Текст книги "Рики Макарони и Гриффиндорская мафия (СИ)"

Автор книги: akchisko_san1

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Глава 8. Квиддич.

Между тем приближался первый квиддичный матч, в котором встречались команды «Гриффиндора» и «Слизерина». Везде только и говорили, что об этом знаменательном событии. В слизеринской гостиной то и дело звучали наставления, которыми старосты и вообще кто угодно потчевали игроков, и очень скоро Рики не то что узнавал каждого издалека по походке, но наизусть выучил их полные имена, фамилии, родословные (благодаря стараниям несносного Френка Эйвери), и чем сейчас занимаются их родители, дяди и тети.

В прошлом году команде «Слизерина» удалось получить кубок, чем упоенно гордились поголовно все, от первокурсников до выпускников. Успехи в квиддиче в школе считались визитной карточкой колледжа и воспринимались чуть ли не как более важные, чем сама учеба. Рики подумал, что ради этого родители не отпустили бы его так далеко, но все вокруг, казалось, только о том и думали, как бы внести свою лепту в победу родного колледжа. Генри Флинт большую часть свободного времени проводил, таскаясь за кем‑нибудь из игроков и давая им разные советы, и его терпели ради заслуженного папаши; то, что его успеваемость страдает от подобной увлеченности, его ничуть не смущало. Но он хотя бы не требовал того же от остальных.

Однажды после зелий Френк Эйвери заявил, что намерен возродить некогда существовавший в «Слизерине» хор, и пусть каждый попробует написать песню, которая во время игры убьет гриффиндорских противников наповал. Генри Флинту эта идея поначалу понравилась. Рики и Лео, однако, совсем не хотелось распевать под дудку Эйвери.

– Что это еще за ерунда? – возмутился Рики. Враг снисходительно усмехнулся.

– Я собираюсь восстановить традицию, – гордо заявил он. – Между прочим, именно наш колледж ими всегда славился. Хотя этого не понять типам вроде тебя. Должно быть, ты даже не знаешь, кто такой Драко Малфой? Крестный ведь с тобой не общается? – победно выдал Эйвери.

– Я не интересуюсь, в отличие от некоторых, типами, имеющими отношение к Гарри Поттеру. А волшебный мир стоило бы полечить от поттеромании, – заявил Рики. – Лучше бы ты сделал уроки один раз как следует, чем копировать какого‑то там поттеровского приятеля!

Эйвери разозлился, но не нашел, что ответить. По крайней мере, Рики больше не слышал ни о каком хоре.

– Вообще‑то мистер Малфой был слизеринцем, и в школе они с Поттером почти во всем и всегда были врагами, – сообщил ему шепотом Лео.

– Да плевать мне! – от души отрезал Рики. – Есть тут хоть кто‑то, кто не связан с дорогим Гарри?!

Рики больше интересовало, что за взыскание ему предстоит отработать. Лео выдвинул две гипотезы.

– Могут заставить что‑нибудь переписывать, вроде «я не буду гулять после отбоя» тысячу раз, – сказал он. – Или, если с Филчем, тогда, наверное, будешь убирать в замке.

Проще было спросить у старост, они‑то знали наверняка. Но Рики совершенно не стремился признаться им, что попался на нарушении правил. Ведь они как никто другой жаждали победы «Слизерина» в кубке школы, и любой, кто хоть как‑то посмел этому помешать, становился их кровным врагом.

Однако, они все‑таки узнали. Субботним вечером к Рики подошел преисполненный праведного гнева Марк Эйвери и начал с того, что профессор Снейп ему только что сказал, но он с трудом верит, и т. п. Марк прочитал самую суровую нотацию в жизни Рики, после чего не приходилось удивляться, почему Снейп не стал утруждать этим себя.

Марк подтвердил второе предположение Лео и велел следовать за ним в кабинет Филча.

– Убирать будешь без волшебства – руками, – сухо сообщил он, когда они вышли за пределы общежития.

Рики новость успокоила: он не знал, как делать это магическим способом. Но Марк, похоже, считал, что ничего хуже быть не может. Из двух братьев Эйвери Рики предпочитал старшего, хотя оба были истинными слизеринцами – стремились к тому, что считали лучшим, невзирая ни на что. Марк уже сейчас демонстрировал все задатки карьериста, в то время как Френк был помешан на дурацкой идее превосходства чистокровных, и Рики мечтал, чтобы старший брат когда‑нибудь поймал его на пропагандистских штучках – Марк не одобрял все то же, что и большинство.

