Текст книги "Три точки (СИ)"

Автор книги: Ахум

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

Парень выглядел практически так же как в своём сне. Длинный, тощий, с копной кудрявых чёрных волос, на вид лет двадцати с мягко очерченной линией рта, бледный до белизны и совершенно неподвижный. Включив свет, мы с Нумминорихом начали методично обшаривать жилище не предмет всяческой наркоты и нашли под тахтой пустой шприц. Один единственный. Больше никаких признаков наркотиков или их употребления не обнаружилось. Скорее всего этот шприц был действительно единственный и был приобретён с единственной же целью. Вот идиот!

Я был зол на этого нелепого мальчика, который так бездумно распоряжался своей жизнью. За своё не слишком долгое существование, да ещё в обществе выдающихся колдунов и таких же выдающихся убийц, я усвоил очень полезное знание, привнесённое ими же и смутно осознаваемое мной ранее: жизнь – это величайшая драгоценность. Всё стремится быть, осуществляться, жить, длиться. И это невероятное таинство и хрупкость, потому что это бытие может закончится в любой момент. Действительно в любой. Смерть и так в конце концов побеждает по всем фронтам, стоит ли ей давать шанс просто так из-за нелепицы? Слабости? И даже настоящей боли? Стоит ли это чудо жизни быть прерванным? Я вспомнил как злился когда-то на художницу Анну, которую мы ровно так же с Нумминорихом нашли в мире Паука, будь он неладен.

А этот мальчик… Я прищёлкнул пальцами, с которых тут же сорвался зеленоватый шар, с мягким щелчком погружаясь в бледный лоб спящего. Его губы дрогнули, и мы с Нумминорихом услышали едва внятный шёпот: «Я с тобой хозяин». Вот и славно. Я смотрел на его бледное лицо и говорил, абсолютно уверенно, без колебаний: «Когда я закончу говорить, ты откроешь глаза и будешь чувствовать себя совершенно здоровым и хорошо отдохнувшим. Ты будешь помнить всё, что с тобой случилось во сне. Ты будешь помнить город Ехо из своих снов. Сейчас ты откроешь глаза и когда я замолчу, освободишься от моей власти. Ну, давай!»

Парень открыл глаза и тут же дёрнулся, увидев, что на его постели сидит какой-то незнакомый мужик. Он вращал глазами и дико озирался по сторонам, заметил Нумминориха, открыл рот, закрыл, снова открыл и глядя на меня сипло прошептал:

– Ты кто?

Я заржал. Мне нестерпимо захотелось его проучить:

– Смерть твоя. Ну а что, все думают, что это баба с косой, ан нет, смотри-ка вот два мужика. И даже без косы. Нумминорих, – обратился я к своему коллеге, который тоже потихоньку начал подхихикивать, – друг мой, скажи, похожи мы с тобой на смерть?

Он кивнул и ответил со знанием дела:

– Не знаю, как я, а ты точно, даром что ли чёрную мантию столько времени таскал?

– Вооот, – многозначительно сказал я, уже снова обращаясь к жутко перепуганному парню, – Нумминорих врать не будет, ему нужно верить, понял? (парнишка сидел неподвижно и кажется начинал дрожать). Тебя как звать-то, а?

– Л-л-л-л…. Лёша, Алексей. – голос его по-прежнему был сиплый и невнятный.

– Так чему ж ты, Алексей, удивляешься, (я поднял шприц и поднёс к его глазам), вот она – смерть твоя, как в сказке, на конце иглы, сам же того хотел, – я действительно злился и похоже распалялся всё больше и больше, – что такого в твоей жизни приключилось, что она стала невыносимой?

Он опустил глаза и так же почти шёпотом:

– Кажется я болен. Неизлечимо.

– Да? И чем же? – тоже мне, диагност великий выискался!

– Я псих, – просто отозвался он, – я слышу мысли других людей, и вижу их настроения и чувствую их желания. Ну, точнее, мне так кажется. И ещё, ещё я… (он опустил голову ещё ниже и его голос стал почти не слышен) я кажется гей.

Ох, ну что тут будешь делать. Мне вдруг стало жалко его. Я видел в нём себя. Мне тоже когда-то было странно и страшно от того, что свои сны я порой воспринимал реальнее чем любую явь, видел, как на это реагируют другие люди и часто чувствовал себя если уж не совсем психом, то точно человеком одиноким и не от мира сего, примерно таким же, как этот мальчик.

