Текст книги "Forever is not enough (СИ)"

Автор книги: Alena Liren

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

– И знаешь, что с ними произошло? – спросил эльф громко.

– Нет, – ответила девушка, отворачиваясь.

– О, я тебе подскажу. Так ты видишь, чтобы тирания кончилась, Эллана? – спросил маг, обводя руками воздух вокруг себя. – А? Видишь, чтобы эванурисы смирили свою гордыню? Нет, Эллана, нет, дитя мое. Теперь понимаешь, что случилось? Их всех убили. Всех, Эллана. Я видел реки той крови, крови заплутавших, крови вымученных эльфов, я… Я был свидетелем. Я проливал ее, дитя.

Эльф замолчал, оборвав себя на полуслове. Страшная картина возникла перед ним: поверженные тела, еще живые рабы, молящие о милости, но получающие только заряд электричества по вскрытым животам. Фен’Харел хорошо это помнил. Смрад гниения, разносившийся на многие-многие мили, сладковатая вонь погубленной жизни. Эванурисы отказывались хоронить бунтовщиков, оставляя эту работу диким зверям. Конечно, когда запах стал невозможным, эльфы решились закапать трупы в общей могиле, но дух разложения все еще слышался там, неподалеку.

– Но у них не было тебя, – ответила Эллана тихо.

Фен’Харел улыбнулся. Он снова взглянул на нее, но теперь по-другому. Конечно же, ее желание, ее жажда свободы казалась ему смешной и дикой. Птица, выросшая в неволе, к свободе почти не стремится, она не догадывается о мире, что лежит у ее лап. У нее есть только смутное представление о том, как живется снаружи, ей кажется, будто и здесь неплохо, хорошо и с цепью на шее… И с каждым поколением птиц, пойманных в клетку, с каждым новым птенцом, что представляет свою жизнь только такой, какая она есть в данный момент, понятие «Свобода» в головах этих птиц размывается. Они уже не знают, как ловить рыбу, где искать ягоды, и как вить гнезда.

Так же с рабами. Эллана хорошо знает жизнь вне гнета магов, жизнь без ударов плети на спине. Она пряталась в грязи и темноте, она охотилась до полного измождения, а добычу делила меж всем племенем поровну. Девушка не питала тех иллюзий, что были у ее менее удачливых братьев, родившихся не в той части света. И даже если попытка Шартана и Элланы удастся, если они свергнут эванурисов и смогут совершить этот злосчастный переворот… Мир не станет радужным и приветливым ко всем.

Всегда нужны чернорабочие, всегда нужны охотники и охранники. Кто же согласится добровольно пожертвовать мечтой о лучшей жизни, когда вот она, перед носом? Фен’Харел плохо понимал, как новое общество собирается существовать, но слепая вера дикарки почему-то тронула его. Есть ли гарантия того, что новый мир не станет таким же, сменив только тех, кто стоит у руля?

– Ты думаешь, что я один смогу одолеть их всех, дитя? – спросил эльф, все еще не уверенный в том, что он хочет помочь. – Я силен, ты знаешь об этом, но, кстати могла бы чаще мне напоминать. Да… Но я все же не так силен, Эллана, чтобы положить к твоим ногам мир.

– Ты не будешь один, и мира мне не надо. Я буду рядом, Шартан, да тысячи взбешенных несправедливостью эльфов… Фен’Харел… Ты же знаешь, что пора прекратить это, остановить колесо.

Пора бы. Да только сможет ли один несчастный эльф противостоять целому миру? Маг не питал никаких надежд, относительно сил восстания. Тысяча эльфов, обладавших магическим даром, едва могли сравниться с одним самым слабым эванурисом. Возможно, Митал или Гилланайн, что сама не так давно была рабыней, согласятся помочь в этой борьбе, но рассчитывать на них нечего. Обе были жалостливы, но расчетливы, ведь иначе в этом мире выжить нельзя.

– Хорошо, – нехотя ответил эльф. – Но восстания не начинают вот так, Эллана. Необдуманно. Я хочу знать все о ваших планах, чтобы помочь вам скорректировать их лучше, чем можете вы, дитя.

