Текст книги "Три точки (СИ)"

Автор книги: Ахум

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

И потом как хлёсткий удар хлыста, это странное чувство нелепости и несуразности, рука Рогро, обнимающая его за талию, сильная холёная, хозяйская рука… я зажмурился.

Я был всего «один из», королевский фаворит, игрушечный мальчик! Никакой избранности, просто весёлое и приятное времяпрепровождение и ничего больше. А что ты хотел, Макс? А я хотел быть не «одним из», а просто «одним», просто единственным. И даже не важно на сколько, мне не нужно было «отныне и навеки», а просто сейчас.

Поэтому, дорогой мой друг Шурф, я и не знаю, как ответить на твой вопрос. Как я? Мне кажется я пуст как мыльный пузырь, как дырка от бублика, как ничто, чем я в общем-то и оказался для нашего славного монарха, просто возможностью развлечься, поддержать королевский организм в состоянии перманентного счастья и только. Ну, надеюсь хоть это мне удалось.

Мне кажется вместе с моей магией он забрал и всего меня, вытянул из меня душу вместе с тем пульсирующим призрачным светом на Тёмной Стороне. И где-то в моей никому не доступной глубине, где-то на самом дне мы было стыдно признаваться, что я скучал по нему, что я всё ещё хотел и этих синих глаз, и его смеха и его «да, Мааакс, дааа» на выдохе с тёплой дрожью. Тьфу ты, грешные магистры! Я вскинул голову, отгоняя наваждение и порывисто втянул воздух, который вдруг стал таким тяжёлым и густым.

И я разозлился на своего друга. Зачем он меня спрашивает? Зачем бередит это всё?

– Я в порядке, Шурф, давай обойдёмся без лишних сантиментов. Просто расскажи мне что я теперь должен делать?

Он молчал и продолжал смотреть на меня с сочувствием и пониманием. И от его взгляда мне хотелось размякнуть в желе, начать себя жалеть и разрыдаться в три ручья.

– И нечего на меня так смотреть, – стиснув зубы зло сказал я, – ты можешь мне рассказать о моей нынешней миссии в твоём славном Ордене? Или я поехал домой.

Как и не было ничего. Шурф мгновенно натянул на себя маску отстранённого, ни к чему не обязывающего радушия и повёл меня обозревать вверенную его заботам и власти территорию Ордена Семилистника.

Оказалось, что в Ордене было довольно значительное жилое крыло. «Келья» простого послушника состояла из двух вполне просторных комнат – гостиной и спальни и разумеется, в каждой такой «келье» имелся подвал с тремя бассейнами для омовения. Шурф мне почти смеясь рассказал, что это чуть ли не самое постыдное, о чём никогда не упоминают сами члены семилистного братства – потому что столько же (ровно три бассейна) есть в каждой камере королевской тюрьмы. И эта уравниловка между бассейнами Холоми и Семилистником, болью отдаётся в сердце каждого, уважающего себя члена Ордена. Показав мне моё место дислокации, такое же безликое двухкомнатное жильё, как в отеле, Шурф осведомился, будет ли мне тут удобно, получил утвердительный ответ, да и удалился восвояси. Вечером ко мне должен будет зайти заместитель его заместителя и ознакомить меня с распорядком дня в Ордене и собственно, с моими непосредственными обязанностями. Я только кивал. Мне было всё равно. Абсолютно.

Единственное чего я сейчас хотел – это чтобы меня просто оставили в покое. На меня навалилась такая всепоглощающая и пронизывающая до костей усталость, что степень моего равнодушия к жизни должна была испугать даже меня, разумеется, если бы мне было не всё равно. Поэтому, как только я остался один, я просто упал на мягкий пол как был в лоохи и сапогах в смутной надежде что меня смотрит сон, но… но я продолжал неподвижно лежать и пялиться в белёный потолок.

Всё же я уснул, точнее впал в какую-то вязкую дремоту, мотаясь маятником между дрожащей картинкой сна, в которой мне снился Его Величество (улыбающийся, тянущий меня за рукав лоохи, увлекающий за собой, с собой в постель) и такой же зыбкой реальностью, в которой был лишь белый потолок и голые стены моего странного временного пристанища. Когда я вынырнул из этого мутного варева реальностей и снов, был уже вечер. Я спустился в подвал и подставил свою разгорячённую башку под струю холодной воды. Помогло. Когда я вернулся в комнату, то не заметил, что в гостиной сидит человек, пока он не окликнул меня:

– Сэр Макс?