– Тебе сколько лет? – мягко спросил его Нумминорих.

Алексей покосился на моего коллегу и почти нехотя ответил:

– Девятнадцать. Будет. Через два месяца.

Грешные магистры, совсем ребёнок! Девятнадцать будет! Я пару раз вдохнул, выдохнул и заговорил гораздо спокойнее:

– Ты помнишь, что тебе снилось? (он кивнул). Вот и хорошо. Так вот запомни – это всё правда.

– Что правда? – тупо переспросил парень.

– Всё, правда, Алексей, и город в твоих снах, который настоящий и который есть на самом деле, и то, что ты видишь людей не так, как это делают другие и ещё много чего. Как бы тебе объяснить?

– Макс, покажи ему, – сказал из-за плеча сэр Кута.

– Не бойся, – скомандовал я Алексею, – конечно я никакая не смерть, иди сюда. Ничего плохого не будет.

И не дожидаясь пока он что-то сообразит, я сам придвинулся к нему вплотную и прижался своим лбом к его холодному лбу. Если он такой классный медиум как говорит Джуффин, а шеф наш не ошибается, то сейчас он всё увидит сам.

– Не бойся, – сказал я ещё раз как можно мягче, – просто впусти меня, попробуй дотянуться до меня своим сознанием. Тебе это будет просто. Ты сам всё увидишь и всё поймёшь. Давай, попробуй.

Я почувствовал, как он расслабляется, как перестаёт дрожать и в его глазах светится любопытство и… я тоже расслабился и позволил увидеть ему мой Ехо. Мой первый дом на улице Старых монеток, мои первые прогулки, то как я вдыхал густой вкусный, пахнущий дымом и рекой воздух своей первой весны в этом городе, как я украдкой гладил камни мостовых пока никто не видел, как обнимался с безымянным деревом вахари, выходя однажды от Меламори.

Он увидел красоту и тонкость того мира, который я так любил, ощетинившийся домами Гребень Ехо, сияющий огнями вечерний замок Рулх, улочки, освещённые разноцветными фонарями и грибными светильниками, сады левобережья и площади Правого берега.

Я показал этому мальчишке всю любовь, которую могло вместить моё сердце – смех и азарт Меламори, хладнокровие и надёжность Шурфа, двойственность Мелифаро, могущество Джуффина, спокойную уверенность Кофы, неизбежную доброжелательность и любопытство Нумминориха, который сейчас стоял у меня за плечом. Не знаю сколько прошло времени, скорее всего не очень много, но когда я открыл глаза и отстранился от его лба, то увидел, что по его щекам текут слёзы.

Он смотрел на нас во все глаза не смея поверить:

– Это что, есть на самом деле? – только тихий шёпот, – Вы не шутите? Это всё правда? И Вы… (похоже он не знал, как сказать) и Вы… волшебник? Колдун?

– Ага, – отозвался я, вытирая ему слёзы, – колдун и вот…, ох, мы же за воспитательными работами забыли представиться, – я старался говорить, как можно теплее и дружелюбнее. Хватит с него и так.

Нумминорих образцово приложил ладонь к глазам:

– Сэр Нумминорих Кута, вижу тебя как наяву.

– Ну да, я Вас тоже, – отозвался Алексей, – а я Лёша, я же говорил уже.

Мы с Нумминорихом оба прыснули.

– Это у нас так здороваются. Просто сообщают своё имя и говорят, что видят тебя как наяву, а значит просто запомнили тебя. Я сэр Макс. Можно на «ты» и просто Макс, – и не давая ему опомниться, я заговорил снова, – так вот, всё это чистая правда. Этот город не просто тебе приснился, он не выдумка из твоих снов, и ты не псих.

