Текст книги "Школа Добра и Зла (ЛП)"
Автор книги: Зоман Чейнани
Жанры:
Сказочная фантастика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)
Софи покраснела.
– Извините, но не я тут дурочка, если кроме меня никто не умеет читать, так что пойдите гляньте на себя в зеркало, если сможете найти хоть одно...
Чтец.
Почему никто здесь не тосковал по дому? Почему все плыли к волкам во рву вместо того, чтобы спасаться бегством? Почему не звали маму и не шарахались от змей у ворот. Откуда они столько знали про эту школу?
« А из какой он сказочной семьи ?»
Глаза Софи наткнулись на тумбочку Эстер. Рядом с вазой с мертвыми цветами, свечой в форме когтя, и стопкой книг – Как обвести вокруг пальца детей - сирот , Почему злодеи проигрывают , Часто совершаемые ведьмины ошибки– стояла сучковатая деревянная рамка для картины. Внутри был неуклюжий детский рисунок ведьмы перед домом.
Дом был построен из пряников и конфет.
– Мама была такой наивной, – сказала Эстер, поднимая рамку с рисунком. По лицу было видно, что она погрузилась в воспоминания. – Печь? Да я вас умоляю. Насадить надо было на вертел для гриля. Избежала бы осложнений. – У неё сжалась челюсть. – Уж я-то сделаю все как надо.
Софи перевела глаза на Анадиль и у неё засосало под ложечкой. Её любимая сказка заканчивалась тем, что ведьму затолкали в бочку, утыканную гвоздями, а потом пустили катиться до тех пор, пока единственным, что осталось от ведьмы, был браслет, сделанный из маленьких костей мальчиков. Теперь этот браслет болтался на руке у её соседки по комнате.
– Она-то у нас в ведьмовском деле подкована, – зловеще ухмыльнулась Анадиль. – Бабуля бы ей гордилась.
Софи повернулась к плакату над кроватью Дот. На нем кричал красавец-мужчина в зеленом, когда его голову отрубал топор палача.
РАЗЫСКИВАЕТСЯ :
РОБИН ГУД
Живым или мертвым ( предпочтительнее мертвым )
По приказу шерифа Ноттингемского
– Папа обещал мне право первого удара, – сказала Дот.
Софи в ужасе оглядела своих подружек по кроватям.
Им не нужно читать сказки. Они сами из них пришли.
Они были рождены, чтобы убивать.
– Принцесса иЧтец, – сказала Эстер. – Два самых худших качества, какие только могут быть в человеке.
– Даже Счастливцам она не нужна, – сказала Анадиль. – В противном случае, они бы уже явились за ней.
– Но они должны прийти за мной! – выкрикнула Софи. – Я – Добро!
– Застряла ты здесь, дорогуша, – сказала Эстер, взбивая пинком подушку Софи. – Так что если хочешь выжить, постарайся-ка соответствовать.
Соответствовать ведьмам ! Соответствовать людоедам !
– Нет же! Послушайте меня! – умоляла Софи. – Я – Добро !
– Опять ты заладила. – Эстер молниеносно схватила её за горло и пригвоздила над открытым окном. – А где доказательства ?!
– Я жертвую корсеты бездомным старухам! Я хожу в церковь каждое воскресенье! – взвыла Софи, зависнув над смертельно-опасной пропастью.
– Гмм, никаких признаков феи-крестной, – сказала Эстер. – Попробуй еще раз.
– Я улыбаюсь детям! Пою птичкам! – Софи поперхнулась. – Не могу дышать!
– Так же никаких признаков Прекрасного принца, – сказала Анадиль, хватая её за ноги. – Последний шанс.
– Я подружилась с ведьмой! Вот какая я Хорошая!
– И по-прежнему никаких фей, – сказала Анадиль Эстер и они подняли её вверх.
– Она должна быть здесь, а не я! – застонала Софи...
– Никто не знает, почему Школьный директор приносит вас ничтожных уродов в наш мир, – прошипела Эстер. – Но здесь может быть только одна причина. Он глупец.
– Спросите Агату! Она вам скажет! Это она злодейка!
– Знаешь, Анадиль, а ведь нам пока никто не рассказал ничего о правилах, – сказала Эстер.
– Поэтому они не могут наказать нас за их нарушение, – усмехнулась Анадиль.
Они подняли Софи через край.
