Текст книги "История Португалии"

Автор книги: Жозе Эрману Сарайва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 33 страниц)

65. Культурные контакты и стремление к реформе

В течение всего XVII в. усиливалось отставание Португалии от других развитых и культурных стран Европы, в первую очередь Англии, Голландии и Франции.

Это отставание особенно явно и очевидно проявлялось в образовании и экономике. Первые движения в направлении реформ начались еще в XVII в. и продолжались в течение всего следующего века. Стремление к изменениям исходило прежде всего от португальцев, обосновавшихся за границей. Некоторые из них находились на дипломатической службе (Кунья-Брошаду, Кавалейру ди Оливейра, дон Луиш да Кунья, Алешандри ди Гужман и сам Помбал). Другие бежали от опасности, которую инквизиция продолжала представлять для интеллигенции, прежде всего для тех, кого объявляли иудействующими (как в случае с Жакобом ди Каштру Сарменту, Рибейру Саншишем). Такие представители интеллигенции, осмысливавшие ситуацию в Португалии, будучи за границей, и сторонники принятия иностранных идей, методов и литературных течений, получили имя «подражающих иностранцам» (estrangeirados).

Мировоззрение «подражающих иностранцам» характеризовалось идеями Просвещения, эмпиризмом и утилитаризмом. Они верили в то, что отсталость Португалии – следствие недостатка культуры. Для осуществления прогресса необходимо распространять семена современного мировоззрения: эти две идеи – прогресс и просвещение – мало различаются. С другой стороны, «подражающие иностранцы» полагали, что нехватка культуры также вызвана теоретическим, созерцательным и догматическим образованием, которое практиковалось в португальских школах. По этой причине «подражающие иностранцам» являлись противниками иезуитов, которые сохраняли монополию на преподавание гуманитарных наук (доуниверситетское образование) и оставались верны авторитету Аристотеля и принципам концептуального образования. «Подражающие иностранцам» понимали научный прогресс не как пассивное принятие принципов и догм, но как наблюдение за фактами, физические эксперименты, формулирование законов индуктивным методом. Бэкон и Ньютон заняли место Аристотеля. Лаборатории входят в моду и становятся признаками умственной свободы. В 1725 г. один английский популяризатор распространил в Лиссабоне объявления о курсе современных наук из тридцати уроков. Он утверждал, что имеет телескоп, микроскоп, оптическую камеру, термометры, барометры, и обещал, что на основе современного опыта за час можно было выучить больше, чем за месяцы теоретических объяснений.

Это пристрастие к опытам и к индуктивному методу начало привлекать культурных людей. Создавались кружки, в которых ставились физические опыты. Это была эпоха установления первых громоотводов. Изобретение пассаролы [130]130
  Passarola (порт.) – имя, данное аэростату, изобретенному в 1709 г. падре Бартоломеу Гужманом.


[Закрыть]падре Бартоломеу ди Гужманом лишь один из эпизодов этого движения увлечения научными изысканиями. Когда в 1776 г. был открыт памятник королю Жозе I, самый большой из всех существовавших к тому времени в Португалии, все чествования достались не скульптору, а инженеру-металлургу, который сумел решить проблемы, связанные с переходом от техники работы с глиной к бронзе. Технология ценилась больше, чем артистический гений, а научный прогресс требовал практического применения. Этот подход уйдет в прошлое в начале XIX в., когда интеллектуальная элита вновь начнет ценить теоретическое образование и вернется к рассуждениям, переходя от теории к фактам.

