Текст книги "Человек без прошлого (СИ)"

Автор книги: _Silentium_

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

– Это точно, – задорным голосом сказала мама. – Но ты у меня такой красивый в этой рубашке!

– Ма-а-ма, – могу предположить, что Том покраснел. Он всегда ведет себя смущенно на такие высказывания. Дурень, вовсе не понимает, что мама не врет. –Берт, ты чего там творишь? Бертольд?

Шаги в нашу сторону, ну вот. Неудобно, что я веду себя как шпион, но чем быстрее я покажусь, тем быстрее смогу увидеть Тома в рубашке.

– Давно тут сидишь? – обратился ко мне брат, улыбаясь. Не знаю, как так получилось, но пса он угомонил и сел ко мне на подстилку, приручив того под бок. Бертольд ведется на такие штуки, только за ухом чеши!

– Не хотел нарушать идиллию, я слышал, как вы пререкались, это так забавно, по-семейному, – я улыбнулся, погладив пса. – Рубашка и впрямь тебе идет.

Светло-синяя рубашка и неизменно широкие джинсы красовались на Томовом теле. Этот элемент гардероба красил его как никогда.

– Не лучше, чем тебе. Мама млеет от мужчин в рубашках, не признает того, что мы носим, поэтому приходится радовать. – Теплая улыбка тронула пухлые губы и я, кажется, завис. – С Днем Рождения, кстати.

– Спасибо, – смущенно улыбаюсь и перевожу взгляд на маму, которая высунулась из-за двери.

– А шпионить в твоем случае было не хорошо, Билл, – ее тон не был осуждающим или грозным, она весело улыбалась и показала язык, на что мы с Томом отреагировали положительно.

– Я знаю, мам. Прости, я не удержался.

– Может, зайдешь, наконец? Не зря мы, наверное, сегодня рано встали, – послушался уже голос отца с кухни.

– Ну что ж, – улыбнулся я, вставая с подстилки лохматого зверя, и устремился в проем. Все было в шариках, а на стене надпись «С Днем Рождения, Билл». Я радовался, как ребенок! На моем пути было многое, но такое простое, как в глупых американских фильмах, впервые. И, честно говоря, когда это происходит у кого-то, не так привлекательно, как это происходит у тебя. Рядом родные мне люди, крыша над головой и улыбки – это все, что мне было нужно в эту минуту.

– С твоим днем тебя, дорогой! Мы тебя очень любим и хотим устроить сегодня праздничный вечер в семейном кругу. Но если ты хочешь, можешь позвать и друзей, мы не будем против, – проговорила мама, уже обнимая меня. Очуметь, неужели я не сплю?

– Обязательно, мам, пап, Том, спасибо!

– Все подарки вечером, а сейчас вы завтракаете и идете в школу за знаниями, – смеясь, потрепал нас отец и усадил за стол.

Еще по дороге в школу всегда на позитиве Нильс завалил меня поздравлениями и объятиями, пророчил счастливую голубую жизнь, на что мы с Томом только посмеялись. Впрочем, все это было в его духе, но все это испарялось, когда Патрицио оказывался рядом. Нельзя сказать, чтобы Нильс так сильно менялся, нет. Он оставался тем же Нильсом, только намного трепетнее, чего не скажешь о Патрицио. Тот держал этого оболтуса в ежовых рукавицах и всегда мог отвесить подзатыльник, но меня чересчур умиляли их отношения, ведь в моих грезах мой принц не удосужит такой радостью, я не вижу этого.

Как бы я не хотел в этот день оказаться в школе – другого выхода не было. Это место не давало спокойно учиться и тем более спокойно существовать. Именно существовать. В этих стенах не дано было даже нормально вздохнуть. Куча взглядов, осуждений, сплетен теснили воздух, и, казалось, я совсем не дышал, я задыхался! Каждый норовил сделать пакость, пойти с тобой на контакт, привлечь внимание. Я словно параноик в перчатках боялся притронуться к заразе голой рукой, поэтому шарахался, как только мог, у меня аллергия на этих беспринципных людей. Я хотел, чтобы хоть один день все перестало кружиться, чтобы остановилось и не давало испортить настроение, но находились же умники выползти из недр чтобы именно в этот день напомнить мне о том, что здорово живу.

