Текст книги "Всё, что тебе нужно (СИ)"

Автор книги: AgentSolt

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц)

А утром понедельника у Фили и Кили весь запал и жажда отстоять свои права пропали сразу, едва они только вошли в свой офис.

Торин стоял посередине холла, выстроив всех сотрудников в длинную линейку, и прохаживался вдоль, словно надзиратель в колонии строгого режима. На его посеревшем от сдерживаемого гнева лице рисовалось жёсткое выражение. Кроме его голоса и шороха его наполированных ботинок по паркету больше не слышалось никаких сторонних звуков, даже звук кондиционера, казалось, затих.

– .. я лишаю премии на полгода тех, кто там был, и, поверьте, я помню каждого, – слышны были отголоски его фразы.

Братья подошли, бледнея, краснея, содрогаясь от ужаса и отчаяния, и встали рядом с остальными, тихо, как мышки. Распиная за все их грехи, грозно и неумолимо взглянул на них Двалин, который, хоть и не стоял в позорной линейке, но совершенно точно ожидал расправы от Торина, судя по его поджатым губам. Смотреть на него было невыносимо. Стыдно и совестливо за то, что они так подставили его, хотя он доверял им, даже в гости не заходил с проверками. Он без колебаний прикрыл их тогда, когда они явились в офис с похмелья, не сообщив об этом Торину. Сейчас, скорее всего, он и сам утратил доверие лучшего друга из-за них.

Но печальнее всех был Бофур, который, возможно, ощущал свою вину в полной мере, настоявший на том, чтобы провести эту злосчастную последнюю вечеринку. Ему было стыдно абсолютно перед всеми, даже перед теми же Фили и Кили, но и полгода без премии тоже были причиной этой печали. Скорее всего, самой весомой причиной, если подумать.

Закончив свой неутешительный выговор, Торин сурово обвёл всех глазами, а затем кивнул Двалину, негласно требуя, чтобы тот шёл с ним в его кабинет. Тишина впилась в уши, и Фили всё отчётливее ощущал её давление. Но, впрочем, может это было и не давление тишины, а угнетающей вины, которую он в полной мере прочувствовал здесь вместе со всеми.

– Нет, Торин, Двалин ни в чём не виноват! – внезапно выкрикнул он, делая последнюю попытку оправдать или может взять на себя полную ответственность, но ни тот, ни другой ничего ему не ответили, даже не взглянули на него, молча удаляясь в кабинет. Уронив лицо в ладони, Фили поморщился и шумно выдохнул, прежде чем запрокинуть голову и сморгнуть.

Бофур тоже издал выдох, но полный облегчения, привалившись к ближайшему столу и обмахиваясь первыми попавшимися в руки бумагами. Он даже внимания не обратил на то, каким недовольным взглядом уставилась на него сотрудница, что усердно печатала их весь вчерашний вечер.

– Закончилось. Я думал, что это продлится целую вечность. Торин умеет нагнать страху, – высказался он с кислой улыбкой.

– А я был близок к тому, чтобы рассказать о том, что гомосексуалист, – тихо произнёс Ори дрожащим голосом. – Не знаю, к счастью или наоборот, но не успел.

Сейчас Фили и Кили всё-таки переживали за Двалина больше, чем за них или за себя. Нахмуренные и обеспокоенные, они бросились к кабинету Торина, приникая к двери, чтобы подслушать разговор, но за ней было предельно тихо. Не ругаются – должно быть, это хороший знак. Или наоборот?

– Как думаешь, это не разрушит их дружбу? – с волнением шепнул Фили младшему брату.

– Я надеюсь, что нет.

Неразборчивая речь Торина на повышенных тонах была не более, чем монотонным звуком, да и прекратилась очень скоро, после чего вновь наступила тишина. Кусая губы, Кили встревоженно взглянул на Фили и ещё плотнее прильнул ухом. Никогда ещё затишье не казалось таким опасным, ибо совершенно не было ясно, к чему эта ситуация могла привести.

Они всё ещё пытались подслушивать, когда в какое-то мгновение дверь неожиданно открылась, отчего оба брата едва не получили дубовым полотном по лицам. Им пришлось поспешно отступить, но их пыл это не усмирило – Двалина необходимо было оправдать.

