Текст книги "Человек без прошлого (СИ)"

Автор книги: _Silentium_

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

– Если услышу, что мне нужно, я вас больше не потревожу.

– Хорошо… – кивнул. Поставив на плиту чайник, на удивление чистый, мужчина зажег конфорку. Какой гостеприимный! Не каждый день к нему приходят нежданные гости, а тут еще на чай расщедрился, зря старается.

– Ну, спрашивай. – Отшельник присел на стул рядом, положив руки на стол. Все его внимание было сосредоточенно на мне.

– В тот день, когда нас с Биллом нечаянно занесло сюда и когда мы с вами столкнулись, мне показалось, что вы знаете его, вы были его родственником?

– С чего ты вообще это взял? – мужчина откашлялся и посмотрел на меня из-под бровей. – Я похож на родственника этого парнишки? Что тут вообще происходит? Причем тут этот Билл?

Я посмотрел на него и понял, что ни за что бы, ни подумал, что этот человек приходится Биллу даже каким-нибудь далеким дядей. Мои мысли вставали на место, когда я вспоминал, что брат был выращен в приюте, а это значит, что его родным может оказаться кто угодно: пьяница, отшельник, люди, которые не смогли обеспечить его, родственники его родителей, но как тогда объяснить его провалы в памяти? В том-то все и дело, что я уже месяц ломаю над этим голову, а тип напротив, видимо, решил мне ее задурить, я что, клещами все из него тянуть должен?

– Притом, что Билла усыновили из приюта мои родители. Он не помнит все, что было до одиннадцати лет, но его периодически мучают сны. Возможно, из прошлого… а тогда вы меня просто заставили врасплох и что мне теперь думать?

– Думай, что ты ошибся. Тебе пора, сынок, – мужчина встал с места, снимая шапку, и пошел открывать дверь.

Поняв, что сейчас с ним разговаривать бесполезно, я поднялся и двинулся в сторону выхода. У двери я коротко посмотрел на него, и, прежде чем уйти окончательно, бросил:

– У вас чайник кипит!

Похоже, я и вправду ошибся… почему вдруг он может быть родственником Билла? Вероятно, он нас с кем-то спутал, ведь мало ли он не один живет, с напарником? Ну, или у него есть друг или семья где-нибудь, не может же он быть столь одинок, что предпочел жизнь вдали от города. Хотя с какой стороны посмотреть, не так уж и далеко… просто ветхая избушка явно уступает нормальному дому. Но сколько бы я не думал, мой внутренний голос подсказывает мне, что неплохо было бы наведаться к тому мужику еще раз. Уж слишком быстро он меня выпроводил и явно занервничал, когда я заговорил о Билле и его проблеме.

Последний ходил по дому призраком, когда я вернулся и лишь отдаленно до меня доносились звуки шуршащих фантиков. Мелкий опять потрошит вазу с конфетами, уж такой он сластена.

А мне совершенно не сладко. Раньше я ни то чтобы не тосковал, я не ощущал тоску так остро. Мне казалось, что я скорее сухарь, чем мягкая булочка с изюмом. Единственное по кому я тосковал, была моя собака и родители, ни девушки, ни друзья не заставили бы меня расчувствоваться столь благосклонно к их персонам, а теперь я тоскую по брату. Подумать только, какие-то два месяца назад я не мог его переносить на дух, а теперь дефицит общения с ним уже пытка и вероятно, я даже снова хотел бы увидеть его румянец на щеках, коим он покрывается, когда я сморожу какую-нибудь глупость.

Но та ночь мне не дает покоя, я все же переспал с ним. Переспал с парнем. С братом, пусть даже не родным. И не побоюсь этого слова, грубо. Это было грубо с моей стороны. Ведь я слишком повинен в случившемся. И даже игнор меня не спас. Я думал, что мое влечение, это всего лишь райский аромат искушения, что привел меня тонкой тропой прямиком к Биллу и обещал не наведываться, но чем быстрее шли дни, тем острее я нуждался в стремительном исцелении от всех привычек. Билл далеко не являлся моей привычкой, привычкой назывались те чувства, которые я к нему испытывал. Ведь к каждому человеку мы все же испытываем разные чувства, как и отношение, которые они достойны. Я не могу назвать эти чувства братскими, но и возвышенными назвать не могу, а посему средство от всех моих мучений это сейчас выйти из своей комнаты и пойти к брату, ведь за все те дни я ни разу не почувствовал себя умиротворенно с друзьями как чувствую себя с ним.