Мой стремный китаец поздравил меня первым после Нильса, и чуть не придушил вовсе в пределах школьного фойе. Стоило мне только снять шарф и пойти в раздевалку… Дальше я молился, чтобы до класса не доползла эта замечательная новость, но как уже упоминалось, школа была бы не школой, если сарафанное радио прервалось, и все тупо промолчали. Как только мы с Ли зашли в аудиторию, и в класс, который дожидался урока, уставились на меня все кому не лень. Будто это я вместо Гитлера устроил Вторую Мировую войну и самоволку заправлял Гестапо. Но, как оказалось, волновался я зря. Девочки с милыми глазками приторно обратились ко мне с поздравлениями, в между делом вмешались и нормальные, но кучка незначительных недовольно бросила «а, ну у пид*ра сегодня Днюха, пофиг, не отвлекаемся от игры».

Какой-то придурок в столовой чуть не устроил свидание моему лицу с тортом, на который явно не пожалел денег и принес из магазина. Как великодушно с его стороны было так позаботиться обо мне. Я не знаю, что бы было, если бы рядом не оказался Том.

– Ты глупый? Сколько раз предупреждать можно, чтобы больше не подходил к моему брату? – спокойно объяснил Том, отталкивая обидчика. Теперь то я понял, где я уже видел этого типа. Помнится, он подсунул мне записку о встрече в туалете, чтобы поучить меня уму разуму с помощью кулаков.

– И торт свой забери, дома брюхо набьешь, и, может, успокоишься, наконец, – негодовал Том, отпуская настырного парнишку, чьи руки чесались при виде меня. Брат сел напротив меня. У нас было несколько минут, до того, как придут Нильс с Патрицио.

– Все нормально? Где Ли?

– Терпимо. Он немного задержится, у нас контрольная по математике была…

– Написал?

– А куда я денусь? – пожал плечами и тут же рассмеялся.

– Ну да, вечно я глупые вопросы задаю.

– Зато я точно определился…

– Определился с чем?

– Сколько классов мне заканчивать. Я уйду отсюда в этом году. С тобой. – В этот момент я осмелился посмотреть на брата. Он слегка улыбнулся и кивнул.

– А куда дальше?

– У меня ведь еще осталось полгода. Я придумаю. – Улыбнулся.

– Ну, смотри. А вон и эНПэ идут, – так мы про себя назвали Нильса и Патрицио, которые весело шагали к нам, держась за руку. До сих пор удивляюсь, как еще их не разогнали. Здесь никто и не смотрит на то, что ты старшеклассник.

– Чего ржёте, придурки? – возмутился Патрицио.

– Все нормально, – заключил Том, отпив немного чая из граненого стакана.

– Купил? – Нильс дернул бровью, а братец лишь кивнул. – Ну вот, а то переживал, я же говорил.

– Это стоило моих нервов!

– Не преувеличивай, Каулитц. И позвонил даже? – Том опять кивнул. Что-то мне это не нравится.

– Вы о чем, ребят?

– Тайна, – загадочно проговорил Нильс.

Я не мог нарадоваться окончанию занятий, ведь я наконец-то покину эту обитель. Ненадолго.

Дома ожидал неожиданный для меня подарок – мои друзья из приюта. Нельзя было передать словами, как я был рад. Как я соскучился… посмотрев на Тома, до меня моментально начала доходить суть разговора в столовой. Напрасно я так волновался по поводу того, что могло бы закрасться в его голове. На тот момент я забыл обо всем и стал активно расспрашивать, как они поживают. Совсем скоро у них был выпускной, куда я был приглашен… Как же я им завидую, уже чуть-чуть и они получат «свободу».

А вечером родители устроили настоящий праздник. За столом собрались те, кого я подпустил себе ближе, чем расстояние протянутой руки и те, кто давно занимал отдельное место в моем сердце. Пожалуй, это был самый лучший день, что произошел со мной за полгода. Я не помню, когда последний раз так часто и широко улыбался. Именно сегодня я впервые попробовал шампанское. Мелкие пузырьки задорно лопались, как только достигали поверхности и щекотали нос, но вкус был приятным, хоть и слегка горьким. Я не умел пить такие вещи, поэтому сдуру осушил целый бокал. То-то мама с папой на меня как-то посмотрели, наверное, так не правильно.

