Текст книги "Forever is not enough (СИ)"

Автор книги: Alena Liren

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Галла насторожилась первой. Она подняла уши, замедлила шаг. Дикарь, погруженный в собственные мысли, совершенно не заметил шума копыт. Он только вспоминал тех рабынь, что тряслись от страха в борделе, детей, шатающихся по улицам с тяжелыми ношами и синяками на тонких шеях, вспоминал стариков, что изо всех сил старались выполнить порученную им работу, лишь бы «милосердные» хозяева не умертвили их за ненадобностью.

Меж тем опасность уже вынырнула из-за угла. Нет… Вышла. Тихо и осторожно, не спеша и не торопясь. Мужчина держал в руках золотую сбрую, его белый конь плелся до жути лениво, а парочка рабов, несших поклажу, любопытно смотрели по сторонам. Шартан остановился, когда господин преградил ему путь. Юноша сразу понял, кто перед ним… Не обычный эльф, не высокоранговый раб, которому дали каплю личной свободы, поощрив его службу или службу его отца. Слуга эльфа с длинной белой косой заговорил первым.

– Поклонись Владыке, глупец!

Юноша тут же спрыгнул с галлы. Любопытство все же брало верх: Шартан двигался медленнее. Ему хотелось рассмотреть эвануриса, получше разглядеть его золотые рукава, нефритовую робу. Маг склонил голову в низком поклоне, спина его выгнулась не слишком сильно, и один из рабов хмыкнул. Ему бы хотелось, чтобы юнец опустился перед его хозяином на колени.

– Прошу, господин, простите. Я очень спешил.

– Что-то не похоже, юнец, – проговорил все тот же раб.

– Ланниэль, – произнес хозяин тихо. – Прекрати. К чему все?

Он говорил тихо, но голос этот почему-то слышался всюду. Юноша прикрыл глаза, чувствуя его силу. Взгляд эвануриса скользнул по дикарю. За его спиной виднелся посох – изогнутая ветвь сильвана, обгоревшего после удара молнии. Рабов, владеющих магией, крайне мало, да и оружия так просто им не вручают. Эванурисы хорошенько следят за их численностью, чтобы чернь не бунтовала. Шартан вдруг ощутил весь холод леса, всю его мерзость, пока стоял, чувствуя на себе этот липкий взгляд.

– И куда же ты направляешься? – спросил Фалон’Дин, приподнимая бровь. – В одиночестве.

Капюшон спал, когда маг выпрямился, и эванурис почему-то ему улыбнулся. Рабы переглянулись, тот, что был брит наголо, положил руку на пояс, ближе к рукояти своего кинжала. Шартан торопливо сглотнул слюну, что вдруг стала мешать ему. Галла за спиной юноши водила носом, судорожно поворачивая голову из одной стороны в другую. Шартан решил, что ей просто не нравится конь, но она распознала этот запах, так хорошо знакомый каждому травоядному. Это опасность.

– Я… Я…

– Нет нужды, мальчик, – прервал его Фалон’Дин.

Он подошел к нему, спустившись с белой лошади. Удивительно быстро, юнец успел сделать назад только шаг. Его светло-зеленые глаза метались из стороны в сторону, пока он наконец не взглянул в очи эванурса, застывшего прямо перед ним в немом любопытстве. Маг улыбался, происходящее явно его веселило. Испарина выступила на лице у Шартана.

– Ты здесь не по воле хозяина, да? Кто-то из старших рабов дал тебе приказ, верно? И ты, как хороший мальчик, решил его исполнить?

Игривое настроение хозяина было Шартану на руку. По крайней мере, его не убили на месте, как это часто бывало с неугодными. Юноша кивнул, и маг тут же улыбнулся шире, чем до этого. Казалось, что его губы сейчас лопнут, и из ран по краям них потечет алая кровь… Конечно, если у эванурисов она тоже алая, если кровь вообще хранится в их перманентных телах.

– Кто-нибудь из вас давал ему хоть один приказ? – спросил Фалон’Дин, поворачивая назад.

– Нет. Мы его первый раз видим, хозяин, – ответил молчавший до этого слуга.

