Текст книги "Гнев Нефертити"

Автор книги: Жеральд Мессадье

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

Пленница

Голоса и огни в саду вывели Меритатон из оцепенения, в котором она находилась после возвращения из зловещей гробницы. Она встала с ложа и вышла на террасу. Два факела освещали четыре силуэта. Она узнала помощника смотрителя Царского дома, его писаря, хранительницу гардероба и хранительницу париков. По всей видимости, они только что вернулись в город и валились с ног от усталости. Когда они входили во дворец, Меритатон удалось услышать несколько брошенных кем-то слов:

– А завтра все начнется сначала…

«Действительно, – подумала девушка. – Труп матери лежит в ее комнате. Как бы ни был страшен этот день, завтрашний будет еще ужаснее». Она слушала пение лягушек и сверчков.

В последних отсветах факелов она заметила в глубине сада среди деревьев туи какую-то шевелящуюся тень. Сердце царевны застучало. Тень приветственно подняла руку. Неферхеру! Но что он здесь делает? И как долго он ждал? Меритатон надела сандалии и спустилась в сад.

– Я не могу заснуть, не увидев тебя, – сказал Неферхеру. – Я беспокоился.

Она обняла его и расплакалась. Юноша погладил ее по голове.

– Они убили ее… – еле выговорила Меритатон сквозь рыдания. – Теперь я уверена, что моего отца тоже убили!

– Тише… Тебя могут услышать.

– Убийцы, отравители! Этот Пентью…

– Я догадался, о чем ты думаешь. И беспокоился.

– Ты там был?

– Да. Я все видел.

– Они закончили обряд?

– Нет. Разместить загробное имущество можно будет завтра. А церемония в храме Атона состоится послезавтра.

– Ворам будет чем поживиться!

– Нет. Уадх Менех оставил отряд из пятидесяти человек охранять гробницу.

Царевна была подавлена. Вокруг витали приторные ароматы жасмина и резеды.

– Этот Пентью… – снова начала она с жаром.

– Тише, прошу тебя! Подумай обо мне.

Он усадил ее и сел рядом. Меритатон вытирала слезы подолом платья.

– Будь осторожна, – сказал Неферхеру. – Никто не должен догадываться о твоих мыслях. Совершенно очевидно, что Пентью действовал не один. Он наверняка выполнял чью-то волю.

– Чью?

– Жрецов.

– Как был прав мой отец, презирая их! Ты думаешь, это они приказали отравить мою мать? Но почему?

– Я слышал, что Нефертити отказалась восстановить их полномочия. В частности их право на часть военной добычи.

Меритатон задумалась, потом произнесла:

– А Сменхкара? Как ты думаешь, может, это его рук дело? Я почти уверена, что Царский совет назначит его преемником моего отца. Именно ему выгодна смерть моих родителей…

– Послушай, я же не читаю мысли людей. Но я не думаю, что он смог бы убить своего брата. Нам приходилось часто иметь с ним дело в течение последних нескольких лет. У нас сложилось о нем впечатление как о справедливом и мягком человеке, глубоко преданном своему брату… Нет, я совершенно уверен, что к смерти твоего отца он не имеет никакого отношения. – Помолчав, он добавил: – Но ведь несколько дней назад ты считала его милым и говорила мне, что быть его супругой – не такая уж плохая участь…

– Смерть матери все изменила. У меня открылись глаза. Это же очевидно – ее отравили. Я думаю, что он так отомстил ей. Она же отстранила его от власти и унизила…

Неферхеру отрицательно покачал головой.

– Подумай, – сказал он. – Единственный, кто не оставил Сменхкару, когда он попал в опалу, это Тхуту, у которого он сейчас живет. Пентью предал его сразу же. Как он может быть замешан в сговоре, результатом которого стала смерть твоей матери?

– Но тогда кто? – спросила царевна. – Кто?

– Не знаю. Возможно, жрецы.

– А что говорят об отношениях Сменхкары и моего отца?

Неферхеру задумался.

– Что касается твоего отца, то Сменхкара был для него сыном, которого он так хотел. И он сделал своего сводного брата преемником.

– И это все?

– А что тебе еще нужно?

– Они спали вместе!

– Не понимаю, что бы это могло означать.

– Они были любовниками.

Молодой человек ответил не сразу.

– Мой отец учил меня не судить о том, чего я не знаю, и не лезть ни к кому в душу, вообще не судить никого.