– Во всяком случае, не каждый день исполняется восемнадцать лет. Кстати, о совершеннолетии… Билл, – отец встал из-за стола и пошел к «стенке», на которой покоились ключи. – Мы с мамой подумали, что это будет самый нормальный подарок от нас.

Ключи от машины.

Не знаю, как я выглядел со стороны, но явно своего шокового состояния мне не удалось скрыть.

– Но я же не умею водить, да и прав у меня нет, – «да и с Томом мне куда спокойнее», хотел добавить я тем же оправдательным тоном, но папа поспешил заверить меня:

– Мы это тоже предусмотрели, поэтому пойдешь учиться, – улыбнулся он, обняв маму за плечо.

– Спасибо, – немного ошалело произнес я и обнял их.

– Первый автомобиль у меня тоже появился на восемнадцатилетие, поздравляю, Билл, – улыбнулся Том. Тот, от кого я не ожидал. Ведь я знал про тот их секрет с папой, но Том будто бы забил давно на это. Я улыбнулся для приличия, но Том попросил выйти на крыльцо. Выйдя из-за стола, мы оба двинулись в сторону двери. Когда я раскрыл дверь, то подумал, что день сюрпризов был полностью завершенным – на улице шел снег. Самый настоящий, белый и пушистый. Я видел его всего однажды: когда мне было тринадцать. Мы сидели на уроке в главном корпусе и решали скучные задачи по математике. Я посмотрел в окно. Белыми хлопьями он опускался на землю и укрывал ее, словно белоснежным одеялом, мне хотелось потрогать его, но не успел. Больше такого не было. Ведь снег в наших краях – редкость. А сейчас… я чувствую его. Снег теми же белыми хлопьями садиться на меня. Тает на руках, пальцах, щеке. Касается кожи и испаряется, оставляя после себя прохладные ощущения. И я даже не успел надеть куртку – так и вышел в водолазке. Но на улице не было холодно. Просто дул холодный ветер. Я так увлекся снегом, что совсем не заметил, как послышался хлопок дверью и через мгновение Том оказался рядом. Он заботливо накинул мне на плечи мою же куртку и встал рядом.

– Неожиданно, да? В Германии снег…

– Можешь назвать это чудом, – улыбнулся брат. – Ты кое-что подзабыл. Не помнишь, кое-кто еще не подарил тебе подарок

– Я думал, что мне на сегодня хватит, – тот тихо хихикнул, видимо, для него это была норма, а мне в приюте если три подарка дарили, то это вообще праздник был. В основном ребята скидывались или дарили то, что у кого есть, а от воспитателей полагался торт имениннику.

– Ну не совсем. Мне было бы совестно, – жмет плечами и достал из-за пазухи черно-белый сверток. Только распрямив его, я начал понимать, что это шапка. Черно-белая, с черным бум боном и завязками по обе стороны с такими же бум бонами. С теплой улыбкой Том надел ее мне на голову, поправляя. Наверное, она была нелепа, с нелепым рисунком, но понравилась же мне с первого взгляда.

– Я думаю, зима будет достаточно холодной, – улыбнулся.

– Наверное, это был самый лучший подарок, что у меня когда-либо был…

Глава 25.

Pov Tom

-Эй, Том, этот, как ты говоришь, отшельник местный, точно не грохнет нас из своего крутого ружья?

– Этот тип, максимум, что сможет сделать, то пальнуть из него солью по твоей хитрой заднице. Патронов там нет, я проверял…

Как же надоели его глупые вопросы! Знаю, Нильс просто пытался поддержать нас обоих своей болтовней, но выходило только хуже, ведь это при всех обстоятельствах неимоверно раздражало! Мне приходилось мысленно абстрагироваться от него, как бы не боялся обидеть, в конце концов, друг понимает, он привык.

Больше той сырости, что встретила меня в прошлый раз, не было. Вместо этого, поверх сухой травы лежал снег. Корка снега. Да, эта маленькая необычайность для местных бюргеров, впрочем, как и для всей Германии, пожалуй, радость для Билла, встретила меня.

