Текст книги "Всё, что тебе нужно (СИ)"

Автор книги: AgentSolt

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)

После этого он отодвинулся, чтобы она могла подняться. Жаль, что ему не удалось увидеть, как она плачет – ни слезы не упало из глаз у этой суки. Зато он мог наслаждаться, как она, превозмогая боль в плече, поднимается с пола, как бредёт до кровати, словно марионетка, которую дёргал за верёвочки неумелый кукловод, как ложится на шёлковую постель, глядя на всё, что окружало, равнодушными, широко распахнутыми глазами. Оставалось надеяться, что она сделает правильные выводы из этого урока. Эта дрянная прошмандовка.

«Жив.. хорошо..» – если бы Кили мог сейчас говорить, то в его голосе наверняка промелькнули бы огромное облегчение и плохо скрываемая радость. Он осторожно провёл в темноте рукой, нащупывая голову брата. Ему не было видно его лица, а только левую его половину, освещённую тонкой полоской света фонаря. Фили ещё не открыл глаза, но слабо шевелился, и Кили отчётливо чувствовал его слабое дыхание. Левая щека была запачкана мелкими тёмными пятнами, которые в темноте можно было принять за жирные веснушки, но у старшего брата отродясь не было веснушек.

Кили протянул руку, чтобы потрепать Фили по щеке и привести в чувство, однако пальцы нащупали неестественно-жёсткую местами, мокрую ткань его рубашки. Жидкость казалась слишком липкой для воды, а значит.

– Фили-и!

Рука в панике зашарила по брату, ощупывая всего. Нет, вроде не так много, но всё же.

– Фили-ии!

Старший брат повернулся и взглянул на него каким-то потерянным и мутным взглядом. Словно не понимал происходящего.

– Фили, не умирай.

Фили чувствовал, как его теребят, а так хотелось покоя, и чтобы никто не трогал, потому что слабость разливалась по всему его телу. Он увидел, как младший брат подполз к нему и щупает, как одержимый. Какого чёрта вообще? Лучше бы позаботился о себе. Ему самому тоже крепко досталось. Наверное, не может ходить, раз передвигается ползком.

– Ты прости меня, ладно? – Кили зарылся носом в жёсткие светлые волосы, слипшиеся и больше напоминавшие сосули. – Ты не должен был ехать со мной, не должен во всё это впутываться.

Фили поднял на него удивлённо мутный взгляд, чувствуя, как сильно тот дрожит. Усталая улыбка раздвинула его губы.

– Ну не-еет, – прошептал он. – Трандуил, может и твой, а Лесная Фея.., как ни крути, она была моя. А значит, я обязан был помочь ей. Да и тебе.. обязан.. Бро.

Кили выдохнул смешком и вновь уткнулся носом ему в волосы.

– Ты как? У тебя рубашка в крови.

– Я же несколько раз подряд разбивал бугаю нос, а он почти в отключке уткнулся в меня, как ты сейчас.. бр-рр.., – Фили передёрнуло от брезгливости. Сколько на нём чужой крови. Вот ведь мерзость.

Кили усмехнулся, улыбнувшись разбитыми губами.

– Что делать? – спросил он, пробуя подняться на ноги, но они подкосились от боли и слабости, и пришлось снова рухнуть на асфальт, стукнувшись рукой о металлический забор.

Фили отчётливо услышал приглушённый мат и шипение, но Кили, всё же не сумев взять себя в руки, тихо заскулил:

– Сука, как больно.. кто тут поставил это..?! – злоба и боль вновь придали ему силы, и он резко вскочил на ноги, чтобы мстительно стукнуть по забору. – А где эти ублюдки?! Где они, я сейчас..!

– Тише, бро, – спокойно произнёс Фили, морщась, но понимая, что хочет ещё поваляться без движения ещё хотя бы полминуты.

Он видел, что Кили ужасно плох, сильно хромает, а в полоске света он разглядел его заплывший глаз и раздувшийся нос. Это не главное – важно, чтобы те гады не отбили внутренние органы, когда пинали их ногами. Им здорово досталось, и вряд ли они в том состоянии, чтобы продолжать операцию «спасение» или мстить.

Младший брат с беспокойством оглянулся на брата.

– Тебя надо отправить домой, – начал было он, вновь приобретая прежнюю решимость, – а я вернусь в клуб и..