Луиш Антониу Верней, сын француза, проживший большую часть жизни в Италии, стал главным сторонником движения за педагогическую реформу. Наиболее важная из его книг – «Истинный метод обучения» (1746) содержит основные положения, направленные на глубокое реформирование образования во всех сферах науки и единовременный отход от влияния древних философов. Верней писал, что эти философы «не обладали телескопами для наблюдения за звездами, ни энгископами [микроскопами] для наблюдения за невидимым, ни множеством других инструментов, которые обогатили физику современными методами. Все эти приборы были изобретены либо в прошлом веке, либо в наше время, и их всё продолжают изобретать. И сколько пользы от этих изобретений! Сколько ложных мнений мы опровергли посредством наблюдений! Раньше философы видели в животных лишь то, что могли видеть мясники; в деревьях лишь то, что о них знали плотники. И даже о металлах не имели другого представления, отличного от знания литейщика. Но сегодня философы анатомируют все эти предметы, и им доступно познание органического устройства, так же как устройство часов. Этот способ наблюдения за природой открыл философам глаза и объяснил им, что устройство отдельных частей механизма порождает движения, которые ранее объяснялись сверхъестественными причинами. Это также единственный путь для познания истины». Тот же самый метод Верней предлагал и для системы образования. «Если я буду говорить с человеком о материи, форме, потере, первичных действиях, вторичных актах, образовательных мероприятиях, то возникнет такая путаница, что, я уверен, он не поймет ни слова. И наоборот, если я ему продемонстрирую опыты, которые проводились в той или иной материи, и объясню ему последствия, которые из этого проистекают, я думаю, что человек меня поймет».

Официальная политика в отношении культуры была чувствительна к новым идеям, однако до значительных реформ дело так и не дошло. Реформы были проведены лишь во время правления Помбала. Правительство оказало поддержку монахам из конгрегации «Ораториу», которые представляли в то время современную педагогику и содержали учебное заведение в монастыре Несессидадиш, где действовала физическая лаборатория. В 1735 г. медик-еврей Жакоб ди Каштру Сарменту, который жил в Лондоне, начал по заказу португальских властей перевод «Нового органона» Бэкона – основного труда научной мысли нового времени, перевод которого так и не был закончен. Книги находились в некотором смысле под особым покровительством короля. По его приказу были построены монументальные библиотеки Университета Коимбры и дворца Мафры. Португальские дипломатические агенты за границей имели инструкции приобретать книги, публиковавшиеся за рубежом, и пересылать их в Португалию. Также по инициативе Жуана V в стране была создана Португальская Королевская академия истории, которая усовершенствовала в Португалии методы исторических исследований и создала первые научные работы, основанные на документальных источниках.

66. Реформа маркиза Помбала

Маркиз Помбал

Последние годы правления Жуана V сопровождались застоем и ослаблением центральной власти. Сильно снизились доходы, поступавшие из Бразилии, и это отражалось на финансовом благополучии португальского общества. Зато возрастали влияние и самостоятельность знати, обогащавшейся на постах в заморских владениях.

В последние годы жизни король был парализован; его министры, как и он, достигли преклонного возраста, и служба для них была обременительна. Среди них было одно исключение: Алешандри ди Гужман, из числа «подражающих иностранцам», видевший, как Португалию захлестывают «волны суеверия и невежества»; но в конце концов эти волны накрыли и его самого, и он отказался от каких-либо реформ.

В 1750 г. Жуан V скончался, и его преемник Жозе I (правил в 1750– 1777 гг.) назначил новое правительство. Чтобы возглавить Секретариат по иностранным и военным делам, а также надзирать за всей «политической арифметикой», он выбрал Себаштиана Жозе Карвалью-и-Мелу, пятидесятилетнего чиновника, незадолго до того вернувшегося из Австрии, где выполнял дипломатические обязанности. До этого в течение нескольких лет он был представителем Португалии в Англии. На государственную службу Карвалью-и-Мелу поступил, когда его возраст приблизился к сорока годам. Прежде его жизнь была непримечательна. Он получил юридическое образование в Коимбре и был связан с литературными кругами; состоял членом Королевской академии истории, однако членство это было непродолжительным и малоприметным.

Старая родовая знать приняла нового министра недоброжелательно. Сам он происходил из провинциальной дворянской семьи, в которой преобладали судьи. Он был достаточно богат, чтобы выстроить в Лиссабоне дворец на улице Формоза (ныне улица ду Секулу); здесь и родился будущий государственный деятель. За этой недоброжелательностью, возможно, скрывались опасения перед его одаренностью и суровым характером. По рекомендации посла Португалии во Франции Луиша да Куньи, человека весьма острого ума, король Жуан V пригласил его работать в правительство. Алешандри ди Гужман, удалившись от дел, когда к власти пришел Помбал, предрек, что новый министр войдет в историю: «Паша получил свой пост! Народу придется его терпеть, но он останется на долгие времена, и люди будут восхищаться результатами его идей во всем, к чему он прикоснется, пусть даже в других делах он не примет участия!»

