Текст книги "По ту сторону тьмы (СИ)"
Автор книги: A. Jane
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)
– Знаешь, Рон, – усмехнулся слизеринец, – я иногда начинаю сомневаться в твоей белости и пушистости.
– Пушистости?! Ты бы меньше Фреда с Джорджем слушал. Они порой что придумают, так аж тошно, – поморщился мальчик.
– Да, порой это так. Но, знаешь, я думаю, что устраивать тут театр уже излишне. Школа и так напоминает смесь дурдома с зоопарком, то профессора в обморок падают прямо в коридоре, то тролли гуляют по подземельям, как у себя дома, – философски рассуждал Блэквуд.
– Это точно. Одним близнецам от этого всего весело, – усмехнулся Уизли.
– Кстати о них. Куда они вечно исчезают?
– А ты не знаешь? – удивился Рон.
– Знал бы, не спрашивал, – холодно ответил мальчик.
– Ой, да ладно, не ершись, все свои, – засмеялся рыжий, хлопая друга по плечу.– Они исследуют шестой этаж.
– А почему именно шестой? – В недоумении спросил Оуэн.
– Они подслушали разговор Директора и профессора МакГонагалл. И те вроде говорили, что там стоит какое-то волшебное зеркало, ну, эта парочка и решила его отыскать.
– Зеркало, говоришь? – протянул мальчик, взывая к памяти и тому времени, когда он сам исследовал шестой этаж.
– Угу. Это же так интересно! – улыбнулся рыжий. – Ой, звонок. Извини, Оуэн, мне пора, а то профессор Стебль опять будет ругаться.
– Конечно, иди. У меня-то сейчас окно, – отмахнулся Блэквуд, смотря, как убегает его рыжеволосый друг. – Зеркало, значит. Интересно. Возможно, Мессир, моё письмо придет к вам раньше, чем планировалось. – С этими словами Блэквуд, убрав пергамент во внутренний карман мантии, пошел в сторону замка.
Прошла неделя с того момента, как Оуэн получил последнее письмо от Мессира. Мальчик, как ему настойчиво советовал Воланд, не стал следить за Квирреллом и наблюдал за тем, что происходит в замке. И все произошедшие события, так или иначе, всё равно вели к злополучному профессору защиты. Слизеринец несколько раз заходил навестить Нави, чтобы тот привык к его присутствию и слушался команд. Пес оказался на удивление смышленый. И уже на второй приход Оуэна явно его ждал. К тайне шестого этажа мальчик ещё не притрагивался, полагая, что займется ей, если у близнецов не получится разыскать зеркало. И вот, воскресным вечером, в компании Драко, его нашли близнецы.
– Привет, Оуэн, – улыбнулся Фред, а Джордж лишь кивнул, оглядывая библиотеку.
– Привет, Фред, Джордж, – отозвался Блэквуд.
– И тебе привет, серебряный принц, – подхватил Джордж.
– И вы туда же, – немного зло ответил Драко и демонстративно уткнулся в книгу.
– Чего это он? – спросил Фред, – вроде кличка не обидная.
– Ну, это кому как, Драко уже достали все подкалывать. Интересно, МакГонагалл специально это сказала? – усмехнулся Оуэн.
– Да кто её знает, – ответил Джордж,– но обычно она довольно сдержана.
– Ну, значит, Драко, ты это всё-таки заслужил, – бросив смешливый взгляд на друга, произнёс Блэквуд, вспоминая, как профессор МакГонагалл на весь кабинет отчитывала Малфоя за попытку пошутить на её уроке. Но так как шутка была над её грифончиками, то строгая профессор в пылу праведного гнева назвался Драко «глупым серебряным принцем» и, сняв десять баллов, выставила за дверь. С того дня эта кличка пристала к Малфою довольно крепко и вот уже третий день сводила его с ума.
– Да пошли вы все, – обиделся блондин и, собрав свои книги, ушел.
– Э-э-э… Оуэн, может, зря ты его так? – спросил Фред.
– Ничего, ему полезно. Спесивости поубавит, – хмыкнул слизеринец и, проводив однокурсника взглядом, вновь заговорил. – Вы нашли его?
– Нет, – ответили братья, они сразу поняли, про что спрашивает Оуэн, но сказать им было нечего.