Несмотря на смену погоды, до места, а именно, само погружение в чащу, было проблематичным. Ветки деревьев цеплялись за капюшоны, как казалось нам, тяжелых курток. Все так же ноги разъезжались в разные стороны, и, я бы управился быстрее, если бы не прихватил с собой дружище Нильса, который так упорно мечтал добраться поскорее до потрёпанной избушки.

Мечта друга была бредовее, чем вся его жизнь с вместе вытекающими репликами и действиями, ибо Нильс, как мы уже знаем, редко находит чувство самообладания, а посему и спонтанность – его спутник по жизни.

– Сейчас завернем и выйдем на поляну, где, собственно, и будет та избушка, – предупредил я, отводя от лица очередную ветку.

– Поаккуратнее, тебе, наверное, было мало тех пары раз.

– Ты прав, мне было мало, может запустить тебе в лицо снова, чтобы ты заткнулся? – парировал я, отводя следующую ветку. Мой взгляд был устрашающим. Особенно улыбка. Она-то точно не оповещала о хороших намерениях.

– Эй, чувак, я же пошутил!

– А я нет, – для убедительности поигрался бровями. Со стороны я примерно выглядел каким-то маньяком-педофилом, что запугал в лесу бедного мальчишку. Раз – и я дернулся в его сторону, два – и снова отступил, помахав веткой, а затем снова.

– Да ну тебя, Каулитц, детский сад мне тут нашел! Больше не пойду с тобой никуда, Боже, как я завидую сейчас Биллу!

– Да ладно тебе, то, что Патрицио повел его по магазинам – отличный отвлекающий маневр. Чтобы мальчик не нервничал, а то он и так меня уже подозревать стал, а ты, как хорошая компания. Не меня прибьют, так двоих. Вместе веселее.

– Да уж, «веселее»… Что меня дернуло тогда, с тобой, с психом, связаться – ума не приложу!

– Поаккуратнее со словами, – обернулся, держа в руках ветку, – я ведь и запустить могу! Для профилактики!

– Ох, как ты меня…

Нильс не смог договорить, потому что наши дебаты прервал странный звук. Похожий на выстрел. Выстрел из ружья. И если верить ушам, то раздался он из глубины леса. Мы застыли на местах, прислушиваясь. Глаза метались туда-сюда.

– Ты слышал? – первый признаки жизни подал Нильс, я, как всегда, отмалчивался. – Вот тебе и соль!

– Слышал. Если это дело рук того мужика, то там правда была соль. Я проверял ружье, когда тот отвлекся. Что бы это ни было, мы должны двигаться дальше, не люблю оставлять дела незаконченными.

– Ты такой деловой, с какой стороны на тебя не посмотри, на лоха смахиваешь, а мне, как бы, ссыкотно, мало ли, как там старик развлекается!

– Не такой-то он и старик, я тебе скажу. Про лоха, сделаю вид, что не слышал, а то твоей гейской заднице не поздоровится. Когда туда придем, сам лично попрошу этого дядьку вы*бать тебя его же ружьем, думаю, он мне не откажет в такой просьбе.

Мы двинулись дальше.

– Все-таки, жесток ты, Том, при первой же моей встрече с городским отшельником, отдаешь ему мой нетронутый зад за так.

– А тебе что еще, деньги отслюнявливать за каждое прикосновение нужно? – усмехаюсь, – ты прикинь, как радоваться будет! Такой шанс раз в жизни предоставляется, а некоторым вообще никогда, грех отказываться, сам понимаешь же!

– Да ну тебя.

Хм. Делает вид, что обиделся и губы надует для общего фона. Нильс-Нильс, ты как Билл, ни врать, ни притворяться не умеешь. Глупенький…

Представляя в голове жуткие сцены того, куда мы сейчас придем, я, честно говоря, заметно нервничал. И вправду, мало ли, что пришло ему на ум? Не на охоту же ему собираться – в наших лесах и так почти никого не водится, ну или расстрел… не убийца он, по глазам видно, да и что за бред? Расстрел, кому он нужен, разве что не Гитлеру в начале 40-ых? Ничего такого, чего я нафантазировал – не было. Мужик спокойно себе сидел на пеньке у дома, на котором, видимо, колол дрова, и чистил свое ружье. Напрашивается вопрос, для чего он таскается с ним, как нянька? Воровать у него нечего, дикие звери, как я уже говорил, здесь точно не водятся, может, он боится кого? Но кого ему бояться, если он живет один посреди леса? Обычный бы человек не догадался сюда даже сунуться, а если и догадался бы, то давно уже ушел. Впрочем, тогда меня это не остановило.

