355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Alex-21 » Своеобразные (СИ) » Текст книги (страница 11)
Своеобразные (СИ)
  • Текст добавлен: 27 марта 2019, 14:30

Текст книги "Своеобразные (СИ)"


Автор книги: Alex-21


Жанры:

   

Слеш

,

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

– Серый, держи покрепче свою наездницу. Нам её ещё мужу сдавать, – Пашка для верности накрыл своей ладонью руку Короля, от Снежки этот «яойный» жест не укрылся, и она восхищённо охнула, но рука Никольского быстро соскользнула с кисти Серёги на бедро девушки, как бы придерживая её, а то вдруг друг не удержит. Надо же подстраховать. Снежана купалась в лучах внимания двух «обалденно-обаятельно-сексуально-охрененно-шикарных, как я счастлива, что вас встретила, парнях!». Пашкин взгляд был испытующим и насмешливым. Серый казался немного озадаченным, видимо, пытался сообразить, чего Никольский сейчас изображает: помогает ему или пытается отбить у него бабу?

Снежка, не дожидаясь, пока Серёга дозреет до оригинальной, как всегда нелогичной мысли, быстро притянула Пашку к себе и звонко поставила ему печать на щеке в виде своих губок, а пока её друган Короленко приходил в себя, пытаясь выдать матерную фразу возмущения, уже позабыв, что его вообще в губы чмокнули, она щёлкнула пальчиками в золотых перстеньках и крикнула: «Официант!»

Ждать Снежана не любила. Подгоняемый грозным рыком Серёги «чё, не слышал, что ли?» парень тут же подлетел к этому трио принять заказ. Серый набаловался сладким пивом, проворчал, что ходить со слипшейся жопой ему неохота, и заказал крепкое. Снежка озадачилась, при чём тут его задница, да ещё почему-то она должна быть липкой. Серёга снова просверлил глазами Пашку, вспомнив его меткий «плевок» на его дорогую рубашку. Никольский же благоразумно успел убрать «грабли» с бёдер подруги, убедившись, что сия статуя, изображавшая его друзей, сидит на постаменте монументально и сдвинуть её сможет лишь Снежкин муж, если сейчас сюда очень некстати завалится. Но девушка заверила, что он остался у своей сестры, а она улизнула к друзьям. Когда ещё будет такая возможность? Жаль, что Жеки и Маринки нет.

– Тогда бы тут вообще был дурдом, – проворчал Серёга, втайне радуясь, что может сосредоточиться сейчас на одной женщине, а не распыляться сразу между несколькими объектами своего вожделения, между которыми он выбрать никак не мог и которые, вот гадство, все были заняты, но упорного Серого это не останавливало. Он жил своей «нормальной половой жизнью» эпизодически, а насчёт четверых своих друзей вынашивал, как и подобает Королю, наполеоновские планы. Компания иногда над ним по-доброму прикалывалась, друзья предлагали переименовать его в Императора. Если уж планы наполеоновские, так быть Серёге Императором. Снежка снова прикололась на эту тему, и растроганный, утопающий в девичьих глазах, а также мнущий эти прекрасные бёдра «скромный» Король наконец-то милостиво согласился стать Императором. В ответ услышал двойное: «О-о-о! За это надо выпить!» Отхлебнул крепкого слишком много, что даже закашлялся. Пашка заржал, что сейчас Серый ему в отместку изобразит фонтан, тогда придётся стирать уже две рубашки, и на всякий случай нагнулся. При этом уткнулся по-снайперски метко Снежке в юбку на уровне живота. Получил за это по заднице её маленькой ручкой и звонкий девичий смех, а также Серёгин окрик: «Охуел совсем? Руки… то есть морду убери от моей подружки!» Пашка сделал вид, что жутко смущён, залепетал, балуясь, что извиняется, расшаркивается, но ничуть не кается. Девушка снова заливисто расхохоталась.

Так они и шутили, отмечая встречу и обращая на себя внимание всех присутствующих. Если Паша ещё умел быть тихим, то эти двое и тишина были в принципе несовместимы. А поскольку при такой какофонии Пашкин зычный баритон уже мало что менял, то и он от них не отставал. Когда ещё так удастся вместе подурачиться? Повезло, что хоть живут и в разных городах, но всё же не так друг от друга далеко. Так что надо было ловить момент и отрываться по полной.