Они надолго замолчали. Заухала сова.

– Значит, это жрецы? И все? – прошептала Меритатон.

– Возможно, их поддержали военные. Мерит, не мучай себя бесконечными вопросами. Иди спать. Завтрашний день и последующие будут ужасными. Ты должна поддержать младших сестер. Помни: перед всеми будь невозмутимой. Ты страдаешь из-за смерти матери – и это все.

– Я рада, что ты дождался меня, – сказала она, погладив Неферхеру по щеке. – Ты придешь завтра?

– И завтра, и каждую ночь.

Он положил руки на плечи Меритатон. Она потянулась к нему, и он поцеловал ее в губы.

Нехотя она поднялась в свою комнату. Может быть, где-то существовал мир, в котором влюбленные думали только о наслаждении. Но это был не ее мир. Она была царевной. А значит, пленницей.

Несмотря на тряску носилок, Тутанхатон заснул, прильнув к своему брату. Переживания истощили его. Сменхкара подумал, что мальчик чувствовал себя сейчас, пожалуй, почти как умерший царь.

Потом его взволновали другие мысли. Первая возникла с ужасающей быстротой: его подозрения насчет внезапной смерти Эхнатона подтвердились. Он и до сего дня считал странным то, что его брат скончался в тридцать семь лет от остановки сердца. Пентью ссылался на то, что его пульс уже давно был слабым и неровным. Сменхкара не смог скрыть своих подозрений. Он столько ночей провел в постели своего брата и ни разу не заметил, чтобы у того сбилось дыхание из-за слабого сердцебиения. И вот Нефертити умирает от такой же болезни, и всего лишь три месяца спустя. Даже ребенок удивился бы! Одинаковая болезнь у двоих супругов. Это дело рук Пентью! Преступное орудие в руках жрецов. Возможно, это произошло с одобрения военных.

В этих носилках можно было задохнуться! Он приоткрыл занавески и увидел, что все вокруг окутано облаком пыли. Носильщики тяжело дышали, они были мокрыми от пота и сплевывали время от времени пыль.

Вот о чем он еще размышлял: о взглядах, которые удивили его после падения Нефертити. То, как Ай смотрел на Пентью возле царского паланкина, подтверждало худшие предположения: старый патриарх обвинял лекаря в смерти своей дочери.

Сменхкара печально склонил голову. Он вспомнил, как на двоих мужчин смотрела Меритатон. Что же было известно ей? Как она смогла прийти к тем же выводам, что и он?

Он пообещал себе непременно поговорить с ней, тем более что теперь он уже может вернуться во дворец. Он вспомнил ее хрупкую фигуру, ее пылкий взгляд и величественную осанку, которую она унаследовала от матери.

Третьей темой для размышления было поведение Тхуту. Сменхкара вспомнил их последний разговор. «Всегда осуществляются намерения богов, и никогда – намерения людей», – сказал бывший Первый придворный, цитируя Пта-Хотепа. Но так ли это? Тон его речей, его дерзкое презрение к тем, кто отправил его в отставку, – все это выдавало его с головой. Он был предупрежден о том, что Нефертити отравят. Он знал, что в скором времени его восстановят в должности, а может, даже и повысят. Значит, он был заодно с заговорщиками. С кем? Конечно же, со жрецами.

Сменхкара вспомнил об ужине у Тхуту с тремя великими жрецами: Хумосом, Нефертепом и Панезием. Тогда он вел себя сдержанно, не собираясь быть их орудием. Тщетная предосторожность! Он уже был им.

Мог ли он теперь вернуться к Тхуту? Это было равнозначно тому, чтобы признаться перед всеми, что он с ними заодно. Потом он подумал о том, что уже жил у Тхуту после того, как Нефертити его отстранила. Два месяца! Теперь ему не оправдаться!

Чего же стоили эти ложные проявления благоговения и верности Тхуту? Разве можно теперь ему доверять? Он вынужден будет дрожать каждый раз, поднося пищу ко рту. Сменхкара содрогнулся. Посмотрел на спящего рядом с ним мальчика и погладил его по голове, потому что парик у того сполз. Сменхкара осторожно положил его у ног Тутанхатона и задернул занавески.

И снова подумал о бывшем Первом придворном. Нет, Тхуту его не отравит. По крайней мере, не сразу. Он ведь рассчитывает на то, что его господин снова обретет власть и поможет ему вернуть свое положение.

