Текст книги "История Португалии"

Автор книги: Жозе Эрману Сарайва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 33 страниц)

1910-1974
Республика

85. Республиканское движение

Происхождение республиканской идеи в Португалии можно проследить вплоть до периода радикальных идеологий 1820 г. В период между 1848 и 1851 гг. эти идеи распространяются все больше под влиянием французской революции 1848 г. и вследствие протеста против тех жестоких методов, с помощью которых монархия ликвидировала Пату-лею (при участии иностранных войск); самым значительным фактом этого первого республиканского проявления стала публикация газет «Република» и «Эку дуз операриуш» – первых ежедневных периодических изданий республиканского и социалистического толка в стране, и особенно «Эштудуш собри а Реформа эн Португал» («Штудии о Реформе в Португалии») Энрикиша Ногейры (1851). Но речь в них шла об идеологических симпатиях первых маленьких группировок, не имевших большого отклика в народе. Только около 1870 г. республиканизм предстал в качестве великого выбора для решения политической проблемы Португалии, потому что лишь в этот период совпали внешние и внутренние условия: европейский пример (провозглашение республики в Испании в 1868 г. и во Франции в 1870-м), наличие поколения, получившего образование в университетах, подготовленного политически, сформированного в ходе длительного мирного периода и поэтому пресыщенного миром, а также нарождающегося среднего класса, особенно в крупных городах.

К чему стремилось республиканское движение?

Конечно, к республике. Но не более того. А также к перемене в руководящих кадрах и политического стиля, что стало бы результатом этого. Республика была стремлением, а не четким проектом. Монархисты чувствовали это и обвиняли республиканцев в отсутствии программы. Некоторые наиболее прозорливые республиканцы признавали это, но считали, что иначе и быть не может. В 1905 г. умный и убежденный республиканец Базилиу Телиш писал: «По какому праву требуют от Республиканской партии ее программы? Монархия в Португалии – это некомпетентность, бесстыдство, гнет. Ясно, что этим трем догматам могли противопоставить лишь милосердие те люди, которые видели не идеи для борьбы, а только преступления, которые необходимо наказать: скорое свержение режима». Не отдавая себе в этом отчета, данная фраза указывает на самую большую слабость движения: люди не видели идей, с которыми следует бороться. Они не видели их, потому что основные идеи монархии не отличались от их собственных: капитал, собственность, свобода, Родина. Однако в то время уже были люди и с иными идеями. Швейцарский рабочий Жозе Фонтана, осевший в Португалии и сыгравший здесь важную роль в первом социалистическом движении, устал объяснять, что в его стране уже существует республика, но это ни на гран не изменило положения трудящихся. Вопрос не в том, говорил он, чтобы менять политический режим; менять надо режим экономический. Однако республиканцы не хотели идти по этому пути, и с самого начала республиканская пропаганда отдалилась от структурных проблем. Это было вовсе не циничным выбором, а неизбежным следствием силы социальных факторов, которые лежали в основе движения: республиканское поле было засеяно «Возрождением», и именно только что появившиеся буржуазные слои или те, которые были на пути к обуржуазиванию, народившиеся из фонтизма и продолжительной стабильности, служили благоприятной средой для республиканских аргументов.

Аргументы были не сложными; в основном – это патриотизм и антиклерикализм.

Первую мощную волну патриотической пропаганды подняло в 1880 г. трехсотлетие со дня смерти Камоэнса. Не кто иной, как республиканцы проявили в этом инициативу, и эта странная идея превратить Камоэнса в выдающуюся личность республики проясняет многое: это идея эрудитов, родившаяся в голове профессора португальской литературы на Высших курсах филологии, Теофилу Браги. По его мнению, Камоэнс олицетворял собой Родину; очевидно, он символизировал и республику.

