Текст книги "Звездолёт (СИ)"

Автор книги: Зоя Карпова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Глава 1 Трансзвёздный Скиталец

Пролог

Потомки атлантов, ставшие вечными скитальцами на просторах Галактики, каждый раз накануне очередного корабельного Нового Года, смотрели хронику давних событий. Всепланетный катаклизм, заставивший предков бросить насиженные места и отправиться в поисках счастья, куда глядят глаза, раз за разом наводил на глубокие размышления. На огромном экране сменялись кадры ушедшей Истории Атлантиды.

Вздымалась и опадала стальная поверхность океанской воды, как грудь тяжело дышащего огромного монстра. Сквозь плотные тёмно-зелёные тучи просачивался красный свет заходящего Солнца, одного единственного над Землёй. Из-под чёрной маслянистой воды величаво вырастал гребень горной гряды. Скалистые острова обнажали маковки и быстро высыхали под пробивающимися солнечными лучами. Кое-где над гранитными разломами нависали лесные шапки уцелевшей растительности. Лесной бурелом прикрывал молодую зелёную поросль, которая устремлялась в освободившееся от водной стихии пространство.

На горизонте нескончаемо полыхала пожарами океанская гладь с разлитой на акватории нефтью. Языки пламени окантовывались спиралями багрово-сизого дыма. Клубящееся марево поднималось высоко вверх, распугивая редкие кучевые облака, где охлаждались и спускались вниз, отравляя воду, планктон и водоросли. Морские птицы и животные вышли на берег и густо облепили новорожденный клочок суши.

Отголоски всепланетного цунами, которое гигантскими языками подлизало все континенты Земли и сравняло с небытием цивилизованный мир Атлантиды, впечатывались в мозг каждого зрителя надолго. Катаклизм продолжался. Ещё беспокоили планету бурлящие энергией земные недра. Океанское дно сотрясалось и через жерла подводных вулканов изрыгало фонтаны раскалённой магмы на многие километры вокруг них. Магма застывала пористой пенообразной структурой, которую океанские течения прибивали к берегу. Земная кора выгибалась и в муках рождала новую сушу, новую землю. Горная цепь росла и ширилась, освобождаясь от долгого сна в пучине мирового океана. Это рождался новый мир, другая цивилизация. Это наступал новый рассвет новой истории.

Старики вздыхали, безмолвно утирали слезы и тихо радовались, глядя на молодой состав экипажа. Несмотря ни на что, атлантам удалось прорваться к звёздам. Новые астронавты знают лишь кусочек земной истории, но и это – достижение. Дети должны год за годом смотреть этот фильм, чтобы помнили, где их колыбель. «Ом мани падме хум», – повторяли старые атланты.

Глава первая

Трансзвёздный Скиталец

Это был тысяча первый звездолёт, «Скиталец-1001», который мы построили в течение перелёта на неизведанную планету, используя материалы захваченных ранее астероидов. Экипаж переселился в новый космический дом. Старые корпус и оборудование пошли на переплавку. Наш путь лежал на неизведанную планету в далёкую звёздную систему, где никто никогда ещё не был. Я имею в виду из наших, – потомков землян. Да и что такое планета, пожалуй, мало, кто из всех нынешних обитателей звездолёта мог вообразить. Трудно представить, что где-то среди звёзд есть такое небесное тело, которое имеет атмосферу не внутри, а снаружи, и она никуда не улетучивается в открытый космос. По-моему, это сказки. Мне и моим друзьям, и всем нашим испытателям давно известно, что такое утечка воздуха из отсека или разгерметизация скафандра.

Я достаточно хорошо помню ту аварию со статусом номер семь, когда весь наш экипаж вынужден был ютиться в отдельном грузовом отсеке, пока спасательный отряд заделывал брешь между внешней стенкой обшивки звездолёта и внутренней переборкой. Мы сбились в кучу в тесном ангаре, там было очень жарко, так как не работала система термостабилизации, а потом наступила фаза кислородного голодания. Нечем стало дышать. Погасли люминесцентные лампы на потолке, и мы оказались в полумраке при пульсирующем свечении дежурных маячков, обозначающих створки шлюза. Я тогда училась в восьмом классе. Мои одноклассники сидели полукругом около старшего воспитателя, Иова Глерки, и в полуобморочном состоянии слушали, как он гнусавым голосом повторял скучные параграфы и пункты инструкции по технике безопасности.

