Текст книги "Несломленная (СИ)"
Автор книги: Злата Тур
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)
Он освободил руки Алены, убрал липкую ленту с ее рта.
Ужас, овладевший девушкой, отступил недалеко, ровно настолько, чтобы могла включиться логика. И она с ненавистью спросила:
– А как объяснить, что бесчувственный мужчина, у которого пробита голова, смог меня застрелить?
-А, спасибо, об этом я не подумал. Да, он хотел тебя изнасиловать, а ты его этой статуэткой приложила. А он в гневе и застрелил. Сейчас можешь и покричать, если хочешь. Уже можно. Я только одну вещь сделаю.
И наклонился, чтобы вытащить телефон из кармана Феликса.
В голове у Алены билась, как пойманная птица о прутья клетки, одна мысль: «Этот сумасшедший сейчас убьет Феликса». Конечно, вместе они быть не могут и никогда не будут, но она слишком любит его. И сейчас любимому угрожает смертельная опасность, а он беззащитен. И кроме нее, спасти его некому. О том, что смерть уже и на нее имеет конкретные планы, она даже не думала.
Алена с содроганием и невероятной четкостью уже представила все, что случится через несколько мгновений: этот псих берет пистолет и стреляет в беспомощного Феликса, на груди которого расплывается алое пятно. И его серые глаза никогда не сверкнут веселыми чертятами, его сильные красивые руки не будут держать оружие или гладить женское тело. И плевать, что это будет другая женщина, если он ее будет любить, значит, она достойна этого. Он должен жить!!! Феликс, родной, ну, пожалуйста, очнись. Как же я люблю тебя!!!
Но удар, видимо был достаточно сильным, потому что Феликс не подавал признаков жизни.
Господи, сейчас он повернется к столу и все! Нужно любой ценой помешать ему! Сердце, кажется, забыло о своей функции, мозг словно удалил способность мыслить. Она вся сжалась и будто превратилась в некое программируемое существо, которое получило жесткий приказ – опередить врага и взять пистолет. Какая-то неведомая сила подняла ее с дивана и заставила встать на ноги.
Теряя равновесие, шатаясь, как пьяная, Алена сделала спасительных три шага и схватила лежавшее на столе оружие.
Преступник, обернувшись на шум, сначала растерялся, а потом, увидев, что Алена еле стоит на ногах, зловеще рассмеялся.
– Ой, вот и чудо случилось – калечка исцелилась! Положи пистолет, детка, это не игрушка. Не думаешь же ты, что можешь меня испугать?!
– А я и не собираюсь пугать тебя, жалкий ублюдок! Я просто пристрелю тебя, как бешеного пса, если вздумаешь пошевелиться.
В голосе Алены было столько решимости, что преступник немного растерялся. Но все что, он знал об этой девице, говорило в пользу того, что она не выстрелит. Она добра, занимается благотворительностью, любит детишек…И он двинулся к ней.
Мгновенно щелкнув предохранителем, Алена выстрелила прямо ему под ноги, выбив фонтан щепок из паркета.
Глава 8.3
Звук выстрела заставил помутненное сознание Феликса вернуться к хозяину. Перед глазами все плыло, поэтому, увидев Алену, стоящую с пистолетом в руках, он подумал, что у него галлюцинации.
– Следующий выстрел по яйцам. И поверь, я не промахнусь. А теперь с телефона Феликса набирай: «Тимохин» и говори, чтоб срочно ехал сюда с опергруппой и доктором.
«К зрительным прибавились слуховые, – с тоской подумал Ярцев. – Что же с Аленой на самом деле?» Тревога разрывала мозг, однако пошевелиться и что-либо предпринять он еще не мог.
Незадачливому преступнику ничего не оставалось, как выполнить требования бывшей жертвы – к тюрьме ему было не привыкать, а вот остаться без детородных органов не прельщало.
