Текст книги "Три точки (СИ)"

Автор книги: Ахум

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

– Это я, вероятно, уже спать хочу, оттого так медлителен и туп, извини!

Он смутился:

– Так что ж ты не сказал раньше! Макс, давай договоримся, что тут я – не Король Гуриг Восьмой, а просто Гуриг, ладно? Мы очень интересно играть с тобой в злик-и-злак, я давно не играл с таким сильным, непредсказуемым и одновременно честным противником!

Сам... понимаешь, во дворце мне поиграть или некогда, или не с кем, потому что каждый придворный, с которым я пробую играть, так и норовит мне поддаться, дабы доставить мне неимоверную радость. А мне, понимаешь ли, радости – это давно уже не доставляет. Но не могу же я обижать придворных – этикет, как никак. Поэтому поиграть в эту прекрасную игру я мог только тут с Базилио, но тоже не будучи сам собой, а под личиной старика-профессора, да и играет она совершенно иначе. У неё прекрасное стратегическое мышление, но очень робкие, осторожные ходы, и она периодически тоже всё-таки поддавалась господину профессору. И только с тобой я могу быть собой. Просто Гуригом, почти обычным человеком, коим я бываю так редко, практически никогда. И это – удивительный и драгоценный подарок для меня. Поэтому, Макс, пожалуйста, веди себя со мной, просто как с другом, хорошо? Я буду безмерно счастлив!

“Ага, как с другом, как же!” – внутренне хмыкнул я, потому что мои странные мысли и ощущения казались мне отнюдь не дружескими. Ну и у кого тут в роду были эльфы, а, Кофа? Как Вы думаете, дорогой наш Слушающий-Кушающий? Я злился и не понимал, на что и на кого. На себя? На Гурига? На Кофу?

– Тогда давай расходиться спать, – спокойно сказал я Королю. Ну а что, сам же ведь хотел по-дружески – получай! Правда, того же Шурфа я бы шутя пихнул в бок и сказал, что засыпаю стоя, на что Шурф в ответ, вероятно, съехидничал бы, что спать стоя вполне полезно для здоровья, ну, и дышать на десять счётов – заодно. Ага, прямо так, стоя и спя.

И мы разошлись. Быстро и тихо, с ощущением недосказанности и неловкости, договорившись ещё как-нибудь поиграть на днях.

Проснувшись на следующий день, я ещё долго валялся в постели, размышляя над событиями вчерашнего вечера. Что это вообще было? Голубые глаза и тонкие запястья! Скажите пожалуйста! Макс, да ты романтик! Я злился, и одновременно мне было страшно. Страшно от того, что я совершенно не понимал, что со мной происходит. Никогда раньше я не засматривался на мужчин. А тут НА тебе! Гуриг мне нравился не только тонкими запястьями, меня безумно очаровывали его мозги!

Да, вот именно так. Я любовался движением его мысли, рисунком его игры, его тонкой умной стратегией, его рискованными ходами и изящной тактикой. Разгадывать все это было невероятно увлекательно и... пожалуй, красиво. И этот его внимательный изучающий взгляд, медленный черепаший поворот головы, то, как он поглаживает подбородок, когда сосредоточен, облизывает губы, прикусывает нижнюю… тьфу ты чёрт, Макс!!!!

Я резко сел на кровати, с удивлением обнаружив, что определённая часть тела совершенно однозначно реагирует на мои воспоминания о том, как молодой король облизывает губы. Дрожащими руками я достал сигарету из пачки и нервно затянулся. Да что же это такое! Ну, и что мне делать теперь со всем этим?! Для начала неплохо бы успокоиться.

Я выпрямился и задышал на девять по системе Лонли-Локли. Вдооох, выыыыдох… вдох. Шурф! Так Шурф же, вот! Мой надёжный и верный друг! Он же тоже потомок кеифайев, помнится, он как-то вскользь упоминал, что склонен к однополой любви, или это мне сказала Меламори? Или Джуффин? Да не важно, какая разница, важно то, что Шурф должен меня понять. И рассказать мне, что это такое и с чем это едят. Или просто выслушать мои истерики. Кому и поверять их, как не ему, он уже и так столько всего про меня знает, что факт моей очарованности королём ничего не изменит в нашей дружбе, во всяком случае, я сильно на это рассчитывал. Ну и заодно, если я всё-таки сошёл с ума, то Шурф вполне способен уловить этот сладковато-приторный запах безумия, который мне почему-то не дано было чувствовать.