– Это ещё что? – хмуро взглянул на них тот, сведя вместе брови. – Работайте идите, на вас вон отчёты висят.

– Мы волновались, – признался Кили с широко распахнутыми глазами, на всякий случай потирая свой лоб.

– Что вы ссоритесь из-за нас, – пояснил Фили.

Оба – и Двалин, и Торин, появившийся из-за спины товарища, – смотрели на них очень строго и жёстко. Взглядов друг на друга они избегали, и первый спустя пару секунд ушёл к себе. Второй же, их дядя, по-прежнему взирал на Фили с Кили сурово и непоколебимо, словно готовил какой-то строгий приговор.

– Торин, он правда не виноват. Он доверял нам, – хриплым, дрожащим голосом высказал старший племянник то, что словно тёмной, хваткой рукой душило его.

– Все вам доверяли, – проворчал дядя. – Только вы плевать на это хотели. Ведёте себя, как подростки, у которых гормоны играют. Пусть вам это будет уроком, и впредь так больше не поступайте. Быстро работать!

Он подождал, пока племянники уйдут, и только потом прошёл к себе, чтобы вернуться в своё кресло, чувствуя себя морально опустошённым, хотя предстояло очень и очень много работы. Помимо семейных, были ещё и другие неотложные дела, которые необходимо было решать. А он-то надеялся, что после командировки удастся отдохнуть и расслабиться. Как наивно.

Сотрудники в офисе бросали на Фили и Кили любопытные взгляды, пока те шли к своим рабочим местам. О вечеринке уже знали все без исключения, и мнение у каждого на этот счёт было своё. Всё-таки далеко не весь коллектив был приглашён на последнюю пирушку. Да они и понятия не имели, что драма разыгралась не только по этой причине, что было ещё кое-что, волновавшее Торина гораздо сильнее, нежели найденная в доме трава.

– Хорошо ещё, что он ничего о борделе не знает, – шепнул им с добродушной ухмылкой Бофур, когда те проходили мимо него. Поддержал, называется.

– Хорошо, что он не знает, что та самая Лесная Фея работает там, – скривил рот Фили, невесело улыбаясь ему в ответ.

Кили, подбадривая, похлопал его по спине. Как ни крути, а брат тоже заслуживал поддержки.

– Ничего ему не говори, не всегда Трандуилу там работать, – и завернул к себе.

Лесная Фея появилась на пороге дома рода Дурина без приглашения. Фили даже не успел набрать её номер, потому как и сам едва-едва вошёл в свою комнату, задержавшись на работе. Они все трое, включая Торина, остались доделывать то, что не успели, и вернулись на час позже обычного, уставшие, но с чувством выполненного долга.

Дверь Фее открыла женщина средних лет, которая являлась помощницей по дому. Она работала здесь на протяжении вот уже семи лет, и знала наперечёт всех тех, кто бывал здесь, включая некоторые кратковременные любовные увлечения обоих племянников её работодателя. Но увидев перед собой неизвестную персону, женщина почти непроизвольно улыбнулась ей и спросила, слыша сама себя словно через плотную дымовую завесу, утопая в мороке очарования незнакомки:

– Добрый вечер. Вы к кому?

– Я к Фили, – ответила Фея, с чувством собственного достоинства глядя на прислугу сверху вниз.

Женщина заметно опешила, смутившись мужского голоса, но постаралась взять себя в руки, которые внезапно затряслись. Она не могла взять в толк, кто это, и какое отношение к Фили имеет. Но больше всего её интересовало то, знает ли господин Торин о подобных знакомых его старшего племянника.

– В-входите, я доложу о вас.

Лесная Фея прошла за ней в гостиную и опустилась в одно из кресел, укладывая ногу на ногу. Господи Иисусе, какие у неё роскошные волосы, длинные, густые, тщательно уложенные волосок к волоску, а какие красивые глаза с ресницами до небес. И одета она так шикарно, словно суперзвезда, что блистают со сцены своими экстравагантными нарядами. От неё буквально веяло чем-то неземным, почти божественным. Может она и вправду какая-то певица или актриса? Или, если быть точнее, он..

