Текст книги "Мандариновый раф для хорошей девочки (СИ)"

Автор книги: Зоя Ясина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

Глава 11. Вкус и цвет watermelon и немного тигров

Вышла от девочек, посмотрела на время. Сейчас за продуктами и домой. Как там Натали сказала – сделали из меня красавицу? Настроение приподняли точно. В зеркало на себя когда взглянула, как-то веселее стало. Пошла на рынок. А что он, рынок, у нас из себя представляет? Первый этаж – сам рынок, второй – павильоны со всяким разным. Вспомнив, что мне надо бы купить цветной бумаги, поднялась на второй этаж.

А там глазами упёрлась в платье цвета между алым и розовым. Вроде как и красное, вроде как и нет. Ягодное, но не насыщенное. Уже и ноги мимо понесли, но день сегодня такой, решила зайти.

– Платье на витрине у вас… – начала я говорить продавщице.

– А… – она быстро оценила меня взглядом. – Размер не ваш.

– Как это не мой? – удивилась я. – А какой там размер?

– Оно последнее осталось, сорок шестой, а у вас явно сорок восемь, если не больше.

Явно ей…

– А дайте-ка его сюда, я примерю!

Отложила она телефон, посмотрела недовольно, полезла на витрину.

– Точно хотите мерить? Его снимать с манекена долго.

– Снимайте девушка, снимайте, буду мерить.

То, что сорок шестой остался – большая удача Это ходовой размер. Обычно или самые маленькие, или самые большие остаются. Опять же от модели зависит.

– Ну держите, примерочная вон там!

Зашла, отпихнула стоптанные магазинные сабо в угол, разулась, встала аккуратно на коврик. Сняла пуховик, свитер с джинсами. Развернула платье. Красивое. Проверила размер на бирке и на самом платье. Сорок шесть. А на бирке ещё и цвет указан – watermelon. Арбуз, что ль? Ишь ты, цвета арбузика, значит. Сочненько и аппетитно. То что ты, Алевина, и ищешь на Новый год. На Новый год ли?

Начала надевать. Тяжело идёт. Ещё и девушка эта из-за ширмы:

– Ну как? Подошло?

– Не надела ещё! – ответила я. Потянула платье вниз. Затрещали нитки. Размер, в общем, мой… Возможно, девушка права, и мне нужно сорок восемь. Если высокий рост – сорок шесть – это стройная, ну а я низенькая, ближе к кругленькой, значит. Грудь вошла, по бёдрам платье спускаться не хотело. Нащупала я молнию – вот дуранда, чуть не вырвала! Расстегнула подальше, спустила юбку. Расправила подклад. Впритык, но налезло.

– Ну что там в вас? Помощь нужна?

– Нет девушка, всё в порядке! – а сама любуюсь, платье красивое. Руки открытые, рукавов нет. Но у меня с руками всё в порядке. Коробочки потаскаешь, так накачаешься. По груди всё аккуратно облегает, вытачки все правильно, пояс на месте. Вырез аккуратный капелькой. К талии пришита баска, а дальше юбка обтягивающая, и только к низу чуть-чуть расширяется. Сзади вырез небольшой. Всё как надо. Очень оно мне идёт. Только тесное…

– Женщина?

– Думаю! – выкрикнула за шторку. А что тут думать – вон, глаза горят. Буду брать. Верный признак, что цвет идёт, если глаза как-будто подсвечивает. Оттеняет, правильнее сказать. А ещё если настроение у тебя сразу поднимается. Но тесное…

В талии впритык, живот весь подобрало. Но тут баской всё удачно закрывается. По бёдрам вообще намертво встало, не двигается. Проверила швы – можно ли чуток распороть и перешить? Запаса мало, но сделать получится. Но всё равно же не буду под Новый-то год. Ещё и ателье деньги отваливай, а у самой у меня машинки нет…

Можно колготочки с утяжкой – вот и уберутся пару сантиметров. А ещё так нервничаю в последнее время – как раз похудею к празднику.

Стащила с себя аккуратненько, свернула любовно. Оделась в своё, вышла.

– Девушка, буду брать!