Это город из другого мира, называется Ехо и существует на самом деле. А ты не ненормальный, а совершенно уникальный Медиум, с такими способностями к истинной магии, что многие выдающиеся колдуны обзавидовались бы. (Лёша открыл было рот чтобы что-то сказать, но я его тут же остановил). Ничего не нужно говорить. И вопросов хватит, пожалуй. Ты сейчас всё равно мало что поймёшь и скорее всего половину забудешь. Но то что я скажу сейчас, ты просто обязан запомнить, потому что это важно. Сейчас это самое важное что может быть для тебя: ты должен жить, учиться работать, просто что-нибудь делать, и однажды, если будешь бережен к своему дару, если не растеряешь, не расплескаешь, не уничтожишь его, то окажешься в Ехо, в этом городе из твоих снов, как оказался когда-то я. Наш шеф, который тебя заприметил, таким добром не разбрасывается, поверь и я тому лучшее доказательство. И вот ещё, – я стал невероятно серьёзен, – знаешь, я тоже гей.

Глаза у парня стали совершенно круглые:

– Вы??!!

– Да, я, – я говорил спокойно и твёрдо, хотя на самом деле и сам был в этом не очень уверен, но… но понимал его сейчас как никто, вспомнил как совсем недавно для меня самого это было ошеломляющим, совершенно шоковым открытием и как не сразу я смог смириться и свыкнуться с таким знанием о себе. – и, поверь, это совсем не мешает мне быть вполне сносным колдуном.

– Макс не просто сносный колдун, это он скромничает, – вмешался Нумминорих, – Макс – один из лучших и мой наставник. Ты должен был умереть, ты помнишь? (он кивнул), так вот это Макс сделал так что теперь ты не просто не умираешь, а совершенно здоров.

– А ведь точно, – Лёша посмотрел на свою руку, след от укола на локтевом сгибе был на месте.

– Точно-точно, тебе не примерещилось, – отозвался я. Это будет тебе ещё одним подтверждением. В общем, ты нас понял да?

– Да, – он кивнул и подтянул колени к подбородку.

– Ничего не бойся. Верь в себя и в твоей жизни всё будет хорошо. И никаких наркотиков!! – я сотворил зверскую рожу, – а то явлюсь тебе в кошмаре и уши надеру, понял!

В его глазах снова отразился испуг:

– Понял.

– Вот и чудненько. Ну, мы пошли. Пока что ли.

– Пока, – отозвался он тихо.

Я взялся за ручку двери, Нумминорих был рядом, плечо к плечу, мы услышали, как он вдогонку нам говорит:

– Вы там не шумите, у меня соседи…

Краем глаза я ещё успел увидеть, как улыбается Лёше сэр Кута, прощально машет ему рукой, а через секунду ни стало ни двери, ни черноволосого Лёши, ни нас самих – коридор между мирами принял нас.

====== Часть 7 ======

Часть 7

Материализовались мы в Зале Общей Работы в Доме у Моста. Дверь в кабинет шефа была открыта, а это означало, что сиятельный Джуффин Халли был на месте.

Первое, что я спросил, ворвавшись в его кабинет:

– Джуффин, сколько нас не было?

Шеф смерил меня пытливым взглядом:

– Почти двое суток. А что? Ты куда-то торопишься, Макс?

– Грешные магистры, два дня!!! – сказать, что я был раздосадован – ничего не сказать, – Два дня! А я-то хотел вернуться на Муримах через пару часов!

– Да что случилось-то, Макс? – сэр Хали смотрел на меня с неподдельным удивлением и в его светлых шимарских глазах всё больше и больше разгоралось любопытство.

Я стушевался и замямлил что-то мало внятное:

– Да это я Гу.. в смысле нашему Королю просто обещал что постараюсь вернуться пораньше, потому как там с Семилистником нужно переговоры вести, с ведьмами этими.

Разумеется, Джуффин читал меня как открытую книгу и откровенно потешался:

– Надо же что творится! Чтобы ты да по доброй воле принимал участие в переговорах. Маааакс, да ты прям свежеиспечённый дипломат! И откуда что берётся!

Он совершенно искренне и неподдельно веселился, а я не знал, что ему ответить, ну не мог же я ему рассказать, что мы с Его Величеством решили устроить себе каникулы и по этому поводу купаемся в радугах, обжираемся тёшками и трахаемся до одури. Хотя, глядя на безудержное веселье своего шефа, похоже он именно это и имел ввиду. Я почувствовал, что щёки и уши у меня начинают багроветь и решил убраться от стыда и от греха подальше, потому как сморозить в этом состоянии какую-нибудь глупость или резкость для меня раз плюнуть.