Я мгновенно повернулся и сложил пальцы в щепоть, потом вспомнил что нынче я бесполезен как дерево вахари, невесело рассмеялся и коротко ответил:

– Да, это я.

Незнакомец опасливо покосился на мои руки, приложил ладонь к глазам:

– Ганеш Харатума, помощник Великого Магистра, Мастер Ежедневных Процессов, вижу Вас как наяву. И простите меня за вторжение. Дверь была открыта, я стучал несколько раз, потом вошёл и решил Вас подождать, потому что зов послать Вам невозможно.

Он растерялся и потупил взгляд.

– Сэр Макс, – я повторил ритуал приветствия, тоже приложив ладонь к закрытым глазам.

– Позвольте рассказать Вам о нашем распорядке дня, сэр Макс, – сказал вежливый Ганеш, я тут же согласно кивнул, и он продолжил, – встаём мы обычно за шесть часов до полудня, час отводится на дыхательную гимнастику (час!), потом для тех, кто голоден – приём пищи, дальше занятия со Старшими Магистрами до полудня…

Он всё говорил и говорил, снова дыхательная гимнастика, снова занятия, приём пищи для тех, кто голоден (надо же! А для тех, кто не голоден – значит не приём пищи, ну что, в общем-то логично). Я был согласен со всем. И даже с дыхательной гимнастикой четыре раза в день и с занятиями, только вот в отсутствии магии чем там заниматься-то? И я снова хотел спать.

Ганеш продолжал говорить тихим монотонным голосом, рассказывая где тут у них едят, где живёт он сам и что его можно и нужно беспокоить по любому вопросу и что он, разумеется всегда будет рад мне помочь, что бы мне не потребовалось. И так же разумеется, я совершенно ничего не запомнил и вряд ли воспользуюсь его услугами. Наконец поток словоохотливости Ганеша иссяк, он пожелал мне хорошего вечера и убрался восвояси.

А я снова завалился спать. И мне снова снился Гуриг, мы с ним играли в злик-и-злак, и хохотали. Король как всегда выигрывал, а я радовался его выигрышу как своему. Он обнимал меня за плечи и почему-то тряс…. Я открыл глаза, тряс меня вовсе на Гуриг Восьмой, а снова Ганеш. И что он забыл? Только же вот…

– Сэр Макс, Вы не пришли на утреннюю гимнастику! – его голос был одновременно и встревоженный и возмущённый, – и Великий Магистр отправил меня узнать, что с Вами.

Сколько прошло времени? Что? Уже вся ночь? Какая к вурдалакам гимнастика? Грешные магистры, он что, серьёзно? Не пришёл на утреннюю зарядку и что? Шурф, ну что за детский сад! Для меня это звучало, как «не встал в пионерском лагере на побудку». И что? Меня теперь заставят приседать с подушкой? (как это делали в том же самом пионерском лагере). Я чуть было не заржал в голос, но вовремя спохватился, потому что Ганеш-то этот вообще тут не при чём:

– Извините, Ганеш, а что, это обязательно? Ну, я имею ввиду гимнастику и всё такое…

Он вытаращил на меня глаза как на чумного:

– Я же Вам вчера говорил, сэр Макс, я же рассказывал…

– Да-да, всё, я понял, понял. Что сигнал «на зарядку становись» трубит для всех.

Мастер Ежедневных Процессов замотал своей многострадальной головой, ничего не понимая про трубы и зарядки. Я махнул на него рукой:

– Извините меня, Ганеш, я понял, что на гимнастику нужно приходить. По утрам, да?

И ему пришлось объяснять мне по второму кругу и про гимнастику, и про всё остальное. Дисциплина в Ордене на высшем уровне! Ну, а кто бы сомневался. С Шурфом не забалуешь.