– Что ж…

Он дотронулся до его загорелого лица. Эванурис сделал это непринужденно, маг привык делать то, что ему захочется. Бедный палец мужчины скользнул по щеке дикаря, вычерчивая кривую линию. Юноша не двигался, он окаменел от накатившего страха. Как все глупо обернулось… Он даже не успел придумать плана по спасению возможно погибшей сестры, как сам оказался в опасности.

– Ты неплохо рисуешь, мальчик, – произнес маг, вытирая пальцы от краски о его же рубаху. – Только в моем валласлине, который ты перерисовал с кого-то, на лбу всего три точки, а не пять.

Шартан рисовал по памяти. Он снова сглотнул слюну, скопившуюся в его рту. Краска начала слезать с его лица. Одну линию стер эванурис, проведя по щеке эльфа, точки со лба стерла испарина, выступившая на смуглой коже. Шартан не пытался бежать, когда рабы связывали его руки. Он не был ловким охотником, выносливость его была на приемлемом уровне для совершавшего долгие переходы эльфа, но этого крайне мало. Погоня может разозлить эвануриса, и он прикончит мальчишку без сожаления… А Шартан хотел жить. Даже сейчас, когда жизнь его менялась в самую худшую из сторон.

========== 13. Oh no say it ain’t so ==========

– Стой смирно, – улыбаясь, просил он.

И Эллана улыбнулась в ответ. Она стояла на мысочках, правая нога чуть дальше левой, одна ладонь протянута вперед, вторая держит золотую стрелу, эльфийка выгнулась в пояснице. Сложно «стоять смирно», сохраняя эту замысловатую позу. Ее волосы были распущены, они лились по плечам, задевая острые лопатки, но эванурис рисовал девушку с косой. Такой, конечно, она нравилась ему больше. Диковатой, дышащей еще не ушедшей свободой, силой лесных деревьев и полевых цветов.

Он рисовал ее долго. На этот раз Фен’Харел изменил собственному стилю, на картине перед ним были и контуры, и объем, и тени. Конечно, будь перед ним не холст, а огромная пустая стена… Маг улыбался, выводя все новые линии ее красивого тела. Дикарка была голой, ничто не стесняло ее движений, и только румянец на щеках и ушах давал понять: Эллана вовсе не бесстыдница, какой хотела бы сейчас казаться.

– У меня ноги устали, – воспротивилась она, выпятив губу. – Может, на сегодня уже хватит позировать?

Ее зеленые глаза всегда заставляли эльфа таять. Он только выглянул из-за картины, только взглянул на нее, как улыбка снова растянула губы, а мысли отвлеклись от предстоящей работы. Фен’Харел положил кисти и мольберт на низкий столик, стоявший перед ним, маг медленно двинулся к своей рабыне. Она смотрела на него неотрывно, теперь прикусив губу. Игривые искорки светились в ее очах, а румянец стал гуще, чем прежде.

– Может и хватит, – произнес эльф тихо.

– Что, могу идти? – спросила девушка так же тихо, продолжая держать предложенную ей позу.

– Да, можешь идти куда хочешь, дитя. А ты хочешь?

Нет. Она не захотела. Эллана улыбалась, смотря за тем, как Фен’Харел приближается к ней все быстрее. Его взгляд скользил по ее стану, мучительно медленно поднимаясь от лодыжек к шее. Девушка стояла смирно, она не давала ему ответа, но лукавый взгляд дикарки позволял понять ее настроение.

Холодок проник в помещение сквозь маленькое окошко. Света от него было не много, больше давали свечи, стоявшие прямо на полу. Воск тек с них тонкой речушкой, оттирать которую никто, впрочем, не собирался. Эллана прикрыла руками грудь, когда маг подошел к ней вплотную. Его теплое дыхание привычно коснулось ее шеи, руки эльфа скользнули к талии девушки.

Странно это. Только что он рисовал ее нагую, рисовал эти груди, что дикарка сейчас решила спрятать. Наверное, это инстинктивная девичья скромность взыграла в ней, кто знает? Фен’Харел не собирался гадать. Он поцеловал девушку. Сначала в ладонь, что закрывала округлую грудь, затем в манящую ложбинку, в шрам, исковеркавший ее ключицу, а после и в шею. Касание его мягких губ рождало дрожь, карабкавшуюся вверх по нервам.

– Нет, я передумал, Эллана, прости. Теперь ты никуда не уйдешь.

