Текст книги "Forever is not enough (СИ)"

Автор книги: Alena Liren

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

– Нет. Платье я оставлю в твоей спальне, не беспокойся ни о чем.

Эллана не спросила о том, зачем ей вдруг понадобилось новое платье и о чем-то беспокоиться. Хозяин был очень любезен, он подарил ей то белое, которое теперь лежит без дела и собирает пыль. Почему-то с Магнолией говорить больше не хотелось. Было что-то неприятное в ее волнении, в ее лжи по поводу того, что все непременно будет хорошо. Женщина не спрашивала Эллану о валласлине, и сама не сказала о нем ни слова, хотя девушка пару раз замечала ее взгляд на своем лице.

Она не могла понять, что на уме у женщины, да и не хотела об этом думать. Эллана вышла во двор, свернула к маленькому садочку, что расположился за длинным поместьем. Это не пышный розарий госпожи Андруил, но все здесь было куда слаще, милее и домашнее. Клумбы изобиловали цветами: выбор большой. Хрустальную благодать она заметила сразу, большие белые цветы нравились эльфийке особенно сильно. Пара мелких орхидей тоже сложили головы во благо великой цели, как и мелкие розовые маргаритки, душистые колокольчики и цветущий горошек.

Собранные букеты Эллана отдала миловидной девчушке со странным именем. У нее по всему лицу были рассыпаны язвочки и следы не то болезни, не то старого-старого ожога или шрама, полученного в каком-то сражении. Девушка забрала цветы, ничего не сказав, она только улыбнулась в ответ, волнуясь о том, как бы ей поскорее управиться со своими делами.

– Эллана! – выкрикнул Зенитар, отворяя дверь. – Можешь не кормить скотину, мы с братом все сделаем! Магнолия зовет тебя на кухню!

– Хорошо, не буду! – выкрикнула девушка, зашедшая в свою опочивальню, чтобы наскоро причесаться.

Время текло быстро. Секунды капали и капали, ускользая от эльфийки с завидной быстротой. Вечер близился, совсем скоро здесь соберется вся верхушка Элвенана. Напыщенные господа будут смеяться, распивая вина, сделанные руками их рабов, будут шутить и источать эти гадкие цветочные ароматы, будут радоваться жизни… А потом, после этого развлечения, они продолжат веселиться. Но уже дома, за закрытыми дверями, где никто, кроме рабов не увидит, не сможет тебя осудить за порочную страсть к неестественной жестокости.

Эллана подошла к двери тихо, как мышь. Ее шагов никто не услышал, но, когда дверь отворилась, послышался протяжный скрип петель. Это заставило Магнолию подпрыгнуть на месте, выпятив вперед грудь. Она неловко обернулась, заметив, что своим испугом смутила юную рабыню.

– Закрой дверь, – шикнула она громко. – И подойди сюда.

Эльфийка закрыла. Тихо, чтобы скрипа уже не повторилось. В кухне было всего одно окно, обращенное прямо в сторону главного входа. Света от него было мало, но очаг, горевший тепло и ярко, справлялся с проблемой темноты куда лучше. Дикарка подошла к женщине, остановившись прямо напротив нее. Магнолия комкала в руках грязный бежевый фартук, который только-только стянула. Волосы ее были убраны в пучок, только сейчас Эллана заметила, что корни у женщины уже совсем седые.

– Он хочет, чтобы ты сегодня была красивой, – начала она, не смотря на девушку. – Как в прошлый раз, даже лучше.

– Хорошо, – скучающе протянула эльфийка в ответ. – Я поняла.

Полено в очаге громко треснуло, от него откололся большой кусок обугленной древесины. В котелке что-то жалобно шикнуло, но Магнолия не суетилась. Она знала, что баранина будет вести себя именно так: плеваться сладковатым жиром и шкварчать. Женщина продолжала смотреть в пол, и Эллана заметила в ее взгляде что-то напряженное. Она и была здесь, и отсутствовала…

– Послушай, милая, – говорила рабыня. – Он… Он обижал тебя?