– Кажется я усвоил Ваш (ах да, теперь наш) распорядок дня, только вот в чём загвоздка – я сам не могу просыпаться так рано, а зов у Вас послать мне не получится (вот она, свобода о которой я мечтал, наконец-то никто не будет меня будить среди ночи! Но отчего-то мне по этому поводу было совсем не весело).

– Я буду приходить к Вам по утрам и Вас будить, – легко сказал Ганеш, и я с ужасом подумал о том, сколько же интересного и познавательного из ненормативной лексики моего Мира доведётся услышать этому терпеливому парню.

По утрам я могу быть крайне не сдержан на язык, особенно если меня насильно будить и особенно если в такую рань. А сейчас нам нужно было торопиться, потому что время трапезы «для тех, кто голоден» ограничено. А я как раз вспомнил что ел в последний раз вчера и то по всей видимости только утром, так что да, я был именно тем самым, который голоден. Я уж было собирался выйти из своей «кельи», но Ганеш остановил меня:

– Сэр Макс, гм… поскольку сейчас Вы являетесь членом Ордена, не могли бы Вы переодеться?

И с этими словами мой инструктор по послушнической жизни в Семилистнике отодвинул почти незаметные дверцы шкафа, за которыми обнаружились совершенно одинаковые бело-голубые мантии. Штук десять, наверное. Я схватил первую попавшуюся и удалился в спальню – переодеваться. Вышел я оттуда практически близнецом Ганеша. Ну и славно.

Своё добровольное послушничество в Ордене я воспринимал как приключение, как игру. Это было даже забавно. Первые пару дней. А потом забавность как-то улетучилась, сменившись уже почти привычной апатией. Мне даже сопротивляться не хотелось. Я делал всё что от меня требовалось. Я носил эту странную бело-голубую одёжку, неизменно ворчал на Ганеша, по утрам, но безропотно шёл заниматься дыхательной гимнастикой, поглощал Орденскую еду, не замечая вкуса.

Вот с занятиями было сложнее. Когда через пару дней стало понятно, что никакая магия во мне так пока и не проснулась, обычные Орденские занятия, замешанные на применении Очевидной магии, мне никак не подходили.

И я шёл на ежедневные истязания к единственному в Ордене мастеру, проповедующему физические упражнения, не слишком пользующиеся популярностью у других послушников. Обрадованный таким моим вынужденным вниманием к его персоне, Мастер выкладывался со мной на все сто (или даже двести), то есть, гонял меня до изнеможения. И моего, и своего.

Под его чутким и мудрым руководством я учился владеть арварохскими мечами и секирами, потому что такое физическое, а не магическое оружие было в чести только на этом континенте, вдалеке от Сердца Мира, где Очевидная магия практически не доступна, а Истинной владели единицы. Да ещё учился стрелять из бабума как обычные наши полицейские, это так, в качестве приложения, чтобы было не скучно. Не то чтобы я очень усердствовал, но и не отлынивал. По большому счёту мне было просто всё равно. Правда тело, отвыкшее (а точнее никогда и не приученное) от серьёзной физической нагрузки поначалу бурно сопротивлялось. Но Ганеш мне выдал пахнущую травами баночку с мазью и дело пошло на лад. Договориться со своим телом мне стало проще.

С Шурфом мы практически не виделись, так, только мельком.

Я впервые видел его в деле, скорее не в деле, а в деятельности. И снова поражался его внутренней силе, организации, способности делать несколько дел одновременно, распределять нагрузку и везде успевать! Помимо административных дел, коих было великое множество, он умудрялся заниматься со Старшими и даже младшими магистрами, старался вместе со всеми обедать и максимально участвовать во всех Орденских мероприятиях, не пренебрегая при этом мероприятиями светскими и государственными.

И как он раньше в такой график умудрялся втиснуть встречи со мной! Ведь тогда я и понятия не имел сколько в действительности он всего делает! Я с удивлением обнаружил, что Иафах – это маленькое государство внутри Ехо, со своими законами и правилами и Шурф в этой Орденской почти «островной» державе сильный и мудрый правитель. Пару раз объявлялся Джуффин, справлялся о моём самочувствии, и глядя на мою кислую физиономию, уговаривал меня что дюжина дней – это не то время, за которое стоит паниковать без магии. И я с ним был согласен. Всем своим недалёким умом. Почти.

