Текст книги "Ступени великой лестницы (сборник)"

Автор книги: Жюль Габриэль Верн

Соавторы: Уильям Олден,Николай Плавильщиков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 31 страниц)

Кора – совершенно гладкая до первых ветвей, расположенных футах в тридцати над землей. Учитывая толщину стволов, добраться до этих веток было бы мудрено, если бы в распоряжении Кхами не оказалось нескольких «вожжей» – очень гибких кожаных ремней из шкуры носорога, которыми возчики и проводники пользуются для управления бычьими упряжками.

Забросив один из ремней, Урдакс и Кхами смогли взобраться на дерево. Их примеру последовали Макс Губер и Джон Корт. Оседлав ветку, они бросили конец ремня Лланге и молниеносно подтянули мальчика к себе.

Стадо уже было метров за триста, не более. Через две-три минуты оно достигнет холма.

– Дорогой друг, вы довольны? – иронически спросил Джон Корт у своего товарища.

– Ну, пока это еще только неожиданное, Джон!

– Несомненно, Макс! А вот что было бы действительно необычным, так это если б нам удалось выйти живыми и невредимыми из этой передряги!

– Что верно, то верно… По правде говоря, слоны бывают весьма неделикатны…

– Наконец я с удовольствием констатирую почти полное совпадение наших взглядов, – не без ехидства произнес Джон Корт.

Ответа Макса Губера его друг уже не расслышал. В ту же минуту раздалось оглушительное мычание, перешедшее в отчаянный рев страдания и боли, от которого содрогнулись бы и самые храбрые.

Раздвинув листву, Урдакс и Кхами увидели то, что происходило в какой-нибудь сотне шагов от холма.

Вырвавшись на свободу, быки ринулись в сторону леса. Но привыкшим к размеренному, неспешному шагу животным трудно было надеяться уйти от погони… И разъяренное стадо вскоре настигло их. Напрасно отбивались несчастные рогами и копытами, все они пали под мощным натиском. От всей упряжки уцелел единственный бык, который, как назло, прибился к тамариндовым деревьям, под сень их развесистой кроны.

Это стало подлинным бедствием, поскольку слоны, преследуя быка и руководимые стадным инстинктом, столпились именно здесь. В считанные мгновения бедное жвачное превратилось в груду растерзанного мяса, обломки раздавленных костей, в кровоточащие останки, безжалостно растоптанные мозолистыми ногами-колоннами.

Теперь холм был плотно окружен, и следовало распрощаться с надеждой увидеть, как удаляются разгневанные животные.

В один миг повозка была опрокинута и расплющена многотонной массой, навалившейся на холм. Тележку сломали, словно детскую игрушку. От нее не осталось ни кузова, ни колес.

Новые потоки брани полились из уст португальца, но сотни слонов не остановишь ни бранью, ни ружейными выстрелами. Урдакс взял на мушку ближайшего великана, чей хобот кольцом обвился вокруг ствола. Но пуля рикошетом отскочила на спину толстокожего, не причинив ему ни малейшего вреда.

Макс Губер и Джон Корт быстро оценили ситуацию. Если даже допустить, что ни один выстрел не прозвучит впустую, что каждая пуля достигнет цели, они могли бы убить только несколько слонов, но что удастся их всех перестрелять… Утренняя заря осветила бы груду гигантских туш у подножия тамариндовых деревьев. Но три сотни, пятьсот, тысяча этих животных!.. Не так уж редко встречаются подобные скопления в странах Экваториальной Африки, и путешественники и торговцы рассказывают об огромных долинах, усеянных, сколько видит глаз, жвачными животными самых разных пород…

– Плохо дело, – заметил Джон Корт.

– Можно даже сказать, совсем скверно… – откликнулся Макс Губер.

И, обращаясь к мальчику, оседлавшему ветку рядом с ним, спросил:

– А ты не боишься?..

– Нет, мой друг Макс… с вами мне не страшно! – поспешно заверил его негритенок.

И, тем не менее, было вполне понятно, что не только у ребенка, но и у закаленных взрослых мужчин сердца невольно сжимались от ужаса.