Купив цветной бумаги, клея и, на всякий случай, новые акварельные краски – видела, что старые уже по всем ячейкам одинакового бурого цвета, пошла вниз за мясом и потом в бакалею. В овощной не надо – овощи все у меня есть, капуста, к счастью, тоже – хоть сейчас качан не тащить. Вот фруктов бы… тоже тяжёлые. Зайду позже в другое место, когда за Сашкой в садик… С ребенком плохо в магазин… Но в овощной лавке она ничего не выпрашивает.

Вышла с рынка, вспомнила про новое платье. Вот бы мне ещё новое купить бельё… Хотя бы верх. Есть по пути итальянский бутик. Туда только с мясом в пакете и идти. И цены такие… Не под Новый год, когда потратилась. Есть дискаунтер, тоже итальянский, но туда ехать. Сегодня уже никак, а до Нового года свободных дней у меня нет. Да и там цены хоть и меньше в два раза, но кусачие. А есть Нюра на рынке. Но до неё топать… Нюра подберёт так, что не отличишь от итальянского, тем более – шьют всё равно всё в Китае… Посмотрела на свои сумки… Нет бы на обратном пути закупиться. Да кто ж знал, что меня на ещё один рынок понесёт?

Топать недалеко, а всё же ощутимо. Но когда сильно надо, добежишь быстро.

Рынок под открытым небом. Часть под общей крышей, часть просто палатки рядами. Дошла до Нюры. Объяснила ситуацию. Новое платье вот… Новый год… Как же, как же…

– Как для тебя берегла! – Нюра нырнула куда-то в свои сумки. – Не выкладывала, держала для своих. Вот!

Протягивает мне нежный комплект в бледно-розовых кружевах.

– Нюра, мне не подойдёт с кружевом. Его будет под платьем видно.

– А что за платье? Ткань плотная?

Показала ей платье.

– Не будет видно, – вынесла вердикт Нюра. Там кружево аккуратно прилегает, не торчит.

– А бледненько не будет на мне? У меня кожа светлая, Нюр.

– Не будет. Как раз в самый раз тебе. У меня глаз наметанный. Будешь в этом белье как мороженка!

Я аж вспыхнула. Судя по всему, мой комплект, надо брать.

– Я же тебе не предлагаю вот! – она ткнула мне в нос расшитый яркими цветами комплект. – Или вот! – ткнула в ярко-красное кружево. – А вот, кстати, интересный вариант на Новый год, не хочешь? – показала темно-бордовый в белом кружеве вельвет.

– Нет, Нюр, я твоему вкусу доверяю, возьму этот – розовый.

– Вот и правильно! – Нюра, довольная, кивнула. – Мерить будешь?

Глава 12. Обещанные тигры

С рынка бегом домой. А дорога как раз мимо пятачка с ёлочками. Вот куда ещё ёлку, в руках пакет? А лучше с сумкой с фруктами в одной руке и с пятилеткой в другой? Тогда ёлку или в зубы, или подмышку… Решила взять сейчас.

– Почём? – подхожу, запыхавшаяся, и сразу к делу. Мужчина меня взглядом намётанным смерил.

– Для начала, женщина, вы что хотите: пихту, сосну?

– Пихта дорогая наверное, – я потёрла перчаткой подбородок.

– Для тебя, красавица, почти бесплатно! – разулыбался мужчина.

– Но почти бесплатно – это сколько? – не отступила я.

– Всего две с половиной!

– Ох! – я прикрыла рот, покачав головой. – А что попроще?

– Ну вот попроще пихта, тебе за две отдам!

Пихты, видимо, сегодня совсем не в моём доступном ценовом диапазоне…

– А сосёнка сколько?

– Вот такая полторы! Забирай! – и показывает мне махину мохнатую.

– Такая разлапистая! – всплеснула я руками. Сумки уже в ноги поставила давно. Чую, тут не быстро. – Я такую не унесу!

– Так поможем! Далеко живёшь? Донесём! – мужчина с готовностью ухмыльнулся.

– Вот это сервис у вас! – восхитилась я. – И доставка есть!

– А как же! – продолжил бахвалиться мужчина. – Для такой красавицы всё есть!

– А вон та сосенка почем? – показала я на деревце поменьше.

– Та тыща.

Сказал как отрезал и молчит.

– За семьсот возьму, – ответила я и тоже молчу. Смотрим друг на друга.

– А, бери! – махнул рукой. – Почти даром отдаю!

Взял деньги, отдал ёлку. За семьсот рублей доставка в стоимость покупки не входит… Пошла со своими сумками и с этой ёлочкой сама.

