Текст книги "Несломленная (СИ)"
Автор книги: Злата Тур
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)
Алене все трудней было сохранять выдержку. Все то, что ее мучило, жгло вспышками воспоминаний, стремилось выплеснуться, как раскаленная лава из присыпанного пеплом забвения жерла вулкана. Чувствуя, что эмоции вот-вот захлестнут ее и она разрыдается, Алена до боли закусила губу.
– Я хотела, чтобы он не хотел меня. Я ждала неизвестно чего, надеялась, что Феликс меня найдет. Или уже не надеялась…Но в гареме я бы не жила, это точно.
Немного помолчав, чтобы собраться с силами, она тихо добавила, глядя на Рогозина:
– И первый и единственный мой мужчина – это Феликс. И первая близость была с ним на острове. Я думала, что он понял это.
Последние слова дались ей с большим трудом, голос дрожал, а из глаз тихо, одна за одной, закапали крупные слезинки.
От потрясения в горле пересохло, в висках застучало, и Феликс готов был провалиться сквозь землю, рассыпаться в прах, испариться, только бы избавиться от осознания собственного ничтожества. Его девочка, этот беззащитный отчаянный воробышек готов был пожертвовать жизнью, чтобы отстоять свою честь, свое женское достоинство. А он, упертый осел, натянул на себя по самые уши нимб благодетеля, отпустившего все ее грехи, и не удосужился выслушать то, что его девушка иногда порывалась сама рассказать.
И самое страшное, что на острове, услышав ее вскрик, даже не подумал, что его желанная, его любимая Аленка сумела сберечь себя для него. Он с ужасом почувствовал себя каменным фаллосом, который ритуально-бездушно лишал целомудренности девушек в некоторых племенах. Самый сокровенный, сакральный момент в ее жизни он превратил в бытовое «погреться».
Таких событий, которые впечатываются на всю жизнь в память сердца, души, разума, очень немного. Первый поцелуй, первая близость, свадьба, рождение ребенка. А он даже не поблагодарил свою девочку! Не сказал ей нежных слов!
Он безбожно лажал в отношениях с Аленой, он постоянно все портил. Жгучий стыд, казалось, облил чуть ли не кипящей смолой душу при воспоминании о его реакции на беременность.
Все самое нежное, трепетное, чего заслуживала Алена, он изгадил. А потом еще удивлялся, почему она выглядит такой растерянной.
Идиот!!! Как у нее хватает душевных сил выдерживать все это и каждый день прощать его. Плакать он не умел, но горячий ком из раскаяния и боли уже подкатил к горлу, намертво сдавив его, лишив возможности что– либо сказать в свое оправдание.
Потрясенный услышанным, Рогозин залепил ответного «леща» другу. Тот даже и не пытался защититься. Он готов был попросить еще парочку увесистых затрещин, чтобы физическое воздействие хоть как –то сняло с души сцементировавшийся камень из стыда, душевных терзаний и угрызений совести.
Тут только до сознания Алены достучалась мысль, объяснявшая их странные отношения. Она похолодела. Слезы мгновенно высохли. Их место занял холодный гнев, который полыхал в ее голубых глазах, как огни Святого Эльма. Как всегда, во взрывоопасной ситуации, она обращалась к Феликсу на «Вы» и по имени –отчеству.
Чеканя каждый слог, хлестко, твердо глядя в глаза своему мужчине, она стальным голосом произнесла:
– Феликс Андреевич! И вы могли подумать, что я согласилась бы выйти за вас замуж, будучи беременной от другого?! Так вот вы какого мнения обо мне?! Я не уверена, что даже смогла быть бы с вами, если бы тому человеку удалось овладеть мной. И хоть в этом не было бы моей вины, я чувствовала себя грязной. И расценивала бы как измену.