– Ну ладно, ладно, хорош ржать, – я совершенно бесполезно пытался урезонивать Джуффина, – лучше скажи, монарх наш ещё на Муримахе?

– Да, пока не возвращался, – шеф потянулся как сытый кот, – завтра планировал ближе к вечеру. Там у него на следующее утро запланирована встреча с чангайским послом. Кстати, нам всем нужно быть.

Я тут же насторожился:

– А всем, это кому? И зачем мы там, чангайскому этому послу-то, будь он неладен!

– Макс, ну ты хоть что-то помнишь? Или совсем не утруждаешься? – Джуффин смотрел на меня с укоризной, – чангайский посол, которую зовут леди Мариенна по-прежнему вспоминает о тебе с непередаваемым трепетом. Мы тогда славно с ней целую гору посуды перебили, припоминаешь? История с урдерцами? Я ещё на дорожку ей заколдовал парочку тарелок, а ты мне в этом помогал.

– А-а-а, точно! Дырку надо мной в небе и три хвоста в зубы, как же я мог забыть! – я треснул себя по лбу, – ну точно, память ни к чёрту! Чангайя – это та, что рядом с Урдером, такая волшебная держава, в которой все друг другу мужья или жёны, в крайнем случае близкие родственники.

– Ну, хвала магистрам, вспомнил, а то не ровен час, я бы уже начал к тебе принюхиваться. А если пока запаха безумия нет, значит это просто дурь, которой до… (он замолчал, вертя в руках трубку) много в общем, дури.

– Ну, ладно, ты меня убедил, дури-то конечно именно до этого самого места, а теперь расскажи мне, на кой ляд я сдался этой прекрасной госпоже послу? Неужто, она хочет меня сделать счастливым двадцать пятым мужем, ну, или какой у неё там на очереди по счёту? – спросил я, на самом деле с тихим ужасом, не исключая такой вариант, что тут же мне подтвердил Джуффин.

– Да Макс, это вполне реальная перспектива, – сказал он, глядя на меня с абсолютно серьёзной рожей, только в глазах черти плясали.

– Иди ты! – перепугано отозвался я и мы оба заржали так, что Нумминорих просунул голову в дверь, помотал ею, убедился, что все живы, молча хмыкнул и голова его снова скрылась за дверями.

Отдышавшись, Джуффин заговорил уже спокойнее:

– Вряд ли ты ей нужен как муж, у неё и своих-то девать некуда. А вот как государственное лицо высшего ранга – вполне.

Там у них с нашим монархом какой-то давний разговор о чангайских пряностях. Точнее об одной единственной пряности. А сама пряность эта – некое растение, которое чангайцы выращивают уж слишком как-то мудрёно, с применением не пойми какой магии, да и транспортировать потом это высушенное добро нужно только ночью и тоже не просто так.

Король как-то на удивление категоричен в своём желании закупить тонны этой редкой травы, а мне хочется понять не околдован ли Его Величество, да и что это за специя такая экзотическая, что Король без неё решительно не хочет обходиться. В общем, пока вы с Гуригом будете развлекать леди Мариенну битьём посуды и прочими милыми шалостями, мы с Шурфом попробуем выяснить всё что получится. Памятуя о том, с каким удовольствием она расколачивала тарелки в твоём присутствии, оно становится обязательным, так что сего праздника жизни тебе точно не избежать.

– Ну ладно, раз не отвертеться, то и не буду стараться. Тем более, что бить ни в чём не повинный фарфор, мне вполне понравилось, хотя в последнее время я нахожусь в таком прекрасном расположении духа, что даже не могу выдумать причину для методичного уничтожения тарелок, предназначенных на убой. Но сейчас-то я тебе не нужен? – я посмотрел на Джуффина в полной уверенности, что вот прям сейчас, а ещё лучше и завтра тоже, да и вообще вплоть до визита этой чангайской эмоциональной дамы, я ему никак не могу понадобиться.

Джуффин как-то странно на меня посмотрел, вздохнул и коротко сказал:

– Если нужен будешь – вызову.

Ну и хвала магистрам! Я помахал Джуффину и вышел в Зал Общей работы.

Я ликовал. Ещё день! А точнее почти два, если считать и сегодняшний. И две ночи! Это же роскошный подарок! Не смотря, на то, что для меня прошло не двое суток, а всего несколько часов, я осознал, что соскучился по нему.

