Текст книги "Человек без прошлого (СИ)"

Автор книги: _Silentium_

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Казалось, я как можно нежнее прикасался к губам, посасывал сначала верхнюю, затем нижнюю, чувствуя робкие движения со стороны брата. Дыхание давно перекрыло, и я чувствовал, как он еле уловимо дышал. А может, вообще не дышал? Или был возмущен? Только не отталкивай, прошу.

Как хорошо, что он не слышит мои мысли, но может догадаться. Последние дни я то и делаю, что размышляю на тему противоестественности. А может взять и послать разум к чертям? А что подумает Билл? А родители? Что думаю о себе я, в конце концов? Мои сомнения по поводу ориентации заставляют не на шутку насторожиться, ведь ранее я был на сто процентов уверен, что я натурал. Но почему меня так тянет к нему, несмотря на личные принципы?

Тонкие холодные пальцы слегка дотронулись до моих щек, когда я уже, не обращая ни на что внимания, начал мучить губы Билла, проникая в рот языком. Так волнительно и чувственно, что у меня захватило дух. Я будто боялся, что брат может прекратить. Что ему не нравится. Я мысленно просил высшие силы оттянуть момент, чтобы насладиться им сполна. Сплетение языков разжигало кровь в наших молодых жилах и помутнило рассудок. Чем дольше я целовал Билла, тем быстрее слетала моя крыша. Я был поглощён, словно сладчайший нектар амброзии я вкушал, лаская его губы, а руками гладил по гладким и хрупким плечам, очерчивая их контур, переходил на шею.

Мне показалось, его дыхание стало тяжелее и грудная клетка начала вздыматься уж слишком часто. Остановившись, чтобы удостовериться, что с брюнетом все в порядке, я посмотрел на него. Когда-то глаза карамельного оттенка напоминали сейчас пару угольков, приглушенных пеленой дыма. Так и было – некая невидимая пелена затмила его разум, и не давала мне понять, какие эмоции вызвал у него наш поцелуй? Где-то уже я видел этот взгляд. Он смотрел на меня и в то же время сквозь, излучая какое-то безумное желание. Пухлые губы слегка приоткрыты и пересохли. Случайно пройдясь рукой по животу, с удивлением замечаю бугорок в области паха. Ох, Билл, Билли, так вот в чем причина твоего внешнего изменения. а я чуть было не забеспокоился, как бы мне не пришлось звонить в скорую.

Слегка улыбаюсь, заглядывая в детские глаза, в которых так и плещется море похоти и желания. Я будто под действием гипноза, откидываю одеяло в сторону, оголяя юношеское превосходное тело. А вот и та самая тату-звездочка, о которой я намеревался спросить. Но об этом позже. Однако же я обвожу ее контур пальцем, едва касаясь бледной кожи, но вызываю дрожь по всему телу и множество мурашек рассыпалось вокруг, заставляя самого брюнета слегка вздрогнуть. Его мутный взгляд пытается не пропустить ни единого движения. Он тщательно следит за руками и будто боится пошевелиться, боится сделать лишний вздох. Какой же он робкий, несмотря на нотки дерзости, присущие подростку в трудный возраст.

Приспускаю узкие серые боксеры, что удобно устроились на его тонкой фигуре, обхватываю готовую к действиям напрягшуюся плоть и совершаю пару движений вверх-вниз, вследствие чего, послышался сдавленный стон. Этого хватило для того, чтобы продолжить утренние ласки. Казалось, Билл себя вовсе не контролировал: он шумно и тяжело дышал, снова и снова сладко облизывая сладкие губы. Выгибал изящные бедра навстречу моей руке, а под конец и вовсе уцепился пальцами за простынь, крепко сжав ее. Я поражался, с какой силой он толкался мне в руку, зажмурившись. Губу брюнет прокусил до крови, но когда, наконец, излился вязкой жидкостью, громко застонал, обессилено рухнув головой на подушки.

Вытерев руку влажной салфеткой, я поспешил разделить с ним минуты отдыха и лег рядом, подперев рукой голову. Я наблюдал, как Билл постепенно приходит в себя. Как дыхание его восстанавливалось со временем. Как он медленно открывает глаза и смотрит сразу же на меня. Я улыбаюсь и тянусь к его губам, слизывая проступившие капельки крови. Брюнет благодарно целует меня, но когда же мы отрываемся, он смотрит на меня как-то восхищенно. Слегка наивно. Игра взглядов. Сможешь меня переиграть??