– Раз, – сказала Эстер.
– Нет! – заверещала Софи.
– Два...
– Вам нужны доказательства! Я дам вам доказательства! – прокричала Софи...
– Три...
– ПОСМОТРИТЕ НА МЕНЯ И ПОСМОТРИТЕ НА СЕБЯ !
Эстер и Анадиль уронили ее. Ошеломленно, они смотрели то друг на друга, то на Софи, сгорбившуюся на кровати, глотающую слезные вздохи.
– Сказала же вам, что она злодейка, – прощебетала Дот откусывая кусок кекса.
Гвалт в коридоре заставил всех в комнате повернуться к двери. Дверь с треском распахнулась и в комнату ворвались три волка, схватили всех за шкирку и швырнули в толпу студентов, одетых в точно такие же чёрные одежды. Студенты толкали и пихали друг друга; некоторые упали и не смогли подняться. Софи боясь быть затоптанной, прижалась к стене.
– Куда мы идем! – крикнула она Дот.
– В школу Добра! – сказала Дот. – На Приветс... – Людоедно-подобный пацан пинком отправил её вперёд.
Школа Добра !Преисполненная надеждой, Софи последовала за отвратительной толпой вниз по лестнице, прихорашивая свое розовое платье для ее первой встречи со своими истинными одноклассниками. Кто-то схватил её за руку и отбросил Софи к перилам. Ошеломленная, она подняла взгляд на злобного белого волка, который протягивал ей черную школьную форму, вонявшую смертью. Блеснув ухмылкой, он оскалил зубы.
– Нет... – ойкнула Софи...
Тогда волку пришлось самому обо всем позаботиться.
Хотя принцессы Чистоты все проживали по трое, Агате досталась личная комната.
Розовые стеклянные лестницы связывали все пять этажей башни Чистоты, спираль которых была покрыта точной резной копией бесконечных волос Рапунцель. На двери Агатиной комнаты висела блестящая табличка в сердечках: «Добро пожаловать Рина, Миллисент, Агата!» Но Рина и Миллисент, надолго не задержались. Рина, благословленная прекрасной арабской кожей и блестящими серыми глазами, с трудом затащившая свой огромный сундук в комнату, увидев Агату, сразу же потащила его обратно
– Она выглядит такой злой, – услышала Агата из коридора. – Я не хочу умирать! – (– Переезжай ко мне, – услышала она Беатрикс. – Феи поймут.) И действительно, феи поняли. И они поняли, когда рыжеволосая Миллисент, со вздернутым носиком и тонкими бровями, симулировала боязнь высоты и потребовала комнату на нижнем этаже. И так Агата осталась одна, отчего она почувствовала себя как дома.
Однако, комната вызывала в ней тревогу. С розовых стен на неё глядели массивные зеркала, украшенные драгоценными камнями. На замысловатых фресках запечатлены поцелуи прекрасных принцесс с лихими принцами. Над каждой кроватью аркой висел белый шелковый полог, создавая в целом иллюзию королевской кареты, а потолок покрывали величественные фрески облаков с улыбающимися купидонами, пускающих любовные стрелы. Агата отошла от всего этого великолепия, как можно дальше и, скорчившись, присела в уголке окна, прижавшись черным платьем к розовым стенам.
Через окно ей было видно, как сверкающее озеро, окружавшее Башни Добра превращалось в грязный ров на полпути, чтобы защитить Башни Зла. «Срединный залив», – прозвали его девочки. А там в глубине тумана, простирается узкий каменный мост, соединяющий две школы. Но здесь было всего два замка, а что за ними?
Влекомая любопытством, Агата вскарабкалась на подоконник, вцепившись в стеклянную балку. Она взглянула вниз на Башню Чистоты, потянулась к её острому розовому шпилю – одно неверное движение, и она окажется нанизана, как кусок баранины на вертел. Агата встала на цыпочки на краю подоконника, и выглянула за угол, и чуть не рухнула от удивления. За Школами Добра и Зла простирался массивный синий лес. Деревья, кусты, цветы расцветали всеми оттенками синего, от ледяного до цвета индиго. Буйная растущая синяя роща разворачивалась на довольно большое расстояние, заходя даже на территорию дворов школ, прежде чем была огорожена со всех сторон золотыми воротами. За воротами же, лес становился зеленым и убегал в черноту небытия.