Мята и миндаль… его запах, синь его глаз, бархатная нежность его спины, когда он выгибается подо мной. У меня перехватило дыхание, я зажмурился и не стал слать ему зов, раздумывать, а просто собирался шагнуть в ту самую Сиреневую Гостиную на удачу. Вряд ли, конечно Гуриг там, ну а всё-так.

Мне хотелось обрадовать его и сделать сюрприз, ведь он не знал наверняка, когда я вернусь. Если у него будет какая-то встреча, то скорее всего она будет проходить в другом месте, более официальном, потому что эта гостиная только для своих как я понял, так что я точно не помешаю никаким деловым контактам. Ну, а если его там не будет, то пошлю ему зов или просто подожду в той же самой сиреневой гостиной. Или в спальне.

И я тут же вспомнил наше сегодняшнее пробуждение, тело на это воспоминание среагировало молниеносно и совершенно однозначно, вот же чёрт! Я закрыл глаза и медленно методично задышал на длинные одиннадцать счётов. Вдооох, выыыыдох, вдоооох… да, пожалуй, во избежание конфузов, такие вещи лучше вспоминать в полном одиночестве и не на работе. Я улыбнулся, и сделал один шаг.

В гостиной было по-прежнему сиренево и сумрачно. Несколько грибных светильников давали мягкое освещение и создавали тёплый уют.

На диване сидели два человека вплотную друг к другу, они держались за руки и пальцы одного из них вычерчивали различные фигуры на ладони другого. Такой совершенно очевидный жест близости, совсем не приятельской интимности. Я тряхнул головой, пытаясь отогнать эту картину как наваждение. Бррр. Быть такого не может, ерунда какая-то. Мои сердца сделали немыслимый скачок и ухнули куда-то вниз, при чём оба одновременно.

Я ещё раз внимательно посмотрел в пространство гостиной, попробовал прищуриться и увидеть боковым зрением не мерцает ли кто, ну, мало ли, потом на всякий случай проверил не сплю ли я сам, нет не сплю и мне пришлось усвоить этот факт. Я посмотрел снова – всё так, два человека сидели на диване, улыбались друг другу и разговаривали, пока ещё не замечая меня. Я даже разозлиться не мог, только недоумевал.

Два дня! Меня не было всего два дня! Какой-то идиотский смех подступал к горлу, да я просто ревнивый дурак! Сам же сказал ему, мол, не скучай, чего уж тут, вот он и не скучает.

Мне было тошно. Может стоило уйти? Зажмуриться и шагнуть в Хумгат? Вернуться в Зал Общей работы? В Мохнатый Дом и сделать вид что я ничего не видел? Но я стоял обездвиженным истуканом в этих душных сумерках и тупо смотрел как Гуриг гладит по руке Рогро Жииля, что-то увлечённо ему рассказывая.

Наконец они меня заметили. Король обернулся и приветливо помахал мне рукой, нисколько не смущаясь происходящим, подошёл ко мне, Рогро остался сидеть на диване:

– О, Макс, как же я рад тебя видеть!

Он тепло обнял меня, прижал к себе и похоже было, что он действительно очень рад мне. Я снова тряхнул головой, не понимая вообще ничего – обернулся (а вдруг незадачливый журналист мне всё-таки просто примерещился и вот-вот исчезнет), ан нет, Рогро всё так же сидел на этом дурацком сиреневом диване.

Я открыл было рот чтобы что-то сказать, но решительно не понимал, что нужно говорить. Тем временем, Король взял меня за руку и потащил к дивану. Рогро тоже легко и открыто мне улыбнулся, слегка поклонился:

– Добрый вечер сэр Макс, тоже рад Вас видеть.

– Эгм…м-м-м-м-м… сэр Жииль, – только и смог я из себя выдавить, кивая.

– Можно просто Рогро, – улыбка не сходила с его лица.

Это был какой-то полнейший сюр. Я совершенно не понимал, что происходит, если они застигнутые врасплох любовники, то как минимум должны были смутиться или растеряться, ну или я не знаю, что там в таких случаях бывает. А тут… и Гуриг мне вроде рад и газетчик этот, дырку над ним в небе! Что происходит-то вообще? Я дал себя усадить на диван, оказавшись по другую руку нашего славного монарха. То есть, он сидел между мной и сэром Рогро.