Эллане было девятнадцать лет. Особенный возраст, в котором все мы тоже особенные. Рабыни познают мужчин рано, их насилуют хозяева или другие рабы, их продают ради развлечения или наживы, обращаются с эльфийками, как с мусором. Но дикари – дело другое. Эллана имела приблизительное представление о том, как происходит… Сам процесс соития, но знания эти она получила только из обрывков разговоров пьяных мужчин своего клана. Магнолия подозревала об этом, потому говорила предельно осторожно, стараясь не смущать подопечную.

– Нет, – ответила Эллана. – Он… Он не бил меня.

– Ох, милая, – шепнула женщина, бросая скомканный фартук на стул. – Это пустяки. Скажи, он трогал тебя, Эллана? Заставлял делать какие-нибудь непотребные вещи?

Девушка не ответила. Магнолия наконец-то посмотрела на нее, и одного только взгляда было достаточно, чтобы понять, что ее догадки – лишь больные фантазии. Что-то внутри рабыни словно бы склеилось, восстановилось, и руками она невольно прикрыла свои приоткрытые губы. Эллана выгнула бровь, не понимая, к чему все эти расспросы. Она отвернулась, вспоминая то, как маг сжал ее запястье, как он наклонился к ней в волчьей пещере, заглядывая прямо в зеленые глаза.

– Нет, Магнолия, господин хорошо со мной обращался, – ответила Эллана тихо. – Клянусь. К чему такое волнение?

В ответ женщина только кивнула. Она подалась вперед, обнимая эльфийку так крепко, что той пришлось глухо вскрикнуть, чтобы рабыня ослабила хватку. Магнолия погладила ее по спине, прижалась к девушке теснее, и дикарка почувствовала влагу на своем плече. Рабыня плакала.

– Эллана, знала бы ты… Через что я прошла, прежде чем попала сюда. Они обращаются с нами как хотят, милая, – говорила та, противно всхлипывая. – Измываются и держат на цепи, бьют и плетками, и хлыстами, одному из моих друзей вырвали все зубы после того, как он нечаянно задел ими… То, что не должен был задевать.

– Я думала, что тебе нравится наш хозяин.

Магнолия снова погладила ее по спине. Женщина была чуть ниже Элланы, на самую малость. Около двух или трех сантиметров не составляли большую разницу и не бросались в глаза. Но сейчас, когда женщина стояла так близко, когда дикарка так отчетливо ощущала запах ее масла для кожи из эльфийского корня, эти парочка сантиметров оказались замеченными.

– О, милая, я уже слишком стара, чтобы бояться того, чего тебе все еще нужно опасаться, – ответила рабыня.

Ее кожу покрывали мелкие следы от шрамов, которые Эллана почему-то раньше не замечала. Теперь ей стало видно, глаза словно распахнулись, и женщина впервые вышла на свет. Стареющая рабыня, которую преследуют демоны из прошлого. Магнолия – не лгунья, всецело посветившая жизнь служению. Она – сломанная игрушка, разбитое блюдце, что склеили не слишком умело. Дикарка обняла ее в ответ, все еще чувствуя, как женщина рыдает.

– Не позволяй им делать с собой то, что сотворили со мной, – шепнула рабыня, отстраняясь. – Просто скажи мне, если хозяин решится на что-то… На что-то непотребное.

– Конечно, – ответила девушка, совершенно не понимая, чем ей поможет подобная откровенность.

Магнолия уже оставила платье в ее комнате. На этот раз темно-зеленое, чтобы подходило к ее красивым по-детски наивным глазам. Интересно, сам ли хозяин подбирал сегодняшний наряд? Что-то внутри отвечало Эллане: «сам». От этого чувства стало жарко, почему-то захотелось сидеть здесь, в углу все еще пыльной комнаты, и никуда не выходить.

Темно-зеленое платье прилипло к коже. Эльфийка не могла рассмотреть себя здесь, потому что зеркала у нее не было. Глубокий вырез обнажал загорелую спину, грудь была прикрыта не слишком тщательно, видна аккуратная девичья ложбинка, отделяющая одну окружность груди от другой. Золотые цепочки тянулись от правого края платья к левому. Всего их было четыре или пять.

Закончив на кухне, Магнолия пришла к Эллане, чтобы помочь ей убрать волосы. Пара прядей, что вечно закрывали ее глаза, были спрятаны назад, заколоты золотой лилией. Веснушки девушке удивительно шли, но Магнолия посоветовала немного их припудрить. Господа все же любят чистую кожу, лишенную каких бы то ни было изъянов и недостатков.