Дикарка только закивала. Позже эльфийка попросит его не называть ее так под страхом болезненного удара по самым нежным частям его сильного тела. Она почему-то не могла поверить в искренность слов мага. Эллана знала, что эльф сочувствует рабам, что он втайне ненавидит каждого из своих собратьев – эванурисов, не разделяет их жажды крови и страданий… Но услышать согласие вот так скоро – слишком странно. Черное оперение ворона блеснуло во мраке, и Эллана вытянула руку вперед, чтобы позволить птице приземлиться. Она все объяснит, даст прочитать те письма, что были спрятаны в одной из верхних комнат, расскажет про злосчастную Охоту, что ждет впереди. Она все объяснит. Ночь будет длинной.

========== 22. I’m a dead man walking here ==========

– Ты же теперь свободна, Эллана, верно? – спросила раскрасневшаяся Магнолия, собирая ее дорожную сумку.

Девушка лениво ковыряла положенный перед нею омлет. Без энтузиазма, без каких бы то ни было восторгов. Яйца, лук и молотый душистый перец – не так уж вкусно, да и сил никаких не дает. Ей бы сейчас лепешку из геркулеса съесть, или сушеных кореньев… Дикарка громко выдохнула, услышав заданный ей вопрос. Свободна и свободна, что дальше? Почти ничего все равно не изменилось.

– Ну да, – ответила дикарка, не понимая, к чему все идет.

– Так зачем тебе все это? – спросила женщина, отходя от ящиков с вещами и бегло помешивая бульон, стоявший над очагом. – Ты же теперь можешь вернуться к своей родне и забыть нас всех.

Магнолия все знала. О плане, о готовящемся восстании, о грандиозном побоище, что предстоит им всем в самом скором времени. Знала, и не знала, как к этому знанию относиться. Душа рвалась в бой вместе с радикально настроенной молодежью, но опыт, пережитый много лет назад, внушал женщине страх перед возможными последствиями. А что, если они не смогут отстоять свои права? Что, если проиграют, если погибнут напрасно, усугубив положение остальных рабов?

– Не знаю. Просто это… Эта жизнь, Магнолия… Так противна. Так не должно быть. Ни со мной, ни с тобой, ни с кем.

Девушке мысль о том, что судьбой рабов опечалена вчерашняя свободная эльфийка казалась забавной. Неужели нельзя было самим подняться, стряхнув с себя цепи, нельзя было отправиться на бой? Теперь Эллану мучали самые скорбные мысли. Если порабощенные так слабы, так трусливы, что не решились развязать войну без нее, стоит ли им помогать? Может быть, им нравится гнет цепей и силы, нависшей над самим небом? Им нравится вкус крови на губах, звук хлыста в воздухе, нравится ощущение собственной никчемности.

Магнолия хотела продолжить этот разговор, но Эллана не хотела слушать. Она выхватила из рук женщины сумку с собранной ею едой и выбежала из кухни, громко поблагодарив рабыню за беспокойство. Коробки доставит кто-то другой. Магнолия ей всегда нравилась, приходилась не то наставницей, не то заменой матери, что была не так уж и добра к своей единственной дочери, и Эллана не желала тратить время на сопливые разговоры перед трудным боем.

Охота начнется совсем скоро, осталось всего три дня. Два Эллана и Фен’Харел потратят на дорогу, остальное время на обустройство лагеря, продумывание плана. Хорошо, что он решил взять с собой как можно больше народу, чтобы облегчить всем работу. Конечно же, Эллана лучше других справится с выслеживанием дичи, с установлением ловушек и прочей ерундой, но в лагере дел будет куда больше, чем эванурису казалось.

Убрав сумку за спину, девушка ленно потянулась. Солнце только-только поднялось над небом, его мягкие горячие лучи гладили дикарку по щекам, заставляя ее улыбаться наступающему утру. По чистым щекам, щекам, лишенным кровавых меток скользило тепло. Эллана улыбнулась, проведя рукой по бархатной коже, не ощущая под пальцами зловредных отметин.

– Живее, живее, – говорил хозяин, подгоняя своих рабов. – Ну же! Мы должны убраться, чтобы завтра днем уже быть там.

– Если мы выдвинемся на десять минут пораньше – на день быстрее не придем! – крикнула Эллана, отворяя перед собой дверь.