– Может, все-таки развернемся? – ох этот Нильс! Ну и схлопочет же у меня по маковке, когда придем домой.

– Нет, Нильс, боишься, что будет орать – закрой уши, если он покажется тебе страшным – закрой глаза.

– Опять ты! Что тебе от меня надо? Еще и привел кого-то! – с ходу начал возмущаться мужик, когда мы с Нильсом подошли к нему ближе.

– Спокойно, мы в прошлый раз не договорили, верно?

– А по-моему, договорили, или ты уматываешь и оставляешь меня в покое, или я пальну из ружья так, что ваши пятки засверкают! – его брови нахмурились. Отшельник был неописуемо зол.

Угроза, действительно, серьезная. Но не такой уж он дурак, чтобы ружье на мальчишек, вроде нас наставлять. Мужику не нужны лишние проблемы, если он, конечно, не надумал закопать двоих трупов в лесу.

– Давайте без налетов, – достаю фотографию мамы Билла из кармана и протягиваю ему. – Это ведь Бетти Трюмпер?

Нильс стоит рядом и пялится на ружье. Я лишь жду ответа на мучавший меня вопрос. Винсенте перевернул полицейский сайт, чтобы найти информацию о Бетти Трюмпер, но кто знает, сколько в нашем городе их? Может это не она, может, другая. У Билла не может быть такая мама. Просто невозможно. Я бы не хотел, ведь Билл – тот еще ангел.

Мужчина сдвинул взъерошенные брови к переносице и прищурился, рассматривая фотоснимок, затем, протянув руку, наконец, взял его и начал смотреть так, будто нашел что-то дорогое, памятное.

– Откуда это у тебя? – после долгой паузы заговорил он.

– Сначала, вы ответьте на мой вопрос.

– Я ни на что не буду отвечать, парень. – Вернул снимок обратно. – Не надо ворошить прошлое.

На этой «веселой» ноте, упрямец встал и, отставив свое ружье к стенке избушки, пошел в дом. Вид его был более чем угрюмым. Во мне боролось два желания: пойти и надавить на него, или свалить прочь и закопать уже это все. Билл живет спокойно и у него есть отличная семья, но, черт возьми, раз я это начал, значит, нужно доводить дело до его завершения. В конце концов, я и сам хочу докопаться до истины. Ведь, как известно, мы состоим из воспоминаний, живем ими. Люди должны знать свою историю. У каждого она своя, а у Билла ее…нет…

– Я не хочу быть беспринципной тварью, Нильс, – сжимаю кулак в кармане куртки, чтобы не показывать, как достал меня этот мужик с его странным поведением. Я ведь тоже не мальчик на побегушках.

– Так не будь им. Все же можно решить мирно.

– Да вот только не научили меня родители со всеми нянькаться, наверное, придется, как обычно.

Я развернулся и пошел за отшельником.

– Я тогда тут постою.

– Ну, стой, – махнул рукой и вошел в помещение. Мужчина затапливал печь, орудуя кочергой, тем самым, переворачивая угольки. Меня неимоверно вывело из себя то, что он так спокоен.

– А между прочим, тот кто нуждается в вашей помощи, ночами не спит. Я просыпаюсь в холодном поту, слыша, как он плачет и кричит. Он ничего не помнит, но его сны каждый раз повторяются и повергают мальчишку в ужас. Я устал уже, Билл не говорит ничего о своем душевном состоянии и что он чувствует, но я уверен, что он сходит от всего этого с ума. Вы представляете, каково жить, не зная, кто ты на самом деле? Я ничего не прошу. Я прошу ответить на вопрос – только и всего. Разве это сложно, по-вашему?

Мужчина тяжело вздохнул и, оставив кочергу у печи, сел на стул, возле дряхлой кровати.

–Ты не представляешь, во, что ты ввязываешься. Думаешь, я специально тут ошиваюсь? Да меня полицейские пасли несколько лет, пока все не стихло! Ты еще слишком юн, и многого не понимаешь, но советую тебе, парень, по-хорошему, прикрыть это дело и забыть обо всем, как страшный сон. Знал бы ты, как устал я. Мне давно не восемнадцать лет и я хочу тихой и спокойной жизни.