Остановившись рядом, домработница переборола свою сконфуженность и задала стандартный вопрос, ответа на который сейчас откровенно опасалась:

– Как вас представить?

Спина её невольно ссутулилась. Она чувствовала себя крайне неловко рядом с этим прекрасным созданием.

– Лесная Фея.

– Лесная Фея? – переспросила женщина обескураженно, ощущая, как покачнулась комната перед глазами. Что это за имя такое? Сценическое?

Гостья не отвечала ей, взглянув с ледяным укором и дерзким вызовом. Конечно, это было совсем невежливо, особенно для прислуги. Но домработница всё никак не могла прийти в себя и просто смотрела на неё с приоткрытым от удивления ртом.

Внезапный голос разрезал повисшую тишину, заставив её вновь вздрогнуть и окончательно всполошиться.

– Кто там? – по лестнице спускался Торин, закатывая рукава рубашки.

Женщина не знала, что ей делать и что сказать, и поэтому решила быть честной. Она и так получила от работодателя строжайший выговор за то, что послушалась его племянников и покинула место своей работы для свободного времяпрепровождения. Гнева Торина на Фили, впрочем, она тоже боялась, но урок для себя всё же вынесла, да и лгать теперь не было никакого смысла – не спрячешь ведь странную гостью в шкафу.

– Л-лесная Фея, – произнесла она тихо и растерянно, стараясь не смотреть на хозяина, ибо страшно боялась его ярости.

Торин уже ступил ногой на пол и остановился, грозным, уничижающим взглядом окинув Фею, удобно устроившуюся в ЕГО кресле. На ней было великолепное мерцающее пальто бледно-зеленого оттенка с блестящими, серебристыми вкраплениями и высокие светлые сапоги, матово переливающиеся в ярком свете люстры. Лесная Фея сияла. Безусловно, она приковывала внимание каждого, кто на неё взглянет. Да, эффектная. Да, броская. Но, чёрт возьми, она не была женщиной.

– Кажется, я предупреждал, чтобы ноги здесь твоей не было, – голос хозяина дома звучал мрачно и непоколебимо. Его сердце нервно вздрогнуло. – Как охрана пропустила тебя?

Поднявшись с кресла, Лесная Фея сделала пару шагов по направлению к нему, и Торину инстинктивно захотелось отступить, но позади была лишь лестница – путь назад был отрезан.

– Есть несколько способов, чтобы добиться своего, – спокойно ответила она, однако в глазах было столько жестокой лукавости, что можно было без труда определить – эта дрянь издевается. – Мне только нужно забрать свои вещи.

Торин колебался. Его раздражение, казалось, вибрировало в воздухе невидимой тёмной и колкой энергией. Ещё немного, и затрещали бы молнии. Нечеловеческим усилием он усмирил ярость и презрение, а также огромное желание тотчас же вышвырнуть из дома это недоразумение. Но здесь её вещи, а значит, она притащилась бы сюда за ними снова. Лучше перетерпеть сейчас, чем откладывать на потом неприятные визиты.

– Где они? – выдавил он из себя.

– В комнате Фили, само собой.

– Само собой, – эхом прошептал почти неслышно и посильнее стиснул зубы.

Но всё же вскинул руку и отвёл в сторону, указывая наверх и намекая тем самым на то, что Лесная Фея может подняться. Она двинулась к лестнице медленной, королевской походкой и, проходя мимо него, стрельнула игривым и одновременно деланно невинным взглядом из-под длинных, густых ресниц. Тот вздрогнул, хмурясь ещё сильнее, но промолчал, крепко сжав кулаки.

Её рука грациозно легла на кованые перила лестницы – она шагнула на ступени. Походка была неторопливой, изящной, с точно выверенными движениями, когда перед лицом Торина плавно маячила из стороны в сторону её.. кхм.. так что создавалось впечатление, будто Лесная Фея плыла наверх, а не шла. Торин, игнорируя всё это, упрямо шёл за ней. Он не хотел оставлять наедине эту пошлую особь со своим племянником, зная о чувствах последнего, и уговаривал себя, что нужно быть спокойным, осторожным и сдержанным. Пусть только она поскорее заберёт отсюда всё, что принадлежит ей, и исчезнет навсегда.