Этот вывод заставил Сменхкару задуматься о насущном: что же будет с ним? Станет ли он преемником Нефертити и возьмет ли на себя груз ответственности за царство до совершеннолетия Тутанхатона? Но того еще не короновали, и его брак с Анхесенпаатон как гарантия законности его царствования еще не состоялся. Возможно, он сам будет фараоном?

А кто его назначит? Тот же Царский совет? Вряд ли можно предположить такое. Может быть, Тхуту, как хорошо проинформированный человек, просветит его по этому поводу?

И наконец, что же делать с Тутанхатоном? У Сменхкары сердце сжалось при мысли о том, что ему придется отдать мальчика в опустевший дворец, на попечение слуг и писарей, раболепных и лживых. Однако мальчик сам уладил этот вопрос. После особенно сильного толчка носилок он проснулся, посмотрел вокруг с потерянным видом, поискал глазами парик, надел его и заявил:

– Я хочу остаться с тобой. Можно?

– Думаю, да, – ответил Сменхкара. – Но нужно сообщить об этом во дворец.

– Я не хочу туда возвращаться.

Сменхкара погладил его по щеке и устало улыбнулся.

После двухчасового путешествия по пыли и жаре носильщики поставили паланкин перед домом Тхуту. Бывший распорядитель ждал у дверей, явно обеспокоенный.

– Господин! – воскликнул он, когда Сменхкара ступил на землю.

– Брат будет со мной, если это не причинит тебе неудобств.

– Буду только рад, господин!

Он поклонился, давая им пройти, и поспешил следом за Сменхкарой.

– Господин, я знаю, что произошло, – начал он со скорбным видом.

«Не узнал ли ты об этом гораздо раньше?» – подумал Сменхкара, беря из рук слуги кубок со свежим миндальным молоком. Сначала он дал напиться Тутанхатону.

– Еще один траур в царстве, – сказал он. – Иногда божественный солнечный небосклон среди бела дня окутывает полночная тьма.

После этого ни к чему конкретно не относящегося заявления наступила долгая ядовитая тишина. Все, включая слуг, замерли, не зная, как вести себя дальше.

– Мы сейчас освежимся, – нарушил молчание Сменхкара. – Это необходимо после столь утомительного путешествия. Затем нужно будет решить срочный вопрос: Царский совет остается в том же составе? Что он решит? Предвидел ли это кто-нибудь?

Тхуту был поражен спокойствием своего господина и тем, как пристально посмотрел на него Сменхкара. Последний вопрос еще звучал у него в голове: «Предвидел ли это кто-нибудь?» Это означало: если вы так точно нанесли удар, подумали ли вы о последствиях? Тхуту оцепенел. Бывший регент – а с этих пор будущий – был не просто мечтательным молодым человеком. Такой проницательности никто за ним раньше не замечал.

– Не знаю, господин. Но, по всей видимости, Совет должен срочно собраться.

Сменхкара попросил отправить одного из слуг во дворец предупредить, что юный принц до новых распоряжений останется с братом, и повел Тутанхатона мыться.

Подслушивающий мальчик

Ночью дворец стал напоминать корабль, терпящий бедствие. Его главный кормчий – Нефертити – вела его железной рукой, а теперь она лежала на своей постели в окружении дочерей, сестры, служанок, кормилиц, рабов, бесцельно снующих туда-сюда и беспрерывно плачущих. Царевны тяжело переживали смерть матери, несмотря на то что они не были с ней очень близки. Эти же чувства испытывала и Мутнезмут, а остальные скорбели о потере хозяйки их жизней. Кто теперь будет определять расходы на питание? Кто будет платить за работу? Кто побеспокоится о будущем детей, позаботится о стариках, накажет непослушных?

Человеческой душе необходимы порядок и безопасность. Если супруг Нефертити был Защитником Справедливости, то умершая царица была Защитницей Повседневной Жизни, второстепенным божеством Нут, которая на своих хрупких плечах держала небесный свод.

На первом этаже при слабом свете масляных ламп сидели двенадцать сонных писарей. Сегодняшний день оказался одним из самых мучительных в их жизни. Время от времени кто-нибудь из них поднимался и подходил к подносам с хлебом и фруктами. Там же стояли кувшины с вином и пивом. Все это принесли слуги.