Эльф тут же повернулся к ней. Длинные волосы убраны в тугую косу, из которой не выбивается ни одной пряди. Девушка закована в кожаные доспехи, на ее милом лице не менее милая улыбка. Дикарка со странным блеском в глазах оглядела рабов, что только хихикали, слушая упреки своего господина. Они-то знали, что никакого наказания это им не сулит, не боялись его, любили. Фен’Харел тоже улыбался, показывая ровные белые зубы. Однажды Эллане показалось, что клыки у него, как у хищного лесного зверя – острые и опасные, что они жаждут отведать ее оливковой плоти. Тогда стало как-то не по себе от этого гадкого чувства, а сейчас оно вспомнилось.

– Мы можем срезать путь через пустоши, чтобы сэкономить целую половину дня, но только до темноты. До темноты, Эллана, не позже. Я бы не хотел отбиваться от гиен, если ты не против.

– Я только один раз видела гиену, – зачем-то сказала Эллана, обращаясь к Синтару, что проходил мимо нее, держа в руках два больших мешка с мукой. – Издалека. Она была такой серой, такой противной, словно уже давно сдохла.

– Ага, воняют они так же, как трупы. Тебе очень повезет, если ты больше никогда гиен не встретишь, – хохотнув, ответил ей раб.

Дикарка не смогла сдержаться от улыбки. Магу не нравилось, когда она на его реплики отвечала другим людям, и это забавляло девушку до ужаса. Боковым зрением она видела его приближающуюся фигуру, и что-то внутри затрепетало от накатившего восторга. Вот он идет, сейчас остановится рядом, чмокнет ее в макушку и приподнимет над землей. Так бывало всегда.

И в этот раз. Эллана поцеловала его в подбородок, оказавшись на земле, только потому, что до него могла дотянуться. Девушку теперь не смущали чужие взгляды, она гордилась положением вещей. Нет, они не были любовниками лишь в физическом плане, и каждый из рабов понимал, что хозяин искренне влюблен в Эллану, не в ее молодое тело. Эльфийка еще не говорила им о том, что Фен’Харел согласен помочь, что он в курсе событий, но все уже знали, что это так. За их спинами будет могучий маг, и это придавало заговорщикам уверенности.

Вещи погрузили в две повозки, раскидав их в равном количестве. Магнолия вышла попрощаться, она махала уезжавшим с крыльца, грустно улыбаясь. Женщина тоже хотела поехать, но маг не мог оставить поместье без нее: управляющей. Он и без того взял с собой много народу, даже вызвал пару рабов из других его дальних имений, чтобы помогли с переездом.

– Будьте осторожны! – крикнула женщина вдогонку процессии. – Эллана, береги нашего господина, будь там осторожна, Эллана! – но никто уже не слышал.

Народу было достаточно, даже если не считать дикарки. Синтар, Зенитар и пятнадцать-шестнадцать человек помимо них. Небольшой отряд, батальон, верно? Эллана попыталась вспомнить: сколько эльфов насчитывает ее племя. Кажется, около пятидесяти человек, если уже не меньше. Свободный народ вымирает, странствующие эльфы не могут выжить, постоянно перемещаясь, убегая от опасности. В пути их ждут хищники, ядовитые гады и колючие морозы, их ждет неминуемая гибель в расцвете лет. Так продолжаться не должно. В отличие от Шартана, Эллана больше переживала за своих родных и друзей, чем за пленных рабов.

– Как думаешь, он и наши клейма сотрет? – прошептал кто-то за спиной Фен’Харела, но так, что эльф услышал его вопрос.

– Да, думаю, что сотрет, – ответил второй раб, смущенно оглянувшись назад. – Он милостив, Рис, он отпустит нас всех.

Фен’Харел нахмурился. Что-то кольнуло его. Больно и резко, слишком противно, чтобы не заметить этой боли. Эллана, ехавшая рядом с эванурисом, улыбнулась ему, когда тот повернулся к ней. Нервно. Она прятала страх под маской решимости, отказывалась показать свое истинное лицо даже ему. Девушка хотела что-то сказать, но не стала. Маг все равно ее не слушал, удалившись в громкую тишину своих же мыслей.