Наевшись и даже прилично налакавшись, они вдруг вспомнили, что у Серого рубашка «не стирана!». Снежка подозрительно принюхалась, откуда исходит этот странный запах?

– Я те щаззз пстираю, – заплетающимся языком произнесла она и похлопала его по широкой груди, заодно пощупала его мышцы со звуками «о-о-о-а-а-а!».

Серый от этих междометий почему-то подбоченился и заявил:

– А пшли в толчок. Паш, будь другом, я тя в кои-то ве… ик! веки пршу-у-у… Что это тут у нас? Петрушка на подбородке? Ты чё сёдня не брился, а, пьянчуга недотраханная?

– Ты чё, мудила, ваще? Не порочь моё доброе имя, – Пашка отмахнулся от Серёги, который, рискуя всё же наконец-то уронить подружку, решил убрать листик петрушки языком. Руки у него были заняты – он намертво вцепился в девушку. «Если грохнутся, то сразу оба», – оценил Пашка. – Моё имя и так уже все, кто мог, опорочил, – мотнул головой Пашка.

– Тогда те нечего терять, зайчик… ик! мой, – уверенно сказала захмелевшая красавица. – Па-а-ашенька, побудь на стрёме, пока я ему рубашечку стираю. Не могу я на это сма-а-атреть. Как я моих олухов… то есть мальчиков, отпущу в таком виде? – похлопала она ресницами.

– В каком виде? У меня рекспенктаб… тьфу, презентабельный вид. Блин, я тоже, что ли, пьяный? Не, я не пью. Ну вот ва-а-аще! – побожился Пашка и постучал себя в грудь. – Верите? – взгляд был настолько убедительно-фанатично правдивым, что поверили бы даже монахи, а запах пива списали бы на питейное заведение. Правда, мыслями, что в таком заведении делать монахам, Пашка решил себе голову не морочить. Он отбуксировал Серёгу, который держал на руках визжащую и хохочущую чувиху, в то самое место, в которое они оба так скромно попросились.

Найдя искомое, Пашка на минуту тормознул, решая, в какую «залу» их впихнуть: на двери которой табличка с изображением кружочка и треугольника или где нарисован кружочек, а под ним прямоугольник? Прямоугольник Пашке почему-то приглянулся больше, тем более что из помещения с дверью, помеченной треугольником, выползла какая-то девица. Пашка решил, что прямоугольник он уже точно где-то видел и вроде бы там всегда было более чем безопасно. По крайней мере, девки на него там не вешались, когда ему хотелось уединиться в кабинке. Писсуары он не любил, потому что кроме девиц на свете ещё были парни, и некоторые из них почему-то начинали знакомство с оценки того, что имелось у Пашки в штанах: что спереди, что сзади. А это была его неприкосновенная собственность, которую он берёг. Мацали Пашкину задницу лишь через джинсы и лишь очень близкие люди.

Вот он и запихнул друзей со словами «просю!» туда, где находились ещё писсуары, предварительно просунув голову в «тронный зал» и проверив, нет ли там посторонних кавалеров, а то и дам. И такое бывало в его практике, что люди, замучившись ждать, ныряли туда, где свободно. Он стоял на пороге, наблюдая, как Серый с поплывшим взглядом стянул рубашку, Снежка тут же сунула её под кран, налила на пятно жидкое мыло и принялась жамкать под горячей водой, отчего её руки покраснели. Серый заботливо предупредил: «Обожжёшься».

Она беззаботно улыбнулась и повела плечиком, пожирая при этом глазами его торс. Потом перекинула взгляд на Пашку, словно ища на нём пятна тоже, чтобы заодно и его разоблачить и полюбоваться на второго друга тоже.

– На пляж летом вместе сходим, – ответил Пашка. Хоть он и был несколько пьян, но жадный взгляд захмелевшей девицы от него не укрылся. – А то тебя Женька потом по асфальту раскатает.

– Это я ревнивый? – возмутился тут же Серый. – Это твой нижний ревнивый хуже шекспировского Отелло. И ты ему это позволяешь? Ты Верхний или кто? Запрети, и всё! Чё ты с этим пиздюком цацкаешься?

В глазах Павла сверкнули молнии. Он закрыл дверь на вертушок, подошёл к Серёге и вдруг обнял его сзади, прижав к корпусу руки Серёги так, что тот не мог ими действовать. Короленко от удивления замер, уставившись на Пашкины руки, находившиеся на уровне его ремня.