Проговорил он это громко, а, закончив, сорвался с места, сковывая Эллану цепкими объятьями. Пока она смеялась, маг целовал ее плечи, уши, щеки, поддавшись порыву нежности. Он улыбался, чувствуя легкие пинки по своим ногам. Поднять Эллану – не проблема. Конечно, она немного тяжелее своих городских ровесниц, но эванурис не чувствовал особой разницы, окрыленный приятным чувством. Он посадил эльфийку в кресло, стоявшее почти у самого окна.

– Ты прекрасна без одежды, – сказал маг тихо, снова наклоняясь к ее уху. – Даже лучше, чем в ней.

Его дыхание было горячим, пальцы – горячими. Они прыгали по упругой груди, мяли ее не слишком-то ласково, но с энтузиазмом. Эллана все краснела, то и дело хватая мага за шею, за руки, скользящие по ней. Кровь пульсировала в ушах, девушка тихо всхлипывала, пока Фен’Харел вел дорожку из поцелуев вниз, все ближе и ближе к самой чувствительной вершине ее тела.

Эльфийка кусала губы, а маг в это время не медлил. Он специально теперь носил такую набедренную повязку, чтобы долго с нею не возиться. Длинные пальцы прошлись по нижним губам дикарки. Вверх и вниз, вверх и вниз, выбивая из груди ее сдавленные стоны. И когда они стали особенно громкими, когда эльф уловил в тональности ее голоса знакомые нотки наслаждения, что вот-вот упадет на нее сверху снежным комом, маг улыбнулся, убирая руку.

– Попроси меня, – произнес эванурис, встретив ее вопросительный взгляд. – Попроси о том, чего ты хочешь, и я сделаю все.

– Ты – садист, – шепнула девушка.

Она крутанулась в кресле, развернувшись к магу спиной. Попросить… Вот еще. Он сам ее попросит. Эллана выгнулась в пояснице, манящий изгиб заставил мага нервно сглотнуть. Фен’Харел продолжал улыбаться, пока что-то внутри него то и дело вскипало все сильнее, все горячее.

Его ладонь легла девушке на бедро, Эллана почувствовала жар сильного мужского тела. Маг не видел ее лица, не видел улыбки, игравшей на губах. Он уже отодвинул набедренную повязку… Дикарка осторожно глянула в окно, заметив, что мимо дома пробежал один из волков. Твари совсем не боятся ходить здесь и совсем скоро нападут на одного из рабов.

– Я же не просила, – прошептала девушка, чувствуя, что эльф уже готов проникнуть в нее.

– Да я над тобой сжалился, – проговорил эванурис игриво.

Он толкнулся вперед, причинив девушке легкую боль. Это ей в наказание, за своевольность, за отказ подчиняться приказу. Дикарка закусила губу, чтобы не крикнуть. Не доставить ему удовольствия в такой момент – главная ее задача. Пальцы дикарки сжали спинку кресла, за которую эльфийке оставалось держаться. Рыжие волосы мага, распущенные и расчесанные, щекотали ее спину, его руки сжимали бедра рабыни.

– Непослушная же ты, – шикнул он громко. – Непослушная девчонка.

Ему хотелось шлепнуть «девчонку» по ягодице, но эльф этого не делал. Двигаться он начал медленно, чувствуя напряжение партнерши, темп набирал осторожно. Эллане повезло: Фен’Харел заботился не только о своем наслаждении. В начале, те четыре дня назад, она все не могла понять, кем теперь является подле своего господина… Но изучив его так, как успела, узнав в эльфе черты, присущие любому живому существу, Эллана поняла: она эванурису не игрушка. Нечто большее, чем фаворитка, нечто меньшее, чем равная ему.

Он целовал ее даже сейчас, когда вынужден был наклоняться так низко, что спина начинала хрустеть. Когда его руки сжимали ее тело больнее, чем дикарке было комфортно, Эллана начинала скулить, и маг ослаблял хватку. Тепло их стало общим, тела двигались в унисон. Вперед и назад, вперед и назад.