Я облегчённо вздохнул и послал ему Зов:

«Шурф, мне надо с тобой увидеться. Очень. Иначе всё пропало».

Мой друг, уже знающий, что моё «всё пропало» чаще всего нужно делить напополам, а потом ещё раз напополам, спросил:

«До вечера терпит? Сейчас у меня сидит казначей его Величества, да и дальше до вечера всё время расписано. Так как?»

«До вечера терпит», – ответил я, хотя, конечно, не представлял, чем займу это время, чтобы моя грешная башка не взорвалась от мыслей. Поработать для разнообразия, что ли? В итоге, мы условились встретиться после заката у меня.

====== часть 2 ======

Часть 2

Мы сидели на крыше Мохнатого Дома и смотрели на огоньки Ехо. Вот уже минут двадцать как. Тёплая ночь окутывала нас словно одеялом, в воздухе носились запахи летних цветущих растений, свежей выпечки и нагретых за день разноцветных камешков мостовых. Шурф рассеянно попивал свой чай и не торопил меня, а я автоматически прикуривал, наверное, десятую по счёту сигарету и не знал, с чего начать.

Мне было неловко, страшно и смешно одновременно. Пару раз мы пробовали заговорить о чём-нибудь незначительном и постороннем, например, о том, как забавно смотрится Мелифаро, одетый по последней моде в лоохи в виде нелепой распашонки.

Напряжение висело в воздухе и окружало меня плотным кольцом.

– Макс, – Шурф мягко положил мне руку на плечо, – я вижу, как ты сильно ты напряжён, и даже не знаю, что и предположить. Что такого ты собираешься мне рассказать и отчего так тревожишься? Надеюсь, все наши знакомые живы и благополучны, а в остальном – хочу тебе напомнить, что мы с тобой несколько раз совершали обмен Ульвиара, следовательно, я и так знаю о тебе даже не почти всё, а вообще всё. Как и ты – обо мне, и раз уж мы по-прежнему остаёмся друзьями, то твои волнения совершенно излишни.

А ведь и правда! Прочувственная речь Шурфа существенно придала мне решимости, я собрался с духом и выпалил на одном дыхании:

– Кажется, я гей.

Его недоуменно поднятая бровь:

– Гм… кто?

Ну да, конечно, в этом мире нет такого смешного короткого слова, обозначающего однополые отношения между мужчинами.

Я вдохнул…. И на выдохе заговорил путано и сбивчиво, пытаясь уместить всё, что творилось в моей грешной башке, в короткие фразы, говорить которые можно быстро, не успевая умереть от стыда и неловкости:

– Шурф, кажется, я влюбился. Или не влюбился, в общем, не знаю, но это всё так странно… и я подумал, что ты – ну, потому что ты эльф, ну, не эльф, а потомок, чёрт, не потомок... в общем, кажется, мне понравился мужчина. И я подумал, что ты меня поймёшь. Потому что я не знаю, кроме тебя, мне некому про это рассказать… ну, не с Джуффином же это обсуждать, в самом деле! И ты – самый близкий мой друг, только тебе я могу это сказать. Я ведь не знаю, я ведь… – я осёкся, потому что заметил, как… как что-то переменилось. Почти неуловимо, но мгновенно. Словно холодом повеяло. Шурф сидел всё также, не меняя позы, и слушал меня. Также спокойно, также внимательно, но… я почувствовал, что он как будто бы застыл, поза его стала неживой, каменно-неподвижной как изваяние, закостеневшей. Увидел, как расширились его зрачки и замерло дыхание. Всего на пару секунд. Словно ледяная пропасть смерти выдохнула ему в лицо. И я замер на полуслове. Шурф заметил моё замешательство, моргнул, щёлкнул пальцами, на которых тут же засветился огонь, прикурил, расслабленно улыбнулся:

– Успокойся, Макс, не волнуйся, основную мысль твою я понял. Давай, не торопись, рассказывай по порядку, что и как.

Я внимательно посмотрел на своего друга. Как и не было ничего. Сидит себе, скрестив по-турецки ноги, потягивает свой чай с бергамотом, курит, искренне и участливо спрашивает.