В восьмом часу после полудня Уадх Менех появился в дверях, ведущих в покои царицы, и сообщил, что хочет видеть Меритатон. Она спустилась в большой зал и посмотрела на Уадха Менеха, освещенного факелами. Она не ожидала увидеть его настолько изможденным: у него тряслись руки, голос дрожал и срывался несколько раз за время их короткого разговора. Из этого она сделала вывод, что он не был ни в чем замешан.

– Печаль человеческая подобна реке, вышедшей из берегов.

Фраза, несомненно, была подготовлена заранее.

– Будет несправедливо, если люди отнесутся неуважительно к решению Матери всех добродетелей воссоединиться со своим супругом на Атоне.

Она молча смотрела на него. Неужели он явился, чтобы произносить напыщенные речи?

– Царевна, я пришел смиренно сообщить, что теперь тебе как старшей сестре предстоит заботиться о младших сестрах и Дворце царевен.

Меритатон еле заметно кивнула головой.

– И об этом дворце тоже? – спросила она.

Он поднял на нее глаза, полные слез.

– Царский совет соберется незамедлительно, чтобы принять решение по поводу наследования трона, – сказал он.

– Иди, – велела ему Меритатон. – Может быть, рассвет снимет тяжесть с наших сердец.

Уадх Менех поцеловал ей руки, и она почувствовала горячие слезы на своих пальцах.

Царевна вернулась к сестрам и кормилицам, чтобы отправить всех отдыхать во Дворец царевен. Небольшая процессия пересекла двор, разделяющий два здания.

Когда они поднялись к себе, Анхесенпаатон зашла в комнату старшей сестры. Меритатон сняла парик и расправила его на подставке. Анхесенпаатон сказала ей почти с вызовом:

– Теперь я знаю, что Пасар был прав!

Меритатон резко повернулась к ней и застыла. Она совсем забыла о загадочном послании, в котором мальчишка предупреждал Анхесенпаатон о готовящемся восстании при пособничестве верховных жрецов Хумоса и Нефертепа, а также Хоремхеба. Восстания не произошло, но мальчишка явно знал, что кому-то угрожает опасность. Кому? И какова была цель заговорщиков?

– Где он?

– Кто?

– Этот Пасар. Я должна его увидеть.

– Попробую завтра его найти, – сказала Анхесенпаатон. – А ты не запретишь мне с ним видеться?

Меритатон подумала о странной схожести того, что случилось с ними: она тайно встречалась с Неферхеру, а ее сестра – с этим загадочным мальчишкой, пусть и для более невинных игр.

– Нет.

– Ты обещаешь?

– Обещаю. А сейчас иди спать.

Совершенно изнеможенная, Меритатон легла. Потная кожа и разбитые запыленные ноги вызывали неприятные ощущения. Ни у кого не было времени помыться. Ей стало очень горько: вся мудрость мира ничего не могла изменить. Даже если бы они знали день и час, когда предатели собирались отравить Нефертити, все равно ничего бы не остановило зловещий механизм, запущенный жрецами и военными.

Это была последняя осознанная мысль – усталость одолела ее.

Рассвет застал Ая у дверей в Зал для посетителей. Его сопровождали шестеро слуг, секретарь и писарь. Ай хотел увидеть Хоремхеба, который еще не отправился в Мемфис. Военачальник уже умылся и был выбрит, на голове у него красовался свежий парик. У Ая был вчерашний парик, его помятое лицо блестело от пота. Они встретились в большом зале с клепсидрой.

– Отец! – воскликнул Хоремхеб. – Только богам известно, как мы скорбим!

Пасар спал в своем убежище. Его разбудили голоса, отражающиеся от выложенного плитами пола и звучащие высоко среди колонн. Он обещал, что придет сегодня в сад увидеться с Анхесенпаатон, а теперь был вынужден изменить свои планы.

После обмена любезностями Ай заявил Хоремхебу:

– Я желаю побеседовать с тобой наедине.

Военачальник кивнул и попросил своих военачальников оставить их.

– Ты знал?

– О чем?

«Разговор начался неудачно», – подумал Ай. Хоремхеб делал вид, что ничего не знает.

– Об этом ужасном событии… моя дочь…

– О чем знал?

Ай моргнул.

– Ее отравили! – в гневе закричал он. – Моя дочь была отравлена!