Когда Агата соскользнула обратно, она что-то такое увидела перед школой, поднимающиеся из Срединного залива. Это нечто находилось как раз посередине, на границе ила и кристально чистой воды. Она едва могла разглядеть сквозь туман...высокую, тонкую башню из сверкающего серебристого кирпича. Вокруг шпиля гудело множество фей, в то время как волки с арбалетами стояли в дозоре на деревянных досках, которые виднелись из башенного основания, торчащего из воды.
Что они там охраняют?
Агата покосилась на верхушку башни уходящей в небеса, но все, что ей удалось увидеть, было одинокое окно, окруженное облаками.
А потом на окно упал свет, и она заметила силуэт.
Скрючившуюся тень, что их похитила.
Башмак подскользнулся и тело смертельно опасно свесилось из башни Чистоты. Размахивая конечностями из стороны в сторону, она ухватилась за оконную перекладину, успев как раз вовремя, и ввалилась в комнату. Агата потерла ушибленный копчик, развернулась – но тени и след простыл.
Сердце Агаты заколотилось быстрее. Кто бы их сюда не притащил – он находился в той башне. И кто бы это ни был – он мог все исправить и вернуть их домой.
Но сначала ей нужно спасти свою лучшую подругу.
Спустя несколько минут, Агата отпрянула от зеркала. Рукава розовой школьной формы обнажали части её бледного тощего тела, которые никогда не видели солнечного света. Кружевной воротник вызывал зуд на шее, которая то и дело её беспокоила, когда она волновалась; гвоздики по канту рукавов заставляли её чихать, а подобранные в соответствующие розовый туфли на высоких каблуках, вынуждали балансировать, будто она передвигалась на ходулях. Но эта отвратительная одежда – единственные шанс на побег. Её комната находилась в противоположном конце от лестницы. Чтобы вернуться к мосту, ей нужно было незамеченной проскользнуть через коридор, а потом вниз по лестнице.
Агата сжала челюсти.
Ты должна смешаться с остальными учениками .
Она сделала глубокий вдох и со скрипом отворила дверь.
В коридоре уже собрались пятьдесят красавиц. Все девочки были в розовых сарафанах, они хихикали, обменивались сплетнями, платьями, обувью, сумочками, браслетами, кремами и всякой всячиной, которой они набили в свои здоровенные сундуки, в то время как феи сновали между ними, стараясь понапрасну собрать их для Приветствия. Агата увидела через всю эту сутолоку, как на другом конце коридора промелькнула лестница. Уверенный проход и её след бы простыл – они даже ничего бы не заметили. Но она не могла пошевелиться.
У неё ушла вся жизнь на то, чтобы обзавестись единственной подругой. А всем этим девочкам хватило каких-то минут, чтобы стать лучшими подружками, как будто завести друзей – раз плюнуть. Агата почувствовала укол досады. В этой Школе Добра, где все должны быть добрыми и любящими, она по-прежнему чувствовала себя одинокой и презираемой. Ее везде принимали за злодейку.
Она с шумом захлопнула дверь, оборвала лепестки со своих рукавов, сорвала розовые шпильки с ног и вышвырнула их в окно. Она прислонилась к стене и закрыла глаза.
Заберите меня отсюда .
Она открыла глаза и увидела своё уродливое лицо, в инкрустированном драгоценностями, зеркале. Но прежде, чем она успела отвести взгляд, помимо своего отражения, ей попалось на глаза еще кое-что. Потолочная плита с улыбающимся купидоном была слегка смещена.
Агата снова запихнула ноги в свои черные жесткие башмаки. Она взобралась на кровать с балдахином и сдвинула потолочную плиту, открывая над комнатой темный проход. Она схватилась за края отверстия и задрала одну ногу наверх, потом другую, пока не оказалась сидящей на узкой платформе внутри ската.
Она кралась впотьмах, руки с коленями на ощупь перебирали по холодному металлу – пока металл внезапно не превратился в воздух. На этот раз ей ничего не удалось предпринять.
Падая слишком быстро, чтобы успеть закричать, Агата со свистом пролетела по желобу, её мотало туда-сюда, и она скользила вниз до тех пор, пока кувырком не пролетела через решетку и не приземлилась на бобовом стебле.