Волк скрылся из виду, и никто уже не смотрел в окно. Эллане не было до этого дела, ее очи были закрыты, а эванурис глядел лишь на девушку, продолжая движения. Когда все свершилось, закончилось, тело эльфийки задрожало, ноги мгновенно ослабли. Девушка подумала, что ее вновь заколдовали, заставив обессиленно осесть на землю. Маг развернул Эллану к себе лицом, он сделал это слишком резко и неаккуратно, но девушка не успела воспротивиться.

Поцелуй вышел сладким. Горячая ладонь сжимала ее подбородок, второй рукой Фен’Харел прижимал девушку к себе. Ее уши уже не краснели, только щеки. Валласлин снова был залит румянцем, затопило каждую задорную веснушку. Свет падал на нее сзади, и девушка казалась магу более загорелой, такой, какой она прибыла в этот дом, разве что лишь немного более уставшей.

Он поднял ее на руки снова, чтобы самому опуститься в кресло, а девушку посадить на себя. Эльфийка прижалась к магу ближе, положила ладонь на его быстро вздымающуюся грудь. Свечи горели там, далеко, за спиной натурщицы и у самого мольберта. Пока маг рисовал ее, Эллана рассматривала стену за ним. Желтовато-бежевый песчаник, неровный и наверняка противный на ощупь… Эванурис сказал, что и на нем что-нибудь нарисует, когда место в его башне совсем закончится.

– Почему ты не просишь меня показать тебе картину? – спросил он, улыбаясь. – Все натурщицы об этом просят.

Но рабыня почему-то не улыбнулась в ответ на шутку. Лицо ее стало серьезным, казалось, даже чуть более бледным. Румянец пропал, от него осталось только напоминание в виде жара, царствовавшего вокруг девушки. Эллана отвела взгляд, не желая отвечать. Она вдруг сжала ладонь в кулак.

– Я, кажется, видела волка возле крыльца, – сказала она тихо. – Может, зря мы их там оставили?

– Это мог быть и какой-нибудь другой волк, здесь полно всякой живности, – ответил ей мужчина. – Но ты мне не ответила.

– А ты не ответил мне: не зря ли.

Он ухмыльнулся. Ее острый язык иногда доставлял хозяину неудобства, но чаще всего веселил мага, заставлял улыбаться самому себе. Фен’Харел провел рукой по ее волосам. Они были мокрыми, прилипли к спине девушки и мешали ее движениям. Дикарка полулежала на нем, смотря вдаль комнаты. Ее внимание привлек скудный свет свечей, таившийся там, далеко от них.

На полу валялась ее одежда. Эллане выдали новую форму: черную. Фасон был другим. Облегающий грудь топ, лишенный рукавов, но с высоким воротом, вместо штанов была юбка. Ткань в середине была гораздо длиннее, она мешала эльфийке ходить, и походка ее стала более нежной, медленной и даже женственной. Семенить у нее получалось плохо, а вот идти осторожно, никуда не спеша – вполне. Магнолии эльф велел найти другую прачку, а Эллану перевести из разряда «прислуги» в какой-то другой класс рабов, о котором самой девушке не сообщили.

Теперь она была чем-то вроде шута. Остальные служащие привыкли к тому, что дикарку звали выступать, играя свои вздорные песенки, и никаких подозрений у них не возникло. Маг рассказал Магнолии о желании научить Эллану писать и читать, и та несказанно обрадовалась. Она снова спросила о том, не обижал ли эльф девушку, и только получив утвердительный ответ, уверившись в его честности, Магнолия успокоилась. Читала Эллана плохо.

– Я люблю тебя, – прошептала девушка. – Наверное, люблю, не знаю точно. Это странно, Фен’Харел, так не должно быть.

– Почему же? – спросил он, улыбаясь. – Разве я недостоин твоей любви, Эллана? Мы же выяснили, что я немного… Из другого теста.

Она не ответила, потому что не нашла слов. Это просто… Просто неправильно и все. Эллана – дикая, необузданная молодая душа, что так и должна была бороздить лесные просторы до самой смерти, а он – эванурис, он – поработитель, тот, кто обвязывает свободные души тугими ошейниками, скованными единой цепью, и ведет их назад, погоняя хлыстом. Она не должна любить Фен’Харела, нет, должна всеми силами пытаться уничтожить своего же хозяина, чтобы хоть как-то помочь своим сородичам в их нелегкой жизни.