– Ты можешь вообще не ревновать Женьку ко мне? Хорошо подумай и ответь сейчас честно.

– Ммм… ну… не знаю, наверное, не могу, – немного смутился Серёга.

Снежка зомбировала взглядом двоих парней, машинально продолжая жамкать рубашку, которая уже наполовину была мокрой.

– А можешь не ревновать Снежку ко мне, когда она меня целует в щёку или я к ней прикасаюсь? Всего лишь по-дружески, заметь.

– Знаю я твои «по-дружески», – вспылил Серый, но объятий Пашки не расцепил.

– Ты уже ответил на этот вопрос. Ты можешь не ревновать меня к Женьке, Маринке? Знаешь же, что они мне дороги.

– Ты не спишь с Маринкой, – насторожился Серый, а его утверждение было больше похоже на вопрос.

– Ну и что. Не ревнуешь её как подругу ко мне, а меня к ней? Как своего Топа к Женьке? – Пашка ухватил Серёгу за волосы на затылке, дёрнул, запрокидывая ему голову. Тот зашипел, встретившись с жёстким решительным взглядом Никольского в зеркале. Павел одной рукой сильно прижимал его к себе, второй крепко держал за волосы так, что было больно. Его горячее дыхание мазало по скуле. Серый почувствовал, как снова тяжелеет в паху. И если Снежкины ёрзания он ещё терпел, то сейчас мочи уже не стало. Снежана раскрыла рот, уставившись на ширинку Серёги, затем перевела взгляд на Павла. ТАКИМ этого весёлого, часто мягкого с друзьями, а порой сочувствующего балагура Пашку она ещё не видела.

– Запретить можно о чём-то не говорить, но чувствовать не запретишь. Неудовлетворённость и опасения когда-нибудь выльются. Я предпочту знать, что он ревнует, знать, к кому и по какому поводу. И не наказывать его за это, а дать ему уверенность, что он нужен, что любим.

– Он использует ревность, как способ манипуляции, чтобы отваживать от тебя тех, кто ему не нравится, – произнёс Серёга, всё так же глядя на Пашку через зеркало и не смея пошевелиться, – слишком решительно сейчас Павел смотрел на него. Прежнее веселье Никольского как рукой сняло.

– Ты думаешь, что я такой наивный? – усмехнулся Пашка. – Не научился отличать настоящие чувства от мнимых? Вокруг меня в последние годы много «артистов» крутилось, – прошипел Пашка, ещё сильнее потянув за каштановые короткие волосы Серёги, уложенные в стильную причёску, словно стараясь сделать ему больно за то, что делали больно ему все эти так называемые «артисты». Короленко втянул воздух через зубы. – Не тебе мне указывать, что запрещать своему нижнему, а что нет, – холодно отрезал Никольский.

– Сейчас меня трахнешь или Снежку выставим? – Серый в долгу никогда не оставался.

Пашка мгновенно отпустил его вихры и с силой оттолкнул от себя. Серёга чуть не врезался в зеркало, вовремя выставив вперёд руки. Снежка чудом успела отскочить и ошалело заморгала.

– Охуел?! – возмутился Король, но звучало не очень воинственно. Похмелье ещё давало себя знать, а стояк никуда не делся.

– А я вот… рубашечку достирала, – пролепетала Снежана.

– Ты её уже целиком намочила. Топать тебе, Серёга, в майке и куртке, – хлопнул Никольский по плечу Короленко. Лицо приняло прежнее шутливое выражение, будто и не было ничего, никакого маленького инцидента. – Ребята, мне уже домой пора, – Пашка посмотрел на часы на телефоне. – Девочка моя, рад был тебя повидать. Ещё встретимся, – он ласково обнял и поцеловал в щёку подругу. Она тут же зацеловала всё его лицо, заботливо проверив, не осталось ли следов от помады. – Будете у нас – звони, может, и Женька выберется на встречу.

– Обязательно, зайчик. Береги нашего котёночка, приветик ему, – защебетала она.

Пашка отворил дверь. Снаружи стоял парень и зажимался.

– В женский сходи, тут пока занято, – посоветовал Пашка.

Парень явно удивился, но промолчал.