– Никуда ты не вернёшься, – Фили прикрыл глаза, которые почему-то резало, словно от яркого света. – Мы оба поедем домой.

– Но Трандуил..

– Нам его не вытащить отсюда самим, неужели ты не понимаешь?.. Надо обратиться к Торину. Да он и сам всё поймёт, когда увидит нас такими.

– Аа-ааар, – Кили со всей силы пнул злосчастный заборчик и тут же схватился за эту ногу, мучительно морщась от волны боли, прошившей всё тело. – Бля-аадь!.. Да он никогда не согласится! Только рад будет тому, что Трандуил здесь. Но.. как же я могу оставить его, Фили? Спокойно уехать, зная, что с ним могут тут творить?

– Звони Бофуру, пусть заберёт нас.

– Что сейчас с ним делают, как ты думаешь? Не с Бофуром, конечно,.. с Трандуилом? – Кили посмотрел на брата с сильной тревогой в глазах.

– Надеюсь, что ему сейчас лучше, чем нам.

– А я сомневаюсь, – буркнул на это младший, шаря по карманам в поисках телефона, который, возможно, тоже пострадал и восстановлению не подлежит.

Нашёлся. Жив-здоров, ибо корпус титановый, а не из простого алюминия, как у айфона. «Надёжность, – говорил им Торин. – Вы должны окружать себя надёжными людьми и надёжными вещами. Это главное правило, если хотите чего-то добиться в этой жизни». Кили понял сейчас, как же тот был прав.

Его палец сам по себе нажал на звонок в строке «Трандуил», а не «Бофур». «Абонент выключен или находится вне зоны действия сети», – ответил ему механический женский голос, и Кили вновь выругался.

– Слишком уж много ругаешься для одного вечера, – улыбнулся Фили, тоже пытаясь встать с земли, пока не приехала полиция и не увезла их в участок, как пьяниц и дебоширов.

– Сложно по-другому, – грустно отозвался младший брат и вновь приложил мобильник к уху, услышав длинные гудки после того, как всё же нажал на «Бофур».

Трандуил вышел из своей комнаты на трясущихся ногах, ощущая боль во всём теле. Ему повезло, что Смауг ушёл сразу же, так, что было время хоть немного привести себя в порядок. Чувствовал он себя, словно на самом-самом дне, поруганным и униженным, тем более Смауг, больше часа долбивший его, швырнул в лицо бумажные купюры и, одевшись, ушёл.

Этих хватило бы для того, чтобы снять какую-нибудь квартиру, но Трандуил догадывался, что, когда хозяин клуба возьмёт свою долю, то, конечно же, этого будет мало. Нужно было найти ещё клиента. От одной только мысли о новом половом акте начинало тошнить, но только никому не было дела до его чувств.

Вечеринка в релакс-клубе только набирала обороты, и толпа уже давно вошла в раж. Гулкие басы отдавались в голове, бились нервным темпом в ушах, выплёскиваясь в зал из многочисленных колонок мощными волнами. Свет бил в глаза, и Трандуил старался не смотреть в толпу, а куда-то поверх неё.

Незнакомая девушка с удивительно длинными чёрными волосами, пару прядей которых были выкрашены синим, наткнулась на него, и губы её некрасиво скривились, имитируя пренебрежение.

– О, кто это вернулся? – заговорила она высоким, тонким голосом. – Неужели Лесная Фея?

Пока Трандуил пытался сообразить, кем они друг другу приходятся, девушка продолжала:

– Что, попользовались и выбросили обратно? Да-аа, а ты думала, что лучше всех? Обломись! Вот он, наш мир, им и наслаждайся!.. Выглядишь не очень. Сложно возвращаться?

Решив, что лучше не тратить на неё время, Трандуил двинулся дальше в зал, а девушка всё кричала вдогонку:

– Ты, как всегда, высокомерная! Считаешь недостойной меня, чтобы даже ответить?! Здесь тебе тоже не рады, если ты ещё не поняла.

Обрывки фраз всё ещё долетали до Трандуила, когда внезапно чья-то рука обвила его талию, и кто-то притянул его к себе.

– Надо же, кого я нашёл. Я так рад тебя видеть, моя Принцесса.

Какой-то захмелевший мужчина широко улыбался ему и дышал на него перегаром.