Празднования прогремели по всей стране. Самой торжественной церемонией стало чествование Нации, представленной аллегорическими платформами и статуей великого поэта. Впереди шествия двигалась платформа пожарных-добровольцев с блестевшими на солнце инструментами; самопожертвование пожарных, рискующих жизнью ради сохранения от огня чужой собственности, хорошо оправдывало их первенство. Затем следовал огромный галеон эпохи Великих географических открытий с крестами Христа и распущенными парусами. Потом – движущаяся платформа, представляющая торговлю и промышленность (одна на двоих); на ней не было ни машин, ни рабочих, а лишь высокая городская триумфальная арка. А вот сельскохозяйственная платформа была оформлена в другом вкусе: как утверждает одно из сообщений, «она имела очаровательный крестьянский вид». Однако самой сенсационной стала колесница, посвященная колониям: ее украшали «африканское и азиатское трофейное оружие, дикие идолы в странных и экстравагантных позах, с живописной оригинальностью». Оформил колесницу крупнейший художник того периода – Колумбану. Затем следовал макет большого готического замка в честь «нашего старинного рыцарства», и сразу за этими выдающимися стариками шли герои будущего: курсанты Военной школы с украшенной по-военному колесницей. Но к кортежу не были допущены ни один ученик и ни одна школа. Парад завершался колесницей прессы: «статуя Гуттенберга горделиво возвышалась среди украшений».

Такие символы, как народ, прогресс, станок, наука, строительство, не фигурировали, как и общественные работы. Потому что именно таким был символический язык публики, которой предназначался этот спектакль: Камоэнс, галеоны, трофеи, колонии, чернокожие, солдаты, герои, прелести сельской жизни. И партия говорила как раз на том языке, который был наиболее понятен.

Другим основным элементом пропаганды служил антиклерикализм. В отличие от патриотизма он не привлекал сторонников, а сокращал их число; наносил ущерб восприятию движения в провинции, а также среди женщин, живших и в провинции, и в городах. Однако это тоже должно было быть именно так. С одной стороны, существовало якобинское наследие 1820 г., а с другой – последствия философской деятельности менторов движения. Главный выразитель позитивизма в Португалии – Теофилу Брага был председателем первого республиканского правительства. А антиклерикализм – это воинствующий позитивизм; апостолы «позитивного государства» видели в представителях «метафизического государства», то есть в духовенстве, опасных противников. Именно это теоретическое противоречие, больше чем практическая необходимость, привело к серьезному конфликту республики с католическими церковнослужителями уже в 1910 г.

В 1890 г. потрясение, вызванное ультиматумом, ознаменовало новый этап в популяризации идеала республики. Оптимистический патриотизм потерпел крупное поражение. Ответственность за это возложили на правительство и прежде всего на короля. Вынужденная уступка силе Англии рассматривалась как акт национального предательства, порожденный коррупцией: не кто иной, как король и его камарилья сговорились с англичанами. Горячая сила патриотизма превратилась тогда в мощный ветер, который наполнил парус Республиканской партии. Уже на следующий после ультиматума год, 31 января, в Порту вспыхнуло восстание, подавление которого было кровопролитным и принесло делу республики ее первых мучеников.

До 1910 г. постоянно уменьшался первоначальный дисбаланс между политическими силами монархии и республики, первые – образованные административной иерархией, духовенством, собственниками, офицерами, людьми из провинции и высшими слоями городской буржуазии, а вторые – интеллектуальной энергичной и боевитой «элитой», большинством журналистов, студентов, сержантов, частью представителей городского среднего класса, рабочих. Разложение режима ротации усилилось; политические игры вызывали доверие; многим людям стал очевидным тот факт, что переход правительства из рук прогрессистов в руки «возрожденцев» или наоборот не решал ни одной проблемы. Почти до своего конца монархия соблюдала правила либерализма и сохраняла свободу прессы. Республиканские газеты усилили свои нападки и сыграли решающую роль в свержении старого режима.