Да ну, привидится же ерунда какая-то! Это у меня самого сейчас нервы ни к чёрту, вот и мерещится всякий бред. Я сделал пару вдохов на восемь, ещё раз посмотрел на Шурфа, убедился, что всё в порядке, и продолжил:

– Понимаешь, я вдруг стал замечать, что гм… смотрю на одного парня, в общем, гм… когда я был влюблён в Меламори, то также замечал её красоту, обращал внимание на её тело, и тут – ровно то же самое. Только ещё острее, притягательнее, что ли, настолько притягательнее, что, гм… моё тело на это реагирует, если ты понимаешь, о чём я, – я смутился: – Шурф, от меня часом безумием не пахнет?

– Нет, безумием от тебя не пахнет, – он внимательно посмотрел на меня. – И то, что с тобой происходит, совершенно нормальное явление. Ну, понравился тебе парень, ну что ж тут такого-то? Бывает. Чего ты так всполошился? И совсем не обязательно для этого быть – как ты сказал? «потомком эльфа?» – ну вот да. То, что ты описываешь, очень похоже на увлечение как минимум. Уж не знаю про влюблённость, но да, между мужчинами всё ровно также, никаких существенных отличий я не заметил, разве что иногда это действительно бывает ярче. А он-то, гм… парень этот – тоже «потомок эльфов»?

– Ещё какой! – и я нервно захихикал.

Шурф покосился на меня, тоже заржал и сказал:

– Ну, значит, это не Мелифаро!

– Дырку над тобой в небе, Шурф! – я даже испугался. – Ну, конечно, это не Мелифаро. Упаси меня тёмные магистры, что ты! Да и не было у Мелифаро в роду кеифайев.

– Вот и я о том же. И не смотри на меня так, я не собираюсь у тебя допытываться, кто это. Мне, конечно, любопытно, но не настолько, чтобы тебя пытать. И ты же знаешь, я уважаю твои тайны.

Я поспешил переменить тему:

– Шурф, а с тобой тоже? Гм, я имею ввиду, ты тоже влюбляешься в мужчин? Ты же… ну да, «потомок эльфов»? – ещё ни разу я не задавал ему такого прямого вопроса, поэтому теперь смущался и робел. И почему-то мне было важно, что именно он ответит.

Он задумался. И снова на долю секунды глаза его потемнели, окунаясь в какую-то далёкую, неведомую мне бездну, он замер как перед прыжком.

– Да, Макс, я – тоже, – сказал он с нажимом и как-то странно на меня посмотрел. – Иногда я влюбляюсь в мужчин, – и тут же улыбнулся, – примерно раз в столетие, чаще – просто времени не хватает.

– Да... теперь вот и я кажется... Грешные магистры, Шурф, кто бы мог подумать, что я, «Грозный сэр Макс», окажусь геем. Или всё-так нет? Ну, это надо же! – и я невесело усмехнулся. Никогда бы не подумал. Ни-за-что. – И вот что мне теперь делать с этим знанием? Куда его девать-то? К какому месту прикладывать, чтобы полегчало? Потому что пока мне что-то совершенно не весело.

– Знаешь, Макс, это слишком даже для тебя, – Шурф смотрел на меня очень серьёзно. – Я не знаю досконально обычаев твоей родины на этот счёт, но смею предположить, что однополые отношения там не поощряются (ох, Шурф, не то слово!). Но… тебя же не удивляет, например, что я – бывший Мастер Пресекающий Ненужные Жизни, а ныне глава Ордена Семилистника, Благостного и Единственного, – исходя из терминологии твоего мира, тоже гей.

Я никогда этого не скрывал, даже в голову не приходило, да и от кого бы и зачем? И, заметь, никому другому тоже в голову не приходит хоть что-то говорить на этот счёт, и не только потому, что я такой уж могущественный человек. Слышал ли ты вообще когда-нибудь, чтобы хоть кто-то отпускал шутки по этому поводу или говорил нечто предосудительное? Нет? Вот и я не слышал. По нашим улицам вполне спокойно разгуливают однополые пары, разве ты не замечал? А не замечал, потому что не акцентировал своё внимание, а не акцентировал своё внимание, потому что тебе совершенно всё равно, кто с кем ходит и кто с кем спит, как и всем остальным горожанам. Ты как-нибудь на досуге присмотрись. В нашем мире каждый сам решает, кого любить, и это никого не касается. Все уважают выборы и пристрастия друг друга, пока всё случается по обоюдному согласию всех участвующих сторон. Всё очень просто, вон у нас даже Король, как ты выражаешься, «потомок эльфов», причём в крови Его Величества этого эльфийского зелья больше половины…

Да кто бы сомневался! Я вспыхнул и спешно опустил глаза долу, чтобы мой друг не заметил моего смятения.