– Правда? – спросил Хоремхеб, удивленно подняв брови. – Какая гнусная интрига! Ты в этом уверен? Сразу после супруга? Какое зловещее совпадение! Моя жена была бы возмущена, услышав такое обвинение. Я бы не стал ей этого говорить. И тебя попрошу не сообщать ей о твоих подозрениях. Мутнезмут будет очень расстроена.

Ай слушал весь этот поток восклицаний разинув рот, пораженный бесстыдством и лицемерием Хоремхеба.

– Но скажи мне, – продолжал тот, – у тебя есть доказательства? Ты надеешься найти виновного? Он достоин самого ужасного наказания!

Ай был ошеломлен услышанным и ничего не сказал. Он мог бы сослаться на Пентью, но решил этого не делать. Вдруг он принимал участие в заговоре, целью которого было отравление Эхнатона, вместе с Хоремхебом, но в решающие моменты действовал сам? Ай понял, что теперь не имеет смысла негодовать и обвинять кого бы то ни было. Решив отомстить, он оказался в своей же ловушке.

– Прошу тебя, прими мои искренние соболезнования, – сказал Хоремхеб.

Ай смотрел на своего зятя. Какую игру затеял этот бык с лисьей душой?

– Положение ужасающее, – наконец произнес он, меняя тему.

– Почему?

– Царский совет в нерешительности. Они собираются сделать Сменхкару регентом, а то и царем!

– И что же?

– Но тогда у меня не будет никакой власти и я не смогу ничего сделать для тебя…

Хоремхеб слегка пригубил из кубка с миндальным молоком и поставил его на стол.

– Ты хочешь сказать, что мог бы сделать кое-что для меня, вернее, для армии? Что-то с трудом верится. Мои просьбы о денежной помощи, особенно о средствах на военное снаряжение и для формирования новых частей, остались без ответа.

Ошеломленный Ай открыл было рот, чтобы возразить, но не нашел слов. Итак, Хоремхеб переметнулся в другой лагерь! Он присоединился к преступникам, кем бы они ни были!

– Средства уже почти были выделены тебе… – пролепетал он.

– Но я почему-то об этом не знал.

Ай замолчал. Никакого решения принято не было, он это знал лучше других: его дочь беспокоило растущее могущество военных. Он понимал, хотя было уже слишком поздно, что откладывание выплаты средств Хоремхебу, и даже хуже – урезание этих выплат до такой степени, что получалась уже милостыня, было фатальной ошибкой.

– Но Сменхкара… – снова начал Ай.

– Да, я знаю, это всего лишь молодой человек, который в прошлом подвергся плохому влиянию. Тем не менее он был регентом и в курсе всех проблем армии. Регент или царь, с хорошим советником при выполнении возложенных на него задач он покажет себя с лучшей стороны.

Ай не отрываясь смотрел на Хоремхеба: наверняка ситуация, которая сложится после смерти Нефертити, обсуждалась не один раз, оценивались качества ее преемника, короче говоря, все было продумано заранее.

– Священнослужители такого же мнения? – мрачно поинтересовался он.

– Об этом нужно спросить у них.

После отбытия Уадха Менеха никто из верховных жрецов не посчитал нужным присутствовать при помещении Эхнатона в гробницу. Все жрецы вернулись в свои провинции. Чтобы узнать их мнение, нужно было ехать в Мемфис, в Фивы, а на это ушло бы два дня. Он пожалел, что его брат Анен, жрец культа Амона высокого ранга, был далеко отсюда. Он дал бы хороший совет.

– Значит, нужно будет вернуть Сменхкаре регентство, – сказал Ай, покоряясь обстоятельствам.

– Регентство – это один из вариантов, ты же сам его и предложил. Мне он кажется не самым подходящим. На востоке и юге идет война. Враги больше уважают царя, чем регента. Неужели мы оставим страну без монарха до тех пор, пока Тутанхатон не достигнет совершеннолетия? Мне это не кажется мудрым решением.

– Так значит, ты не против восхождения Сменхкары на трон? – возмущенно спросил Ай.

Хоремхеб еле заметно улыбнулся и прищурил свои желтые глаза.

– Но кем я буду, если воспротивлюсь этому? Несомненно, я поддержу любое принятое решение.

Ай выдержал удар со стойкостью борца: этот ответ зятя подтверждал его участие в заговоре. Ай услышал уже достаточно. Теперь он решил отдохнуть и подумать в одиночестве насчет Хоремхеба. Провожая его до двери, военачальник добавил:

– Отец, я считаю, что ввиду всех этих трагических событий Царский совет должен собраться немедленно и принять нужное решение.