Испуг сменился абсолютным безучастием к происходящему, возникли картины живейшей галлюцинации. Мозг перестал различать явь и навь. Танцующие монстры с тыквами вместо голов, отрывались по полной программе, одним за другим выпрыгивая из головы старого шизофреника, воспитателя Иова Глерки. Вместо глаз монстры имели треугольные прорези, откуда полыхалокрасное свечение дежурных маячков.

Иногда эти жуткие воспоминания накатывают на меня, словно девятый вал, обрушивающийся ударной волной на борта звездолёта, когда он внезапно попадает в сверхплотную среду невидимой тёмной материи. Турбулентные потоки, возникающие по ходу движения в тёмном облаке, сотрясают корпус космического дома так сильно, что кажется, вот-вот он рассыплется в пыль и прах. Наши молекулы: аминокислоты, рибоксинуклеиновая и дезоксинуклеиновая кислоты, затеряются в космосе и через миллионы лет станут центром зарождения обычной звезды и, возможно, прорастут зёрнами новой жизни. В такие мгновения изменяется восприятие реальности, и я снова оказываюсь там, в грузовом отсеке.

Закрытое помещение без иллюминаторов оглушает внезапной тишиной. Я начинаю тяготиться столь малым пространством, мне, как тогда в детстве, опять не хватает воздуха. Я знаю, что это клаустрофобия, но не хочу с подобным диагнозом мириться. «Мы будем бороться, сражаться насмерть», – мысленно уговариваю своё «Я» не сдаваться. Сухая жара обжигает кожу раскалённым дыханием взбесившихся обогревателей. Липкий пот струйками стекает по вискам к подбородку и спине вниз к пояснице. Нижнее бельё намокает и сразу же неприятно прилипает к телу. Дискомфортное состояние длится недолго, но подлое подсознание, всё же, успевает воззвать к тыквенным монстрам. Они просачиваются сквозь стены звездолёта из космического вакуума и по очереди дразнятся, приглашая в общий круг сплясать огненную джигу. Отворачиваюсь от мерзкого зрелища и представляю, что я кристалл аммиачного льда, тогда чудовищные галлюцинации, напоследок злобно мигнув красными глазницами, нехотя уползают обратно в свой мировой вакуум, царящий за бортом корабля. Уф! Я чувствую, что кондиционер шумит как обычно, значит, работает исправно; озонированный воздух наполняет каюту, и я с облегчением вдыхаю свежую струю. Клаустрофобия отступает: «Мы, тело, душа и моё внутреннее «Я» победили»!

Давно это было. Несколько лет прошло по корабельному времени. С тех пор я, Васка Торн, уже получила диплом пятого пилота в дублирующем составе и сертификат второго штурмана в основном экипаже. Чем страшно гордилась и размахивала словно флагом, правда только перед собой и моим любимым дедушкой. Оставаясь дома, в своей каюте, я крутилась перед зеркалом, разглаживая тёмно-синюю форму пилота на талии. Отражение же неумолимо показывало ещё по девически стройное до худобы тело. Женские гормоны запаздывали как-то и не торопились осчастливить хозяйку приятной сферической конфигурацией. Скромный размер сливовидных округлостей увеличивала вата в бюстгальтере. Большие круглые глаза я подчеркивала тонкой макияжной линией. Ну а зелёные волосы ёжиком укладывала гелем так, чтобы послушно лежали под форменной береткой. «Если издали смотреть, – то, пожалуй, сойду за опытного звёздного волка»! На людях же обычно старалась быть скромной, как того требовал этикет, и ни перед кем не проявлять и не показывать никаких чувств. Но строгий дедушка всё равно частенько ругал меня за спесивость, особенно, когда видел мои экзерсисы перед зеркалом. За что я сильно обижалась на деда, считая эти незаслуженные слова безосновательными придирками.

После той злополучной аварии, когда весь наш восьмой класс почти месяц провалялся в лазарете, старшие звездоплаватели решили, – пора строить более совершенный звездолёт и перебираться в новый космический дом. Тыквенные монстры, однажды проникнув на корабль, никуда не исчезли тогда и «навещали» в палате не только меня, но и моих одноклассников. Они клятвенно заверяли, что приходили к нам лишь поиграть и никому не желали зла. Психолог, терпеливо выслушивая сказки детских пациентов, недовольно хмурила брови и выписывала нам лошадиную дозу элениума, рецепт которого чудом сохранился в медицинском арсенале со времен старта первого Скитальца с орбиты Земли.