Брюнет слегка заерзал и поспешил натянуть на бедра серые боксеры, а за ними и укрыть нас одеялом, но я не даю. Жестом я словно приказываю брату лечь в исходное положение. Он послушно ложиться так же, не спуская глаз. Меня давно заинтересовал незамысловатый рисунок по правую сторону живота, в самом низу. Я снова дотрагиваюсь до черной звезды пальцами.

– Откуда она у тебя?

– Нравится? – брюнет слегка прищурил кошачьи глаза, заставив меня выдавить улыбку.

– Еще бы! Может, ответишь на вопрос?

Брат подложил руку под голову и вел себя более раскованно, чем несколько минут назад.

– Это был своеобразный протест, скорее всего, для себя. Я сделал это тату, когда одна девушка сказала, что я не глубок душой, а лишь типичный маленький мальчик для которого чужды высокие чувства. – Билл усмехнулся и ответил с сарказмом. – А она прям такая чувствительная в 14 лет была, закачаешься!

Я прыснул вместе с ним, продолжая гладить пальцами тату.

– Девушка твоя была?

– Типа того… – кивнул брюнет. – В тот день мы с ней расстались. Она только и умела говорить о том, что парни бесчувственные мр*зи и что нам не понять ее тонкой души, лирика и все такое… вот тогда я и заявился к мастеру, с просьбой сделать что-нибудь простое и чтобы со смыслом. Видишь, две звезды, которые меньше друг друга по размеру? – я кивнул. – Это глубина. Возможно, моя глубина…

– Она не права была, ведь ты совсем не поверхностный. Твои глаза говорят за тебя. Да, на первый взгляд они кажутся детскими, но это совсем не так. Это глаза ребенка, который очень рано повзрослел. Иногда я чувствую себя рядом с тобой маленьким мальчиком, потому что интересы у меня, как у подростка, знаешь.

Мы оба улыбнулись, слегка хихикнув.

– А почему ты решил сделать именно на этом месте? – я убрал руку. Следующий ответ мне понравился больше:

– Чтобы никто не увидел.

Сейчас Билл показался мне таким взрослым. Иногда он слишком наивен, иногда задумчив. Сегодня брюнет показал себя с новой стороны. Он, правда, не глупец и, как я уже упоминал, не поверхностный. Непременно, те слова девчонки задели его. Казалось, Билл пытался доказать глубокость своей души только себе. Он хотел быть уверен в самом себе. Увы, Билл человек очень скрытный, хоть и доверчивый. Он словно загадка, которую нужно разгадать. Похоже, девочке не хватило мозгов, понять эту истинную мораль.

– Раз уж школу мы благополучно проспали, я хочу отвезти тебя в одно место. Я думаю, тебе оно понравится. Я бы очень хотел, чтобы ты увидел его. Там очень красиво. Так что встаем, умываемся, завтракаем и вперед. Только мне еще нужно Бертольда выгулять и накормить, поставишь чайник?

Билл коротко кивает и задумчиво закусывает губу, будто хочет о чем-то сказать, но я предпочел быстро слинять из комнаты, как бы приятно лежать вот так с ним мне не было. В следующий раз поговорим, Билл. Я думаю, что не готов был бы отвечать на твои вопросы, а я уверен, что они касаются нас.

Сегодня мой белокурый друг совсем прихворал на прогулке. Он не был резв, как обычно. С виду пес напоминал вялый овощ, который при удобном случае послал бы меня куда подальше, но Бертольд все же помнил, кто его кормит, и, наверное, из чувства солидарности держался при себе. Его не волновали даже любимые грязные палки от деревьев, на что я решил, что любимец просто не в духе. Поэтому, когда мы пришли домой, тот сразу же, как только я его отстегнул от поводка, спрятался в своем месте, под лестницей. Зато запах ароматного чая витал по всей прихожей. Я повел носом поверху, чтобы вдохнуть еще какой-то знакомый аромат. Кажется, это блинчики? Билл решил проявить свои кулинарные навыки. Не удивлюсь, если блины окажутся горелыми.