– Так что не забывай, в каком мире ты сейчас живёшь, – закончил Шурф, – и этот мир сильно отличается от того, в котором ты родился, ну, или якобы родился.

Да вот и правда. Стало поспокойнее, но всё-таки… мне было тревожно не столько от того, как на это посмотрят другие люди – мнение других не то чтобы меня не интересовало совсем, но никогда не было уж слишком значимым для меня. Больше всего меня волновало то, что я узнал о себе нечто такое, что шло совершенно в разрез с моими же представлениями о собственной персоне.

Да ладно, Макс, ну будь честен хоть с самим собой! То, что ты оказался Вершителем, способным держать своей силой целый мир, тебя, значит, не волнует, а вот то, что ты замечаешь, как хорош собой наш славный монарх, который одного с тобой пола, тебя, видишь ли, беспокоит!

Я засмеялся и махнул рукой:

– Шурф, а делать-то с этим всем что?

– В зависимости от того, чего ты сам хочешь, – мой друг задумчиво теребил уголок подушки, на которой он сидел. – Поступай по обстоятельствам, учитывая свои желания. И… – он смотрел внимательно мне прямо в глаза, – береги себя, пожалуйста, Макс.

Что-то полыхнуло в его серых глазах, отчего я почти отшатнулся на одно мгновение, что-то невозможное, странное, совершенно непонятное мне… и тут же погасло, скрылось за непроницаемой маской сэра Лонли-Локли. Я снова отмахнулся:

– Ну, а как же! Иначе ты меня найдёшь где бы я ни был, если умру – воскресишь и убьёшь сам, только медленно и мучительно.

– Вот именно, – сообщил мне это невозможный парень без тени улыбки на лице.

Расставшись с Шурфом, я сидел в гостиной и улыбался. После того, как я легализовал для себя это странное, новое и удивительное чувство, мне стало гораздо легче. Тревога не то чтобы исчезла совсем, но её сильно поубавилось, однако прибавилось любопытства. Интересно, а я ему нравлюсь? А ничего, что он король? А как это вообще, когда до тебя дотрагивается мужчина? А вот что будет, если я попробую его поцеловать? А думает ли он обо мне? А нравится ли ему со мной играть в злик-и-злак? (конечно, нравится, раз он это делает!) А что? А как? А почему? Этих вопросов в голове рождалось бессчётное количество, и все они были о нём. О нашем славном короле Гуриге Восьмом.

Я шёл по улице Медных Горшков в Дом у Моста, вспоминая нашу с ним последнюю игру. Я заметил, что, играя с ним, я стал делать это лучше, ходы мои стали медленнее и вдумчивее, а сам рисунок игры – утончённее и изящнее. Немудрено с таким-то соперником!

Я вспоминал, как когда-то во сне меня учила смешная урдерская ведьма с глазами цвета штормового моря: «когда ты узнаешь все правила, ты научишься их нарушать». И мне этого очень хотелось. И в игре, и в жизни. Я пока понятия не имел, какие могут быть правила отношений между двумя мужчинами и существуют ли они вообще. А если один из них – Вершитель, а второй – Король? Я улыбался.

Вообще, в последнее время я улыбался всё чаще, чувствуя, как ускоряется моё сердце, когда я думаю о нём; улыбался летнему цветущему Ехо и всему Соединённому Королевству, которому повезло иметь такого умного и красивого правителя.

