Текст книги "Мандариновый раф для хорошей девочки (СИ)"

Автор книги: Зоя Ясина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

Глава 23. Розы на снегу

Я плачу каждую ночь. Первый день ещё держалась – на своей обиде и злости. А потом началась тоска. И так меня без него крутит, что не могу глаз сомкнуть. Всё думаю, что он мне сказал. И что я могла ему на это ответить?

Что мне захотелось позаботиться о нём – так это во всех нас, в женщинах, на уровне инстинкта заложено. Ведь он приходит голодный. И хочется и накормить, и обнять… Вот это и раздражает его – сюсюканье? Ну так те его женщины, холёные, лощёные, наверное, не сюсюкают. Знают, чего хотят, если сами себя шлют…

Значит, Паше не понравилось, что я в его быт влезла. Он, видимо, и жене своей сразу сказал, что ей ничего по дому делать не придётся. Разве дело в этом, в быте? Некоторые как-раз из-за этого быта да из-за денег ругаются.

В одной статье в журнале прочитала – жена должна мужу другом быть. Чтоб было с ней о чём поговорить. Общие интересы, хобби… А муж жене другом быть не должен? Всё у нас на мужиков ориентировано… Слава Богу, что я развелась.

Петру я пробовала другом быть. Думала – как-то интересней будет нам. Станем ближе.

Смотрели футбол вместе. Я еды приготовила. Закусок купила. Пива… Петр со мной скучал. Вопросы я задавала дурацкие. Не злила, конечно, но раздражала его. А мне самой тоже неинтересно было. Лучше б он с друзьями смотрел. Он, наверное, тоже так думал…

А Паша… Что он мне такого сказал, что я так сильно обиделась? Про готовку и уборку? Ну если так подумать, каждый человек в состоянии поддерживать свой быт на должном уровне. Заботиться о себе, своём жилище. Ничего сверхъестественного в этом нет. И плохого ничего. Я себя никак не унижаю уборкой и готовкой – наоборот, делаю лучше себе и своей семье. А вот что Пётр никогда не помогал мне, а только лишнюю работу создавал – так то мне всегда было обидно. Я ещё думала, что женская обязанность – за ним его ботинки мыть, куртки зимние тяжёлые самой везти в химчистку, где подешевле. Обстирывать, обглаживать. А денег он зарабатывал хоть иногда и больше, но реже – от случая к случаю. Если так прикинуть и посчитать – всегда всё на мне держалось. И в финансовом плане, и в бытовом…

Двоих детей ему родила. И хорошо. Не ему и не себе – а впустила в мир. Вырастут, будут меня радовать. Сейчас я бы уже не решилась рожать. Да и от кого? Когда вот даже Пашка так – обозначил границы. А другой бы, может, и хуже чего сказал…

А много я таких знаю-то, как Пашка? Никогда не слышала, чтобы мужик жаловался на то, что его обстирывают, обслуживают и кормят. Всё как должное. И вот нашелся на мою голову.

А сама тоскую…

Привыкла к его улыбке. Глазам, рукам, смеху, жестам. К его объятиям. Вспоминаю, как мы спали, обнявшись. Его дыхание у себя на шее. Пашка спит, уткнувшись носом мне под волосы. Господи Боже… Я же теперь без него не смогу.

Знала, что так будет. Я теперь вроде как зомби.

На работе я робот. Отбиваю чеки, улыбаюсь, готовлю кофе. Раф, слава богу, берут поменьше. Уже праздники отходят. Хотя под вечер берут, под огоньки-фонарики. Красиво до сих пор. Не снимают магазины всю эту иллюминацию. С ней продажи лучше идут.

И вдруг Вадим заходит. Тот самый, что ёлку мне помог донести.

– О, Алевина! Здравствуйте! – вежливый такой, приятный. Дождался, когда покупатель перед ним рассчитается и выйдет, только тогда подошёл.

– Здравствуйте, – через силу улыбнулась я. Ему я рада. Вроде как– знакомое лицо. И не хочется человеку свою грусть глупую показывать.

– Мне бы… кофейку горячего. Чего-нить с сахарком – для разгона крови.

– Холодно на улице? – удивилась я. Сама-то так шла, что даже не почувствовала.