В 1907 г. король попытался воспрепятствовать такому развитию событий, вступив на путь диктатуры. Тогда правительство возглавил Жуан Франку Каштелу Бранку, политик с прогрессивными идеями, находившими отклик у самого короля Карлуша I. Республиканцы и диссиденты из Прогрессивной партии, во главе с Жозе ди Алпоином, объединились для свержения режима, но это движение потерпело крах, а его главные руководители были арестованы (28 января 1908 г.), и их собирались выслать из страны. В этот момент некий случай, который, похоже, не смогла предвидеть ни одна организованная партия, полностью изменил ход событий: группа активистов-карбонариев устроила засаду и застрелила короля и принца Луиша Филипи, наследника престола (2 февраля). Ответственные за убийство монарха так никогда и не были установлены, но почти наверняка карбонарии (которые только после убийства короля стали играть важную политическую роль) действовали на свой страх и риск, без одобрения руководства Республиканской партии, которое выступало против насильственных действий.

Смерть Карлуша I имела решающие политические последствия. Король, его престиж в армии и его популярность оставались единственной опорой монархии, а это покушение парализовало политические крути, испытавшие удивление и страх. Жуан Франку, считавшийся главным виновным в убийстве монарха, был уволен. Принятой линией стало «умиротворение», то есть разрядка, основанная на сотрудничестве и примирении монархических партий. Но вскоре волнения возобновились. Мануэл II в течение двух лет своего царствования был вынужден семь раз менять правительство.

86. Период с 5 октября по 28 мая

Революция, покончившая с монархией, началась в ночь с 3 на 4 октября 1910 г. К ней были причастны подразделения армии и военно-морского флота, а также многочисленные гражданские лица, рекрутированные Португальским обществом карбонариев, с поддержкой которого неохотно и с трудом только что согласился директорат Республиканской партии. Однако это вмешательство оказалось решающим для успеха движения. Большинство собиравшихся участвовать военных не явилось. На рассвете 4 октября все уже казалось потерянным, и войска, которые успели выйти из казарм, считали себя окруженными на возвышенности Ротонды [166]166
  Ротонда, или площадь Маркиза Помбала, в Лиссабоне.


[Закрыть]. Адмирал Кандиду душ Рейш, единственный из причастных к выступлению офицеров столь высокого звания, к тому же взявший на себя главную ответственность за выступление, покончил жизнь самоубийством. Офицеры из числа собравшихся у Ротонды после совещания, на котором они пришли к выводу об отсутствии какого-либо выхода из ситуации, приказали расходиться, а сами стали искать возможность скрыться. Остался лишь морской комиссар Машаду Сантуш с горсткой сержантов и несколькими десятками солдат, а также множеством гражданских. В действительности Машаду Сантуш входил в руководство Общества карбонариев, а люди, оставшиеся с ним на Ротонде, являлись участниками этой организации. Он знал, что вопреки мнению военных он не одинок: город находился в руках гражданских лиц, которые препятствовали войскам покинуть казармы. Когда некоторые корабли эскадры начали маневрировать, готовя высадку республиканских моряков на площадь Террейру-ду-Пасуг правительственные войска почувствовали свое поражение. Покинувший Лиссабон король отправился в Мафру, где получил известие о провозглашении республики и отбыл на судне в изгнание. Нигде установление нового режима не столкнулось с трудностями; как говорили в то время, республика была провозглашена по телеграфу.

Победу движению, очевидно, обеспечили силы карбонариев, которые принадлежали к слоям, очень отличным от тех, кто был представлен членами руководства Республиканской партии. Однако именно это руководство сформировало Временное правительство, и с начала Первой республики в ней было заложено внутреннее противоречие между консервативным и организованным республиканизмом, с одной стороны, и революционным популизмом, внедрившимся в население Лиссабона, но без подлинного политического руководства – с другой. Этот конфликт во многом объясняет волнения и политическую бесплодность первой фазы истории республиканского режима в Португалии.