Кабинет Филча полностью отражал нрав своего хозяина – повсюду были развешаны всевозможные запреты и угрозы, разложены самые разные вещи, изобилие которых практически исключало возможность привести их в порядок.

– И откуда я знал, что мы с тобой скоро встретимся? – желчно поприветствовал его Филч.

– Вас предупредили, – логично заключил Рики.

Филч проскрипел зубами, после чего раздраженным кивком отпустил старосту. Затем протянул Рики щетку и ведро.

Комната, в которую отвел его Филч, практически не посещалась учениками «Хогвартса»; Рики, во всяком случае, раньше никогда о ней не слышал. Там были расставлены всевозможные трофеи и памятные сувениры разных лет, представляющие собой вещественные подтверждения славной истории школы.

Этот скучный вечер тянулся невыносимо долго. Видя, что у Рики нет палочки (которая в любом случае была бы бесполезна, поскольку он не знал ни одного чистящего заклинания), Филч не следил за ним и ушел в другой конец зала. Рики до блеска перетер кучу доспехов и кубков, в том числе два, на которых стояли имена Гарри Поттера и еще какого‑то Джеймса Поттера, и один – с фамилией Уизли. Он сделал вывод, что гриффиндорская мафия здесь повсюду. Его руки покраснели от воды и мыла.

– Почисть еще один, и свободен! – рявкнул наконец Филч. – Жалко, что я должен отпустить тебя до отбоя.

Но Рики не ограничился следующим кубком. Очень уж он хотел рассказать завхозу один анекдот и посмотреть, смеется ли тот вообще. После третьего кубка он решился.

– Мистер Филч! – позвал Рики. Завхоз резко обернулся.

– Ты еще здесь?! – он подскочил к Рики, брызжа слюной от негодования. – Я же тебе велел идти спать!

Взгляд его упал на кубок, который держал Рики. Филч задохнулся, затем резко выхватил штуковину.

– «Тому Ярволо Реддлю, за особые заслуги перед школой», – прочел Рики. – Это такая ценность? Простите, так бы сразу и сказали.

– Ты издеваешься?! – ни с того ни с сего завопил Филч.

Рики недоуменно пожал плечами, не понимая, какая муха укусила этого вредного субъекта.

– Все в порядке, Макарони, – прозвучал сзади голос профессора Снейпа.

– Профессор, он… – Филч поднял кубок.

На миг лицо Снейпа застыло подобно маске.

– Думаю, Вы ошибаетесь, – сказал он. – Макарони не хотел ничего плохого, верно?

Рики кивнул. Глаза профессора снова просверлили ему душу – но уже без прежнего страха и настороженности.

– Вы собираетесь надолго задержать мистера Макарони? – дежурно поинтересовался профессор.

– Пусть идет, – отрывисто бросил Филч. Рики решил, что вряд ли скоро захочет вновь заговорить с ним.

Он вышел из зала вместе с завучем, которого, похоже, странное поведение завхоза чем‑то развлекло.

– Не обращайте внимания, Ричард, – сказал профессор. – Мистер Филч в последнее время страдал от расстройства нервов. Директор давно предлагал нанять ему помощника, но он упорно отказывается. Отчасти поэтому я так часто назначаю взыскания. У Филча очень много работы.

Рики знал, каково иметь дело с Филчем, и объяснение профессора его полностью удовлетворило. Зато после отработки взыскания возникла другая забота.

Настала пора в очередной раз сменить робу, и, роясь в вещах, Рики обнаружил там альбом – и вспомнил, что до сих пор не отправил родителям ни одного письма. Согласно обретенной привычке, он немедленно проконсультировался с Лео.

– Нужно послать сову, – слегка удивленно ответил Лео.

Так выяснилось, что это и есть нормальный способ переписки в волшебном мире.

– Ты мог бы завести себе сову, и она бы носила туда–сюда твои письма, – посоветовал друг.

– Еще чего! Мой брат всяких мышек разводит. И я не привык держать дома сову. Насколько я знаю, это далеко не домашнее животное, – отказался Рики.

– А я бы хотел, – мечтательно произнес Лео. – Родители обещали мне купить сову, если я прилично сдам экзамены за год, – вздохнул он.

Лео ушел в библиотеку, а Рики, решив, что позже попросит сову у кого‑нибудь из знакомых, не мешкая, приступил к написанию подробного отчета о прошедших восьми неделях. Он взял лист пергамента, перо, чернила и с тоской вспомнил об удобствах оставленной дома шариковой ручки.