Действительно, новичок быстро захватил контроль над другими министерствами. В 1751 г. австрийский посол писал в своем отчете: «Король посвящает большую часть времени охоте, верховым прогулкам, играм, концертам и развлечениям, оставляя Карвалью, пользующегося у него абсолютным доверием, полным хозяином власти». В том же письме он писал: «Какими бы дарованиями ни обладали фидалгу, какими бы ни были их заслуги, им не удается получить место при дворе, тем более дипломатический пост».

Так началась борьба против знати, всесильной в период правления Жуана V Великодушного. Одновременно началась и борьба знати против министра. В насмешку его называли не иначе, как Себаштиан Жозе, так же как обращались к людям плебейского происхождения. Однако не под этим именем он станет известен. В 1759 г. король ввел его в круг высшей знати, присвоив ему титул графа ди Оэйраша. В 1770 г. он вновь отметил его, присвоив титул маркиза ди Помбала.

Землетрясение и строительство нового Лиссабона

Первого ноября 1755 г. страшное землетрясение потрясло Лиссабон. Десять тысяч домов, среди которых было много церквей, превратились в руины. Поскольку землетрясение произошло в День всех святых, в часы мессы, когда храмы были переполнены прихожанами, погибло много людей. Уцелела знать, поскольку имела привычку приходить к мессе значительно позже.

От разрушений и вспыхнувших после землетрясения пожаров пострадал главным образом центр города. Старые районы города (Алфама, Моурария, Мадри-ди-Деуш, Шабрегаш) почти не пострадали. Районы более поздней застройки (Жезуш, Рату, Мокамбу, Сан-Жозе, Сан-Себаштиан-да-Педрейра, Арроюш) тоже уцелели. Даже в разрушенных районах многие дома выстояли.

Происшедшая катастрофа предоставила возможность министру проявить свой характер. Его первые распоряжения упрощали судебные процессы над мародерами, которые немедленно устремились к развалинам зданий в поисках чужого имущества. В Лиссабон из провинции были направлены войска, чтобы заставить вернуться в город обезумевшие от страха толпы жителей, заполнившие все дороги. Сразу после землетрясения встал вопрос о восстановлении столицы. Хозяева пострадавших домов уже собирались заново отстраивать их, однако изданный закон запретил им это делать, пока не будет разработан генеральный план. Все, что к тому времени хозяева начали восстанавливать, было снесено, а их владельцы к тому же были обязаны оплатить расходы за снос.

Проект строительства нового города был завершен 12 июня 1758 г. Владельцы участков земли, где до этого стояли или сохранялись старые постройки, были обязаны вести строительство в соответствии с принятым планом. Не выполнившие в течение пяти лет данного условия теряли право строить на этом месте, и участки продавались тем, кто был в состоянии их приобрести. Часто собственность уходила из рук знати, вечно нуждавшейся в деньгах, в руки зажиточных торговцев, которые способны были заплатить за участки. К 1763 г. в городе уже было построено немало домов, но они стояли пустые, поскольку желающих поселиться в них не было: лиссабонцы уже привыкли жить в лачугах. Однако новый закон обязывал снести все лачуги на том основании, что они были построены в период, когда строительство было запрещено.

План Лиссабона подготовили португальские архитекторы Эужениу душ Сантуш и Мануэл да Мая; позднее к ним присоединился Карлуш Мардел. Однако ознакомление с декретами, касающимися реконструкции города, показывает, что участие министра было решающим. Новый город отражал его представления о государстве: геометрическая прямолинейность, одинаковые фасады у всех зданий, отсутствие дворцов или других внешних признаков, свидетельствующих о знатности владельцев. Одинаковыми должны были быть даже входные двери. Требование единообразия доходило до запрета – силой закона – ставить на окнах цветочные горшки или вазы с гвоздиками. Даже церкви предписывалось строить в гармонии с другими зданиями; их также проектировали государственные архитекторы.