Ворвавшись в дом, полицейские скрутили негодяя. Убедившись, что он более не опасен, Алена пошатнулась и, если бы не подоспевший Сергей, упала бы на пол. Пережитое напряжение полностью лишило ее сил, и она потеряла сознание.
Приехавший доктор не знал, кому первому оказывать помощь, поэтому он рекрутировал Тимохина и велел ему позаботиться об Алене: побрызгать водой, потереть уши и аккуратно дать понюхать ватку с нашатырем. Состояние Феликса требовало более тщательного осмотра. Кожа головы была рассечена, но кость, к счастью, оказалась целой. Обработав рану, эскулап потребовал доставить его в больницу, чтобы наложить швы.
Однако Ярцев, слегка придя в себя, решительно воспротивился этому. Тревога за Алену сжала сердце стальными тисками. С трудом справляясь с тошнотой, пошатываясь, он подошел к дивану, на котором лежала девушка, присел на краешек, со страхом всматриваясь в бледное личико. Алена понемногу начала приходить в себя.
– Аленка, родная моя!
Феликс взял руки девушки в свои, начал растирать тоненькие пальчики, бормоча под нос какие-то милые глупости. Видя, что шеф явно не в себе, Тимохин тактично отошел на безопасное расстояние.
– У меня, кажется, зрительные и слуховые галлюцинации – я видел Алену с пистолетом, стоящую на ногах. Что здесь было?– спросил Феликс, обернувшись к Сергею.
Не успевший переварить увиденное, Тимохин ответил:
-Алена стояла на ногах и держала на мушке преступника! Это было на самом деле, хотя я тоже не поверил своим глазам!
– Ну, если ты своим здоровым не поверил, то мне с больной головой тогда простительно.
Алена открыла глаза и увидела склонившегося над ней Феликса. Она улыбнулась и погладила его по щеке.
-Все хорошо. Ты живой!
-Аленка, понимаешь, ты встала! Ты научишься заново ходить!
Сердце Феликса готово было выпрыгнуть из груди от счастья. Он осторожно, будто боясь, что она рассыплется, притянул ее к себе. Бережно обнял и спросил:
– Ты никогда не перестанешь меня удивлять? Откуда в тебе Рэмбо проснулся?
Алена сама еще не могла справиться с пережитым потрясением.
– Когда со мной случилось несчастье, я не стала впадать в истерику, потому что понимала: это закономерный результат. Познакомилась с крутой компанией. Трудно об этом вспоминать. Много там в моей голове было намешано. Одно скажу: я хотела испытать себя, узнать, на что способна, не трусиха ли я. И выбрала вот такой способ. Помню, что заявила, если родители меня не поддержат, я уйду из дома и буду жить в гараже. Они надеялись, что мне быстро надоест, потому что духовные ценности у меня и моих рокеров были совершенно разные. Пить, курить и ругаться матом меня не прельщало. Я понимала, что все это не мое, но упрямство не позволяло быстро сдаться. Я научилась ездить на мотоцикле, но, к сожалению, чувство самосохранения было еще не знакомо. Молодым всегда кажется, что именно с ними ничего не может произойти. Так и я думала, что беда может случиться с кем угодно, но только не со мной. Какая самонадеянность! Судьба преподала мне такой урок. И если бы не ты…Сейчас я поумнела, знаю цену жизни.
Я благодарна родителям, они ничем не попрекнули меня, делали все, что в их силах. Мы из Москвы переехали сюда, потому что с седьмого этажа спускаться было проблематично. А здесь был дом, доставшийся от бабушки, его перестроили, и сейчас он такой вот. И еще мама надеялась на чудо. Ведь операции ничего не изменили, а святой Нил Столобенский славится исцелением людей с заболеваниями опорно– двигательного аппарата. Здесь, на Селигере, находится пустынь с мощами этого святого. Мама сначала на каждую службу возила меня. Потом смирилась…
Зато все мои капризы, неуступчивость, взбалмошность улетучились. Правда, я подозреваю, что у меня появился другой рычаг воздействия, – тут она, смутившись, мило покраснела. – Я просто интересуюсь чем-то, и они удовлетворяют мой интерес и никогда ни в чем не отказывают. Ну я же не прошу ничего?
