Текст книги "Гнев Нефертити"

Автор книги: Жеральд Мессадье

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

Позор

– Мне не терпится уехать в Фивы, – заявила Меритатон в кабинете Сменхкары через несколько минут после того, как объявили о ее приходе.

Как только вошла будущая супруга, Сменхкара отпустил Майю, Аа-Седхема и писарей, так как, лишь увидев выражение лица Меритатон, он интуитивно понял, какие бурные чувства ее одолевают.

– Мне не терпится, чтобы тебя поскорее короновали, – тут же добавила она.

Он был ошеломлен происходящим.

– Сядь. Что случилось?

Она рассказала ему о вспышке ненависти со стороны ее сестры. Сменхкара вытаращил глаза. Первая царская супруга влепила пощечину Второй! Чрезвычайный инцидент.

– Нас окружают шакалы, – подытожила Меритатон. – Ты сделал ошибку, оставив Пентью у себя на службе. Те, кто не знает правды, думают, что вы заодно. А те, кто знает, что произошло на самом деле, притворяются, что верят в эти домыслы.

Сменхкара кивнул и сказал:

– В изгнании Пентью был бы опаснее. А в случае новой атаки Ая придется заставить его публично признаться во всем.

Меритатон задумалась над этим аргументом, а затем произнесла:

– Ты должен знать: я буду счастлива отправиться в Фивы с тобой. Мои сестры, за исключением Анхесенпаатон, останутся здесь, в Ахетатоне. Я не хочу, чтобы на Анхесенпаатон продолжала оказывать влияние эта безумная Макетатон.

Сменхкара снова кивнул.

– Сделай Пасара учеником в школе писарей в Фивах.

Он улыбнулся, наклонился и взял руку Меритатон.

– Успокойся. Мы победим.

Меритатон расплакалась.

Необходимость противостоять махинаторам сблизила их. Они оказались связанными обстоятельствами. Он сжал ее руку. Меритатон немного успокоилась.

– А Хранитель духов царицы? – шутливо спросил он. – Скажи мне, когда ты хочешь объявить об этом назначении. Я жду твоего слова.

– Не сейчас. В Фивах, когда все уляжется.

Он погладил ее по голове. А ей показалось странным, что ее утешает мужчина, с которым у нее не было физической близости.

– Так когда же мы отправимся в Фивы? Мы не можем уехать туда раньше?

Сменхкара понял, что она не выдерживает больше царящей здесь атмосферы.

– Можем, если тебе этого так хочется.

– Завтра?

– Хорошо, – сказал он, вставая. – Я прикажу Тхуту подготовиться к путешествию.

Охваченная энтузиазмом, она обняла его.

День начался под знаком дисгармонии.

Примерно в трех днях пути от Ахетатона, в номе Оксиринк шесть человек торопились в городскую управу, в комнату, где вели учет налогов. Это были: главный приемщик, писарь, составлявший кадастр, еще один писарь, землевладелец, занимающийся разведением сернобыков, его писарь и интендант. Из-за жары все были обнажены по пояс.

В воздухе уже висела пыль, жужжали мухи, ощущался стойкий запах коровьего навоза. Кроме того, чувствовался и горький запах пота.

Землевладелец был недоволен. Приемщик его покорно слушал. Так как жалобщик был человеком знатного происхождения, ему следовало выказывать почтение.

– Подсчет площади моих земель неправильный, – заявил он категорично, глядя на писаря, сидящего перед ним.

Последний изучал папирус, лежавший у него на коленях.

– Площадь твоих полей составляет семь тысяч четыреста двадцать четыре квадратных локтя. Я вместе с моим помощником измерял и длину, и ширину. Девяносто пять локтей в длину, семьдесят семь в ширину. Ты должен бы знать размеры своих полей. Плюс еще треугольный участок земли в сто девять локтей.

– Интересно, какой локоть ты используешь?

– Как какой локоть? Обычный локоть, какой в номе Оксиринк все используют! Что за вопрос такой?