– Раф, что ли, взять у вас…

Господи, не надо! Сразу боль в груди. Сладкий же напиток. Для девочек… Сладких… Или для хороших?

– С вами всё хорошо, Алевина?

– Всё хорошо! – я встряхнула головой. – Извините меня, задумалась! Так, говорите, какой вам кофе?

– Да я, если честно, больше чай люблю! – рассмеялся Вадим. Вот и славно – подумала я. Хватит с меня одного кофемана.

Поговорили чуть, Вадим расплатился и вышел. А вечером, когда я кондитерскую закрывала, он внезапно встретил меня у двери.

– Алевина! А позвольте я вас провожу!

– Так ведь я живу совсем недалеко… – замялась я.

– Да я знаю! – рассмеялся Вадим. Адресок помню.

Я вымученно улыбнулась. Мужчина приятный, но мне не до него сейчас. Слышала я, что, чтобы одного забыть, надо побыстрее на другого переключиться. Но я не из такой породы. Я не тумблер, чтоб меня можно было вот так запросто переключить.

– Алечка! – вдруг начал Вадим. – Я же ничего такого… Провожу вас немного и всё. Поболтаем по дороге.

– Ну идёмте! – согласилась я. В самом деле, тут пару шагов. Только развернулись, чтобы идти от кондитерской, вышли на тротуар, как я увидела Пашу.

Он стоял у своей машины с букетом роз. Точнее, розы лежали сверху, на крыше. А Птолемеев смотрел на меня с моим провожатым.

– Идёмте, Вадим, – я повернулась, увлекая мужчину за собой. А Пашка пошёл за нами. Даже, можно сказать, наперерез.

– Аль, постой!

– Это он вам? – шепнул Вадим. Я только ниже наклонила голову.

– Аля! – Птолемеев нас догнал. А меня ещё успел схватить за руку.

– Уйди, Паша, я с тобой разговаривать не буду, – устало сказала я, избегая на него смотреть.

– Аль, – повторил Паша. Вадим нахмурился. Подошёл ближе:

– Она же сказала, что говорить не будет!

Птолемеев, наконец, обратил внимание на моего провожатого.

– Отойдем? На пару слов.

Я уж испугалась. Да и Вадим вроде напрягся. А Птолемеев спокойный. Ну не драться же?

– И куда? За угол… – начинает Вадим.

– Зачем, на пару шагов, – спокойно отвечает Пашка. И мне всучает свой прихваченный букет.

– Подержи.

– Не нужны мне твои цветы, – я букет отталкиваю.

– Подержи, говорю! – громче повторяет Птолемеев, всё-таки впихивает мне в руки тяжёлые розы. И Паша с Вадимом отходят.

Я видела, что Павел что-то Вадиму сказал, а потом ещё и хлопнул его крепко по плечу. Как-то по-дружески даже вышло. А Вадим кивнул понимающе. Посмотрел на меня. Мне тоже слегка кивнул, повернулся и ушел. Птолемеев вернулся.

– Всё, теперь пошли с тобой разговаривать.

Как это ты умеешь, Паша? Тебе и драться не пришлось. Поговорил, и тебя поняли. Что ты сказал, что Вадим тебе меня уступил? Господи, какие мысли-то в голове крутятся. Алевина, а ты думала, что два мужика за тебя драться будут?

Птолемеев лис и плут. А с другой стороны – прямой и честный. Это, как-будто, у него где-то рядом. Разное, а одно и то же. Честность подкупает – вот такие плуты этим и пользуются.

– А с тобой никуда не пойду! – и букет ему обратно кидаю в грудь. Он не берёт, розы падают в снег. Я только думаю – хорошо, что припорошило. Жалко цветы, хоть в снег упали, не в грязь.

– Аля, давай поговорим! Тут, кстати, парковаться нельзя.

– Вот и уезжай!

– Я без тебя не уеду.

– Мне домой, – а сама чуть не плачу. Так тяжело. Хотела его увидеть. Очень сильно хотела.

– Аль… поговорим, и я тебя довезу до дома.

– Мне тут идти всего ничего.

– Я знаю, – он взял меня за плечи, попробовал заглянуть в лицо. Хорошо, что я ниже, хоть спрятать от него взгляд могу.

– Аль, посмотри на меня!