Он не разрешил развернуть бойню сегодня или завтра, не позволил. Фен’Харел сказал двум молодым дикарям, что это было бы необдуманным шагом, непростительно глупым шагом. Оппозиции следует окрепнуть, найти штаб и разработать более четкий план действий. Нельзя рубить сгоряча, нельзя так просто напасть на могучих магов, чья сила способна возвращать жизнь, отбирая ее у самой Тени, способна решать, кому можно войти в мир демонов, а кому – нельзя. Нельзя так просто сразиться с ними и остаться в живых, не придумав ничего лучше, чем прямая атака.

– Я не знаю, как ставить палатки в песке, – призналась Эллана, когда пустыня уже показалась из-за холма, расположившегося далеко впереди.

– Никак, – признался один из эльфов. – Там не вбить колышков, если ты об этом. Но мы можем укрыться в какой-нибудь пещере, если потребуется.

– Не потребуется, – оборвал беседу Фен’Харел. – Мы переберемся через нее за ночь, а то все замерзнем, даже если разведем огонь.

– Не хочу мерзнуть, – подтвердил Синтар, поворачиваясь к брату. – Я на это не рассчитывал, у меня только один плед.

Юноша рассмеялся свей шуточке, а Фен’Харел одобрительно улыбнулся, улыбку свою почему-то скрывая. Эллана так и не поняла, насколько он близок к своим слугам. Магнолия иногда позволяет себе дать ему настоятельный совет, может высказать свое мнение в особенно резкой форме, но дистанцию все же держит, соблюдая строго-деловой тон общения. Близнецы никогда при Эллане с Фен’Харелом не заговаривали, но напряжения между ними не замечалось, не было и четко очерченной линии, отделявшей слугу от хозяина.

– Ты выглядишь взволнованным, – заметила девушка, нагоняя эльфа, вышедшего вперед. – Что-то не так?

– Я согласился с тобой, дитя, – коротко ответил маг, даже не повернувшись к ней.

Да, эльфийка об этом помнила. Согласие эванурис дал не так давно, так что воспоминание еще не покинуло головы дикарки. Она помнила все, а особенно хорошо ту ночь, в которую они закрепили эту сделку. Девушка почувствовала, что щеки ее покраснели, пока та вспоминала случившееся в темной комнатке под взглядом рыжеголовых свечей. Что-то неловко шевельнулось в глубине ее живота, задев чувствительные нотки нервов.

– Я помню, – призналась девушка. – Ты теперь жалеешь об этом?

– Нет, Эллана, я не об этом, – отмахнулся эльф. – Я согласился на спор Фалон’Дина. Вчера получил ответ с его окончательным подтверждением. Наш спор состоится.

Точно. Тот, что был предложен на злосчастном приеме эвануриса. Маг, поймавший больше дичи, сможет забрать любого раба своего оппонента. Любого. Это слово немного напрягло эльфийку. Должно быть, страх читался в ее красивых зеленых глазах, ведь Фен’Харел заметил его, и тут же произнес:

– Нет, можешь не волноваться. Ты же теперь свободна, помнишь? – говорил он, осторожно улыбаясь.

Девушка нахмурилась. Она бы хотела бросить в него не то камешек, не то сухую ветку, чтобы немного проучить, но под рукой ничего не было. Белая галла Элланы несла на себе только ее саму и парочку фляжек со свежей водой. Сзади лежал тюк со спрятанным в его глубинах спальным мешком, но до него дикарка дотянуться не могла. Нужно было сперва спрыгнуть, чтобы достать.

Она не за себя волновалась, шагая к состязанию двух владык, не нужно считать ее столь эгоистичной. Помимо Элланы в доме обитала целая орава слуг. Дикарка нахмурилась, хотела сказать что-то колкое в ответ, но не смогла. Она взглянула магу в лицо, заметив тонкую, но глубокую морщинку на его бледном лбу, покрытом испариной. Это не к добру: эванурис явно сомневался в собственных силах.

– Я хочу спасти твоего брата, дитя, – сказал эльф тихо, но решительно. – Но боюсь, что не только не смогу помочь ему выбраться из этого ада, но и… И предам одного из своих людей.