Для скорейшего выздоровления корабельный педиатр прописывала нам лекции о Большом Взрыве и формировании Вселенной. Ради наглядности теоретических постулатов детей водили в планетарий, где подробно учитель астрономии рассказывал школьникам о строении Солнечной системы. Голограммы Венеры, Земли и Марса призывали представить, как выглядят планеты в зоне обитания Златовласки, или иначе пояса жизни. Красивое зрелище, бесспорно, однако реальное ли? Да, много времени прошло, пронеслось где-то там за бортом звездолёта. Мы выросли, и каждый из нас направил свой личный кораблик в большое русло постоянного потока времени. Позабылись детские страхи, и тыквенные монстры утонули в реке времени по имени Лета…

В истории нашей экспедиции это был тысяча первый трансзвёздный корабль-скиталец с того времени, когда люди покинули Землю и полетели к молодой планетной системе в созвездии, без особого мифологического или лирического названия, а элементарно значащимся по каталогу: «М-1197». Созвездие скрывалось за одним из галактических рукавов Туманности Андромеды, и сквозь толщу сильно светящегося звёздного вещества внекорабельный космический телескоп мог его разглядеть лишь в рентгеновском диапазоне. За время долгого полёта люди так устали ждать, что назвали нашу цель созвездием Надежды. Многие поколения сменились в путешествии, оставив личные электронные копии и образцы генофонда в хранилище, чтобы начать возрождение на новом месте. Я не сильна в бионике и крионике, однако думаю, что просто старые звёздные волки придумали очередную сказку или легенду, чтобы заменить религиозный подход более подходящим – научным. Впрочем, я могу и ошибаться.

Мне нравилась моя профессия. Я обожала чувствовать в руках штурвал звездолёта, пусть даже все действия контролировались корабельным Навигатором и старшими по званию членами экипажа. В командной рубке, сидя в кресле пилота и крепко-накрепко пристегнувшись ремнями безопасности, я любила смотреть на звёзды и целые звёздные скопления, проплывающие мимо нас, виднеющимися между рваными клочковатыми облаками из ионизированного водорода. Ржаво-красный оттенок придавал им таинственно-зловещий вид, что рождало в воображении мир гротескных чудовищ, готовых напасть на всякую дичь, случайно забредшую на окраину Галактики. К счастью тыквенные монстры остались в детстве, и я всецело отдавалась мечтам и фантазиям, рождающимся следом по прочтении приключенческих романов.

Звёздный Скиталец, как мы в обиходе ласково называли наш корабль, нёсся в космическом пространстве с максимально возможной скоростью, технически позволенной для этого класса аппаратов. Но всё же, мы двигались в космосе не так быстро, как хотелось бы, то есть со скоростью гораздо меньше световой. Первые проекты межзвёздного дома разрабатывались в далёком прошлом космическими конструкторами, жившими ещё на Земле, – родине наших предков.

Воспоминания о тех временах, запечатлены на старой многокилометровой киноплёнке и продублированы на оптических носителях, тщательно хранящихся в Архиве на корабле. Однако, на мой неискушенный взгляд, вся земная история, которую школьники изучают сейчас на уроках, по сути, уже перешла в область мифологии и мистики, словно уральские сказы Бажова. Эти бумажные книги, добытые однажды нашими разведчиками из хрональных полей Земли, я иногда их до сих пор читаю с удовольствием. Психологически нам, космолётчикам в энном поколении, трудно воспринимать хронологию событий, связанную с давно минувшими эпохами и людьми, иллюзорная видимость которых сохранилась лишь в фильмах.

Все исторические события происходили на Земле, – на одном единственном небесном теле, которое называется в астрономии планетой, и которое знаем мы благодаря нашим предкам и Архиву. Целый десяток поколений или больше сменились на Скитальце, так и не увидевших ни одну, даже самую маленькую планету. Рои астероидов и хвостатых комет мы наблюдали регулярно. Ничто из этого каменного и ледяного сонма космических преследователей Скитальца не могло и близко походить на планетоид или планету. Меня удивляло одно – вся история Земли, – это череда сплошных войн, начиная с древнего Египта и кончая междоусобными войнами на территории Ближнего Востока, Центральной Европы и России. Этот кусок развития земной цивилизации, – лишь маленькая толика того, что непринуждённо зацепилось в моей голове. Я одного не могла понять. Неужели жизнь на планетах так тяжела и непредсказуема, что доводит людей до открытых конфликтов? Оглядываясь на прошлые годы, в самом начале своей карьеры пилота, мне становится немного смешно и грустно. Однако я недолго баловалась мысленным построением утопического общества и наивными категориями, гипотетически могущими быть в отношениях между людьми. Однажды всё изменится, подозревала я, но это произойдёт много позже, уже после глобальной реконструкции космического дома.