На главной площади было представлено то, что, согласно Помбалу, олицетворяло государство: престижные этажи занимали государственные учреждения; под ними, как бы служа опорой, размещались магазины. В центре внушительной композиции находилась статуя короля, сидящего на коне, попирающего змей (символ реакции). От старого королевского дворца не осталось следов. Прежнее название этого места – Террейру-ду-Пасу (Дворцовая площадь) было изменено на Праса-ду-Комерсиу (Торговая площадь). Однако изменение в названии оказалось бессильным перед силой привычки, и название осталось прежним, тем, что было до землетрясения.

Подавление сопротивления

В течение трех лет после землетрясения министр использовал свою усилившуюся власть, для того чтобы безжалостно искоренить все силы, которые ей противостояли или, по его мнению, могли противостоять.

Уже в 1756 г. провалился заговор, ставивший целью создание правительства из представителей высшей знати. Заговорщики были высланы в Анголу. Спустя два года покушение на жизнь короля дало повод для более широких и на этот раз кровавых репрессий. Были взяты под стражу свыше тысячи человек. Признания от заключенных добивались при помощи пыток, что соответствовало закону; однако свидетели обвинения сами подверглись пыткам, что законом запрещалось. Судьям также было разрешено придумывать наказания для обвиняемых, поскольку из всех, что были предусмотрены законом, ни одно не казалось достаточным. Ударами молота обвиняемым дробили кости рук и ног, а затем сжигали их живьем. Одним из осужденных был граф Авейру, самый высокопоставленный герцог страны. С тех пор преследование знати уже не прекращалось. Когда Помбал был отстранен от власти, были освобождены восемьсот политзаключенных, между тем как число погибших в застенках достигло двух тысяч четырехсот.

В заговоре был обвинен также и орден иезуитов. В те времена иезуиты имели большое политическое влияние: именно они были духовниками короля и всей королевской семьи, наставниками всего дворянства. Иезуиты были изгнаны из Португалии и ее заморских владений, а их имущество конфисковано. Так началась многолетняя война между могущественным орденом и португальским министром. Вся дипломатия страны была мобилизована для участия в ней. В этой борьбе Помбал умело заручился поддержкой британского и испанского правительств. Он даже дошел до того, что предложил организовать военные действия против папы и вторжение в папскую область, если иезуитский орден не будет упразднен. Один из эпизодов этого противостояния – публикация в Португалии книги, которая вызвала в Европе сенсацию, – антииезуитского памфлета «Хронологическая дедукция», представлявшего орден иезуитов виновным во всех бедствиях португальской истории, основным препятствием на пути мирового прогресса и счастья народов. Ставший настоящим шедевром аргументации, этот памфлет, задуманный и частично, вероятно, написанный самим Помбалом, произвел глубокое впечатление на папских советников, увидевших в поддержке ордена иезуитов со стороны римской курии мотив дискредитации церкви. Борьба завершилась полным триумфом Помбала: новый папа, Климент XIV, упразднил в 1773 г. орден иезуитов, предварительно представив проект буллы о его упразднении на рассмотрение португальского министра. Лишь в 1814 г. орден Св. Игнатия Лойолы был восстановлен. Между тем в 1760 г. из Португалии был выслан папский нунций; в том же году был взят под стражу великий инквизитор (им был внебрачный сын Жуана V), и даже обсуждался вопрос о его казни. С того времени португальская церковь превратилась в послушный инструмент в руках министра, и не было недостатка в тех, кто ратовал за «лузитанскую церковь», независимую от Рима.

В 1757 г. в Порту вспыхнули народные волнения против Генеральной компании виноградников Верхнего Доуру [131]131
  A Companhia Geral de Agricultura dos Vinhos do Alto Douro (порт.).


[Закрыть]. Основанная за год до этого, компания, среди прочего, обладала монополией на содержание таверн в Порту. Пользуясь этой привилегией, она распорядилась закрыть многие заведения, а в оставшихся подняла цены на разливное вино. Разгневанные толпы населения выступили против этого с возгласами: «Да здравствует народ, долой Компанию!».