Но Эллане не хотелось им помогать. Ее рука пробежала по его гладким волосам, шелковистым и ухоженным. На лице мага девушка видела веснушки, выцветшие без солнечной подпитки. Когда глаза их встретились, и эванурис улыбнулся Эллане, дикарка улыбнулась в ответ. Ее глаза светились каким-то неземным светом, тело словно проходило сквозь тягучую липкую массу чистого счастья, что оставалось на коже потом и солью.

– Так ты хочешь посмотреть или нет? – почти обиженно спросил маг.

– Но ведь он незакончен, правда? – ответила Эллана, прикрывая очи. – Я посмотрю, когда все будет сделано.

– Нет.

Жесткий голос пролетел под самым потолком, растекаясь по полутемному помещению. Дикарка не шелохнулась, не двинулась с места, и магу пришлось снова взять ее на руки. Она почти обреченно обхватила руками его шею, положив голову эльфу на плечо. Ей даже нравилось капризничать, нравилось злить его, чтобы посмотреть, как краска заполняет лицо мужчины.

– Это так важно? – спросила она тихо. – Я чем-то тебя обижаю?

– Нет, – повторил маг. – Просто я хочу, чтобы ты взглянула, Эллана. Неужели это так трудно: оценить мою работу?

– Но зачем сейчас?

– Потому что тебе нужно посмотреть на себя.

На этот раз он поставил ее на землю. Дикарка отвернулась, ей даже не хотелось выходить на свет. Девушка смущенно рассматривала собственные ноги, избегая взгляда мага. Ей словно стало стыдно за саму себя, больно от осознания вины. Эльф погладил ее по щеке, приподняв голову девушки за подбородок. Его взгляд не был злым, но был жалостливым. Девушка нахмурилась, глядя на него прямо и неотрывно.

– Почему ты не смотришь на себя в зеркало, Эллана? – спросил маг тихо и медленно. – Я уже давно заметил, что ты избегаешь отражений.

– Не спрашивай меня об этом, не надо, Фен’Харел, – протестовала дикарка.

Она не отнекивалась, выдумывая разные отговорки. Девушка понимала, что маг прав, что он не глуп и его никак не обмануть в этом вопросе. Она закусила губу, подавшись вперед. Лицом она уткнулась в его грудь, эльф погладил девушку по волосам. Мужчина почувствовал влагу на своей коже и смутился сам. Он не хотел расстраивать ее так сильно, чтобы вызвать у несчастной слезы.

Молчание окружило парочку с двух сторон. Еще недавно, когда эльф украдкой смотрел за своей рабыней из-за угла, из окна своей спальни, он не замечал, чтобы подвижная девушка избегала отражений. Прятки от самой себя начались гораздо позже. Маг заметил этот переход непростительно поздно, он плотно сложил губы, рассматривая Эллану из своего окна в очередной раз, понимая, в чем дело.

– Это из-за валласлина? – спросил маг, не улыбаясь, поглаживая ее по мокрой щеке. – Ты не хочешь его видеть?

Снова тишина в ответ. Дикарка только вздохнула, прижимаясь к Фен’Харелу как можно ближе. Плакать она не хотела, но слезы лились из глаз. Хозяин прижал ее ближе, поглаживая длинные спутанные волосы. Он не должен был спрашивать. Конечно же… Ему не понять ее чувств, не ощутить и части этого бремени: утрата свободы. Эллана жалась к нему все крепче, стараясь сдерживать рыдания.

Интересно, искали ли ее соплеменники, интересно, как там поживает старый ворчливый клан. Хранительница, наверное, уже увела их через горы, спрятала свой народ за безопасной стеной леса, позабыв нерадивую охотницу или поставив ее пропажу в наставление для остальных. Девушка всхлипнула, подумав о том, как родные забыли ее в столь краткий срок, как мысли их занялись чем-то более интересным.

– Не плачь, – наконец произнес мужчина, осторожно поглаживая девушку. – Все хорошо, Эллана, не плачь. Я могу почитать с тобой, порисовать, или сыграть тебе на лютне, если хочешь.

– Да ты же ужасно играешь, – шепнула девушка, отстраняясь.