Она обняла толстый зеленый ствол, благодарная за то, что все еще пребывает в целости и сохранности. Но, когда Агата огляделась по сторонам, то увидела, что вокруг нет ни сада, ни леса, вообще ничего такого, где бы мог произрастать бобовый стебель. Агата попала в темную комнату с высокими потолками, заполненную картинами, скульптурами, стеклянными витринами. В углу её глаза обнаружили матовую дверь, на стекле были вытравлены золотом слова:
ГАЛЕРЕЯ ДОБРА
Агата медленно начала спускаться по стеблю, пока её башмаки не коснулись мраморного пола.
Длинную стену по всей ширине покрывала роспись с панорамным видом на парящий замок, свадьбу отважного принца и прекрасной принцессы под сверкающей аркой, в то время как тысячи приглашенных позвякивали в колокольчики и танцевали в честь торжества. Целующуюся пару благословило само ясно солнышко, у них над головами парили ангелочки и осыпали лепестками красных и белых роз. Выше над панорамой из-за облаков выглядывали блестящие золотом буквы, простирающиеся от одного конца панно до другого:
В О В Е К И В Е К О В
Агата поморщилась. Она всегда высмеивала Софи за веру в «Долго и Счастливо». (Да кому захочется быть счастливым постоянно?) Но глядя на эту фреску, она была вынуждена признать, что школа проводила чертовски хорошую работу по продвижению этой идеи.
Она пристально вгляделась в стеклянную витрину, содержащую тоненькую книжецу исписанную витиеватым почерком и мемориальную доску рядом: БЕЛОСНЕЖКА, ЭКЗАМЕН ПО ЗНАНИЮ ЯЗЫКА ЖИВОТНЫХ (ЛЕТИЦИЯ ИЗ ДЕВИЧЬЕГО ДОЛА). В следующих витринах она обнаружила синий плащ мальчика, ставшего принцем Золушки, студенческая подушка Красной шапочки, дневник Девочки со спичками, пижама Пиноккио, и другие реликвии звездных студентов, которые предположительно вышли замуж или попали в замки. На стенах она увидела еще больше рисунков «Долго и Счастливо» бывших учеников, экспонаты, относящиеся к Школьной истории, баннеры празднования знаковых побед, и стена с надписью «Староста Класса», составленная из портретов студентов из каждого класса. В музее становилось все темнее и темнее, поэтому Агата воспользовалась спичкой, чтобы разжечь лампу. И вот тогда она увидела мертвых животных.
Над ней угрожающе нависали десятки чучел, набитых и вмонтированных в розовые стены. Она стерла пыль с их табличек для того, чтобы обнаружить Кота в сапогах, любимого крысеныша Золушки, не проданную корову Джека, отпечатанные вместе с именами детей, которые оказались недостаточно хороши, чтобы стать героями или подельниками или слугами. И для этого всего никакого «Долго и Счастливо». Просто крюки в музее. Агата ощутила на себе их жуткий стеклянный взгляд и отвернулась. И вот только тогда она заметила посверкивающую табличку на стволе бобового стебля. ХОЛДЕН ИЗ РАДУЖНОЙ БУРИ. Этот несчастный стебель когда-то был мальчиком.
У Агаты кровь застыла в жилах. Все эти сказки, в которые она никогда не верила. Но вот теперь они стали до невозможности реальными. За две сотни лет, ни один из похищенных детей так и не вернулся в Гавальдон. С чего она решила, что Софи будет первой? И что заставляет её думать, что они в итоге не окажутся вороном или розовым кустом?
А потом она вспомнила, что их отличало от всех остальных.
Мы есть друг у друга .
Им придется действовать сообща, чтобы разрушить это проклятье. Или они обе в конечном итоге превратятся в отработанный материал сказки.
Внимание Агаты привлек укромный уголок, завешанный картинами, нарисованными одним и тем же художником, на которых были изображены одни и те же сцены: дети читали сказки. Картины были нарисованы в размытом импрессионистком стиле. Когда она поближе взглянула на картины, то её глаза расширились. Потому что она узнала, где находились все эти дети.
Все они были в Гавальдоне.
Она прошлась от первой картины к последней, на которых сидели читающие дети напротив таких знакомых холмов и озера, покосившейся часовни и хлипкой церкви, нарисована была даже тень от дома на Могильном холме. Агата почувствовала сильную тоску по дому. Она насмехалась над детьми, считая их спятившими и придурками. Но как выяснилось, они знали то, чего не знала она – что граница между вымыслом и реальностью очень тонка.