Послушалась, зря послушалась. Ясно же, что этого было нельзя. А теперь он на меня смотрит, и я никуда не денусь.

– Что тебе от меня надо, Паша?

А он возьми и ответь:

– Не знаю. Но я без тебя не могу.

Глава 24. Разговор

Он всё-таки затащил меня к себе в машину. Предложил куда-нибудь заехать посидеть. Я отказалась – дети дома с бабушкой, а на ночёвку я с мамой не договаривалась. Мама не обязана ждать, пока я где-то нагуляюсь.

– Она же живёт недалеко, – спорит Паша.

– И что, это значит, что она должна по ночи от меня идти? У человека свои планы на вечер. Ей спать надо пораньше. Почему она должна у меня на диване спать?

– Я подвезу твою маму.

– Через один дом?

– Ты уж определись. Сама сказала, что не хочешь, чтобы мама по темноте шла. Значит, через один дом довезу.

– Паша… отпусти меня.

– Нет.

Я вздохнула, посмотрела на него.

– Ну чего ты хочешь?

– Пока поговорить. Поужинай со мной, – он грустно улыбнулся. – Ешь же ты. Можешь поесть в моей компании?

– Я могу у себя дома поесть. У меня и ужин приготовлен.

Напомнила ему, что я сама себе хозяйка.

– Дети ведь уже поужинали? Со мной вместе поесть хуже, чем одной?

Уговорил он меня. И повёз куда-то. Как оказалось – в ресторан. Когда я поняла, куда он меня ведёт, схватила его за руку.

– Паш! Я вообще сегодня не для ресторана одета.

– В каком смысле? – он не понял. – Мы же просто поесть.

Человек заехал в ресторан просто поесть. С Пашей невозможно предугадать, где окажешься. Я так и дома у него не планировала быть в первую нашу встречу. И сейчас для похода в ресторан не готова.

Зашли. В гардеробе стою, смотрю на себя в зеркало, одёргиваю старую блузочку.

– Идём? – Паша меня под локоток подхватывает, а потом ещё и приобнимает, подталкивает в спину. – Давай, давай! Сама же торопилась.

Я ему заявила, что у нас на всё про всё не больше получаса. А тут, поди, готовить дольше будут.

Сели, официантка подскочила, поздоровалась. Протянула нам меню. Паша борщ заказал. Я аж фыркнула. Я борщ хорошо варю.

Ох, Птолемеев! Дело его. Пусть ест в ресторанах.

Сама себе салат взяла – Цезарь. Хоть знаю, что это. А то напридумывали названий всяких, ещё торчи здесь – составы изучай.

Пока ждали заказ, сидели какое-то время молча, смотрели друг на друга. Паша первый начал.

– Злишься на меня?

– Злюсь.

Я решила не скрывать ничего. А что я теряю? Ниже любовницы уже никуда не переместят. Разве что расстанемся. Так хоть закрою для себя эту тему. Буду понимать, из-за чего ночами слёзы лью.

– Прости меня, – он протянул через стол руку и схватил мою. Я вздрогнула, свою руку отдернула, и взгляд опустила в стол. Всё Паша понимает. Когда так целуешь его ночью, обнимаешь, гладишь, тут всё ему понятно. Сидит перед ним влюблённая в него дура и боится на него смотреть.

– За что прощать? – всё таки выдавила из себя. Решила же, что терять особо нечего. А секунду подержались за руки, и поняла, что есть что терять.

– Мне не нужно было всего этого тебе говорить.

– Всё правильно ты сказал! – подняла глаза на него. – Обозначил рамки.

– Какие рамки, Аля?

– Если я твоя любовница, то тебе от меня нужен только доступ к телу в определённое время. По первому звонку, сам понимаешь, я не могу. У меня работа и дети. Да и ты тоже человек занятой.

– Продолжай, – Паша развалился на своём диванчике.

– Что продолжать? Что тебе от меня нужно, то и мне от тебя! У нас же сейчас равноправие. Так ты наверное себя и со своими другими женщинами поставил. Чтоб всё всем было понятно. А я тут такая объявилась непонятливая – со своими готовками и уборками! Ты извини меня, у меня такого опыта нет – любовницей по расписанию.