Каждое слово, будто огненная пощечина, заставляло Феликса все более и более осознавать, что его самокопание, эмоциональная толстокожесть чуть не привели их отношения к окончательному краху. Почему рядом с Аленой он постоянно совершает какие-то глупости, которые потом оборачиваются бедой?! Неужели недостаточно любви, чтобы отбросить все заморочки, повыгонять всех тараканов и, наконец, научиться открыто говорить о своих страхах, мыслях?
Рогозин первый пришел в себя.
– Ну, господа Ярцевы! С вами, ей Богу, не соскучишься! – только и мог, выдохнув, ошарашено воскликнуть он. Понимая, что Феликс облажался по полной программе, и ему стоило бы еще надавать по башке, но время было для этого неподходящее. Другу срочно нужна была помощь. Иначе Алена раскрутит до предела маховик справедливых обвинений и еще чего доброго бросит этого засранца!
– Алена, а почему ж ты тогда себя ведешь, как нашкодивший щенок?! Да ты, как генерал, должна здесь ходить и приказы раздавать, чтоб этому подлецу на белый свет взглянуть было некогда. Ты на него не обижайся, но, правда, он из-за своих проблем с математикой и из-за твоего неуверенного вида решил, что ребенок – черноглазик. И он бы все равно его любил. Как и тебя. Кстати, я тоже готов идти рекрутом под твое начало, можешь командовать мною сколько угодно. Мы со Светкой решили взять готового. Поэтому, сама понимаешь, шансов пережить беременность у меня нет. А так хочется потрогать животик! Почувствовать, как выпирают ножки, как он ворочается!
Брутальный здоровяк Рогозин выглядел сейчас невероятно, по-детски растроганным, таким сентиментальным, что Алена поневоле умилилась.
Гнев ее, как шаровая молния, наэлектризовавший пространство, от простых слов будущего крестного их малыша стал потихоньку улетучиваться, не принеся разрушительных последствий. Рогозин в работе был профи, а в жизни – весельчак, балагур, видавший виды бабник, в силу чего на жизнь смотрел, не заморачиваясь в философствования. Это позволяло ему сложные жизненные перипетии, как в математической формуле, приводить к одному знаменателю и делать предельно простыми.
Так и сейчас запутавшимся в недомолвках, в возведенных пирамидах домыслов влюбленным он четко и понятно расписал роли, показал, что их проблема просто надумана. И Алена осознав, что Феликс не обязан был читать ее мысли, реагировать на ее терзания, поняла, что они правда, как два идиота, опять усложнили себе жизнь.
– Я боялась, что вынудила Феликса на себе жениться неожиданной беременностью, боялась, что это не входило в его планы. И татуировку скрыла от него, потому что он терпеть не может татуировок. Я обманывала его. И чувствовала себя, правда, вдвойне виноватой. Мне так плохо было.
Опять эмоциональная буря очередным порывом снесла все преграды, и Алена почувствовала, что губы ее задрожали, слезы сначала по одной, затем уже дружным хороводом полились из глаз. Она по-девчоночьи всхлипывала, вытирая кулачками мокрые щеки. Чувство облегчения от свалившегося груза недопонимания и обид, неумения разговаривать о проблемах и как следствие этого недоверие друг к другу – все это, соединившись в гремучую смесь, теперь вытекало бурным потоком слез. Она плакала, как маленькая, и ей безумно хотелось уткнуться в мужскую грудь, почувствовать крепкие, защищающие объятия. И она в растерянности не знала, к кому прислониться. Рогозин был как скала безмятежности, и ему она была безмерно благодарна. Какой же он замечательный! Если бы не его вмешательство, неизвестно, чем все могло бы закончиться. А Феликс…Его она любила и хотела оказаться в его руках, впервые за долгое время без страха, без обиды, без малейшей тревоги.
И друзья, словно прочитав ее мысли, правильно отреагировали: Феликс обнял Алену, а Сан Саныч – их двоих.