Интересная вещь, торговля, если задуматься. Как испокон веков повелось и до сих пор в каком-то смысле исполняется? Продал ты человеку пакет картошки, передал в руки – должен поверить, что тебе взамен дадут деньги, а не палкой по голове. И человек, что деньги даёт, тоже уверен должен быть, что этот пакет не отберут у него и не оставят без денег и без картошки. А без этой уверенности не было бы торговли…

Тащу ёлку. Тяжело. Сначала бодренько так шла, а сейчас как на посох опираюсь на сосну эту. Перчатки будут все в смоле. Да и пожалуй, пуховик тоже. А он у меня светлый.

– Снегурочка, а где ваш Дед Мороз?

Это что, мне? Мужчина какой-то в спину крикнул. Обернулась. Смотрю, догоняет. Вроде и смутно знакомый. Может, покупатель?

– На Северном полюсе заблудился, – наугад ответила я, улыбнувшись. Ну а чем я не Снегурка? Пуховичок светлый, шапка пушистая. Так ещё сумка полная – что мешок с подарками, и ёлочка при мне.

– Помочь вам, девушка? Вижу, тяжело! – догнал, широко улыбается. Средних лет, меня, может, даже и годков на десяток постарше. Аккуратный, вежливый, лицо приятное. Остриженная, короткая бородка. Одет прилично, ботинки начищенные. Слегка только бурым снегом тронутые.

– Да как-то неудобно, – смущаюсь я.

– Да чего там! Ну-ка! – и уже забирает у меня и сумку, и ёлку. – Если сами несёте, наверное, живете недалеко. Так-то я могу и подвезти.

– Подвозить не надо. А донести если поможете – спасибо. Живу действительно недалеко, – подтверждаю я.

– Ну пойдёмте тогда! – улыбается, и я показываю, куда идти.

По дороге знакомимся, мужчину зовут Вадимом. Женат или нет, конечно, не сказал. Он сейчас в перчатках, да и наличие или отсутствие кольца – далеко не показатель. Работает недалеко, заходит в нашу кондитерскую. Узнал меня, решил вот помочь. То-то он мне знакомым показался… А ведь не признала. Постоянных-то я помню в лицо.

Дошли до дома, поднялись ко мне на этаж. Лифта нет, и Вадим и тут вызвался помочь. У двери остановился. Я, точнее, остановилась, поворачиваясь к нему лицом и собираясь забрать сумку с ёлкой.

– Ну спасибо вам большое! Я бы не донесла! Дальше я сама!

– Установить есть кому?

– Установим!

– Занести, может?

– Да уж занесу! Мы же у самых дверей! – смотрю на него, а он улыбается, с ноги на ногу переминается и не уходит. Чего это надо ему? Занервничала немного, но сегодня день такой – обновлённая я, уверенная в себе, с новой причёской и кружевным бельём в пакете. Уверенно так продолжила:

– Спасибо вам, Вадим, ещё раз! Очень меня выручили, а то я свои силы не рассчитала! Если заходите в кондитерскую, значит, ещё увидимся! Но на всякий случай – с наступающим вас!

И вроде поблагодарила, и слегка от себя отодвинула – в дом не пущу, а в кофейню нашу милости просим. Вроде как и не отшила – наоборот, лазейку оставила. Нужно ли оно мне – лазейки оставлять? Мужчина этот, конечно, не Павел Птолемеев, однако ёлку и сумки мне донёс.

– С наступающим и вас, однако, думаю, ещё увидимся! – Вадим, улыбаясь, попятился к лестнице. Я достала ключи и открыла дверь. Оттуда сразу послышалось:

– Мама, ты?!

Взглянула на Вадима. Ни один мускул на его лице не дрогнул. Что подумал он, не знаю, но теперь он в курсе, что у меня дети есть.

– Сынок мой, Лешка, – пояснила я. Вадим кивнул, повернулся и побежал по лестнице вниз. Я проводила его глазами, оценивая широкую мужскую спину. Помог и помог. Праздник на дворе, у всех настроение приподнятое. Мужчина же он – может, и просто так помочь решил, не обязательно же с подвохом.

Зашла домой. Уже скоро обратно идти за Сашкой.