– Как хорошо, что ты вернулась. Пойдём, договоримся о цене? Всё ещё берёшь баснословную сумму?

С ним? У него колючая щетина, неприятное дыхание, глаза злые. Он пьян. И не вызывал ничего, кроме омерзения.

– Хорошо, – обречённо вздохнул Трандуил, попытавшись отстраниться. – Пойдёмте за мной.

– Мм-ммм, как я соскучился, – и вновь стиснул талию, крепче, чем до этого.

Он сам буквально потащил Трандуила к диванам, не обращая внимания ни на то, что тому больно идти, ни на что другое. Ему было безразлично, лишь бы было хорошо ему самому.

«Тебе повезло, – сказал хозяин клуба, когда пришёл с проверкой внешнего вида Лесной Феи, – у тебя в основном постоянные клиенты, ты должна была хорошо изучить все их пристрастия». Этот, по всей видимости, и был одним из постоянных клиентов, раз не церемонился и даже фамильярничал. Для Трандуила это был новый клиент – он его совершенно не помнил. Даже его лицо, а не то что пристрастия.

– Мне денег не жалко, я бы снял тебя хоть на неделю, хоть на две, но, ты же знаешь, что у меня дома жена, а в холостяцкой квартире любовница, – делился этот мужчина, сидя рядом с Трандуилом на диване и сильно стискивая его руки. – Скоро нужно ехать, поэтому могу уделить тебе только два часа.

Хотелось ответить «можешь ехать домой прямо сейчас», но кто знает, может, следующим будет ещё более ужасный клиент. Пришлось пересилить себя и кивнуть.

Они договорились о цене, и клиент, посетовав на то, что цена ещё и увеличилась, тем не менее пошёл в зелёную комнату. Когда дверь за ними закрылась, Трандуил заметил, что весь беспорядок здесь уже убрали и застелили свежую постель. Больше он ни о чём не успел подумать – мужчина набросился на него, крепко обнимая и целуя в шею. Дрожь прошла по всему телу Лесной Феи, но клиент по наивности подумал, что это от удовольствия. Не церемонясь, он сразу засунул руку в нижнее бельё и принялся жадно там шарить. Инстинктивно Лесная Фея отстранялась, отвернув лицо, потому что оно мучительно кривилось от ужаса и неприятия. Лучше бы он сделал, как Смауг: уложил на кровать, быстро сделал своё дело и ушёл. А все эти ласки были ещё более мучительны и вызывали гораздо большее отвращение, чем даже грубость.

Чужие руки ненасытно стискивали всё, чего касались, а когда один из пальцев проник, грубо и очень вольно, Лесная Фея сильно дёрнулась и стиснула запястье клиента, попытавшись вытащить его ладонь.

– Какая-то ты зажатая сегодня, – по-прежнему не замечая ничего, расплылся в улыбке мужчина и вновь впился губами ей в шею.

Рука так и осталась на прежнем месте, но хотя бы он убрал свой палец.

– А почему тебя так долго не было? Ты сделала грудь? – вторая рука поползла под тунику. – Не-еет? Как жаль. Я говорил тебе, надо сиськи сделать, и тогда загибай хоть в два раза больше.

Клиент настойчиво потянул Лесную Фею к кровати, и всё, что она ощущала потом – это его потные руки, жадно снующие по всему телу, стискивающие её, словно куклу, которой, в сущности, она для него и являлась, запах перегара, неприятное вторжение, громкие стоны, чужую влагу на коже, от которой щипало собственную, запах спермы и желание умереть.

Когда мужчина без сил уткнулся лицом ей в шею, её вновь прошила дрожь брезгливости. Это был только первый день, только второй клиент, а ей уже хотелось пойти и вскрыть себе вены. Как же она жила так раньше?.. Почему так жила?

Пока клиент ушёл в уборную, чтобы принять душ, Трандуил лежал в постели лицом в подушку. Уже было плевать на макияж, на всё плевать; он ощущал себя чем-то грязным и недостойным жизни. Рука потянулась к прикроватной тумбочке, выдвинула ящик и нащупала свой мобильник. Он был выключен, и пришлось нажать на кнопку включения, чтобы засветился экран.

Пропущенные вызовы, и все от Кили. Значки. Папка с фото. Его селфи, где он улыбается.