Глава Сказка для любимой
Назначенный день росписи приближался, и Алене было немного грустно. Она хотела бы про себя вести отсчет до дня свадьбы, но …Успокаивало главное, то что в ее жизни будет – это любовь, семья, ребенок. Ну не видать ей белого платья, фаты, поздравлений…Зато появится новый паспорт с новой фамилией, фамилией мужа. Она получит право произносить это волшебное слово – муж. И будет от любимого слышать: «Жена». Эти аргументы перевешивали все остальное, в конце концов, у них и так все не как у всех.
Феликсу ожидание тоже не давало спокойно жить. Накануне знаменательного дня Феликс проснулся ни свет ни заря. Он заметно нервничал, даже исподтишка доставал сигареты и ходил курить на балкон.
Алена немного заволновалась. Что это с ним? Мысли хотели было принять оттенки подозрительности, но не в ту голову они пытались пробраться: она научилась ставить прочные барьеры негативу.
В девять утра Феликс скомандовал:
– Собирайся, любовь моя! Нас позвали на пикник по случаю помолвки очень влиятельного человека, моего должника. И отказаться мы не можем.
– Ну, ты хоть бы предупредил, – растерянно протянула Алена.
– А что тебя смущает? Надеть можешь что угодно, все равно снимать, – сказал он и тут же прикусил язык. – Там чудесное озеро, будем купаться, – бодро добавил он.
За рулем Феликс тоже был необычайно серьезен, сосредоточен. Алена вопросительно посматривала на него, но он периодически отвечал ободряющей улыбкой, давая понять, что все в порядке.
Подъехав к месту назначения, они увидели ограду, украшенную гирляндами гелевых ярких шаров. Едва ступив на дорожку, ведущую внутрь двора, они чуть не ахнули от удивления. Обыкновенный небольшой частный пансионат стараниями театральных декораторов был превращен в настоящий замок, со шпилями и флюгерами. Особенно выделялась угловая часть дома, которая представляла собой башню с балконом.
Алена никогда не понимала, как люди могут чему-то и кому-то завидовать. У каждого своя жизнь, свои пути достижения целей. Ведь зачастую то, что мы видим – только красивая обертка, за которой скрывается совсем не то, что на виду. А многие вещи при ближайшем рассмотрении оказываются и вовсе не такими привлекательными. Например, многие завидуют бизнесменам, не задумываясь, сколько энергии и нервов вкладывают они в свое дело, чем рискуют, чем жертвуют.
Но сейчас ей стало грустно. Как бы ей хотелось свою помолвку, которой у нее вообще не было, провести в такой обстановке! Но если быть объективной, то обстановка для помолвки была слишком роскошна – этот антураж сделал бы любую свадьбу незабываемой. Даже для самых взыскательных молодоженов.
К ним подошел распорядитель с бейджиком «Константин» и пригласил Алену пройти внутрь здания, чтобы познакомиться с виновниками торжества.
– Алена, ты иди, я сейчас подойду, – Феликс ободряюще улыбнулся.
Девушка пошла вслед за Константином, они поднялись на второй этаж и остановились перед комнатой. Распорядитель безупречно галантно открыл перед ней дверь, пропуская вперед, и сразу захлопнул, закрыв на ключ.
Алена похолодела от страха – похищениями она была сыта по горло. Но здесь же Феликс, значит, ничего плохого случиться не может! Господи, а вдруг это ловушка?! Вдруг его уже опять кинули в какой-то подвал?! Не зная, что и думать, она еще раз безуспешно дернула дверь. Слезы отчаяния уже готовы были политься горячим потоком, но тут она с удивлением заметила, что дверь на балкон открыта. Второй этаж – нужно будет, она сорвет штору и по ней выберется отсюда.
Но рвать шторы не пришлось. С улицы донеслись звуки серенады, и Алена с облегчением услышала родной голос.
– Алена! Выходи!
Девушка вышла на балкон и чуть не лишилась чувств от счастья. По приставной лестнице к ней на балкон поднимался Феликс. Он был в новом костюме. Одной рукой он держался за лестницу, а другой крепко сжимал букет белых роз. Не веря своим глазам, Алена тихонько ойкнула.