Вечером вовсю лепила ёжики, котлеты и начинку в голубцы. На плите варилась капуста. Стояла миска с готовым рисом. Руки липкие, в фарше и муке. Мои бегали под ногами, а тут затихли. Что-то рисуют. Вдруг Лёшка прибегает.

– Мам! Смотри! – и показывает мне тигра. – Мам, смотри какой!

– Это ты сам нарисовал? – восхищаюсь я.

– Да, сам! – кивает Лешка.

– А когда? Сейчас, дома? – спрашиваю, однако вижу, что краски высохшие. И кажется, я понимаю, почему акварелька вся бурая – вон сколько рыжего с чёрным!

– В школе, – отвечает Лешка.

– А почему рисунок пополам перегнут? – продолжаю выяснять я.

– Так нёс, – пожимает плечами сын.

– Не может быть, – я качаю головой и наклоняюсь, – видишь, место перегиба чистое. На него не попала краска. Значит, рисовал ты уже на согнутом изначально, а потом расправленном листе. И эта ложбинка не прокрасилась.

– Ты страшный человек, мама, – очень серьёзно говорит сын. Я смеюсь.

– Так что случилось? Листы для рисования пополам сложил?

– У меня место в альбоме закончилось, таким вот листом со мной поделились. Из-за этого рисунок плохой?

– Это отличный рисунок! Самый лучший рисунок! Самый красивый в мире тигр! – обнимаю сына осторожно, чтоб не касаться его футболки и головы своими липкими от фарша руками. Сама думаю: первоклашки, семилетки. Не со зла. Подумаешь – листик перегнутый. Хорошо, что делятся. Мальчишки. Ещё чудо, что не комом в портфеле домой принёс.

– Мама, а это мой! – бежит Сашка, тычет мне своим тигром.

– Это ты сама? – удивляюсь я. Вроде как-то слишком аккуратно для пятилетки.

– Лучше ей сказать, она детектив, – шепчет Лешка.

– Мне Лешка помогал, – признаётся Саша. Смотрю на сына. Он тоже решает в чём-то признаться.

– Мам, мы по видео с ютуба рисовали. Там по шагам – как нарисовать тигра.

– Это мой телефон у вас? – спрашиваю.

– Ага, – кивает сын. – Там тебе писал кто-то. Что-то про мороженое. Но я не понял и закрыл.

Вихрем мысли понеслись. Ну какое ещё мороженое? «Мороженка», может? Кто меня так называет? Мне что, Птолемеев что-то написал?

Капуста кипит, котлеты горят, а хозяйственная мама с расшалившимися нервишками ручки срочно моет и к сынишке:

– Лешка, где мой телефон?

Глава 13. На сладкое

– «Что делает моя мороженка?»

Вот что он мне написал. Стою с телефоном в руках, смотрю на сообщение. «Моя» написал. Охламон. Подумала. Написала в ответ:

– «Растаяла».

Долго Пашу ждать не пришлось:

– «От моего сообщения?»

Наглый, ой наглый. А сама улыбаюсь. Встала у плиты, строчу:

– «Я не Мороженка, а Мандаринка».

– «Не понял».

Быстро отвечает. Делать ему нечего? Так же, как у меня, телефон в руках? Почему не звонит? Посмотрела на открытую дверь, дети туда-сюда бегают. О чём мне с Пашей говорить? Пишу ему:

– «Волосы покрасила».

В ответ:

– «Фото».

– «Что фото?» – пишу.

– «Шли».

Подняла над головой телефон. Сфотографировалась. Фотографию посмотрела. Там на заднем плане не столе капуста, голубцы накрученные, ложки-поварёшки… И макушка моя, лампочкой засвеченная. Удалила… Но ведь ждёт… Да и фиг с ним. Встала к другой стене, где навесной шкаф, голову наклонила немного… Ему же цвет волос только? Вот и пусть любуется. С другой стороны – ну что я, в самом деле? Рожицу состроила, высунула язык. Щёлкнула. Вроде ничего. Отправила. В ответ пришло:

– «Ещё».

– «Чего тебе ещё?» – набрала.

– «Тебя», – опять пришло быстро.

Щёлкнулась ещё раз, так же, скорчив рожицу. Отправила. Телефон пиликнул:

– «Давай пооткровеннее».

– «В каком смысле?» – ну честно слово, я даже возмутилась.

– «Шли сиськи».