После этого приготовления были закончены, эльфийка настоятельно советовала Эллане натереть подаренную ей лютню воском, чтобы та блестела в свете праздничных огней. Когда Магнолия ушла, чтобы проверить приготовления, Эллана отнесла флакон с воском на место, так его и не открыв. Может, блестеть инструмент и будет, зато станет скользким и противным на ощупь.

Хозяева вернулись. В этот момент Эллана сидела у себя, разглядывая даль, ждущую ее за окном. Солнце уже стало розовым, порозовели и далекие облака. Рабы повели галл на задний двор, чтобы привязать их к стойлу. Знакомый девушке беловолосый эльф с массивным валласлином на лице и медными бусинками в волосах вел за собой белогривого коня. Девушка отошла от окна, надеясь, что ее так и не заметили.

Через час ее позвали наверх, и Магнолия отворила дверь в комнату девчонки. Похоже, беспокойство ее покинуло, и женщина снова стала несколько резковатой и нервной. Она гоняла ленивых слуг мокрой тряпкой, которая пахла не то корицей, не то прогнившим имбирем. Досталось всем, даже высокому и плечистому Зенитару, что просто проходил мимо нее слишком уж медленно.

– Живее, живее, летучие вы псы, – говорила она, расталкивая слуг. – А ты не стой тут, еще испачкаешься.

И Эллана не стала стоять тут, чтобы не испачкаться. Она прошмыгнула мимо толпившихся у кухни рабов, что то и дело тащили пустые блюда обратно, а полные – туда. Господа ели быстро, умудряясь подкинуть пару закусок своим собакам, что сидели под столом и даже позволить приближенным рабам взять что-то со стола. Обычно это считалось дерзостью и позволялось редко, но сегодня, когда все хозяева прибыли веселыми и выпившими, разрешалось все.

Когда эльфийка подобралась к двустворчатой двери, Синтар преградил ей путь. Он вытянул вперед руку, закрывая ею проход. Эллана остановилась, сжимая лютню в руках. Подол щекотал ее щиколотки, девушка старалась выглядеть как можно менее взволнованной и никуда не торопиться.

– Отлично выглядишь, – сказал раб застенчиво, пока его брат спрашивал для Элланы разрешения у хозяина.

– Спасибо, – ответила она скромно.

«Не позволяй им», – эхом пронеслось в голове. Дикарка отступила на шаг, когда двери вдруг распахнулись перед ней. Оттуда показалось красное от волнения лицо Зенитара. Эльф кивнул Эллане, и та последовала за ним в глубину большого зала. Ничего здесь не изменилось, разве что возле стены теперь расположился длинный стол, уставленный разнообразными яствами. По обе стороны стола и сидели эванурисы, перебрасываясь остротами в адреса друг друга.

– Да вы бы видели это лицо! – говорил Фен’Харел громко, стараясь докричаться до каждого. – Когда кабан зарычал…

– Да ты только представь, что могло бы случиться, – запротестовал Эльгарнан – муж той женщины, что клеймила Эллану. – Потерять бессмертную жизнь в схватке с дикой свиньей.

Кто-то из эльфов засмеялся. Громко, оглушающе. Хозяин Элланы сидел во главе стола, откинувшись на спинку своего кресла. Он был красен от выпитого вина, из-за него же и весел. Весь его вид отображал смертельную усталость, а плотно сложенные теперь губы демонстрировали раздражение. Дикарка осторожно покосилась на Зенитара, стоявшего рядом. Фен’Харел кивнул ему, и тот поспешно удалился.

– Играй, Эллана. На этот раз без песен, – сказал эльф, отчего-то не поздоровавшись с ней. – Просто играй.

Парочка магов обернулись, чтобы посмотреть на рабыню, но тут же вернулись к беседе, не найдя ее интересной. Смуглые пальцы девушки запрыгали по струнам, ее глаза неотрывно следили за собственными руками. Музыка была тихой, расслабляющей. Слышно было, как трещат свечи, как бьется ее взволнованное сердце, как эванурисы смеются там, за столом.

– Ты ее приодел? – спросил Фалон’Дин, смотря на старого знакомого. – Удачный наряд.