Я как раз размышлял о том, стоит ли послать ему Зов, узнать, как дела, и предложить поиграть сегодня – или так не делается? Я ещё ни разу не посылал Зов Королю. Он всегда делал это первым, а я не знал, допустимо ли это с моей стороны или не очень, даже если у нас сложились такие вот приятельские отношения. Мы не виделись уже полдюжины дней, и я по нему откровенно скучал. И сам удивлялся тому, что скучаю, и мне от этого было неловко и странно, и тепло. Я всё ещё смущался того, что он – не симпатичная барышня, а парень, правда, тоже очень симпатичный. Поэтому уже по двадцать пятому кругу я прокручивал в голове собственный монолог, пытаясь понять, как же к нему лучше обратиться и что сказать, и стоит ли вообще это делать. Надо будет обязательно спросить при следующей встрече.

– Ты ведёшь себя как влюблённый дурак, – сказал мне Джуффин, набивая трубку.

– Чего? – я был погружён в свои мысли, сидя в его любимом кресле с мечтательным видом, и совершенно не слышал как он вошёл в кабинет.

– Того, Макс! Вот именно про это я и говорю: ты или блаженно улыбаешься, или рассеянно пялишься в потолок, или задумчиво созерцаешь необозримые дали. – Джуффин посмотрел на меня в упор: – Кто это так наступил тебе на сердце?

Ух ты! Меня словно швырнули с небес на землю. И не так чтобы уж очень бережно. Ну конечно, от проницательного Джуффина Халли ничего нельзя утаить! Кто бы сомневался! Я, конечно, могу сейчас попробовать выкрутиться и наврать с три короба, но смысла в этом, кажется, нет никакого: чем больше буду юлить, тем быстрее он загонит меня в ловушку. Поэтому я ответил настолько правдиво, насколько мог:

– Джуффин, я не хочу говорить, кто это. И не потому, что я тебе не доверяю, просто сейчас это слишком моё, личное.

– Но в общем, это так, да? Мне же не померещилось? – он смотрел на меня, сканируя своими светлыми шимарскими глазами, доставая, кажется, до самого нутра и выворачивая наизнанку.

– Не померещилось, и хватит на меня так смотреть, а то на мне уже лоохи дымится. Я тебе всё расскажу, только не сейчас.

– Да расскажешь, конечно, куда ты денешься, – спокойно согласился мой начальник. – Только осторожнее, Макс.

Да что ж такое! Я всё время слышу это «осторожнее», «береги себя»! Я, конечно, рад такой нежной заботе друзей и близких, но я что, похож на беспомощного младенца? Я поднял на Джуффина гневный взгляд и уже открыл было рот, чтобы высказать всё, что я думаю по этому поводу, но он меня опередил:

– Успокойся, я не сомневаюсь в твоём хвалёном могуществе, – и, став очень серьёзным, добавил, – и поговори с Меламори.

А вот это вообще был «контрольный в голову»... Гнев мой тут же сменился растерянностью и виной. Меламори! Не то, чтобы я о ней забыл, просто старался (и мне это с большим успехом удавалось) отодвигать мысли и о ней, и о грядущем разговоре на необозримое «потом». А разговаривать и объясняться с ней всё равно придётся, как ни крути. Но я даже понятия не имел, что ей сказать. Ну вот что?! Что я влюбился в короля? Да мало ли, может, это у меня просто временное помутнение и через пару дней пройдёт...

Но через пару дней оно не то что не прошло – я понял, что думаю о Гуриге практически круглосуточно, с перерывами разве что на сон, а иногда и во сне. И всё ещё не решаюсь послать ему Зов.

Я сидел в «Обжоре», уныло ковыряя великолепный омлет мадам Жижинды, мучаясь тревогами и сомнениями, когда без всякого предупреждения в моей голове зазвучал вкрадчивый голос Короля:

«Привет, Макс, ты сегодня занят? Может, поиграем?»

Я дёрнулся как от удара, мгновенно вспыхнул, мысли мои заметались как пойманные птицы, я молчал и не знал, что ответить.

«Макс? – участливо спросил Его Величество. – Ты тут? Всё в порядке?»

«Да, конечно, да, я тут, да, я буду рад с тобой поиграть, да, давай».

Я тараторил как заведённый. И чувствовал, что он улыбается, что он рад мне, отчего мои губы тоже расплывались в улыбке.

Мы договорились, что он придёт ближе к полуночи и (как я втайне надеялся) мы будем играть всю ночь.

Я помчался домой. Бегом. Тёмным Путём идти побоялся, потому что чувствовал, что меня может занести куда угодно.