Феликс ничуть не удивился. Не родился тот человек, который сможет отказать, глядя в эти бездонные, ангельски невинные глаза! И тут Алена явно переоценила изменения, произошедшие с ней. Упрямый, озорной и уж точно непредсказуемый человечек совершенно никуда не делся.
– И папа научил меня обращаться с пистолетом, когда я просто спросила, для чего нужен предохранитель, – Алена сообщила об этом так легко и естественно, будто попросила родителя купить ей шоколадку.
– Потому что он справедливо рассудил, что если безобразие неизбежно, то лучше его возглавить и взять под контроль. Иначе б ты сама взяла оружие и ещё что-нибудь натворила. Хорошо, что ты не поинтересовалась, как управлять ракетно-зенитным комплексом, а то, боюсь, тебе бы тоже эту установку на дом привезли! – разламывающая голову острая боль не мешела Феликсу подтрунивать над своей спасительницей, потому что радость от примирения служила лучшим обезболивающим.
Глава 8.4
– Ну хватит меня дразнить, – притворно надула губки Алена. – Зато умение обращаться с оружием пригодилось. Иначе мы бы с тобой уже и не дышали. Он собирался застрелить меня, а потом тебя. И списать все на тривиальную сцену ревности. Так что встала я только благодаря тебе. Ты меня спасаешь. Знаешь, мне в пору сделать татуировку «Феликс», чтобы все знали, кому я обязана жизнью и любовью к жизни.
– Ни в коем случае! Я терпеть не могу татуированных девушек. Ты же знаешь мою работу, сколько мне пришлось общаться носителями куполов на спине! Так что у меня любая татуировка вызывает ассоциации только с представителями определенных категорий граждан. И у меня никогда не было девушки с татуировкой. Кстати, у женщин есть другой, весьма приятный, способ отблагодарить, от которого я не отказался бы, как получивший травмы, – по-кошачьи потянувшись и блаженно зажмурившись, произнес Феликс.
– Феликс Андреевич!!!! Как вам не стыдно опускаться до пошлости!– Алена зарделась и смущенно стукнула кулачком по груди Феликса. Но по счастливо вспыхнувшим искоркам в глазах мужчина понял, что они мыслят об одном и том же.
– Помилуйте, Алена Викторовна! Что ж я пошлого сказал?! А вы вообще, что подумали? – Феликс на свою мужскую натуру, с ее ярко выраженными желаниями, надел маску невинной овечки.
Алена захлопала глазами, открыла рот, чтобы что-то ответить и не нашлась. Стало понятно, что этот лукавый Змей Искуситель имел в виду не то, о чем она подумала. Едва придя в себя от такого коварства, она все же не смогла удержаться, чтоб не полюбопытствовать:
– Ну и чем же вас обычно благодарят женщины? – к растерянности уже присоединились нотки сарказма и обиды.
– Я имел в виду убрать дом,приготовить вкусный обед.
Девушка еще больше покраснела и надула губки.
Феликс отыгрался немного за свое предыдущее поражение и теперь, как сытый кот, получал удовольствие. Так смешно было наблюдать, как Алена попалась в простейший капкан пикаперства.
Конечно, он никогда не планировал применять на ней приемы соблазнения, но тут не удержался. Она так забавна в своей растерянности! А может, сказалось перенесенное потрясение, и захотелось как –то снять напряжение.
Он мягко притянул ее к себе, поймал губами выбившийся из хвоста локон и мило поцеловал в ушко. а затем перешел на губы, не задумавшись– можно ли?
– Прости меня. Ты меня так рассмешила и озадачила одновременно своим предложением сделать татуировку, что я не мог не пошутить.
Алена, еще некоторое время пыталась справиться с захлестнувшими эмоциями, и поэтому ничего не говорила.
А Феликс, посмеявшись, задумался о серьезном. О том, благодаря чему все это случилось.
