в моём времени как «СА-3». Не забыл я и о патенте, на эту сцепку.

С этой автосцепкой я был очень хорошо знаком благодаря тому, что в прошлой жизни пришлось лично, в компании с другими работниками нашего предприятия, убирать с территории старые вагоны. Почти все железнодорожные пути на внутренней территории завода оказались забиты никому не нужными, старыми и ржавыми платформами. Железнодорожники от них отказались, и нам пришлось своими силами расцеплять и вручную подгонять ближе к цехам, где их и резали газосваркой.

После демонстрации этой автосцепки дядя Бьорк пришёл в полный восторг и вознамерился заменить все старые, цепные сцепки, на новые. Ну, и меня с собой взял в поездку, прикрыв таким образом перед предками, так как мне нужно было в столицу Тавастгусской губернии, город Тавастегус, а не в сам Таммерфорс.

……

Посетив две губернии и отправив в департамент образования ещё два рассказа про кота Эркки, я наконец оказался предоставлен сам себе и попытался с головой погрузиться в подготовку к выпускным экзаменам в торгово-коммерческом училище. Но не тут-то было. Постоянно возникали отвлекающие меня от учебного процесса проблемы.

Да я и сам время от времени создавал подобные проблемы на ровном месте. Написал две статьи в «Финскую правду» – про проблемы выборов как в имперскую Думу, так и про предвыборные обещания некоторых депутатов нашего сейма. Из-за чего в Гельсингфорсе случилась небольшая парламентская заварушка, в организации которой все почему-то обвинили меня и Ээро Эркко.

Не знаю как Эркко отбивался от выпадов на него, а мне пришлось вступить в конфронтацию с матушкой после раскола финского женского клуба и статьи Теклы Хултин в «Гельсингфорских новостях». В которой она в открытую обвинила меня в боязни и лебизании перед имперскими властями.

– Матти! Как это понимать? – орала на меня мама, размахивая у меня перед носом позавчерашним выпуском столичной газеты. – Совсем совесть потерял? Да я тебя!

И, попыталась по старой привычке, ухватить меня за волосы. Но, я перехватил сначала одну её руку, а затем и вторую. И плотно, со всей силы прижал их к её телу. Мама, пару минут пыталась вырываться, кричала на меня, ругала разными нехорошими словами, пока от бессилия не разрыдалась, уткнув голову мне в плечо. Порыдала, порыдала, да и успокоилась. А вечером нажаловалась на меня отцу.

– И зачем ты мать до слёз довёл? – спросил у меня мрачный и уставший отец.

Пришлось пояснять. Рассказать про мои статьи и статьи Хултин. Как и объясниться за свои действия.

– Ага. Ясно. Опять Эмма в политику полезла. Ну и поделом ей, – неожиданно выдал он свой вердикт и, подхватив меня под руку, потащил в сторону библиотеки. – Пойдём, Матти, поговорим, дело есть. Помощь твоя нужна.

– Что? Опять деньги нужны? – в лоб спросил я у родителя.

– Не в этот раз. Теперь, наоборот, надо ещё во что-нибудь вложиться. Город же доходные дома достроил и мы, неожиданно получили прибыль, которую в бюджете не учли из-за махинаций казначея. А значит, придётся повышенный процент платить по губернскому налогу. Если во что-нибудь не вложимся, – выдал батя и посмотрел на меня. – Правда есть один вариант, который можно реализовать, но мне нужна твоя помощь.

Во папахен даёт! Заматерел. Раньше, он слово «реализовать» по слогам произносил. Да и в раж вошёл. Нравится ему городом руководить. Вернее, строить. Правда, доходные дома построили не по моему проекту, а по совету Кевина Райта, нашего англичанина-управляющего на кирпичном заводе. Вместо домов, которыми активно сейчас застраивались наши рабочие посёлки, и которые я слизал с советских проектов многоквартирных домов серии 1–201.

Ну, родился я и вырос в подобном двухэтажном доме в Таганроге, а многие мои друзья и одноклассники проживали в трехэтажках этой серии. Так что вычертить планировку, размеры и метраж не составило особого труда. Впрочем, как и нарисовать внешний вид домов.