Когда она приблизилась к последней картине, та оказалась совсем не похожей на остальные. На этой неистовствующие дети швыряли свои книги сказок в костер на площади и наблюдали, как те сгорали. Темный лес, вокруг них, занимался пламенем, заполоняя небо фиолетово-красным и черным дымом. Глядя на это, Агата ощутила, как у неё по спине побежали мурашки.
Послышались голоса. Она нырнула, спрятавшись за гигантскую карету из тыквы, ударившись головой о табличку. ГЕНРИХ ИЗ ТЕМНОЛЕСЬЯ. Агата стала тише воды.
В музей вошли две учительницы: женщина постарше в платье фисташкового цвета с высоким воротником, расшитым переливающимися зеленым крыльями жуков, и женщина помоложе, в пурпурном одеянии с остроконечными плечами, шлейф которого волочился за ней. Женщина в фисташковом платье была обладательницей пышной прически, собранной из белых волос, но кожа у неё сияла, а карие глаза излучали спокойствие. У женщины в пурпурном были темный волосы, заплетенные в длинную косу, аметистовые глаза, и очень бледная кожа, натянутая на кости, как у барабана.
– Кларисса, он изменяет сказки, – сказала та, что в пурпурном.
– Школьный директор не может контролировать Сказочника, леди Лессо, – ответила Кларисса.
– Он на твоей стороне и тебе это известно, – кипятилась леди Лессо.
– Он ни на чьей стороне... – Кларисса замерла как вкопанная. Как и леди Лессо.
Агата проследила за их взглядами. Они смотрели на последнюю картину.
– Я так понимаю, вы приняли на ура еще одно заблуждение профессора Сэдера, – заметила леди Лессо.
– Это егогалерея, – вздохнула Кларисса.
Глаза леди Лессо сверкали от ярости. Картина волшебным образом оторвалась от стены и приземлилась на стеклянную витрину, всего в дюймах от Агатиной головы.
– Вот почему их нет в нашей школьной галерее, – сказала Кларисса.
– Любой, кто верит в Пророчества Чтеца – дурак, – прошипела леди Лессо. – В том числе и Школьный директор.
– Директор должен защитить равновесие, – мягко сказала Кларисса. – И он видит Чтецов частью этого равновесия. Даже, если мы с вами этого не понимаем.
– Равновесие! – с издевкой повторила леди Лессо. – Тогда почему Зло с его приходом еще ни разу не одержало вверх? Почему Зло уже двести летне может победить Добро?
– Возможно, мои ученики лучше образованы, – предположила Кларисса.
Леди Лессо окончательно рассердилась и ушла. Взмахнув пальцем, Кларисса передвинула картину на место и поспешила догнать леди Лессо.
– Может быть ваш новый Чтец докажет, что вы ошибались, – сказала она.
Леди Лессо фыркнула:
– Слышала, она носит розовое.
Агата слышала, как их шаги удалялись.
Она посмотрела на смятую картину. Дети, костер, Гавальдон сгорает дотла. Что бы все это значило?
По воздуху эхом прокатилась волна блесток. Не успела она и шелохнуться, как в музей ворвались феи, которые принялись обыскивать каждую щель, словно фонарики. Агата увидела в дальнем конце музея двери, через которые ушли две учительницы. И в то мгновения, когда феи добрались до тыквы, она со всех ног ринулась к тем дверям. Феи пронзительно закричали от удивления, когда она проскользнула между тремя чучелами медведей в распахнутые двери...
Одноклассницы, одетые в розовое, двумя стройными шеренгами шли по фойе. Когда Агата увидела, как девочки держатся за руки и хихикают, словно закадычные подружки, она почувствовала тот же укол досады. Все в её теле твердило: «Закрой опять дверь и спрячься». Но на этот раз вместо того, чтобы думать о всех тех друзьях, которых у неё нет, Агата подумала об одном друге, который у неё все-таки был.
Феи устремились за ней всего лишь с секундным опозданием, но все, что им удалось обнаружить – это принцесс, шагающих на Приветствие. Когда же они разозленные взлетели повыше, в поисках провинившегося, Агата уже влилась в парад розового цвета, нацепив улыбку...и попыталась смешаться с остальными девочками.