Вне всякого сомнения, слоны заметили между веток людей, и над жалкими остатками каравана нависла страшная угроза.

Задние ряды животных напирали на передние, вокруг холма сжималось кольцо осады. Дюжина толстокожих пыталась своими хоботами зацепить нижние ветки, для чего слоны становились на задние ноги. К счастью, высота в тридцать футов оказалась недостижимой для них.

Четыре выстрела из карабинов прозвучали одновременно, – четыре пули были пущены почти наугад, потому что невозможно было точно прицелиться в полумраке тамариндовой кроны, сквозь зеленую завесу.

Разъяренные вопли немедленно усилились. Однако не похоже, что какого-нибудь слона ранили смертельно. И вместе с тем на четырех нападающих меньше – это уже кое-что!

Теперь уже не только хоботы жадно цеплялись за стволы, но одновременно сами слоны всей массой тела наваливались на деревья, и под этим могучим напором они трепетали. Что и говорить, как ни прочны были деревья у основания, как ни цепко вросли в грунт их корни, но они испытывали такой натиск, которому, безусловно, не могли долго противостоять.

Снова раздались ружейные выстрелы на сей раз пальнули португалец и проводник, дерево которых трясли с таким неукротимым бешенством, что, казалось, оно вот-вот рухнет.

Француз и его компаньон не разрядили свои карабины, хотя держали их наготове.

– А зачем стрелять?.. – сказал Джон Корт.

– Верно, лучше сохраним наши боеприпасы, – согласился Макс Губер. – А то будем еще раскаиваться, что растратили все до последнего патрона!

Дерево, на котором сидели Урдакс и Кхами, подверглось такому мощному нападению, что оно затрещало. Не было сомнения, что, если его и не вырвут с корнем, то оно расколется. Животные таранили его бивнями, пригибали хоботами, сотрясали до самого основания.

Оставаться на дереве хотя бы еще минуту было рискованно: люди могли свалиться на землю.

– Следуйте за мной! – крикнул проводник Урдаксу, стараясь перебраться на соседнее дерево.

Но португалец совершенно потерял голову и продолжал бестолково и безуспешно палить из карабина и револьверов. Пули скользили по бугорчатой коже великанов, словно по панцирю аллигатора.

– Да идите же! – в отчаянии позвал Кхами.

Но в этот момент ствол тряхнуло с такой силой, что проводник едва успел ухватиться за ветви соседнего дерева, на котором спасались Макс Губер, Джон Корт и Лланга. Здесь было спокойнее, потому что главная ярость животных обрушилась на бывшее пристанище Кхами.

– Урдакс!.. Урдакс!.. – вопил Джон Корт.

– Он не захотел идти со мной, сказал проводник. – Он уже не ведает, что творит!

– Бедняга свалится…

– Мы не должны бросать его там… – сказал Макс Губер.

– Надо силой перетащить его, – добавил Джон Корт.

– Увы! Слишком поздно! – резюмировал Кхами.

Он был прав. Расколовшись с громким треском, древесный великан рухнул оземь.

О дальнейшей судьбе португальца его спутники могли только догадываться. Его крики указывали на то, что он пытался отбиться, но, поскольку они почти тотчас прекратились, это означало, что все было кончено.

– Несчастный… Несчастный!.. – бормотал Джон Корт.

– А скоро и наша очередь, – угрюмо процедил Кхами.

– Это было бы весьма прискорбно, – холодно заметил Макс Губер.

– Еще раз, мой дорогой друг, я заявляю о полной солидарности с вами! – провозгласил Джон Корт.

Что делать?.. Вытаптывая холм, слоны трясли другие деревья, и кроны у тех колебались, как от порыва ураганного ветра. Ужасный конец Урдакса стоял у всех перед глазами; не такая ли участь ожидала каждого из них? Есть ли шанс спуститься с дерева раньше, чем упасть с него?.. А если рискнуть спуститься, чтобы достичь долины, то удастся ли им оторваться от преследователей? Успеют ли они добраться до леса? И еще немаловажный вопрос – достаточную ли защиту от слонов сможет им предоставить лес?.. А если животные и не войдут туда, то, может быть, люди спасутся от толстокожих только затем, чтобы тут же попасть в лапы не менее жестоких туземцев?..