– Ты явился из Мемфиса в прошлом месяце, не правда ли? – ядовито спросил землевладелец.

Приемщик повернулся к своему писарю, догадываясь, что произошла путаница. Писарь, составлявший кадастр, вскинул брови:

– А при чем здесь это?

– А я тебе докажу, – ответил землевладелец. – Ты использовал локоть, обычный для Мемфиса, не правда ли?

– Конечно.

– А ты разве не знаешь, что его длина на одну двенадцатую меньше, чем длина, принятая в Ахетатоне? А ведь ном Оксиринк подчиняется Ахетатону.

Писарь был озадачен.

– Ты использовал длину локтя, принятую в Мемфисе? – растерянно спросил приемщик.

– Да… Я не знал.

– Согласно твоим расчетам, которые неверны… – снова начал землевладелец, но тут писарь гневно перебил его:

– Как это – неверны?

– Абсолютно неверны! – авторитетно заявил землевладелец. – Согласно моим подсчетам площадь моих земель составляет шесть тысяч восемьсот шесть квадратных локтей, а не семь тысяч триста пятнадцать, но это еще не все…

– Мы тебе уменьшим налог на одну двенадцатую, – сказал приемщик, чтобы избежать конфликта, эхо которого разнесется по всем окрестностям.

Несколько писарей, заинтересованных происходящим, показались в дверях.

– Это еще не все, – повторил землевладелец, поворачиваясь к своему писарю. – Вы неправильно подсчитали и площадь треугольного участка земли.

Писарь землевладельца приветливо улыбнулся.

– Длина каждой стороны этого треугольного участка земли, о котором идет речь, составляет девять локтей. Значит, площадь будет двадцать четыре с половиной локтя квадратных, а не сто девять.

– Что это за расчеты? – возмутился писарь кадастра.

– Как ты определяешь площадь треугольника? – спросил другой писарь.

– Я свожу ее приблизительно к площади описанного квадрата…

– Приблизительно?

– Этот писарь – ученик мастера геометрии Сетмоса из Мемфиса! – сказал землевладелец.

– Площадь треугольника равна половине площади фигуры с прямыми углами, чья ширина равна гипотенузе треугольника, – заявил писарь землевладельца. – Гипотенуза этого треугольника составляет семь локтей, следовательно, треугольник вписывается в квадрат площадью сорок девять квадратных локтей. А его половина и есть та площадь, которую я вам назвал: двадцать четыре с половиной квадратных локтя.

Приемщик совсем запутался.

– Идите работать! – крикнул он толпившимся у дверей писарям.

– Нам полезно это знать, – заявил один из них.

У писаря, составлявшего кадастр, вытянулось лицо.

– Значит, разница в мою пользу составляет восемьдесят четыре с половиной квадратных локтя.

– Какая головоломка! – проворчал приемщик. – Ладно, я уменьшаю налог на одну одиннадцатую часть.

– А обман? – возмущенно завопил землевладелец. – А расходы? Я был вынужден пригласить писаря из Мемфиса за свой счет.

– Чума на твою геометрию! – закричал приемщик, который понял, что придется заново все рассчитывать. – Одна десятая часть! Это мое последнее слово. Ты соглашаешься?

– Очень хорошо. Если это твое последнее слово, я поставлю в известность о ваших махинациях всех землевладельцев нома.

Жестокая месть! С этим надо было что-то делать.

– Чего ты хочешь? – спросил приемщик хрипло.

– Восьмая часть.

– Не может быть и речи. Это уж слишком! Могу допустить еще девятую. Девятая часть вместо двенадцатой – это и так много.

Землевладелец задумался или только сделал вид, что задумался.

– Хорошо, я не хочу твоей смерти. Значит, девятая часть.

Второй писарь принялся составлять акт о снижении налога.

Слышно было, как остальные писари издевательски посмеивались в соседних комнатах.

– Хранитель духов… – произнес он задумчиво, с легкой иронией.

А затем:

– Как ты думаешь, в Фивах есть подземелья?

– У меня будут собственные покои.