– Что это было? – Снежка осоловело потрясла перед Серым его полностью мокрой рубашкой и тут же машинально выкрутила её так, что всю измяла.

– Сессию он мне пообещал, вот что, – Серый не смог сдержать торжествующую улыбку.

– С чего ты взял?

– По-твоему, он просто так, что ли, назвал себя моим Топом?

– У него и так саб есть, куда ещё тебя, балбеса? Женька вены себе перережет, если ещё и ты у них решишь поселиться. Заодно и тебе. Нет, сначала тебе, а потом уж подумает, стоит ли самому убиваться, – уверенно заявила девушка.

– Да иди ты, – огрызнулся Серёга. – У них лайфстайл. Причём Женька во всех этих терминах вообще не заморачивается, а Никольский во всех этих правилах. Основные только соблюдает, типа безопасность, добровольность и бла-бля-бля! И правильно. На хуй правила. Ты же дрочила на моё видео, где он меня отдоминировал в прошлом году?

– О-о-о-! Это было незабываемо! Кончаю каждый раз! Вы там оба такие зайки! Особенно ты! – опомнилась она, что сейчас надо хвалить Серёгу, – Пашка уже ушёл.

– Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Блин, он сказал, что мой Топ, сечёшь? – Серый снова не смог сдержать торжествующую улыбку. – Чуть волосы мне не выдрал, псих, причёску испортил, – он придирчиво оглядел себя в зеркале, намочил ладони и пригладил вихры. – Да не собираюсь я быть его сабом. От игровых сессий иногда не отказался бы. Я на ту видюху сам дрочу, – сообщил он. – Можешь меня поздравить, подруга, я его слабое место нащупал! Ревность Жеки Пашку всё же уже достала. Учтём, – самодовольно ухмыльнулся Король, а ныне уже Император. – Снеж, выйди, а? У меня стояк, чё я с ним в зал попрусь? Ты своей красивой попой мне все яйца отдавила.

– А-а-а! Зайчик мой, я совсем забыла! Удаляюсь, отрывайся, удовлетворяйся, закрыться не забудь, я пока твою рубашечку пристрою, – затараторила девушка.

Парень, стоявший возле двери мужского туалета, наблюдал, как оттуда вышла шикарная тёлка с мокрой мужской рубашкой в руках. Он недоуменно уставился на это видение. Тёлка заявила: «Занято пока. Куда пялишься? Иди вон в женский», – и, цокая каблуками, удалилась. Парнишка уже морщился от нетерпения, он дёрнул дверь, она оказалась не заперта. Глазам его предстал коренастый мужчина в майке и с чуть приспущенными джинсами. Стоял он не возле писсуара, а возле раковины. И только лазутчик хотел прорваться в туалет, как мужик рявкнул: «Съебись, паскуда!» – сопроводив свой рык стоном. Мужчина передёрнулся, а парнишка увидел, как наверх бьёт белая струйка явно не воды. Серый стоял не совсем боком, а немного задом. Так что его достоинство было спрятано от глаз нежданного посетителя, но то, что исторгло это достоинство, молодой человек сумел заценить. Он открыл рот, наблюдая, как струя пульнула на приличное расстояние и стекла по кафелю, и тут же захлопнул дверь. Парень уже засунул руку в штаны, зажал крайнюю плоть, ринулся в девичий туалет, облегчённо вылил содержимое мочевого пузыря прямо в раковину, блаженно закрыл глаза, а когда открыл их, то увидел оторопело смотрящую на сей оскверняющий акт девицу.

– Совсем охренел! – взвизгнула она.

Такого позора бедный парень не знал, наверное, за всю свою жизнь. Он вылетел из женского туалета и зарёкся никогда больше не пить пиво! По крайней мере, столько. По крайней мере, в этом пабе.

Снежка же умудрилась пристроить Серёгину рубашку на кухне, где её высушили, правда, не до конца, но Король был тронут её заботой. Они отлично посидели вдвоём.

Пашка пришёл домой уже протрезвевший, довольный встречей с друзьями. На вопрос Женьки, заданный самым обычным тоном, был ли он на встрече с ребятами, с вызовом ответил:

– Был. Ты что-то имеешь против? – и исподлобья просверлил опешившего Женьку. Потом ушёл в комнату и захлопнул за собой дверь, оставив парня недоумевать ещё больше.