– Макс, что с тобой? Что-то случилось? – Король явно был обеспокоен, – всё хорошо?

Рогро положил Его Величеству руку на талию и тоже внимательно посмотрел на меня:

– Надеюсь в Ехо без нас не произошло ничего чрезвычайного? Мне бы не хотелось вот так внезапно заниматься экстренным выпуском «Королевского Голоса».

Я не мог на них смотреть. Такие участливые зайки! Я чувствовал, как у меня кружится голова и подступает муторная тошнота.

Гуриг мягко провёл своей ладонью по моей щеке. А с другой стороны рука Рогро крепко обнимала его за талию.

Я дёрнулся как от укуса:

– Извините, Ваше Величество, неотложные дела, – процедил сквозь зубы, глядя в пол, потому, как если бы я продолжил пялиться на безмятежную пару улыбающихся и участливых Гурига и Рогро, меня бы просто стошнило прямо тут, в этой гостиной, на это сиреневое королевское великолепие!

Мне нужно на воздух. Куда-нибудь. Подальше. Просто побыть одному. Не говоря больше ни слова, я встал, зажмурился и шагнул на крышу Мохнатого Дома.

Вдооох, выыыдох, вдооох… я просто дышал, стараясь успокоиться. Я всё ещё видел руку достопочтенного нашего медиа-магната на его талии… такая спокойная, такая уверенная, так по-хозяйски обнимающая Короля рука, в то время как король гладил меня по щеке! Бррр.. снова замотал головой, пробуя отогнать эту странную нелепую, совершенно немыслимую и невозможную картинку. Как так может быть? Ведь Гуриг действительно обрадовался, когда меня увидел!

И тут в голове зазвучал его голос. Встревоженный и я бы даже сказал, несколько обиженный:

«Макс, что случилось?»

Я заржал. Вслух. Кто-то из нас точно сошёл с ума. И вряд ли это Его Величество Гуриг Восьмой. Я не знал, что ему сказать.

«Макс?»

«Ты и Рогро… понимаешь ли, мне это как-то странно, я думал что если мы гм.. (ну вот если мы что? Если мы спим вместе? Если у нас отношения? Мы ведь никогда об этом не говорили) не знаю, Гуриг как обозначить то, что между нами было или есть», – я был растерян и начинал себя чувствовать какой-то ревнивой домохозяйкой, заметившей у своего мужа след от помады на рубашке и устраивающей разбор полётов.

«Макс, разве ты не знал, что мы с Рогро любовники?» – удивился он, – «по-моему об этом знают абсолютно все, включая не только придворных, но и некоторых обычных граждан Соединённого Королевства».

«Эгм…. знал конечно, просто я думал…. Я думал, что… (и что же я думал? Что с моим появлением в его жизни красавчик Рогро мгновенно отодвинется на задний план? Да нет, я думал, что с моим появлением в жизни Гурига сэр Жииль не просто отодвинется на задний план, а в принципе исчезнет. Если уже не из Мира вообще, то по крайней мере из поля зрения моего Короля. Да, грешные магистры, я вообще об этом не думал! Это же гм.. это же само собой разумеющееся, просто как «дышать» Я невесело усмехнулся, похоже «само собой» это разумелось исключительно для меня!). – я разозлился, какого чёрта! – да, Гуриг, я думал, что в данный момент я единственный человек, который делит с тобой постель».

«Это не так, Макс,» – спокойно ответил Его Величество, – «но мы могли бы что-нибудь придумать. Из любой ситуации есть выход. Мне неприятно что ты так расстроен. Ты дорог мне и мне не хочется тебя терять».

Усраться можно! Какой же ты идиот, Макс, просто великовозрастный влюблённый дурак. Мне было смешно. До слёз:

«Придумать? Гм… да-а-а-а-а, – я злился и откровенно ёрничал, – так может сообразим на троих, а, Гуриг?»

«О, ты не против? – а в его голосе не было ни издёвки, ни сарказма, по-моему он был просто рад, – я как раз хотел тебе предложить, но подумал, что ты скорее всего откажешься».