Помбал усмотрел в волнениях восстание плебса. В связи с этим он заявил следующее: «У всей португальской нации вызывает отвращение любое движение, которое хоть сколько-нибудь похоже на неверность по отношению к своему суверену». Это был удачный повод, для того чтобы преподать примерный урок, который устранил бы опасность возникновения оппозиций в народе. (В то время народ уже не был ограничителем для королевской власти, однако, согласно существовавшей в то время традиционной теории, считалось, что таких ограничителей три: духовенство, знать и народ. Первые два были уже повержены, оставалось сломить последний.) Город был занят войсками, и комиссии судей было поручено свершить правосудие над мятежниками, прибегнув для этого к «сокращенным процессам, согласно которым важен сам факт установления вины, без учета соблюдения гражданских формальностей». Свою задачу судьи выполнили успешно: было повешено три десятка простолюдинов, в том числе городской народный судья и несколько женщин.

В промежуток между 1755 и 1758 гг. духовенство, знать и народ получили каждый свой урок. На протяжении следующих двадцати лет министр больше не встречал на своем пути преград.

Реформы

За двадцать лет правления маркиз ди Помбал осуществил значительные государственные преобразования. Они включали реорганизацию структуры органов власти, развитие экономики, перестройку системы образования и учебных заведений.

Модернизация государства осуществлялась на пути его неуклонной централизации и повышения эффективности государственного сектора. Были созданы новые структуры (Торговый совет, Королевское казначейство, Совет литературного надзора). Реформированы система сбора налогов, таможенная служба, проведена военная реформа, наведен порядок в судах высшей инстанции, упорядочена цензура (до этого времени ею занималась инквизиция, а после реформы она была передана в ведение Королевского цензорского совета, который поставил ее на службу политической власти, а не религиозному правоверию). В 1769 г. были запрещены «все софистические учения и все метафизические мудрствования и утонченные суесловия» юристов, иными словами, было запрещено толкование права. Также запрещалось применение римского и канонического права. В случае разногласий относительно смысла закона, Апелляционный суд (Tribunal da Suplicagdo), состоявший из назначенных королем судей, имел право принимать окончательное решение. Это законодательство ставило своей задачей подчинить всю юридическую практику интересам государства, следствием чего стало возрождение юридической культуры. К мерам модернизации можно также отнести отмену различия между «новыми» и «старыми» христианами, законодательство об индейцах Бразилии в связи с признанием их личной свободы и объявление свободными детей рабов, которые отныне «правоспособны для занятия всех должностей и званий».

Развитие торговли зависело от формирования предпринимательских и капиталистических структур. Помбал стремился достичь этой цели, создавая компании частного капитала, прибыльность которых была обеспечена государственными гарантиями монополии и над деятельностью которых государство осуществляло руководство. В этом связи возникли Азиатская компания (1753), Компания Пара и Мараньяна (1755), Китобойная компания (1756), Компания Пернамбуку и Параибы (1759). Торговля была признана благородным занятием. Право создавать майораты, до той поры закрепленное за знатью, теперь было распространено и на купцов. Для подготовки кадров для торговой деятельности были учреждены Торговые курсы (Aula de Comercio); их программа включала основы математики, бухгалтерского учета, обменных операций.

Для развития промышленности была продолжена политика, унаследованная от предыдущей эпохи, – привлечение иностранных специалистов и поощрение их работы с помощью привилегий. Таким образом увеличилось производство шелка, шерстяных тканей, фетровых шляп, гребней из слоновой кости, лаков, красок, клея, пуговиц, посуды, часов, оправ для драгоценных камней, игральных карт. Значительно возросло число промышленных предприятий: в 1788 г. в стране насчитывалось четыреста двадцать две фабрики (правда, в большинстве своем это были обычные мастерские ремесленников). В ту пору не было еще установлено ни одной паровой машины; это новшество уже распространялось в Великобритании и делало невозможной конкуренцию португальских промышленных товаров с английскими.