Но на предпоследней ступеньке Фея оступилась, покачнувшись, и непременно упала бы, если бы сильные руки Торина не придержали её, и он, скорее по наитию, чем по собственному желанию, за секунду поравнявшись с ней, прижал к себе. Рука Феи скользнула по его спине. Длинные ресницы затрепетали.

– Прошу прощения, – совсем нежно пролепетала она, предоставляя возможность утонуть в бесконечной глубине своих глаз.

– Осторожнее, – буркнул Торин, и как можно скорее убрал от неё свои руки.

Подавив в себе желание вытереть их хоть обо что-нибудь, он вновь кивнул наверх, подгоняя её тем самым. Она беспрекословно подчинилась ему. И он, скрипнув зубами от злости, сделал глубокий вдох.

Дверь в комнату Фили была закрыта, но Лесная Фея, даже не удосужившись постучать, одним движением руки распахнула её. Молодой человек, едва успевший надеть футболку, резко обернулся, и не прошло и секунды, как вспыхнули его глаза, а на лице ожила радостная, ласковая улыбка.

– Моё солнышко, – произнёс он с чувством, шагнув к своей Фее, – ты вернулась.., – но улыбка в одно мгновение потухла, когда он заметил позади своей гостьи Торина. О, чёрт..

– Я за вещами, – ответила Фея, проходя в комнату. Не удержавшись, Фили вцепился в неё, прижал к себе и погладил ладонью по щеке, заглядывая в светлые, яркие глаза.

– Мне плохо без тебя. Я очень скучаю, – зашептал он лихорадочно, но тут же перевёл тревожный взгляд на Торина и заметил, что тот еле сдерживается, чтобы не заорать, что гневная дрожь прошивает всё его тело, а глаза неистово сверкают. Это могло всё сделать только хуже.. Фили предпочёл отпустить Фею – не стоило навлекать ещё больших бед для них обоих. Чтобы у Торина не было повода их убить. – Я помогу, – тихо промолвил он и пошёл в гардеробную с намерением предложить помощь и достать небольшой серебристый чемодан.

Он положил его на кровать и замер, наблюдая, как Лесная Фея наполняет его своими вещами. Нужно было что-то предпринять, а иначе всё это было похоже на то, что они с ней расстаются навсегда. Он чувствовал себя прескверно. Он не мог так просто отпустить её.

– Торин, ты совершаешь чудовищную ошибку, так обращаясь с ней.

– Как? – сурово переспросил дядя, ловя на себе заинтересованный мимолётный взгляд Феи.

– Ты не должен запрещать нам видеться. Это ошибка.

– А-а, – Торин горько усмехнулся. – Потом «спасибо» мне скажешь.

– Нет, – покачал головой Фили, вспоминая запал и слова Кили, что твердил ему не оставлять Фею. Если он проявит сейчас малодушие, это может её разочаровать и отвернуть от него раз и навсегда. Он взрослый мужчина, а не сопливый юнец, чтобы с ним можно было так обращаться. – Не скажу. Подожди меня, солнышко, я поеду с тобой.

Лесная Фея выпрямилась, откидывая назад свои длинные, светлые волосы.

– Мне сейчас на работу, – небрежным тоном заявила она.

– На работу, хм.., – злорадство сделало ухмылку Торина кривой. Конечно же, он всё понял. Вряд ли в таком виде она собиралась помогать пациентам в госпитале или обслуживать электростанцию. Этот экземпляр не только наглый, бесстыжий извращенец, но ещё и уличная блядь. Наверное, торопится заработать себе на смену пола. – Ночная смена, значит.

Обернувшись к нему, Фея улыбнулась одними уголками губ, искоса бросая на него насмешливый взгляд.

– Да, я работаю по ночам.

– Даже не хочу спрашивать, кем, – негодующе ответил Торин, отводя глаза. Его уже порядком от всего этого тошнило, но, как назло, минуты тянулись до абсурдного заторможено. Или же этот поганец нарочно медлил ради каких-то своих известных ему одному причин.

Разговор явно принимал опасный оборот, и Фили застыл, ожидая, что Фея вот-вот раскроет всю правду, но она произнесла равнодушно, хоть и весьма фривольно:

– А это не ваше дело.