Грешные магистры, он что, серьёзно?! Я не мог поверить в то, что это происходит со мной. Ещё день назад мы просыпались обнявшись, а сейчас у меня было чувство будто мой мир становится зыбким, прозрачным, растрескивается и осыпается старой выцветшей штукатуркой. Ненадёжной, блёклой, никому не нужной, становящейся пылью.

Я почувствовал, как мне не хватает воздуха. Словно я хочу вдохнуть и не могу, словно воздух стал твёрдой гранитной крошкой и никак не хочет помещаться в мои лёгкие. Меня захлёстывала злость и обида. Вся моя нежность к нему превращалась в нелепицу, измельчалась до короткого перепиха, до нелепой мысли разделить секс на троих!

В один момент он превратил в пустышку мою очарованность, моё любование им, всё, что стало мне так дорого за последнее время. Вдооох… пожалуйста, вдооох…

В глазах у меня заплясали белёсые звёздочки, каменное крошево отступило, я сделал вдох… и вдруг понял, что мир вокруг меня изменился. Нет больше крыши мохнатого дома, я не вижу мостовые Ехо. Наверху потрескавшееся твёрдое небо Изнанки Мира, внизу зыбкий туман и разноцветный ветер. А я… я всего лишь точка. Пульсирующая горячая точка в этом ненадёжном пространстве.

И сейчас на Тёмной Стороне мне не было весело и легко. Изнанка Мира окутывала меня тревожным туманом, в котором я чувствовал себя плотным сгустком энергии и от меня протянулись тонкие нити к другой точке. Она была ярче и больше, я ощущал исходящее от неё мощное притяжение. Нити между нами натягивались, утолщались, их становилось больше, они обвивались вокруг меня, словно плотная паутина и меня сковывала странная неподвижность. Чем ярче пульсировала та, другая точка, тем слабее становилось моё свечение, а пульсация медленнее.

Я был похож на мошку, залипшую в сладком меду. Меня накрывала апатия и сонливость… краем сознания я понимал, что вот сейчас я, наверное, так и закончусь, постепенно кто-то меня высосет досуха, вытянет меня всего своей ненасытной утробой.

Эта точка явно была живой. Она была кем-то. Я это чувствовал. И кажется кем-то знакомым. Первый короткий миг обжигающего ужаса сменялся оцепенением и равнодушием, словно анестезией.

Точка, которой был я, быстро тускнела, биение её пульса вдруг стало частым, заходясь в агонии… я истаивал очень быстро, как льдинка в кипятке, отстранёно считая секунды, мгновения, оставшиеся мне… и уже почти на самом краю, проваливаясь в холодный мрак, я увидел, что рядом со мной вспыхивает ещё одна точка – вспыхивает прохладным синим светом, становясь между мной и той, яркой, оранжево-багровой ненасытной. А в этой, ослепительно синей столько энергии и тепла, и я точно знал, что она здесь для меня. Из последних сил я дотягивался до этого мерцающего синего света и… и растворялся в нём, теряя свои границы, но всё же… с жадностью, с удивлением, с ликованием, охватывающим всё моё существо, проваливаясь в тёмную черноту… всё-таки… ощущая себя живым.

Когда я открыл глаза, надо мной был знакомый потолок гостиной Мохнатого дома, а не потрескавшееся небесная твердь Тёмной Стороны. Я понял, что лежу на диване у себя дома.

Повернув голову, я уткнулся носом в белую шерстяную глыбу, именуемую Друппи. Мой пёс оценил моё пробуждение как сигнал к действию и громко гавкнув, бросился меня облизывать своим угольно-чёрным языком. Методично и со знанием дела, практически с ног до головы, разумеется, совершенно игнорируя мои попытки пресечь такое обращение с хозяином, то бишь со мной. Пока я отбивался от своей любимой собаки, надо мной длиннющей каланчой материализовался мой друг Шурф Лонли-Локли, Друппи тут же как ветром сдуло, он сбежал в угол комнаты и образцово сел, положив морду на лапы, вот что значит «дядя Шурф пришёл». Его появление всегда несёт с собой воцарение размеренности и порядка. Между тем, он стоял и молча внимательно смотрел на меня с высоты своего нешуточного роста.