– Билл? – мелкий слегка подпрыгнул, сидя на табуретке. В руке он держал откушенную конфету, а языком облизывал перепачканные губы. Все бы это, конечно вызвало бы во мне водопад умиления, если бы не страх оказаться отвергнутым. Я бы на его месте не простил.

– Придешь сегодня ко мне в комнату?

Билл осторожно кивает и слегка улыбается. Чертовски наивен и по-детски восприимчив, сколькому бы мне нужно было бы у него поучиться…

– Почему ты не вернулся тогда домой? Я тебя ждал… – говорил тихо Билл, когда мы, как обычно развалились на моей кровати у меня в комнате. Пожалуй, это было уже нашей традицией. Я ничего не вижу плохого в том, чтобы полежать с братом в тишине и перебирать его волосы, пока смолянистая голова покоится у меня на животе. Это успокаивает. Я чувствую легкость. И если бы Билл иногда не включал себя героиню мыльной оперы, было бы просто замечательно, но мы, так сказать, только помирились, поэтому не хотел бы я испортить наши отношения не осторожным высказыванием, а посему должен держать язык за зубами, как бы мне не нравилось поведение младшего.

– Я был у Нильса…

Снова пропускаю длинные черные пряди через свои пальцы и чувствую еле уловимый аромат цветочного шампуня. Я получаю от этого какое-то эстетическое удовольствие, если бы я был котом, то непременно бы замурчал на месте Билла.

– Но ты обещал поговорить

– Мы с тобой разговариваем

– Не так разговариваем

– А как надо?

– Ты меня игнорировал, потому что тебе не понравилось? – макушка начала убывать и через мгновение на меня смотрели раскосые глаза Билла. Что? Не понравилось? Скорее, я боялся, понравиться ли ему, ведь все так быстро произошло, что я и глазом моргнуть не успел, а на утро начал винить себя, что позволил лишнего.

– Нет, вовсе нет

Я смотрел куда угодно: в стенку, в потолок, в окно… я искал выход во всех этих мелочах и не знал, как закончить разговор. Больше всего на свете я не хотел его продолжать, как бы Билла на нем не заклинило.

– А что тогда?

Казалось, я сдамся и выдам все на блюдечке, но к счастью, на тумбе запиликал мой мобильный и я со скоростью света поспешил ответить на звонок. Незнакомый номер, хм…

– Алло?

– Том, привет, – этот итальянский акцент я узнаю даже в толпе.

– Винсенте, неужели это ты?

– Как ты догадался? Я думал, состарюсь прежде, чем ты огласишь мое имя! – оба смеемся, а я-то знаю, зачем он мне звонит. У Нильса я не только пережидал, но и время зря не терял. Как и было задумано, докапывались на пару до брата Патрицио.

– Я полагаю, ты звонишь мне не просто языком почесать?

– Каулитц, какой ты умный сегодня, я прямо стесняюсь с тобой разговаривать!

– Так и должно быть, не так ли?

– Вполне… в общем, я нашел информацию о Билле…

Глава 22.

Pov Bill

Приближался день школьного мероприятия. И я, как человек, у которого самый большой объем текста, должен был подойти к этому делу ответственно и выучить так, чтоб от зубов отлетало. Мной занялся Том.

Его стремление помочь, и самому проверить себя, меня поражали. Будто неделя игнора пошла на пользу нам обоим. Теперь как груз с плеч. Стало легко и беззаботно, как раньше. Я чувствую его поддержку. Будто я не одинок.

– А теперь давай еще раз заново. Это же твой дебют, будешь звездой театра! – подбадривал меня брат, размахивая листами сценария. Его мне дали, чтобы я мог ориентироваться.

– Не преувеличивай, ты же знаешь, что звезда из меня никакая, – усмехнулся я, обняв свои колени.