Это был практически приказ. Ай лишь слегка прикрыл веки, попрощался с военачальником и удалился, сопровождаемый свитой. Сразу после того, как он ушел и закрыл за собой дверь, вошла Мутнезмут с осунувшимся лицом.

– Чего хотел мой отец? – спросила она.

– Он пришел узнать, согласен ли я на то, чтобы Сменхкара был всего лишь регентом.

– А кто будет фараоном? Тутанхатон?

Хоремхеб покачал головой.

– И о чем думает мой отец? Двадцатилетний юноша и семилетний мальчишка во главе царства! Даже моя сестра с ее опытом… – Тут она резко оборвала себя и внезапно спросила: – Я слышала, он говорил об отравлении. Что он имел в виду?

Хоремхеб знал, что его супруга не брезгует подслушивать у дверей. Он раздумывал, как поступить: рассказать Мутнезмут о подозрениях ее отца и высмеять их или сделать вид, что это недоразумение. Но Мутнезмут могла слышать больше, чем показывала.

– Он думает, что твою сестру отравили, – сказал военачальник.

Мутнезмут была поражена.

– Кто?

– Не знаю.

– У него есть доказательства?

– Нет.

– Кого он подозревает?

Хоремхеб пожал плечами.

– Этого он мне не сказал.

Мутнезмут села.

– А кому выгодна ее смерть? Сменхкаре? Но как ему это удалось? Он живет далеко от дворца у бывшего Распорядителя церемоний. Это могут быть люди, которым выгодно, чтобы Сменхкара вернулся к власти. А ты что думаешь?

– Я думаю, что от горя у Ая помутился разум. У Сменхкары не так много приверженцев, которые горели бы желанием видеть его на троне такой ценой. Посягнуть на жизнь царской персоны – на такое не каждый решится. Я его просил не втягивать тебя в эту гнусную историю. Когда ты с ним встретишься, сделай вид, что ничего не знаешь. Надеюсь, он достаточно мудр, чтобы не заявлять громогласно о своих подозрениях. Это только посеет панику во дворце, а проблемы не решит.

Мутнезмут глубоко вздохнула.

– Думаю, ты прав, – сказала она. – Что же касается Сменхкары, необходимо положить конец двусмысленности его положения.

– Я согласен с тобой.

– Нужно, чтобы он наследовал трон. Ему найдут хорошего советника. Такого, как ты, например.

Хоремхеб оставался бесстрастным.

Она тяжело поднялась, открыла дверь и приказала надсмотрщику прислуги подмести зал и комнаты, потом попрощалась со своим супругом и заявила, что пойдет к племянницам.

Когда она вышла, Хоремхеб с облегчением вздохнул. Ему удалось избежать грозы.

Пасар приоткрыл дверь своего убежища: никого. Слуги, вооруженные вениками и половыми тряпками, были заняты своими делами во внутреннем дворике. Пасар незаметно проскользнул в сад и побежал на набережную, к садам, примыкавшим к Дворцу царевен.

Закончив умываться, одетая в свежее платье, в красиво причесанном парике, Анхесенпаатон вышла на террасу встречать Пасара. Она заметила его фигуру за живой изгородью, которая отделяла сады от набережной. Он только что пришел и никак не мог отдышаться. Царевна помахала ему рукой и побежала в комнату Меритатон.

– Он здесь!

Меритатон встала и пошла за сестрой в сад. Она чувствовала себя изможденной, словно была старухой. Увидев, что Анхесенпаатон не одна, Пасар быстро спрятался. Придя на место встречи и не найдя мальчика, юная царевна удивленно вскинула брови.

– Да где же он? – спросила Меритатон.

– Он только что был здесь… Пасар!

Она посмотрела по сторонам.

– Пасар! – нетерпеливо крикнула она.

Шум веток привлек ее внимание. Она направилась к изгороди, где, как ей показалось, она заметила какое-то движение. Там она и нашла притаившегося мальчишку.

– Пасар! Ты почему прячешься? – воскликнула она.

– Кто эта женщина? – шепотом спросил мальчик.

– Это моя сестра. Она хочет с тобой познакомиться.

– А зачем?

– Она сама тебе скажет.

Он нехотя вылез из своего укрытия и пошел за Анхесенпаатон. Меритатон весело смотрела на него. У мальчика было узкое лицо и живой взгляд. Он был похож на мышонка и воробья одновременно.