– Ясно. А что тогда пришли? Соскучились?
– Ну, и это тоже, – весело отозвался Джордж, подсаживаясь ближе к мальчику.
– Но вообще-то…
– …мы искали тебя для того…
– …чтобы рассказать о…
– … Квиррелле, – закончил Фред.
– И что же такое вы узнали? – немного лениво произнёс Оуэн, перелистывая книгу, но притом слушая очень внимательно.
– Мы думаем, что за ним следят. И что он что-то затеял.
– С чего такие мысли?
– Ну, понимаешь ли, мы видели пару раз, как за ним крадётся профессор Снейп, а ещё мы видели, как профессор ему угрожал, – заговорщически улыбнулся Фред.
– Это так интересно! – воскликнул Джордж. – Ведь если Снейп так его охаживает, то значит, Квиррелл точно что-то задумал!
– Возможно, – медленно протянул Блэквуд, уже связав воедино то, что знал он и что ему рассказали близнецы. Он обещал Мессиру не приближаться к профессору Защиты, но это означает лишь, что лично он не подойдет к нему, а на других этот запрет не распространяется. Оуэн внутренне улыбнулся и, поманив братьев, сказал. – Я думаю, вы правы. И тут что-то нечисто. А потому предлагаю самим всё разузнать.
– Вот, это наш человек! – улыбнулся Фред, хлопая слизеринца по спине.
– И что мы будем делать? – спросил Джордж.
– Как что? Конечно же, следить за ним! Только так, чтобы Снейп не поймал. Посмотрим, в какую часть замка он ходит чаще всего, а потом выясним, что он может там искать. Только вот проблемка есть. Я за ним следить не смогу. Слизеринцы ко мне ещё не привыкли.
– Это и понятно, у них там, наверное, полный серпентарий, – скривился Джордж, – и как тебя туда занесло?
– Ну, как-то так. – Ответил Оуэн. – Так что?
– Положись на нас, – ответил за двоих Фред, и они умчались, сославшись на чрезвычайно важные дела.
Блэквуд, дождавшись ночи, отправился на шестой этаж в поисках таинственного зеркала.
– Раз близнецам не повезло его найти, то, может, мне улыбнётся удача, – шептал мальчик, пробираясь по темным коридорам подземелий к лестницам, ведущим наверх.
Удача мальчику улыбнулась лишь на третью ночь поисков. В одном из заброшенных, старых кабинетов он обнаружил огромное зеркало в массивной деревянной раме. Сама рама были искусно сделана, по бокам её к самому верху тянулись резные, увитые плющом колонны, напоминавшие стволы исполинских ясеней. А на самой верхушке в причудливой кроне этих деревьев было вырезано послание, что встречало каждого пришедшего к нему. «Erised straeh ruoy tub ecaf ruoy ton wohsi» – гласила надпись.
– Я показываю не твоё лицо, но желание твоего сердца, – прочел мальчик. – Хм… похоже, что это зеркало Еиналеж, что показывает самые сокровенные желания. Я читал о нем в «Реликвиях Хогвартса» ещё летом. Не думал, что смогу найти его, – тихо произнёс мальчик. Блэквуд колебался, он хотел заглянуть в это зеркало и узнать, что же скрывает его сердце, и в тоже время боялся своих желаний. Что ни говори, а он был простым человеком, пусть его и вырастили демоны.
Решившись, мальчик глубоко выдохнул и, в два шага преодолев расстояние, медленно открыл глаза. На него из зеркала с лёгкой улыбкой взирал Мессир, он сидел в мягком кресле, на спинке которого висел его черный бархатный плащ. Воланд находился на возвышении из трёх ступеней. По левую руку от него, за спинкой кресла, стоял Азазелло в своём истинном виде, облаченный в серебристые доспехи. Рядом с ним, справа, стоял Фагот, положив руку на кресло Мессира, он был в черном сюртуке, который надевал очень редко, но который ему безумно шел. Эта вещь напоминала ему о прошлом. Бегемот, в том же облике кота, сидя на второй ступеньке, слева от Воланда, крутил в лапах шахматного коня. Гелла сидела рядом с ним на первой ступеньке, одетая в чёрное платье, а её огненно-рыжие волосы были собраны с одной стороны изящной заколкой. На третьей же ступеньке, по правую руку от Воланда, сидел молодой мужчина в темно–зеленом сюртуке, серебряного цвета рубашке и черных брюках, на плечах его был бархатный плащ, такой же, как у Мессира, что висел на кресле. Его волосы темным каскадом ниспадали на плечи, а изумрудные глаза светились счастьем. Не от того ли, что рука Тёмного господина покоилась на плече мужчины? А может, от того, что он сам в этот момент прижимал к себе такого же зеленоглазого мальчонку лет пяти? Одетого точь-в-точь, как он сам. Мальчик улыбался и махал Оуэну, теснее прижимаясь к отцу, а то, что этот мужчина был его папой, сомневаться не приходилось. Уж больно мальчик был на него похож.