Однако, если представится возможность укрыться в лесу, ею следует воспользоваться без промедления. Здравый смысл повелевал предпочесть опасность неопределенную опасности вполне реальной.

Дерево уже наклонилось так, что слоны своими хоботами могли дотянуться до нижних веток. Проводник и двое его компаньонов почти падали, настолько сильными становились толчки. Опасаясь за Ллангу, Макс Губер прижимал его к себе левой рукой, а правой держался сам. Такое положение не могло слишком долго сохраняться: или корни сдадут, или ствол треснет у основания… А падение дерева это смерть для тех, кто нашел прибежище на его ветвях, это страшный финал португальца Урдакса!..

Под напором резких и частых толчков корни наконец уступили, почва приподнялась, и дерево скорее улеглось, чем рухнуло, поперек холма.

– К лесу!.. К лесу!.. – кричал Кхами.

С той стороны, где ветви дерева встретились с землей, отступившие слоны освободили часть пространства. В мгновение ока проводник, чей голос был услышан, очутился на земле. Трое других устремились за ним в открывшийся свободный проход.

Сперва слоны, занятые сокрушением других деревьев, не заметили беглецов. Макс Губер с Ллангой на руках стремительно несся, насколько позволяли силы. Джон Корт держался поблизости, готовый каждую минуту разрядить свой карабин в первого слона, который пустится в погоню.

Едва они успели пробежать полкилометра, как десяток слонов, отделившись от стада, бросились вдогонку.

– Смелее! Смелее!.. – кричал Кхами. – Сохраним наше преимущество! Мы выиграем!

Его уверенность в успехе имела некоторые основания, но все же мешкать было нельзя. Между тем Лланга чувствовал, что Макс Губер устал держать его на руках.

– Отпусти меня… мой друг Макс… Отпусти меня на землю… У меня резвые ноги… Пусти меня!

Но Макс Губер, не слушая его, старался не отставать.

Уже километр остался позади, а животным не удалось заметно сократить дистанцию. К несчастью, бег Кхами и его спутников стал замедляться: у них перехватывало дыхание от безумной гонки.

От опушки их отделяло всего несколько сот шагов… Неужели грядет спасение?.. Или хотя бы надежда на него? Ведь слоны не смогут свободно перемещаться среди густых зарослей…

– Быстрее! Быстрее!.. – повторял Кхами. – Передайте мне Ллангу, месье Макс!

– Нет, Кхами… Буду держаться до последнего!

Ближайший к ним слон находился в какой-нибудь дюжине метров, он трубил вовсю, до них долетало горячее дыхание толстокожего. Почва дрожала от бега могучих ног. Еще минута – и животное настигло бы Макса, который с трудом выдерживал темп.

Но Джон Корт резко остановился и обернулся к преследователю лицом. Он вскинул к плечу карабин, мгновенно прицелился и выстрелил. Пуля точно достигла цели, пронзив сердце слона. Он упал замертво.

– Вот повезло! – пробормотал Джон Корт и снова припустил к лесу.

Подбежавшие слоны на какие-то секунды задержались возле поверженного собрата. Распростертая на земле туша дала беглецам небольшой выигрыш во времени, которым они и не преминули воспользоваться.

Но по всему было видно, что, управившись с деревьями на холме, стадо в полном составе ринулось к лесу.

Огни больше не появлялись ни внизу, ни на макушках деревьев. Горизонт погрузился в непроглядную темноту.

Измочаленные до предела, совершенно выбившись из сил и едва переводя дух, участники разгромленного каравана совершили последний героический рывок.

– Еще немного!.. А ну, поднатужились! Смелее, смелее!.. – взбадривал Кхами криками свой маленький отряд.