– Аль… Что ты завелась так? – Паша опять через стол ко мне потянулся, заглянул в лицо. А я и впрямь завелась.

– Если тебе моя забота неприятна, зачем сам приезжал, когда я отравилась? Детей моих привёз, ужин мне приготовил…

– Я ведь тогда тебе нужен был?

Ты мне всегда нужен.

– За тот вечер спасибо, – я отвернулась, разглядывая редких посетителей. Время позднее, будни. – Ты меня выручил.

– Любой нормальный человек бы так поступил.

– Не знаю, Паш… Может быть. А я настолько плохо поступила, что ты на меня собак спустил? – я тоже потянулась к нему через стол. – Я как услышала, что ты не успеваешь обедать, подумала, без задней мысли, что могу тебе приготовить. Что ты так смотришь?

Он не ответил, покачал головой. Тем временем нам принесли наш заказ. Птолемеев сразу принялся есть, а я продолжила:

– Могла я купить еды? Могла. Могла заказать? Могла. Это всё твои же слова – так? А я готовить люблю – вот сама и приготовила. Знала бы я, что это так тебе не понравится, зачем бы я это делала? Теперь ты сказал, и я знаю. Обиделась я больше не из-за этого, а из-за того, что ты последним сказал. Мои дети и моя жизнь – не твоя забота. Сколько мне для комфортной жизни надо и хватает мне или нет – это моё дело. Тебя не касается!

– Касается.

– Каким боком?

– Сейчас, подожди, дай доем.

– Ты издеваешься?

– Нет, я есть хочу.

Я сидела и смотрела, как он ест. Опять. Смотрела, смотрела. Взяла вилку, попробовала свой салат.

– Невкусно. Я лучше готовлю.

Птолемеев не ответил. Я поковырялась в крупных, измазанных соусом салатных листьях. Выбрала курицу с сухариками, пожалела, что сразу не взяла чай. Пока говорила, в горле пересохло. И я уже как-то и забыла, о чём мы речь вели, как Пашка вдруг ответил:

– Касается, потому что я с тобой сплю. Ты моя женщина.

– Интересные дела, – я чуть сухариком не подавилась. – И что теперь?

– Значит, это всё меня касается.

– Что за логика такая мужская?

– На кнопку нажми.

– На какую кнопку? – специально он меня игнорирует, ирод.

– На вот эту, – Паша сам потянулся к кнопке вызова официанта, вмонтированную в стол. Теперь и я заметила.

– Ты что-нибудь ещё будешь? – спросил Птолемеев, вытаскивая телефон.

– Пить хочу, – буркнула я, смотря в окно. Я – Пашкина женщина! Это что за статус такой?

Пришла официантка, Паша попросил чай и счёт. А я, раз уж пошёл у нас такой разговор, взяла да и спросила:

– Паша, если ты мне сразу заявил, что женат, почему ты кольцо не носишь?

А он ведь действительно и сейчас сидит без кольца. Птолемеев скучающе взглянул на свою правую руку.

– А ты сама как думаешь, Мороженка?

Я уже много чего передумала…

Глава 25. Женщины Паши Птолемеева

– Что я думаю, Паша?

– Да, что ты думаешь? – Птолемеев забрал у подоспевшей официантки чайник, сразу по счёту расплатился. Поднял с чайника крышечку, заглянул внутрь. Поставил крышку на место и разлил чай в чашки. Одну подвинул мне.

– Что тебе так удобнее, – я отхлебнула чаю и сразу обожглась. Ещё слишком горячо. Потрогала губу, смотря на Пашу, он внимательно за мной следил. Как удав за кроликом.

– Удобнее?

– Да. Легче знакомиться с женщинами. При первом свидании не приходится объяснять про жену. Ну а потом – я уж не знаю, когда именно у тебя это потом – на следующее утро, или через пару-тройку таких утр, может, с кем как? Так вот… Ты признаёшься, что женат, и не нужно продолжать отношения.

– Интересно. Ещё есть мысли?

– Размер больше не подходит? Похудел, поправился, а до ювелира всё никак не донесёшь? – вдруг съязвила я.

– Не ношу, потому что не хочу. Я ушёл от жены. В тот день, когда мы с тобой столкнулись, хотел вернуться. А тут ты…

Сейчас он меня обвинит в том, что у него с женой происходит?