Наблюдая всю эту картину, Блэквуд медленно думал, какое желание показывало ему зеркало? Понимание молнией сверкнула в сознании. Он осознал, что этот темноволосый мужчина – он сам, а мальчик – его сын.
– Так, так, стоп, – бормотал Оуэн, – если я тут вижу наставника и его свиту, а рядом с ним себя и сына, то… то… Получается, что, – медленно прошептал мальчик, – моё сокровенное желание – это быть с ними, как часть их, как… семья? А мальчик? Мой сын, он ведь тоже семья, моя и только моя. Он – моё продолжение в этом мире, – догадался Блэквуд.
С тех пор Оуэн почти каждую ночь приходит в тот класс на шестом этаже. Он смотрел на свою «семью», понимая, что соскучился и что боится, боится потерять их.
В одну из таких ночей, когда Оуэн сидел перед зеркалом, за спиной раздался тихий голос.
– Никто не сможет их вернуть, Гарри, – Дамблдор стоял у окна и смотрел на мальчика, – Я хочу рассказать, в чем тут хитрость. Это зеркало – Еиналеж. И тот, кто смотрит в него, видит самые глубокие и самые отчаянные желания своего сердца. Но они не правда. Это лишь видение, иллюзия. И многие волшебники, смотрящие в это зеркало, сходили с ума.
– Они верили в то, что видели? – спросил Блэквуд, вставая с наколдованного полукресла.
– Да, Гарри, – мальчик поморщился, но промолчал. – Они верили, будто то, что они видят, реальность. А ты стал слишком часто приходить сюда. Твои родители были хорошими людьми. Джеймс и Лили были очень талантливыми магами, и они очень любили тебя. Но ты же понимаешь, их не вернуть. И приходится учиться жить дальше.
– Жить дальше? – повторил Блэквуд.
– Да. Ведь счастливый человек, взглянув в это зеркало, увидит лишь себя, а это значит, что он отпустил прошлое, тяготившее его, и принял будущее, ожидающее его. И потому завтра его отсюда уберут. Так что не приходи больше, – устало отозвался старик и повернулся к двери.
– Можно вопрос, сэр? – подал голос Оуэн, его природное любопытство взяло над ним верх. Словам о родителях он не удивился, что ещё может видеть сирота, как ни родителей. Но особого смысла им не предал. Он давно смирился с их утратой, у него теперь была новая семья.
– Конечно, мой мальчик,– улыбнулся Директор.
– А что вы видите в зеркале?
– Я? – он умолк и задумался, – я вижу себя с парой шерстяных носков, – улыбнулся Директор, – но его улыбка была грустной, и мальчик понял, что он лжет.
Через пару дней после встречи с Директором его нашли близнецы Уизли и, не обратив внимания на возмущения Рона и Драко, утащили мальчика в выручай-комнату.
– И к чему такая срочность? – возмущался слизеринец, поправляя измятую мантию.
– А к тому, что мы тут накатали небольшой отчет о слежке за Квирреллом и хотим услышать твоё мнение. Потому что это очень и очень подозрительно, – глаза рыжих демонов блестели недюжим интересом, а это означало, что они откопали что-то действительно важное.
– Давайте, я посмотрю, – и, устроившись в удобном кресле возле камина, Блэквуд принялся читать.
Спустя минут десять мальчик отложил бумаги на маленький журнальный столик и, соединив кончики пальцев, стал смотреть на огонь. Близнецы, тем временем устроившиеся на соседнем диванчике, тихо наблюдали за ним, усиленно делая вид, что увлеченно играют в карты.