Легко перемахнув через ограждение балкона, он опустился на одно колено и, протягивая ей цветы, произнес:
– Алена! Будь моей женой! И пусть все присутствующие будут свидетелями этого момента.
Практически лишившись дара речи, Алена только сейчас заметила, что площадка под балконом заполнена нарядно одетыми людьми.
Минутой ранее расплывавшаяся картина мира представляла собой просто яркую пелену. Сейчас способность различать предметы постепенно возвращалась к ней, и она увидела, что ей машут руками родители, Рогозин с женой, Когенманы-старшие, Сергей с Софой, другие сослуживцы Феликса, которых она знала.
Алена вспомнила американский фильм «Без чувств», в котором у главного героя поочередно отказывал какой –либо орган восприятия. Только что она ничего не могла видеть, как сейчас поняла, что не в силах вымолвить ни одного слова.
Собравшиеся внизу наперебой начали кричать: «Скажи: «Да!».
От счастья наворачивались на глаза слезы. Она чувствовала себя как сказке. Просто не могла поверить, что такое бывает у кого-нибудь в реальной жизни, а не в фильмах. А уж то, что это может случиться с ней, она и мечтать не могла. Ее суровый, ненавидящий всякие слюнявые прелести, сыщик стоит перед ней на одном колене. Она взяла букет, и растроганно, еле слышно сказала: «Да!» Феликс обнял ее и поцеловал в макушку. Алена, растерявшись от счастья, подняла на него глаза – чтобы справиться с таким потрясением, ей нужен был его крепкий, горячий ободряющий поцелуй.
Правильно истолковав этот взгляд, Феликс заговорщически приложил палец к ее губам и сказал тихо:
– Гости ждут другого поцелуя, поэтому моей Рапунцель пора переодеться.
– Почему Рапунцель?! Обычно о Золушке говорят, когда принц появляется, – потрясенно спросила Алена, не веря, что ее любимый несентиментальный Ярцев угадал ее детскую мечту и чудесным образом воплотил в жизнь обожаемую сказку.
– Потому что у тебя было много иллюстраций нарисовано именно к этой сказке, я забил в Яндекс – сказка –башня– длинные волосы -принцесса, и та же Википедия выдала мне готовый результат. Мужская логика. Теперь я тебя покину, пойду развлекать гостей. Жениху не положено видеть, как невеста собирается.
– У нас же завтра…роспись, – нерешительно протянула она, – и переодеваться мне, если ты заметил, выезжая из дома, не во что, – обида опять подняла голову. Теперь она будет посмешищем!
Феликс, увидев, что обескураженная происходящим Алена готова уже заплакать, утащил ее в комнату, и поцеловал в нос.
– Роспись перенесли, я забыл тебе сказать. Мы женимся сегодня. И ты уже согласилась. А роскошное платье для бала тебе подарит крестная, – и лукаво улыбаясь, добавил: – Будущая крестная нашего ребенка.
Дверь отворилась, Феликс вышел, а в комнату вошли Софа и Светлана Рогозина, которые несли воздушно –белое платье, и девушка-стилист с профессиональным чемоданчиком. За ними смущающийся, восторженно рассматривающий обстановку малыш, лет четырех, который нес белые туфельки.
– Это невозможно! – Алену накрыла очередная волна восторга. – Это мне?
– Ну а кому же еще? – чуть ли не хором ответили женщины.
– А как платье подобрали? Вдруг не подойдет? – испугалась Алена.
– Подойдет, можешь быть уверена. Мерки твои по талии, бюст. Специально без рукавов сделали, чтоб не промахнуться, – отчиталась Софа.
– А как вы размер груди угадали? – изумленно спросила Алена.
Софа достала из сумочки любимый бюстгальтер Алены.
– Извини, не успели Феликсу вернуть.