Она ни слова не сказала ему о намерениях иметь от него ребенка. Отношение женщины к своему любовнику меняется, как только оказывается, что цветок удовольствия способен породить плод. Меритатон теперь смотрела на Неферхеру как бы со стороны.

Она думала о наивных планах Пасара, о которых ей рассказывала Анхесенпаатон. Он намеревался увезти ее далеко-далеко и защищать ее, если она окажется в опасности. Меритатон повторила эти слова Неферхеру. Он на какое-то время задумался.

– У меня не хватит наглости похитить царицу, – наконец сказал он.

– А если бы я не была царицей?

– Тогда я бы тебя уже похитил.

Это, без сомнения, прозвучало глупо, но эти слова согрели ее душу.

– И куда бы ты меня увез?

– Ты что, думаешь, жить можно только в Ахетатоне или в Фивах?

– А куда бы мы отправились?

– В Лашиш. В Азор. В Библос. В Угарит…

– На восток? К хеттам? И что бы мы там делали?

– Разве я не писарь? Я бы переводил тексты для торговцев. В Большом Зеленом море есть острова.

Острова. Она слышала при дворе ее отца, как один путешественник рассказывал об этих таинственных землях, где у людей были желтые волосы. Желтые, как золото…

Меритатон вздохнула. Неферхеру обнял ее. Она испугалась самой себя, своих желаний. Не сегодня вечером. Она могла зачать. Неферхеру проявил настойчивость.

– Не в этот вечер, – сказала она, ласково гладя его по щеке.

Когда Меритатон вернулась во дворец, она увидела, что Макетатон шагает туда-сюда по залу, в который выходили двери покоев царевен. Сестры замерли, глядя друг на друга. Затем, пылая гневом, Макетатон вернулась в свою комнату.

Вот гадюка! Она, наверное, что-то заподозрила.

Ваза из чистого золота была украшена ляпис-лазурью и белыми переливающимися камнями. Царский подарок. Маху, начальник охраны Ахетатона и всего царства, поставил ее на стол перед собой. Он оставался бесстрастным.

– Скромное свидетельство уважения моего господина Ая, – сказал слащавый посланник, который и доставил эту вазу.

– Уважение твоего господина делает мне честь. Но на данный момент у меня нет тех сведений, которые он просит.

Посланец посмотрел на него, прищурив глаза.

– Но ты можешь их получить.

– Не думаю, что об этом кому-либо известно, но для того, чтобы угодить твоему господину, я поинтересуюсь.

– Было бы желательно, чтобы ты узнал об этом в ближайшие недели.

– Понадобится много недель. Царский двор начинает перебираться в Фивы.

Посланец покачал головой.

– Нужно будет подождать, пока жизнь снова войдет в свое русло, – сказал Маху.

Посланец взвесил мысленно все за и против, оценил возможности Маху.

– Было бы удивительно, если бы женская страсть слишком долго оставалась неутоленной, – с ядовитой улыбкой произнес посланник.

Маху взглянул на вазу и спросил:

– Надежны ли ваши источники?

– Более чем.

Маху согласно кивнул и встал, давая понять посетителю, что беседа закончена. Тот последовал его примеру, хитро улыбаясь. Маху смотрел на него снизу вверх, так как был маленького роста, а его поза говорила о том, что он уже готов подталкивать гостя к двери.

– Да будет насыщенным твой день, – сказал посетитель, – и Хорус пусть следит за тобой своим оком.

– Здоровья и процветания, – пожелал ему Маху в ответ, открывая дверь.

Не успел еще посланец дойти до лестницы, как Маху позвал охранника, который стоял перед дверью.

– Ты и Мутемнес, следуйте за этим человеком, куда бы он ни пошел. Я должен знать обо всех его встречах. Пусть еще двое следят за ним ночью. Смотрите мне, не соблазнитесь подкупом, – посоветовал он угрожающе. – И никому ни слова, никому! Вы меня слышите? За это вы отвечаете головой. За хорошую работу будете вознаграждены. Идите, следите за ним!