Когда Оуэн отвел взгляд от огня, Фред спросил: – И что ты думаешь?
– Думаю, что этот Квиррелл – что-то странное и темное. Хагрид недавно пожаловался, что в лесу убивают единорогов. Думаю, что можно соотнести походы Квиррелла в лес и убийство единорогов.
– Но это же серьёзнейшее преступление! – Воскликнул Джордж, – за него карает сама магия!
– Очевидно, что кара медленной и мучительной смерти более приемлема для нашего уважаемого профессора, чем то, ради чего он пьёт их кровь. А в том, что ему нужна кровь, я уверен.
– А что про третий этаж? Он там тоже часто крутится, – спросил Джордж.
– Там цербер. И так просто его не обойти. Но я согласен с вами, он нацелен на люк, что стережет пес.
– Нужно что-то делать, – задумчиво отозвался Фред.
– Возможно. Но точно не в этом семестре. До рождественских праздников осталось чуть больше недели. Оставим это до второго семестра. А когда вернёмся с каникул, то всё решим.
– Он может воспользоваться суматохой, – возразил Джордж.
– Он, конечно, может попытаться, но вот только ты зря сбрасываешь со счетов Снейпа. Мне порой кажется, что он единственный нормальный маг в этом дурдоме. Он ему не позволит подойти к люку. А на каникулах будет следить только за ним.
– Ты в этом уверен?
– Абсолютно. А теперь, раз уж вы мне попались, то вот, держите, – мальчик протянул близнецам тёмно-синие конверты с серебристой печатью его рода.
– Что это? – Спросил Джордж.
– Это приглашение в Блэквуд-холл на празднование нового года, надеюсь, что родители вас отпустят. Чуть позже глава рода напишет вашему отцу письмо. А я пришлю порт – ключ. Кстати, Рона я тоже позвал. Надеюсь, вы не откажетесь?
– Кто? Мы? Да ни за что! – хором ответили Уизли и засмеялись.
– Спасибо, Оуэн, обещаем вести себя прилично, – отозвался Фред.
– О, поверьте, после знакомства с моими друзьями вы будете смотреться просто ангелами на их фоне, – усмехнулся Блэквуд, покидая выручай-комнату и надеясь, что Фагот с Бегемотом и эта парочка не разнесут его поместье по камешкам.
====== Глава 12 ======
«Наконец-то этот сумасшедший день подходит к концу. Последний день семестра и эти безмозглые, с позволенья сказать «студенты», покинут школу. Ещё чуть-чуть, буквально пара часов, и всё. Тишина и покой. Потом традиционный прием в поместье Малфоев, Люциус каждый год настаивает на моём присутствии. Хотя я, честно, не понимаю зачем? Выдержать бы рождественский ужин в большом зале. Альбус, как всегда, неугомонен. И если я правильно понял его намеки, то это Рождество будет «особенно» радостным».
С такими воодушевляющими мыслями профессор Зельеварения, а по совместительству декан Слизерина, Северус Снейп, провожал холодным взглядом вереницу студентов, спешавших на поезд «Хогвартс-экспресс». И, как только последняя черная точка скрылась из виду, он облегченно подумал: «Ну, наконец-то. В моём Доме студентов не осталось, а остальные – не моя проблема. Отдых, долгожданная тишина. Целых полторы недели без этих пустоголовых созданий, которых зовут студентами».
Уже вечером, в уюте и полумраке своих подземелий, созерцая игру пламени в камине и тонкий букет дорогого вина в бокале, ещё довольно молодой профессор думал об одном загадочном мальчике. О том самом, который перевелся к нему на факультет в столь помпезной атмосфере, о Блэквуде, мальчике с душою взрослого. Почему с душой взрослого, спросите вы? На то были причины. Немногим больше месяца юный Блэквуд пару раз в неделю заглядывал к профессору на чай, как бы глупо это ни звучало, но это было именно так. Северус в компании Оуэна, устроившись у камина, обсуждал разные аспекты магии. Началось всё, разумеется, с тех пресловутых свитков чернокнижника. Мальчик оказался весьма сведущ в областях древней магии. Это заинтересовало холодного зельевара, а научный интерес подтопил льды отчуждения. И так день за днём, вечер за вечером, они и общались, стирая границы предрассудков и настороженности. Северус много раз пытался выяснить, откуда Блэквуд столько знает. Но мальчик лишь загадочно улыбался и говорил: «… всему своё время, профессор. Придет день, и вы сами всё поймете, без слов». Это было странно, но мальчишка был упрям, и с этим приходилось мириться. От раздумий его отвлек стук в дверь, достаточно настойчивый, но тихий.