«А, проверял камеру, удали», – раздалось в голове, и образ Кили, усмехающегося и встряхивающего волосами.

Сморгнув влагу в глазах трепещущими ресницами, Трандуил горько и судорожно вздохнул, прижимая телефон к себе и мечтая поскорее исчезнуть отсюда.

Торин увидел своих племянников не раньше следующего утра, когда те, наглотавшись обезболивающего, еле волоча свои хромающие ноги, спустились на завтрак. Повисла долгая, тревожная пауза, во время которой Торин медленно переводил взгляд от одного племянника к другому, щепетильно разглядывая каждую ссадину, синяк и припухлость. Ещё ни разу в жизни он не видел их такими избитыми, хотя те и частенько дрались, особенно в свои школьные годы.

– Что всё это означает? – выдерживая спокойствие, спросил он, кивая на стулья. Стоять им, конечно же, было тяжело.

Кили взглянул на брата, как бы говоря, что сам обо всём доложит, но Фили, который уже не мог держаться на ногах, со стоном опустился на свой стул и вытянул их под столом. Он чувствовал себя гораздо ужаснее, чем вчера, ведь запал выветрился, а боль осталась. Каждая клеточка тела ныла от неё.

– Не смотри так на нас, Торин, мы не могли поступить по-другому, – младший брат тоже сел на своё место.

– Хотели вернуть Трандуила? – Торин мрачно посмотрел на него, ничуть не сомневаясь в последующем ответе, ибо вопрос был, по своей сути, риторическим.

– Да, – распухшие губы Кили еле шевелились. – Ты уже в курсе?

– Он ушёл туда по своей воле. Соскучился.

– Нет! – Кили даже вскочил с места, отчего в ноге что-то хрустнуло, и он с болезненным стоном опустился обратно. – Нет.., – произнёс уже чуть тише, ибо лицо всё ещё кривилось от муки. – Они его заставили. У меня они требовали деньги в обмен на то, что оставят его в покое.

Торин спокойно сделал глоток кофе из своей кружки и со стуком поставил её на место.

– Надеюсь, ты не дал их им.

Полувопрос-полуутверждение, но Кили уже потупил взгляд, зная, что правда дяде ой как не понравится.

– Дал, но..

– Сколько?!

Замявшись, Кили колупал пальцем зазубрину в столешнице.

– Сколько, я спрашиваю?! – рявкнул Торин, так, что тот вздрогнул, а вместе с ним и Фили.

– М-много.

Послушался шумный раздражённый выдох, но, к счастью, этим всё и ограничилось.

– Понятно.

– Пожалуйста, Торин, сделай что-нибудь! – отчаянный выкрик племянника заставил вздрогнуть его на этот раз. – Они заставляют его заниматься проституцией!.. Он.. он не хочет. Они сломают его, понимаешь?.. Вдруг он.., – фраза оборвалась на полуслове, ибо Кили было страшно даже произнести это вслух.

Торин молчал, задумчиво уткнув взгляд в стол.

– Только представь себя на моём месте! А на его.. представь!

– Так кто вас так разукрасил?

– Это люди хозяина клуба и его сын, – ответил Фили. – Но мы им тоже жару задали, ты не сомневайся.

– Да я и не сомневаюсь, – буркнул Торин. – Чёрт знает, что творится.

– Я бы никогда к тебе не обратился, если бы не был в тупике, – Кили шмыгнул своим распухшим носом.

– Ты и сейчас не хотел, это я тебя уговорил, – возразил младшему брату старший.

– Да, это правда. Так что? Ты поможешь?

Торин молчал ещё с секунду, но затем ответил, отставляя от себя кружку:

– А что ты сделал, когда я просил тебя не крутить шашни с проституткой, да ещё и с парнем?

Вновь опустив голову, Кили молчал.

– Я привёз его к нам в дом под твою ответственность, – продолжил дядя, выдавливая из глубин души племянника чувство вины, – хотя я знал, что с такими людьми, падшими, бессовестными, связываться нельзя. Это жестокий бизнес. А вы ещё и засветились в газете, так получите.

– Ты отказываешься, да? – упавшим голосом произнёс младший племянник, поднимая безжизненный взгляд и глядя на невидимую точку перед собой.

– Я хочу, чтобы ты понял, что у меня нет ни одной причины помогать вам.