«Аленка, любимая, ты простила меня? Я, правда, дурак. Но если бы ты знала, как много я тебе хочу сказать. С момента нашей ссоры ничего не изменилось. Я по-прежнему схожу с ума от твоей красоты. Восхищаюсь твоим умом, талантом. Преклоняюсь перед твоим мужеством. Я, может, самонадеянный, но я же видел, что тебе со мной приятно находиться. Я чувствовал, как дрогнули твои губы, когда я тебя сейчас поцеловал, как учащенно забилось твое сердце. Скажи, что я не нафантазировал себе»,– эти мысли теснились в голове Феликса. Однако высказать их вслух он не решался.
То, что произошло сегодня, говорило о неизбежных изменениях в их отношениях. И какими они будут, Феликс боялся даже думать. Очередной раз жизнь разворачивала его на 180 градусов, и нужно было к этому снова адаптироваться. Он привык считать Алену своей. Сначала сестренкой, духовная близость с которой согревала его одиночество, расцвечивая его яркими красками. Потом он понял, что платонические отношения уже поддерживать долго не удастся, поскольку его влекло к ней с юношеской страстью. Нет, не совсем так. Сила притяжения, действительно, равнялась энергии молодости, но была гораздо глубже. Ведь в молодости часто за любовь принимают безумную игру гормонов, и объектом страсти легко может стать случайный человек, который использует тебя как стартовую площадку. Так было с Жанной.
К Алене он прикипел душой. Услужливая память выдала цитату Паоло Коэльо: «Можно полюбить душу, не зная тела, а потом сойти с ума, прикасаясь к телу любимой души…» И хотя он совсем не жаловал их автора, никакие другие слова не отразили бы точнее его состояние. Он сходил с ума от желания прикоснуться к телу любимой души, ласкать его, чувствовать, как оно полыхает ответной страстью, отзывается каждой клеточкой на его ласки, изгибается в сладкой истоме. Но мог ли он на это надеяться?! Сейчас говорить об этом он просто боялся.
Глава 8.5
⃰
⃰
Ярцев все-таки получил сотрясение мозга и по настоянию врачей должен был провести в постели две недели, но больше недели выдержать ему не удалось. На работе он появился в темных очках, скрывавших черные круги под глазами – неизбежное последствие подобной травмы. Он рассудил, что лучше в помещении выглядеть загадочным Джеймсом Бондом, чем напоминать героя мультика «Кунг – фу Панда».
Историю странного нападения раскрыли и без него. Федорцов Степан Иванович, неоднократно судимый, освободился из мест лишения свободы пару месяцев назад. Проживал в Росташкове вместе с матерью, Лидией Петровной, на работу устраиваться не торопился, досуг проводил за распитием спиртных напитков в компании таких же не отягощенных ответственностью за кого-либо товарищей.
На вопрос, чем ему не угодили Алена Сафронова и Феликс Андреевич, этот заядлый поклонник тюремной романтики разразился настоящей истерикой. Оказалось, что им руководила благородная месть. Эдакий Зорро из зоны. Ярцева ненавидел за то, что тот засадил его за решетку восемь лет назад, тем самым нарушив далеко идущие планы покорения столицы.
А Алена и вовсе являлась его кровным врагом, отнявшим счастливое детство и юность.
Его мать работала в доме Сафроновых приходящей два– три раза в неделю домработницей. И по стечению обстоятельств была еще и одноклассницей успешного адвоката. Выросший без отца, Федорцов, крайне болезненно относился к этому факту и постоянно приставал к матери с расспросами. И однажды, чтобы отвязаться от сына, она сказала, что его отец– одноклассник, соблазнивший ее на выпускном вечере, и показала фото в школьном альбоме.
Ей стыдно было признаться, что она не помнит, с кем была в ту ночь. Потому что, встречая традиционный рассвет, они достаточно интенсивно согревались спиртным. А Виктор Сафронов ей всегда нравился, но внимания на нее не обращал, и даже будучи хорошо навеселе, вряд ли соблазнился бы ее нетрезвым телом.