Она вытерла глаза, торопливо отвернулась, не желая взглядом встретить эльфа. Покрасневшее от слез лицо не должно было вызвать у него симпатию, и девушка дико смутилась, подумав о том, как плохо она сейчас выглядит. Эллана подобрала с пола свои вещи, на секунду подумав о том, что старая форма нравилась ей чуть больше. Маг положил руки на ее плечи, привычно наклоняясь, чтобы шепнуть что-то девушке на ухо.

– Зато весело.

Когда оба привели свой внешний вид в порядок, оделись, эванурис отворил перед девушкой дверь. Он улыбался, рассказывая что-то о старинной традиции – недельной охоте перед долгими зимними праздниками. Все берут с собой пару самых преданных слуг, разбредаются по разные стороны одного леса и движутся к его центру. Через неделю встречаясь именно там. Каждый год побеждает тот, кто принесет с собой большую часть добычи. Фен’Харел выигрывал не часто: три или четыре раза за тридцать лет соревнований.

– Знаешь, кто побеждает чаще остальных? – спросил маг, продолжая мучать новую лютню рабыни.

– Андруил?

– Андруил.

========== 14. I wish you’d hold me when I turn my back ==========

Водопад журчал, потоки воды стекали вниз с громким нарастающим гулом. Эллана лежала на земле, разглядывая проплывающие над ней облака. Белые и тонкие, такие далекие – им не было до нее никакого дела. Холодно здесь, на мокрой земле, холодно и немного противно, но дикарка никуда не уходила. Маг копошился там, вдалеке. Он искал очередной оттенок, смешивая многочисленные краски, что только и ждали своего часа.

– Ты очень громкий, – задумчиво сказала эльфийка, повернув голову к своему господину. – Моя Хранительница тебя бы выпорола за это. Розгами. Я даже тут слышу твое дыхание, а уж волки-то…

– Как бы я тебя не выпорол, – обиженно шикнул «художник» – О, волки-то меня точно не тронут, а на твой счет у меня полно сомнений.

Эллана хохотнула. Все эти шутки про ее дикую натуру смешили девушку до слез. Маг улыбался, когда улыбалась она. Дикарка поднялась с места, рассматривая скалу, на которой эльф снова пытался что-то нарисовать. Посредине рисунка, прямо между новоприбывшей галлой и старым волком эльфийка увидела контуром выведенное сердце. Сверху к нему летела стрела, нераскрашенная стрела, готовая вонзиться в неподвижный орган в любую секунду.

– Странная композиция, – нехотя призналась девушка, пальцем стирая дорожку воды с щеки. – У тебя все рисунки странные, Фен’Харел.

Он громко хмыкнул, тут же отвернувшись. Мужчина шел назад, не поворачиваясь, не глядя. Спиной эльф добрался до Элланы, немного задев ее плечом. Она тихо хихикнула, отходя на шаг, чтобы не мешать ему двигаться. Рука привычно метнулась к подбородку, эванурис сжал его двумя пальцами, оценивая проделанную им работу. Он всегда делал это не ради результата, но во имя процесса, а сейчас Фен’Харел почему-то старался особенно усердно.

– Ужасная проблема, верно, дитя? Ну, выход тут есть. Ты должна мне помочь, – произнес эльф, продолжая улыбаться. – Здесь нужно кое-что написать, чтобы все встало на свои места.

Он снова заставил ее покраснеть. Конечно же, стоило бы догадаться, к чему все придет… Фен’Харел учил рабыню читать, заставлял ее выводить на бумаге буквы, ведя линии слишком аккуратно. Успехи у нее были не самыми лучшими, но маг всегда хвалил дикарку, опасаясь, что брань может отбить ее и без того хилое желание учиться. Опасался-то он все равно зря, потому что в Эллане вовсе и не было никакого желания. Она делала это только потому, что всеми силами хотела угодить ему, доставить хоть маленькую радость, прочитав в очах эвануриса слишком много боли, сожалений и сомнений, пережитых за неестественно долгую жизнь.

Улыбнулась она загадочно, так, как всегда улыбался он. Только краешек ее губ приподнялся, глаза блеснули зелеными искорками, что-то в них распалось на тысячу кусочков золотого металла. Девушка смотрела на мага, а он – на нее. Кисти он сжимал в руке, иногда переводя взгляд к стене, мысленно набрасывая на ней остальную часть будущего рисунка.