Умница Фея. Дядя не должен знать наверняка, даже если мысль о проституции и закралась ему в голову. Меньше знаешь – крепче спишь, – истина вековой мудрости. Если только его догадки подтвердятся, он уже никогда не смирится с их отношениями. А позже они вместе придумают какую-нибудь более благородную профессию, чтобы не придраться, или может даже Фея в действительности захочет решить её освоить; тогда не придётся врать.

Приложив максимум усилий, чтобы заговорить спокойно, Торин мрачно произнёс свой вывод, окончательный и бесповоротный:

– Даже если бы ты был женщиной, я никогда не позволил бы племяннику общаться с тобой. Он достоин кого-то лучшего, чем проститутка.

Фили вздрогнул, как от пощёчины. Конечно, его дядя не был тем человеком, которого так легко можно было обмануть. И у него уже совсем иссякли все силы, чтобы оправдываться и лгать, что это не так. Он устал. Он действительно устал от всех этих сложностей. Ему необходим был отдых, чтобы снова начать отстаивать свою любовь. А раз уж Торин обо всём догадался, путь был только один.

Уйти за ней..

Но взгляд Лесной Феи, который она метнула в Торина, был подобен заточенному клинку. Порицание ей явно пришлось не по нраву.

– Он сам меня выбрал, я не навязывался, – голос зазвенел озлобленностью.

Небесные глаза хозяина дома, полные презрения, вновь воткнулись в неё яростным, осуждающим взглядом. Всё, что он чувствовал сейчас – это отвращение. Оно вспыхнуло так сильно, что хотелось лишь одного – не видеть эту особь никогда и ни при каких обстоятельствах.

– Да такие, как ты, только и ищут возможности совратить наследника из приличной семьи, чтобы потом жить за его счёт! – рявкнул он, и голос его зазвучал слишком громко для этой комнаты. – Безнравственность, распущенность и извращённость – вот твои характеристики!

Фили в панике метался взглядом от одного к другому и не мог произнести ни слова. Он боялся гнева дяди и его непоколебимых решений, боялся, что тот своим неосторожным словом может обидеть Лесную Фею ещё сильнее. Не знал, что ему делать, и его расшатывало, и весь мир расшатывался вместе с ним. А его Фея стояла и вся трепетала от злости. Губы её дрожали, и руки тоже. Каждый раз, когда она оказывалась перед кем-то, кто истязал её словами, один-на-один, это так сильно уязвляло её, так ранило, даже сильнее, чем любые побои.

Неизвестно, чем бы всё закончилось, но дверь резко распахнулась, и в комнату ворвался Кили, прибежавший на шум. Глаза широко распахнутые, сверкали недоумением и удивлением, на голове хер пойми что, но он был тем самым свежим сгустком энергии, что мог истребить концентрацию напряжённой атмосферы и навсегда изменить ход истории. Он застыл на какое-то мгновение, обводя всех присутствующих взглядом, но затем его лоб нахмурился.

– Что тут происходит? – осторожно спросил он, кивнув Лесной Фее в знак приветствия.

– У нас гости, – Торин пренебрежительно ткнул подбородком в сторону Феи и скрестил руки на груди.

Кили видел, что они оба с Трандуилом на взводе, а Фили растерян и подавлен, и это значит, что дядя нарушал правила гостеприимства, что наверняка слишком мягко сказано. Видел раскрытый чемодан с вещами, в котором переливались ярким мерцанием красивые наряды. И бледное, обескровленное лицо Трандуила с горящими от злобы светлыми глазами.

Нужно было что-то делать. Спасать ситуацию.

– Ты слишком.. несправедлив к Трандуилу.. он ведь..

– Проститутка! – голос дяди стал ещё более звучным от гнева и рассёк воздух, подобно хлысту.

– А, так ты знаешь..

Фили хлопнул себя ладонью по лицу, пряча глаза, а Торин почти триумфально улыбнулся, услышав, наконец, подтверждение своим догадкам, но в следующее мгновение улыбка его вновь трансформировалась в плотно поджатые губы и невероятную агрессию, потому что в нём проснулось самое яростное желание защитить свою семью от подобных людей.