И какую же бурю ненависти всколыхнуло в благородном бастарде, коим себя считал Федорцов, известие, что человек, которого он обвинял во всех своих бедах, живет в одном с ним городе, а мать ему еще и прислуживает! Эта буря окончательно превратилась в смертельный торнадо, когда он увидел вместе дочку Сафронова Алену и Ярцева.
Как и многие неудачники, Федорцов предпочитал видеть своим главным врагом окружающий мир: государство, абстрактный народ и конкретных людей, обвиняя всех в спланированном злом умысле собственно против него. Ему было невдомек, что окружающему миру на него абсолютно плевать и что кроме себя самого винить некого, что его поломанная жизнь – это результат его образа мыслей и действий.
Но, к сожалению, гораздо легче сидеть в дерьме, надев на себя венец страдальца, чем предприняь реальные действия, чтобы выбраться оттуда.
Поэтому услышав от матери, что странная парочка – калека и начальник полиции – рассорилась, а Сафроновы – старшие уехали на целый день, Федорцов сгенерировал этот дьявольский план с далеко идущей перспективой. Самая главная цель – уничтожить врагов. А при хорошем раскладе потом можно и объявиться в качестве несправедливо забытого сына и надеяться на папашино раскаяние и материальное вознаграждение за голодное детство и профуканную юность. А если папенька вдруг преставится неожиданно, в чем ему можно и помочь, – то и на наследство.
Глава 9
Ярцев подумал о превратностях судьбы. Запланированное злодейское убийство обернулось началом волшебного выздоровления Алены. А он благодарил Судьбу за то, что получил по голове. Ведь Алена встала только потому, что он был беспомощен и не мог их защитить.
Сделав те спасительных три шага, она убедилась, что сможет ходить. И теперь день за днем количество шагов постепенно увеличивалось. Феликс старался как можно чаще бывать с ней, чтобы поддерживать и подбадривать. И хотя она сильно уставала, но упорно стремилась как можно быстрее стать самостоятельной, как бы стараясь наверстать упущенное за время трагичной обездвиженности.
Молодой организм брал свое, и через некоторое время Алена уже стала выходить одна из дома, не боясь потерять равновесие и упасть посреди дороги.
Но вопреки логичному развитию чувств этой пары ее выздоровление принесло неожиданные результаты.
Феликс по-прежнему опекал ее, как маленькую, «выгуливал». Отношения формально были такими же, что и раньше, но невысказанные слова разъедали их, как кислота. Феликс отчаянно боялся, что в новой жизни Алены ему не найдется места. Всплыли его, забытые было, установки насчет разницы в возрасте и приоритета холостяцкой жизни, запрет на любовь и страх предательства.
А Алена в силу сформировавшегося ранее убеждения в том, что обречена на одиночество, решила, что нежный порыв Феликса был какой-то минутной слабостью. И раз он сейчас ничего не говорит, не настаивает на выяснении отношений, значит она себе все напридумывала.
Отчуждение нарастало, каждый понимал, что общаться в прежнем формате невозможно. Не понимая, как выйти из этого положения, они стали придумывать самые нелепые отговорки, только бы реже встречаться. И с горечью осознавать, что эти отмазки приносят некую болезненную радость. Радость как от отсроченной казни – каждый боялся услышать: «Давай останемся друзьями!»
Так дальше продолжаться не могло. И когда Алене поступило несколько заказов из Москвы, она с радостью их приняла. Действительно, нужно было взять тайм-аут. Проверить жизнеспособность афоризма про разлуку, которая раздувает сильную любовь, а гасит слабую. Избито, банально, но вот соответствует же моменту! Нужно решить, кто они друг для друга. Разобраться в отношениях. Либо начать строить их с того момента, на котором они закончились, либо совсем с нуля, либо …
Третий вариант рассматривать совсем не хотелось.