– Не знаю, смогу ли я, – пожаловалась девушка. – Только если ты произнесешь нужную фразу по буквам.

– Всего одно слово, – ответил эльф. – Произнесу.

Он вручил ей кисть, которую окунул в белую краску, и чуть подтолкнул дикарку к каменному полотну. Она перескакивала мокрые камни быстро, ловко, как гордая дикая кошка, которых Эллана никогда не встречала. Дикарка оказалась у отшлифованной стены быстрее, чем маг рассчитывал, и он не сразу сообразил, что пора диктовать, засмотревшись на ее ритмично покачивающиеся бедра.

– Vhe-nan, – громко произнес эльф. – По буквам?

– Нет. Я смогу, – ответила Эллана, замявшись. – Не надо.

Ее кисть вздрогнула, когда ворс коснулся камня. Первая буква вышла ровной, обе палочки «V» были аккуратными и тоненькими, эванурису оставалось только гордо взирать на свою не слишком-то способную ученицу. Дальше все шло хорошо, только на последней «n», замыкающей буквенный ряд, Эллана споткнулась, сделав ей маленький хвостик. Издалека он казался только каллиграфическим изыском писавшего, потому маг совсем не расстроился из-за этой оплошности.

Она вообще редко его расстраивала. Когда эльфийка обернулась к нему, лицо девушки сияло нескрываемой гордостью. Она улыбалась так живо, так ярко, что магу тут же захотелось нарисовать это лицо, запечатлеть его в памяти. Загар снова затопил ее, белый валласлин стал заметнее, и, когда дикарка проводила ладонью по лицу, пальцы ее каждый раз останавливались на нем, щупая нарисованные ветви.

– Ты делаешь успехи, Эллана.

– Это – верхушка моих возможностей, – ответила девушка с ноткой горечи в голосе. – Больше ничего писать не буду.

– Ничего не пиши, – заметил маг, смеясь. – Лучше расскажи мне что-нибудь.

Мужчина просил об этом частенько. Бывало, он приходил к Эллане посреди ночи, чтобы поцеловать ее в щеку и плюхнуться рядом, на узкую даже для одного кровать. Маг любил гладить ее волосы, расспрашивая о жизни, к которой девушка мечтала когда-то вернуться. Пока его пальцы путались в ее локонах, эльфийка пыталась вспомнить очередную шалость, совершенную ею, чтобы порадовать слух мага. Историй у нее было много: ярких и веселых, как годы, что остались за узкими плечами.

– Мы никогда не говорили о твоей семье.

– Мы же всегда о них говорим, – взбрыкнула девушка.

– Мы всегда говорим о твоих соплеменниках, Эллана, не о семье же. Я о родных, ну, по крови, понимаешь?

Его голос всегда становился таким гадким, стоило мужчине объяснять дикарке что-то по его мнению слишком легкое для понимания. Девушка нахмурилась. Кисть она положила ко всем остальным, даже не смыв с нее краски, стараясь его раззадорить и позлить, но маг не сказал ей и слова. Эльфийка всегда избегала этой темы, опасаясь, что затоскует еще сильнее и все же сбежит.

– У меня маленькая семья. Я, мать и брат. Больше никого.

– Брат? Интересно, интересно… Старший, наверное?

Его гадкая привычка – перебивать говорившего – действовала девушке на нервы. Она не раз и не два делала эльфу замечания, но толку от этого не было. Эллана выпрямилась, потянув руки вверх. Манящий стан рабыни не отвлек хозяина от цепи разговора, и девушке пришлось признаться самой себе в том, что попытка ее провалилась, пришлось продолжить рассказ.

– Да, но только совсем чуточку. Я бы этих минут даже не считала. Мы двойняшки. Шартан – маг, он помогает нашей Хранительнице, он – ее наследник. Ты же знаешь, кто такая – Хранительница?

Эльф знал. Фен’Харел кивнул, он изучал писания о жизни дикарей, откровения беглого раба, которому удалось влиться в один из кланов, который впоследствии был захвачен Джуном. Несчастный описал кочевую жизнь только с приятной стороны. Он рассказывал о том, как соплеменники помогают друг другу в любом начинании, о том, что обязанности делят по возможностям. Ловкачи – охотятся, самые выносливые из эльфов – разведывают местность, а те, кого Творец, загадочное божество дикарей, наградил умелыми руками – творят так же, как сам он.