К власти пришло Временное правительство во главе с Теофилу Брагой; это правительство обеспечило правление на период разработки новой конституции, а среди прочих реформ ввело декретом закон о семье, закон о разводе, закон об отделении церкви от государства, а также создало университеты Лиссабона и Порту.

Учредительная ассамблея впервые собралась 19 июля 1911 г., а 21 августа приняла конституцию. Первая республиканская Конституция, вместе с введенными новым режимом изменениями и новыми временами, представляла собой возврат к духу Конституции 1822 г. Этот возврат стал результатом традиционного антихартизма республиканского движения. Основным органом всей политики был Конгресс Республики, состоявший из сената и палаты депутатов. Сенаторы и депутаты избирались всеобщим прямым голосованием, а период действия их мандатов составлял шесть лет для первых и три года для вторых. В компетенцию Конгресса входило избрание и смещение президента республики. Что касается местной администрации, то был освящен принцип децентрализации – еще одно понятие, приятное республиканской идейной направленности. «Исполнительная власть не будет вмешиваться в деятельность местных административных органов». Поскольку сбор налогов оставался централизованным, то независимость автаркии все время была ненадежной. Хотя ни одна статья закона этого не предусматривала, возникла конституционная практика ставить пребывание правительства у власти в зависимость от парламентского доверия, ибо это доверие находилось в основе президентского мандата. Такая ситуация облегчила действия других сил, способствовавших политической нестабильности. За шестнадцать лет республиканского режима сменили друг друга восемь президентов и пятьдесят правительств.

С политической точки зрения первые годы нового режима отмечены борьбой между течениями, внутри Республиканской партии сразу после того, как она завоевала власть. До установления нового режима республиканское движение имело достаточно привлекательную цель для обеспечения своего единства – свержение монархии. А как только монархия пала, стали ощущаться последствия отсутствия конкретной программы. Представители одного течения требовали радикальных реформ, навязанных столь же радикальными методами; они опиралось на активный сектор народного мнения, были агрессивно антиклерикальными и намеревались действовать быстро. Представители другого течения были настроены более мягко, они защищали линию уступок и примирения со многими возникшими интересами и опирались на поддержку высших слоев республиканской буржуазии. Первая из этих тенденций привела к формированию Демократической партии, вторая – Эволюционистской (Антониу Жозе ди Алмейда) и Юнионистской партии (Бриту Камашу). Помимо противостояния идей и классов проявлялся и конфликт между людьми. Лидер Демократической партии Афонсу Кошта обладал большим талантом и способностью действовать, что ставило его гораздо выше остального политического руководства нового режима. Это превосходство спровоцировало политическую ненависть к нему. В 1913 г. вождь демократов возглавлял правительство и сумел временно обуздать административную анархию, сбалансировать бюджет, что было головоломкой, унаследованной от монархии. Начиная с этого момента оппозиция со стороны других партий усиливалась, и одновременно нарастала народная поддержка.

Вторая фаза политического пути Первой республики связана с Первой мировой войной (1914—1918). Политические силы Португалии разделились. Демократическая партия выступала за вступление Португалии в этот конфликт. Самым ходовым являлся аргумент, согласно которому это был единственный способ защиты колоний; стало известно, что в 1913 г. дело почти дошло до подписания тайного пакта между Англией и Германией о разделе пополам этими двумя державами португальских заморских территорий. Война предотвратила выполнение этого плана, однако победитель, кто бы им ни стал, получил бы всё. Кроме этого аргумента было и желание встроить страну в европейский контекст, чего, как полагали, требовал национальный прогресс. Но в основе дебатов находились незыблемые идеологические элементы: левые выступали за союзников, которые утверждали, что олицетворяют собой свободу, а правые – за немцев, которые отождествлялись с властью и порядком.