Правда, им оставалось пробежать не более полусотни шагов, но и слоны были от них уже в сорока шагах…

Высочайшим напряжением воли и физических сил, подстегнутые инстинктом самосохранения, Кхами, Макс Губер и Джон Корт рванули вперед. Они миновали первые ряды деревьев и, полуживые, повалились на землю.

Тщетно слоны старались преодолеть возникшее перед ними препятствие. Деревья высились такой плотной стеной и были столь кряжисты, что ни прорваться сквозь них, ни повалить их животные не могли. Напрасно просовывали свои хоботы между стволами возбужденные великаны, напрасно задние ряды теснили и напирали на передние…

Беглецы могли уже не опасаться слонов, перед которыми девственный лес Убанги воздвиг неодолимое препятствие.

Глава IV
ВЫБОР СДЕЛАН!

Время близилось к полуночи. Предстояло провести еще шесть часов в полной темноте. Шесть долгих часов страха и опасности! Несомненно, за непроницаемой зеленой стеной Кхами и его спутники обрели надежное укрытие. Но если безопасность была обеспечена с одной стороны, то с другой сохранялась тайная угроза. Разве не вспыхивали в ночной темноте многочисленные огни на опушке?.. Разве не озарялись верхушки деревьев загадочной иллюминацией?.. Можно ли сомневаться в том, что группа туземцев разбила свою стоянку именно в этом месте?.. И не следовало ли ждать нападения, против которого нет никакой защиты?..

– Будем бдительны, – сказал проводник, когда дыхание вернулось к нему после ночного марафона и когда француз и американец в состоянии были ему отвечать.

– Будем бдительны, – повторил Джон Корт, – и всегда готовы к отражению атаки… Кочевые племена где-то неподалеку… Ведь как раз в этой части лесной опушки они делали остановку… А вот и остатки костра, откуда еще вылетают искры…

Действительно, в нескольких шагах под развесистым деревом тлели еще не остывшие угли, слегка светясь красноватыми точками.

Макс Губер поднялся и с карабином на изготовку исчез в кустарнике.

Кхами и Джон Корт с беспокойством следили за ним, готовые в случае необходимости броситься на выручку.

Макс Губер отсутствовал не более трех-четырех минут. Он не увидел ничего подозрительного, не уловил никаких звуков, которые могли бы внушить мысль о близкой опасности.

– Теперь здесь никого нет. Туземцы наверняка ушли отсюда…

– А может быть, они обратились в бегство, когда началось нашествие слонов?..

– Вполне вероятно, – заметил Кхами, – потому что огни, которые мы наблюдали с месье Максом, погасли сразу же, как только рев стал перемещаться в северном направлении. То ли туземцы проявили чрезмерную осторожность, то ли перепугались до смерти… Ведь они могли себя чувствовать в безопасности за деревьями… Мне трудно объяснить…

– …то, что не поддается объяснению, – заключил Макс Губер, – и ночь не благоприятствует объяснениям. Дождемся рассвета! Пока же, признаюсь честно, я едва держусь на ногах… Глаза у меня слипаются…

– Не очень-то подходящий момент для сна, мой дорогой Макс, – заметил Джон Корт.

– Хуже и не придумаешь, дорогой Джон, да ведь сон не разбирает, он диктует свое… Доброй ночи! И – до завтра!

И мгновение спустя Макс Губер, растянувшись у подножия дерева, погрузился в глубокий сон.

– Устраивайся рядом с ним, Лланга, – предложил Джон. Корт. – А мы с Кхами подежурим до утра.

– Хватит и меня одного, месье Джон, – заявил Кхами. – Я к этому привычен… А вам советую последовать примеру вашего друга…

На Кхами можно было положиться. Ни на одну минуту он не потеряет бдительность!

Лланга прижался к Максу Губеру и заснул. Джон Корт, однако, решил бодрствовать. Четверть часа он еще беседовал с проводником. Оба говорили о невезучем португальце, с которым Кхами был давно знаком и чьи достоинства его спутники вполне оценили за время экспедиции.

– Бедняга потерял голову, когда увидел, что эти подлецы носильщики обобрали и бросили его, – снова и снова повторял Кхами.

– Несчастный Урдакс… – пробормотал Джон Корт.