– И кого это принесло на ночь глядя? – ворчал мужчина открывая дверь.
Как только дверь беззвучно отварилась, в комнату влетела птица, а точнее, почтовый ворон рода Блэкуд. Горделивая черная птица описала небольшой круг в полумраке гостиной, приземлилась на спинку кресла, с которого меньше минуты назад поднялся мужчина.
– Не часто ко мне такие гости, – тихо произнёс Снейп и, подойдя к ворону, одним взмахом палочки добавил света. Птица посмотрела на него высокомерно и с неохотой протянула лапу, к которой был привязан конверт.
– Интересно, – зельевар отвязал письмо. Конверт плотной, темно-синей бумаги, было видно, что она очень дорога. На передней части красовался серебристый герб – ворон на фоне раскидистого дуба, ниже, тоже серебристым, было четко выведено: «for Severus Snape». Почерк был ему незнаком, мальчик писал по-другому. Тем временем ворон пристально следил за зельеваром, каменным изваянием застыв на спинке кресла.
Аккуратно сломав восковую печать на обратной стороне конверта, мужчина достал письмо. На белой гербовой бумаге аккуратным почерком было написано следующее:
«Тёмной ночи и яркой звезды юному зельевару.
Сим письмом, уважаемый Профессор, хотел бы поблагодарить Вас за заботу, проявленную по отношению к наследнику рода, и строгость в наставлении и поучении оного. В письмах ко мне он не раз упоминал Вас и ваши беседы, потому желание беседовать с вами лично возросло во мне многократно. И посему, коли Вам будет угодно, ждем Вас на праздничном ужине посвященному Йолю 21 декабря сего года в 18:00. Ответ пришлите вороном, он будет ждать столько, сколько потребуется.
Глава рода Блэквуд, Теодор Воланд».
Сказать, что мужчина был удивлен – равно молчанию. В кратком и сухом, на первый взгляд, письме таилось много больше, чем позволяли видеть скупые строки. Сила, мудрость, властность – всё это было скрыто в нём. Зельевара вновь посетило то странно–сладостное чувство, что охватывало его каждый раз в пылу жарких споров с Оуэном – опасность. Это позабытое когда-то, но удивительно сладостное или, скорее, пикантно–острое чувство. Со времён падения Темного лорда прошло десять лет. Десять лет спокойствия и мира. И казалось, что именно в этот момент Северус Снейп осознал, что же тяготило его в уютных подземельях неприступной школы – покой и обыденность. Жизнь, когда один день похож на предыдущий, когда ты знаешь, что будет не только завтра, но и через неделю, месяц, год. Сразу после войны это казалось благом, а потом… потом стало скучно. Именно в эту секунду мужчина понял, что не сможет оказаться от предложения Воланда, кем бы он ни был. Отогнав от себя лишние мысли, так настойчиво лезущие в сознание, он сел писать ответ.
А в это время в поместье Блэквуд – Холл юный воспитанник Темного первосвященника Гарольд, радостно возвращался домой. Ворота поместья гостеприимно распахнулись, встречая хозяина, окна замка озарились тысячами огней, вспыхнувшими разом, разноцветные фонарики осветили главную аллею, сад засверкал великолепием пушистого снега, подсвеченного магией. Казалось, что Гарри вошел в сказку, которая радостно приветствует его. В зиму, что дарит свой теплый холод и вселяет веру в чудо, разливает в воздухе едва ощутимый аромат яблок и корицы, сдобренный тонкими нотками магии.
Подойдя к парадным, он увидел домовика, который, раскланявшись «дорогому хозяину», распахнул перед ним двери. В холле его встречала вся свита Воланда во главе с ним самим. Фагот и Бегемот стояли справа, чуть поодаль от дверей. Азазелло и Гелла напротив и, как самое желанное для Гарри, его наставник. Воланд стоял дальше всех, прямо напротив дверей и, что было для него несвойственно, улыбался, своей чуть кривоватой улыбкой.