Народная поддержка Демократической партии была столь крепка, что намерение вступить в войну за границей не встречало существенного противодействия. Препятствия, которые следовало преодолеть, были скорее внешними, нежели внутренними: Англия не допускала и мысли, что Португалия станет ссылаться на альянс с ней в качестве причины вступления в войну. Если португальцы желали воевать, то лишь по собственной причине, а не из-за альянса. Этот вопрос решился в 1916 г. после ареста немецких судов. В начале войны около семидесяти немецких торговых судов, застигнутых в море, укрылись в устье реки Тежу – в нейтральном порту, где они надеялись избежать захвата английской эскадрой. Однако Англии требовались суда, и она попросила Португалию захватить их, чтобы затем передать в ее пользование. Так португальцы и поступили, и, как и предполагалось, Германия объявила Португалии войну. Две дивизии, насчитывавшие пятьдесят пять тысяч человек, были направлены в начале 1917 г. во Францию, где и находились вплоть до перемирия в ноябре 1918 г. Другие силы были направлены в Анголу и Мозамбик, имевшие границы с немецкими колониями и подвергшиеся германскому вторжению; тогда война приобрела для Португалии более серьезные последствия и привела к гибели около пяти тысяч человек. Это дало стране право на мирной конференции встать в один ряд с победителями и получить признание португальских позиций в Африке помимо доступа к крупным военным компенсациям (репарациям), которые немцы оказались вынужденными платить союзникам.

После вступления Португалии в войну враждовавшие партии протянули друг другу руки для создания межпартийного правительства (Священный союз), однако спокойствие длилось недолго. В конце 1917 г. силы, которые выступали против участия страны в войне (главным образом правые круги), организовали переворот Сидониу Пайша, установившего диктатуру. Диктаторский режим изменил форму выборов главы государства, и Сидониу был избран президентом республики всеобщим прямым голосованием. Однако этот первый опыт президентства не имел продолжения; в конце 1918 г. Сидониу Пайш был убит в Лиссабоне. В последовавшей за этим обстановке нестабильности сторонники Сидониу и монархисты попытались завоевать власть. Дело дошло до того, что в городе Порту была провозглашена монархия, и именно этот эфемерный эпизод получил название «монархии на Севере». Эта попытка реставрации монархии вызвала оживление республиканских чувств, что привело демократические силы к победе («старая Республика» в противовес «новой Республике» – название, которое сторонники Сидониу дали своему режиму).

Период с 1920 по 1926 г. был самой неспокойной фазой в истории Первой республики. В 1920 г. сменилось восемь правительств. В следующем году имела место «кровавая ночь» 19 октября, когда были убиты несколько видных политиков, в том числе Антониу Гранжу, председатель правительства, которое было свергнуто в тот день демократической революцией. Партии вменяли друг другу в вину ответственность или причастность к этому преступлению, которое вызвало сильнейшее возмущение по всей стране.

По окончании войны финансовые и социально-экономические проблемы сильно обострились, а перманентный политический кризис препятствовал их решению. Национальная валюта обесценилась: фунт стерлингов стоил в 1919 г. 7,50 эскудо, а в 1924-м – 127,40 эскудо. Галопирующая инфляция обесценила мелкие сбережения, которые в большинстве своем были капитализированы в ценных бумагах казначейства – в «государственных бумагах». Они перестали чего-либо стоить, а государственные кредиты и возможность брать займы сильно уменьшились. В 1924 г. правительство прибегло к продаже серебра, которое до того момента представляло собой важную часть находившихся в обращении денег. Доходная часть бюджета не учитывала девальвацию, что создало огромные трудности казначейству и привело к сокращению реальных зарплат. Рабочие, входившие в профсоюзные организации, которые были преимущественно анархическими, начали настойчиво использовать забастовку в качестве орудия борьбы за повышение зарплаты; забастовки зачастую сопровождались мощными столкновениями с правительственными силами, а в качестве оружия нередко использовались бомбы.