С институтским приятелем Алена сняла помещение под мастерскую и погрузилась в работу. Неожиданно для себя она стала модным художником.
Она знала, что в глубине души каждому мужчине хочется, чтобы его избранница выделялась из толпы. Женщина – своеобразная визитная карточка мужчины. Поэтому женятся на моделях, хвастливо сообщая знакомым: «Моя жена. Мисс Жмеринка 2015».
И хотя Алена была лишена тщеславия, статус модной художницы она рассматривала как часть приданого. Чтобы он мог ею гордиться. Если вдруг когда-нибудь ее одинокий волк захочет сделать своей волчицей, чтобы быть с ней всю жизнь. Если… Вдруг… Захочет…
Заказы шли один за одним, она уставала, но сократить поток не желала, потому что тогда неизбежно наступало время раздумий. Феликс занимал ее мысли, чувства, и разлука ничего не могла с этим поделать. Она по-прежнему любила его, и наверно, даже еще сильней.
Алена знала некоторых тараканов Феликса чуть ли не в лицо. Один из них – убежденность в том, что не свяжет себя отношениями с молодой девушкой. И ей нужно было доказать, что она не хуже взрослой, опытной женщины может заботиться о нем, что она будет самой верной и преданной женой. Даже если не женой, просто будет его Женщиной.
И в качестве первого шага она решила любимому сделать адресный, ценный для него подарок – записалась на курсы по приготовлению кофе, открытые одной немолодой колоритной армянкой. Подогреваемая желанием удивить Феликса, девушка научилась различать сорта кофе, познакомилась с премудростями приготовления и сама влюбилась в это чудо.
В кухне она создала храм Кофе – особое место, предназначенное для священнодействия. Отдельную полку занимали несколько медных и латунных турочек, искусно изукращенных витиеватой резьбой. Особое место выделено для чашечек. Одна – для себя и три кофейных пары разного размера – от крохотных до средних – для них двоих. Целая полка была уставлена красивыми керамическими баночками с различными сортами кофе. Даже на кухонных полотенцах были изображены овальные коричневые зернышки и дымящиеся чашки. Венцом этого гурманского рая были три кофемолки – одна электрическая и две ручные.
Алена ловила себя на мысли, что каждый раз, готовя этот ароматный напиток, будто разговаривает с Феликсом. Потом поняла, что этот кофейный иконостас заменяет ей портреты любимого мужчины, которые она даже не решалась нарисовать, не то, что увешать ими квартиру.
Ведь войдя к ней, он и так сразу увидит, что дорог ей, что она хочет сделать ему приятное, хочет заботиться о нем. И вспомнит, что его мама все-таки хотела, чтоб будущая жена продолжила семейную традицию. А вот увидев свои портреты, здраво рассудит, что у барышни не все дома, и просто испугается такого фанатизма.
Алена с нетерпением ожидала очередного приезда Феликса. Она пригласит его домой и докажет, что умеет готовить кофе лучше, чем в тех кофейнях, которые он посещал. Как он удивится! И возможно, будет тронут. Она порхала от счастья, предвкушая реакцию Феликса.
Как хорошо получать подарки! Но еще большее удовольствие испытываешь, когда другому даришь радость. Особенно, когда этот другой – единственный мужчина, который тебе нужен.
Можешь не говорить высокопарных слов – с любовью выбранный подарок скажет сам за себя. И не всегда самый лучший – это самый дорогой. Самый лучший – это тот, в который вложена частичка души, частичка любви. И собственно подарок – это и есть один из языков любви.
Глава 9.1
Когда Алена решила уехать в Москву, чтобы открыть художественную мастерскую, Феликс даже вздохнул с облегчением.
Все снова становилось на свои места. Он одинокий волк, и «случившееся» с ним счастье только подтвердило это, как исключение подтверждает правило.
Вновь его единственным задушевным собеседником стал коньяк. С Аленой они регулярно перезванивались, потому как не ссорились. И каждый разговор оставлял маленький незримый шрам на душе, нежная структура которой все больше и больше замещалась соединительной тканью, рубцевалась, лишая ее возможности полноценно дышать и жить.