Но на мое удивление, когда я зашел на кухню, маленькие «загорелые» блинчики ровной стопкой возвышались на плоской тарелке. Последний блин завершает импровизированную башню. Билл берет шоколадный сироп и поливает сверху. И когда успел? Признаюсь честно, я пребывал в шоке.

– Вы достаточно гуляли, чтобы я успел сделать нам завтрак, так что не удивляйся. – Улыбка. – Блинчики-мое коронное блюдо, ты должен попробовать. Это не то, что картошка, она мне не дается.

– Я думал, ты вообще в кулинарии не блестишь талантами, – я стибрил сверху калорийное изделие, и хотя оно обжигало мне пальцы, я все же отрывал по кусочку и отправлял в рот, – но я беру свои мысли и слова обратно. Это действительно очень вкусно!

– Полагаю, что сочту сие высказывание за комплимент, – Билл скромно улыбнулся. – Садись, не хочется терять время.

После замечательного завтрака, мы, не теряя ни минуты, отправились на место, которое мне захотелось непременно показать Биллу. Уже сидя в машине, я обратился к брату:

– Знаешь, чем привлекательно это место?

– Чем же?

– Помимо того, что там красиво, там еще и тихо. По мне не скажешь, что я люблю бывать на природе, но это действительно так. Там шикарные закаты и невероятные восходы. Я хотел бы когда-нибудь встретить рассвет. И если бы встречал, то только на этом месте.

– Я заинтригован, – Билл улыбнулся и посмотрел на меня. – Очень. Я как-то тоже, когда выбирался в город, находил новые места, но мне потом не удавалось вспомнить дорогу, когда я захотел туда вернуться.

– Вас отпускали одних?

– Выпускали, но я предпочитал сбегать ночью.

– От меня хоть не сбежишь?

– Мне некуда.

Билл пожал плечами, а я рассмеялся.

Наконец, припарковавшись около старой автобусной остановки, сзади которой виднелась заброшенная железная дорога, мы вышли из машины. Брюнет непонимающе посмотрел на меня, будто задав мысленно вопрос «куда идти».

– Тут немного пройти нужно. Следуя по железной дороге мы выйдем на это место. Прости уж, но на машине туда не проедешь, – сказал я, доставая с последнего сидения небольшую сумку.

– Я и не возражаю пройтись лишний раз. Тем более природа тут красивая, есть на что посмотреть, – Билл осмотрел местность и посмотрел на меня. – А зачем это?

Брюнет указал на сумку, которую я только что достал. Закрыв машину, я поставил ее на сигнализацию.

– А ты на голой земле собрался в чистых джинсах сидеть?

– Да я как-то… Не подумал даже.

Билл почесал лохматую макушку и устремился за мной. По двум сторонам нас окружала высокая трава, впереди-бесконечная дорога. Деревянные шпалы давно сгнили от дождей, и кое-где даже можно было заметить большие трещины или поломки. Так же между шпалами проглядывали маленькие кустики земляники и прочих маленьких фиолетовых цветочков. Я шел первый, засунув руки в карманы, и пытался попасть на каждую такую дощечку ступней, ибо неосторожное касание об серые камешки, вызывало неприятные ощущения. Солнце загораживали верхушки деревьев, коих по правую сторону было куча, они все притаились на одном из возвышений.

Я услышал, что Билл не идет сзади и, насторожившись, обернулся. Сердце сделало кувырок и тут же облегчение: брюнет пытался аккуратно пройтись по тонкой рельсине, держа при этом равновесие, расправив тонкие руки в стороны.

– Ты уверен, что тут не ходят больше поезда и тому подобный транспорт?

Я улыбнулся:

– Не ходят. Изредка тут проходит прицеп, доставляющий материалы на завод и штуковина, напоминающая тележку, которая стрижет здесь траву. Но это бывает так редко, что эту дорогу можно считать заброшенной. Мы, кстати, почти пришли, тебе помочь?

Я протянул руку Биллу.

– Нет-нет, я сам!

– Ну, сам, так сам.

Наконец, мы миновали массивные деревья и вот уже подходили к холму. Билл ахнул, узрев, какой вид открылся сразу же, после темного занавеса лиственных могучих растений.