С изгнанием иезуитов возникла срочная необходимость в реформе системы образования, поскольку именно иезуиты в своих колледжах, разбросанных по всей стране, давали среднее образование и в большинстве своем обучали грамоте. Еще в 1759 г. тем же законом, которым объявлялось о закрытии иезуитских школ «и даже об уничтожении памяти о них, как будто они никогда не существовали», были созданы классы для изучения латинской грамматики и риторики во всех центрах округов и запрещалось преподавание тем, у кого на это не было официального разрешения. В 1761 г. в Лиссабоне был создан Благородный колледж, в программе которого основное внимание уделялось точным дисциплинам (арифметике, геометрии, тригонометрии, анализу бесконечно малых величин, интегральным расчетам, механике, статике, гидростатике, оптике, диоптрике, картографии, астрономии, географии, навигации). Очень скоро выяснилось, что требования несоразмерны возрасту обучаемых, и образование ограничилось гуманитарными дисциплинами.

В 1772 г. был издан закон, вводивший должности учителей чтения и письма. Этим законом впервые в Португалии определялась комплексная образовательная политика. Основные ее идеи заключались в том, что образование должно даваться каждому в зависимости от социального положения, которое ему предстоит занять. Для тех, кто займется сельским хозяйством или фабричным трудом, школьное образование не нужно – достаточно наставлений приходских священников. Среди тех, кому предстоит занять более высокое положение, различаются две категории – те, кому достаточно уметь читать, писать и считать, и те, кто будет продолжать учебу и поступит в университет, где дается образование, «позволяющее готовить государственных мужей». Для них создано среднее образование, где изучают латинскую грамматику, греческий язык, риторику и философию. В стране создавалось четыреста семьдесят девять мест учителей чтения и двести тридцать шесть мест преподавателей латыни, риторики, греческого языка и философии. Эта концепция системы образования, которую создал Помбал (рудиментарный уровень начального образования; высшее образование для элиты; среднее образование, предназначенное главным образом для подготовки к высшему), сохранится в общих чертах в национальной системе базового образования почти до наших дней.

В том же, 1772 г. был обнародован новый университетский устав, сменивший систему управления времен Жуана III. Отставание португальской системы высшего образования было значительным; совершенно не известны новые достижения в философии и в науках за последние два века; имен Ньютона, Декарта, Лейбница, Локка в Коимбре никогда не слышали. Обучение опиралось на разбор заучиваемых наизусть аристотелевских комментариев и помимо своей устарелости, было к тому же слишком элементарным. Реформа Помбала радикально изменила как структуру учебного процесса, так и методику и методологию обучения. Были созданы два новых факультета – математический и философский. Посещение занятий на некоторых кафедрах первого уровня было обязательным как подготовительный этап для усвоения остальных курсов. Философский факультет соответствовал сегодняшним факультетам естественных наук и включал курсы по естественным наукам, экспериментальной физике и химии. В методах возобладали рационалистический и экспериментальный подход (по крайней мере так было записано в уставах). Была запрещена старая традиция учебы по размноженным текстам лекций; переведены несколько иностранных учебников и введена обязательная учеба по книгам. Особенно важными являлись реформы в изучении права и медицины. В первом отказались от комментирования толкований и был принят метод историзма (объяснение юридических институтов через исследование исторического процесса их формирования). Следствием этого стало углубленное изучение португальской истории. В медицине вводилось практическое обучение и работа студентов в городской больнице, приписанной к университету. Были созданы физическая лаборатория, ботанический сад, анатомический театр, астрономическая обсерватория, университетская типография. Приглашались иностранные преподаватели (известно пять таких случаев) для руководства кафедрами, для которых совершенно не могли найти руководителей в Португалии. В то же время старые преподаватели продолжали работать на новых кафедрах, где сохраняли прежние традиции преподавания.

В целом университетская реформа Помбала была чрезвычайно смелой и прогрессивной даже в сравнении с другими европейскими университетами того времени. Несмотря на это, научные результаты, достигнутые в Коимбре в следующие десятилетия, не стали большим шагом вперед. В 1800 г. университетское руководство вернулось к практике обысков в студенческих общежитиях для изъятия запрещенных книг. В 1778 г. некоторые из наиболее видных преподавателей подверглись преследованиям: был арестован геометр Жозе Анаштасиу да Кунья; среди предъявленных ему обвинений фигурировало почитание Вольтера. В том же году падре Авелар (Бротеру) бежал во Францию от преследований инквизиции.