Он окинул комнату взглядом, взял полотенце, чтобы вытереть пот с лица, затем завернул вазу в полотенце и спустился по лестнице в сопровождении своего обычного эскорта.

Он шел в Царский дом.

Мерзавец

Скрип дерева по каменным плитам; грохот палет, на которые переезжающие погрузили наиболее тяжелые вещи из царского имущества: трон, кресла, столы, сундуки; прерывистое дыхание и крики старших мастеров звучали под высокими потолками Царского дома. Пыль и резкий запах пота и джута, которым были обернуты все вещи, висели в просторных комнатах. Тараканы, мыши, скорпионы и сколопендры, которым удалось ускользнуть от бдительных слуг, носились везде, заканчивая свое земное существование под старыми сандалиями интендантов. Главный дворцовый интендант, Смотритель мебели и их помощники, ответственные за транспортировку, беспокойно следили за этой суетой. Им помогала целая армия писарей. Двое из них стояли у дверей и отмечали на папирусе каждую вещицу, каждый сундук и каждый тюк, которые покидали дворец. Вооруженный пером и чернильницей, еще один писарь вносил в список номер каждого свертка. На выходе из дворца все свертки и тюки грузились на тележки, которые везли к кораблям. Все имущество должны были отправить на лодках вверх по Великой Реке до самых Фив под присмотром все тех же писарей и охраны. Все прекрасно знали, что на реке разбойничали пираты и что драгоценное царское имущество неизбежно вызвало бы у них приступ жадности. Кроме того, на каждой лодке было по пять вооруженных стражников, а на двух больших кораблях были размещены по сорок вооруженных до зубов воинов, готовых отразить возможную атаку пиратов.

– А статуи? – спросил главный интендант.

– Согласно воле принца статуи умерших царя и царицы останутся здесь.

Интендант кивнул головой.

– Архивы дворца?

– Их присоединят к общим архивам, пока царь не примет другого решения.

Спустился Маху, начальник охраны. Он направился к Уадху Менеху, который следил за ходом работ, и заявил:

– Я должен немедленно видеть царя.

Первый распорядитель моргнул.

– Это будет трудно сделать, он сейчас составляет список своих вещей, которые хочет взять в Фивы.

Четыре человека, тяжело дыша от усталости, тащили вниз по лестнице со второго этажа огромный ящик.

– Это очень важно, – сказал Маху.

Уадх Менех направился к лестнице. Спустя несколько мгновений он вернулся и пригласил Маху подняться. Сменхкара вместе со своим Хранителем гардероба рассматривал одежду и другие предметы туалета, разбросанные везде – на постели, на полу, на сундуках. Как только вошел посетитель, удивленный Сменхкара прервал свое занятие. Маху поклонился и попросил позволить ему побеседовать с будущим царем наедине. Сменхкара предложил ему выйти на террасу.

Не говоря ни слова, Маху вытащил завернутую в тряпицу вазу и поставил ее на край ограждения. Сменхкара взял ее в руки, внимательно изучил, а потом посмотрел на Маху.

– Красиво. Что это?

– Плата за выполнение тайного задания, которое я считаю бесчестным, мой царь.

– Кто ее предложил?

– Некий посланник, мой царь.

– Кто его к тебе направил?

– Я еще не знаю точно.

– Что за тайное задание?

– Следить за будущей царицей, мой царь.

Сменхкара удивленно вскинул брови.

– С какой целью?

– Я не осмеливаюсь сказать, мой царь.

– Я слушаю! – нетерпеливо произнес Сменхкара.

– Прости меня, мой царь, но задание состоит в том, чтобы узнать, есть ли у нее любовник, и если да, то выведать, кто он.

Лицо Сменхкары покраснело от гнева. Значит, уже его личная жизнь поставлена на карту. Его разыгрывают, как кусок свинины.

– И что ты сделал? – спросил он, когда к нему вернулось самообладание.

– Я притворился, что принимаю его предложение, мой царь, чтобы он не обратился к кому-либо другому, кого легче будет уговорить.

– Ты правильно сделал.