– Вполне, – подтвердила Митал.

– Ты что, все никак не смиришься с тем, что не успел первым ей сунуть? – спросила изрядно выпившая Андруил.

Брат Фалон’Дина смеялся громче всех. Ему шутка явно пришлась по вкусу, потому что она унижала не его достоинство. Мужчина даже приподнялся в кресле, услышав колкость Андруил, нахально выпрямляя спину. Он смотрел на хозяина поместья с нескрываемой неприязнью, но не собирался отпускать шуточек в его сторону, зная небывало вздорный нрав самодовольного мага.

Услышав замечание эльфийки, Эллана слегка поежилась. Это отразилось и на ее игре: пальцы соскользнули со струн, мизинцем Эллана больно ударилась о деку. Не все эльфы заметили столь простецкий конфуз, но Фалон’Дин самодовольно улыбнулся, глядя хозяину дома прямо глаза. Он как бы говорил ему: «Глянь-ка, Фен’Харел, да она же от меня в ужасе, в твоем же доме боится, что может пострадать от чужих рук».

– Да! – сделав очередной глоток вина, сказал мужчина. – Да, девчонка хороша, Андруил, ты уж в этом понимаешь.

Он медленно перевел взгляд на другую гостью, на беловолосую и слегка смугловатую эльфийку в длинном розовом платье, на котором была вышита золотая галла. Незнакомка тут же отвернулась, смущенно улыбаясь и прикрывая очи. Андруил ничего не ответила, одарив старую знакомую многозначительным взглядом. Губы ее тоже расплылись в легкой улыбке, словно самые сладкие воспоминания сейчас тронули ее нутро своими длинными пальцами.

– Знаешь, что, Фен’Харел? – спросил темноволосый мужчина. – Продай ее мне. Я хорошо заплачу.

Дикарка слышала весь разговор. Она же стояла совсем рядом, всего в нескольких метрах от шумных и пьяных гостей, что совершенно не интересовались ее мнением по этому поводу. Эллана замерла, играть ей уже не хотелось. Пальцы не слушались, а уши отчего-то покраснели. Волнение или страх? Одно от другого отличить крайне сложно.

Хозяин заметил отсутствие музыки. Он одарил эльфийку не то понимающим, не то презрительным взглядом, но ничего не сказал на такую дерзость. Только посмотрел, только посмотрел на нее, чтобы подумать о предложении эльфа всего секунду. Все присутствующие напряглись. Должно быть, их собрату действительно очень хотелось «отведать» столь необычную девчонку. Отказать было бы грубо, но мага, владевшего ею, все знали как личность неординарную, вздорную.

– Что тебе еще продать? – спросил он, смеясь. – Могу обменять Эллану на занятное зрелище, – говорил эльф, пока «покупатель» прислушивался, ожидая дельного предложения. – Хочу посмотреть, как твои гончие задерут этих двух подпевал, – ответил эванурис, указывая на рабов Фалон’Дина. – Прямо тут.

Рабы выпрямили спины. Они не повернулись к господам, услышав «щедрое» предложение Фен’Харела, но Эллана-то видела, как напряглись шейные мышцы у обоих. Длинная светлая коса одного раба двинулась, противный звон колокольчиков в ней напомнил дикарке о том дне, когда ее схватили. Слуг эта перспектива не радовала, ведь оба знали, что их эгоистичный, взбалмошный хозяин вполне может согласиться на забавное предложение.

Но, на счастье не на шутку взволнованных рабов, хозяин Элланы засмеялся. Громко и раскатисто. Он никогда не заливался так в трезвом состоянии, и уже почти готовые ко сну эльфы подхватили его веселый хохот. Кто-то смеялся от души, как сам Фен’Харел или Андруил, кто-то нервно, как Эльгарнан и Диртамен. Не весело было только Митал и Фалон’Дину, что не нашли в шутке ничего смешного.

– Тебе бы только веселиться, – прошипел Фалон’Дин, сжимая в руке полупустой стакан. – Только бы посмеяться, да?

– Нет, у меня много увлечений, – задумчиво ответил Фен’Харел. – Оставь мою милашку в покое, она никому не достанется.

– Так уж никому? – спросила Андруил.

– Очевидно, что никому из нас, – ввернул Эльгарнан.