«…я бы в жизни не подумал, что можно такое изучать в школе. На заклинаниях и трансфигурации мы выучиваем фразы на латыни, которые не каждый нормальный человек способен выговорить, не сломав язык. Я думаю, если бы все вещи производились магическим путем, почти все фабрики бы закрылись, и началась бы массовая безработица. Честно говоря, не понимаю, зачем превращать одно в другое? Наверное, из соображений экономии.

Защита от темных искусств – самый скучный предмет в школе. Я даже не запомнил фамилию типа, который преподает. Он хуже, чем зануда профессор Биннз – этот читает историю магии, будто молитву бубнит в течение часа, и прикиньте, привидение! А у защитника одни лекции, он втискивает в них кучу материала и заставляет все вызубривать. Хорошо хоть, у него контракт на один год, и он уже рвется поскорее уехать. На этой должности, говорят, вообще никто больше года не держится.

Кстати, меня распределили в «Слизерин». В связи с чем премного благодарен вам, дорогие родители, что не позволили мистеру Поттеру полить грязью мой колледж, а что именно это он и собирался сделать, я не сомневаюсь. Вы, должно быть, догадывались, что при моих выдающихся способностях «Слизерин» подходит мне больше всего. Здесь гораздо лучше, чем думают о нас другие колледжи, но мы им этого не показываем. Есть тут, конечно, противные личности, один в первый же день начал требовать с меня родословную. Зато Лео, мой новый друг – отличный парень. Он – потомственный колдун и много знает о магии.

Наш завуч, профессор Снейп – субъект довольно‑таки загадочный. В последнее время он стал относиться ко мне лучше – после того, как я нарушил правила, и он вкатил мне взыскание. Должно быть, этим я ему доказал, что я – настоящий слизеринец.

А вообще‑то, кроме учебы, заниматься тут особо нечем. Скоро у нас состоится матч по квиддичу – узнаю хоть, что это такое. Первокурсников в команды не принимают, и многие считают, что это возмутительно. Кстати, не так давно я научился летать на метле. Вот это стоящее дело! Никаких крыльев не надо, паришь вместе с жердочкой, так здорово, что хочется петь во все горло!

Пап, похоже, никто не желает меня отчислять. Я прямо просил об этом профессора Снейпа, и он сказал, что я должен следовать своей природе.

И при этом он совершенно проигнорировал одну важную проблему. Помните, мистер Поттер рассказывал, что палочка – продолжение волшебника? Так вот, я очень недоволен своей палочкой. Я точно знаю, что мне нужна другая, но не могу добиться даже, чтоб мне поверил хоть один человек. Мой друг Лео говорит, у меня разыгралось воображение и того быть не может, чтоб мне подсунули первую попавшуюся, но это так и есть! Сообщите, пожалуйста, об этом Гарри Поттеру. Хоть я его и не люблю, но он может изменить эту ситуацию в мою пользу.

Не удивляйтесь странному почтальону. Это у магов так принято. Надеюсь, ее не увидит миссис Дуглас. Постарайтесь прислать ответ с той же совой. Очень скучаю. Рики.»

Он свернул пергамент и направился на поиски кого‑нибудь из старост. Найдя Эльвиру, Рики поколебался – обращаться ли к ней: сегодня она сняла значок. Но, в конце концов, от этого с ней не воспрещалось разговаривать, и Рики спросил, нет ли у нее совы. Увы, Эльвира была счастливой владелицей кошки. Зато сказала, что есть школьные совы, которых может брать кто угодно. Рики тут же отправился искать этих сов, и на пороге гостиной столкнулся с Лео, закончившим работу в библиотеке раньше обычного. Лео попросил подождать, пока он отнесет книги, после чего составил Рики компанию.

По пути Лео рассказывал обо всем, что попадало в поле зрения. Скорее всего, он повел Рики кружным путем, поскольку неведомо как они оказались возле горгульи, ведущей, по словам Лео, в кабинет директора. Они прошли мимо и были уже довольно далеко, разглядывая картину за доспехами, когда услышали скрип и спорящие голоса.

– Но, Северус, если он чувствует, что это не его палочка, значит… – взволнованно доказывала профессор МакГонагол.

– Ничего это не значит, успокойтесь. А свою палочку он пока что все равно не получит. Она слишком мощная для обычного ребенка.

Постепенно удаляясь, голоса стихли за поворотом.

Рики и Лео с пониманием переглянулись.

– А ты мне не верил, – укорил Рики. – Я знал, здесь что‑то нечисто.