Когда Пашка вышел из своей комнаты, Женька сидел на кровати с вытянутой мордашкой. Глаза подозрительно блестели.

– Ну? – Пашка опёрся на коленки своего парня. – По поводу чего траур?

– С чего ты решил? – Женька постарался скрыть дрожь в голосе.

– Наверное, мне кажется, что ты сейчас разревёшься.

– Ага, кажется, – Женька вывернулся, плюхнулся лицом на подушку. – Я просто устал, с работы недавно.

– Точно просто устал? Ничего больше?

– А что ещё? – насторожился Женька, соображая, к чему клонит Павел.

– Я же ходил на встречу со Снежкой и Серым. Ничего спросить не хочешь? – допытывался Пашка.

– Хочу.

– Спрашивай. Что так напрягся? – Пашка положил ладонь на поясницу парня.

– Как там Снежка? Она мне привет передала?

– Передала. Всё у неё отлично, расстроилась, что ты не смог прийти.

– Правда? Она про меня вспомнила? – Женька оживился, но мордашку на свет ещё не показал, правда, попой повертел. Наверное, так демонстрировал свою радость.

– Тебя, блин, забудешь, ты о себе так напомнишь, что ни одна многовековая надпись на граните на памятниках не сравнится с твоими голубыми, как небо, чистыми, ясными глазёнками, которые иногда смотрят так жалобно, что последние трусы снимешь и тебе протянешь, и которые… так и манят к себе, – Пашка провёл языком по шее Женьки, тот со стоном чуть прогнулся. «Блин, снова как герой из флаффного рассказа заговорил, автор хренов. Весь воспитательный момент испортил», – одёрнул себя Пашка.

– Ты иногда очень красиво говоришь, – повернулся Женька, и на Пашку уставились голубые глаза, те самые, которые он видел даже во сне, такие доверчивые, такие открытые, без налёта игры. Вот такой взгляд Женьки, немного застенчивый и в то же время доверчивый, Пашка любил и готов был сделать всё, чтобы его мальчишка был счастлив.

– Я кушать хочу. В животе урчит, – пожаловался Женька.

Он часто говорил вместо «есть» слово «кушать», и это звучало как-то мило, по-провинциальному и… по-домашнему.

– Пошли. Я сытый, но тебя сейчас накормлю, – кивнул Пашка. – А потом… – его рука замерла на животе Женьки.

– Что? – парень шире распахнул глаза.

– Устрою тебе такой трах, что придётся завтра тебе посидеть дома.

– Я и так завтра дома, – залился весёлым смехом Женька, ибо Пашка ткнулся ему носом в живот и, в шутку зарычав, пощекотал мальчишку.

«И ни слова не спросил о Серёге», – подумал Пашка. Впрочем, он сам за ужином поведал о встрече, да так, что Женька заливался хохотом. Пашка умел рассказывать весело, когда хотел. Надо было разрядить обстановку и приучить Полунина, что Серый – это не всегда опасность и проблемы. Но об их разговоре в туалете Пашка умолчал. «Заодно проверим, что из этого Серёга сам трёпнет Женьке и насколько внесёт отсебятину».

========== Глава 16 ==========

– Пашуль, отпусти звонок, – Маринка распахнула дверь. Её друг, стоя за порогом, пялился на свои ботинки и жал на звонок, но настолько задумался, что не обратил внимания, что Анохина уже открыла дверь и с некоторым недоумением его рассматривает.

– Тихий он у вас, – заметил Никольский. – Привет, – устремился в квартиру. Маринке оставалось лишь посторониться и пропустить его. Она пыталась завязать поясок на шёлковом цветастом халатике. Пашка машинально, даже не спрашивая разрешения, замотал её этим поясом вокруг талии и завязал на бант.

– Эм… спасибо, – кивнула она, разглядывая нелепый бантик. – Это новый вид шибари?

– У меня терпения не хватит вязать так долго эти узлы, а у котёнка не хватит терпения ждать, пока я это «макраме», как он выражается, состряпаю. Он требует продолжения банкета сиюминутно.

– Смех с вами да и только, – фыркнула Марина. – Тебе чай или кофе?

– Мне тебя, Анохина!

– В смысле? – повела она бровью и взялась за конец пояска.

– В смысле соскучился. На встречу ты не пришла.

– Вам там наверняка и без меня было весело.