Это были его последние слова перед тем как, сраженный усталостью, он вытянулся на траве и забылся крепким сном.

Не смыкал глаз один только Кхами. С карабином наготове, напрягая зрение и слух, он чутко улавливал малейшие ночные звуки, пристально вглядывался в густую темень, иногда поднимался и осторожно обшаривал ближние кусты и деревья, ежесекундно готовый разбудить своих компаньонов, если возникнет необходимость обороняться. До самого рассвета он был начеку.

По некоторым штрихам читатель уже смог установить различие в характерах двух друзей, француза и американца.

Джон Корт был человеком серьезным и практичным, склад его ума отличался рациональностью. Эти качества вообще присущи жителям Новой Англии[16]16
  Новая Англия – название исторически сложившегося района в северо-восточной части США, предложенное в 1614 году. В него входят шесть штатов.


[Закрыть]. Родившись в Бостоне и будучи, таким образом, американцем по происхождению, он обнаруживал лучшие черты, свойственные янки. Очень любознательный в вопросах географии и антропологии, он самозабвенно увлекался изучением человеческих рас. К этим его достоинствам присоединялись большое мужество и преданность друзьям, доходящая до крайней степени жертвенности.

Макс Губер оставался парижанином и в дальних краях, куда заносили его превратности судьбы; он не уступал Джону Корту ни в умственных, ни в душевных качествах. Натура менее практичная, он жил, можно сказать, в мире поэзии, тогда как Джон Корт обитал в мире прозы. Темперамент толкал его на поиски необычного, экстраординарного. Так что, как уже заметил читатель, он был способен на прискорбное безрассудство ради своей прихоти и фантазии, и осторожный его товарищ не всегда мог удержать своего друга от подобных поступков. Однако многие вылазки Макса Губера со времени отъезда из Либревиля заканчивались благополучно.

Либревиль – столица Французского Конго. Основанная в 1849 году на левом берегу эстуария[17]17
  Эстуарий – узкий, глубокий, вдающийся в сушу морской залив, представляющий собой затопленную речную долину.


[Закрыть] реки Габон, она, насчитывает нынче от тысячи пятисот до тысячи шестисот обитателей. Там находится резиденция губернатора колонии, и не стоит искать других внушительных зданий, кроме его собственного дома. Госпиталь, заведение миссионеров, а в части промышленной и торговой – несколько магазинов, угольных и дровяных складов, вот и весь город.

В трех километрах от столицы находится «городок-спутник» – деревня Гласе, где благоденствуют немецкие, английские и американские фактории.

Именно там лет пять-шесть тому назад познакомились и крепко подружились Макс Губер и Джон Корт. Их семьи имели значительный интерес в американской фактории Гласса. Оба друга занимали там высшие должности. Это заведение процветало, ведя торговлю слоновой костью, арахисовым маслом, пальмовым вином и другими местными продуктами, например, орехом гуру, стимулирующим аппетит и энергию человека, ягодой каффа, очень ароматной и живительной. Эти плоды широко вывозятся на рынки Америки и Европы.

А три месяца тому назад Макс Губер и Джон Корт составили план экспедиции в край, который простирается на востоке Французского Конго и Камеруна. Отважные охотники, они не колеблясь присоединились к каравану, который собирался выступить из Либревиля именно в этом направлении. Местность кишела слонами за рекой Бахр-эль-Абьяд, вплоть до границ Багирми и Дарфура. Оба знали начальника каравана, португальца Урдакса родом из Луангу, который по заслугам пользовался репутацией удачливого и ловкого торговца.

Урдакс был в составе группы охотников за слоновой костью, которую Стенли в 1887–1889 годах встретил в Ипото, когда она возвращалась из Северного Конго. Но португалец не разделял плохой репутации своих собратьев, которые в большинстве своем под предлогом охоты на слонов истребляли туземцев, так что привозимая ими кость, по словам бесстрашного исследователя Экваториальной Африки, была окрашена в цвет человеческой крови.

Нет! И француз, и американец могли без колебаний принять общество Урдакса, как и его проводника Кхами, который при любых обстоятельствах был одинаково предан и старателен.