– Вот, собственно, здесь мы и остановим наш путь…

Я достал из сумки небольшой настил, набитый внутри синтепоном и положил на холодную землю. Хоть тут и росла трава, но настил все же не давал замерзнуть. Прямо по горизонту светило солнце, резало своим ярким светом глаза. Мне пришлось прищуриться, а затем сесть на место. Снизу открывался великолепный вид: зеленые участки с неровным выпуклым рельефом состоял из склонов и верхушек, поросших кустарниками. Между этими «островками» протекала мелкая речушка. Кое-где прижились даже и деревья, украшая весь вид зелеными шапками.

– Ух-ты, Том, да это же как в фильмах! Ранчо, кажется? – воодушевившись, Билл присел рядом со мной, с улыбкой тыча пальцем в небольшой домик, с пристроенным по левую сторону заборчиком. Эта отдельная часть была усыпана песком, что лишний раз свидетельствовало, что хозяева держали лошадей.

– Не совсем, Билл, – я захохотал. – Владельцы действительно обзаведены лошадьми, но мы же не в Техасе. Если нам повезет, мы увидим, как их выпускают погулять по загону.

– Было бы здорово. В детстве рядом с домом неподалеку тоже была конюшня у старого дядьки, я любил смотреть, как эти прекрасные создания выходят на прогулку.

– В детстве? – я нахмурился. – Ты же не помнишь себя до 11 лет.

– Ну да. Иногда пробелы всплывают, но я тут же забываю некоторые из них.

– И какие-нибудь ты помнишь? – я обнял руками колени и посмотрел на улыбчивого чересчур брюнета.

– Только хорошие. Как правило, кошмары мне только снятся.

Его лицо вмиг нахмурилось, глаза уставились вдаль, а я будто не знал, куда себя деть. Хотелось выпытать у Билла, что же ему снится? Но не оттолкну ли от себя парня? Мало ли, он не захочет вспоминать неприятные для него картинки из прошлого.

– Я все хотел спросить, но не решался. Не расскажешь, что тебе снится? Если ты хочешь, конечно. Я не хочу давить на тебя, но я беспокоюсь… Старший брат все-таки.

Билл посидел еще с минуту, казалось, переводил дух, или мысленно договаривался с самим собой, чтобы поведать сны. Это было видно по эмоциям. Брови сдвинулись к переносице, выдав его задумчивый вид.

– Мне снится неблагополучная семья. Возможно, это не семья вовсе, потому что женщина, называющая себя моей матерью, выпивают вдвоем с мужчиной, который не хочет признавать, что он мой отец и хочет от меня избавиться, на что женщина протестует. Дальше происходит драма: «отец» начинает приставать к «матери», но я, который почему-то сидит в погребе и наблюдает за всем, в это время выскакиваю, пытаюсь помешать мужчине. Женщина вырывается, бежит к двери, там ее перехватывает, не пойми, откуда, взявшийся второй мужчина, а меня держит «отец» и в конце я чувствую, как по голове меня ударяет тяжелый предмет.

Я не мог переварить спокойно эту историю и поэтому слегка завис. Возможно, это просто сон. А может, это один из отрывков жизни Билла. И я могу сказать, что раз брюнет попал в детдом, то прошлая жизнь его была точно не со счастливым детством. Все так запутано…

Билл потрепал меня по плечу:

– Эй, Том, очнись, это ведь просто сон!

– Сон говоришь? Тебе не рассказывали в детдоме, почему ты туда попал?

– Естественно. Мои родители попали в автокатастрофу…

– Если твои родители попали в автокатастрофу, то почему, когда тебе снится этот сон, тебя бросает в жар, ты метаешься по кровати и зовешь свою мать?? – я посмотрел в глаза Биллу. Этот болезненный взгляд. Казалось, я перегнул палку и брюнет сжался под натиском моих эмоций, а возможно, он чего-то недоговаривает или просто боится признать себе, что этот кошмар, может оказаться правдой? Его устраивает версия про автокатастрофу.

– Прости, Билл, я не хотел повышать на тебя голос.

Мне ничего не оставалось сделать, как прижать брюнета к себе рукой за талию. Он спокойно положил голову мне на плечо.