– А я-то думаю, куда он подевался…– изумленно проговорила новоиспеченная невеста. – А кто это мне туфли принес? – к Алене потихоньку, будто стыдясь своего дезертирства, возвращалось чувство реальности.
Светлана, скромно улыбнувшись, удовлетворила ее любопытство.
– Это Алеша, мы с ним дружим, и иногда берем его на выходные к себе в гости.
Алена не могла скрыть восторг – свадебный наряд сидел идеально. Она восхищенно посмотрела на себя в зеркало и чуть опять не расплакалась – от переполнявшего ее счастья.
Дальше последовал традиционный выкуп невесты – веселая полоса препятствия для жениха и самый торжественный момент.
По дорожке, огибая стилизованный замок, вся праздничная толпа вышла к озеру, в которое чуть ли не до середины уходил своеобразный пирс, только оснащенный перилами. Сегодня он превращен был в красную дорожку для новобрачных, которая заканчивалась круглой площадкой с цветочной аркой.
Это было так восхитительно, что присутствующие притихли и в восторге прошествовали, без тени иронии можно сказать, к алтарю.
Регистратор, немолодая, но очень приятная женщина, несмотря на необычность бракосочетания от традиционной для таких случаев речи не отступала.
– Семья – это союз любящих людей и союз добровольный. И прежде чем зарегистрировать ваш брак я обязана спросить вас является ли ваше желание вступить в брак искренним, свободным и хорошо обдуманным.
– Прошу ответить Вас, Алена.. .
– Да! – все еще боясь поверить в происходящее, с замирающим от счастья сердцем произнесла Алена
– Вас, Феликс…
– Да! – его ответ прозвучал как слова присяги – громко, четко и с невероятной гордостью, несмотря на то, что в голове его проносились ураганы самобичевательных мыслей. «И я хотел лишить этой радости, этого невероятного торжества свою любимую девочку?» Чего греха таить, он сам был на седьмом небе от счастья. В его жизни не так уж и много было праздников. Душа, приученная к аскетизму, сейчас ликовала и готова была воспарить. Это, действительно, – самый лучший день жизни! И Феликс с нетерпением ждал слов, официально разрешающих подарить Алене тот поцелуй, которого она ждала на балконе.
– Учитывая ваше обоюдное согласие, которое вы выразили в присутствии свидетелей, родителей, близких и друзей, ваш брак регистрируется. И я прошу вас подойти к столу и подписями скрепить ваш семейный союз.
По очереди они расписались, глядя друг на друга сияющими глазами.
– Уважаемые новобрачные, с полным соответствием с Российским законодательством ваш брак зарегистрирован. И я торжественно объявляю вас мужем и женой! Поздравьте друг друга супружеским поцелуем.
В их отношениях было не так много поцелуев, впереди их будет несчитанное количество, но этот они запомнят на всю жизнь
Феликс, увидев в глазах любимой тот же огонь, который полыхал в нем самом, прильнул к ее губам долгим и совсем не целомудренным поцелуем. Что не без некоторой доли зависти не преминули отметить гости.
Сотрудница ЗАГСа расчувствовалась вместе с ними – уж очень необычной была эта брачующаяся пара. У них все через край – любовь, эмоции. Немного подождав, она решила продолжить.
– Издавна существует традиция, в знак любви и верности новобрачные обмениваются кольцами. Я предлагаю и вам обменяться кольцами.
– Кольца! – эхом повторили гости и расступились, образуя коридор, по которому уже шествовал, осознавая невероятную важность своей персоны и возложенной на него миссии Франт. Он нес в зубах прелестную белую атласную корзиночку, украшенную кружевом и лентами, на дне которой находилась такая же атласная подушечка с кольцами из белого золота.
Эта картина была до того трогательной, что большинство дам не смогли сдержать слез восторга, а суровые мужчины, которым не положено проявлять сентиментальность, начали покашливать, справляясь в першением в горле.