Корабельная молодёжь частенько спрашивала у старших товарищей: «Как можно создать новый звездолёт, находясь в старом»? Оказалось, технология строительства хоть и необычна, но её довольно легко понять. Сначала рудокопы выбирают три-четыре астероида, где есть залежи железисто-магнитной руды, алюминия или вольфрама с титаном. Посылают туда роботов-рыбаков, они выуживают такие астероиды и цепляют их один за другим в общий состав, напоминающий поезд. Затем за работу принимаются живые люди, шахтёры, умеющие разрабатывать месторождения в условиях невесомости и малой силы тяжести. Руду же рабочие грузят в контейнеры, прикрепленные фалами к промышленному отсеку звездолёта. В открывшиеся ворота контейнер попадает на строго определённое для него место. Когда отсек заполняется, шлюз закрывается, и в дело вступает автоматическая программа, управляющая доменной печью и затем мини-заводом с заданными частями для модернизированного звездолёта. После охлаждения всех деталей, монтажники собирают общую конструкцию нового отсека взамен старого, разобранного на субботнике.

***

Я сидела в рубке управления и думала, что держу руки на пульсе корабля. Звёздный Скиталец был для меня живым организмом. Каждый вздох маршевых двигателей, релейные щелчки тепловых и кислородных систем, электрическое потрескивание защитного экрана я ощущала как работу больших лёгких и биение многочисленных сердец Скитальца.

Наступила ночь, корабельный таймер выключил освещение; в момент обшивка и переборки стали совершенно прозрачными, словно звездолёт превратился в прозрачную новогоднюю игрушку. Я не любила это время суток, когда мы все вместе, и каждый член экипажа по отдельности, оставались наедине с космосом. Мы не видели друг друга, стен кают и тоннелей, лабиринтов вычислительного центра, дверей шлюзов и даже корпусов двигателей. Ощущение «Я», растворялось в пространстве-времени глубинного, непролазного макрокосма, этой дикой и необузданной стихии, за каждым парсеком таящей в себе загадки и опасности. Было ощущение, что однажды экипаж настигнет что-то загадочное, которое притаилось в засаде космических ловушек.

Я всматривалась за горизонт видимости, насколько позволяло это сделать обычное человеческое зрение, и видела, как чернильное облако безразлично-холодной пустоты прорезывают сполохи жёлто-белых лучей от далёких квазаров. Хаотичные завихрения сиреневых и розовых водородных туманностей клубятся и ширятся, лениво поглощая звёздную пыль, чтобы через сотни миллионов лет слепить из комков глинистой материи протодиски, где зародятся астероиды, планетоиды и планеты. Но более всего в обозримой забортной панораме я лицезрела нечто такое, что наши умники-астрономы называют войдами. Я долго размышляла об этом. Непостижимо для психики нормального человека! Если есть скопления звёзд и галактик, то войды можно назвать скоплением пустоты.

Корабельные инженеры, правда, относятся к пустоте обыденно, скучно и без романтики, я бы даже сказала небрежно. Они называют её вакуумом, из которого при достаточном умении можно черпать энергию. Вот, по разумению изобретателей, новая обшивка «Скитальца», при полном отключении электричества и поглощала из вакуума эти самые виртуальные колебания отрицательной энергии. Не знаю, насколько заряжались ли какие-то там аккумуляторы и батареи звездолёта, но лично мои нейроны, аксоны и вся нервная система от переполнявших меня эмоций бурлили и кипели долго.

Приходя домой после дежурств, я завтракала и мысленно сражалась с войдами и вакуумом так, словно это был отряд врагов, сидящих в засаде; конечно же, если не засыпала раньше, закутавшись в спальник с головой, чтобы не видеть чернильно-скрытого неприятеля. Завтрак будет утром, а сейчас главное: – не спать!