Встречные прохожие расступались передо мной, вероятно, решив, что если «грозный сэр Макс» куда-то бежит, то это серьёзно. А это и было серьёзно. Для меня. До полуночи оставалось ещё часа два. Я влетел в Мохнатый Дом, дико озираясь и впервые отыскал в моём доме гардеробную. Сам. Вот какой я молодец, это вам не то что по разными Мирам шастать.

Уставился на ряд висящих в шкафу лоохи, размышляя, что надеть, ничего не выбрал. Снова прибежал в гостиную и начал суетливо наводить порядок, потом вспомнил, что Гуриг придёт Тёмным Путём – не в гостиную, а сразу в кабинет. Метнулся туда, попытался наводить порядок там, зачем-то спустился в подвал, намочил тряпку, вернулся и начал протирать в кабинете и без того чистый подоконник, тут же бросил.

Достал из Щели между Мирами два лонг-айленда, понял, что коктейльный лёд точно растает задолго до его прихода, испепелил коктейли к чёрту. Снова заметил, что я – всё в том же утреннем будничном лоохи, опять метнулся к гардеробной, с полпути вернулся обратно в кабинет. Ну а что, наряжаться как на детский утренник? Бред какой-то! Достал из ящика игровое поле и фишки. Положил на стол. Добыл клубничный компот, два кувшина, поставил их на пол.

Нервно расхаживая по комнате, случайно пнул один из кувшинов ногой, и он растёкся безобразной розовой лужей по жёлтому кеттарийскому ворсу.

Я заржал, уселся тут же, рядом с лужей, на пол и закурил. Вот же как! Увидел, что пальцы мои, держащие сигарету, дрожат. И тогда я послал Зов своему лучшему другу:

«Шурф! Ты сейчас занят? Поговори со мной, а?»

«Макс, ты же знаешь, я всегда занят, но поговорить с тобой я тоже могу всегда. Или почти всегда», – ответил он.

«Я идиот, – начал я с главного, – я так волнуюсь, что меня трясёт. И вот непонятно же почему, а?»

«Что случилось?» – я чувствовал в его голосе тревогу.

«Понимаешь, мы тут, гм… договорились встретиться с тем самым парнем, «потомком эльфов», и я нервничаю, как школьница перед первым свиданием.»

Мой друг молчал. Я не мог понять причину его паузы: он раздумывает, что мне ответить? Параллельно разговаривает с каким-нибудь младшим магистром? И через минуту услышал его очень спокойный голос:

«А ты правильно нервничаешь, Макс, было бы странно, если бы ты НЕ нервничал. Ты впервые влюбился в мужчину, поэтому для тебя всё это – новое и непривычное, так что всё в порядке, всё так и должно быть. Волноваться в такой ситуации – это в порядке вещей. И одновременно подумай пожалуйста, что уж такого страшного может произойти? Если тебе что-то не понравится, ты всегда можешь остановиться и сказать «нет». Чего ты боишься?»

«Что я ему не понравлюсь, что это он скажет мне «нет» – и я удивился собственным словам.

После очередной паузы голос Шурфа в моём сознании стал очень тихим:

«Ты не можешь не нравиться, Макс. Сделай дыхательную гимнастику, счётов на десять –двенадцать, и всё будет хорошо, вот увидишь. Мне пора. Отбой»

«Отбой», – отрапортовал я Шурфу.

Положил ладони на свои пульсирующие виски и закрыл глаза: подышать и успокоиться – хорошая мысль. Вдооох…. Выыыдох… вдооох… я открыл глаза и увидел перед собой ноги, поднял голову – на меня смотрел улыбающийся Король и протягивал мне руку, чтобы помочь подняться. Его рука была тёплой и сильной.

– Белый злик, ты безлик! – через час практически орал Его Величество, радостно потирая руки и пританцовывая. Ход был на редкость удачным!

– Ну слушай, так не честно, ты колдуешь! – сегодня Королю несказанно везло, и я на это почти злился. Мы условились сыграть десять партий. На пятой он лидировал один к четырём и, похоже, не собирался останавливаться на достигнутом.

– Макс, мы же договорились! – он удивлённо распахнул свои голубые глаза. – Я просто не могу.