– Опять прибедняешься, Билл, – скорчил рожу Том и снова уткнулся в лист. – Так, шутки в сторону, начинай…

Целую ночь я не мог заснуть. Нет, кошмары меня не мучали. Они вообще больше не снились мне, что было удивительным. На сей раз я не мог заснуть от волнения. Перед тем, как лечь, я три раза проверил, поглажена ли моя рубашка или не забыл ли я что положить в рюкзак. Том смеялся надо мной, что я слишком муторный и мне не стоит так беспокоится, но мокрая голова, которую я нарочно не посушил после душа и дурные мысли, что я забуду текст – мешали.

По привычке я замотался в одеяло и покинул свою комнату. Том специально не закрывал свою, потому как знал, что я могу прийти ночью и лечь к нему. Раньше я стеснялся, но сейчас будто стало необходимым. Тем более с Томом я чувствую себя спокойно и расслабленно.

– Спишь?

Сажусь на кровать и смотрю на его лицо. Тот сонно посмотрел на меня.

– Засыпал

И тут же подвинулся. Это было сигналом для меня. Я лег рядом, укрывшись своим одеялом.

– Ты чего это со своими вещами приперся? – насмешливый тон и тычок в бок.

– Так ты все время жалуешься, что я с тебя одеяло стягиваю, решил не обделять тебя на этот раз.

– Я сочту это за заботу. Рад, что ты обо мне думаешь, – кривляясь, ответил Том.

– Твой сарказм тебя когда-нибудь погубит, – прыснул я, все еще прокручивая в голове его последние слова. Дурак ты, Томас, ведь думаю я о тебе не тогда, когда нужно, а постоянно.

– Ну ладно, давай спать, завтра вставать, сам понимаешь… – зевнул Том и обнял меня поперек тела. Как только я почувствовал его тепло, то не заметил, как и сам провалился в сон.

Сборы в школу были муторными. Мама с папой пораньше укатили в офис, так что наляпать джем по всей кухне и не сгореть со стыда – в этом весь я. Ведь мистер «я в душ, а ты приготовь что-нибудь пожевать» не оставил мне другого выхода. Дальше стандартная система–машина-дом Нильса-приколы по дороге-школа. Три первых урока и мой дебют на скрипучей деревянной сцене почти те самые полтора часа.

Уроки тянулись необычайно долго. В обычные будни они и так тянуться не слишком быстро, но это как-то не замечаешь, а тут сидишь как на иголках и расслабиться не можешь, да еще и пытаешься весь текст удержать в голове, чтобы ничего не забыть.

Ли ткнул меня в плечо локтем. Я обернулся на него:

– Билл, расслабься, чего такой напряженный?

– Ну да, это не тебе ведь пять листов наизусть тараторить на сцене.

– Если забудешь, можно ведь перефразировать.

– Не, я так не могу

– Прагмат, – смеется.

– Что уж поделаешь, – жму плечами и принимаюсь списывать что-то с доски.

После третьего урока Том встретил меня с Нильсом и Патрицио у входа в актовый зал. Сколько же народу туда идет! Я точно все забуду или не выйду вообще. Но глаза брата и улыбка приносили мне уверенности. Он сказал, что все будет нормально, а затем взял меня за предплечье и повел в комнату за сценой. Именно там сидела наша группа выступающих. Кто-то готовился, кто-то повторял, кто-то поправлял макияж и прическу, одежду.

– Я твою рубашку сюда приволок. Иди, переодевайся

Я кивнул и, взяв рубашку со стула, пошел переодеваться, застукав за углом нежничающих Нильса и Патрицио.

– Ну вы нашли место, – усмехнулся я и, сняв кофту, быстро нацепил черную рубашку. Три пуговицы сверху решил оставить нетронутыми.

– Ты прям секси-шмекси, – оценил Патрицио и снова присосался к Нильсу. Ценитель хренов. Том окинул меня взглядом, присвистнув.

– Так лучше. Тебе идут рубашки!

– Да что вы все, будто свет на ней сошелся

– Да ты не понимаешь, все девчонки в зале будут твои. Откроешь свой фанклуб. Уже вижу неоновые вывески, – Томас поиграл бровями, я кинул в него первым попавшимся предметом, что схватил со стола. Какая-то девичья побрякушка.

– Эй, ты полегче, Геракл, я ведь серьезно.