Ох, а теперь как я возмутилась! Аж телефон под пальцами задымился. Нет, конечно. Настрочила ему:

– «Ты дурак, Птолемеев?»

– «Нет».

– «Какие тебе сиськи?»

– «Твои».

Как-то немного успокоилась. Даже смешно стало. Ну когда у меня такое было? Да никогда… Просили, конечно, выслать что-нить откровенное, но я слала всех в пень… Пишу Пашке:

– «Белье старое, тебе не понравится. А переодеваться не буду».

– «Снимай», – ответил, не прошло и секунды.

– «Не хочу в старом сниматься», – ещё раз объяснила я.

– «Снимай бельё», – в свою очередь объяснил, что имел в виду, Птолемеев. Пояснил, называется… В конце концов, сколько мне лет? Пишу:

– «Ты первый!»

И в ответ приходит:

– «Я не ношу такое».

Вот чертяка… А потом смотрю, подгружается фотка.

Прислал…

Я ручками дрожащими телефончик перехватила покрепче и присела на пол. Мамоньки мои дорогие! Залипла и пропала, мои глаза этого не забудут никогда.

– «Мороженка?»

Смахнула всплывшее сообщение, мне не до него. Тут надо всё рассмотреть. Детально. Мамоньки…

– «Любуешься?»

Вот же чертяка! Написала ему:

– «Не мешай!»

Конечно, любуюсь. За-лип-ла. Смотрела бы вечность. Лучше бы, конечно, вживую. Размечталась уже.

– «Мороженка? А мне?»

Опять смахнула. Не понимает, что я занята? Боги, боги, вы, наверное, есть.

– «Шли сиськи».

Да что за нетерпеливый такой человек? Подумала. Ну а что? Пусть тоже побесится!

– «Откуда мне знать, что это ты?»

Я точно знаю, что он. Его руки, его тело, всё остальное тоже его. Ох, сердечко.

Вместо ответа опять приходит фото. Птолемеев вальяжненько опирается на дверной косяк в ванной, отражаясь в зеркале. Совсем голый герой моих женских грёз. Он хочет моей смерти.

– «Ты один?» – пишу дрожащими рученьками. Получается с тридцать третьего раза.

– «Ну а зачем мне твоё фото?»

Мужики… Понятно теперь, зачем. Но какой он красивый! Нельзя такое слать тёте Алевине, у неё нервишки. А телефон опять пиликает и выплевывает в меня:

– «Фото!»

Психую, поднимаюсь с пола, ползу в ванную. Ноженьки-то не держат. Камеру на зеркало навела, своё отражение ловлю. Мать честная! Ладно у меня вид как у крольчихи запуганной, но в кадре-то что делается? Дверь отражается, на ней полотенца на крючках. Сбоку таз висит на стенке. Повертела телефон, чтоб поприличнее квадрат за своей спиной получился. То колготки детские попадают, то тряпки для уборки…

Сняла к чёртовой бабуле таз, скинула в ванну полотенца, стою напротив зеркала. Бутыльки, щётки, зубная паста… Птолемеев в отеле, видимо, там всё стерильно-безлично. Сфоткался, и пожалуйста!

Смела в раковину всё, что на полочке перед зеркалом стояло. Сделала фото. Полная фигня!

Цвет электрический, всё тёмное и желтит. И не в благородную сепию, далеко не в неё. Уж лучше тогда на фоне ковра, мать честная… Ковров, правда, нет у меня.

Покрутилась, нашла угол, при котором освещение получше. Сфоткалась. Вроде ничего так, но за головой вон опять колготки сушатся. Хоть обрезай их в фоторедакторе… вместе с половиной своей головы..

В зеркало я ничего приличного не сниму… Можно же селфи, прости Господи!

Отодвинула шторку над ванной. Там у меня плитка сравнительно новая. Выглядит вроде хорошо. Шампуни оставила, а губки, вехотки скинула вниз. Телефон приподняла сначала повыше над собой. Нет – слишком высоко не надо. Нос сразу длинный, лоб широкий. Это женщины зря так делают – половина девочек в «одноклассниках» так себя нащёлкали. Вот инстаграм – другое дело. Но живые ли там женщины? Умеют, умеют…

Так, ну что? Ракурс выбран, фон тоже. Раздеваюсь. Белье старое. «Снимай!» Ой, Паша-Паша! Ну я и сняла, а своё богатство ручкой подзакрыла. Какая-то интрига должна быть. Это Птолемеев сразу – на вот тебе, любуйся. А я же женщина, мы похитрее. Ну что, подобрать, приподнять. Волосы ещё!