– Обоюдное желание молодых носить общую фамилию Ярцевы узаконено. А теперь, уважаемые супруги, разрешите вручить вам ваш первый семейный документ – свидетельство о заключении вашего брака. Я вручаю его вам, Феликс как мужу и главе семьи. Поздравляю.
Глава Справедливость торжествует
Феликс с Аленой собрались на день рождения Алешки, мальчишки, которого взяли из детдома Рогозины. И поскольку у малыша своих друзей еще не было, приучать его к семейным праздникам приходилось в кругу друзей родителей. Ярцевы потратили полдня на выбор подарков, и теперь Феликс, как навьюченный ослик, нес кучу пакетов и огромного медведя.
Загрузившись в такси, потому как Феликс по такому поводу решительно не мог не выпить коньяка, они отправились на улицу 1905 года.
Навигатор показал, что перед въездом во двор пробка. Оказалось, что вход перегородила большая фура, очевидно принимавшаяся в себя вещи переезжавших или наоборот исторгавшая их из себя.
– Ну, мы же не будем ждать, пока они переедут, – нетерпеливо сказала Алена,– тут двести метров, и так дойдем.
Правда, на улице было сыро и промозгло, быстро темнело – ноябрь хозяйничал вовсю. Но ждать, действительно, не имело смысла. Забрав свою поклажу, они выкарабкались из автомобиля и пошли к дому. По пути им пришлось обогнуть черный вход «Пятерочки», который вместе с какими-то контейнерами явно не служил украшением ландшафта.
Вдруг впереди послышались крики. В сумерках было видно, что трое подростков напали на женщину. Феликс, поставив красивые новенькие пакетики прямо на тротуар, сунув в руки Алене медведя, побежал на выручку. Алена, как настоящий полицейский, громко закричала: «Стой, стрелять буду», тем самым, чуть не обезоружив своего мужчину. От смеха он едва не пропустил удар бутылкой. Выставив блок и скрутив руки нападавшего за спину, другому он заехал в челюсть, а третьего, собиравшегося улизнуть, заставил притормозить резкой подножкой.
В кармане у него всегда можно было найти наручники. Как других – четки, этот «аксессуар» его успокаивал, когда он хотел вспылить. Потрогав холодную гладкую сталь, он сам становился как буддист, уравновешенным и умиротворенным. Ну и в таких ситуациях они тоже выручали.
Посадив медведя на коробки, сложенные возле выхода, Алена поспешила протянуть руку женщине.
Однако Феликс, уловив движение любимой, затолкал троицу в угол между контейнерами и укоризненно сказал:
– Ну, куда ты? Спасатель ты мой!
Отодвинув Алену и привычным движением погладив ее округлившийся животик, он помог подняться пострадавшей.
– Вы в порядке? – задал он дежурный вопрос, одновременно доставая телефон и набирая Рогозина.
– Сань, выйди и орлам своим позвони, тут у тебя безобразие «на раёне» творится.
– Тетенька меня защищала, а они ее бить начали, – вдруг раздался мальчишеский голос, судя по которому можно было сделать вывод, что хозяин напуган, но держится. Правда, на ногах он не держался, а только поднимался. Видно, его сразу же свалили на землю. – Они хотели телефон забрать, но я не дал, мне его дедушка купил.
– Будем писать заявление? – спросил Ярцев и осекся. В свете загорающихся фонарей в фирменной одежде кассира «Пятерочки» он с изумлением узнал Жанну. – Ты?
– Я, – отводя глаза, с некоторым вызовом произнесла женщина. – Не нужно заявления, глупые они, мозги промойте для профилактики.
Рогозин и «дежурка» появились почти одновременно. Хулиганов отправили в обезьянник до выяснения личностей и дальнейшего разбирательства.
Феликс никак не мог прийти в себя.
– Жанна, а что ты здесь делаешь?! У тебя же диплом лингвиста, – ошеломленно спросил он.
– Я вышла замуж и бросила институт, – Жанна с горькой усмешкой подумала: «Никогда не говори никогда!»