На этом странности не заканчивались. Каждый «глоток» вакуумной энергии заканчивался увесистым пинком под «хвост» нашему «Скитальцу». Кто или что пинало звездолёт, никто не знал. Лишь вахтенный в рубке отмечал резкое изменение координат на приборной доске: корабль мгновенно совершал гиперпрыжок в добрую сотню парсек. Так продолжалось до тех пор, пока аккумуляторы заряжались.

Звездолёт плыл на субсветовой скорости в этом загадочном космическом океане, качаясь на волнах тёмной материи, словно бумажный кораблик в тазике с водой. И что удивительно, – ни один человек на борту не ощущал ни бешеной скорости, ни вселенского пространства, неумолимо поглощаемого с каждой световой секундой нами и «Скитальцем», и почти не чувствовал непрерывного ускорения.

***

Мечты мечтами, – дежурство продолжалось, – и по ходу дела мне приходилось наблюдать в зеркалах заднего и бокового обзора (понятно, что этот обзор был лишь компьютерной модуляцией всевозможных систем слежения) за метеорным потоками, притянутыми нашим кораблем. Они тащились в хвосте защитной оболочки, неизбежно электризовались и красиво светились всеми цветами спектра. Из-за того, что они могли стать причиной не только царапин на обшивке звездолёта, но и досадных мелких аварий, руку я всё время держала на гашетке, уничтожая ионной горелкой наиболее крупные камни и отгоняя мелкие магнитным «ветродуем».

Я всегда огорчалась, когда наступало корабельное утро, и истекали время дежурства в рубке управления. С сожалением вставала с кресла и снимала радиошлем. Дедушка посмеивался надо мной из-за этого, бурчал, дескать, не женскую профессию я выбрала. «Ну и что! А если она по душе»?

Я представить не могу то время, когда люди долетят до цели путешествия. Звездолёт тогда будет не нужен? «Если так, то пусть лучше этот полёт продолжается всегда»! Я так дедушке и сказала. Выслушав «особое» мнение, он смеялся до слёз. А потом посерьёзнел, погладил меня по остриженной голове и непослушным зелёным волосам и сказал, что я совсем ещё ребенок, но может, когда-нибудь повзрослею.

Сдав смену, вахтенный журнал и протокол событий, усталая и сонная я приходила в каюту и забиралась под одеяло, пристегивалась к противоперегрузочной системе, надевала наушники. Затем ставила на воспроизведение карандаши-капсулы со старинными аудиокнигами о пиратах, о загадочном море со штормами и весёлыми пиратскими песнями. Под яростные песни и героические истории сон приходил крепкий и сладкий.

Мне снились странные пиратские корабли, бушующая вода под названием «море» и белые облака – конденсированные испарения воды в воздухе, прямо как в бассейне при смене температурного режима. Счастливые сны-приключения! Во сне я была бравым капитаном каравеллы и командовала целым отрядом бывалых моряков, которые мгновенно исполняли приказы «грозного кэпа». На палубу с шумом накатывали солёные волны и норовили сбить людей с ног. Я перешагивала через мокрые натянутые тросы и смело шагала дальше по скользкой дощатой палубе, не боясь штормовой качки. Зюйд-вест надувал алые шёлковые паруса. Трепетал гордый флаг на мачте. Развевались мои длинные золотистые волосы на ветру. Рулевой поворачивал большое колесо штурвала, и пиратское судно послушно меняло галс…

***

Тем утром я проснулась как обычно, бодрая и свежая. Села на кровати и включила танцевальную музыку для утренней гимнастики. Большое зеркало отражало мою, как я думала грациозную, но слегка худощавую фигуру, – за ужин не прибавилось ни одного сантиметра там, где хотелось бы, – а тем более, пока я в поте лица растягивалась, наклонялась и скручивалась. Затем я вставала на беговую дорожку и накручивала необходимое число километров на тренированные мышцы, ежедневно требующие движения. Корабельные врачи уверяли нас, что без тренировок из организма быстро выводятся кальций и магний. Дескать, без этих «важных элементов» позвоночник человека может стать настолько мягким, что человек уподобится бесформенным осьминогам, которые плавают в аквариуме в отсеке биологии и сельского хозяйства. Смешно!