Произнося свои последние слова, маг повернулся к Эллане. Странно. Когда он смотрел на гостей, взгляд его был веселым и непринужденным, но стоило эльфу только взглянуть на нее, как он тут же менялся. В светлых глазах эвануриса не было смеха, что-то темное роилось внутри них, окутывая радужку перламутровым блеском. Дикарка повела плечами, стараясь прогнать с кожи мурашки.

– Подойди, Эллана, – сказал он громко, вытягивая к девушке руку. – Не волнуйся, никто здесь тебя не укусит… Пока свет включен, – добавил маг чуть тише.

Несмелыми шажками она добралась до накрытого стола. Гости не смотрели на нее, они повидали достаточно рабов, устали от их лиц. Эльгарнан мягко спорил о чем-то с женой, Андруил перекидывалась шутками со своей миловидной соседкой, то и дело хихикая. Она откинулась назад, подавая пустой бокал своей верной рабыне с золотыми волосами, и та подлила ей вина. Запах алкоголя облаком кружил над пьяными эванурисами, впитываясь в их плоть и одежду, вгрызаясь в материю…

Маг жестом велел эльфийке наклониться, чтобы он мог шепнуть ей что-то прямо на ухо. Красное от стыда, красное от пережитого страха ухо, ждущее его слов. Стол гудел, никто никого не слышал, но девушка понимала, что Фалон’Дин сейчас напрягает слух, любопытствуя. Она для него – неполученный трофей, не купленная родителями игрушка для ребенка, которому достается все, на что падает его взгляд…

– Иди в свою комнату и не высовывайся до завтрашнего утра, – велел маг жестко, чувствуя, как злость все больше и больше овладевает его душой. – Живее, Эллана, не стой здесь, не мешай мне.

Дважды повторять не пришлось, в голове снова пронеслось предупреждение Магнолии. «Не позволяй им делать с тобой то, что они творили со мной». Пока девушка шла по коридору, шла в свою опочивальню, руки ее тряслись. От волнения или от страха? Вопрос все не давал покоя. Скорее всего – это нетерпение брало верх: хотелось как можно скорее укрыться темнотой и провалиться в живительный сон, чтобы забыть об этих «торгах», о веселых лицах и задорном смехе таких жестоких, таких порочных душ.

========== 10. Still can’t lay me down to sleep ==========

Но сон почему-то не приходил. Как бы не густел мрак за окном, как бы плотно он не окутал скромную комнатушку эльфийки, живительное забытье обходило ее разум стороной. Слуги притихли, они давно уже легли спать. Остались лишь «дежурные», что будут исполнять капризы господ весь вечер. Эллана, к своему счастью, в число избранных не входила, она могла отдохнуть и встретить день полная сил.

Могла. Первый этаж был погружен в гулкую тишину, молчание царило на обычно шумной кухне, в коридоре, даже в небольшой столовой для слуг. Шум разлетался по дому, исходя из большого зала. Господа переговаривались громко, не привыкшие к тому, чтобы сдерживать собственные желания в угоду кому-то. Их не заботило то, что слуги спят, ведь судьба рабов не интересовала их хозяев.

Магнолия справлялась лучше всех: она уже привыкла. Старая эльфийка закрывала глаза, закрывала и голову подушкой, чтобы не слышать этого назойливого шума чужого веселья. Синтар с братом-близнецом вытянули короткую соломинку, оба вынуждены были прислуживать гостям, которые, впрочем, уже не хотели есть. Все тарелки убрали, на столе были лишь кубки с вином, медом и дорогим элем.

Не хватало музыки. Так как Фен’Харел не держал в каждом доме по много слуг, играть теперь было некому. Эллану он отослал, а остальные рабы и этого не умели. Девушка ворочалась, пока разговоры над ее головой не смолкли, она смотрела в лицо волку, что в темноте рычал на нее, чем-то раздосадованный. Галлы, пасшиеся на заднем дворе, переговаривались меж собой, издавая эти гадкие булькающие звуки, пофыркивая и кряхтя. Дикарке показалось, будто она снова дома, слышит скрип аравелей и чувствует сладкие касания ветра на лице.