– Я не знаю. Я ничего не знаю, мне трудно думать об этом. Единственное что у меня осталось, это старая фотография моей мамы. Она так похожа на женщину из моего сна. Ты бы видел ее взгляд. Я кричу «мама», потому что чувствую, как теряю ее. Нас разъединяют эти двое мужчин, хотя мы тянем друг к другу руки. Мне кажется, меня перестанут мучить кошмары только тогда, когда я вспомню то, что утратил в памяти. Я думаю, это и не дает мне покоя.

Волосы Билла начинают развиваться под влиянием теплого ветерка. Черные кончики еле ощутимо щекочут мне шею, и я невольно улыбаюсь.

– Покажешь мне фото мамы?

– Дома покажу, – соглашается брюнет, и садиться прямо.

– А какая у тебя была фамилия, пока мама с папой тебя не усыновили??

– Катце, – улыбается Билл, а я снова смотрю в эти кошачьи глаза, которые на солнце, кажутся почти желтыми, и не могу отвести взгляд. «Кошка» – проносится в моей голове и я, как дурачок, начинаю медленно кивать головой, играясь пирсингом в губе.

– Катце, значит? Какая подходящая фамилия.

– Какая есть, – соглашается Билл и, посмотрев вниз, указал мне пальцем снова на тот домик. – Смотри, там лошадей вывели!

Всю дорогу до дома мы провели молча. Наверное, после разговора на холме каждый думал о своем. Меня же терзали мысли по поводу Билла. Так не может больше продолжаться, я обещаю, впредь, себе, что обязательно помогу ему вспомнить все-все, о чем он должен знать, даже если придется пойти на аморальные поступки.

Подъехав к дому, во мне поселилось неприятное чувство. Все стало ясным, как только я заехал в гараж: родители вернулись домой. Хоть бы не попало. Ведь мы сегодня не ходили с Биллом в школу, а это очень может плохо сложиться для меня, если наши учителя начнут названивать папе. А я ведь еще помню про машину и лишние проблемы мне ник чему, но войдя в дом, и речи не могло быть о наказании. Мама ходила из стороны в сторону, едва не плакала, отец сидел возле лестницы на коленях. Я вспомнил, что Бертольд после прогулки побежал именно туда. Не зря меня настораживала его вялость. Я побежал прямиком к лестнице, присев рядом с отцом. Мой любимец лежал, словно пребывая ни здесь. Словно и неживой вовсе. Рядом стояла капельница с проведённой трубочкой к его массивной лапе. Я был так растерян. Я не знал как себя вести.

– Он подхватил чумку. Если через три часа оклемается, повезем его к ветеринару. – Отозвался отец. Мне стоило только надеяться, что мой мальчик справится, иначе я не представляю дальнейшую жизнь без него. Мы с ним столько пережили. Я уверен, он сильный. Он выживет.

Тихое касание к моему плечу заставило вздрогнуть, а после успокоиться. Глаза Билла действовали на меня безотказно. Он искренне сочувствовал и переживал вместе со мной. Он поддерживал, как мог, но молча и я принимал такую поддержку. Казалось, в этой ситуации слова не нужны были. Билл заставил поверить меня в более приятные вещи и думать, что все будет хорошо.

Глава 14

Pov Bill

После случившейся трагедии, мы с родителями сидели на кухне, и пили ароматный чай с мятой, который приятным теплом разливался по всему телу и слегка успокаивал. Тома давно отправили спать, перед этим накачав парня успокоительным. Бертольд – его преданный и любимый друг. Наверное, он переживал за него больше всех, а посему после 10 минут видения четвероногого друга не в самом лучшем состоянии, Томаса начало трясти, как при лихорадке. Слава Господу, он заснул.

Спустившись вниз всем скопом, нам самим необходимо было чуть-чуть успокоиться. Ведь паниковать было неразумно. Особое спокойствие среди нас проявил папа. Он стойко держался, в отличие от нас с Симоной. Мама постоянно смотрела в проем и ждала любых признаков от любимой в семье собаки. Я пытался быть спокойным, но сам выдавал себя тем, что не знал, куда деть руки и за что зацепить свой взгляд. Ожидание так напрягало…

– А на футбол-то мы так и не съездили, Билл, – первым нарушил тишину Гордон. Наверное, мужчина посчитал нас отвлечь и правильно сделал. Ведь сам бы не решился заговорить – мало ли как отреагируют домочадцы. Папа тепло посмотрел на меня и потрепал по волосам, обреченно улыбаясь. Я улыбнулся в ответ, пожав плечами.