– О да, особенно весёлыми были постирушки рубашки Серёги.

– А что с ней? – Маринка не торопилась ставить чайник, а присела в кресло, закинув при этом ногу на ногу. Подол халатика распахнулся посередине, открыв взгляду Павла чудесную картину.

– Всё-таки есть на свете красивые ноги, – уже в тысячный раз оценил Пашка. – У некоторых ноги как ноги: смотришь – и ничего в душе не колышется, а на твои как взглянешь…

– Чего замолчал? – тонкая улыбка заиграла на блестящих губах, а палец накрутил тёмный локон.

– А что говорить? И так всё понятно. Произведение искусства матери природы.

Тапочка с помпоном съехала с маленькой ступни. Пашка присел на корточки, подхватил ногу Маринки за тонкую лодыжку.

– Муж на работе? – как бы между прочим поинтересовался он.

– На работе, а я догуливаю свой больничный.

– А у меня сегодня выходной, на работу завтра.

– Я поняла, – она не пыталась выудить из его тёплых ладоней свою ножку.

– Замёрзла? – он сдавил её маленькие пальчики.

– Да нет, нормально, – пожала Марина плечами, откинувшись на спинку. Она сидела словно на троне, а возле её красивых ног находился Пашка. – Знаешь, о чём я иногда мечтаю? – загадочным тоном произнесла она, прикрыв глаза, опушённые густыми накрашенными ресницами.

На ней был лёгкий макияж. Видимо, дело и вправду шло на поправку, хотя, надо отдать ей должное, Марина всегда была ухожена, а когда была вообще без косметики, то выглядела моложе и как-то особенно беззащитно и по-домашнему. Пашка иногда ей говорил, что она может совсем не мазюкаться. У кого неправильные черты лица, то как ни раскрашивайся, толку будет немного, а у Марины носик был прямой с чуть вздёрнутым кончиком, рот аккуратный, большие глаза делали её похожей на молоденькую романтичную наивную девушку. Вот только девушка была далеко уже не так наивна, а больше это изображала. Образ «железной леди» только первые минуты знакомства не вязался с ней. Однако после непродолжительной беседы ни у кого не оставалось сомнений, кто здесь главный. Молодой женщине при этом даже голос не приходилось повышать.

– Ты её любишь, да? – как-то спросил Женька.

– Люблю, – не стал отрицать Пашка. – Как подругу, – добавил он, увидев, как Женькина нижняя губа оттопырилась. – Мы могли бы стать неплохими любовниками.

– Блин! – вырывалось у Женьки. – Почему тогда ты на ней не женился?

– Мы с ней в ту пору оба уже были разведены и боялись вступать в брак. Я зарёкся, что больше никогда не женюсь, а она мужиков одно время так слала! Я к ней не лез, просто общался с ней. Может быть, сошлись на почве развода, было что друг другу рассказать. Но тянуло меня к ней. Тогда она была худенькой, но ноги у неё всегда были потрясающие. Хорошо, что чуть вошла в тело, мне так больше нравится. Есть за что пощупать. Баба должна иметь формы, а не греметь костями.

– А моя гремела, – хихикнул Женька.

– Твоя ещё молодая была.

– Ну, а что вы с ней… это… попробовали бы… – любил Женька дотошно докапываться, что Пашка к кому чувствует.

– Мы с Маринкой рады друг другу. Она всегда держит в тонусе, только…

– Только она замужем, да? – видать, Женька решил донести до Пашки прописную истину, что на Маринку как на женщину ему смотреть не надо.

– Я на её свадьбе гулял, когда она второй раз замуж выходила. Прожила со вторым несколько лет, а потом они решили расписаться.

– Значит, она тебе нравится только как подруга? – не унимался Жека.

– Ты сам-то на неё случайно не запал? – подколол его Пашка.

– Она моя мама-Марина, – расплылся в довольной улыбке Женька. – Была бы она моей матерью на самом деле, – вздохнул он.

– Ну да, мамаша-Домина – мечта для такого, как ты, – расхохотался Пашка. – Муж у неё по струнке ходит.

– Не-е-е, я бы не ходил, ты сам сказал, что я строптивый.

– Она бы тебя постепенно приручила, – уверенно заявил Пашка.