– Добро пожаловать домой, Гарольд, – глубоким голосом произнёс Мессир.
– Я вернулся, – улыбаясь, ответил мальчик.
В этот момент Гарри, как никогда, напоминал ребенка, вернувшегося в отчий дом. Туда, где его ждали радость и тепло, где было его сердце. Казалось, будто каждый проникся радостью и чувственностью момента, застыв в волнительном оцепенении. Но это лишь на миг. А потом застывшие люди ринулись обнимать вновь прибывшего, громко поздравляя с возвращением и расспрашивая о дороге.
Воланд со снисходительной улыбкой смотрел, как Бегемот и Фагот душат в объятьях своего партнера по играм и по совместительству ученика, как более сдержанный Азазелло пытается оторвать их от мальчика и как Гелла, тихо сверкая глазами, счастливо улыбается Гарри. Она, как и вся свита, очень привязалась к юному Блэквуду, но никогда не смела высказать ему ни своей любви, ни привязанности.
– Ну, полноте вам, задушите мальчонку, – окликнул свою свиту Воланд. – Проводите его наверх да дайте отдышаться, за ужином, я думаю, он все нам расскажет.
– Все непременно расскажу, Мессир, – почтительно ответил Гарри, и его зеленые глаза блеснули благодарностью, мальчик, вырвавшись из рук застывшего на секунду Фагота, ринулся наверх. Его багаж тут же забрали эльфы.
Немного отдышавшись, Гарри оглядел полюбившуюся ему спальню. Большая комната, высокие окна за темно–синими, тяжелыми портьерами с серебристыми кистями и ламбрекенам. Стены украшены резными буазери* темного дуба, а над ними, до самого потолка, прекраснейшие росписи с изображениями героев древних легенд и сказаний. Большая, широкая кровать с глифическими** столбиками и витиевато вырезанной верхушкой, бархатным балдахином глубокого, голубого цвета и крупным растительным орнаментом. Дубовое трюмо с узорной сенью в виде сплетенных виноградных лоз и лебедей стоит слева от кровати, возле стены, на нем уже лежат маленькие шкатулки из багажа Гарри. В большом зеркале трюмо отражается ярко пылающий камин в мраморном обрамлении, пара уютных кресел и низенький столик с инкрустированной столешницей.
– Я дома, – тихо повторил мальчик, стянув тяжелую зимнюю мантию, бросил её на спинку одного из кресел. Туда же полетел черный сюртук и шелковый шейный платок. Опустившись во второе кресло, Гарри блаженно прикрыл глаза.
– Тяжелый день? – раздался из темноты голос Мессира, стоящего возле камина, но не попадающего в его отблески.
– Скорее, выматывающий. Поездка на поезде оказалась не настолько спокойной, как я планировал. А вокзал вообще больше похож на растревоженный пчелиный улей. Но это всё уже позади. Больше не поеду в школу на поезде, – ворчливо отозвался мальчик.
– А что ты хотел? Это люди, они суетливы от природы, – философски заметил Воланд.
– Возможно. Вам виднее, наставник, – согласился мальчик и, приоткрыв один глаз, взглянул на Воланда. – Вы хотели что-то со мной обсудить до ужина?
– Да хотел, – ответил мужчина и взмахом руки убрал вещи с кресла и сел в него.
Гарри, разом прогнав нахлынувшую вялость и дремоту, подобрался и внимательно посмотрел на своего наставника.
– Это как-то связано со школой?
– В некотором роде, – задумчиво произнёс мужчина. – Скорее, это связано с твоим учителем … – В этот момент Воланд умолк, погрузившись в свои размышления. Юный Блэквуд, уже знакомый с привычками своего наставника, терпеливо ждал, не нарушая тишины и размышлений мужчины. – Да, именно он, – прошептал Воланд. – Северус Снейп, я говорю о нем. Я хотел бы лично познакомиться с ним, ты столько раз упомнил его в письмах. А потому, думаю, что будет не лишним пригласить его к нам на ужин. Ты так не считаешь?