– Эгоист вы, однако. Все хотят, но не все получают. Вы сами понимаете, что чем быстрее вы все расскажете, тем быстрее я от вас отстану.

– Мал ты еще правила диктовать. А потом что? Сдашь меня этим… – кивнул в сторону, – крысам в формах?

– Давно бы уже сдал, но я не имею привычку докладывать. У нас с вами, так сказать, общие нелады с порядком закона. – Беру табуретку и сажусь напротив.

Мужчина усмехнулся и покачал головой. По взгляду было видно, что он в замешательстве и, наверное, подбирал нужные слова, чтобы ответить, но вместо этого заговорил:

– Она ввязывала меня во все, на что натыкалась сама. Мы с Бетти были знакомы со школьной скамьи, именно тогда начались разлады. Сигареты, алкоголь, травка. И так далее. Я думал, что все это – юношеская шалость и все это пройдет. Мы упивались этим и были на вершине блаженства, пока не начались проблемы с законом. До этого нас штрафовали за мелкое баловство, но поставив на учет, шанса не дали. Мы бегали, скрываясь в каких-то непонятных домах, кантовались у друзей. Я любил ее, но Бетти была птицей другого полета. Ее привлекала такая жизнь. Шумная. В одно такое утро я проснулся, а ее нет. Как потом оказалось – уехала одна. В другой город, который находился далеко не близко. Мне было не сладко, я расхлебывал то, что она нагородила. Бетти вернулась спустя пять лет с черноволосым мальчуганом. Будто и не она совсем. Давно такой не видел.

– Значит правда, – подтвердил я, и мысленно сделал себе пометку

– В чем?

– Что Бетти Трюмпер вела разгульный образ жизни.

– Подробности тебя не касаются.

Киваю, призывая дальше рассказывать.

– Мальчугана звали Билл. Я сразу же невзлюбил его. Обыкновенная ревность и понимание того, что некогда твоя бывшая спутница все эти годы была чьей-то. Я поклялся себе, что не покачусь за этой женщиной в пропасть, но как же я обложался… она чуть ли не на коленях просила принять ее. Говорила, что и ребенок мой. Я не верил ни единому ее слову, но не выгонять же. Однако Бетти забывала, где находится. Еще и мальчуган мешался под ногами. Неделя и примерной мамаши как небывало. Все началось по новой. Кокс и алкоголь чередовались регулярно, не давая забыть и о старых заботах. Нужны были деньги, и она их воровала. А я? Усмирял, как мог, но был свободен. Иногда Бетти включала функцию примерной супруги и забывала о том, что нас ничего не связывает. Я выпивал и «объяснял» что с таким отношением пускай проваливает к своему ёб*рю. Мы ругались. Не знаю, почему я все это время позволял ей жить у себя. Перед тем, как случилась авария…

– Авария? Так я все-таки по адресу?

– Ты можешь не перебивать? Я ведь душу, можно сказать, тебе изливаю, вспоминаю то, чего не хочу…

– Да, простите…

– Перед тем, как случилась авария, жизнь казалась мне тухлой, я был апатичным к себе, к ней, мальчишку, я как говорил, не переносил на дух, поэтому часто засаживал его в подпол. Чем взрослее он становился, тем больше совал нос не в свои дела. Нам нужны были деньги, а ей просто загнаться еще одной дорожкой белого порошка. Я предложил избавиться от Билла – все равно некому не было до него дела. Но у Бетти проснулись материнские чувства, она очень любила Билла, но редко показывала это. В пьяном состоянии я смог убедить ее, что нам его не прокормить и ночью повели его в лес, чтобы оставить там. Да, о гуманности не было и речи, в последний момент пожалел обо всем, но останавливаться не было смысла, и я мысленно попросил все прекратить. Когда мы переходили через дорогу, то не заметили, как машина едет по шоссе. Последнее, что я помню, как очнулся в кювете на траве, машина была перевернута на дороге, мужчина лежал на асфальте в осколках и крови, а Бетти… ей досталось больше всего. Я не успел подойти и проверить ее, жива ли – звук сирены и мигалки прервали ночную тишину и я понял, что нужно сваливать отсюда. С тех пор, я живу один, здесь. После этого случая полиция прочухала, где я прячусь и долгое время донимала расспросами о том несчастном случае, но я сохранял молчание, задушив в себе все, что я пережил и добился того, чего хотел – спокойствия. Конечно, пока ты не появился, – снова ехидный вид.