– Паша, ты меня в это не вмешивай! – я ещё раз отхлебнула чаю, не обращая внимания, что пью кипяток. – Поехали уже отсюда!

– Поговори со мной, раз уж начали! – Птолемеев поймал мою руку, сжал. Я в этот раз руку забирать не стала. Да и не смогла бы. Зажал как тисками.

– Тебе поговорить не с кем?

– Может, и не с кем, – Паша вздохнул. – Ты ведь так честно и не ответила тогда, чего от меня хочешь?

– Я?

– Ты.

– А чего от тебя обычно женщины хотят? Ты ведь решил, что я буду тебя от жены уводить? Своими ласками и борщами домашними? Так я не буду. У тебя ребенок. Я из-за этого и против наших отношений…

Говорю, а он смотрит на меня. Так внимательно смотрит, что у меня дар речи пропадает. Тоже теперь молчу. Что происходит, не понимаю? Может, что-то важное. А, может, перенервничала я.

– Чего от меня женщины хотят? Тут два варианта, по большей части. Можно сказать, три. Но в третий я слабо верю. Все хотят примерно одного – либо денег, отдельную квартиру, содержание, беззаботную жизнь. Либо – чтобы я ушёл от жены к ним. И тут подключают свои борщи и всё остальное. Это те, что знают, что я женат. Про тех, кто не знает – они не успевают узнать. Для этого надо умудриться поближе познакомиться, – Птолемеев рассмеялся невесело. – Ну а третий вариант, те, кто от скуки или для удовольствия, они постепенно все переходят в первую или вторую группы. И собственный муж их больше не устраивает, и только сейчас они что-то в своей жизни поняли. Я не обязан в этом разбираться и не разбираюсь, – закончил Птолемеев, всё так же смотря на меня. – А ты чего хочешь, Аля?

– Не подхожу ни под одну категорию? – выдохнула я.

– Пока не знаю.

– Я в тебя влюблена была в школе. Впрочем, так же, как и другие малолетние дурочки. Ничем не отличалась. А сейчас… узнаю тебя лучше.

– И как, нравится?

– Не знаю. Ты человек непростой, но то, что я от тебя хочу, ты мне дать не можешь. Так к чему эти разговоры, Паша?

– А чего ты хочешь? Уже не в первый раз спрашиваю.

– А ты не знаешь?

– Вы всё время темните. Почему просто не сказать?

Просто сказать ему. Вот ему? Пока он сидит, смотрит так жадно. Я уставшая женщина. У меня нет сил на все эти игры. Я отчаянно хочу сказать ему правду, и не важно мне, что дальше будет.

– Я хочу жить с тобой в одном доме. Быть твоей женой, чтоб мне не было стыдно за наши отношения и свои чувства. Хочу познакомиться с твоим сынишкой. Он очень на тебя похож! И я, конечно, боюсь, потому что не знаю, что он про меня подумает. У него есть мама. Но всё равно хочу… Хочу с тобой засыпать и просыпаться. Хочу ждать тебя вечером. Или чтоб ты меня ждал, потому что я поздно освобождаюсь. Хочу выходные с тобой проводить. Я много чего от тебя хочу… Но ничего этого ты мне дать не можешь. Поэтому – зачем обсуждать?

Паша молчал, а я не могла представить, что он мне ответит. “Ну да, извини, вот этого всего не могу”? А потом что? Продолжим наши короткие встречи по утверждённому расписанию.

– Я ухожу, Паша, – я поднялась, начала выходить из-за стола. Паша подорвался тоже. В узком проходе столкнулся с официанткой.

– Ой, извините! – пискнула она. Так получалось, что они никак не могли разойтись. Тогда Птолемеев поднял девушку, развернулся с ней вместе и отпустил её с другой стороны прохода, поставив на пол. Она, смущаясь, поблагодарила. Откуда только такие наглые, как Пашка, берутся? Он, правда, кажется, даже не обратил внимания. Пошёл за мной.

В гардеробе я быстро оделась, побежала на выход. Не знаю, что собиралась делать? Не на остановку же идти? Мне домой надо и быстрее. Всё равно сейчас к Паше в машину. Птолемеев тоже оделся, я только хотела дверь толкнуть, как Пашку остановила гардеробщица.