В самом начале игры мы заключили джентльменское соглашение о том, что не жульничаем, то есть, никто не подколдовывает, а позволяет кубику ложиться именно так, как он и собирался, не двигает фишки и вообще, играем мы без применения магии. Любой. Честно говоря, пару раз я лишь огромным усилием воли одёргивал себя, не позволяя чуууточку «помочь» кубику упасть нужным числом вверх. А Гуриг был честен совершенно безупречно. И я снова восхищался. Его стальной выдержкой и волей, его безапелляционной честностью и верностью слову. Его какой-то совершенно искренней и естественной прямотой. Он был полностью поглощён игрой и наслаждался ею так самозабвенно! Никакого напряжения между нами не было и в помине, хотя втайне я этого опасался. Мы пили любимый обоими лонг-айленд, переставляли фишки, подтрунивали друг над другом и почти беспрерывно хохотали. Каждый новый ход открывал простор для шуток и новых логических измышлений.

– Ну держись, Твоё Величество! – подмигнул я ему. – Эту партию ты, конечно, сделал, но следующую… я соберу всю волю в кулак – и разгромлю тебя. Трепещи!

И я легонько стукнул его кулаком в плечо. Он инстинктивно поймал мой кулак. И… и... и взял меня за руку, медленно переплетя пальцы. Сердца мои дружно бухнули о рёбра. Глядя мне в глаза, он сделал ещё шаг, и мы оказались стоящими вплотную друг к другу. Меня обдало жаркой упругой волной. Я смотрел в его синющие глаза и видел в них только радость, затопляющую, искрящуюся, солнечную, празднующую жизнь! Я наклонился к его губам и почувствовал, как он тянется ко мне в ответ. Это было так странно. И так нежно. И так невозможно. У него были мягкие податливые губы, пахнувшие мятой и миндалём. Я запустил пальцы в его белокурую шевелюру, я вдыхал его запах и чувствовал, как во мне ширится жар, словно бешено стучащее сердце заполняет, затопляет, вытесняет всё другое, оставляя только эту свежесть мяты и горечь миндаля на губах. Я слышал, как сбивается ритм его дыхания… внезапно он разорвал поцелуй, отстранился и сделал шаг назад:

– Макс, я… я… – он смотрел на меня взволнованно и даже испуганно.

– Всё в порядке, Гуриг, – мне хотелось его успокоить, – всё хорошо. Если бы я этого не хотел, то ничего бы и не случилось, поверь мне.

Мне нравилось называть его просто по имени, без обязательных приставок типа «Ваше Величество» или «сэр». Для меня он был просто Гуриг – красивый молодой мужчина примерно одного со мной возраста, тот, который смотрел на меня сейчас так, что захватывало дух.

Я шагнул к нему. Легко провёл ладонью по его волосам, скользнул по шее и плечам. Мне было горячо и неловко, но я слишком этого хотел:

– Пойдём? – я даже не решился сказать «в мою спальню». И ещё раз, взяв его за руку: – Пойдём?

Он обнял меня за талию, мы шагнули – и оказались у меня на кровати.

Это было какое-то безумие. Но безумие весёлое. Мы умудрялись смеяться даже в постели, когда я по неумению, стесняющийся и неуклюжий как медведь, едва не отдавил ему ногу, когда мы спешно снимали друг с друга одежду. Мне было неловко и горячо, я был возбуждён до предела и, кажется, совершенно не понимал, что я делаю, и не знал что вообще нужно делать. Но он словно вел меня за собой, не оставляя ни на миг и не давая смущаться.

Он спрашивал:

– Ты впервые с мужчиной?

Я кивал, краснея, он невесомо поглаживал меня по спине, целовал в шею и ключицы, спускался ниже, его прикосновения были лёгкими, как крылья бабочки, – и я забывал, как дышать.

Я так и не понял, как получилось, что его горячие губы вдруг плотно обхватили мой член. Это было так ярко, так нестерпимо и обжигающе. Стоило ему провести языком по головке и сделать пару движений, как я тут же кончил ему в рот, не в силах удержаться. Я не мог поверить в то, что это происходит наяву. С ним и со мной. Он смотрел на меня своими синими-синими глазами, и в них было столько искрящейся радости! Эта его абсолютная уверенность во мне и в себе, его открытость – возбуждали так, будто это не я только что кричал всего от пары его движений.