– Да уж.

– Не исправишь, конечно, того, что натворили. Понимаю, что ты немного в шоке.

– Не привыкать уже. Достаточно содержательно и многое открылось. Последнее, вы знаете, что это такое? – я вынул из кармана ту самую часть отколотого камушка – кулон Билла и протянул его мужчине. Тот, сразу подорвался с места и вынул что-то из-под подушки.

– Она все время носила это на своей шее, как приехала из Вайсенфельса (город, так же существующий в Германии). – Мужчина протянул еще один камушек, так же похож на тот, что я показал ранее. Соединив две недостающие части воедино, я почувствовал, как становлюсь ближе к разгадке.

– По всей видимости, есть еще и третья часть, – подытожил я.

– Наверняка она у Гарцленга.

– У кого?

– У Деррика Гарцленга.

– Это отец Билла?

– Я без понятия, кто его отец. Знаю, что Бетти жила у него в Вайсенфельсе… – проворчал отшельник.

–Том! – в дверях появился Нильс. – Мне смс пришло от Патрицио, с Биллом что-то случилось…

– Что произошло??

– Не знаю, тут сеть не ловит, я не могу позвонить. Удивительно, как сообщение пришло…

– Черт, – я повернулся к мужику, – нам пора. Я осмелюсь напоследок спросить, как вас зовут?

– Карл, – отчуждённо бросил хозяин избушки.

– Спасибо, Карл. Больше мы вас не потревожим. А это, – показал камень, – я заберу.

Карл кивнул, тем самым, попрощавшись с нами, и мы с другом вылетели пулей из избы по направлению выхода из леса. Меня настолько волновало сейчас состояние Билла, что те трудности при проходе, которые попадались нам в течение всего пути, я не замечал. Да и Нильс, кажется, тоже не особо заострял на них свое внимание.

– Где они хоть?

– Сейчас выйдем из леса, и я позвоню

Я спокойно кивнул, хотя на душе спокоен не был. Часто думал, что рассказал Карл. Это ужасно. И что же случилось с Биллом, и где они сейчас находятся с Патрицио – это все, что меня волновало на данный момент. Мысли настолько отвлекли меня от общей реальности, что и не заметил, как Нильс разговаривал с кем-то по телефону. Кому – догадываться не пришлось.

– Билл потерял сознание. Они с Патрицио все там же – в Торговом Комплексе. Пэт перепугался и позвонил мне. – Через некоторое время оповестил Нильс.

– Так ему удалось привести в сознание Билла? – смотрю на друга и чувствую, как меня начинает порядком трясти от всей ситуации. Вспоминая монолог Карла, мое существо разозлилось на самого себя. Не хочу, чтобы с Биллом что-нибудь случилось опять, мне вполне хватило рассказа о его детстве и бестолковой мамаше, которая его и не особо растила.

Приехав на место, все было не так уж плохо, как мы ожидали. Билл пришел в себя. Его отсутствие в реальном мире было подтверждено кучкой столпившегося народа, чью отзывчивость беспокоило состояние брюнета. Я почувствовал, как камень падает с плеч на пол с громким стуком, когда обнял брата.

– Как же ты перепугал меня, малыш, – от облегчения я даже прикрыл глаза. С Биллом все хорошо и я безмерно рад этому. Ведь впредь я больше не оставлю его одного или без присмотра.

Наутро мы как обычно уже проснулись вместе. Билл – в моих объятиях. Во сне он был похож на такого беззащитного, такого слабого ребенка, что мне невольно захотелось провести рукой по его волосам. Во мне зарождалось какое-то сверхновое чувство. Сделать приятное человеку, которым дорожишь. Раньше я не о ком так не заботился, мне это было чуждо, но именно, этот маленький принц научил чувствовать и вести себя иначе. В это утро я проснулся с мыслью, что я должен отыскать отца Билла в Вайсенфельдсе, если он им является, конечно. Как-никак, еще одна ниточка к разгадке прошлого Билла – еще один путь, к которому я стремлюсь…

Глава 26.