– Ты же помнишь, что я неплохо охочусь, – ответила дикарка. – Однажды я поймала детеныша дракона, если хочешь знать. Да я одна со всем справлюсь.

Нет, не поймала. Точнее: не одна. Чтобы заманить огнедышащую тварь в ловушку, чтобы свалить ее в яму, утыканную острыми копьями, пришлось собрать множество диких эльфов. Все окружили малыша, пока мать его бороздила небо в поисках добычи, все разом кинулись к нему. Толстую кожу сильван пробивал с большим трудом. Сначала откалывалась одна только чешуйка, затем показывался слой скользкой кожи, натянутой поверх не менее плотных мышц. Дракону было от силы три или четыре месяца, а он уже был крупнее двух галл, забравшихся друг другу на спины.

– Об этом ты не говорила, – наигранно сильно воодушевился эльф. – Зная тебя, Эллана, верится в это слабо.

– Клянусь Творцом.

«Творец». Эванурис всегда пропускал это слово мимо ушей. Он не очень-то понимал, что за «Творец» существует в представлении дикарей об устройстве мира, но спрашивать пока не решался. Зная, что каждому нужен ориентир, что каждому полагается иметь под ногами хоть какую-то опору, эльф не справлялся у Элланы на этот счет. Она, меж тем, ни в какого Бога не верила, просто повторяла фразы, заученные еще в детстве много долгих лет назад.

– Расскажи мне о дикой жизни, Эллана. Расскажи подробнее, прошу, пока мы в дороге. Я устал слушать шепотки за спиной и вздохи галл.

Он пытался отвлечься от жестоких мыслей, от дум, что тяготили его весь путь. Идти становилось все тяжелее, и груз скорбных мыслей придавливал мага к земле. Больно, стремительно и жестоко. Эванурис стегал галлу, пытаясь сократить путь до конечной остановки, и дикарка старалась идти также быстро, как ее мастер.

– Мы очень часто о ней говорим, это же страшно надоедает.

– Хорошо, ладно, – отвертелся эванурис, смерив ее неодобрительным взглядом. – Тогда расскажи, о чем ты мечтаешь.

– Это долгий разговор, я такая жадная, что мечтаю о многом.

Эллана хохотнула, маг ответил улыбкой. Нет, его шутка не восхитила, но проигнорировать ее было бы слишком невежливо. Эльф смотрел на девушку серьезно, и той пришлось выпрямиться в своем седле, чтобы ему соответствовать. Броня привычно облегала ее стройное тело, настраивая на охоту. Долгий же был перерыв, долгий отдых. Будет не слишком хорошо, если за все то время, что охотница провела в доме, она растеряла все свои навыки.

– Я мечтаю побывать в Тени, – ответила Эллана, смущаясь своей глупой мечты. – Помнишь, как мы про нее читали? Шартан говорит, что там спрятаны города, населенные только призраками, что там есть и моря, и озера, и бесплотные лодки и даже существа, которых в обычном мире нет.

Эльф не мог себе этого представить. Да разве можно никогда не посещать Тень? Это все равно, что и не жить совсем. Маг с досадой вспомнил о том, что не так давно эванурисы отделили Тень от целого мира, спрятали ее, не желая делиться огромной силой. Завеса не давала каждому желающему эльфу зачерпнуть кусочек магии из ее закромов, не давала окунуться в атмосферу, царившую там. И только сейчас эльф понял, каков масштаб трагедии. Некоторые в ней не бывали…

– Шартан рассказывал, что духи говорят с ним о всяком, – делилась Эллана. – Я тоже хочу поговорить с духами, хочу посмотреть на мертвые города. Почему мне не позволено войти туда, Фен’Харел?

Она чуть было не добавила: «Раз уж я теперь свободна». Эльф не находил ответа. Эти правила придумал не он, не ему принадлежит идея – запрещать простым рабам посещения. Сейчас и не вспомнить, кто это инициировал. Не то жадная Силейз, не то гордец Эльгарнан, больше всего в мире боявшийся, что кто-то сможет пересилить его в чем-либо.

– В Тени много интересного. Когда-то она была частью нашего мира. И все эльфы были бессмертными, пока не…

– Пока они не захватили всех эльфов?