За монотонностью дней, я и сам не заметил, как стал всё меньше и меньше обращать внимания на окружающую меня реальность и всё больше жить в своих снах. В которых мы с Гуригом смеясь переставляли фишки и выкрикивали почти хором: «Белый злик ты безлик!» и делали ход. Иногда к нам присоединялась урдерская ведьма с глазами цвета штормового моря и мы играли втроём, иногда мы с Королём сидели у Франка в саду и гладили щенков тумана, которые особенно любили играть с полой лоохи Его Величества.

И Франк варил нам «Огненный рай», который нравился на удивление не только мне, но и Гуригу.

А ещё мне снился пустынный пляж, на котором я был всегда один. Ласковое море ластилось к моим ногам как большой добродушный зверь. И я всё время кого-то ждал в этом месте, знал, что кто-то родной и близкий должен сюда прийти, но всё никак не мог дождаться. При этом ожидание это не было тягостным и мучительным, а было уверенным и спокойным, скорее предвкушение. Я точно знал, что этот человек придёт. Обязательно. И это был не Король.

А потом я просыпался и слышал невнятный голос Ганеша, призывающий меня вставать, вытряхивать свою тушку из тёплого нутра кровати и волочь в холод и мрак на утреннюю дыхательную гимнастику, обязательную для всех. Ну ладно, не в холод и мрак, а в свежесть и рассвет, но всё равно, вставать, оставляя свою настоящую жизнь там, по ту сторону сомкнутых век.

У меня было странное дежавю, всё это было похоже на то, что со мной происходило как раз перед тем как я очутился в Ехо. Там, у себя на мнимой родине, в Мире Паука, я тоже жил в своих снах, а наяву как-то просто пережидал эту скучную непонятную реальность, смиряясь с ней, ожидая от неё только одного – возможности снова погрузиться в сон.

В последнее время Гуриг стал сниться мне всё меньше, и как-то мне было совершенно не жаль что это так. В своих снах я просто бродил по Шамхуму, спускался на канатке в Кеттари, обедал с Франком и Тришей и Франк рассказывал мне разные истории своих странствий, а потом я уходил гулять по улицам моего города до самой ночи, а иногда сюда наведывался Ахум Набан Дуан Ганабак, двойник Мелифаро, который появлялся мимолётом, приносил какие-нибудь диковинные подарки, типа вот таких вот плоских камешков, меняющих цвет под настроение того, кто их держит или солнечных зайчиков, пойманных в стеклянную круглую банку. Легко здоровался, легко прощался и улетал дальше с разными ветрами – встречным или попутным, северным или южным.

В этих снах я по-прежнему был собой. Я был любим, я был нужен своему городу, мне были рады мои друзья, я был с ними на равных, я был магом и мог ощущать весёлую силу, наполняющую всё моё существо. Но… но приходилось просыпаться. И в каждое свой пробуждение я всё больше и больше недоумевал – зачем я здесь? Что я тут делаю? Мой Король – это просто миф, давно не «мой» и никогда моим не был, моя колдовская сила покинула меня, её как раз отобрал «мой» Король и я никак не мог её вернуть. Зачем я здесь? И я снова хотел спать…

Все мои здешние друзья, мои коллеги из Тайного Сыска постепенно отодвигались на задний план. Мне больше нечего было с ними разделить. Тот же Кофа или Мелифаро одним движением мизинца могли разрушить стену или хотя бы подогреть камру. Я же не мог им даже послать зов. Конечно, каждый мой друг почёл своим долгом посетить меня в моём нынешнем положении и осведомиться о моих делах, но… визиты эти были непродолжительные и скомканные.

Они меня подбадривали, хлопали по плечу, говорили какие-то обязательные слова, я их уверял что у меня всё в порядке. Они говорили мол, это ж не Тихий город, и хвала магистрам. Ну да, Иафах всё-таки не Тихий Город, но… я никак не мог им объяснить, что в Тихом Городе я оставался при своей силе, а здесь, в Иафахе, почти в Сердце Мира я беспомощен как младенец. И даже хуже. Конечно, они и сами это понимали, не зачем было об этом говорить. Но я всех уверял что у меня всё отлично и кажется был в этом весьма убедителен, потому что после моих бодрых речей они, облегчённо вздыхая, направлялись к явным воротам Резиденции, стесняясь уходить при мне Тёмным Путём. А я оставался. Такой вот бодрый до невозможности.