– Так я и знал..

– Я получил в последнее время много предательств со стороны близких мне людей.

– Мне жаль..

– Этот ваш Трандуил тоже не сделал ничего, чтобы избежать связи с тобой. с обоими вами.

– Но мы..

– Он узнал о своём прошлом и всё равно не ответил отказом, хотя мог понимать, что навлечёт собой беду.

– Он не мог знать..

– Какой-то преступник побывал в нашем доме, полном важных и ценных бумаг. Может быть, не единожды.

– Это не его вина..

– Я допустил серьёзную ошибку, привезя его в наш дом. Мной двигали, может и благородные, но опасные чувства, за что я и поплатился, за что поплатились и вы.

– Всё, я понял..

– Сегодня не ездите на работу, вызовите доктора, пусть осмотрит.

– Так ведь сегодня планёрка, – возразил было Фили, но Торин пригвоздил его взглядом.

– Я что, не ясно выразился?

– Всё ясно, – вскинул ладони старший племянник.

Кили сидел, как в воду опущенный. Он чувствовал, что сердце растрескивается внутри и раскалывается крупными сколами. У него не было сил продумывать новые планы по спасению Трандуила, но этим непременно нужно было заняться в ближайшее время. И нет, он не чувствовал себя виноватым перед дядей. Только перед Трандуилом, потому что не смог его защитить. А ещё немного перед Фили за то, что тот пострадал из-за них. Но за любовь ему стыдно не было.

Торин сидел за своим столом и пытался сосредоточиться на проверке документов, которые ему предстояло подписать. Он хмурился, смотрел на чёрные расплывающиеся перед глазами буквы и цифры, тёр веки, пытаясь вернуть мысли сюда, в этот кабинет. Напрасно. Они блуждали где-то снаружи здания.

Когда зазвонил мобильник, он повернул голову, заглянув в экран. Горела надпись «Смауг».

А этому что понадобилось?

– Слушаю, – сказал Торин, проведя пальцем по экрану.

– Дубощит, приезжай ко мне. Без промедления, – чуть требовательно заявил голос.

– Опять накурился и ждёшь меня, чтобы покрасоваться?

На том конце наигранно тяжело вздохнули.

– Важное дело, Дубощит, ну же, не заставляй меня упрашивать тебя.

Торин взглянул на стопку бумаг, требующих его подписи, перевёл взгляд на окно, где за двойным стеклопакетом гудел город. Побарабанил пальцами по столешнице. Всё одно. Хуже на душе вряд ли может быть.

– Хорошо. Приеду. Но, Дракон, если я только увижу тебя в непотребном виде..

– Не станешь меня потреблять? – усмехнулся тот.

– Смешно, – сухо ответил ему Торин. – Выезжаю.

В кабинет постучали, дверь открылась и вошёл Ори с бумагами в руках.

– Эм.. Торин, нужны твои подписи.

Руководитель взглянул на него мрачно и недружелюбно, так, как смотрел с тех пор, как узнал о его ориентации.

– Я уезжаю.

– Но Торин, – растерялся молодой человек, – это срочно.

– Я сказал, что уезжаю, – Торин отодвинулся от стола, встал, стянул со спинки свой пиджак и пошёл к выходу из кабинета.

Ори так и смотрел ему вслед потеряно и опечалено. Он не мог продолжать дальше свою работу без этих подписей.

Задержал секретарь, задержал Двалин, Балин задержал. Слишком долго путался в рукавах пальто, торопясь, словно поездка к Смаугу имела какую-то важность. Шарф никак не хотел свисать концами ровно. Обронил перчатку по пути из лифта. День был отвратительным.

Город удерживал пробками, сгрудившимися автомобили в одну сплошную кучу. Гудки, мелодия гитарных струн из динамиков, лай собак, гомон и шум – всё смешалось и превратилось в какофонию.

Когда Торин добрался до офиса Смауга, его череп разваливался на куски. Да и одно то, что от звонка Смауга до того, как он пересёк порог его приёмной, прошло часа два, это раздражало и омрачало ещё больше.

В который раз нагрубив его секретарше, наконец-то он вошёл в его кабинет и увидел сидящим за своим столом, как это ни странно, но даже печатающего что-то за компьютером.