Девушка намеренно избегала слова «вы», больше не приравнивая Фен’Харела к остальным эванурисам. Ей и самой хотелось отделить его, отделить жирной чертой, чтобы хорошенько запомнить: Фен’Харел – не тот монстр, которым хотел бы казаться в глазах своих жестокосердных собратьев. Эллана вдруг захотела обнять его. Остро захотела, но удовлетворить желание не могла. Для этого пришлось бы спрыгнуть, остановить галлу, а вместе с ней и всю процессию. Нельзя было медлить, ведь эванурис ее спешил прийти как можно быстрее.

– Теперь это уже не важно, – ответил маг. – Я очень стараюсь не вспоминать былое, если честно. То было смутное время, сложное время для всех нас.

– А сам-то ты о чем мечтаешь? – спросила дикарка тихо.

Ей действительно было интересно: о чем может мечтать тот, что может позволить себе что угодно? Ведь маг может наколдовать столь много, что воображение не может охватить объем всего, что его интересует. Эллана прикинула в уме: стать самым сильным из числа тех, кто обладал столь огромной мощью, быть во главе их аппарата, восседать на троне, что стоит в самом центре Тени?

Озвучь она эти мысли, Фен’Харел бы обиделся. Хорошо, что дикарка тактично промолчала. Луна над пустыней висела низко, огромный лик ее вот-вот коснется края песчаной горы. Нет… Не коснется. Ветер уже сдул ее в другую сторону, затем снова и снова. Эллана следила за дорогой не так пристально, как за искорками в глазах ее эвануриса. Фен’Харел смотрел вперед, смотрел за тем, как шипастая старая ящерица перебегает ему дорогу, помахивая ядовитым хвостом.

– Больше всего на свете я мечтаю показать тебе Тень, – ответил он, лукавя.

И встретить тебя, Эллана, на пару столетий раньше.

========== 23. Run, run, run away ==========

– Нам повезло, друзья, что этот славный во всех смыслах день выдался солнечным и приятным! Ни ветерка, ни тучки, ни дождя. Разве не чудно? – спрашивала Андруил, излучая улыбку.

– Нам повезло, что погода покорнее, чем твоя золотая галла, – ввернул Фен’Харел, раздражаясь этой наигранностью.

– Да, тут есть и наша заслуга, признаю. Но в чем ее нет?

Охота оказалась торжественней, чем дикарке виделось прежде. Из долгих и нудных разговора с Фен’Харелом Эллана поняла, что мероприятие это большое и шумное, но чтобы шумное настолько… Вот это был сюрприз для эльфийки, что никогда прежде не видела столько народа в одном месте. Девушка смущенно, но любопытно разглядывала стройную толпу клейменых собственной кровью рабов. Шартан смотрел вперед, стоя меж своим бывшим хозяином и вертлявым Синтаром, что держал спину удивительно прямо, а подбородок до смешного высоко.

Собрание окружали деревья. И не небольшие, не ветвистые крупные малыши, покрытые мягким древесным мхом. Вокруг расположились исполины, видевшие почти столько же зла и жестокости, сколько эванурисы, жившие задолго до появления Элланы, рабов и рабства, да и, возможно, даже этой земли, что теперь была к ним так щедра. Эльфийка схватила Фен’Харела за руку, увидев за спиной Диртамена лицо брата, лицо, разрисованное теперь уже другим валласлином.

– Не нужно крутиться, если тебя не покусали муравьи, Эллана, – шикнул маг, начиная раздражаться еще сильнее. – Не привлекай к себе внимания.

Он одернул руку, и этот грубый жест заставил дикарку громко вздохнуть. Фен’Харел с самого утра пребывал не в лучшем своем настроении, и это ощущали все вокруг. Он нервничал, срывался на слугах, не привыкших спешить или терпеть такое отношение. Эльфийка даже отшагнула от него, чувствуя горькую обиду в своей разрываемой муками грусти и нетерпения груди.

– …И пусть сегодня победит тот, кто достоин победы больше остальных, – говорила Андруил, заканчивая наконец болтать и приступая к самой веселой части мероприятия.