Голову вниз, руками шевелюру взбила. Ай, лохматая! Пригладила по прядкам осторожненько, чтоб объём остался. Макияж, спасибо, не снимала. Но только потёк он немного, пока я на кухне кашеварила, тушь посыпалась. Это не дело.

Ватный диск из шкафчика достала, убрала лишнее под глазами аккуратненько. Помада, хорошо, в ванной стоит, портится. Косметику плохо хранить там где влажность высокая. Ну а где хранить? Губы накрасила.

Подобрались. Ручкой закрылись. Ракурс выбран. И подмигнуть. Ой, я хитрая лиса!

Главное, что колгот на заднем фоне нет.

Отправила.

Ответа нет. И вдруг за дверью: «Мама!»

Пора выходить, там капуста наверняка в кашу разварилась. Котлеты хоть сняла с огня, сообразила. Оделась, дверь открываю. Под ноги мне с громким мявом Мармелад.

– Ну тебе-то что? – отодвинула его, иду на кухню. Лёшка догоняет.

– Мама, Мармелад в ванную зайти хотел.

– Так а что не заходит?

Мармеладушек шествовал на кухню, распушив хвост. А на кухне на моей, на полу, валялся развёрнутый голубец. Одну партию я уже сделала…

– Мармелад, ты стащил?

Ну а кто?

– Лешка! – поворачиваюсь к сыну. – Ну это что такое?

– Ты не говорила следить! – оправдывается сын. Конечно, не говорила. Вообще обо всём забыла, как Птолемеева увидела.

– Нельзя ему такое!

Подобрала кота с пола.

– Ты морда рыжая! – говорю ему прямо в эту усатую морду. – Наглая кошачья морда! Ты у меня по столам лазишь!? Нельзя тебе по столам!

Скинула кота на пол. Пошла мыть руки. Ещё готовить и готовить. Телефон бросила на стол. Так никто и не пишет – телефон молчит.

Спустя какое-то время краем уха слышу – Сашка по комнате бегает и что-то рассказывает. Лёшка с котом на руках зашёл на кухню, я его сразу спрашиваю.

– А чем там Саша занимается?

– А, в блогера играет! – отмахнулся сын.

– В каком смысле? Снимает себя?!

Дочь в последнее время любит так играть. У меня весь телефон забит короткими и длинными видео, то с какими-то наложенными масками и ушами, то без…

– Это она с моим телефоном?

– Ну да, – отвечает Лешка, спуская на пол кота. Котик сразу бежит к моим ногам и трётся. А я ему:

– Мармелад, брысь! – и бегом в комнату за дочерью.

Дальше мой сын, с испуганным котом на руках, наблюдает, как я ношусь по комнате, пытаясь забрать у Сашки телефон.

Лешу фото-видео съёмка себя мало интересует. Он больше кота фотографирует. А Сашка ж девочка! А как если б она сейчас залезла в мои фото?!

– Саша, отдай!

– Я не закончила!

– Отдай быстро! – сгребла в охапку дочь, отобрала телефон. Саша сразу в слёзы.

– Не капризничай, – спокойно, насколько возможно для текущей ситуации, выдавила я.

– Мам, что происходит? – спросил Лешка.

– Всё. Никакого вам телефона. Мойте руки и ужинать! – и сама первая пошла на кухню, там сразу спрятала свою «звонилку» на верхнюю полку, за банки с крупами. Вот и пусть лежит там до завтра. Утром узнаю – Птолемеев мне что-нибудь ответил или нет?

Придётся удалять фотки. Свою-то не жалко, а Пашкины… Такой он красивый, зараза. Если удалить с телефона, в приложении ведь висеть останутся? Так туда вход без пароля. А поставлю я на сам телефон другой пароль, так дети сразу прибегут с честными глазами спрашивать: «Мама, а какой пароль новый?»

Весь оставшийся вечер я телефон не доставала. Легли спать. Ночью задремавший на полу под кухонным шкафом Мармелад проснулся от того, что кое-кто на него наступил. И его с этой «кое-кем» засыпало гречкой.