На выходных он вырывался в Москву, заходил к Алене в мастерскую, любовался ее картинами. И сославшись на занятость, быстренько ретировался, чтобы не дать себе шанса сдвинуть с мертвой точки их отношения. Боялся выглядеть глупо, намекнув на его не совсем платонические, вернее совсем не платонические помыслы.
Когда он заставал ее врасплох, сосредоточенно созерцающей очередную свою работу, он боялся дышать – любовался, как самой лучшей картиной в мире. В ее волосы, кое-как собранные на затылке, он мысленно запускал руки, стаскивал резинки– заколки, перебирая шелковые тяжелые пряди. Ловил губами один из вырвавшихся на волю завитков, спускался на шею, смело целовал ее ушко, опаляя его своим жадным дыханием. Притягивал к себе, и медленно, с ее молчаливого согласия стаскивал с точеного плечика лямки рабочего комбинезона, стаскивал его…
От этих мыслей становилось жарко, сердце начинало отстукивать болезненный ритм, и, чтобы не выдать себя, он засовывал руки в карманы брюк и нарочито небрежно приближался к девушке.
– Привет, Тюбик мой зеленоглазый, – вспоминая художника из «Незнайки», шутливо приветствовал он и с деланной непринужденностью чмокал Алену в макушку.
– Феликс! – радостный взор с ноткой грустинки выворачивал душу мужчины наизнанку.
Короткий обмен новостями. И как всегда, неустрашимый сыщик поспешно-трусливо сбегал, оставляя Алену в тяжелых раздумьях.
Однажды она не выдержала и пригласила его домой, чтобы, наконец, продемонстрировать свой еще один талант.
Войдя на кухню, Ярцев не мог сдержать восхищенный возглас. То, о чем он с грустью ей рассказывал при первой встрече, воплотилось здесь. Она научилась варить изумительный кофе и не просто варить! Алена создала настоящий кофейный оазис, в котором можно погрузиться в приятную расслабленность, сказать, чтоб весь мир подождал, и с упоением наслаждаться этим эликсиром философствования.
Феликс с волнением заметил, что ее руки, наливая ему этот чудесный напиток, подрагивали, а во взгляде сквозила грусть. Как хотелось отставить в сторону эту чашечку, взять ее ладошки, поцеловать каждый пальчик, увидеть в глазах растерянность и надежду на продолжение, отдаться на волю чувств, насладиться ее губами, ласкать ее тело…
Но Феликс боялся еще раз получить резкую отповедь, ведь обстоятельства кардинально изменились. И как быть с этой новой Аленой, он не знал. Полагая, что о своем неравнодушии он уже дал понять, значит, если он нужен этой молодой красавице, то она об этом скажет.
Может он в чем-то и ошибался, но самолюбие не позволяло признать этот факт. Феликс вообще считал, что самолюбие – это как вторичный половой признак мужчины. И та его Алена, с которой они были душевно близки, должна этот факт понять и принять, как особую породу тараканов, живущих в его голове. Если этого не происходит, значит, он себе нафантазировал или это уже не его Алена.
Умом он понимал, что любовь – только одна из сторон жизни, и она не должна заслонять все остальное, но к нему она пришла настолько неожиданно, коварно прикрывшись маской дружбы и привязанности, что просто не дала ему шанса как-то защититься.
Принужденно перебрасываясь дежурными фразами, они напряженно смотрели друг на друга и вели безмолвный мучительный диалог. «Ты скучаешь?» «А ты?» «Мне плохо без тебя» «Ну так скажи об этом!» Но вслух они произносили совсем другое.
Ведь Алена тоже помнила, что прогнала Феликса, не отвечала на звонки. Сейчас, глядя на его сильные красивые руки, с тоской думала о том блаженстве, которое они могли дарить. И тут же тревожная мысль заставляла сердце покрываться ледяной корочкой страха: «Ласкают ли они кого-нибудь сейчас? Наверно, да. Он же взрослый здоровый мужчина. Но спросить об этом не представлялось возможным – его отношения женщинами – с самого начала стало табу в их разговорах.