Было странно и немного неловко от того, что мне снова хотелось его. От того – как – мне хотелось. Я несмело трогал и гладил его спину, сжимал ягодицы, но стеснялся и не очень знал, что делать дальше. Он это заметил и тут же подсказал мне:

– Войди в меня сначала пальцами… да, так, медленно и осторожно. Да, вот так, Макс, тааак

Грешные магистры, какой же он был горячий внутри! Я старался двигаться нежно и аккуратно, чуть ускорял темп, снова возбуждённый до предела, я чувствовал, что хочу войти в него, быть в нём.

– А теперь… – он не успел договорить, но я понял. – Положи мои ноги себе на плечи. Я был благодарен, за то, что он подсказывал и помогал мне, делая это естественно и не заметно. Я целовал его, жарко, жадно, я облизывал, прихватывал, прикусывал его мятные карамельные губы и медленно входил в него. Он выгибался подо мной и дрожал, повторяя моё имя на выдохе: «Макс, Мааакс…». Его глаза, затуманенные желанием, смотрели прямо на меня. Я двигался всё быстрее и смелее. И он тоже придвигался ко мне ближе. Мне было тесно и жарко, сердце стучало в груди бешеной азбукой Морзе. Я входил в него резче и чувствовал, как он бьётся подо мной пойманной бабочкой. Наши стоны сливались в один, когда он, когда я, когда мы… когда мир стал невыносимо ярок и горяч, а наш стон – одним на двоих.

Его голова лежала у меня на плече, и он легко водил пальцами по моей груди:

– Это было так здорово, Макс. Тебе понравилось?

Я смутился. Ну, что вообще за нелепый вопрос? Конечно, мне понравилось, и мне до сих пор странно и нежно и немного неловко именно за то, что мне так понравилось. Я повернулся и поцеловал его в висок:

– Угу. Понравилось. Только всё это очень непривычно. Но здорово. Будем спать? – думать ни о чём не хотелось, мне нравилось ощущение его тёплого тела рядом, и меня утягивало в уютную дремоту.

– Мне пора возвращаться во дворец, Макс, – в его голосе сквозила грусть и неизбежность.

– Ах, да, точно, ты же – Король, – а я и правда успел совершенно об этом забыть.

– Гм... да, точно, я же – Король, – передразнил меня Гуриг, но совсем невесело, и потихоньку выбрался из моих объятий.

Я сел в постели:

– Что, вот прямо сейчас?

Он едва заметно кивнул:

– На рассвете я должен принимать ежемесячный отчёт Сонных Стражей, и этого не отменить. А до рассвета времени осталось совсем не много, – и он виновато пожал плечами, дескать, ничего не могу с этим поделать.

Он уже натянул скабу, и мне вдруг стало неловко оставаться обнажённым. Я тоже потянулся за скабой. Гуриг наклонился ко мне:

– Я не хочу от тебя уходить.

– А я не хочу, чтобы ты уходил, – я притянул его к себе, повалил рядом на кровать. – Ну их, этих стражей, а? Давай, я твой сон посторожу, вот увидишь, у меня получится, я талантливый.

Он тут же заулыбался:

– Я даже ничуть не сомневаюсь. И в том, что посторожишь, и в том, что получится, и в том, что талантливый. Но мне правда пора, Макс.

Он поцеловал меня в губы. Встал, внимательно посмотрел, словно пытаясь запечатлеть мой образ – и мгновенно исчез, таким образом вернувшись к себе в замок Рулх.

Я подмял под себя подушку, на которой только что лежал Мой Король, мята и миндаль... я глубоко вдохнул и провалился в сон.

====== Часть 3 ======

Часть 3

Поутру плескаясь в третьем бассейне, я словил себя на том, что напеваю. Какую-то нелепую, но довольно привязчивую песенку, впервые за последние несколько лет. Вот что могущественный Король, делает с нами, с простыми смертными! Я вспоминал его ночное «Маааакс», жаркое, немыслимое, на выдохе… и тут же смущался и одёргивал себя! И подхихикивал как дурак. (прав был Джуффин!) и, грешные магистры, я спал с Королём! Первый в моей жизни мужчина – монарх Соединённого Королевства! И снова закрывал глаза и видел его голую беззащитную шею и изящные тонкие (да-да!) запястья и его запах, его шёпот…