Еще в прошлой жизни, будучи сытой, скучающей посетительницей светских вечеринок, она взбесилась, услышав дерзкий, как ей показалось, ответ Алены на свои ядовитые обвинения. Тогда она опрометчиво решила, что это самое большое унижение, которое можно придумать. Однако как она ошибалась! То, что происходило сейчас, было похоже на дурной сон.
Собрав остатки воли, Жанна, пытаясь сделать вид, что ничего не произошло, обратилась к мальчишке:
– А ты не бойся. Я думаю, дяденьки поговорят с ними и они больше не посмеют сюда сунуться.
На что он храбро воскликнул:
– А я и не боюсь. Можно я к вам приду? Помогу чем-нибудь.
И словно забыв о стоящих рядом свидетелях ее позора, ее краха, она потрепала его по голове и сказала:
– Приходи.
– Спасибо, что помогли, – не в силах взглянуть на спасителей, она прошла в подсобку.
Прикрыв за собой дверь, Жанна закусила губы, чтобы просто, по-бабьи не завыть в голос. Всхлипывания помимо воли вырывались из ее груди, и слезы, обжигая щеки, потекли из глаз. Она совершенно не чувствовала боли от ссадин, потому что душа болела так, будто ее облили кипятком и сверху посыпали солью.
В первый раз за прошедшие полгода она позволила себе реветь, но даже если бы и не позволила, вынести такую муку было выше ее сил.
Это ее Феликс должен был заботливо гладить по круглому животику. Это она сейчас должна была носить фамилию Ярцева и быть женой подполковника!
Жанна хотела уже по привычке предъявить претензии к Судьбе, несправедливо с ней обошедшейся. Но голос Объективности, который в ней помимо воли поселился во время недолгого пребывания в монастыре, сразу же указал на неправомерность исков.
Жанна после смерти матери осталась одна на белом свете в однокомнатной квартире. Чтобы иметь возможность учиться в институте, она сдала комнату двум работающим женщинам, а сама ютилась на кухне. Правда, чаще всего пропадая у подружек, у одногруппников в общежитии. Ее живой ум, привлекательная внешность ей представлялись неким бриллиантом, требующим достойной оправы. Злость разбирала при виде сытых, обеспеченных барышень, которые имели все благодаря родителям – красивую дорогую одежду, развлечения и главное – беззаботное существование. Жанна поклялась сама себе, что вырвется из нищеты и свысока будет смотреть на этих высокомерных гусынь.
А пока, чтобы не выпадать из обоймы, она стала экспертом появившихся сэконд-хендов, откапывая там совершенно эксклюзивные вещи. Они и позволяли ей поддерживать легенду о родителях, работающих за границей. Золотые украшения ей дарили периодически менявшиеся взрослые любовники.
Феликс перевернул ее мир с ног на голову. Она влюбилась, как кошка, забыв на время о своих амбициях. Любыми путями она хотела заполучить этого будущего сыщика.
Счастью не было предела, когда Феликс предложил руку, сердце и прописку в московской квартире. Но со временем детские обиды, которые переросли в желание стать лучше всех, стали царапать коготками ее, было успокоенную любовью, душу.
И в голове включился счетчик. «Хочешь быть женой генерала, выходи замуж за лейтенанта». Все это да…. Но такому лейтенанту, как Ярцев, никогда не дослужиться до генерала – уж очень он принципиален и прямолинеен, как канцелярские принадлежности.
Квартиры отдельной не видать, как собственных ушей. А любовным «мур-муром» сыт не будешь. Поэтому, когда на одной из выставок она познакомилась с меценатом Романовым, она сразу поняла, что это ее билет в достойную жизнь. И тут очень некстати пришлась беременность. Феликс настолько одержим был ею, что близость случалась в самых непредусмотренных для этого местах и предугадать все нюансы у Жанны не получалось.