Она смогла уснуть, когда последний гость отправился в выделенную ему спальню. Поместье замерло: ни звука, ни скрипа. Эллана мирно сопела, отвернувшись теперь к окну, когда маг решил навестить ее. Фен’Харел был тих, он шел сюда крайне медленно. Хозяин знал, где обитают его рабы, он помнил, какую комнату выделила девушке Магнолия.

Дверь не предала его доверия: она не скрипнула при движении. Эльф спокойно вошел внутрь, затворив ее за собой. Его светлые глаза поблескивали в темноте, всклоченные волосы и покрасневшие от вина щеки – делали вид мужчины слегка диковатым. Дойдя до ее кровати, разглядев очертания молодого тела сквозь тонкое одеяло, маг остановился. Он стоял так, разглядывая ее, не решаясь, пока что-то внутри наконец не приказало ему отвернуться.

Холодок прошелся по спине. Рабыня спала почти голой, только в нижнем белье. Бывало, что холод будил ее среди ночи, заставляя эльфийку встать и накинуть что-то на острые плечи. Магнолия принесла вязаный платок, больше походивший на целый плед, в который Эллана иногда заворачивалась. Сейчас он валялся на стуле, собирая пыль.

Девушка всхлипнула во сне, увидев что-то неприятное. Она снова завладела его вниманием, и Фен’Харел слабо улыбнулся. Почему он вообще спустился сюда? Что-то вело эльфа в обитель дикарки, что-то влекло его в эту комнату, к ней. Посмотреть, постоять рядом, дотронуться до нее… Маг протянул руку, заметил, что одеяло сползло с ее горячего плеча. Он хотел только поправить его, ничего больше.

Но беспокойный сон отошел, и Эллана открыла глаза. Их взгляды встретились, оба молча смотрели друг на друга. Девушка почему-то не удивилась, она понимала, что когда-нибудь господин спустится к ней, когда-нибудь они окажутся здесь вдвоем. Удивила ее только собственная реакция на встречу. Она не испугалась, даже не разочаровалась в нем. Только приоткрыла рот, не зная, что бы сказать или спросить.

– Я… Я хотел бы объясниться, – сказал маг осторожно, тут же усаживаясь к ней на кровать.

Когда эванурис устроился в углу постели, Эллана приподнялась. Он сел на ее одеяло, а то тут же попыталось убежать, соскользнуть с оголенной груди. И эта гадкая луна, как назло, именно сегодня была такой яркой, освещала ее комнату почти полностью. Фен’Харела это происшествие не смутило. Дикарка прижимала одеяло к часто вздымающейся груди, смотря на гостя в упор.

– Я видел, как ты испугалась этого ублюдка, – говорил эльф, пытаясь успокоить девушку. – Не нужно. Он никогда тебя не обидит, Эллана. Пока ты находишься под этой крышей…

– А вы сами меня не обидите?

Она задала вопрос необдуманно, импульсивно. Он просто был в ее голове, лежал на одной из полок сознания. Девушка испуганно смотрела за тем, как маг меняется в лице. Ему, кажется, была неприятна мысль о том, что несчастную эльфийку можно как-то обидеть, о том, что она могла увидеть в нем страшного зверя.

Маг вдруг развернулся к ней лицом. Он тут же опустился на подушку Элланы, а затем тоже взглянул в глаза волку, что разлегся на потолке. Дикарка напоминала неподвижную статую, но только первые пять секунд молчания. Она кусала губы, думая о том, что с ней может случиться. Даже если крикнуть, никто на помощь не придет, прознав, кто сейчас с ней. Так устроен этот мир, так должны работать и все остальные миры, если они существуют за плотной стеной Завесы.

– Кем ты меня считаешь? – спросил Фен’Харел с раздражением.

– Эванурисом, господин, – ответила девушка, оборачиваясь через плечо.

Его взгляду теперь была открыта ее спина. Теплая спина, на которой эльф нашел два шрама, похожих на следы от обрубленных каким-то жестоким богом крыльев. На самом деле же Эллана просто неудачно скатилась с небольшого обрыва, когда ей только-только исполнилось семь или восемь лет. Тогда она порвала свою первую белую рубаху, которую сородичи ее выкрали у невнимательных юных рабов, стиравших у реки.