– Спасибо, после Одетты я стал их побаиваться

– Одетта долбанутая, а я тебе нормальных девчонок покажу

«Да они испугаются, когда узнают, что я сплю с братом» – подумал я про себя и прыснул со смеху. Это не укрылось от самого любопытного человека, который стоял в двух шагах от меня.

– Чего ты ржешь?

– Да так, от мыслей.

– Представил уже, да?

– Типа того…

Зачесываю волосы в хвост и последний штрих – медальон, что был при мне всегда, эта загадочная четверть обломка.

– А это зачем?

– На удачу…

– Ты так серьезен, будто от этого выступления зависит твое дальнейшее существование.

– А вдруг я пойду в актеры? А тут провал…

– Убедил.

Такой разговор немного снял с меня напряг и, стало немного легче.

Только голос Фрау Таг, что раздался из микрофона, выбил всю землю из-под моих ног. А дальше мой выход.

Выйдя на сцену, я хотел сбежать. Ведь все смотрели на меня. Оценивали вид и речь. Я шугался своего голоса из того же микрофона, но потом, когда остальные потихоньку выходили, я словно вошел в раж и даже начал улыбаться. Зал время от времени аплодировал, что льстило мне, хотя кого я обманываю? Они делают это на автомате, не слушая даже слов. Уверен, что после мероприятия они все ринутся к двери первыми и убегут домой.

И вот настали завершающие строки. Фрау Таг заканчивает свой монолог и пара строк от меня украсит конец небольшой постановки, но внезапно в моей голове начали снова мелькать картинки, какие-то диалоги. Будто я вижу все со стороны и одновременно своими глазами. Я кричу, умаляю отпустить. Та самая женщина с каменным лицом тащит какой-то мешок, и мужчина копается где-то в старой полке. Моя голова тут же закружилась и, казалось, я потерял сознание. Но вовремя взял себя в руки и довел дело до конца. Посыпались аплодисменты. Классная преподавательница улыбается во все зубы, и два класса вышли поклониться, а мне лишь бы добежать до комнаты и принять устойчивое положение. Замечаю, что Том увязался за мной. Его беспокоит мое состояние и первое, что говорит он, оказываясь рядом, это:

– Что случилось?

Следом заходят Нильс и Патрицио. До меня начало доходить очевидное. Картина маслом просто: я брыкаюсь в обморок. Только потом, в больнице, я рассказываю Тому, что вижу его…вижу прошлое.

Глава 23.

Pov Tom

Теперь то, что Биллу приходят видения вместо снов это он рассказал мне еще в больнице. Сейчас мы едем с родителями домой – те приехали сразу же, как узнали, что Билл упал в обморок. Им позвонили со школы. И, честно говоря, я не знаю, от чего больше я в шоке: от того, что с братом произошли некие изменения или от того, что последние новости радовали меня не меньше, чем информация о Билле, которую на днях мне показал Винсенте.

Недолго думая, мы с Нильсом сразу же после школы отправились к брату Патрицио. Жил он не далеко, пятнадцать минут езды, но это стоило того, чтобы посетить тихую обитель компьютерного задрота.

Как и ожидалось, комната нас встретила приглушенным светом. Многочисленные вещи были раскиданы по всем углам и слово «аккуратность» для этого места, по всей видимости, было чуждо. И все бы ничего, да только проветривал бы почаще помещение брат итальянского Бога, как полюбовно любил называть Нильс Патрицио. Запах грязных носок встретил нас еще в прихожей его маленькой квартиры. Меня всегда удивляло, как человек, который, казалось бы, женат на компьютере, и который, по сути, на улицу выходит раз в неделю и, то в супермаркет, может накопить удивительное количество одежды и разбросать ее, где только можно и нельзя…

– Фу, Вин…

– Давай без комментариев, Нильс, лучше садитесь, тут достаточно информации…

Я молча подвинул к столу табуретку, что стояла возле окна, и опустился на нее, оперевшись локтями о стол. Экран старого компьютера резал с непривычки глаза. Ох и долго же я не выходил на связь с электронным другом, однако, он полностью слушался своего обладателя. За новыми окнами появлялась и все новая информация.