– Вы же уезжали. Футбол еще не раз будет же?

– Это верно, – Гордон кивнул, заставив нашей беседой улыбнуться и маму, которая нервно прикусила губу.

Я отставил кружку в сторону – все равно в меня уже не лезло, а заливать насильно не хотел. Я сложил на столе руки и положил на них голову. Сон так и не приходил, хоть очень хотелось уснуть в своей комнате.

Но в коридоре вдруг послышалось шевеление и мы все трое обратили туда взгляд, пока мама не сорвалась с места и не пошла посмотреть.

– Гордон! Быстрее сюда, кажется, Бертольду стало лучше!

Папа встал со стула и тут же отправился к маме.

– Так, посиди с ним, я сделаю один звоночек в ветеринарную клинику. Предупрежу, чтобы ждали. А ты, Билл, ложись спать, завтра в школу.

Мне только оставалось тяжело вздохнуть, подняться с места и пойти наверх. Перед тем, как подняться я устало посмотрел на маму, которая гладила лохматого пса по шерсти и, пожелав спокойной ночи – удалился.

Но даже после хлопка дверью, оповещающем о том, что родители уехали, я до сих пор не мог заснуть. Я валялся в кровати, ворочался, никак не мог подобрать лучшую позу для удобства, но как бы я не старался, сон все так же не приходил. Тогда я пошел на рискованный шаг и, отвернув уголок одеяла, встал с кровати.

За окном уже была глубокая ночь, электронные часы, стоявшие на прикроватной тумбе, красным цветом указывали время 3:00. Дела… В школу через 4 часа, а у меня ни в одном глазу.

Обняв себя руками, я заглянул в зеркало – свет от окна позволял видеть полностью комнату, затем улыбнулся своему помято-взъерошенному виду и вышел из комнаты. В коридоре было довольно прохладно и темно. Свет из единственного окна темно-синим цветом окрасил стены и потолок, и только черные тени деревьев-монстров агрессивными голыми ветвями ложились на пол. Складывалось ощущение, что я был неким главным героем фильма-ужасов. На цыпочках я пересек расстояние до комнаты Тома и, открыв дверь, юркнул во внутрь.

Обстановка в комнате ничем не отличалась от всей остальной: так же темно, такой же свет шел из окна, освещая только часть, а точнее письменный стол, что как раз располагался по левую сторону от подоконника, а правая решила остаться темной. Как раз там, где на кровати, укутавшись с головой в мягкое одеяло, спал брат. Я тихонько подошел, медленно приподнял край одеяла и в следующую минуту я прижимался к теплому телу, от которого исходил приятный родной запах – его запах. Том так крепко спал, что, когда я обнял его, он слегка поежился, но не проснулся. Я не хотел его будить, но я так хочу побыть рядом. Это так необходимо. Рядом с ним всегда спокойно, даже когда он хмурится или грозен и обижен, он остается таким же родным для меня. За эти дни я привык засыпать рядом с ним. И даже сейчас, закрыв глаза, я чувствую, что засыпаю.

Проснулся я раньше обычного: за 5 минут до звонка будильника, не так уж много, но для меня это был рекорд. Я отличался тем, что любил подольше поспать. Чертовы будни, вы берете меня с головой! Хотя в последнее время с головой я окунаюсь в темный омут глаз того, кто сейчас, словно по привычке, обнимая сзади, спит рядом. Кажется, во сне мы поменялись местами, да я и не против, лишь бы не прогонял, хотя, куда уж гнать?

Но вместо этого, братец только посильнее прижимал меня к себе, едва не задавив своим телом, когда слегка навалился, лишая дыхания. Еще и закинул свою ногу. Прекрасно. Я вижу в тебе собственника, Том. Ты всегда был таким или ты не хочешь терять то, что тебе дорого? Я бы не отпустил тебя, потому что я разобрался в своих чувствах. Кажется, я не правильный, раз ты мне нравишься. А разобрался ли ты? Ты позволяешь себя любить. А любишь ли ты сам?