– Больше никогда и на метр к нему не подойдёте!!!!! – заорал он. – А ты убирайся!!!

Кили понял, какую совершил ошибку. Он вытянулся в струну, и, переглянувшись с братом, произнёс:

– Никто не заслуживает такой неприязни, Торин. Ведь ты даже не знаешь причины, которая толкнула его на этот путь, – словно в осуждении покачав головой, он пересёк комнату, взял чемодан Лесной Феи, предварительно закрыв его на все замки, и понёс к выходу, по пути мягко хватая гостью за руку и уводя с собой. Торин в бешенстве звал его по имени. Разумеется, тому хотелось, чтобы племянник остался, и тогда сам бы он мог с таким упоением спустить Трандуила с лестницы вместе с чемоданом, но Кили не остановило бы уже ничего. В его сердце извергались искры, в его рёбрах взлетали птицы. Им двигали бесстрашная решимость и желание защитить, да настолько, что своё смущение перед Трандуилом он запрятал куда подальше, в самые глубокие колодцы своей души.

Они вместе спустились вниз, и Кили повёл его прямо в гараж, к своему авто, включая на ходу свет, выпустив для этого на секунду ручку чемодана, но не ладонь Трандуила. Колёсики гулко постукивали на стыках плит, а сердце в груди стучало чаще раза в три.

– Что ты делаешь? – ледяным тоном осведомилась Фея, выдёргивая свою руку. Она смотрела на него так враждебно, словно ото всех в этом мире ожидала ненависти к себе.

– Хочу отвезти тебя домой, – и какого дьявола в его голосе снова столько нежности. Дерьмо.

– Не нужно.

Кили замолчал на несколько секунд, обдумывая и взвешивая будущую фразу, стараясь изгнать всю ласку из своего тона, уж слишком откровенную для стороннего человека.

– Я хочу извиниться за Торина. Он бывает несдержанным и-ии.. твёрдым в своих убеждениях, но он всё-таки желает нам добра, и от того такой. Понимаю, как тебе обидно, но Фили любит тебя и не бросит. Ни за что не бросит, слышишь?

Лесная Фея молчала, а её глаза отчаянно сверкали, выдавая внутреннюю бурю чувств и сплошные эмоции.

– Я отвезу тебя, куда ты скажешь. Хорошо? – в попытке хоть немного смягчить её Кили ласково улыбнулся.

– Нет! – вновь вспылила она, выхватывая из его руки свой чемодан. – Открывай двери!

– Я всего лишь хочу помочь.

– Мне ничего от тебя не нужно!

Она содрогнулась, а Кили сгорал, будто его сжигало солнце. Он смотрел ей прямо в глаза сосредоточенно и очень пристально, пытаясь разобраться, как ему лучше всего поступить, и так они простояли минуту, не больше, хотя ему казалось, что минули сутки.. или год.. или век. Вдвоём, в тишине, нарушаемой лишь вялыми звуками ветра снаружи, обрамлённые тусклым сиянием единственной лампочки в гараже. Уже совершенно не было понятно: что реально, а что – нет. Но давить и совершать что-то против воли не стоило. Его пальцы нащупали круглую кнопку на шероховатой стене – металлическая дверь стала медленно и бесшумно подниматься наверх, открывая проход в мир пустоты и одиночества.

Не теряя ни единой секунды, Фея развернулась и, звонко стуча каблуками, направилась в топкий вечерний сумрак, разгоняемый лишь светом уличных фонарей. Чемодан катился за ней, шелестя маленькими колёсиками по дорожке из белого камня, что казалась цитрусовой из-за тёплого освещения. Почувствовав, как съёживается его сердце, Кили тяжело вздохнул.

Трандуил..

Такой гордый и неприступный с виду, но Кили явственно ощущал, насколько на самом деле уязвимый и сломленный. Он словно видел воочию этот индикатор боли, который зашкаливал сейчас, грозясь рвануть в разные стороны. А потому не стал догонять его, чтобы не рушить хрупкую маскировку, которую оберегали слишком тщательно, хотя она уже была покрыта сетью мелких, невидимых глазу трещин. Стоило лишь тронуть пальцем, и всё рассыплется, превратившись в пыль. Но ведь никто не знает, чем тогда это может обернуться..