– Вот, нашел, – оповестил нас Винсенте после получасового договора с компьютером показать нам нужное дело. – Тут говорится об аварии восемь лет назад. Семья Катце разбилась на автомобиле, по шоссе…

– …не далеко от леса… – продолжил я.

– Да, – прочитал Вин. Странные обстоятельства, не находите? Оно же почти пустое…

– Мало ли, кто по встречке гнал или может, какое животное прибегало? Лосиха беременная, например!

– Нильс, сам ты как беременная лосиха, ты подобное в наших лесах встречал? Максимум, что там водится, это белки, да грызуны, этот лесок достаточно маленький, чтобы там содержались такие крупные животные, тем более рядом с городом… а про дождь там ничего не сказано… значит, что-то помогло…

– Или кто-то, – снова закончил я. – Погоди, Вин, фотографии есть?

– Собственно, с места аварии и двух молодых человек. Шарлотта и Берг Катце.

– Постойте, но тут написано, что у Шарлотты и Берга не было детей, как выяснилось в следствие, каким боком тут приписан Билл?

– В документах написано, что на месте аварии нашли маленького мальчика по имени Билл, которого затем отправили в приют. – Устало вздохнул Вин, почесав шею. – Мальчик получил сильный удар головой об фонарный столб и первые дни не мог вспомнить кто он такой, в том числе и имя. Его он огласил спустя недели две, после аварии.

– Что-то я ничего не понимаю, какое отношение Билл имеет к этим людям и где его настоящая семья? – монотонно проговорил Нильс, пялясь в монитор.

– А что тут непонятного? Как всегда, чтобы не было много запар, Билла приписали в левое русло и закрыли дело, дабы не мучится с восстановлением личности, а судя по его снам, родителям было наср*ть на него, вот такой кисель и выходит в итоге, – заключил я свое повествование. – Что-то здесь тоже не то. Не те люди, не те события. По сути, я знаю то, что ничего не знаю. В подозреваемых у меня все еще тот странный мужик из леса и, как сбор, вдобавок, старое фото мамы Билла и кулон-четвертинка, что я стырил сегодня ночью, когда мелкий заснул. Чертовщина какая-то, как мне узнать, как эти вещи работают? Есть, конечно, запасной вариант, это поторапливать Клауса с документами в недрах детдома. Наверняка, у них что-нибудь полезное завалялось…

– Так что же ты медлишь? Срочно нужно подначивать этого Клауса, пока Билл ненароком все не вспомнил, ему будет больнее все это перенести, ты же знаешь.

– Знаю, поэтому я рядом и помогаю ему, чем могу, – огрызнулся я.

– На данный момент, это все, чем я могу тебе помочь, Том. – Вин посмотрел на меня.

– Да, я знаю, и это, должен сказать, не малая заслуга. – Я начал вставать с табурета и потихоньку выдвигаться на выход.

– Так что, если что еще смогу надыбать, я тебе тут же позвоню, имей в виду.

– Да, спасибо, Вин. Я буду ждать и, если что понадобится, то я всегда помогу и тебе, имей в виду…

– Помогай братцу, герой, – усмешка. – А мне и самому хорошо.

На душе теперь было не спокойно и все из-за такой странной истории. Если те люди – не родители Билла, то кто тогда? А фотография его мамы так не сочеталась с той Шарлоттой Катце, что лишний раз подтверждалось, что мы явно обратились не по адресу. Стоит обратно наведаться к тому отшельнику с ружьем, как бы на этот раз я действительно не огреб…

– Черт! – выругался я, когда мы с другом шли обратно через парк. Тот самый, в котором я любил иногда попинать сухие листья старого клена. А теперь тут даже и листьев нет, здесь все говорит о предстоящей зиме и грядущем Рождестве. Еще вчера мы будто застряли на тех осенних посиделках, где Билл был главным лицом, а теперь миновало шестое декабря…

– Что такое? – обратил на меня внимание друг.

– У Билла День Рождения через девять дней, а я даже не готов, и подарок мой не готов…совсем замотался с этими поисками и учебой. Отец рвет и мечет, снова шантажирует меня машиной, но его приостанавливает только одно – у нас замечательные отношения с братом и он постоянно меня выгораживает перед ним. Я хотел бы подарить ему что-нибудь теплое от себя, в знак уважения и заботы что ли…

Нильс криво улыбнулся, а я уже пожалел, вспомнив, какие они с Патрицио шопоголики.