Противный звук будильника оповестил о том, что пора отодрать тело от кровати, а так не хотелось. Казалось, мы оба прилипли к мягкой перине и молочного цвета простыням, что бери шпатель и вперед.

Рука Тома высунулась из нашего мягкого убежища, нашла телефон у изголовья и заглушила спокойную песню, снова обняв меня и уткнувшись носом в спину.

– Том, нам вставать нужно.

– Еще чуть-чуть… – послышался сзади его сонный хриплый голос, от которого по телу побежали приятные мурашки.

Я попытался встать, но Том только стиснул объятия, тем самым вызвав у меня насмешку.

– Куда собрался? Думаешь, что раз пришел вот так ко мне под бок, то теперь просто так уйдешь?

– Мне по утрам думать не удается, считай, что это автопилот включился.

– Я так и знал, что ты работаешь на батарейках.

Обиженно – наивный тон заставил снова меня прыснуть. Как бы нам не хотелось вставать, но в школу опаздывать не хотелось – мы и так вчера прогуляли.

Я стоял и сонно улыбался, когда Том кинулся к Бертольду, увидев его лежачего на своем месте, живого и невредимого. Он обнимал лохматого друга, слегка сжимая его рыжеватую шерстку в ладонях – жест, который говорил мне, как сильно он соскучился по своему любимцу.

Мама с папой, судя по оставленным еще теплым чашкам кофе, недавно уехали на работу, поэтому завтракать мы будем с Томом вдвоем. Сегодня я соорудил ароматный омлет с помидорами, посыпав сверху укропом – ну я и кулинар! Пора ресторан открывать, хотя кого я обманываю? Кроме блинчиков, омлета и теперь уже и картошки, я ничему еще не научился.

Позавтракав и предварительно накормив Бертольда, мы с Томом собрались и отправились в школу, заехав еще и за Нильсом. Последний очень расстроился, что Том ни разу не позвонил ему за выходные и крайне был недоволен, что место рядом с Томом было занято мной, поэтому, скрестив руки на груди, голубоглазый парень подвергался опасности лопнуть.

– Ты мне сам ни разу не позвонил, прекрати дуться! – засмеялся Том, шутливо ударив ладонью по рулю. С моего ракурса Нильс выглядел комичным в зеркале заднего вида. Я еле сдерживался, хихикая в кулак.

– Я хотя бы расстроился для приличия, а ты, похоже, не рад меня видеть, раз сидишь, ржешь на пару со своим братцем!

Я не выдержал и, хрюкнув в кулак, рассмеялся еще больше и уже громче от столь обиженного тона Нильса.

– Да брось! Спорим, что ты сам забылся, проводя время со своим ненаглядным Патрицио??

– О, Патрицио! Моя итальянская булочка! – оживился Нильс, на что мы снова, теперь уже втроем засмеялись.

– Водил своего красавца по аттракционам? – подал голос Том, улыбаясь, посмотрел на друга.

– Да уж где наши задницы не были. И в кафе, и в кино, а колесо обозрения, кажется, надолго нас запомнит.

– Сидушку сломали или стекла в кабинке разбили? Признавайся, гад, я же все равно узнаю!

– О нет, брат, там все запотело как в постельной сцене в «Титанике». Зрители были явно рады такому.

– Тебе только повод дай, ты и не только до «Титаника» доберешься!

– Ой, можно подумать, ты у нас ангел! Билл, он к тебе еще не приставал? Извращенец, ж*па Вонтса помнит твои шелудивые пальцы!

– Какой Вонтс? – я нахмурил брови, а брат с Нильсом продолжали развлекаться. Эти слова почему-то задели меня.

– Билл, не слушай этого дурака, его уже несет, – смеялся Том в кулак.

– Да конечно! Как тема касается тебя, так сразу Нильс дурак. Билли, персик мой, твой братец любит пощупать старые задницы!

– Билл, это была случайность в 10 классе, я перепутал задницу Регины с задом нашего охранника.