– Разумеется, Мессир, я думаю, что профессор скрасит наш ужин, – уважительно ответил мальчик, подавляя своё природное любопытство. Задвинув все свои мысли и желания подальше, он продолжил: – Думаю, праздничный ужин на Йоль будет самым удачным временем. Это очень важная ночь для магов, полагаю, он не может отказаться. Семьи у профессора нет, друзей крайне мало, а общество директора в этот вечер ему будет явно в тягость. – Гарри говорил всё это, прекрасно понимая, что отказать Мессиру он не сможет, о чем бы тот его ни попросил.
Пожалуй, самым главным было то, что Гарри прекрасно осознавал – Воланд знает о неспособности Блэквуда отказать ему. Но все равно, мужчина обсуждал с ним вопросы подобного рода. Это для мальчика было самым ярким доказательством уважения наставника к нему.
– Напишите ему письмо, как глава рода, и выразите свою заинтересованность в его присутствии. Профессор много раз пытался выспросить у меня, откуда я столь много знаю, и мой ответ каждый раз сводился к Вам, наставник. Северус не устоит, я уверяю вас.
– Ну коли так, то я пошлю ворона, – мужчина поднялся и, окинув спальню, добавил, – перед ужином занеси мне Смольного, он самый быстрокрылый.
– Как пожелаете, Мессир. Но позволите ли дать совет? – Гарри встал и подошел к Воланду.
– Совет? Ну что ж, давай послушаем, – усмехнулся мужчина дерзости юнца.
– Напишите письмо своей рукой. Профессор очень чувствителен к магии, особенно к сильной. Это его сила и его слабость.
– Думаешь, это правильно?
– Думаю, это более результативно.
– Ты становишься прагматиком, школа портит тебя, – со скрытой усмешкой в голосе произнёс Воланд.
– Возможно, но идеалистом я никогда и не был, – пробежав ладонью по волосам, мальчик вновь взглянул на наставника.
– Уж это точно, – заметил Мессир. – Я приму твой совет. – И с этим покинул спальню.
Спустя два часа Гарри постучал в дверь покоев Мессира, держа на предплечье Смольного.
Позже, все собравшиеся за праздничным столом в нетерпении ждали появления Мессира и хозяина поместья. Они задерживались, хотя это было для них несвойственно. И вот золоченые белые двери вздрогнули и распахнулись, пламя свечей вспыхнуло ярче – в столовую вошли они: наставник и его подопечный, свет и тень, мудрость и юность, вечность и мгновение.
– Вы, верно, уже заждались нас, – произнёс Гарри, почтенно пропуская Воланда вперед, – прошу нас за это простить. Дела, дела.
– Это ж какие такие дела? Мы всё ждем тебя, ждем, а ты будто и забыл про нас! Даже словечком с нами не обмолвился! – обиженно возмутился Бегемот.
– Самые что ни на есть безотлагательные, – чуть улыбнувшись, ответил мальчик. – Но теперь, уверяю тебя, Бегемот, я в полном вашем распоряжении. И услышите вы от меня уж точно более, чем одно словечко.
За беседой о школе время пролетело очень быстро. Чай пили уже в малой гостиной перед жарко горевшим камином. Фагот и Бегемот то и дело отпускали колкие шуточки про учителей и учеников. Азазелло слушал внимательно, хоть и делал вид, будто созерцает тихо парящие снежинки. К ночи пошел снег, казалось, что настоящая зима решила поселиться именно в поместье Блэквуд, ибо в остальной Англии было холодно, но не снежно. Гелла улыбалась и разливала всем горячий чай. Как ни странно, но Мессир тоже был в гостиной, хоть и не любил суеты и галдежа. Он, устроившись в дальнем кресле, о чем-то раздумывал. Так прошел не один час, луна давно господствовала в небе, когда среди взрывов смеха и хохота тихо, но от того не менее четко, прозвучали слова Мессира:
– Поздно уже. Заканчивайте.
– Да, Мессир, – тут же отозвался в миг ставший серьёзным Фагот и вместе с Бегемотом покинул гостиную.
Гелла исчезла за дверью следом за Клетчатым и котом. Азазелло пожелав Мессиру и Гарри спокойной ночи, растворился в тени портьер.
– Доброй ночи, Мессир, – произнёс Гарри, поднимаясь с кресла.