Естественно, она не могла сразу же уложить Романова в постель, чтобы предъявить ему уже существующую беременность. Богатыми глупые люди обычно не становятся. Сколотив состояние, мужчина умеет все просчитывать моментально, поэтому здесь нужна была тонкая игра.
И Жанна, избавившись от ребенка, раскинула сети своего обаяния. Она заполучила пропуск в вожделенную сытую жизнь, потеряв возможность иметь детей.
Тогда ее особо это не беспокоило, она никогда не разделяла всеобщее умиление крикливыми и сопливыми существами. И только сейчас жало зависти вонзилось в ее душу при виде счастливой Алены. От злости скрипнув зубами, она подумала опять, как в детстве, о том, что Судьба несправедлива по отношению к ней. Опять сжались кулаки от мысли: «Почему кому-то все достается, а ей ничего?!»
Но полученный опыт снова заговорил в ней голосом Разума. «А сколько страданий пришлось Алене пережить, причем и по твоей вине, прежде чем стать счастливой?!»
Недолгое пребывание в монастыре пробудило в ней те черты, которые она c юных лет старательно запихивала в тайники души, чтобы не мешали добиваться поставленных целей.
Она начала задумываться о том, что в жизни все не так, как она себе представляла. Счастье не зависит от размера кошелька, статуса и количества лайков в инстаграмме. В погоне за призрачным престижем, она потеряла способность радоваться просто от того, что живет.
В монастыре ей неоднократно назначалась в качестве послушания работа в доме престарелых. Поначалу волосы шевелились при виде безысходности молчаливого ожидания безрадостного конца. Люди тупо ждали смерти как избавления. Беседуя с ними, помогая совершать простейшие действия, Жанна, никогда не интересовавшаяся проблемами других, услышала много жизненных историй, которые брали за душу. У многих обитателей этого своеобразного чистилища были родственники, которые иногда отделывались от угрызений совести кульком апельсинов и конфет. Но эти подачки не могли стереть печать отверженности и ненужности на лицах стариков.
Были, правда, и такие, которые не поддавались унынию, активно участвовали в редких праздниках, песнями типа «Врагу не сдается наш гордый «Варяг!», прогоняя хандру. Одна старушка заставила Жанну чуть ли прослезиться. Она открыла ей такой простой закон жизни, о существовании которого прожженная эгоистка даже и не подозревала.
– Я проснулась утром. Холодно, на улице мелкая противная морось. Но у меня есть зонтик, и я могу своими ногами пойти погулять под дождем. И могу своими глазами его видеть. А сколько людей лишены такой возможности?
Эту старушку она не раз вспоминала, когда отчаяние накатывало, как цунами, фактически не давая шансов выбраться и сохранить душевное равновесие. А после преступления, совершенного ею по отношению к Алене, эти приступы появлялись постоянно.
Первая волна, которая, казалось, должна была ее совсем уничтожить, разметала ее жизнь в клочья. Это было осознание того, что давний, проверенный партнер, уважаемый седовласый адвокат, ее «кинул».
Наведя справки о Ярцеве и Алене, с некоторым облегчением узнав, что с ненавистной соперницей все относительно благополучно, Жанна решила, что теперь можно возвращаться к привычной жизни. Хотя необходимость внесения корректив в образ мыслей уже была ясна.
Жанна позвонила Меренцеву:
– Алексей Фролович, добрый день! Ну все, кажется буря миновала. Ярцев нашел девушку, и вроде с ней все в порядке. Уже месяц, как они прилетели, а меня еще в кутузку никто не посадил. Теперь можно выходить из подполья. Я завтра встречаюсь с риэлтором, буду рассматривать варианты, а вы, пожалуйста, уладьте все формальности, – весело зачирикала она.
– Жанночка, боюсь нужно немного повременить. Возникли непредвиденные трудности – фондом заинтересовалась прокуратура. Потерпи немного, – вкладывая в свою речь максимальную долю убедительности, ответил адвокат.