– Шурф, на мне уже скаба дымится, может скажешь что-нибудь? – обратился я к нему, с удивлением обнаружив, что вместо привычного голоса из моей гортани выталкивается какое-то невнятное шипение. Я попробовал откашляться, приподнявшись на подушках и тут же снова свалился потому что у меня закружилась голова.

– Ты как себя чувствуешь? – Шурф смотрел на меня внимательно, встревоженно и в то же время в его взгляде сквозило желание надрать уши нерадивому дитяти, коим в данный момент, видимо, являлся я.

– Эгм… как-то странно, – просипел я, – знаешь, как вагоны разгружал.

– Что? – не понял мой друг.

Я попробовал засмеяться, но снова почувствовал слабость:

– В общем, долго объяснять, просто чувствую себя разбитым и уставшим. А что случилось-то? И как я тут оказался? А ты?

– Что последнее ты помнишь? – спросил он.

Что я помню, что я помню… так обрывки блики… что я помню… я вертел в голове этот вопрос, будто бы он и поможет мне найти на него ответ:

– Всё как-то странно и смутно. Мы с Нумминорихом отыскали того парня, ну сновидца, в Мире Паука, это я помню отлично. Потом оказались у Джуффина в кабинете… (я вспыхнул и кажется покраснел до корней волос, потому что действительно вспомнил куда собирался попасть из Дома у Моста, да, собственно, и попал). – и на этом я замолчал.

Шурф видимо понял, что мои воспоминания совсем не сахарные, сел на диван рядом со мной:

– Потом ты отправился на Муримах, да?

– Да. – и тут вдруг я разозлился. Не столько на Шурфа, сколько на ситуацию в целом, валяюсь тут на диване как груда тряпья, а мой друг методично вытряхивает из меня всю интересующую его информацию. При этом не говоря ни слова зачем она ему собственно нужна. – зачем это всё? Что ты хочешь узнать, Шурф? И зачем?

– Успокойся Макс, разве я когда-нибудь делал что-то плохое для тебя? Чего ты так испугался? – голос его был тёплым и спокойным.

– Я просто очень не люблю не понимать, как и ты. – мой мимолётный гнев уже прошёл и снова навалилась свинцовая усталость. Глаза закрывались сами собой.

– Макс, Макс, подожди, не засыпай, – тормошил меня Шурф, – ещё немного. На вот.

С этими словами он извлёк из кармана своего лоохи миниатюрную бутылочку с бальзамом Кахара, лучшим тонизирующим средством всех времён и миров. Я сделал два глотка, после чего он продолжил, почти извиняясь:

– На долгий разговор в котором я смогу всё объяснить, у тебя сейчас просто не хватит сил, поэтому пожалуйста, доверься мне, и ответь на пару вопросов, а я тебе обязательно всё расскажу, потом, когда ты сможешь меня слушать, хорошо? (я кивнул). – и без малейшего перехода, – у тебя с Гуригом был секс?

Я мучительно покраснел, мне казалось, что Шурф и так был в курсе нашего романа с Королём, но, чтобы спрашивать вот так, в лоб, кажется это было уже слишком, но всё же я ответил:

– Ты и сам знаешь, что да, зачем спрашиваешь?

Мой друг никак не отреагировал на мою реплику и продолжил свои вопросы:

– А день назад, когда ты шагнул из кабинета Джуффина в его муримахскую резиденцию?

Я вспомнил чем обернулась для меня моя последняя встреча с Его Величеством и кажется покраснел ещё больше:

– Нет, тогда нет.

– Ты был чем-то расстроен? – Шурф был неумолим.

– Да.

– На сколько сильно? – не унимался мой друг.

– На столько, что сбежал от него через пару минут сюда, на крышу Мохнатого Дома, – я чувствовал, что действие бальзама Кахара медленно, но верно подходит к концу, хотя обычно двух глотков мне хватает минимум на пару часов.

– Ещё немного Макс, – он положил мне руку на плечо, – скажи, а Его Величество был зол? Расстроен? Опечален?

– Если честно, я понятия не имею, но я думаю, что расстроен, да, скорее всего, – я вспомнил сияющие синие глаза Гурига, его улыбку и меня передёрнуло. И возвёл мученические глаза к сидящему рядом со мной Великому Магистру, таким образом призывая его поскорее уже закончить разговор и дать мне тихо умереть или хотя бы поспать.