Эти редкие встречи с одной стороны выматывали, лишали значительной части душевных сил, с другой стороны поддерживали иллюзию близости, по взволнованным взглядам помогали удостовериться, что занимают важное место в душе другого.
Глава 10
Однако, навещая Алену, Феликс не обходил стороной и Жанну. Можно, конечно, его осуждать: «Как так? Понял уже, что любит другую!»
Но, как это часто бывает, мужчины умеют разделять плотские наслаждения и духовную привязанность. Да и кому не льстило бы такое внимание, которое дарила Жанна?! Чтобы разорвать отношения, тоже нужно немалое мужество. Особенно, когда партнера не в чем особо упрекнуть. А припоминать старое, как в анекдоте про деда и бабку – просто смешно.
Феликс простил предательство Жанны (в определенных рамках) и выстроил удобные для себя отношения. Принимал любовь ее (или страсть), отдавал долг и не сходил с ума в ожидании следующей встречи. Была еще одна причина, по которой он не бросал свою искушенную любовницу. Он опасался, что изголодавшееся по ласке тело может заставить его наброситься на Алену. И его мятущаяся душа умолкала – ведь трудно сказать, чем таков порыв закончится…
Неизвестно, сколько бы это продолжалось, но однажды….
– Феликс, во сколько тебя ждать?– решила уточнить предупрежденная еще накануне о приезде любимого в Москву Жанна.
– К вечеру, если накормишь, буду благодарен.
– И накормлю, и баньку истоплю, и спать уложу. И даже более – у меня сюрприз для тебя, – ласково промурлыкала довольная женщина.
– Опять что-то отбелила? – усмехнувшись, спросил Феликс.
– Увидишь. Уверена, ты такого еще не видел и не пробовал!
– Ну, я много чего не пробовал. Например, суп из ласточкиных гнезд или стейк из японского быка, который получал массаж, пил пиво и слушал классику.
– Ярцев! Если бы я тебя так хорошо не знала, подумала бы, что ты только о чревоугодии и думаешь. Кстати, я этих деликатесов тоже не ела. Уверена, от моего сюрприза ты о еде забудешь.
-Заинтриговала, – Феликс улыбнулся. Определенно, с Жанной не соскучишься. Задаст загадку, и волей неволей о ней будешь думать.
Переступив порог квартиры своей подруги, Ярцев с наслаждением втянул носом воздух – из кухни веяло божественным ароматом.
– Мммм, как я голоден, – обнимая женщину за талию, выдохнул он ей в шею. – искусительница моя.
– И какой голод ты предпочитаешь утолить первым? – забираясь ласковым пальчиком в расстегнутый ворот рубахи, спросила она.
– Если скажу, что желудок, ты обидишься, если – тело – обидишься, что на самом интересном месте у меня в животе «Танец с саблями» заиграет. Решай сама.
– Хорошо, давай сначала салатик и чай с бутербродами, потом сюрприз, а потом мясо. Идет?
Заморив червячка, Феликс направился в ванную. Чтобы не переполнять собой его личное пространство, Жанна решила не навязывать свою помощь. Она просто стояла рядом в полураспахнутом шелковом халатике практически на голое тело (если не считать черные чулки и ажурный пояс к ним) и любовалась своим мужчиной. И как только он выключил воду, она подошла вплотную и начала аккуратно промакивать его кожу мягким пушистым полотенцем. Ее лицо находилось на уровне живота Феликса, и, вытирая его ягодицы, она наклонялась и будто невзначай касалась обнаженной грудью его достоинства. Ярцеву приходилось приложить немало усилий, чтобы не обхватить ладонями ее голову и не нагнуть к самому сокровенному, уже готовому к жаркой встрече. Но он терпел, предвкушая сюрприз.