– Мужчина, ваша жена шарф забыла!

Паша молча взял шарф, подошёл ко мне и обернул мой шарф мне вокруг шеи.

– Ты на снеговика похожа, – он улыбнулся, взяв меня за плечи. – Пойдём?

На снеговика? Не на снегурку, не на мороженку – на снеговика! Такая же круглая? Я сказала спасибо женщине в гардеробе и попрощалась с ней. Чего это она назвала меня Пашиной женой? Заметила она, как я вспыхнула? А Птолемеев поправлять не стал. Ему и дела нет. Когда заходили, в гардеробе другая девушка сидела, молоденькая. Она только на Пашу смотрела, а на меня нет.

Сели в машину. Ехали сначала молча. Я не знала, что говорить. Уже на сегодня наговорилась. А Паша вдруг начал сам.

– Ты знаешь, что я женился не по глупости. Коляна мы с Леной сделали уже в браке. А если я сейчас хочу уйти от жены, значит – я тогда ошибся, – он помолчал, пока перестраивался в другой ряд. Потом ещё какое-то время молчал, глядя на дорогу. Я даже вздрогнула, когда он внезапно продолжил:

– У меня есть обязательства. Лена ушла с работы, осталась с ребёнком. Куда она пойдёт со своим дипломом учителя без опыта? У меня всё шло по плану. Семья, сын. Аля, я строю дом. Но я не знаю, кто в нём будет жить.

Я не смогла ничего сказать. Мне вообще кажется, что я не так Пашку поняла, или что-то неправильно расслышала.

Уже когда приехали, Паша потянулся на заднее сиденье, что-то оттуда взял.

– Да, чуть не забыл отдать тебе, – протянул мне небольшую коробочку. – Цветы будешь забирать?

Цветы я подняла со снега, отряхнула и положила на заднее сидение, когда только собрались ехать ужинать.

– Не буду. Куда их мне?

Как я этот букет детям объясню?

– Подарок свой возьми, – он вложил мне красиво упакованную коробочку в руки. – И скажи матери спускаться. Я подожду её.

– Не выдумывай! – отмахнулась я.

– Почему? Я же обещал.

– Паша, она сама дойдёт. Что здесь? – я встряхнула коробочку, перетянутую бантиком.

– Твой подарок на Новый год. Я же тебе ничего не дарил.

– Задобрить меня решил?

– Всё, иди. Ты вроде торопилась, – и опять смотрит на меня грустно и как будто насмешливо.

– Я с тобой расстаться хочу, – набралась я смелости.

– Теперь ты не выдумывай, – отвечает Пашка и тащит меня ближе к себе.

– Отстань, – бью его по груди, отталкиваю. Надо было сразу из машины выскакивать. Только что толку?

– Мороженка, ты сопротивляешься? – а Паша всё смеётся. – Разнообразие решила внести? Неплохо – мне нравится.

Он меня всё-таки сгрёб к себе поближе и, как я не выворачивалась, поцеловал.

– Ненавижу тебя, – шептала ему в лицо, в губы. Птолемеев тоже шепнул:

– Врёшь.

Из машины меня сам вытолкал. И когда я выходила, смотрел не на меня – перед собой. И опять сидел грустный.

Только я зашла в квартиру, мама моя тут же заторопилась. Быстро начала собирать вещи, одеваться. Побежала домой. Какой-то сериал начинался. И если она сядет у меня смотреть, так это уже оставаться в ночь. А ночевать у меня мама не хочет. Ей бы её сказочку глянуть и спать. А мне “сказочные” причуды Пашкины теперь заснуть не дадут.

Мама ушла. А через полчаса позвонила и сказала, что в подъезде её встретил Паша Птолемеев. Затолкал чуть ли не силой в машину и до дома довёз. Потом ещё вручил цветы. Розы! Мама со мной серьёзно решила поговорить, потому что Паша что-то такое ей сказал, о чём мне пока знать не надо. Спелись уже… Очаровал мою маму, значит. Что он делает и зачем, я всё равно, сколько буду думать, не пойму. Повертела в руках красиво завернутую коробочку. Что он хоть подарил мне? Бросила на спинку дивана в комнате. Посмотрю завтра.