– Сегодня на город упадёт снежная лавина, раз Дракон работает, – угрюмо произнёс Торин вместо приветствия, и Смауг поднял на него глаза.

– А, я думал, что ты уже не приедешь, – он тепло улыбнулся, так, словно Дубощит был его лучшим другом.

– Я не хотел, – честно признался тот.

Смауг сделал приглашающий жест рукой. Шумно выдохнув, Торин двинулся к нему. Чёрт бы побрал этого ублюдка.

– Пальто можешь снять.

– Это ещё зачем?

Торин знал, что на территории врага нужно держать ухо востро, с этим Смаугом вообще никогда нельзя расслабляться. Чего только стоит то, что из кафе, где они сидели недавно вместе, прислали счёт, хотя он точно помнил, что оставлял деньги на столе. Должно быть, проделки Дракона, будь он проклят.

– А за тем, дорогой Дубощит, что я позвал тебя отметить первую, маленькую победу.

– О чём это ты? – Торин не внял его предложению снять пальто, и остался в верхней одежде, присаживаясь напротив неприятеля.

– О том, что всё получилось, и у меня есть шика-аарное видео, где мэр берёт взятку, – довольная улыбка Смауга сделала его лицо зловещим.

– Твою мать, Смауг! – тяжёлый кулак ударил по столешнице, но руководитель не испугался такой реакции гостя, скорее, ему было любопытно. – По телефону ты не мог мне это сказать?!

– Нет, – покачал тот головой, – и к тому же, я хотел это отпраздновать, – в знак убеждения нажал на кнопку и проговорил в динамик, обращаясь к секретарше. – Принесите бутылку шампанского и два бокала.

– Ты болен, – раздражение никуда не ушло. – Я не стану распивать с тобой, я на автомобиле. К тому же я тебе не доверяю.

– Переста-аань, – Смауг вновь растянул губы в улыбке. – Я сегодня не способен на злые умыслы, потому что в слишком хорошем настроении.

– Нет.

– Дубощит. Прошу.. Я дам тебе водителя.

– Так вот в чём подвох!

Смауг хохотнул и развёл руками.

– Можешь позвать своего. Клянусь, я ничего плохого не замышляю. Теперь я с чистой совестью передоверить это дело тебе, чтобы ты занимался им дальше.

Дверь распахнулась, и вошла секретарша с разносом в руках, на котором несла бутылку Кристалл Брют и два хрустальных бокала. Она кокетливо взглянула на обоих мужчин, прошла к столу, поставила разнос, как и всегда старательно прогибаясь в спине.

– Спасибо, дальше мы сами, – вежливо произнёс Смауг, и глаза его, взглянувшие на Торина, блеснули.

====== Часть 18 ======

Смауг не любил Торина. Всё, что он к нему чувствовал – это злость и раздражение. Эти чувства были очень часто настолько близки к ненависти, что до этого хватило бы и шага. Так вот как раз в том, что Торин бесил его гораздо сильнее, чем кто-либо из людей, живущих на этом свете, и таился главный корень зла.

Он вызывал в нём всплеск эмоций, которые Смауг так и не научился гасить и скрывать. Но каждый раз, при очередной, даже мимолётной встрече, Торин умудрялся бесить его от души, и с каждым разом всё сильнее, хотя, собственно, ничего для этого не делал. Вообще. И даже сам старался избегать его. Но, чёрт дери, всё – внешность, движения, взгляд, жизненная позиция – вновь и вновь, раз за разом посылали такие бешеные импульсы раздражения для Смауга, что никакая сдержанность не помогала.

Сейчас Смауг сам предложил ему отметить завершение первой части совместного плана, но это был, скорее, мазохизм, хотя он старательно наступал собственным эмоциям на горло. А Торин, мразь такая, даже не удосужился снять пальто, что являлось верхом наглости. Что он думает о себе? Будто Смаугу заняться больше нечем, как только придумывать для него козни.

– За первую маленькую, но нужную победу, – он с торжеством приподнял свой бокал и вновь улыбнулся прежде, чем отпить искрящийся золотом, шипучий напиток.

Торин посмотрел на него недовольно. Сделал глоток шампанского или же нет, но прикинулся, что отпил немного.

– Что это за цирк, я не понимаю.., – ещё и проворчал, отняв фужер от губ.