Она ведь специально не говорила «сильнейший», понимая, что эта тема в кругу эванурисов – запретна. Они достаточно мерились силами раньше, и теперь это – лишнее волнение. Девушка спрыгнула с импровизированной трибуны и прошла к своему шатру. Охота объявлена открытой, победительница прошлого турнира закончила свою речь, но никто не спешил. Фен’Харел дернул девушку за руку, когда та попыталась ринуться к их тенту, схватить первый попавшийся под руку лук и тут же рвануть на охоту, пока всю дичь криками не загнали в самую чащу.

– Ты освободил ее, Фен’Харел? – спросила Гилланайн, подошедшая сзади. – Неплохое повышение, милое дитя, неплохое.

Маг не ответил, Эллана тоже не стала. В голосе магессы не было ни издевки, ни неприязни, но эльфийке почему-то захотелось огрызнуться ей в ответ. Дойдя до лагеря, девушка заметила, что Синтар, Зенитар и парочка других эльфов уже готовы к отправлению. Странно, ведь они все недавно стояли в одном ряду, бок о бок. Маг пригладил волосы девушки, улыбнулся ей, когда та кинула в сторону мужчины непонимающий взгляд.

– С собой можно взять только десять рабов, не больше. Прости, Эллана, но ты пока что считаешься за раба.

Она и не обижалась. Пусть считают так, как хотят. Десять рабов следовали за каждым из эванурисов, все начинали охоту одновременно. Андруил и ее золотая стайка размалеванных девиц нырнули в одну сторону с Фалон’Дином. Он почему-то взял с собой самых здоровых рабов, чьи плечи были широки, как шкафы в его поместье. Эллана тихо хихикнула, понимая, что охотятся эванурисы либо не часто, либо плохо, только для того, чтобы собрать трофеи.

Конечно. Для них это лишь развлечение, тогда как для дикарей – способ выживания. Девушка гордо вздернула подбородок, сжимая в руках лук. Из сильвана, из гибкого, крепкого дерева. Фен’Харел первым нырнул в лес, в руках он нес только свой посох с птичьим черепом, привязанным к древку. Рыжие волосы трепал свежий ветер, несший с собой прохладу, забиравший духоту и жар. Дикарка шла следом, чувствуя, что таланты ее расходуются зря.

Шли они долго и безрезультатно. Маг знал об охоте лишь из книг, на практике знания он применял только в этот день, который не слишком почитал. Эллана хмурилась за его спиной, не могла расслышать ни одного шороха из-за стройного топота ее шумных спутников.

– Я не вижу за тобой никаких следов, – говорила она тихо.

– Я сам отслежу всех, кого захочу, – улыбаясь, ответил ей маг.

Эллане эта отговорка не понравилась. Дикарка цокнула языком, заставив себя пройти вперед. Ботинок она не надела специально, надеясь чувствовать землю под ногами. Ее грубая кожа позволяла не замечать дискомфорта, касаясь холодной, чуть влажной почему-то почвы. Маг старался всматриваться в зеленую листву, выискивая дичь, но понимал, что это ему удается не так хорошо.

– Такой толпой мы идти не можем.

– О, Эллана, помолчи хоть немного. От тебя больше шума, чем от нас всех, – огрызнулся Фен’Харел, начиная нервничать.

Девушка остановилась. За ней остановились и все остальные. Сердце стучало в груди, избивало уставшие от этого действа ребра. Эльфийка нахмурилась, глядя в спину эвануриса. Должно быть, он не сразу понял, что процессия за ним остановилась, ведь повернулся к ней медленно и не сразу.

– Да ты понятия не имеешь о том, что делаешь, верно? – спросила дикарка, быстро повышая тон. – И как можно было поспорить на…

– Эллана! – возмутился он, кривя губы. – Ты не знаешь, о чем говоришь.

– …Зная, что ты полный профан в этом деле, зная, что на кону стоит чья-то жизнь…

– Замолчи.

– Неужели ты попросту не смог смирить свою гордость? – спрашивала дикарка, разводя руками. – И признаться, что не сможешь выиграть, используя такие методы?