– Если ты помнишь, тут не далеко есть торговый центр, никаких возражений, понял, индюк упрямый?

– Вот ты опять, индюки упрямыми не бывают… – помотал я головой, смеясь, и пошел за другом.

– Хочешь я докажу тебе обратное?

– Нет, Нильс, хватит с меня рассуждений на сегодня, пошли за подарком…

И так целый день. Мой дорожайший друг таскал меня по непонятным бутикам с расфуфыренной одеждой и парфюмерией, дошло еще до часов и аксессуаров, на что получил возражение, что мал еще Билл для таких подарков, на что Нильс повел меня к отделу с фильмами и компьютерными играми.

– Нильс, думаешь, Билл настолько легкомысленный?

– Ну, подари ему тогда книгу, что парится-то?

– Я хочу, чтобы этот подарок выражал…

– Твою заботу и любовь, ты задолбал уже этой фразой, честное слово, ты хуже моей матери, когда та покупала всякую дребедень на День Валентина, в последний момент выцепила какую-то статуэтку с мишками и сердечком на распродаже, подарила папе, и что с того? Целый год стоит, пылится на камине, и плевать отец на нее хотел.

– Билл бы не наплевал, он слишком трепетно относится к таким вещам…

– А что это ты так печешься? Вроде братья, а кудахтаешь над выбором подарка так, будто хочешь угадить возлюбленному, Каулитц, неужели ты в наши ряды подался? Я отмечу этот день красным маркером в календаре! – Нильс посмотрел на меня, поиграв бровями.

– Не дождешься, индюк сопливый, слишком огромная честь для твоей голубой задницы!

– А вот задницу ты мою не трогай, она, между прочим, очень чувствительна к таким высказываниям.

– На толстые колы она чувствительна, что ты тут распоясался? Давай глаза навостри и ищи, а лучше думай, что подарить, раз ты меня сюда затащил!

– Да я уже все тут перерыл, но тебе же не нравится, тебе с любо-о-овью подавай, – последние слова он пропел более занудно. Я готов харкаться ядом и купить любую безделушку, лишь бы поскорее уйти, но я-то помню, для кого будет эта вещь, и меня эта мысль «подогревает».

– Не романтичный ты, Нильс. Между прочим, это была твоя идея – затащить меня в этот…этот… этот ужасный гламурный мир высоких каблуков и, мать твою, жуткими блестяшками. У меня уже в глазах скоро калейдоскоп переливаться будет!

– Я на тебе неплохо заработаю тогда. Нет, ну а где еще найти такое…заботливое…теплое... – каждое слово он будто выплевывал через силу, чтобы его произнести, но я уже его не слышал, я пялился на эту забавную шапку с шарфом, с этим нелепым рисунком, который напоминал мне Билла. Эту теплую часть гардероба, которая ему очень пригодиться в ближайшее время и я не мог не нарадоваться своей находке, в то время как Нильс друг за другом подбирал эпитеты описывающие толкование моего идеального подарка для младшего брата, – … и пушистое? А? Совсем спятил?

– Я нашел!!! Нильс, я нашел, мать твою!!!

– Да неужели? Я думал, зомби-апокалипсис быстрее начнется, чем ты что-то найдешь… – апатично пробормотал друг и поплелся за мной. Я чуть ли не вприпрыжку бежал к кассе, чтобы забрать ту самую вещь и убежать отсюда со всех ног. Спасибо надписи «Закрыто». У меня не было слов, чтобы описать свой провал. Наконец, Нильс, что только что подошел, увидел, что за препятствие меня тормознуло. Я ощущал всем существом, что он держится изо всех сил, чтобы не прыснуть, но спокойно положил лишь руку на плечо.

– Молчи, ничего не говори…

И пошел к выходу.

– Ну, купишь завтра, что ты так распереживался?

– Завтра это будет не то, я хочу сегодня.

– Мы можем зайти в другой магазин. Теперь же ты знаешь, что хочешь!

– Нет, Нильс, я не хочу в другой! Я. Хочу. Именно. Ту. Шапку.