Глава 5
Мальчики все крушат
У каждой школы имелся свой собственный вход в Театр Сказок, который был разделен на две половины. Западные врата открывались для студентов Добра и были оформлены розовыми и голубыми скамейками, хрустальными фризами и сверкающими букетами стеклянных цветов. Для студентов Школы Зла открывались восточные врата, кривыми деревянными лавочками, резным орнаментом, отображающим убийства и пытки, и смертельно опасными сталактитами, свисающих с обгоревшего потолка. Как только студенты вошли в свои проходы для Приветствия, феи с волками выстроились охранять серебристо-мраморный проход между ними.
Несмотря на свою ужасную школьную форму, Софи не собиралась сидеть со Злом. Ей хватило всего одного взгляда на блестящие волосы, ослепительные улыбки и розовые платьица девочек из Добра, чтобы понять, что в девочках из Добра она обретет сестер. Если уж феи её не спасли, то уж её подружки-принцессы не подведут. Злодеи подтолкнули её вперед, и Софи попыталась привлечь внимание девочек Добра, но те игнорировали в Театре её сторону. Наконец, Софи удалось пробиться к проходу, и она открыла рот, чтобы закричать, когда кто-то дернул её и утащил под прогнившую скамью.
Агата схватила её в объятья.
– Я обнаружила башню Школьного директора! Она стоит во рву и её охраняют, но, если бы нам удалось туда взобраться, то возможно...
– Привет! Рада тебя видеть! Дай мне свою одежду, – сказала Софи, уставившись на розовое платье Агаты.
– Чего?
– Быстро! Это все решит.
– Ты же не серьезно?! Мы не можем здесь оставаться.
– Именно, – Софи улыбнулась. – Я должна быть в своей школе, а ты в своей, как мы и планировали, помнишь?
– Но твой отец, моя мать, мой кот! – пробормотала Агата. – Ты себе представляешь, что они из себя представляют! Они превратят нас в змей или белок, или куст! Софи, нам необходимо вернуться домой!
– Зачем? Что я забыла в Гавальдоне? – удивилась Софи.
Агата так разозлилась от обиды, что покраснела.
– Ты...гммм, ты...
– Вот именно. Ничего. А теперь, платье давай. Пожалуйста.
Агата скрестила на груди руки.
– Тогда я сама заберу его, – рассердилась Софи. Но как только она схватили Агату за цветочный рукав, что-то заставило её тут же остановиться. Софи прислушалась, насторожила уши, и бросилась прочь из-под лавочки, словно пантера. Она проскользнула под кривыми скамьями, увернулась от ног учеников-злодеев, поднырнула под последнюю скамью и огляделась по сторонам.
Агата последовала за ней и раздраженно высказалась:
– Не знаю, во что ты...
Софи закрыла Агате рот, и прислушалась к звукам, которые становились все громче. Звуки, которые заставили каждую девочку Добра подобраться и выпрямить спину. Звуки, которые они ждали услышать всю свою жизнь. Из коридора доносился топот сапог и лязг стали...
Западные врата распахнулись и на пороге появились шестьдесят красивых юношей, размахивающих мечами.
Из жестких голубых воротничков и рукавов выглядывала загорелая кожа; высокие армейские сапоги соответствовали камзолу с высоким вырезом на тонкой перевязи, каждая из которой была расшита золотым инициалом. Когда юноши играючи скрещивали мечи, их рубашки вылезали из жестких бежевых бриджей, обнажая стройные торсы и мускулы. На их разгоряченных лицах блестел пот, когда они устремились вниз по проходу, стуча подошвами сапог о мрамор, до тех пор, пока бой на мечах не завершился, юноши пригвоздили юношей к лавочкам. В последнем едином движении, они сорвали со своих рубашек розы и с выкриком: – Миледи! – бросили их девочкам, которые им больше всего приглянулись. (У Беатрикс хватило бы роз на целую оранжерею.)
У Агаты от всего этого зрелища закружилась голова. Но потом она увидела Софи, у которой стоял ком в горле, так ей страстно хотелось розу.