В кабинете Азога воняло. Там всегда чем-то воняло, словно ворс грязного ковра, устилавшего пол, впитал в себя пот, сперму и кровь – то, без чего не обходился здесь ни один день. Лесная Фея то и дело подносила к носу своё запястье, чтобы вдохнуть аромат парфюма, ибо от приступа тошноты можно было спастись лишь этим. Хотелось поскорее покинуть это место. А Смауг, напротив, казалось, совсем не смущался посторонних резких запахов. Он сидел в кресле Азога и блаженно выпускал дым сигары в воздух, повернувшись к Фее в профиль и пряча себя в туманной завесе.

– .. и так, моя Фея, ты хочешь сказать, что тебе не удастся окрутить Торина..

– Я даже не знаю, смогу ли я ещё хоть раз войти к ним в дом.

Резко крутанув кресло, Смауг повернулся к ней лицом. Он ткнул свою сигару прямо в столешницу и, не отрывая от неё своего жёсткого взгляда, отшвырнул окурок куда подальше – тот улетел на пол к окну. Лесная Фея инстинктивно отступила на шаг, к двери, когда мужчина поднялся, процарапав ногтями подлокотники. Чувство самосохранения было всё ещё при ней. Но это единственное, что осталось.

– Хочешь.., – он замолк, взвешивая дальнейшую интонацию, и та полилась из него особенно печально и проникновенно, как он того и хотел, – хочешь расстроить меня? Пытаешься уверить, что не в силах справиться даже с таким пустяковым поручением?

– Твой Торин на меня кроме как с ненавистью не смотрит. Что я могу? – она очень раздражалась, когда вспоминала о том человеке. То, как он смотрел, с откровенным презрением и отвратительной брезгливостью. Будто она не Лесная Фея вовсе, а противная вошь, осмелившаяся явиться его взору. Он не был похож на её клиентов. Он был другим. И не сказать, что это ей так уж нравилось.

– Ты, моя Фея.., – Смауг сделал шаг к ней, но потом замер, – ты можешь влюбить в себя кого угодно, и не лги мне.

– Это не так, – в словах прозвучала невесомая горечь, но и она погрузилась под слой искрящегося льда.

– Не спорь! – драконьи когти обнажились. В два шага Смауг преодолел расстояние между собой и Лесной Феей и впился взглядом в её глаза. Как же ему хотелось свернуть ей шею или хотя бы врезать так, чтобы разбить губы, смеющие ему возражать. – Посмотри на себя! На тебя поднимется даже у самого безнадёжного импотента! Не нужно, чтобы он полюбил тебя до гробовой доски, просто вскружи ему голову! Компрометирующие документы и компрометирующие фотографии – вот что мне от тебя нужно. Это так много?! Неужели я так много прошу?!

Фея молчала, не опуская глаз.

– Ты расстраиваешь меня всё больше и больше, – продолжил свою речь Смауг. – Судьба дала нам такой великолепный шанс слить Торина Дубощита, а ты хочешь его упустить?! – голос источал яд. Взгляд прожигал. Искорки яростного пламени горели в светлых глазах, дрожали и взрывались, словно в кратере возрождающегося вулкана. Он мог бы вывернуть наизнанку душу своим взором, чем так часто пользовался при любых удобных случаях, будь перед ним враг или приближённый. Но..

Но Лесная Фея уже была опустошена. Она так устала от сегодняшних перипетий, ведь за сегодня её уже достаточно оскорбили и унизили, чтобы реагировать на это вновь. Смауг может убить её, но прикладывать силы для того, чтобы обворожить того проклятого Торина, она не станет. Сколько раз тот пошлёт её и сколько раз взглянет, как на падшее существо, прежде чем это случится. Если случится..

Что ж, Смауг мог не замечать многих вещей, которые были не важны ему, но пустоту в глазах, бессилие Лесной Феи всё же заметил. И он достаточно знал людскую психологию, чтобы понять, что угрозы и давление сейчас будут лишними. Кнут придётся отложить, взявшись за пряник.