– У тебя телефон звонит кстати…

И правда, я так расстроился, что не заметил, как телефон оповещал меня о входящем звонке.

– Да?

– Том, это Клаус, у меня мало времени, я в кабинете директора, можешь говорить?

– Да, конечно, ты нашел что-то? – пришлось приостановить шаг, чтобы можно было лучше расслышать его. Голос у парня был торопливый и будто он бежал несколько километров без остановки.

– Самую малость, но, думаю, стоящую для тебя. В архиве личного дела Вильгельма Катце сохранились газетные вырезки со дня той аварии, в которой нашли его. Пострадала семья Катце и… – видимо, парень был сам же в шоке, как и я, некоторое время назад. – … на месте аварии была найдена женщина, которая так же не выжила… Бетти Трюмпер, так ее зовут. Видимо, какое-то время женщина была еще жива, когда приехали медики и полиция, потому как факты сообщают, что перед смертью она звала некоего Билла, которого не сразу обнаружили возле фонарного столба... черт, Том, директриса идет, созвонимся!

Гудки. Ничего не понял…

– Бетти Трюмпер, – на одном дыхании озвучил я.

– Что? – не понял Нильс.

– На месте аварии был еще один человек. Некая Бетти Трюмпер. Нужно узнать, что за персонаж такой. Мало ли она как-то связана с этой историей.

– Я позвоню сегодня Вину, чтобы пробил в базе, кто это. Наверняка же, информация есть, как и о Билле.

– Да уж, должна быть!

– Ну вот, а ты отдыхай, а то столько всего за день!

– Какой ты заботливый, Нильс, – без доли сарказма проговорил на этот раз я, затягиваясь никотиновой гадостью.

– Пользуйся, пока я добрый!

Уже дома меня встретил довольный Билл с Бертольдом. Его улыбка заставляла меня отвлечься ото всего того груза, что скопился за день. Опустив рюкзак на стул, я пошел на встречу к брату.

– Ты голоден? Я ужин приготовил. Мама и папа звонили, сказали, что задержатся и просили не ждать.

– Хорошо, – кивнул, – сам приготовил? Сырую картошку?

Я улыбнулся, смотря на то, как Билл начинает меняться в лице.

– Я пошутил, – не сдержался и широко улыбнулся, тюкнув не сильно мелкого по носу, на что он сразу же улыбнулся. Мы сели за стол. Билл постарался, не отрицаю! Все было на высоте, и где так напрактиковался? Даже ничего не пересолил. Чавканье моего лохматого друга как обычно разносилось на всю кухню, и я мысленно поблагодарил Билла за то, что справился со всеми домашними делами, пока я отсутствовал так долго. День, должен сказать, плодотворным вышел. Сразу столько информации за день и ради этого стоило столько ждать, чтобы получить все за раз, но теперь неимоверное пухнет голова. Раньше было много вопросов, а теперь, казалось, их не убавилось, а лишь увеличилось, ведь еще столько предстояло сделать, столько узнать. Какая-то часть этого осталась позади…

– О чем задумался? – наконец, подал голос Билл.

– О том, что мне срочно нужен душ и кровать… – честно ответил я. Хоть бы доползти, а все разговоры завтра.

– А как же уроки?

– К черту уроки, я устал Билл, – встал из-за стола и пошел к раковине, чтобы поставить в нее грязную посуду.

– Ты вечно где-то шатаешься… – его тон. Обиделся? Как бы я хотел многое рассказать, но нужно время. Меня угнетает то, что я не могу рассказать ему то, что должен… потом.

– У меня были дела. Завтра я побуду с тобой, если хочешь, хорошо? – улыбаюсь как можно теплее. – Спасибо за ужин.

И плетусь в душ. На него уходит десять минут, после чего выхожу из ванной комнаты, натыкаясь на Билла.

– Том, ты не видел, куда я дел фотографию мамы?

– Нет, – делаю самый невинный вид и пытаюсь проникнуть в комнату.

– Странно, но я оставлял ее на тумбочке…

– Найдется, не переживай, – выдавливаю из себя напоследок улыбку.

– Точно, – улыбается. – Спокойной ночи!

– Спокойной ночи, Билл, – улыбаюсь и проникаю вовнутрь комнаты. Бросаю взгляд на часы. Двадцать минут восьмого, вот это я герой!