Злодеи со своих прогнивших скамеек принялись освистывать принцев, размахивая плакатами с «НЕСЧАСТЛИВЦЫ РУЛЯТ!» и «СЧАСТЛИВЦЫ ОТСТОЙ!» (Все, кроме Хорта с лицом грызуна, который скрестил на груди руки и, надувшись, пробормотал: – А чего это у них отдельный вход?) Принцы поклонились, послали воздушный поцелуй злодеям и приготовились занять свои места, когда снова неожиданно открылись западные ворота...
И вошел еще один человек.
Волосы незнакомца казались золотым ореолом, глаза светились небесно-голубым, кожа цвета разгоряченного песка пустыни, и весь он источал благородный лоск, словно его кровь была чище крови других присутствующих. Незнакомец бросил взгляд на хмурых вооруженных юношей, вынул свой меч...и усмехнулся.
К нему тут же бросилось четыре десятка юношей, но тот каждого разоружал с молниеносной скоростью. Мечи его одноклассников так и падали к его ногам, в то время как он отмахивался от них при этом не получив ни одной царапины. Софи, очарованная, таращилась во все глаза. Агате же хотелось, чтобы он сам напоролся на свой меч. Но не тут-то было, этот юноша уворачивался от каждого нового удара, а вышитая « Т »на его синем галстуке отбрасывала солнечных зайчиков с каждым новым па клинка. И когда был обезоружен оставшийся нападавший, он бросил собственный меч и пожал плечами, как бы говоря, дескать, а чего такого. Но юноши из Добра знали, что это значит. У принцев теперь появился король. (Даже злодеям нечего было на это возразить.)
Меж тем, девочки Добра давным-давно знали, что каждая истинная принцесса находит своего принца, поэтому не к чему воевать друг с другом. Но они немедленно позабыли об этом, когда златокудрый юноша вынул розу из петлицы рубашки. Девочки повскакивали со своих мест, размахивая своими платочками, толкаясь, словно курицы перед корытом с зерном. Юноша улыбнулся и поднял свою розу высоко в воздух...
Агата слишком поздно заметила, как Софи пришла в движение. Она побежала за ней, но Софи бросилась в проход, перепрыгивая через розовые скамейки, рванув к розе...но была поймана волком.
Когда волк потащил её обратно на сторону Зла, Софи пересеклась взглядами с юношей, который разглядывал её прекрасное лицо, а потом перевел взгляд на ужасные черные одежды и озадаченно склонил голову на бок. А затем он увидел взволнованную Агату в розовом с головы до пят, в ладонь которой приземлилась его роза, и в шоке отпрянул. Пока волк толкал Софи к Злу, а феи Агату к Добру, глаза юноши, который пытался осознать, что все это значит, становились все шире. А потом чья-то рука потянула его сесть на место.
– Привет. Я Беатрикс, – представилась она и постаралась сделать так, чтобы он увидел все её розы.
Софи же пыталась привлечь его внимание с мест Зла.
– Зеркальцем обернись, тогда у тебя появится шанс.
Софи повернулась к Эстер, сидящей рядом с ней.
– Его зовут Тедрос, – сказала её соседка. – И он такой же сноб, как и его папаша.
Софи хотела было спросить, кто был его отцом, но потом увидела, как меч юноши блеснул серебром, а эфес – бриллиантами. Ей был известен из сказок львиный герб. Меч назывался – Экскалибур.
– Он сын короля Артура? – выдохнула Софи. Она изучающе оглядела высокие скулы Тедроса, шелковистые белокурые волосы, и пухлые чувственные губы. Его широкие плечи и сильные руки не скрытые голубой рубахой, ослабленный галстук и расстегнутый воротник. Вид у него был такой спокойный и уверенный, как будто он знал, что судьба была на его стороне.
Взглянув на него, Софи ощутила, что её собственная судьба – быть здесь.
Он мой .
Неожиданно она почувствовала жаркий взгляд, который на неё кто-то бросал через проход.
– Мы отправляемся домой, – четко произнесла Агата губами.
– Добро пожаловать в Школу Добра и Зла, – сказала та голова, что поприятнее.
Софи с Агатой, сидевшие на противоположных сторонах от прохода, пристально следили за огромным псом с двумя головами и единым телом, расхаживающим по сцене из серебристого камня, расколовшегося посередине. Одна голова была мужской, шерсть которой напоминал мех гризли, с бешеным выражением морды, обильно пускающей слюни. Другая же – приятная и симпатичная, обладала слабовольной челюстью, редким мехом и певучим голосом. И никто не мог разобраться «приятная голова» – он или она, но как бы там ни было эта голова и была главной.