Как уже сказано, экспедиция прошла удачно. Давно привыкнув к местному климату, Макс Губер и Джон Корт с завидной легкостью переносили тяготы долгого пути. Немного похудевшие, они возвращались в добром здравии и хорошем настроении, когда непредвиденная случайность преградила им дорогу домой. И теперь им очень не хватало начальника каравана, его гибель сразу осложнила задачу. Ведь еще свыше двух тысяч километров отделяло их от Либревиля…

"Великий лес", как его называл Урдакс, этот девственный лес Убанги, границу которого они пересекли, вполне оправдывал такое наименование.

В известных нам частях земного шара есть пространства, покрытые миллионами деревьев, и размеры их таковы, что с ними не может сравниться большинство европейских стран.

Среди самых крупных в мире называют четыре лесных массива, расположенных в Северной Америке, в Южной Америке, в Сибири и в Центральной Африке.

Первый тянется в северном направлении до Гудзонова залива и почти до полуострова Лабрадор, покрывает в провинциях Квебек и Онтарио, к северу от Святого Лаврентия, территорию длиной две тысячи семьсот пятьдесят и шириной до тысячи шестисот километров.

Второй занимает долину Амазонки, на северо-западе Бразилии, и простирается на три тысячи сто километров в длину и около двух тысяч в ширину.

Третий огромный массив леса четыре тысячи восемьсот километров на две тысячи семьсот ощетинился высокими, до полутораста футов, елями в южной Сибири, между бассейном Оби на западе и долиной Индигирки на востоке, и этот колоссальный регион орошается реками Енисей, Оленёк, Лена и Яна.

Четвертый тянется от долины Конго до истоков Нила и Замбези, и площадь его, до сих пор точно не определенная, превосходит, по всей вероятности, каждый из предыдущих массивов. Там пролегло воистину громадное пространство неизведанного региона, составляющее эту часть Африки, параллельную экватору, к северу от Огове и Конго, – на целый миллион квадратных километров! Это в два раза больше всей площади Франции…

Нам памятно, что португалец Урдакс никоим образом не желал углубляться в этот лес, а собирался обойти его с северо-западной стороны. Да и то сказать, как бы могла упряжка быков с повозкой передвигаться по этому лабиринту?.. Пускай и ценой продления маршрута на несколько дней, но караван бы следовал вдоль опушки более легкой дорогой, которая привела бы его к правому берегу Убанги, а оттуда уже совсем просто добраться к факториям Либревиля.

Теперь же ситуация изменилась. Нет больше никакой обузы в лице многочисленного персонала, громоздкого багажа. Нет и самой повозки, быков и лагерного инвентаря. Только трое мужчин и ребенок безо всяких средств передвижения, в пятистах лье от побережья Атлантики.

Какое же решение следовало принять? Возвратиться к маршруту, указанному Урдаксом, но в условиях куда менее благоприятных? Или попытаться пешком пересечь лес, рискуя встретиться с кочевыми племенами, зато сокращая расстояние к границам Французского Конго?..

Вот такой главный вопрос нужно было обсудить, а затем и решить, как только Макс Губер и Джон Корт проснутся на заре.

В течение долгих часов Кхами оставался на посту. Ни одно происшествие не обеспокоило сна отдыхающих, не дало и намека на возможное нападение. Много раз проводник с револьвером в руке отходил шагов на пятьдесят, шарил в кустах, когда какой-нибудь звук вызывал у него тревогу. Но это лишь трещали сухие ветки, или, взмахнув крылом, крупная птица зацепилась за листья, или это был топот жвачного животного, пробегавшего мимо, или те смутные лесные шумы, когда под ночным ветерком трепещут верхние слои тропической зелени.

Едва открыв глаза, оба друга тут же вскочили на ноги.

– А что туземцы?.. – спросил Джон Корт.

– Они не появлялись, – ответил Кхами.

– Не осталось ли каких-нибудь следов их пребывания?..

– Очень вероятно, месье Джон, но скорее всего – на опушке…

– Давай поглядим, Кхами!