– Она иногда слишком жёстко себя ведёт, а мне хочется помягче, ну, чтобы была реально как мама. Мне всегда хотелось ласковую маму. Моя тоже слишком строгая. Пусть Марина лучше будет моей подругой, а приручает своего мужа, раз он с ней так счастлив, что даже женился на ней. Её дочка мне глазки строит, – хихикнул Женька.

– Главное, чтобы ты ей в ответ не строил, – сделал строгое лицо Павел, хотя хотелось улыбнуться, ибо Женька тут же подбоченился и запротестовал:

– Да не-е-е, ты что! Зачем она мне?

– Ну и о чём ты мечтаешь? – Пашка провёл большим пальцем по ступне. Марина поджала пальчики – видимо, стало щекотно.

– Я бы могла тебя привязать, разогреть флоггером, отхлестать так, чтобы ты наконец-то расслабился, чтобы тебе было хорошо. Чтобы ты был в моих руках послушным, стонал и умолял…

– Упс! Чтобы я умолял. Анохина, это из области фантастики. Обычно я отдаю распоряжения и не задумываюсь об этом. От меня даже начальник шарахался. Я виноват, что ли, что постоянно забывался и напирал на него? – с наивной рожей поведал Пашка. – Если он не выполнял свои функции, кто-то же должен был позаботиться о работе отдела?

– Разумеется, – улыбнулась подруга. – Это просто мои фантазии.

– Как-то неуютно я себя ощущаю связанным, – повёл плечами Пашка. – Думал об этом: хочется мне этого или нет?

– Уже кто-то пробовал с тобой это проделать?

– Один придурок много лет назад решил поиграть в такие игры, я ещё о Теме тогда вообще не знал, не въехал, что он хочет изобразить. Да и он вряд ли был тематиком, скорее, извращенцем-садистом. Переборщил мужик здорово. Он даже моего разрешения не спросил, а сразу меня… Не будем об этом, – Пашка нахмурился, вспоминая этот неприятный эпизод своей юности. Марина согласно кивнула, не желая огорчать друга.

– Встань сейчас на колени, – она сказала это мягко, но смотрела ему в глаза неотрывно, и звучало это не как просьба. – Встань. Передо мной.

– Чтобы ты ощутила надо мной власть? – усмехнулся он. – Ведёт, да, от этого чувства? Особенно когда почти равный тебе или непокорный вдруг соглашается тебе подчиниться. А ещё больше ведёт, когда ты долго над этим работаешь.

– Когда приручаешь, – кивнула она.

– Приручать можно много лет. Люблю не безропотных.

– Я бы предпочла более покладистых, – она толкнула ножкой в грудь Пашку.

Он из позиции сидя на корточках, уселся на пятую точу, усмехнулся и рванул её за ногу. Она охнула от неожиданности, слетела с кресла и оказалась у него на коленях.

– Солнышко, я ни перед кем на коленях никогда не стоял, ты уж извини, – елейным голосом произнёс он.

– Попытка не пытка, – поджала она губы.

– Тебе удобно на мне, детка? – прикололся он.

– Более чем, дорогой, – подыграла она.

– Семейная пара в медовый месяц, бля. Ты глянь на нас в зеркало.

Женщина обернулась на большое зеркало, встроенное в шкаф-купе. Она сидела на мужчине, раздвинув ноги. Бёдра чуть прикрывал только этот злосчастный халатик. Маринка, не отрывая взгляд от зеркала, запустила пальцы в Пашкины волосы и легонько помассировала ему голову. Он, как кот, чуть не замурлыкал, прикрыл глаза, потом потянул за поясок, развязав его, распахнул полы её домашнего одеяния и уставился на кружевное бельё.

– И создал бог женщину, – произнёс он, памятуя, что так назывался один старый французский фильм. – Связала бы меня и отстрапонила? – Никольский бережно обхватил её небольшие груди, по которым всегда сходил с ума. Только тонкое кружевное полотно сейчас было препятствием между его ладонями и её кожей, но мягкость тела он ощутил в полной мере.

– Хочешь пеггинг? – она нежно перебирала его тёмные пряди.

– Как же твой муж? – Пашка посмотрел в её глаза. – Не будет против, если ты трахнешь другого мужчину?

– Ну не мужчина же меня возьмёт, а я его, заодно поиграю в него.

– И это не будет изменой?