– Это ты Пасар? – ласково спросила Меритатон.

Он кивнул.

– Я Меритатон, сестра Анхесенпаатон. Рада с тобой познакомиться.

Она смотрела на него доброжелательно, и он осмелел. Она поняла, что такой дружбы, какая связывала мальчика с ее сестрой, у нее ни с кем не будет.

– Чего ты хочешь? – спросил он.

Несмотря на сжимавшую сердце печаль, Меритатон позволила себе тихонько рассмеяться.

– Я хочу, чтобы ты сказал мне, как ты узнал то, что сообщил моей сестре.

Пасар повернулся к Анхесенпаатон, словно спрашивая ее согласия.

– Я часто прячусь в комнате для хранения белья в Зале для посетителей, чтобы поспать. Я слышу все, что они говорят.

– И тебя никто не заметил?

Он покачал головой.

– И сегодня ночью тоже.

– Сегодня ночью?

– Там сейчас живет Хоремхеб. Сегодня утром к нему приходил какой-то старик. Это отец его жены.

Меритатон вздрогнула. Ай, ее дед! Она наклонилась к мальчику.

– О чем они говорили?

– Старик сказал, что его дочь была отравлена.

Анхесенпаатон застыла от удивления.

– Моя мать?! – воскликнула она.

Пасар удивленно посмотрел на нее.

– Твоя мать? Царица – дочь этого старика? – спросил он.

Анхесенпаатон вскрикнула и схватила сестру за руку.

– А что ответил Хоремхеб? – в свою очередь спросила Меритатон.

– Что он в это не верит. И что у старика нет доказательств. И еще он не хочет, чтобы старик рассказывал об этом его жене. Но когда старик ушел, военачальник все же рассказал жене, что дочь старика… что царицу отравили. Но он в это не верит.

Меритатон была поражена. Мальчик не мог все это придумать.

Мимо «Славы Атона», которая скучала у берега, проплыла лодка. Два обнаженных человека тянули из воды сети, полные рыбы.

– О чем они еще говорили? – спросила Меритатон.

– Старик спросил, согласен ли Хоремхеб с тем, что Сменхкара станет регентом. Я не очень хорошо понял.

– И что?

– Хоремхеб ответил, что согласен. Но когда он повторил это своей жене, она возмутилась и сказала: «О чем думает мой отец? Двадцатилетний юноша и семилетний мальчишка во главе царства!»

Меритатон сдержала смешок. Она узнала манеру речи своей тети.

– Это все?

– Жена Хоремхеба спросила, мог ли Сменхкара отравить царицу. Ее муж ответил, что нет. Тогда она сказала, что пора положить конец «двусмысленному положению» и сделать Сменхкару Царем. Это были ее слова.

Меритатон задумалась. Затем она положила руку на плечо мальчика.

– Ты хорошо сделал, что рассказал нам все, что услышал. Твои уши так же благословенны, как и уши Хоруса.

Пасар гордо выпрямился и бросил взгляд на Анхесенпаатон. Дети посмотрели друг на друга, и царевна взяла его за руку.

– Если Анхесенпаатон будут угрожать, пусть она идет ко мне. Я защищу ее, – заявил Пасар.

В глазах Меритатон заблестели слезы.

– Я хочу, чтобы она стала моей женой.

На этот раз Меритатон не сдержалась и рассмеялась.

– Ты еще очень юн!

Но все говорило о том, что мальчик не отступится.

– Ты будешь великим военачальником. Как Хоремхеб. Как Нахтмин.

Он кивнул, потом побежал к изгороди, нырнул в кусты и появился с клеткой, которую отдал Анхесенпаатон. В клетке была птица. Она встрепенулась и запела. Дрозд. Лицо царевны засияло.

– Это для меня?

– Я сам его поймал. Увидишь, он певчий.

Анхесенпаатон засмеялась от удовольствия. Она поцеловала мальчика в щеку. Он удержал ее и горячо поцеловал в ответ.

Вдруг Меритатон стала серьезной. Ее взгляд уплыл к серебрящейся на утреннем солнце реке. Два коршуна парили высоко в небе.

Она спросила себя, сможет ли она когда-нибудь встретиться со своим отцом, сможет ли воспарить к этим птицам. Она вспомнила изображение золотой статуи между двумя символами Хоруса.