– Ох, Эллана, – сказал он, вдруг вытянув руку, чтобы дотронуться до белых отметил на ее коже. – Мы говорили об этом…

Он поднялся с подушки, и ее сердце подпрыгнуло в груди. «Он трогал тебя?» – эхом пронесся в голове вопрос Магнолии. Трогает. Пальцем водит по спине, прощупывая старый шрам, ищет в нем что-то особенное и находит. Девушка молчала, чувствуя его дыхание. Теперь она была в кольце его ног, поджатых слишком близко. Грудью эльф прижимался к ее спине, Эллана чувствовала жар. Ей бы теперь отбросить покрывало, чтобы кожа ее хоть немного передохнула.

– Я уже говорил, что никого и никогда не заставлял делать что-то постыдное? – спросил маг мягко, почти касаясь ее острого уха.

– А те девушки, что приходили… Что приходят к вам?

Рабыни являлись раз или два в неделю. Всегда разные, но постоянно парой тонколицых красавиц. Эльф громко хмыкнул, отворачиваясь. До чего же забавная девчонка… На нее пахнуло алкоголем, рыжая прядь мужчины скользнула по ее вспотевшей спине, заставляя Эллану поежиться от щекотки. Она все краснела, вспоминая тех девиц. Зачем она держит их лица в памяти? Почему сейчас спросила об этом, пытаясь его ранить? Разве ей не должно быть все равно?

– Не думаю, что они против, – задумчиво ответил маг. – Я хорошо плачу за такую работу.

По тому, как Эллана вздрогнула от этих слов, маг сразу узнал ответ на волновавший его вопрос. Фен’Харел хотел бы сейчас обнять ее, и руки его были близко. Оставалось только соединить их вместе, прижать ее к груди, чтобы больше не убегала, приподняв юбку. Но маг, выпивший, но все еще владеющий собой, мог справиться с неожиданным порывом, жестоко пресечь всякое дурное желание. Впрочем, вопрос он все же задал.

– Ты… такой опыт имеешь?

И вопрос застал Эллану врасплох. Она дернулась, потянулась вперед, пытаясь выкарабкаться, но не смогла. Теперь-то маг позволил себе большую вольность. На этот раз он ее обнял, чтобы девчонка не смогла убежать, обхватил сильными руками. Девушка больше не пыталась увернуться, ей просто не хотелось убегать. Возможно, только бы быть чуть дальше…

– Ты должна быть со мной честной, – тихо произнес маг, снова наклоняясь к ней.

– А это, что, имеет значение? Я же только белье стираю, иногда играю на лютне по вечерам, собак кормлю.

В голосе девушки звучала какая-то обида. Дескать, можно было бы поручить ей что-то более серьезное, раз уж об этом зашел разговор. Эльф ухмыльнулся, чувствуя запах мыла на ее красивой коже. Девчонка побледнела. Солнце не целовало ее тела так долго, как раньше, и загар начал слезать, делая ее вид еще более трогательным и менее опасным. Фен’Харелу это не слишком-то нравилось, но Эллана почему-то больше не просилась на улицу, найдя в доме что-то поинтереснее.

Он говорил о дикарке с Магнолией, объясняя обстоятельства ее появления в этом доме. Верная служанка кивала, уверяя своего господина в том, что обязательно справится с нею, какой бы сложной не была задача. Кажется, она преуспела. Валласлин, изуродовавший лицо Элланы, стал последней каплей. Что-то внутри нее сломалось, раскололось, и девушке пришлось откинуть мысли о побеге так рано.

Позже они вернутся, и будут куда более сильными, грозными и давящими. Фен’Харел и сейчас понимал, что их она передаст всем вокруг, как свой дикий дар. Он и сам будет околдован ими, околдован ею, окрылен. Может быть, дикарка действительно была одной из особенных?

Или же от улицы ее отвадило что-то иное, не валласлин. Словно в доме теперь было интереснее, словно здесь, средь рабов и господ – ей было куда комфортнее. Эльфы смотрели на нее с интересом, воображая интересную жизнь дикой души, единственный хозяин интересовал Эллану куда больше, чем это было прилично. Да и нет здесь Хранительницы, вечно ругавшей охотницу за ее ловкость и бесстрашие, за качества, которыми та так гордилась.

– Отвечай, – настойчивее попросил маг. – Я просто хочу знать.