«Конечно же, что ещё могут придумать наши врачи, чтобы заставить пациентов неукоснительно выполнять глупые инструкции»! Я в это никогда не верила. Мне без всяких затей нравилось делать гимнастические упражнения и ощущать уверенность в движениях. Я представляла себя пантерой с удивительно плавной кошачьей грацией. «Эх, почему у людей нет хвостов и таких же мягких пушистых ушек? Мне бы пошло всё это»! Когда я сказала об этом дедушке, то на мои фантазии он ответил, что длинные хвосты тогда бы постоянно попадались в автоматически закрывающиеся устройства дверей в каютах. Вследствие чего вся нерасторопная корабельная молодежь уже давно ходила бы с купированными хвостами, как породистые собачки. Так что надо радоваться бесхвостому позвоночнику, благодаря которому мы ловко можем проскользнуть не только в люки кают, но и частенько без спроса встреваем в дела и разговоры старших по званию. Ну, и, конечно же, я опять надулась и не разговаривала с дедушкой целых десять минут! Он, кажется, даже и не заметил моего наказания вовсе. «Вот так всегда»!

После гимнастики я пошла в отсек с большим корабельным бассейном. В это время там уже было много народу. В основном молодежь. Старшие члены экипажа просыпаются и встают так рано, как будто и не спят вообще. Они не жалуются на бессонницу – просто утверждают, что им хватает меньшего времени для полноценного сна. «Надо же»! А я люблю поспать, когда выдаётся время.

– Эй, Васка! Привет! – помахал рукой Надин, молодой человек из запасного состава корабельных спасателей. Он размашисто подплыл к воротам, поправил сетку. – Иди к нам, поиграем в мяч! В нашей команде не хватает одного игрока!

Я разбежалась по трамплину и прыгнула в воду с двойным кульбитом в воздухе. Мышцы послушно напряглись, и я стрункой без брызг вошла в воду. В этот момент я всем показала класс, особенно этой задаваке Люси, которая рано заимела пышные женственные формы и неприлично вертела ими около Надина. Я подхватила мяч и кролем поплыла к воротам противника, подныривая между ног защитников. Когда я была почти у ворот, наперерез ринулась Люси, – во всех отношениях «сдобная булочка» уступала мне в скорости, – и попыталась вырвать мяч из рук. «Ага, не тут-то было»! Я недаром качаю бицепсы и трицепсы на тренажерах. Ловкий обманный маневр, – Люси всегда на него ловится, – и… мяч в воротах. «Гол! Есть»!!!

– Гол!!! Один-ноль, – завопил электронный комментатор и вместе с ним Надин и вся наша команда. Он подплыл ко мне и чмокнул в лоб. – Ты молодец, Васка!

Кажется, я слегка покраснела, но никто этого как будто не заметил. Я играла азартно, как никогда и забила ещё три мяча. Наша команда, «Римляне», выиграла у «Греков» с разгромным счётом: десять – три. Однако потом Надин, почему-то пригласил на дискотеку не меня, а Люси с её пышным бюстом! После игры, стоя в душевой раздевалке, я вытирала голову пушистым термополотенцем и думала о превратностях судьбы. Искоса посмотрела в зеркале на свою спортивную фигуру и немного округлый бюст, увы, я ещё только формируюсь. «Это несправедливо! Ну и ладно, пойду на дискотеку одна. Просто послушаю музыку, нельзя что ли»? – я показала отражению язык. Моя прическа в виде зелёного ёжика непослушно стояла торчком, напоминая недельного цыплёнка. «Может, завить кудри, как у Люси? Нет, не хочу быть на неё похожей! Она вредина»!

***

Однако до вечерней дискотеки было ждать невозможно долго. В моих планах значился Архив и присутствие на совете Мудрейших. Мудрейшие – это старейшие члены экипажа, перешедшие наполовину в форму электронного существования. Нет, киборгами они не стали. Но в их головах всякий раз включались зажигающие импульсы лишь в тот момент, когда у них начиналось время приёма посетителей. Специальный дежурный распорядитель их размораживал и вызывал из состояния глубокой гибернации. Это происходило каждые два месяца и длилось два – три дня подряд. После чего их опять замораживали. До следующего приёма посетителей Главный Распорядитель просматривал поступивший список вопросов к Мудрейшим и, только если вопросы действительно требовали именно знаний от древних членов экипажа, тогда имена и индивидуальные номера просителей вносились им в график посещений. Сегодня, наконец-то, подошёл и мой черёд, когда я могла увидеть их и спросить о том, что меня волновало.