– Мой царь, еще я приказал своим людям следить за этим человеком днем и ночью и докладывать мне обо всех его действиях и о тех людях, которых он посетит в Ахетатоне.

– Очень хорошо.

– Итак, как только он ушел от меня, он отправился во Дворец царевен и попросил о встрече с царевной Макетатон от имени господина Ая.

Сменхкара сделал глубокий вдох.

Значит, вот оно что! Раз у него ничего не вышло с Меритатон, Ай пытается повлиять на Вторую царскую супругу. У него появилась еще одна цель: теперь он намеревался отомстить и Меритатон. Нет никакого сомнения в том, что в лице Макетатон он нашел преданного союзника.

Впервые Сменхкара задумался, не отдать ли распоряжение убить Ая. Этот старый шакал вел против него настоящую войну. Но почему он стремится узнать, есть ли у Меритатон любовник? Как он хочет использовать эти сведения? Какую роль в его планах по завоеванию трона могла играть супружеская измена царицы? Сменхкара смог предположить лишь одно: ребенка мужского пола, рожденного Меритатон, хотят признать незаконнорожденным. Но кто может это сделать? Ай больше не является членом Царского совета.

Сменхкара не находил удовлетворявшего его объяснения.

– Меня поразила одна деталь, мой царь, – снова заговорил Маху. – Я спросил у этого посланника, надежен ли источник информации. Он ответил мне, что эти сведения являются более чем точными, поэтому я сделал вывод, что некто очень близкий царице подло клевещет на нее.

Некто… Сменхкара даже знал кто: Макетатон.

Возможно, верность памяти матери так внезапно озлобила Вторую царскую супругу, настроив ее против Меритатон? Или же это была ревность, которая зрела в ее душе? Но как бы там ни было, только она могла рассказать Аю о любовной связи своей сестры.

Надо было бы следить за этой ядовитой маленькой мегерой, потому что она становилась опасной. Но были и другие срочные дела.

– Ты хорошо сделал, что вызвал доверие у этой крысы, – сказал Сменхкара. – Вскоре он появится вновь.

Маху был заинтригован и внимательно слушал.

– Ты ему скажешь тогда, что знаешь, кто любовник царевны.

У Маху округлились глаза.

– Но кто это, мой царь?

– Ты.

Маху открыл рот, но не смог издать ни звука.

– Я? – произнес он наконец.

– Ты, ты! Ты придумаешь какую-нибудь историю о том, как вошел в доверие к одинокой царевне и добился ее привязанности.

Маху захлопал ресницами.

– Таким образом, – подытожил Сменхкара, – мы будем знать, для чего это ему нужно.

Маху ненадолго задумался.

– Мой царь хитрее самого Тота! – наконец воскликнул он и засмеялся.

– Признайся в этом как можно быстрее. И я хочу, чтобы ты следовал вместе с двором в Фивы, – приказал Сменхкара.

– Да, мой царь.

Сменхкара посмотрел на вазу, которая сверкала на солнце.

– Возьми ее, она твоя, – сказал он, протягивая ее Маху.

– Но, мой царь…

– Возьми ее. Это награда за твою верность.

Маху поцеловал руки Сменхкары и ушел, сопровождаемый взглядом заинтригованного Хранителя гардероба.

Это была последняя ночь Меритатон во Дворце царевен в Ахетатоне. Она горела желанием видеть Неферхеру, но знала, что за ней следит Макетатон. Сменхкара рассказал ей о разговоре с Маху.

Значит, Макетатон была заодно с Аем.

Меритатон раздирали противоречивые чувства: она была вне себя от гнева и в то же время страстно желала увидеть своего любовника. Не в силах больше терпеть муки, она решила спуститься в сад.

Когда она попала в восточную часть сада, за деревьями мелькнула тень. Видела ли ее Меритатон? Как только появилась царевна, тень направилась ей навстречу, к густым зарослям туи. Меритатон и тень встретились там. Ночные хищные птицы несколько раз испуганно вскрикнули.