Прошло кажется уже почти четыре дюжины дней моего пребывания в Ордене и однажды мою келью почтил вниманием сам Великий Магистр. Я уж было собирался отходить ко сну, заранее подумывая о том, где же я сегодня окажусь. Хорошо бы спуститься в Кеттари и побродить по тем набережным Миера, по которым мы когда-то ходили вот с этим же самым Великим Магистром, в мою бытность его женой, особой по имени Мерлин, весёлой девицей с рыжеватыми кудряшками. Может быть увидеться с Махи… за своими размышлениями я и не заметил, как Шурф вынул меня из кровати и усадил в кресло, сам сев напротив в такое же.

– Ты что творишь, Макс?! – его стальные серые глаза смотрели на меня, обдавая холодом.

Я даже не сразу нашёлся что ответить, потому что решительно не понимал о чём это он вообще:

– Эгм… э-э-э… ты про что, Шурф?

– Про тебя. Что, спать собрался? – ехидно осведомился он, не сводя с меня глаз.

– Ну да, а что тут такого? Ночь на дворе между прочим, а завтра с утра твоя славная дыхательная гимнастика. Да-да за шесть часов до полудня, я помню. – я пробовал отвертеться, но понимал, что скорее всего не получится. Шурф не тот человек, которого можно легко выбить из колеи.

– Если ты не хочешь больше оставаться в Ехо, просто скажи, ты понимаешь, что уже начинаешь мерцать?! – кажется он распалялся всё сильнее.

– Я?! – сказать, что я был удивлён – значит ничего не сказать. – как это я мерцаю?

– Как сновидец, – мой друг был неумолим, – Макс, ты всё больше погружаешься в другую реальность, ты всё больше становишься не здесь. Ты перестаёшь принадлежать нашему миру, уходя в другой. Просто сам ты этого не замечаешь. Вот я и спрашиваю, что ты творишь? Ты не хочешь оставаться в Ехо?

Я задумался… хочу не хочу… конечно, я любил этот город. Ехо… мой Ехо… но сильно сомневался, нужен ли я этому городу таким? Нужен ли я этому Миру таким? Без магии, беспомощным, лишённым своей силы? Висящим на нём бесполезной обузой.

– Шурф, – я видел, что он злится на меня и попытался говорить спокойно, – тебе лучше, чем кому-либо известно, что сейчас колдун из меня никакой. Все эти дыхательные гимнастики, все эти занятия не помогают, хотя ты же видишь, я честно стараюсь. Я вон даже уже вполне прилично кручу арварохскую секиру в руках.

– Ты? – он даже фыркнул, – Ты? Стараешься? Не обманывай себя самого, Макс. Да, ты машешь секирой, делаешь дыхательную гимнастику и безропотно встаёшь по утрам, но ты НЕ стараешься, на самом деле ты ничего не хочешь. Тебе всё равно. Вот что действительно ты стараешься сделать, так это побыстрее сбежать в свои сны. Вот чем ты действительно занят.

Я разозлился. Какого вурдалака! Он кто мне, нянька? Я и так как послушный дошколёнок делаю всё что мне скажут, иду туда, куда посылают, выполняю все «уроки» как примерный отличник. Что ему нужно от меня? Какое ему дело? И смотрел на своего друга ощетинившись, готовый чуть ли не драться с ним.

– Что ты хочешь от меня, Шурф? Какая тебе разница? Мне там хорошо в моих снах. Гораздо лучше, чем здесь. Если бы я мог, я бы ушёл в Шамхум, но как ты понимаешь, путь в Коридор Между Мирами мне сейчас заказан. Тут я ничего не могу, я даже прикуриваю от принесённого Ганешем огнива, и молюсь о том, что, когда у меня закончатся сигареты, добрый дядя Маба Калох выдаст мне ещё, потому что сам я не это уже не способен. Какой уж тут Хумгат, единственное что мне остаётся – это мои сны. Зачем я этому миру такой? Без своей силы я никто и ничто, ведь это же так просто, неужели не понятно? – я был в отчаянье от собственного бессилия. И от того что грозный Магистр, с которым мы сейчас ох как не на равных, тыкает меня носом в мою беспомощность. Вот молодец, нечего сказать!