Все это взбудоражило мелкобуржуазные слои, которые служили фундаментом режима. Демократическая партия вступила в кризис и раскололась на соперничающие группировки. Недовольный Афон-су Кошта оставил политическую деятельность и переселился за границу. Деятельность партий казалась большой части общественности не процессом осуществления прогрессивной политики, а препятствием этой политике. «Только диктатура может нас спасти» – таким было распространенное мнение в 1924 г., как это явствует из статьи в журнале «Сеара нова» за тот год. «Речь не идет о какой-то определенной диктатуре, о диктатуре тех или иных людей, о диктатуре с теми или иными целями и принципами, о диктатуре, опирающейся на ту или иную национальную силу, превосходящую классы, казармы и партии. Нет, говорится просто: диктатура».

Правительство Демократической партии, возглавляемое Антониу Мария да Силвой, находилось у власти уже двадцать два месяца. Это казалось непозволительно долгим сроком другим партиям, страстно желавшим сменить демократов у руля правления страной. Наиболее продвинутые диссиденты в Демократической партии решили прибегнуть к военному перевороту. Двадцать восьмого мая 1926 г. генерал Гомиш да Кошта, один из немногих генералов, воевавших во Фландрии и поэтому обладавших авторитетом в армии, провозгласил восстание в городе Брага и быстро добился подключения всех войск северной части страны. План предусматривал одновременное начало революции в Лиссабоне под руководством военно-морского офицера, проявлявшего большую политическую активность – адмирала Кабесадаша. Движение в Лиссабоне потерпело неудачу из-за недостаточной поддержки, но перед лицом положения, возникшего на севере страны, президент республики вызвал Кабесадаша, назначил его председателем правительства, а на следующий день сам отказался от президентского мандата. Таким образом сохранилась фикция конституционной законности, поскольку именно правительство в своей совокупности заменяло президента, когда тот прекращал свои полномочия (поэтому Кабесадаш получил все портфели, то есть был приведен к присяге в качестве главы совокупности министерств).

Однако не только партийная оппозиция была заинтересована в революции. Правые силы тоже проявляли к ней интерес и немедленно начали воздействовать на военачальников, чтобы те покончили не только с гегемонией Демократической партии, но и с любыми собственно партийными правительствами. Войска продолжали двигаться на Лиссабон и после отставки президента, то есть после достижения первоначальной цели. Предлогом служило проведение парада на улицах столицы; однако уже после парада они расположились вокруг города и 17 июня снова вошли в него, чтобы навязать отставку председателю правительства, в котором они видели последнего представителя старого режима. Так началась военная диктатура (1926—1933).

О результатах Первой республики судили по-разному.

По мнению одних, это был полностью негативный период, который заменил власть демагогией, дезорганизовал государственный аппарат, сделав его неспособным решать реальные проблемы, способствовал обнищанию страны, замедлил экономический прогресс, усугубил полуколониальную зависимость в отношении Англии и свелся к безответственной парламентской болтовне, прерывавшейся кровавыми эпизодами.

По мнению других, это была эпоха плодотворного и творческого подъема, когда был осуществлен первый опыт демократического правления, народ проявил заинтересованность к политическим процессам, были предприняты обновляющие шаги в сфере семейного и образовательного законодательства. Первая республика мужественно защитила заморские владения от алчности великих держав ценой вступления в Первую мировую войну и обеспечила формирование цивилизованного, прогрессивного политического менталитета, проявленного интеллектуалами, которые объединялись вокруг журнала «Сеара нова».

Радикальный антагонизм этих интерпретаций отражает непреодоленные идеологические конфликты, препятствующие формированию целостной оценки, свободной от предвзятого отношения. К тому же всеобщая тенденция в отношении недавних периодов истории – опираться скорее на чувство, нежели на арифметику, предпочитая эмоциональную реакцию, которая простирается от ребяческого преувеличения до примитивного оскорбления, суждениям, основанным на фактах: непредвзятых и спокойных, содержащих информацию.