Третья тень отделилась от стены дворца и тоже направилась к зарослям туи. Этот человек держал в руках лампу и старался I рукой прикрыть ее свет. Но слабый свет позволял все же различить черты лица. Это была Макетатон.

Она добралась до деревьев и там перестала загораживать свет лампы.

Обнаженная Меритатон вскрикнула.

Можно было хорошо рассмотреть голого мужчину, который, казалось, задыхался от стыда. Он быстро спрятался в тень.

Выражение лица Макетатон было злым и торжествующим.

– Ха! – воскликнула Вторая царская супруга. – Я хотела знать, с кем ты путаешься, грязная шлюха! Я задержу этого мерзавца!

Она подняла лампу, чтобы рассмотреть лицо любовника Меритатон.

Два стражника появились из глубины сада.

В то же мгновение знакомый голос произнес:

– Этот мерзавец – я, Макетатон.

Она пронзительно вскрикнула.

Это был Сменхкара. Он со злостью вырвал лампу из рук Макетатон.

– Ты хотела задержать меня, змея? – спросил он со смехом и влепил хорошую пощечину незваной гостье. Уже вторую за этот день.

Она закричала и, ошалев от страха, задрожала всем телом. С вытаращенными от ужаса глазами она судорожно глотала слюну.

– Ты собираешься оклеветать перед Аем собственную сестру? – продолжал Сменхкара, приближаясь к шпионке. – С какой целью, ты, горшок с ядом?

Она снова вскрикнула, ожидая новой пощечины. Макетатон заикалась, ее лицо было перекошено от ужаса и унижения.

– Может быть, ты завидуешь ей из-за того, что она должна сесть на трон?

Теперь Макетатон задыхалась от бешенства, словно гиена, застигнутая на месте преступления.

– Возвращайся в свое логово, кладбищенская тварь! – бросил он ей.

Макетатон убежала, размахивая руками, как будто за ней гнались ночные демоны.

Сменхкара, смеясь, стал одеваться.

– Теперь нас оставят в покое. По крайней мере, на какое-то время. Я запрещу ей покидать дворец.

Стражники удивленно смотрели, как Макетатон бежала к дворцу.

– А сейчас я оставляю вас вдвоем, – сказал Сменхкара.

Он поднял лампу и осветил лицо другого мужчины, который до этого времени держался в тени. Это был остолбеневший Неферхеру.

– Мой царь… – пролепетал он.

– Как тебя зовут?

– Неферхеру, мой царь…

– Неферхеру, завтра ты последуешь за нами в Фивы. Я разберусь со стражей, – пообещал Сменхкара, покидая их и унося с собой лампу.

Увидев человека, которого они собрались арестовать, стражники ускорили шаги.

Сменхкара поднял лампу.

Узнав будущего царя, оба вскрикнули от ужаса и собрались было бежать.

– Идите сюда! – крикнул Сменхкара.

Дрожа от страха, стражники остановились.

– Приказываю вам не выпускать царевну Макетатон из дворца.

Меритатон и Неферхеру слышали этот приказ.

– Я не понимаю… – пролепетал Неферхеру.

– Трон, – кратко пояснила Меритатон. – Власть. Понимаешь?

Она была восхищена хитростью Сменхкары. Он догадался, что, прежде чем отправиться в подземелье через кухню, она встретится с любовником в саду. Сменхкара подстерег ее и предложил разыграть комедию.

Теперь, как он и сказал, Макетатон вышла из игры.

План Ая провалился с треском.

Но какова же была настоящая цель этого плана?

– Ну и жизнь! – воскликнул Сменхкара, обращаясь к Аа-Седхему после того, как вернулся в свои покои.

Он рассказал ему о происшедшем. Лекарь стал целовать ему руки.

– Теперь нужно найти способ сообщить Аю о его поражении.

– Ты прав. Мы это сделаем, как только приедем в Фивы.

Позднее, уже перед тем, как заснуть, Сменхкара думал о том, что Эхнатон каким-то образом сдерживал весь этот ад. А после его смерти вокруг так и кишели подонки.