Я начинал постепенно заливаться смехом, потому что заразительный смех Нильса с заднего сидения убивал во мне в тот момент все адекватное. У Тома друг такой дурак.

– Со словами «что за аппетитные кексики торчат из кладовки»!

– Ну, все, хватит тебе, идиот! Ну, лоханулся я! – Том достал тряпку и начал дубасить бедного друга, одновременно паркуя машину, а тот, впредь, отмахивался, вытирая слезы.

– Я одного не понимаю, как ты мог перепутать задницу Регины и Вонтса? – встрял я с задумчивым видом.

Повисла тишина, которую первый нарушил Нильс, а потом мы с Томом его поддержали.

– Ну, все, ты достал! – Том с той же тряпкой полез к другу, но я успел поймать его за штанину.

– Пойдемте, потом подеретесь!

– Тебе повезло, что Билл мне не дал тебя убить, слизняк!

Мы отстегнули ремни безопасности, и вышли из машины. Снова будничная суета, лица, которые я еще не все запомнил, но которые каждый день мелькали в коридорах. Кто-то спешил в здание, кто-то даже не торопился, а кто-то стоял возле входа и курил, самые стеснительные или те, кто сплетничали, обитали за углом – в–общем, стандартное утро. В приюте за такой хаос отвесили бы наказание, поэтому, те, кто курил, были осторожны и курили тогда, когда отпускали в город.

У входа-то наши пути с братом разошлись: вместе с Нильсом они присоединились к тройке старшеклассников, что стояли на крыльце, а я пошел в само здание. Волнение накатило на меня в ту же минуту, ведь вчера в школе нас обоих не было, а я боюсь, как бы это не отразилось на внимании учителей. Конечно, они, наверное, заметили, что нас с Томом у них не наблюдалось на занятиях, но не люблю, когда идут публичные разборки на весь класс. Я никогда не был привлечен к такому, но я видел такие ситуации с другими учениками в приюте, а мне просто не нужны лишние проблемы.

В фойе меня дожидался уже Ли и, встав с лавки, двинулся за мной в раздевалку, напомнив, конечно про мой прогул:

– Эй, Билл, привет! Ты где вчера был? Столько пропустил…

Я снял с шеи клетчатый шарф и, спустив рюкзак на пол, стал расстёгивать пальто:

– Привет, Ли. Приболел. А что было?

– Да какой-то умник спер у Ясмин с 9 мобильный телефон, завуч собрала всех на первом этаже и сказала, пока телефон не вернут, никого не выпустят из школы.

Я сделал удивленное лицо вперемешку с улыбкой, когда вешал пальто и шарф.

– И что, нашли?

– Хрен там, какой дурак тебе сознается?

Я взял свой черный рюкзак и закинул на плечо.

– И что, вас держали все это время в школе?

Мы вышли из раздевалки, и пошли к нужному нам кабинету. Кажется, у нас по расписанию математика, а я даже не сделал уроки, вот черт, ну ладно, авось пронесет.

– Да коне-е-ечно, держали, они только пугают. А вот телефон вернули. Подкинули на стол к завучу.

– Испугались, видимо!

Чанг прыснул.

– Ну да, кто же захочет просидеть в школе до вечера? Здравствуйте, Фрау Таг, – поздоровались мы с учительницей немецкого и литературы и по совместительству с нашей классной, которая шла нам навстречу. Я, по инерции, виновато опустил глаза в пол.

– Здравствуйте, ребята. Не забудьте, что вы сегодня дежурные, после классного часа.

– Сегодня классный час? – спросил любознательный Ли.

– Да, мне надо объявить кое-что и проинформировать о правилах поведения на проезжей части и вообще на улице. – Мы недовольно застонали, – знаю, что вы это уже знаете и проходили, но таков указ директора. После этого я должна буду собрать с вас подписи за полученную информацию и все, на этом мучения окончены. Билл, а почему тебя и брата вчера не было?

Вот он, этот вопрос, которого я боялся. Дело в том, что Фрау Таг еще и классная у моего брата.

– Мне нездоровилось, а Том остался меня лечить, – выпалил я первое, что пришло в голову, на что педагог лукаво на меня покосилась.

– Каулитцу лишь бы в школу не ходить. Ладно, жду вас сегодня после уроков, не забудьте предупредить класс!