Его губы чуть раздвинулись в улыбке, и он старательно придавал ей мягкости, провёл ладонью по щеке Феи, нежно-нежно, ибо изящные, длинные пальцы могли дарить и это, если только того очень захочется их обладателю. Вновь улыбнулся, наблюдая, как Фея прикрыла глаза, смакуя приятные ощущения, но она всё же не могла до конца расслабиться, ожидая привычной внезапной грубости. Грубости не последовало, а голос Смауга зазвучал тихо и чувственно:

– Это важно для меня, детка. Очень важно, понимаешь? Я стою здесь, перед тобой, и прошу у тебя помощи. Я знаю, что только ты сможешь мне помочь. Если только мы потопим Дубощита, я обещаю тебе.. я тебе клянусь, ты слышишь? Я заберу тебя отсюда, и мы будем счастливы вместе. Больше никаких клиентов, никакой работы по ночам. Только ты и я в окружении роскоши.

Он приник к её губам, и это было действительно самое ласковое прикосновение, на какое он только был способен. Ей показалось, что айсберги в её душе тают, превращаясь в свежую, чистую воду новых чувств и ощущений. Должно быть, сейчас Смауг настоящий, истинный. А всё, что было раньше – это бесчеловечная, но действенная маскировка, чтобы поддержать нужный имидж.

Сейчас она была готова сделать для него, что угодно, пойти за ним, куда угодно, быть для него, кем угодно.. И когда он отстранился, Фея сама произнесла вслух мысль, пульсацией бьющуюся в её голове.

– Я всё сделаю..

Губы Смауга расплылись в торжествующей улыбке, радостной и чуть гадливой. Боги, какая же дура! Как легко вскружить ей голову ванильной чепухой. Только строит из себя больше, а в действительности ума в её голове меньше, чем у курицы. Но произнёс он совсем другое:

– Я не сомневался в тебе. Ведь мы должны быть заодно. Ты и я.

– Останешься сегодня?

Хмыкнув, Смауг направился к окну, отмеривая кабинет широкими шагами.

– Нет, извини, сегодня никак.

Разочарование на её лице читалось так явственно, и нисколько не было завуалировано равнодушием, словно бы лёд внутри, растаяв, обнажил все эмоции. Не сдержавшись, Смауг улыбнулся.

– Но я обещаю, что приеду завтра. На всю ночь.. на всю ночь, моя Фея, ты слышишь? Завтра мы будем вместе целую долгую-долгую ночь. А теперь иди, не заставляй своих клиентов ждать тебя.

Таков был Смауг. Одной фразой мог вознести на небеса, а в следующую секунду безнаказанно швырнуть обратно на грешную, грязную землю. От одной мысли, что сейчас нужно будет идти туда, тошнило.

Пришлось взять себя в руки, как и бессчетное количество раз до этого. Холодное равнодушие вновь скрыло эмоции и, развернувшись, даже не промолвив ни слова на прощание, Лесная Фея вышла из вонючего кабинета под яркие вспышки света, окунаясь в резкий, отрывистый ритм музыки.

Но на следующую ночь все планы потерпели крах.

Сначала всё было так, как Лесная Фея и хотела. Уже через час после того, как рабочее время началось, в клуб приехал Смауг. Он потолковал о чём-то с Азогом и уже после подошёл к Фее, сидевшей за барной стойкой и раскручивающей клиента на коктейль. От него веяло властью, успехом и парфюмом Straight to Heaven от Kilian. А его улыбка была такой обворожительной, что Фея замерла, глядя на то, как отодвигает он клиента, задевая его плечом.

– Идём со мной, – протянул ей руку ладонью вверх, и она вложила в неё свою.

Так была загипнотизирована его галантностью, которую он проявлял не слишком уж и часто, что не замечала расставленных ловушек, с помощью которых он мог заставить её делать то, что ему было нужно. Тело буквально слабло от прикосновений. Каждое касание казалось невероятно тёплым, каждое слово – совсем горячим. В них не было обычной похоти, но они превращали её в Помпеи, похороненный под слоем жгучей лавы.

Смауг подвёл свою Фею к диванам и усадил на один из них, опускаясь рядом в ожидании, когда подготовят зелёную комнату, и она не могла оторвать от него своего взгляда. Он казался совсем другим. Возможно, сегодня всё будет иначе, чем прежде, и их секс будет более..