– Я Поллукс, Глава Привествия, – сказала хорошая голова.
– А Я – КАСТОР, ПОМОЩНИК ГЛАВЫ ПРИВЕТСТВИЯ И ПАЛАЧ, НАКАЗЫВАЮЩИЙ ВСЕХ, КТО НАРУШАЕТ ПРАВИЛА ИЛИ ВЕДЕТ СЕБЯ, КАК ОСЕЛ, – пророкотала бешеная башка.
Кастор напугал всех детей, даже злодеев.
– Благодарю, Кастор, – сказал Поллукс. – Но, позволь мне напомнить тебе, зачем ты здесь. Все дети рождаются с душами, которые принадлежат либо Добру, либо Злу. Некоторые души чище других...
– А НЕКОТОРЫЕ ДУШИ – ДЕРЬМО! – рявкнул Кастор.
– Как я и говорил, – сказал Поллукс, – некоторые души чище других, но все души, по сути, являются Добрыми или Злыми. Те, кто Злы – не могут сделать свои души Добрыми, а те, кто Добрые не могу сделать свои души Злыми...
– НО ТОЛЬКО ПОТОМУ, ЧТО ДОБРО ПОБЕЖДАЕТ – ЭТО НЕ ОЗНАЧАЕТ, ЧТО ВЫ НЕ МОЖЕТЕ СМЕНИТЬ СТОРОНУ, – огрызнулся Кастор.
Студенты Добра скандировали:
– Счастливцы! Счастливцы!
Студенты Зла возражали:
– Несчастливцы! Несчастливцы! – пока волки не окатили Счастливцев ведрами воды, а феи залили Несчастливцев радугами, обе стороны не успокоились.
– И еще раз, – с нажимом сказал Поллукс, – Злые не могут быть Добрыми, а Добрые не могут быть Злыми, и неважно как сильно вы будете стараться или насколько серьезно вас будут наказывать. Порой вам будет казаться, что вы чувствуете задатки и того и другого, но это всего лишь означает, что у вашего фамильного древа имеются ветви Добра и Зла, которые отравили друг друга. Но здесь, в школе Добра и Зла, мы избавим вас от этих сомнений, мы избавим вас от этой путаницы, мы постараемся сделать вас чистыми насколько это возможно...
– А ЕСЛИ ВЫ ОБЛАЖАЕТЕСЬ, ТОГДА С ВАМИ СЛУЧИТСЯ НАСТОЛЬКО ПЛОХОЕ, ЧТО ДАЖЕ СЛОВАМИ НЕ ВЫРАЗИТЬ, СКАЖУ ТОЛЬКО, ЧТО ВАС БОЛЬШЕ НИКТО НЕ УВИДИТ!
– Еще раз и намордник! – рявкнул Поллукс. Кастор уставился на свои пальцы.
– Уверен, никто из этих блестящих студентов не облажается, – Поллукс улыбнулся подуспокоившимся детям.
– Да ты каждый раз так говоришь, и кто-нибудь да слажает, – пробормотал Кастор.
Софи вспомнила перекошенное лицо Бейна с картины на стене и содрогнулась. Она как можно быстрее должна оказаться в школе Добра.
– Любой ребенок в Бескрайнем лесу мечтает быть выбранным, чтобы попасть в нашу школу. Но Директор выбрал вас, – сказал Поллукс, внимательно вглядываясь в обе стороны. – Он заглянул в ваши сердца и увидел в них нечто редкое. Чистое Добро и Чистое Зло.
– Если мы все такие чистые, то, тогда это что?
Со стороны Зла встал озорной блондин с торчащими ушами, и ткнула пальцем в Софи.
А коренастый пацаненок из Добра указал на Агату.
– У нас тоже есть!
– Наша розами благоухает, – выкрикнул злодей.
– А наша фей лопает!
– Наша чересчур улыбчивая!
– А наша пукает нам в лицо!
Пораженная Софи повернулась к Агате.
– Каждый раз, мы забираем сюда Из-за Лесья двух Чтецов, – объявил Поллукс. – Может они знают наш мир по иллюстрациям и книгам, но наши правила для них такие же, как и для вас. У них те же таланты и цели, тот же потенциал для достижения успеха. И кое-кто из них так же был нашими лучшими студентами.