– Нет, если мужчина не проникнет в меня и не будет поцелуев в губы, – пожала она плечами. – Мы так с Никитой договорились.

Пашка переместил руки на её бёдра, большими пальцами подцепил резинку трусиков.

– Я Домина. Могу взять себе на время игровой сессии боттома. А вы определили, что в вашей семье позволяется с другими партнёрами?

– Что будет изменой? Чёрт его знает. Надо будет об этом с Женькой поговорить. Он жутко ревнивый.

– О да, я заметила, – усмехнулась она. – Пора начать его перевоспитывать. Не дело, когда нижний пытается ограничивать своего Верхнего. Он у тебя… хм-хм… маз. Ну ты сам понял. Это я пытаюсь быть деликатной.

– Хитрожопый маз, – заржал Пашка. – Есть такой момент.

– Если твой нижний согласен, можешь взять второго сабмиссива.

– У меня внутренний индикатор: если я или мой нижний ощущаем себя некомфортно, не в своей тарелке при каких-то действиях, значит, так не надо делать – всё просто, – Пашка замолчал, на минуту задумавшись, потом снова переключился на свою прекрасную наездницу. – Марин, я понимаю, что тебе хочется. Но… – он сделал паузу и серьёзно посмотрел на неё. – Со всем к тебе уважением. У меня психология не нижнего, фиксировать себя не дам. Ты же всё правильно поймёшь, дорогая? А насчёт разогрева… я подумаю, – пообещал Никольский.

– Разве я тебя принуждаю? – пожала она плечами. – Пока ты вёл со мной беседу, у тебя тут образовалась проблемка, милый, – она подвигала бёдрами, касаясь промежностью его стояка.

– Это не проблема, а радость, когда такая женщина ёрзает по твоему члену, – усмехнулся Никольский. – Только притормози, наездница. Я ж не железный.

Она расхохоталась, обвила его пояском вокруг шеи, притянула к себе и залепила ему звонкий чмок в лоб. Тут же вспорхнула.

– Доктор, а может, само рассосётся? – пошутил Пашка, красноречиво глянув на ширинку.

– Это не беременность, так что рассосётся, – подмигнула подруга. – Всё же надо поставить чайник. Сушки хочешь? Мармелад есть.

– Давай всё. Сейчас, только руки помою.

– Ты не торопись, – улыбнулась она. – Может, тебе ещё что-то там надо сделать, – захихикала она.

«Всё-таки приятно так действовать на красивого мужчину», – подумала Маринка, пока хлопотала на кухне. Заигрывания между ними были в порядке вещей.

***

– Паш, что тебя тревожит? – она поставила рядом с ним вазочку с сушками и сладостями, налила в большую чашку чай.

– Почему меня должно что-то тревожить? – удивился он, отпивая из чашки.

– Ты продолжал жать на звонок, даже когда я уже открыла дверь. Кстати, как прошла встреча со Снежаной и Серёгой?

– Жаль, что тебя не было. Оборжались как ненормальные, – улыбнулся Пашка. – Я Серого обфонтанировал сладким пивом. Ты прикинь, оно реально сладкое! Не думал, что Король такой извращенец. Я, конечно, знал, что он садомазохист, но что до такой степени! – Пашка состроил забавную рожу, а Маринка расхохоталась. – Снежана стирала рубашку Серёги в мужском туалете. Шкет, который стоял возле толчка, наверное, долго будет вспоминать увиденное. Правда, я не знаю, что наши мутили, когда я уже ушёл. Серёга, когда потом позвонил, ответил, что это не моего ума дело, но что парень сунулся в туалет, когда Серый там извергся, Король рассказал.

– Очаровательный, непосредственный в своём стремлении быть всегда на виду мужчина, – ответила подруга. – Своеобразный такой, – загадочно улыбнулась она. – Да ничего между ними нет и быть не может. Он Снежку уважает, не сделает ей ничего, чтобы это угрожало её…

– Материальному благосостоянию, – не дал завершить фразу Пашка.

– Её отношениям с мужем, – с упрёком посмотрела Маринка на друга.

– А, ну да, и это тоже, – согласился Никольский, набив рот сушками. – Снежану я не стал расспрашивать. Как-то неудобно было. Они с Жекой сегодня пошли гулять, он же вчера работал, расстроился, что его с нами не было. Может, и Серый к ним подключится. Они в парк хотели съездить.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю