Текст книги "Человек, ставший Богом. Мессия"

Автор книги: Жеральд Мессадье

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

Легат снова вздохнул. Струйка пота потекла по жирной коже его груди, пробираясь сквозь седые волосы. «Неужели это ловушка?» – подумал он.

– А теперь для разнообразия мы посмотрим на мальчиков, – сказал Ирод, едва девочки застыли неподвижно, вытянув руки над головой и сложив ладони вместе. Они стояли в полном молчании, как бы подчеркивавшем завершенность танца.

Как только девочки подбежали к занавесям, которые поглотили их чары, словно символическая смерть, в залу выбежали семь мальчиков, и на них было не намного больше одежды. У мальчиков были вьющиеся волосы и разукрашенные лица. Заиграла музыка. На этот раз она звучала медленнее и приглушеннее, словно подчеркивала принадлежность, хотя и сомнительную, танцоров к мужскому полу. Мальчики изображали схватку, но не наносили друг другу ударов. Затем воинственные жесты сменились горделивой демонстрацией тел. Мальчики выгибали свои гладкие торсы и играли нежными мышцами под аккомпанемент барабанов, создающих особый настрой. Под конец они снова стали изображать боевые схватки, медленно передвигаясь по кругу, ограниченному столиками.

– Хорошо, – небрежно сказал Ирод. – Можете выбрать любого из танцовщиков, ваше превосходительство. Перед уходом вам надо просто уведомить об этом их наставника, пройдоху финикийца, который стоит в дверях.

Смущенный легат задумчиво покачал головой. После того как юные танцовщики исчезли, он почти машинально выпил гранатового сока, который виночерпий налил в его кубок, и положил на блюдо миндальный крем, поданный в широкой чаше из цветного стекла. «Как этот человек может всему этому противиться?» – вновь и вновь спрашивал легат себя. Словно разгадав мысли своего гостя, Ирод сказал:

– Не заблуждайтесь. Это не жизнь иудейского царя. Иудейского царя больше нет, он больше не существует, поскольку больше нет иудейского народа. Я, ваше превосходительство, собрал воедино последние осколки Давидова народа. Без меня они быстро уничтожили бы друг друга в беспощадных междоусобных войнах. Я вернул им Храм, чтобы они видели, кем были в прошлые столетия. Они меня ненавидят, – грустно добавил он, – но я привык к горькому вкусу их ненависти. Вы можете сказать Цезарю, что я правлю Израилем.

«Да, – подумал захмелевший легат, – ты ловко втянул Цезаря в свою игру!»

– И какова моя доля? – неожиданно спросил Ирод, пристально глядя на легата.

Начнет ли он жаловаться? Попросит ли пощады?

– Моя доля в податях, – уточнил Ирод. – Это иудейские деньги. Я имею право на долю.

Легату пришлось вернуться к суровой действительности.

– Разве в прошлый раз вы не все оставили себе? – спросил он медовым голосом.

– Но это главный источник доходов государства. Эти деньги идут на строительство Храма, содержание чиновников и армии, как вам хорошо известно.

– Я поговорю об этом с Цезарем.

Ирод посмотрел на свои ноги и пошевелил большими пальцами.

– Необходимо, чтобы вы оставляли мне деньги, поскольку иудеи никогда не согласятся, чтобы все уходило в Рим. В следующий раз будет гораздо труднее взимать подати. Намного труднее. Я ясно выразился?

Легат кивнул.

– Надо, чтобы вы, вернувшись в Рим, убедительно объяснили это Цезарю. Полагаю, что вы мне оставите половину суммы.

– Сколько же составляет эта половина? – спросил легат.

– Половина – это половина, – ответил Ирод, стремительно поднявшись.

Ни возраст, ни тучность, ни вино, ни отсутствие физических нагрузок, казалось, никак не влияли на его ловкость и быстроту движений.

– Я привык рано ложиться спать, – сказал он легату, а в это время царские стражи выстраивались рядами около двери, положив ладони на рукояти мечей, а придворные наперебой желали своему повелителю доброй ночи. – Но вы можете остаться. Слуги, еда, вино и танцовщики – все в вашем распоряжении. Доброй ночи!

Протрезвевший легат в задумчивости сел на диване. Он взглянул на дремавших римлян, разомлевших от удовольствий, и покачал головой. Восток! Что за таинственный лабиринт! Легат ударил в ладони, чтобы разбудить своих людей. Те нехотя задвигались. Все они были растрепанными, с опухшими веками и блестевшими от жира губами.

– Подтянитесь! – скомандовал легат, чувствуя на себе пристальные взоры придворных.

И он направился к двери, ловя на ходу обрывки тихих разговоров и смеха девочек, спрятавшихся за занавесями. У двери, вытянувшись, стояли носильщики факелов. Они ждали легата, чтобы проводить его во дворец.

На следующее утро легат отправил своего секретаря во дворец Ирода за распорядителем, который был приставлен к нему. Когда сановник прибежал, легат объявил, что желает совершить пешую прогулку по Иерусалиму и что для этого ему нужен проводник. Сам легат, его секретарь и распорядитель должны одеться как простолюдины, а распорядитель будет давать пояснения всему, что они увидят на улицах. Распорядитель повиновался. Час спустя трое мужчин вышли из дворца через потаенную дверь. Они прошли мимо хранилища воды – бассейна Струтион и оказались в Храме, куда вошли через Паперть язычников.

Проходя через Царский портик, легат, восхищенный лесом колонн, увенчанных коринфскими капителями, не осмелился, не желая оскорбить чувства распорядителя, громко обратить внимание на явно эллинистический стиль огромного ансамбля зданий, открывшегося его взору. Здесь не было ничего такого, что отличало бы эти сооружения от десятка правительственных и культовых зданий, которые легат видел в других провинциях империи. Значит, у иудеев не существовало собственного архитектурного стиля? Он решил спросить об этом чуть позже у своего секретаря, знатока архитектуры. Свой первый вопрос легат задал относительно старого человека, который, идя по портику, тщательно прикрывал глаза полою плаща. Распорядитель пояснил, что жест этого чопорного ничтожества был связан с фигурой огромного римского орла, установленного на фронтоне. Вероятно, этот человек был назарянином, то есть членом секты назореев – самых строгих ревнителей законности. Языческий символ оскорблял его.

А почему другой старик отказался притронуться к монете, которую ему протянул торговец, и завернул ее в особую тряпочку? Потому что на монетах был отчеканен портрет Августа – вопреки Второй Заповеди иудеев, продиктованной Моисею: «Не делай себе кумира и никакого изображения…»

Кто эти люди со смуглыми лицами, густыми курчавыми волосами и аккуратно подстриженными бородами? Жители Месопотамии и, вероятно, торговцы пряностями. А вот те, с бритыми головами? Египтяне, приехавшие, несомненно, за кедровой древесиной. А вот тот человек, почти голый, черный как смоль? Его многие знают в Иерусалиме, поскольку это раб критского врачевателя, у которого есть снадобья от всех внутренних болезней. А тот толстощекий мужчина с широкой квадратной черной бородой? Финикийский торговец золотом.

Постепенно легат начал понимать неустойчивый характер этого смешения кровей и религий, называемого Палестиной – по имени одного из некогда населявших ее древних племен, филистимлян. Он спрашивал себя: сможет ли когда-нибудь эта страна стать единой?

В полдень летнего дня 749 года от основания Рима, в пятнадцатый год правления Цезаря Августа и в 3753 год от основания мира, согласно представлениям иудеев, Иерусалим бурлил, как прокисший виноградный сок. Подойдя к Ограде язычников, окружавшей внутренний двор, легат выяснил, что не может пройти дальше. Никто, кроме иудеев, не имел права входить в следующие дворы. Даже Цезарь, как сказал распорядитель вызывающим тоном. Трое мужчин отправились бродить по улицам, на удивление оживленным, несмотря на жару и на то, что богатые люди отправлялись на лето в свои приморские резиденции или в Иерихон.

Два галла из царской стражи прогуливались, завтракая на ходу фигами и финиками и запивая их тамариндовым соком, который они купили у бродячего торговца. Другой торговец предлагал им листья руты, уверяя, что сок этих листьев позволяет легче переносить жару. Но оба галла, не доверявшие восточным снадобьям, отрицательно покачали головой. Проститутка открыто бросала в их сторону бесстыжие взгляды. Фарисей пробормотал гневное проклятие в ее сторону и плюнул на землю. Непрерывно слышались стоны двух нищих, сидевших недалеко друг от друга. Один нищий был слепым – его глаза были покрыты коростой. Второй был калекой и страдал сухотой ног.

На каком языке говорили эти люди? Простолюдины – на арамейском, а просвещенные люди – на греческом. Торговцы знали также язык римлян. А священнослужители Храма говорили иногда на древнееврейском языке. Но на улицах можно было услышать финикийский, египетский, парфянский и другие языки и наречия.

Казалось, что все это будет длиться вечно. Однако легата терзали сомнения. Что произойдет после смерти Ирода? И как тогда проявится недовольство иудеев? «К счастью, здесь есть римляне», – подумал легат.

Перед отъездом легата Ирод показал ему храм из белого мрамора, который он построил в честь Цезаря Августа у истоков Иордана, и довел до его сведения, что царские глашатаи огласили декрет о переписи по всему царству, от Кесарии Филипповой до Масады, от Аримафеи до Каллирхое, в Кане, Иерихоне, Антипатрисе, Агриппиуме, Хоразиме, Магдале, в новых городах и древних поселениях. Богатые и бедные теперь знали, что они должны быть занесены в списки по месту рождения и отдавать римскому кесарю кесарево. Легата осыпали подарками. Ему преподнесли ларцы из ценных пород дерева, благовония, резную слоновую кость, геммы. Но вопреки этому и несмотря на успешное завершение миссии и полученные удовольствия, легата не покидало чувство неясной тревоги.

Глава III
Сын сына

Парфяне, – прошептал трактирщик-сириец сыну после того, как проводил троих посетителей в крыло, предназначенное для почетных гостей, и отослал к ним слуг, которые отнесли им переносные печки, бурдюки с вином, сосуды с пивом, сосуды с благовониями, кувшины с чистой колодезной водой, куски холста и свежие фрукты.

Трактирщик не забыл послать к гостям и раба, отныне поступившего в их полное распоряжение.

– Парфяне, – мечтательно повторил его сын, разглядывая семерых верблюдов, которые стояли во дворе и медленно жевали охапки травы.

Мальчик не знал, где находится Парфянское царство, поскольку родился в Иудее.

– Это далеко на севере, в Гиркании, между нашей страной и Арменией, – объяснил ему отец.

– Ведь это князья, не так ли, отец?

– Нет, волхвы. Священнослужители. Они умеют читать по звездам и исповедуют древнюю религию, созданную тысячу лет назад Зороастром.

– Зороастром, – опять повторил мальчик, заинтересовавшийся столь необычным именем.

– Зороастром. Он родился после того, как его мать выпила молока, упавшего с неба.

– А разве молоко может упасть с неба? – спросил мальчик.

С шумом вошедшие трое слуг парфянских волхвов избавили трактирщика от необходимости отвечать на столь щекотливый вопрос. На ломаном арамейском языке они потребовали подать им еду. Еду и вино. Они особенно настаивали на вине, однако у трактирщика не создалось впечатления, что им пришлось долго воздерживаться от употребления хмельных напитков.

«Но были ли это действительно хмельные напитки?» – спрашивал себя сириец.

Трактирщик вспомнил, что его соседи имели привычку одурманивать себя какими-то сушеными грибами. Он побежал в кухню, не желая вызвать неудовольствие не слишком владеющих собой парфян.

Сын трактирщика выскочил в сад, окружавший крыло дома, где расположились таинственные постояльцы. Он тайком пробрался к открытому окну и осторожно заглянул внутрь. Парфяне оказались там: у них были курчавые квадратные бороды, длинные и тоже вьющиеся волосы, блестевшие от масла, а пальцы их были унизаны перстнями. Они разбирали мешки. Один из них заметил подглядывающего мальчика, улыбнулся и указал на него своим товарищам. Сын трактирщика задрожал от страха. Но те тоже улыбнулись. Какие у них были зубы – длинные, белоснежные!

– Иди сюда, мальчик! – сказал один из парфян. – Как тебя зовут?

– Самуил.

– Входи же, Самуил.

Парфянин взял засахаренный финик из чаши, стоящей на ларце, и, улыбаясь, поднес его ко рту мальчика. Это было выше его сил! Мальчик быстро схватил финик и положил его в рот. Какой странный вкус! Но что за резкий запах?

– Это имбирь, – пояснил другой парфянин.

– Я никогда ничего подобного не пробовал, – сказал мальчик, по-прежнему стоя у окна. – Зачем вы приехали в Иерусалим?

Улыбки превратились в оглушающий хохот.

– Если ты войдешь, я тебе отвечу, – сказал тучный парфянин, говоривший в нос.

Мальчик обогнул здание и проник в мир путешественников, наполненный пряными ароматами.

– Мы приехали на поиски нового царя, – сказал тучный парфянин.

– Ирод скоро умрет? – спросил Самуил.

– Все мы когда-нибудь умрем. Небесные знаки предупреждают нас, что грядет пришествие нового царя. Он должен вскоре родиться, если уже не появился на свет.

– Небесные знаки? – повторил мальчик.

– Сядь, – сказал парфянин. – Теперь смотри. Я обойду вокруг тебя.

И он медленно обошел вокруг Самуила.

– Представь, что ты Солнце, а я Зодиак. Только Зодиак вращается не столь быстро. Ему требуется двадцать шесть тысяч лет, чтобы сделать полный оборот! Знаешь ли ты, что такое Зодиак? Это огромный круг. Он разделен на двенадцать частей, каждая из которых соответствует определенным звездам. Эти звезды играют очень важную роль: они управляют судьбами всех людей. Каждая звезда управляет нами по-своему на протяжении более двух тысяч лет. Например, мы прежде находились под влиянием Барака, Овна, а теперь входим в знак Майка…

Самуилу не довелось дослушать до конца рассказ о звездах. Он так никогда и не узнал, ни в чем разница между царством Варака и царством Майка, ни каково значение небесных знаков, которое расшифровали волхвы. Внезапно появившийся отец резко поднял мальчика со стула, этим оборвав речь волхва. Но прежде трактирщик рассыпался в извинениях.

– Он нам совсем не мешает, – сказал один из парфян. – Пусть мальчик зайдет к нам попозже!

– Варак в мой глаз! – выругался трактирщик, когда парфяне уже не могли его услышать, и дернул Самуила за ухо. – Чтобы я тебя больше не видел в комнате чужеземцев!

Однако история о звездах имела продолжение, правда слушатели были другие.

На следующее утро парфяне, сидя на своих верблюдах, явились к главным воротам дворца Ирода и с величественной простотой сообщили стражам, что им необходимо увидеться с царем. Один из стражей рысью помчался во дворец, а другие, как и случайные прохожие, с любопытством разглядывали чужеземцев, их высокие шапки из темного войлока, сандалии из золоченой кожи, широкие вышитые плащи. Иерусалимляне – так греки называли жителей Иерусалима – гордились тем, что на своем веку повидали представителей разных народов и многие виды животных, они даже искренне считали, что видели все и вся. Однако они сумели сохранить чувство неподдельного интереса ко всему живописному и необычному. Через несколько минут страж вернулся в сопровождении распорядителя. Верблюды, не сходя с места, справили нужду, но парфяне, ничуть не смутившись из-за неуместного появления катышков, внимательно поглядели на распорядителя и задали тот же вопрос, который вертелся и у него на языке:

– Кем вы будете?

И только тогда, убедившись, что перед ними сановник соответствующего ранга, парфяне заявили, что они привезли его величеству дружеское послание от своего повелителя, Фраата IV, царя Парфянского царства, а также сообщение чрезвычайной важности. Что касается их самих, то они, все трое, были верховными священнослужителями. Пораженный до глубины души распорядитель ответил, что немедленно доложит царю о парфянах и о цели их приезда. И он пригласил их во дворец. Распорядитель рассчитывал, что парфяне спешатся, но они этого не сделали. Они проехали через ворота на верблюдах и только в центре дворика отдали команду верблюдам опуститься на колени, чем вновь привлекли к себе всеобщее внимание. Верховные священнослужители спешились, отряхнули одежду, потянулись всем телом и дружно зевнули.

– Не соизволите ли вы подождать во дворце? – спросил распорядитель.

Они обменялись взглядами и после минутного колебания вытащили из широких седельных мешков, висевших по бокам верблюдов, различные шкатулки, мешочки и пергаментные свитки.

– Будьте любезны, велите дать воды верблюдам, – сказал один из них распорядителю. – По ведру каждому животному.

Приказ эхом прокатился по всему двору.

Наконец трое чужестранцев оказались на одном уровне с распорядителем, который быстро окинул их проницательным взглядом. Все они были высокого роста, все приближались к пятидесятилетию и явно привыкли, чтобы их приказы выполнялись мгновенно. Одним словом, это были красивые величавые мужчины с черными кудрявыми бородами, смуглыми лицами и большими глазами, подведенными черным. Эти зороастрийцы, безусловно, развлекут царя. Но какое послание они привезли?

Пока верблюды утоляли жажду, чужеземцы последовали за распорядителем во дворец. Им подали теплое вино с корицей, финики, начиненные миндалем, и пчелиные соты, полные меда. Заинтригованный Ирод сразу же согласился дать парфянам аудиенцию. Как и в свое время легат, парфяне прошли мимо орнаментов из цветного мрамора, бесчисленных факелов, курильниц, пахнущих сандалом и кедром, услышали мелодию цистр и кифар, журчание фонтанов, увидели множество стражей и рабов с черной и белой кожей и наконец оказались перед дверью, которую охраняли полуобнаженные люди, сжимавшие рукояти сабель и державшие на поводках двух пантер. Хищники злобно рычали. Парфяне сурово посмотрели на распорядителя. Раздался приказ, люди расслабились, а пантеры спокойно легли на пол. Дверь распахнулась. Парфяне оказались на пороге просторной залы. В нескольких шагах от них на троне восседал Ирод, окруженный министрами, придворными и евнухами. Верховные священнослужители с достоинством поклонились. Один из парфян развернул пергаментный свиток. Фраат IV желал царю всяческого благополучия и долгих лет жизни. Ирод в ответ величественно наклонил голову, и его крашенная хной борода заблестела в послеполуденных лучах солнца. Один из парфян вручил ларец из черного дерева распорядителю, который передал его Ироду. В ларце лежал золотой браслет, украшенный крупным отшлифованным изумрудом. Прекрасный подарок! Следовательно, сообщение было чрезвычайно важным. Но почему Фраат IV наделил такими полномочиями священнослужителей?

– Ваше величество, – сказал один из парфян, который, похоже, был главным, – у нас есть для вас сообщение.

Двое других парфян сразу же засуетились, разворачивая на полу пергаментные свитки. Все присутствующие приблизились, чтобы рассмотреть, что на них изображено. Рисунки – круги, треугольники, а еще таинственные цифры.

– Настал очень важный момент, ваше величество. В этом году произойдет событие, которое случается только один раз в 2186 лет, то есть каждый сидерический месяц Великого Небесного Года, длящегося двадцать шесть тысяч солнечных лет, – громко и торжественно произнес один из верховных священнослужителей.

Ирод растерялся. Он повернулся к одному из придворных, который сильнее других нахмурил брови, но не только потому, что пытался вникнуть в суть слов парфян.

– Это означает, – продолжал верховный священнослужитель, – что Зодиак, вращающийся вокруг Солнца, перейдет из одного знака в другой. Иными словами, мы перейдем из знака Овна в знак Рыб, согласно греческой астрологии, с которой вы, ваше величество, вероятно, лучше знакомы, чем с нашей. По нашей астрологии мы переходим из знака Варак в знак Майк.

– Вы проделали столь долгий путь для того, чтобы сказать нам все это? – спросил придворный, еще сильней нахмурив брови. – Стоило ли это ваших трудов?

– Хочу представить вам придворного астролога, – сказал Ирод. – Его зовут Тисимах.

Верховный священнослужитель вежливо улыбнулся Тисимаху. Казалось, он остался совершенно равнодушен к колким словам астролога.

– Прошу всех вас набраться терпения, – сказал он. – Терпение – вот ключ к загадкам неба, и никакой земной гнев не заставит Солнце вращаться быстрее. Это было всего лишь вступление, чтобы вы лучше поняли, в какие исключительные дни мы живем. Во время вашего последнего месяца иняра, [4]4
  Это происходило приблизительно в мае 7 года до н. э.


[Закрыть]весной, мои сотоварищи и я, а также, вне всякого сомнения, достойнейший Тисимах, присутствующий здесь, заметили другое выдающееся явление, которое непосредственно касается великих планет, расположившихся вокруг Земли. Юпитер, – продолжал верховный священнослужитель, подняв руки, отчего заколыхались вышитые рукава его платья, – Юпитер, царская планета, совсем близко подошел к Сатурну.

Он сделал многозначительную паузу, ожидая реакции на свои слова. Никакой реакции не последовало. И только Тисимах заерзал, словно ему стало не по себе.

– А что символизирует Сатурн? – спросил Ирод.

Верховный священнослужитель угодливо улыбнулся и, пристально глядя на царя, сказал:

– Иудеев.

Присутствующие стали переглядываться, а Тисимах вздрогнул.

– Это правда? – спросил Ирод, обращаясь к Тисимаху – Ты мне никогда об этом не говорил.

– Правда, – начал было Тисимах, – но, с одной стороны, может быть…

Парфянин прервал его:

– У достойнейшего Тисимаха, безусловно, больше времени, чем у нас, чтобы истолковать это во благо вашего величества. У него еще появится возможность воспользоваться этой привилегией. А теперь разрешите мне продолжить. Через несколько недель после того, как мы принялись обсуждать, что означает это знаменательное явление, произошло еще одно событие, не менее исключительное. Его заметили все. Одна точка в созвездии Козерога засверкала намного ярче. Сначала мы встревожились, предположив, что это комета. Но нет, ваше величество, она оставалась неподвижной и регулярно всходила на востоке!

Ирод наконец соизволил проявить определенный интерес. Как бы то ни было, парфянин говорил столь убедительно, что к его словам невольно возникало доверие.

– Это новая звезда? – спросил царь.

– По правде говоря, в Парфянском царстве многие из нас после сделанного открытия на несколько дней забыли даже о еде. Потом я, ваше величество, обнаружил, что Юпитер останется около Сатурна вплоть до ноября, чем еще больше усилил наше волнение! Это тоже чрезвычайное событие!

Парфянин наклонился, чтобы объяснить, каким образом на протяжении девяти месяцев Юпитер и Сатурн будут двигаться практически по одной траектории.

– Девять месяцев, ваше величество! Девять! Это, несомненно, самый красноречивый знак, предвещающий будущее рождение. В мае ребенок был зачат, в ноябре он появится на свет. Это мальчик, и он будет царем этой страны!

Ирод побледнел и откинулся на спинку трона. Тисимах был белее савана. Распорядителю и другим придворным никак не удавалось скрыть замешательство.

– Именно поэтому, – закончил парфянин, словно не замечая, какое впечатление произвело его сообщение, – мы решили отправиться в дорогу. Сначала мы ехали вдоль берега Тигра на север, затем направились на запад, к границам Сирии, и уж потом повернули на юг, и вот наконец добрались до вашей страны. Во всех городах, которые мы проезжали, мы уточняли с чужеземными астрологами истинность и сущность сделанных нами открытий. Правда состоит в том, что в ноябре ваше величество станет отцом еще более могущественного царя.

В зале установилось гробовое молчание. Все в тревоге застыли на месте, словно изваяния. Было слышно, как муха чистит свои крылышки. Оставаясь в неведении касательно допущенной ошибки, глава верховных священнослужителей торжествующе смотрел на царя. Наконец Ирод зевнул и рассмеялся.

– Весьма ободряющее предсказание, господа. Однако в ноябре никто не ожидает рождения царского наследника. Ни в декабре. Ни в январе.

Парфяне, стоявшие на мозаичном полу, стали похожими на соляные столпы. От изумления у них даже отвисли челюсти. Влетевший ветерок свернул небесные карты. Тисимах облегченно смеялся над своими незадачливыми коллегами.

– Видите ли, досточтимые, – продолжил Ирод, – также ходили слухи, будто иудеи ожидают появления нового царя, потомка Давида. Несомненно, вам об этом говорили ваши сирийские друзья. Однако это предположение столь же неверно, как и предыдущее. В наши дни совершенно невозможно восстановить Давидово колено, поскольку после Зоровавеля оно настолько смешалось с другими коленами, что практически исчезло. Во всей Палестине вы не найдете ни одного иудея, который мог бы с полным правом утверждать, что он истинный наследник Давидова трона.

Успокоившиеся царедворцы снисходительно заулыбались. Ирод посмотрел направо, потом налево и, подняв глаза, строго сказал:

– Подумайте сами, досточтимые! Ведь нам приходится учитывать непрестанные придворные интриги, и, если бы такой человек действительно существовал, мы бы обязательно о нем услышали. Как вы знаете, наследники царского трона не рождаются от порыва ветра. Они должны быть зачаты царями. А если бы такой царь существовал, вы бы отправились к нему, не так ли? Что касается других претендентов, мечтающих захватить трон обманом или силой… Они долго не проживут!

Парфяне уже свернули свои палимпсесты. Сейчас они напоминали уличных торговцев, которые в дурном расположении духа собирают нераспроданный товар в конце неудачного дня.

– Звезды ошиблись, – подвел итог Ирод. – Не правда ли, Тисимах?

– Ни небеса, ни ваше величество никогда не ошибаются, – возразил Тисимах. – Просто их знаки порой неверно истолковывают.

Глава парфян сделал знак распорядителю, а затем вручил ему подарки, предназначенные для в одно мгновение исчезнувшего царского наследника: ларец из кедра, инкрустированный слоновой костью и медными пластинами. В ларце лежали ладан, три сосуда с разными благовониями, китайский лук, нард, гвоздичное масло и шелковая подушечка с геммами… Грустная церемония передачи подарков прошла в молчании. Парфяне поклонились Ироду только тогда, когда распорядитель сложил подарки у ног царя. Ирод отвесил ответный поклон. Верховные священнослужители удалились. Придворные оживились. Вот уж эти парфяне!

В тот же год, сразу же после полудня ветряного дня месяца нисана [5]5
  Апрель.


[Закрыть]какой-то старик постучал в дверь единственной в Вифлееме повитухи, когда та еще не успела доесть свой завтрак.

– Я сейчас же буду готова, – машинально сказала повитуха, открыв дверь.

Повитуха не удосужилась окинуть посетителя даже беглым взглядом. Она оставила дверь открытой, словно не боялась пронзительного ветра, и побежала в комнату, чтобы взять накидку. И только когда повитуха вернулась, она обратила внимание на возраст посетителя.

– Что происходит? – спросила она с горечью. – Неужели в наши дни мужья стали настолько беспомощными, что не осмеливаются в холод выйти на улицу, чтобы позвать повитуху?

Она захлопнула дверь и продолжила:

– Где ваша дочь? Скажите, вы из Вифлеема? Не помню, чтобы я вас видела, хотя та, кто произвела вас на свет, должно быть, умерла много лет назад.

– Я живу не в Вифлееме, но я здесь родился, – ответил старик. – Моего отца звали Иаков. Он потомок Давидова колена. А меня зовут Иосиф. Я священник в Иерусалиме. Что касается женщины, то она мне не дочь, а жена по Закону.

Старая женщина резко остановилась и внимательно посмотрела на Иосифа. Восемьдесят, возможно, семьдесят пять лет. Она уже открыла рот, но, спохватившись, закрыла его.

– Куда мы направляемся? – спросила она несколько минут спустя.

– В хлев на окраине города, – ответил Иосиф.

– Идемте, – сказала повитуха, нахмурив брови. – Вы священник, а ваша жена рожает в хлеву?

– В трактире нет мест, – объяснил Иосиф. – Идем, женщина, у нас нет времени для пустых разговоров. Следуй за мной.

Они ускорили шаг и быстро добрались до мызы, действительно расположенной на самой окраине города. Около мызы стоял хлев, а в нем находились осел, вол и совсем юная женщина, скорее девочка, которой вряд ли было больше шестнадцати лет, – возраст, необходимый для вступления в брак. Она лежала на соломе около двери.

– Я хочу пить, – прошептала она.

– Принесите ей попить, а для меня захватите сосуд с теплой водой, – распорядилась повитуха.

Прежде чем отправиться за повитухой, старик попросил мызника, чтобы тот согрел воду. Когда Иосиф пришел за водой, она уже кипела. Он шел к хлеву, держа в одной руке кувшин с узким горлом, а в другой – большую глиняную чашу. У порога он остановился и стиснул зубы. Из хлева раздавались громкие возгласы повитухи, перемежавшиеся с обращениями к Господу и различными заклинаниями. Иосиф прислушался. Нет, клялась повитуха, она никогда прежде ничего подобного не видела, она никогда не думала, что увидит нечто подобное… Она одна производила столько шума, что можно было подумать, будто в хлеву собралась целая толпа. Иосиф распахнул дверь и взглянул помутневшими от старости глазами на повитуху.

– Мужчина! – закричала повитуха. – Эта девочка непорочна!

Несмотря на волнение, повитуха стояла неподвижно, она едва взглянула на Иосифа, усталого старика с растрепанными порывами ветра волосами, глубокими морщинами у уголков губ, ставших еще глубже из-за горьких дум.

– Я знаю, – сказал старик, ставя глиняную чашу на утрамбованный земляной пол и наклонившись, чтобы отдать кувшин с узким горлом жене. – Я знаю, у меня не было с ней близости.

Он сгорбился от возраста и печалей. Повитуха хотела что-то ответить, но тут молодая женщина горестно вздохнула.

– Я попросил вас помочь ребенку появиться на свет. Так сделайте это!

Он кипел от негодования. Чтобы человек его возраста и достоинства позволил растоптать свою гордость, сообщив повитухе, что не он отец ребенка своей жены! Старик сжался, низко опустив голову. Он смотрел, как кружатся соломинки, поднятые с земли ветром.

– Что происходит, равви? – вполголоса спросила повитуха. – Затем ты меня впутываешь в дело, где не обошлось без колдовства?

Колдовство! Да, у повитухи были серьезные причины подозревать его в колдовстве. Просвещенным людям тоже приходили на ум проделки демонов, когда они пытались объяснить загадочную беременность Марии. Мария застонала, затем издала приглушенный крик. Нельзя было терять ни минуты. Она должна была вот-вот родить.

– Если здесь есть хоть капля колдовства, со мной все будет кончено, – сказала повитуха. – Мне больше никогда не разрешат даже прикоснуться к беременной женщине.

Она хотела, чтобы Иосиф заверил ее, что в этом нет колдовства. У него была близость с Марией, но ее гимен оказался очень упругим, однако недостаточно упругим, чтобы…

– Говорю же вам, женщина, даю слово священника: здесь нет никакого колдовства.

Мария снова застонала, причем так громко, что осел поднял голову и навострил уши.

– А теперь помогите ребенку появиться на свет, иначе вы будете обвинены в детоубийстве, – резко произнес Иосиф.