– Уж лучше лунной, – отозвался Воланд, – в такие ночи мне лучше думается. А ты Гарри не спеши. Сядь.
– Да, Мессир, – мальчик сел в соседнее с мужчиной кресло и одним движение руки убавил в комнате свет. Полумрак казался ему уютнее, да и Мессир любил его больше.
– Смольный вернулся, – раздался в тишине голос Воланда.
– Профессор прислал ответ? Он согласился?
– Письмо пришло час назад. Он дал своё согласие, потому вышли ему координаты поместья, а у ворот его встретят.
– Как пожелаете, Мессир. Я же говорил, он не устоит, – довольная улыбка молнией вспыхнула и погасла на устах мальчика. – Что вас волнует в нём, наставник? – Уже серьёзно, но с каплей любопытства в голосе спросил Гарри.
– Волнует? О чем ты? – Воланд взглянул на мальчика, удивленный его вопросом.
– Вы редко желаете видеть смертного до его времени … лично. Здесь же желаете знать моего мнения и видеть профессора столь скоро. В нём есть что-то, что беспокоит вас, или, скорее, что-то, любопытное вам? – Гарри, обернувшись к мужчине, не смотрел ему в глаза, лишь изредка бросал быстрые взгляды, пытаясь угадать чувства наставника и увидеть в его необычных глазах подтверждение своей правоте. – Да и Азазелло, мелькавший рядом с ним, последнее время с изрядной частотой, лишнее тому доказательство, – невинно заметил Гарри, бросая эту фразу как последний аргумент.
– Ха-ха-ха… – рассмеялся мужчина, чем очень удивил мальчика, который резко подняв голову, смотрел на него. – Ну плут, ну хитрец… а как обставил-то, будто сама невинность! И нечего, нечего такие глазки делать. Голову склонил, глаза долу. «Я ничего не знаю, только думаю». Правильно ты всё понял, и не веди себя, как слуга! Не был им и не будешь. Но и равным не станешь.
– И мечтать о том недостоин, но и то, что имею, ценю превыше всякого, наставник. И в делах моих, и в словах доказательства того повсечасно. – Последние слова Мессира были очень серьёзными, а потому Гарри отвечал с почтением, то, что лежало на сердце. Он очень ценил своё место рядом с этим мужчиной и стремился быть не равным, а рядом. Столько, сколько это возможно. – Но любопытство снедает меня, в чем ваш интерес к профессору?
– А сам как думаешь? Тебе самому он не любопытен?
– Любопытен, но я вашей мудростью не обладаю, и вижу не многое, вы же читаете души. А, стало быть, и видите его другим.
– Твоя правда. Он иной. Не такой, как другие маги, и тем интересен мне. Хочу знать, сможет ли он тебе быть опорой и советником. Я не всегда смогу быть с тобой рядом. Работы и у меня хватает, не мне тебе о том рассказывать. А в этом мире тебе нужен человек, что сможет помочь тебе да от бед оградить и делом, и советом. Потому и хочу твоего Снейпа лично повидать, чести для него больно много, но, надеюсь, он её оправдает.
– Я понимаю, Мессир. Думаю, что он той чести будет достоин, уж больно он привык ходить по грани. Это даже мне было видно. Так чем могу быть полезен?
– А вот это, я думаю, ты мне сейчас и скажешь. На вот, прочти, – мужчина протянул Гарри письмо.
«Доброй ночи, господин Воланд.
Благодарность вашу принимаю с почтением, хотя моих заслуг в том не много. Оуэну с легкостью удается то, что другим приходится учить часами. Но в том, полагаю, Ваша заслуга, не моя.
Касаемо Вашего предложения, я с радостью приму его и буду рад провести вечер в Вашей компании. Прошу лишь выслать координаты поместья или указать иной способ посетить вас.
С уважением, декан Слизерина профессор Северус Снейп».
– Хм… очень скупо и сухо, даже для него. Видно, долго подбирал слова, очевидно, чтобы скрыть своё любопытство и волнение, – заметил Гарри. – Но всё настолько грамотно: и скромность, и комплимент, и почтение, и даже некий намек. Довольно тонко, а на вид, обычное официальное письмо с ответом. Или я вижу только то, что хочу?