– Ах, так вон оно что… – Лонли-Локли надменно хмыкнул, – Великий и Могучий сэр Макс не может смириться с тем, что временно стал простым смертным? Ты как-то быстро решил за всех нас и за наш Мир в том числе, что такой ты тут не нужен. А сам себе ты нужен таким?

Что молчишь? Сам ты способен выдержать отсутствие магии? Или куда там? Вон, когда Джуффина настиг «бич магов», он несколько лет (несколько лет, Макс!) обходился как-то без своей силы и смотри-ка – ничего, вполне выжил! Кто больше не можете пережить потерю силы – Мир вокруг тебя или ты сам?

Его слова жгли раскалённым железом. И я понимал, что он прав. Ни у кого не спрашивая, я сам решил, что без своего могущества не нужен никому, ни этому Миру, ни своим друзьям.

Я так привык быть полезной функцией, что не понимал, как меня можно не то чтобы даже любить, а просто терпеть рядом если я вдруг стал бесполезен, если меня не к чему приложить и применить.

Мне было нестерпимо стыдно, Шурф говорил мне то, что я сам себе не решался сказать. Я почувствовал, как к горлу подступает противный комок, а к глазам слёзы. Ну вот, этого ещё не хватало! Сейчас в довершение всего господин Великий Магистр ещё увидит меня ревущим!

К чёрту! Всё и всех к чёрту! Я вскочил. Если уж я не могу уйти в Шамхум, то в Иафахе я точно оставаться не обязан! Я рванулся было к двери, но Шурф мгновенно преградил мне дорогу. Я тут же на него налетел и оказался в плену его сильных рук.

– Пусти меня! – я попробовал вырваться. Ну да, как же! Разомкнуть руки Лонли-Локли – всё равно что пытаться порвать стальную якорную цепь. Но я не сдавался, – пусти меня, Шурф, я… я же могу отсюда уйти! Я же не твой пленник в конце концов!

– Ш-ш-ш-ш-ш… тихо, тихо, Макс, – одной рукой он по-прежнему крепко прижимал меня к себе, а другой провёл по волосам, погладил по голове. И это было так невероятно! Он просто утешал меня.

Ему не было никакого дела до моего могущества или бессилия, ему было дело до меня! Я чувствовал, что всё же вот-вот расплачусь, я никогда не позволял себе размякнуть вот так. Я всегда был этаким весёлым симпатягой Максом, своим в доску парнем, готовым к любым приключениям и свершениям. Идущим, куда поведут, делающим что попросят, простым и понятным, живущим для других. А тут… столько тепла… ко мне.

– Шурф, – я перестал вырываться и поднял на него глаза, тщетно пытаясь проморгать, проглотить непрошеные слёзы, – Шурф…

Он увидел, что я уже не стремлюсь никуда сбежать ослабил хватку и сделал полшага назад, выпуская меня… смущаясь, краснея (и это Шурф-то!!!) нет-нет, пожалуйста, не отпускай меня… не отпускай… неужели это тепло сейчас закончится? Неужели он отступит сейчас и больше меня не обнимет? и не зная почему и зачем я сделал шаг к нему на встречу и сам обнял его, сцепив свои руки за его спиной.

Он дёрнулся как от ожога, его серые глаза распахнулись шире этого мира и в них… мгновенное удивление, недоверие и даже испуг… а ты-то чего испугался, Великий Магистр? Что я окажусь так близко? Так близко к тебе? Вот оно, да? Ты тут рассказываешь мне про мои страхи, а сам? Видишь, у каждого есть свои демоны, Шурф.

Он смотрел на меня лучистыми пепельными глазами внимательно… вглядываясь, не веря… А я и сам не понимал что делаю. Я уткнулся носом в ямочку между его ключиц вдыхая его запах, что-то неуловимо терпкое, тонкое.