Глава 24.

Pov Bill

И чего так все шумят с утра пораньше? Обычно такого никогда не было, да и в чем, собственно, подвох?

А за окном рассвет окрасился в нежно-розовые оттенки, переходящие в красную зарю, что ближе к горизонту, значит, что сегодня похолодело на еще один градус. На выходных мы собирались наряжать участок на Рождество. Мама уже купила различные гирлянды на крышу и рождественский венок на дверь. Дело за малым: притащить и нарядить елку и, пожалуй,украсить дом, комнаты. В гостиной стоит камин, которым, казалось, не пользовались вовсе, а стоит для красоты. Но мы с Томом договорились найти у себя в шкафу по одному нелепому носку и повесить – тем самым разнообразить скучный интерьер.

Внизу велась бурная деятельность, а я, прислушиваясь, спускался вниз по лестнице. Со стороны чувствовал себя шпионом, ведь мама ораторствовала чуть ли не шепотом, поэтому приходилось идти на мысочках, чтобы понять весь сыр-бор.

– Сейчас Билл проснется, поторапливайся, Гордон! Том, ты тут что с шарами за мной ходишь? Подержи лучше табуретку!

– Так мне шарики тебе подавать или табуретку держать?

– Не умничай!

– А ну успокоились! – шикнул отец шепотом. – А то правда проснется сейчас от ваших тут перепалок.

– Пап, не злись, сейчас все повесим…

– А с тебя новые стаканы, как можно было все разбить? – негодовал все тот же самый добрый отец.

– Ну, прости, это у меня одного руки в заднице.

– Есть в кого

– Не поняла? – вмешалась мама.

– Ничего, дорогая…

Я захотел оставаться незаметным, потому как понял, что заставило моих домашних подняться в столь раннюю пору и развесить шарики по всему дому. Сегодня мой День Рождения! Мой первый День Рождения с моей настоящей семьей. На душе стало тепло и тянуло улыбаться от одной мысли, что все это ради меня. Ведь раньше я не мог удостоиться такого. Почти семь лет в приюте я просыпался каждое пятнадцатое декабря под шум моих друзей, что прибегали в корпус поздравить меня. Было приятно, но это другое. Это дружеское. А когда ты живешь в семье, с мамой, папой…братом, здесь совсем другое отношение. Понимание того, что эти люди, которые за такой, казалось бы, маленький срок стали для тебя чем-то большим, чем просто прохожие с улицы. Ты чувствуешь их заботу и беспокойство о тебе даже на расстоянии. Ты понимаешь, что без них пропадешь, ведь они нужны тебе. Тебе нужно их внимание… Ты принимаешь это, ты купаешься в любви и щедро награждаешь их тем же. И тогда ты находишь, что ты больше не одинок. Вы не ходите поодиночке. Вы одно целое – одна семья.

– Ну, все, с шариками закончили, Том, поправь рубашку, что ты как капуста?

– Я вообще не понимаю, зачем ты уговорила меня, ее надеть? – возмущался брат. Мне бы подсмотреть одним глазком, что там происходит, потому как человеческая любопытность, что была мне присуще, вылезала на поверхность из моего нутра и не давала покоя. Я притаился под лестницей, но забыл, что это место Бертольда. Лохматый паршивец быстро заподозрил меня и начал ластиться, лезть своим слюнявым носом и издавать недовольные звуки, что пытаюсь отмахнуться или же как-то успокоить непутевое животное. Всему виной был его пушистый хвост. Питомец думал, что зазываю играть его, поэтому его лохматое помело витало в воздухе, гоняя пыль. Я думал, легче панду заставить работать, чем успокоить разыгравшегося лабрадора. А между тем, перепалка мамы и Тома только нарастала. Интересно, мама всегда так нервничает перед чем-нибудь ответственным?

– Я не уговорила тебя надеть, а попросила. В рубашках тебе гораздо лучше, чем в твоих вечно растянутых футболках и не пойми каких толстовках, в которых наверняка душно.

– Мне нормально.

– Ну, неужели тебе самому не хочется быть сегодня аккуратным и прилежным мальчиком?

– Мам, ну мне же не семь лет, – послышался смешок. Ситуация разряжена.