– Теперь мы немножко партнёры, я решил, что нам пора позабыть наши старые распри и просто.., —ха, захотелось проверить самого себя – вот что за этим стояло, но говорить об этом нельзя. Сможет ли он спокойно общаться с Торином на протяжении некоторого времени, пока они распивают эту бутылку? Не станет ли он подшучивать над ним, источая яд, которым наполнялось всё его нутро, едва он видел этого самоуверенного, до скрежета зубов правильного, проклятущего Дубощита?

– Распри всегда начинал ТЫ, – заявил Торин, отставляя бокал и, о, чудо!, вынимая руки из рукавов пальто. Он снял его, размотал шарф и повесил всё это на спинку кресла, в котором уютно расположился. – Вечно дерзишь, как будто в этом весь смысл твоей жизни.

– Может, так оно и есть? – лукаво прищурился Смауг.

– Лучше бы занялся чем-то полезным.

– А я всё успеваю, поверь. Не то что ты.

Тихо, тихо, спокойно. Никаких насмешек.

– Не успеваешь только найти собственную совесть, – буркнул Торин, отводя глаза.

– А тебя твоя совсем, видимо, заела. Ты же всегда и во всём себя винишь, так?.., – жёсткий взгляд Смауга заставил Торина сосредоточиться и напрячься. – Как племянники?

Скрипнув зубами, Торин резко поднялся, отчего его кресло тяжело подалось назад.

– Я уже предупреждал тебя, чтобы ты думать забыл о моих племянниках и обо всём, что касается моей частной жизни?! Кем ты возомнил себя?! Моим другом?!

– Ты же во всём потерпел крах. Я всего лишь интересуюсь, чтобы не наступить на те же грабли, – уже не сдерживая раздражение, произнёс Смауг, поджав губы.

– Легко говорить тому, у кого нет никаких привязанностей! У тебя никого нет, вот поэтому ты за свою фирму и деньги держишься так, словно это последняя радость в твоей жизни!

В порыве негодования вскочив со своего кресла, Смауг перегнулся через стол и схватил Торина за лацканы пиджака.

– Да что ты вообще обо мне знаешь, идеальный наш?! – прошипел он ему в лицо со злостью.

Ненависть закрутилась вновь в голове чёрными прочными нитями, что спутывались друг с другом, свивались клубком. Эти светлые глаза. Цвет неба. Цвет рая. Чуть сощуренные – Торин явно злился – но взгляд всё равно оставался безмятежным. Как у него так получалось?! У самого Смауга в глазах плясали языки яростного пламени, которым он мог испепелить кого угодно. Почему лицо не перекошено от гнева?! Почему, будучи разозлённым, Торин остаётся таким красивым? Мразь. И Смауг впился в тонкие губы с немыслимой жадностью, словно от этого зависела вся его жизнь. Не думая о последствиях, не думая ни о чём, кроме Торина, он вкушал поцелуй.

Но недолго. В один из следующих мгновений тяжёлый кулак Торина обрушился ему в скулу и от сильного удара Смауг отлетел назад, едва не ударившись затылком о стену.

Скула неприятно заныла – скорее всего, останется синяк. Удар у Торина уверенный, сильный, отточенный. Скотина.

– Больной ублюдок! – взревел Торин, и вот теперь Смауг увидел в его взгляде небывалое количество гнева. – Что ты творишь?!

Приложив тыльную сторону ладони к больному месту, тот медленно поднялся с пола.

– Я тебя ненавижу, я тебя презираю! – выплюнул он слова, но когда взгляд остановился на губах. Вкус этих губ останется надолго в его памяти. До чего же было приятно. А впрочем..

Перегибаться через стол больше не хотелось. Рискуя до конца жизни получать насмешки – сам Смауг так бы и сделал, соверши Торин подобное, каждый раз высмеивал бы. Рискуя своей репутацией циника. Рискуя вновь получить по лицу.. он стремительно приблизился к Торину и вновь накинулся на него с поцелуем, на сей раз крепко схватив его за плечи, не оставляя места для манёвра. Тот ещё что-то процедил сквозь зубы и стиснутые губы, но в какой-то момент просто взял и ответил на поцелуй, хоть и грубо, порывисто, разрывая прикосновения и вновь набрасываясь, что ещё сильнее распаляло Смауга, который до конца так и не мог насладиться, насытиться этим.