А в Яали две новые улицы застроили английскими двухэтажными террасными домами по проекту столичного архитектора Армаса Линдгрена. «Танхаусы» – как назывались подобные строения в моём предыдущем мире. Сделали централизованное паровое отопление, канализацию, водопровод и провели электричество. Правильно проведённая рекламная компания обеспечила приток жильцов. В основном, недорогое и комфортабельное жильё снимали различные чиновники из Улеаборга, которые добирались до службы и обратно на наших пригородных поездах.

– Ну, так и строй дома. В чем проблема? – не понял я стенаний отца.

– Дома и так будем строить. Но на них траты уже заложены в бюджете. Я же тебе говорил про казначея! – возбудился отец. – Чем ты слушал?

– Говорить-то ты говорил, но без конкретики. И что я должен был понять?

– Пфф. Риисто, наш бывший казначей, планировал часть дохода положить себе в карман. Но, я вовремя заподозрил неладное и, по моей просьбе, твой дедуля покопался в наших бумагах и нашёл несоответствие. Мы казначея выгнали. А деньги надо потратить. Мне предлагают построить птицеферму. Но для самой современной нужен инубар. Тьфу, икуратор. Нет, как его…

– Инкубатор?

– Во-во. Он самый. Английский и американский очень дорогие. Вот я и подумал, может, ты мне поможешь и придумаешь этот инкубатор. В принципе, можно и без него обойтись. Но хотелось бы как в европах. Вот.

– Хм. Слушай. Пап. А давай, я сделаю этот инкубатор. Но он не будет относиться к городской птицеферме, а станет пионерским. Ну, чтобы мои пионеры себя сами обеспечивали, выращивая цыплят и продавая тебе.

– И какой мне тогда с этого прок?

– Ну, пионеры же наши. С Яали. Предприятие их будет тебе налоги платить. Дети будут к заняты, а не будут по городу носиться искать себе приключения на одно место. А это дети твоих горожан и избирателей.

– Вот. Всё ты же с ног на голову вывернешь. А для своих пионеров что-то да придумаешь.

– Так в тебя весь. Ты тоже, вон, много чего для села, а теперь и для города делаешь. Ну так что? Позволишь создать пионерский инкубатор?

– Ай. Делай что хочешь. Но у тебя два месяца. Не будет цыплят – придётся покупать шведский инкубатор. Справишься?

– Куда же я денусь? Конечно, справлюсь.

И мне пришлось кроме учёбы, подготовки к экзаменам, работы на оружейном заводе, на который неожиданно свалилось сразу несколько заказов, ещё и инкубатор сочинять. Хорошо хоть с мамой помирился быстро. Сразу после того как отдал ей хвалебное письмо от двух женщин-депутатов парламента, которые возглавляли в нашем княжестве лигу движения за трезвость. Причем, Мария Паасо-Лайне и Хильда Кякикоски хвалили не меня, а именно мою матушку, за то, что она правильно воспитала сына.

При создании инкубатора я не стал сильно мудрить, а просто взял за основу самодельный аппарат моего соседа по даче из прошлой жизни. Пересекались мы с ним часто, особенно летом. И я успел и вдосталь насмотреться на это чудо техники, и неоднократно выслушать инструкцию как, чего и куда. Просто увеличил размеры короба и добавил несколько лотков. И получился инкубатор на три сотни яиц с ручным приводом для вентиляции и поворачивания яиц.

Обогрев создавался с помощью нескольких электроламп. Правда, для постоянной подачи напряжения пришлось оборудовать построенное здание ещё и дополнительным генератором с нефтяным двигателем. А то мало ли, снег провода порвёт и останемся мы без цыплят. Для измерения температуры и влажности внутри, использовался гигрометр Соссюра, который изначально был совмещён термометром Цельция.

Создаваемый пионерский инкубатор я решил поручить Элле Кауре, той самой девчонке с Кирпичного посёлка, которая давным-давно пыталась при помощи шантажа попасть в пионеры. Теперь она – командир отряда девочек-пионеров. Входит в пионерский совет и крутит шуры-муры с моим старшим пионером Ялмаром Стрёмбергом.

Поручил – и не прогадал. К своему заданию Каура отнеслась очень ответственно. И через три недели после первой закладки яиц на свет появилось двести шестьдесят восемь цыплят. К тому моменту было построено ещё два подобных инкубатора – и, ещё два через месяц.