Все трое в сопровождении Лланги осторожно вышли к долине, откуда вчера спаслись бегством. Здесь обнаружилось немало "вещественных улик": многочисленные следы человеческих ног, примятая трава у подножий деревьев, остатки полусгоревших смолистых ветвей, кучи пепла, где еще мерцали отдельные искорки, полуобгоревший колючий кустарник, чьи самые сухие ветви еще источали легкий дымок… Но ни одного человеческого существа под сенью деревьев или на ветвях, где еще пять-шесть часов назад вспыхивали бродячие огоньки.

– Ушли… – сказал Макс Губер.

– Или, по крайней мере, переместились, – отозвался Кхами. – Мне кажется, нам нечего бояться…

– Если туземцы ушли в другое место, то слоны не последовали их примеру, – заметил Джон Корт.

И действительно, ужасные толстокожие все еще бродили вдоль лесной опушки. Многие с маниакальным упорством продолжали свои наскоки на деревья, с яростью, но безо всякого успеха «бодая» могучие стволы… Что касается живописной группы тамариндовых деревьев, то Кхами и его спутники увидели, что она совершенно исчезла. Лишенный своей тенистой макушки, холм превратился в едва заметное возвышение на равнине.

По совету проводника Макс Губер и Джон Корт не стали обнаруживать своего присутствия перед слонами: может быть, они все-таки уберутся отсюда…

– Это бы нам позволило возвратиться в лагерь и подобрать что-нибудь из остатков: какие-нибудь консервы, боеприпасы… – сказал Макс Губер.

– А также пристойно похоронить несчастного Урдакса, – добавил Джон Корт.

– Нечего и думать об этом, пока слоны на опушке, – заявил Кхами. – Да к тому же, если что и найдем из нашего багажа, то наверняка оно превратилось в сплошное месиво…

Проводник был прав. И, поскольку слоны не проявляли никакого намерения ретироваться, оставалось только решить, что теперь делать. Пока же Кхами, Джон Корт, Макс Губер и Лланга вернулись по своим следам к месту ночевки.

По пути Максу Губеру повезло: ему удалось подстрелить отличную дичь. Охотник ликовал: мяса теперь хватит на несколько дней.

Это оказалась ньяла, разновидность антилопы серой масти с коричневыми пятнами; крупного размера самец с винтообразными рогами, густой мех у него покрывал грудь и нижнюю часть тела. Пуля поразила животное в то мгновение, когда голова его появилась из кустов.

Убитый экземпляр тянул фунтов на двести пятьдесят – триста, не меньше. Увидев, что животное упало, Лланга кинулся к нему, как охотничий пес. Но, вполне понятно, мальчику не под силу было притащить такую добычу, и взрослые помогли ему.

Проводник, имевший навыки в операциях такого рода, расчленил тушу и вырезал из нее самые лакомые куски. Джон Корт подбросил в затухающий костер охапку сухих дров, и через несколько минут они уже полыхали ярким пламенем. Когда образовалось изрядное количество раскаленных углей, Кхами разложил на них разрезанные ломти аппетитного мяса. Его запах вскоре защекотал ноздри.

О консервах, сухарях и печенье следовало забыть. Носильщики, без сомнения, растащили главную часть запасов экспедиции. К счастью, в изобилующих дичью лесах Центральной Африки охотник всегда может себя прокормить, если он умеет довольствоваться жареным и тушеным мясом.

Боевого снаряжения нашим героям хватало. У мужчин было по надежному карабину и револьверу. При отличном умении владеть оружием они сослужат хорошую службу. Но нужны еще и патроны, поэтому когда разгром каравана стал неминуем и перед тем, как навсегда оставить повозку, мужчины успели набить ими свои карманы, но все же запас был невелик. Не более полусотни выстрелов на каждого – это негусто, если принять во внимание, что придется защищаться от хищников и кочевых племен на дистанции в шестьсот километров, до самого берега Убанги. С этого момента Кхами и его друзья смогут прокормиться или в деревнях, или в миссионерских колониях, а то и на борту пароходов, которые курсируют по крупному притоку Конго.