Больше всего у диких кланов ценились маги. В одной общине они рождались редко, не чаще двух или трех раз в сто лет. Обладателей этого дара почитали, им отводилась главная роль в жизни племени – роль Хранителя. В идеале в клане должно было быть всего двое магов, но случалось и так, что на общем собрании Хранителю позволялось оставить подле себя сразу двух учеников. Впрочем, если у другого племени возникала необходимость в Первом, одного из одаренных детей приходилось отдать.

– А какая роль была у тебя? Была бардом, менестрелем или сказителем? – спрашивал эльф, улыбаясь. – Или ты танцевала экзотические танцы, вырабатывая эту кошачью грацию?

Он заключил ее в объятья, снова прижав к груди. Эльфийка засмеялась, толкая его и отодвигаясь. Оба повалились на колючую траву, устилавшую землю, свои ноги Эллана возложила на его, руками опираясь назад. Водопад шумел справа от нее, сладкая парочка расположилась слишком далеко, чтобы не ощущать на лице холодным брызг воды, отскакивающей от камня.

– Нет, я была охотницей. Хотела стать Ведущей, если хочешь знать, и раздавать младшим охотникам команды.

Эллана улыбалась, рассказывая о мечтах, которым не суждено было сбыться, но сердце ее больно билось о ребра. Вспомнился восторженный взгляд друзей-охотников, увидевших, что эльфийка поймала сразу десять длиннохвостых фенеков за один раз. Кого она может удивить здесь, играя на разукрашенной лютне? Только саму себя и только тем, как глубоко упадет на следующий день, как низко опустит голову.

– Мы можем ходить на охоту хоть каждый день, – признался маг. – Если тебе это нравится, почему бы и нет.

– Да, я не против иногда поохотиться, – ответила Эллана. – Но тебе рисование и чтение при свечах больше по душе.

Вместо ответа маг дал ей поцелуй. Скользящий по холодной щеке, спускавшийся на плечо, спрятанное под рукавом. Дикарка слабо улыбнулась, глянув на мужчину снова. Он казался ей светлым лучиком в царстве непроглядной тьмы, мудрецом среди черни, выбившей для себя власть. И от осознания того, сколь разными любовники были внутри, от чувства близости этой пропасти между их интересами… Эллане становилось не по себе. Что она может ему дать, кроме минут телесной близости?

В столь краткий срок жизнь ее изменилась. Если раньше охота казалась молодой эльфийке самым полезным занятием для окружения, то сейчас… Сейчас девушка понимала, что этого мало. Ничтожно мало. Но она не в силах совершить что-то грандиозное, Эллана не может взмахнуть рукой и разрушить господские дома, разорвать ошейники на шеях рабов. Она не может сделать ничего. Он может все.

– Я хотела…

– А кем была твоя мать? – спросил эльф, снова перебивая ее на полуслове. – Твой отец?

О, рассказывать такие подробности – утомительно. Эллана медленно перевела взгляд к воде, рассматривая водопад. Интересно, видно ли реку из окон на самых верхних этажах? Хотелось бы посмотреть откуда она течет и куда впадает, потому что это озерцо было только концом длинного пути. Там, за пределами скрытого в тени оазиса жара была такой густой, что стала почти осязаемой. Она залегла под деревьями и домами, пряталась всюду, окутывая каждого. Но здесь, между ними двумя воздух пропитывал прохладный дурман.

– Моя мать – она раньше была разведчицей. Потом вышла за отца, забеременела нами… Потом был еще один ребенок, но он умер в младенчестве. Мальчик. Лет десять или пятнадцать назад она сломала ногу, теперь хромает, бегать уже не может. Зато мама помогает клану с галлами, они ее любят.

Пришло время рассказывать об отце, и девушка смутилась. Он умер, когда двойняшкам было всего десять или одиннадцать лет, но Эллана помнила его слишком хорошо, словно видела еще вчера. Она могла бы с точностью рассказать, как родинки лежали на его бледном вытянутом лице, как каштановые волосы прикрывали шрам на голове, оставленный иглобрюхом. Дикарка любила его и сейчас, будет любить еще долго, если не до конца своего пути.