Он снова провёл ладонями по моим волосам, неуверенно, нежно, пропуская между своих пальцев мои пряди, ещё и ещё… мне было жарко, и неловко, и стыдно и хотелось только одного – стоять вот так с ним, чувствовать его тепло, дотрагиваться своим носом до его ключиц, очень осторожно, почти случайно, безумно желая прикоснуться к этим ключицам губами и не позволяя себе этого.

Он легко провёл ладонью по моей щеке, приподнимая меня за подбородок, заставляя встретиться взглядом, глаза-в-глаза.

Я почувствовал, как едва уловимо дрожат его пальцы, и слышал, как бешено колотится его сердце и как мои, вторя ему в такт, тоже пускаются в немыслимую пляску. А на его лице нет ни следа того самого хвалёного спокойствия и выдержки Лонли-Локли, сейчас в его глазах недоверие, испуг и… мольба… грешные магистры, что это? И откуда?

– Макс? – тихим полушёпотом, так, что я угадываю своё имя только по движению его губ. И даже не отвечаю ничего, понимая его без слов, просто киваю, соглашаясь, – Макс…

И время замирает вокруг нас, как будто я опять отменил себя в прошлом и еще не успел создать в будущем. Остается только вечность настоящего, умещающаяся в долю секунды, словно Франк снова оставил около нас свои удивительные часы. Одно убесконечное «сейчас» длящееся только для нас двоих, пронизывающее сейчас нас насквозь.

И он наклоняется ко мне, целует меня с такой невозможной нежностью… так осторожно, сначала просто легко прикасается губами, постепенно, медленно углубляя поцелуй... Вот уже его руки смыкаются у меня за спиной, ложатся на затылок, гладят по лопаткам.

Я крепко прижимаюсь к нему, ощущая его тело так близко, его тонкий запах… и у меня кружится голова. Прижавшись к нему животом, я чувствую, как напрягается его член.

И он тут же отстраняется. Молниеносно, мгновенно. И даже выставляет вперёд руки чтобы я не мог дотронуться до него. Ещё пару секунд назад он силой удерживал меня, а сейчас чуть ли не готов сам выдворить отсюда.

Его глаза темнеют чёрным виноградом, расширенные зрачки. Он пытается совладать с собой, невероятным усилием воли погасить это вспыхнувшее пламя. И ему это почти удаётся.

– Макс, это случайность – голос хриплый, непослушный, – я потерял над собой контроль…

Не смотрит на меня, едва выговаривает слова, снова пытаясь спрятаться за своими бронированными щитами.

Мне становится даже смешно. А ты чего так боишься, бывший убийца с железной выдержкой и волей, непогрешимая Истина в белых одеждах? Того, что рядом со мной ты не справишься с собой? Окажешься беззащитным? Уязвимым? Слишком живым? Я беру его за руку, переплетаю наши пальцы и снова подхожу близко-близко.

– Чего ты боишься, Шурф?

Он несмело улыбается и совершенно неожиданно отвечает:

– Я боюсь, что мне всё это снится, Макс.

– Тогда это хороший сон, – я снова утыкаюсь носом в его ключицы, – пойдём куда-нибудь?

– Посмотри на меня. (я поднимаю на него глаза). Если мы куда-то пойдём, то поцелуем не ограничится.

Он становится предельно серьёзен, и я вижу, как он сжимает свободную руку в кулак, в ожидании моего ответа… безотчётно, непроизвольно, стискивает костяшки до бескровной белизны, но теперь улыбаюсь я:

– Звучит как угроза, Шурф, но, поверь мне, я примерно представляю, что может последовать за поцелуем.

И он опять смотрит на меня с недоверием и испугом, словно я диво дивное, зверь невиданный и говорит тихо, сам себе не веря, едва осмеливаясь произнести вслух:

– Ты правда этого хочешь, Макс?

– Да, – просто отвечаю я и по-прежнему не отпускаю его руку, глядя ему в глаза. И ещё раз, чтобы уж ни у него, ни у меня не осталось никаких сомнений, – да. Хочу.

====== Часть 10 ======

А потом очень близко перед свои лицом, я вижу его раскрытую ладонь, мир качается маятником и исчезает.