Основательно насытившись нежным мясом ньялы и утолив жажду чистой водой из ручейка, петлявшего между деревьями, все трое принялись обсуждать свое положение. Надо было что-то решать.

Взявший слово первым Джон Корт сказал:

– Кхами, до сих пор нашим руководителем был Урдакс… Мы всегда следовали его советам, поскольку доверяли ему… И такое же доверие внушает нам ваш характер и опыт… Скажите же, как разумней сейчас поступить, и мы согласимся с вами…

– Конечно, – поддержал Макс Губер. – Мы с Джоном всегда заодно…

– Вы знаете эту страну, Кхами, продолжал американец. – Уже много лет водите караваны самоотверженно и с усердием. Вот мы и взываем к вашему мастерству и вашей преданности. Смею заверить, что усердия и самоотверженности у нас с Максом тоже достаточно…

– Месье Джон, месье Макс, положитесь на меня, – просто отвечал проводник, крепко пожимая протянутые к нему руки, к которым присоединилась и маленькая рука Лланги.

– Каково же ваше мнение?.. – спросил Джон Корт. – Должны ли мы принять или отбросить план Урдакса обойти лес с западной стороны?..

– Надо его пересечь, – без колебания заявил проводник. – Можно не опасаться неожиданностей. Хищники, вероятно, и встретятся, а вот туземцы – нет. Ни пагуэны, ни денка, ни фунды, ни буго не рискуют забираться в самую чащу, и другие племена Убанги этого не делают. Наибольшие неприятности случаются на равнине, особенно от кочевых племен. А в лес, куда не мог войти караван с грузом, пешеходы найдут возможность пробраться. Повторяю: давайте направимся к юго-западу, и я не сомневаюсь, что мы без больших ошибок выйдем к водопаду Зонго.

Этот водопад преграждает Убангу в том месте, где река меняет западное направление на южное. По свидетельству путешественников, именно там находится крайняя точка "Великого леса". А дальше предстоит следовать по равнинам параллельно экватору, и благодаря многочисленным караванам, посещающим этот район, уже не будет проблем со средствами передвижения и с пропитанием.

Кхами рассуждал разумно. К тому же предложенный им маршрут сокращал путь к Убанги. Оставался вопрос о характере преград, которые мог воздвигнуть перед путешественниками девственный лес. На тропинки нечего было рассчитывать: разве что какие-нибудь проходы, проделанные дикими животными – буйволами, носорогами и другими крупными млекопитающими. Что касается почвы, то она густо заросла кустарником и высокими травами, поэтому потребуется топор. Между тем в распоряжении наших путников были только топорик проводника да несколько складных ножей. И все-таки представлялось, что слишком долгих задержек на марше быть не должно.

Отбросив все сомнения, Джон Корт больше не колебался.

Оставалась еще трудность ориентации в вечном сумраке под деревьями, ведь солнце даже в зените едва пробивало их плотно сомкнутые вершины. Но эта трудность вполне преодолима.

Действительно, у представителей некоторых человеческих рас очень тонко развит, словно у животных, совершенно необъяснимый инстинкт точного следования по определенному маршруту. Например, китайцы, подобно представителям многих диких племен, обладают способностью руководствоваться слухом и обонянием еще с большим успехом, чем зрением, и угадывать верное направление по мельчайшим признакам. Кхами обладал этим редким даром ориентации в высочайшей степени, и много раз убедительно это доказывал. Француз и американец вполне могли положиться на его способности, скорее физические, нежели интеллектуальные, почти исключавшие ошибку, так что можно было обойтись и без вычисления положений солнца.

Что же касается других трудностей, которые могли бы повстречаться в лесу, то вот что ответил на это проводник:

– Месье Джон, я знаю, что в любом случае нас ожидает колючий кустарник, сухой валежник, поваленные деревья, через некоторые препятствия очень нелегко будет перебираться… Но можете ли вы представить, чтобы огромный лес не орошался какими-то речками и ручейками? А они ведь могут быть только притоками Убанги…