– Похоже, ты прав, – признал сразу посерьезневший Лео.

Далее Рики без особого труда вытянул из друга, что профессор Снейп пригласил Лео для приватной беседы, сообщил о нежелании Рики обучаться магии и просил Лео повлиять на него. Именно с этой целью Лео и затеял экскурсию по замку.

Если бы не все это, Рики получил бы огромное удовольствие от похода в совяльню. Он позволил Лео выбрать сову, а сам все время думал о том, что услышал сегодня. Выходит, вся эта гриффиндорская мафия с самого начала знала. Разве не сказал Филч у Олливандера: «Директор дал мне четкие инструкции»? Директор Альбус Дамблдор вызывал неизменное доверие учеников, и Рики он тоже казался симпатичным стариканом с вполне терпимыми странностями. А теперь стало очевидным, он скрывает его палочку. Отнимает конфету у ребенка, и как ему только не стыдно! Рики очень хотелось подойти к директору и напрямую спросить. Сложно представить, что ответил бы директор в таком случае, но тем приятней было пофантазировать. Он хотел поделиться этой шуткой с Лео, но передумал, предположив, что тогда ему придется выслушивать предостережения и объяснять, что вовсе не планирует ничего подобного на самом деле.

Снейп сейчас сказал, что его палочка слишком мощная для него. То же самое говорила и Селена – о том, что слизеринцам такие часто попадаются. Но как они могут быть уверены, что он не справится?! Рики вспомнил слова папы: «Никто не будет решать за тебя». Достопочтенная гриффиндорская и окологриффиндорская мафия нагло превысила свои полномочия, и Рики ломал голову, как бы им отплатить.

Лео после того случая стал замкнут, а в общении с Рики натянуто предупредителен.

– Слушай, ты совершенно не виноват, что мне не дают мою палочку, – напрямую сказал однажды Рики, сворачивая готовое сочинение для профессора Тюшо по защите от темных сил. Лео отвернулся. – Ты имел полное право не верить мне, да и кто бы мог предположить такое?

– Не в этом дело, – возразил Лео. – Я не просто не поверил – я согласился стать соучастником Снейпа. А он даже не объяснил мне, в чем дело. Прекрасно понимаю, почему ты хочешь бросить все к чертям и уехать домой из этой школы.

Никогда раньше Лео так не разговаривал. Рики понял – как минимум один человек разделяет его намерения относительно гриффиндорской мафии.

– Ну ладно, – примирительно произнес он. – Я уже никуда не собираюсь уезжать. И они меня еще узнают. Коза ностра Гриффиндоро!

Лео захихикал и выронил перо.

– В чем дело? – растерялся Рики.

– Такие слова смешные! Не могу! – давился Лео, силясь сдержать смех.

– Нормальные итальянские, – недоуменно прокомментировал Рики.

– Не говори так больше, – попросил Лео, отсмеявшись.

И вот наступил великий день. Рики уже слышать не мог слово «квиддич», но в то же время изнемогал от любопытства. Они с Лео разместились на трибуне с другими болельщиками «Слизерина», и у Рики хватило ума задать вопрос.

– А что, если студент какого‑то колледжа хочет болеть за команду соперника?

– Ему голову оторвут, – отрезал Генри Флинт.

И в самом деле, ученики рассаживались строго вместе со своим колледжем, и никаких отступлений от этого правила Рики разглядеть не удалось. Кроме того, посмотреть квиддичный матч приехало очень много взрослых, большинство которых составляли родители. Дора Нотт отделилась от одноклассников, чтобы сесть вместе с папой и дядей. Тиффани злорадно подкалывала брата, поскольку их отец приехать не смог, и не переставая шуршала пакетиком всевкусных орешков «Берти Боттс».

На учительской трибуне Рики, к своему удивлению, увидел Ники Боунса.

– Что он там забыл? – спросил Рики сидящую рядом Эльвиру.

– Боунс – спортивный комментатор, – поджав губы, сообщила она. – Он совершенно невыносим.

– Вроде Джордана?

– Какого Джордана? – не поняла староста.

– Папаша Ральфа Джордана, вон там он сидит, – указал Рики.

– Откуда я знаю, я ведь не такая старая, – возмутилась Эльвира.

Семь игроков от каждой команды, после аплодисментов и освистания соответствующими трибунами, построились на поле. Капитаны сцепили пальцы в рукопожатии, и по свистку мадам Трюк команды стартовали в воздух.

Лео успел объяснить Рики правила.