А когда мир вновь обретает очертания и краски, то эти очертания становятся моей спальней в Мохнатом доме. Шурф попросту спрятал меня в пригоршню, как тяжёлый предмет для переноски. Всего-то четвёртая ступень Чёрной магии, обычный грузчицкий приём. И, вероятно, переместился вместе с невесомым мной сразу в Мохнатый дом.

А когда он вытряхивал меня из своей лапы, то бережно поддерживал чтобы я не упал и таким образом мы снова оказались в объятиях.

– Мне что-то ничего другого в голову не пришло, – он пожимает плечами несколько смущённо, обводя взглядом мою спальню, – всё лучше, чем оставаться в резиденции.

А я смотрю на него – это так удивительно и странно. Шурф, которого я никогда не видел таким. Растерянным, смущённым. И я… ещё день назад я и помыслить не мог о том, что буду вот так вот целоваться со своим лучшим другом!

Грешные магистры, откуда это всё взялось? Как могло возникнуть вот так внезапно? Мне же это не могло примерещиться. Я на всякий случай кошусь на Шурфа боковым зрением – никакого мерцания, он материален и реален. И похоже он тоже боится и не знает, что делать, потому что мы так и стоим посреди спальни застывшими истуканами, не смея пошевелиться.

Наконец, я размыкаю наши объятия, делаю пару шагов по направлению к мягкому полу, традиционно считающемуся в Ехо постелью. Ворох подушек и пушистых пледов. И не выпускаю руку Шурфа из своей, я чувствую спиной, как при каждом шаге он крепко прижимает меня одной рукой к себе. Я слышу его дыхание на своей макушке, от чего мне становится щекотно, я повожу плечами, и мы одновременно падаем на кровать

.

Он смотрит на меня своими серыми глазами и сейчас в них уже нет неверия или испуга, только радость. И жажда. Тёплая тёмная жажда. Я закрываю глаза, когда его губы вновь касаются моих, мне хочется вчувствоваться в его вкус.

И он уже не так нерешителен, его язык обводит мои губы, делая их более мягкими, податливыми, я не выдерживаю, пытаясь перехватить инициативу поцелуя. Куда там! Он на миг отстраняется, смотрит мне в глаза, нависая надо мной, его глаза так близко, и кроме этих сияющих ликующих глаз не осталось больше ничего в этом мире. И он снова целует меня. Медленно. И у меня снова кружится голова, меня охватывает жар, когда он спускается ниже.

Сердца мои бьются где-то в горле рваным неуверенным ритмом. Его короткие быстрые прикосновения губ к шее, груди, животу… словно горячие угли рассыпаются по моему телу.

– Шурф…

Я чувствую, что начинаю дрожать пока он неспешно снимает с меня сначала орденскую мантию, потом скабу и быстро раздевается сам.

Правильно. Для равновесия.

Мне неловко, я начинаю стесняться и дрожать ещё больше, и тогда он заворачивает меня и себя в плед как в кокон. А и так неяркий свет грибных светильников повинуясь его магии становится ещё мягче, ещё глуше, окутывая нас спасительным полумраком.

Мы оба лежим на боку, лицом друг к другу. Его пальцы легко пробегают по моему позвоночнику, касаются выступающих лопаток, и я непроизвольно выгибаюсь от этой такой невесомой ласки.

Нам нужно немного времени чтобы привыкнуть, чтобы свыкнуться с обстановкой и с собой.

Мы оба это понимаем и какое-то время просто лежим обнявшись. А потом я легонько дотрагиваюсь носом до его подбородка… а его руки, гладящие меня по спине, словно бы случайно спускаются мне на ягодицы… это прикосновение такое яркое, такое чувственное… я порывисто втягиваю воздух и дёргаюсь словно от электрического разряда, так, что он даже пугается:

– Макс… всё хорошо?

А мне не совладать с собой. Да хорошо. Я хочу его рук. Ещё, больше. Я снова начинаю дрожать, потому что мне это странно и не привычно. И страшно. Впервые в жизни я хочу, чтобы кто-то вошёл в моё тело. И не кто-то, а именно он.

Как же он нежен и бережен со мной! Я не могу сказать ни слова, только опять притягиваю его к себе, целую, снова кладу его руки туда, где они и были – чуть пониже спины.