Pov Tom.

Приятное ощущение, когда его кисть руки зарывается в волосы, тонкие пальцы перебирают брейды. Минуты утренней сладости, я готов замурчать, как кот… Эти ласковые прикосновения могут принадлежать только одному человеку. Вот зачем он так делает? Знает же, хитрюга, как меня разбудить, хотя я мог бы вздремнуть часок-другой, разделяя минуты приятного сна. Нехотя раскрываю глаза. В комнате темно, но белая пелена режет еще спросонья пространственный воздух. Потираю глаза кулаком и часто моргая смотрю на черные раскосые глаза, напротив. Я мог бы часами на них смотреть и просто молчать – Билл и так все без слов понимает и знает о чем я думаю или что хотел бы сделать в следующую минуту, он не противится, для него это как священный обряд.

– Ты зачем меня разбудил, мышонок? – не скрываю улыбку и сонно улыбаясь, загреб своей хваткой маленького брюнета в свои объятия. Тот тихо хихикает и отвечает:

– Ты и так много спишь, я уже час как наблюдаю за тобой, – хотел было возмутиться, но вовремя усмирил свой пыл. На него невозможно дуться или злиться, это как доза дневной милости – попробуй только сморщиться.

– Ах вот так ты, да? – распахнул глаза и нападаю на него с щекотками, знаю, что их то Билл и боится всей душой. Весь съежился, как дикобраз, уткнулся в подушку и издает тихие похрюкивания, смеется, паршивец, боится разбудить родителей.

– Прекрати, – тихий смех в потолок. Мне нравится смотреть, как он щурит глаза, оставляя пучок складочек в уголках обоих век, и как губы расходятся по разные стороны в широкой улыбке, оголяя ряд белоснежных зубов. Эти минуты бесценны. Что такое много денег наравне с улыбкой Билла? Жалкое сравнение, которое вовсе тут ни к чему.

– Прекратил, – улыбаюсь, просто держа его в объятиях, сцепив на его спине руки в замок. Кулачки брюнета упираются мне прямо в грудь. Попался, малый? Не отпущу ведь!

– Ну Том, – видно, как ему и приятно и неловко одновременно, ведь я еще никогда так не делал и Билл, скорее не совсем еще сообразил, что я от него хочу.

– Не ломайся.

– Ты странно себя ведешь, – смотрит в глаза. Уже серьезно. Мне так нравится эта игра.

– Тебе не нравится? – молчит. Молчит и краснеет. Ах ты, какой! Как это понимать? – Вот и молчи тогда.

Он смеется и расслабляясь, прижимается ко мне, уткнувшись своей лохматой макушкой мне в грудь.

– Ты чего это? – сверлю взглядом прядь, что лежит поперек всех и расправляю ее пальцами, собирая все новые пряди в объемный шухер.

– Соскучился, – робко шепчет брюнет. Его теплое дыхание скользит по ключицам.

– Но я же с тобой.

– Со мной, – кивает. – Потом все равно пойдешь по своим делам. Кстати, где ты пропадаешь? Тебя собаками не найдешь.

– Я…готовлю…сюрприз для тебя…

– Для меня?

– Ну да, это запрещено что ли? – желаю скорее закончить этот разговор, я не хочу ему врать, а может и не вру, может, для него это будет действительно сюрпризом.

– Нет, просто неожиданно. – Пожимает плечами. – Что-то серьезное?

– Более чем, – вздохнул, – Билл, я не хочу пока сейчас ничего говорить тебе, вдруг не получится?

– Что? – тихо возмущается и, меняя позу, положив руки мне на голую грудь, заглядывает в зеркала души, – чтобы у тебя что-то не получалось?

– Ты думаешь? – смотрю на него. Беру тоненькую ручку в свою и целую тыльную сторону ладони. Один раз.

– Я знаю, – улыбается.

– Билл…

Меня как током ударило, после того, как я увидел маму в дверях. Естественно она знает, что я иногда ночую у Билла, но откровенность наших полежалок зашкаливает даже для меня. Билл отскакивает от меня, прикрывшись одеялом, я так же остаюсь лежать, затаив дыхание, слушая, как адреналин бьет здоровым молотом по вискам.