– Ничего себе! Три охотника и вратарь пекутся о квофле, в то время как победа больше всего зависит от одного ловца, и поимка снитча – чуть ли не чистая удача. Это при том, что всех и каждого норовят покалечить бладжером. Очень разумные правила, – оценил Рики.

– Макарони, ты ничего не понимаешь, – снисходительно сказала Эльвира.

Следить за воплощением только что узнанных правил поначалу было очень увлекательно, если не считать, что игра велась на огромной скорости, и Рики не всегда успевал отслеживать отдельные действия. И еще очень мешала активность соседей – столь ярых болельщиков, что куда там футбольным. Вокруг орали, прыгали, размахивали руками, злились и радовались. Флегматичная Тиффани осыпала всех вокруг орешками и толкнула Рики несколько раз.

– Мяч у сборной «Гриффиндора», Стефф умело обходит защиту «Слизерина», бросок… О, нет!

Последнее, вероятно, относилось к тому, что вратарь «Слизерина» в последний момент спас кольцо и швырнул квофл игроку своей команды. Однако за действиями последнего Боунс следить отказался, сосредоточившись на описании отличных игроков «Гриффиндора», и продолжал так, пока квофл снова не оказался у гриффиндорцев. Счет при этом сохранялся относительно равный, и Рики поражался моральной стойкости игроков своей команды.

Даже когда «Слизерин» забивал голы, Ники умудрялся отвлекаться на что‑нибудь другое, чуть ли не рассказывал анекдоты. Послушав этот концерт два часа, Рики уже не удивлялся, почему и те, и другие болельщики ведут себя не лучше комментатора. Он даже отчасти разделял намерение Эйвери организовать группу поддержки и не прочь был сам сочинить пару песен, если бы умел.

– Так тебе, верзила! – победно вскричал Боунс, когда один из охотников «Слизерина» отпустил квофл, уворачиваясь от бладжера. Когда подобное произошло с охотником «Гриффиндора», «верзилой» стал отбивала «Слизерина».

Убедившись в беспристрастности гриффиндорского комментатора, Рики признал его достойным преемником мистера Джордана–старшего. За почти четыре часа квиддич ему надоел, он отвернулся от поля и стал уговаривать Лео отвергнуть зрелище и пойти перекусить, благо настало время обеда. Но тот будто не слышал, завороженно следя за чем‑то поверх плеча Рики. Рики обернулся – и вовремя: ловец в красной форме схватил золотой мячик под самым носом слизеринца, отпугнутого бладжером.

Таким образом, матч завершился со счетом 160–290 в пользу «Гриффиндора». К изумлению Рики, не только студенты этого колледжа, но и почти все ученики «Равенкло» и некоторые – «Хуффульпуффа» были вне себя от счастья. Гриффиндорцы на радостях орали и свистели так, что давали Рики надежду: вдруг от этого ора в замке повылетят все стекла, и тогда с них вычтут все баллы, которые принес им этот несчастный матч. Между тем на учительской трибуне профессор Снейп натянуто улыбался профессору МакГонагол и терпеливо выслушивал что‑то, что она ему говорила.

Спускаясь с трибун, слизеринцы ругались. Рики разделял их чувства. Сверху было видно, как Артур Уизли и Ральф Джордан виснут на комментаторе, и Рики пожалел, что у него нет при себе бладжера и биты.

Уже спустившись на поле, они столкнулись с Эди Боунсом.

– Поздравляю, – язвительно произнес Рики. – Твой брат – сама объективность. Может, и вправду судьей станет. Гордишься?

Эди распрямился, как после удара.

– Это ты бы гордился! – вспылил он. – А лично я сгораю от стыда! – и, сжав кулаки, растворился в толпе.

Рики остановился. В глубине души он понял, что Эди прав насчет него. Он не считал себя способным на такое благородство, как Эди, и восхищался, хоть и неприятно было это признавать.

– Привет, Рики, Лео. – К ним подошла слегка обеспокоенная Селена. – Не расстраивайтесь, ваши сыграли достойно.

– Мне вообще квиддич безразличен, – заявил Рики, улыбнувшись ей.

– Наверное, это самое разумное отношение, – согласился Лео. – Было бы из‑за чего расстраиваться.

– Тогда мне надо найти Эди, – извиняющимся тоном произнесла Селена. – Он страшно расстроился.

Рики напрягся – отчего‑то он не хотел, чтобы Селена узнала о его разговоре с Эди. И он очень хорошо почувствовал, что квиддич – одна из самых сильных вещей, разделяющих колледжи «Хогвартса».