Охота только началась, но дикарка сразу решила, будто маг не справится с испытанием. Оба говорили громко, оба действовали необдуманно. Дикарка чувствовала, как краснеют ее щеки. Нервишки шалили у обоих, близость битвы, пыл соревнования, долгое молчание в лагере… Эллана волновалась за потерявшего свободу брата, Фен’Харел – за несчастную судьбу одного из своих рабов. Сейчас-то он понимал, что поступил необдуманно, но выслушивать упреки от девушки, что не знает и половины того, что знает он, эванурис не собирался.

Он уже побеждал в этом состязании, и побеждал без помощи Элланы, что тогда еще даже не появилась на свет. Фен’Харел смотрел на нее свысока, смотрел с вызовом. Дикарка отвечала тем же. Жаль только, что разница в их росте была не в ее пользу, да и небольшая низина, в которой дикарка остановилась, пришлась очень некстати.

– Пожалуй, нам стоит разделиться, – шикнула дикарка, понимая, что если сейчас не остановится, ссора их перерастет в скандал.

– Нет. Здесь опасно, Эллана, просто иди за мной молча и не мешай.

Но она не послушалась. Дикарка, уже отошедшая от него на пару метров, возвращаться обратно не собиралась. Она даже головы не повернула, услышав реплику эльфа. Меж тем гнев в его душе рос, клокотал у самого горла. Девушка перепрыгнула через большой корень, торчавший из сырой земли, и только тогда позволила себе посмотреть в сторону эльфа, хмурившегося от ее выходок.

– Ты мне больше не указ, – произнесла она, показывая на свое чистое лицо. – Посмотри, мне никто теперь не указ!

– Эллана, идем, – ввернул Зенитар, явно стесняясь своей внезапной реплики. – Вместе мы все сможем лучше, чем врозь.

– Нет. Охота не так работает, – заверила его эльфийка.

– Оставьте ее, ладно, – сказал эванурис. – Пусть идет одна, мне наплевать.

«Наплевать». Эллана услышала это мерзкое слово. Что-то больно ущипнуло ее за ногу, хотелось развернуться и продолжить этот разговор или извиниться и замолчать, никогда к нему не возвращаясь. Но девушка так не поступила. Она гордо задрала подбородок, прижимая к себе лук, и пошла вперед, раздвигая ветви деревьев. Они клонились все ниже и ниже под весом листвы и зреющих плодов.

По пути дикарка сорвала пару орешков и бегло очистила их от скорлупы. Хранительница жарила их и посыпала сверху толченым эльфийским корнем и душистым перцем, угощая клан. Сейчас бы эльфийке очень хотелось ее увидеть, даже обнять, прощая и ворчливое брюзжание старухи, и ее бесконечные упреки, адресованные всей молодежи и Эллане в частности.

Углубившись в воспоминания, дикарка ушла далеко. Пейзаж не менялся: высокие деревья, ветви которых укрывала изумрудная листва. На одно из таких эльфийка и запрыгнула, спрятавшись в листве от посторонних глаз. Теперь-то она решила двигаться не по земле, чтобы не спугнуть дичь своим приближением. Оружие в ее руках чувствовало себя комфортно, и дикарка быстро натянула тетиву, увидев внизу медленного старого зайца.

Он успел шевельнуть длинным ухом, успел потянуть носом воздух, почуять приближение смерти. Стрела вонзилась твари в шею, кровь прыснула из раны, тут же окрасив серовато-коричневую шерсть в алый. Гордость снова положила руку на плечо эльфийки. Она спросила Эллану о том, что она думает по поводу того, скольких зайцев выловил Фен’Харел к этому времени.

Спустившись вниз, девушка закинула тушку животного в рюкзак. Лагерь был не так далеко, и она могла бы вернуться назад, оставить добычу там, но не стала. Эллана побрела дальше, надеясь встретить оленя или волка. С медведем она вряд ли справится, но убежать успеет с легкостью.

Забираться на дерево – сложнее, чем с него спускаться. Девушка хваталась за самые крепкие ветви и подтягивалась к ним, держа голову прямо. Она старалась не думать о том, что ждет ее бывшего хозяина, если тот проиграет. Конечно, все кажется ясным, как день. Проиграв, Фен’Харел лишится одного из своих рабов… Но дикарка понимала, что это – половина беды. Прежде всего он лишится какого-то значительного куска своей гордости, величия, спеси, утратит то, что питает его силы вновь и вновь. Это будет сильным ударом.