На мгновение раскрыв глаза, он увидел перед собой эти невероятно прекрасные глаза и понял, что его засасывает в эту бездонную глубину. Если только он не вернёт себе самообладание, то это может привести к ужасным последствиям.

Сам не мог.

Сжал кулак, отвёл, другой рукой хватаясь за Торина ещё крепче, и со всей своей силы врезал ему в живот, тут же отстранившись. Резко выдохнув, Торин согнулся пополам. Но улыбнулся. Смауг заметил, как блеснули его обнажившиеся зубы.

Его собственные глаза округлились от удивления. Дубощит ещё смеет радоваться?

– Почему ты..?

Торин выпрямился с трудом и вмиг помрачнел, оттолкнув его от себя, как что-то мерзкое и гадкое. Его рука легла на собственное пальто.

«Хочет убежать», – промелькнуло в голове Смауга, и тогда появился проблеск разума, как ему показалось. Но то был не разум, ибо сразу появилось острое желание во что бы то ни стало завоевать, подчинить, обладать. Никогда ещё Торин не был к нему так непозволительно близко, и это вскружило голову почище любого наркотика.

– Ненавижу тебя, – прошипел Дракон с улыбкой на губах, насмешливой, но в этот раз неуверенной. – Ненавижу сильнее всех на свете, – он не дал Торину забрать свои вещи, накрывая своей рукой его руку, проскользив по тыльной стороне ладони подушечками пальцев. Как же хотелось сбить самоуверенность, разрушить правильность и перейти черту.

– Сукин сын, – отозвался Торин, качая головой.

Невозможно было понять, что же он чувствовал, но Смауг вновь ощутил острую необходимость знать. Схватил за грудки и впечатал в стену что было силы. Если бы только это не было такой непредсказуемостью, Торин смог бы увернуться или попросту не дать такое с собой сделать. Но сейчас он оказался в опасном положении и разозлился ещё сильнее.

Только теперь до Смауга дошло, что Дубощит всё же крупнее его самого. Нужно было немедленно сделать что-то, а иначе габариты Торина могли бы помочь тому избавиться от подобной навязчивости. И Смауг сделал первое, что пришло ему в голову – опустил правую руку и сжал ладонью его член через ткань брюк. Дубощит дёрнулся, а Дракон не сразу понял, что только что произошло – он украл его стон.

От этого стона, такого яростного, такого внезапного налился тяжестью собственный пах. Смауг повторил своё действие, сжав достоинство Торина чуточку сильнее, и припал к губам, вновь и вновь наслаждаясь их вкусом.

– Проклятый, – мычал сквозь поцелуи Торин, – проклятый.

В отместку Смауг куснул его в нижнюю губу, слегка, но острые зубы сделали своё дело, и губа закровоточила. Он почувствовал большие руки на своих плечах, в голове промелькнула мысль, что сейчас Дубощит отшвырнёт его от себя, и приготовился посильнее зацепиться рукой за его мошонку, но совершенно неожиданно тот стиснул его и впился губами в шею. Смауг издал отрывистый рык от наслаждения и желания. Он и подумать не мог, что Торин вдруг станет вызывать в нём такие чувства, чужеродные и необычные, прямо противоположные тем, какие он обычно испытывал к ненавистному Дубощиту.

Обхватил руками его голову, ероша волосы на затылке, подставляясь ещё ближе, чтобы только чувствовать горячие губы на своей коже.

– Аа-ааарррх, а-аааах, – стонал он всё громче и громче.

– Заткнись.., – с придыханием зашептал Торин, раздирая его пиджак в разные стороны, так, что пуговицы попадали со стуком на пол и раскатились в стороны. – Ублюдок.

Той же участи подверглась и рубашка.

Смауг ещё подался навстречу от счастья, когда почувствовал грубые, несдержанные ласки широких ладоней. Кожа горела, горело всё нутро, и он не помнил, чтобы хоть раз так кружилась голова и подгибались ноги. Ему хотелось орать от кайфа, словно кошка в течке. Торин предусмотрительно заткнул ему рот поцелуем, за который опять получил укус.

Наслаждаясь тяжёлым дыханием своего оппонента, Смауг проник ладонями под его рубашку и совершенно нагло шарил там, исследуя крепкий торс и каждую мышцу, что были сейчас так напряжены.