– Нет, не имею, – сказала Эллана с надрывом. – На этом допрос окончен?

– Окончен, – произнес эльф, продолжая прижимать девушку к себе.

Он поцеловал ее в ухо. Осторожно так, нежно, словно целовал ребенка в лоб. Девушка не шевелилась, смущаясь от происходящего. Маг повалился назад, на подушку, удерживая девушку рядом. Ей пришлось улечься прямо на него, спиной чувствуя жар широкой бледной груди. Одеяло все-таки сползло, обнажая ее соски, но дикарка точно забыла об этом, не взглянув вниз.

А Фен’Харел помнил. Он украдкой оглядел ее тело так, как мог в столь неудобном положении и ухмыльнулся. Под грудью эльфийки тоже имелся шрам, и магу бы очень хотелось ощупать и его, расспросить о природе его появления. Запах алкоголя развеивался, сквозняк, проникавший в комнату сквозь щель под окном, забирал его то ли в коридор, то ли на улицу.

– Вы… Вы пришли, чтобы меня?

– Обнять, – засмеялся эванурис. – Эллана, ты, наверное, уже и так понимаешь, почему я пришел.

В его голосе словно звучало сожаление, и оно заставило девушку натужно улыбнуться. Ей бы не хотелось, чтобы маг чувствовал себя виноватым, так ничего и не свершив. Слова Магнолии, ее предупреждения и обещания Эллана вдруг позабыла, выкинула из головы. Она смотрела в потолок, глупо улыбаясь волку, а тот глядел на нее в ответ. Немой зритель смущал обоих актеров.

– Я ничего с тобой не сделаю, – сказал эльф слишком тихо. – Если ты не дашь свое согласие, конечно.

– Как благородно… – ответила девушка, выгибая бровь.

– Я же не какой-то там зверь, верно? – спросил он, улыбаясь. – Можешь выгнать меня, если хочешь.

– Могу.

Но ей не хотелось. Почему-то в руках мага было слишком комфортно. Она забыла о рабских метках, о том, что шею ее совсем недавно сковывал этот дрянной черный ошейник… Сейчас, лежа на груди эльфа, Эллана чувствовала себя еще более особенной, чем в те времена, когда она могла мчаться на встречу ветру, пуская стрелы то вправо, то влево. Здесь, смотря в его очи сквозь мрак комнаты, здесь, чувствуя тепло чужого тела, она снова была свободной, дикой и отчаянной. Силы полнили молодое тело, заставляли его жить.

– Пора спать, – только и ответила она, вновь юркнув под одеяло.

– Давно пора.

========== 11. You know you’ll only have my heart ==========

Маг так и не ушел к себе. Эллана заснула не скоро, она все ворочалась с боку на бок, думая о самом худшем. Эльф, всю ночь пролежавший рядом с ней, то и дело гладил ее по спине. Веснушки разбросаны и по ее плечам, но их не так уж и много. Тела дикарей выглядят по-другому, они более крепкие, лишенные большинства мягких линий, что так нравились молодому и глупому Фен’Харелу когда-то. Мужчина улыбнулся, когда рабыня открыла глаза, тут же сощурившись от ударившего в них света.

Ее немного удивило представшее перед очами зрелище. Эльф с густыми тенями под глазами, с всклоченными рыжими волосами и задорной улыбкой на устах. Она привыкла засыпать одна. Девушка чувствовала, как краснеют и уши, и щеки. Казалось, что даже голова закружилась от неожиданной встречи.

– Вставай, просыпайся, – вымолвил эванурис, когда дикарка и так уже проснулась.

– Только рассвет, – ответила девушка устало. – Вставайте и идите к себе. Вы же сказали, что я могу прогнать вас, если захочу.

– Но это было вчера, – ответил мужчина.

Эльфийка нахмурилась. Вчера и вчера… Все-таки было, верно? Маг устало потянулся: ему очень хотелось спать. Он свесил ноги с кровати, вытянул руки вперед, хватая ими холодный утренний воздух. Маг снова улыбнулся ей, но девчонка этого уже не видела. Эллана пялилась прямо на эвануриса, не понимая, когда же он наконец оставит ее в покое и даст спокойно досмотреть сладкий сон про суматошную охоту на дикого кабана.