Текст книги "Приключение Шекспира"

Автор книги: Жан Поль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

– Отчасти. Отчасти она является мною, так что я видел все случившееся своими, хм, глазами.

– И все же я склонен полагать, что это твоих рук дело.

– Предположение твое ошибочно. Обладай я такой способностью, я бы лучше тебя самого вытравил. Или, на крайний случай, вырвал кусочек попроще и подейственнее. Например, воспоминания о себе. Но Айро, как субстрат скорее чувственный, чем мыслящий, нашла в тебе максимально уязвимый сенсуальный элемент. Помнишь, я говорил тебе о ваших чувствах? Так вот, любовь, пожалуй, одно из самых ее ярких проявлений. Не полюби ты Диз, ты бы не потерял ее. А не будь ты тем, кем являешь, то не смог бы ее вернуть.

Он помолчал, вглядываясь в Сейвена с каким-то внезапным интересом, азартом естествоиспытателя, наткнувшегося на химеричную находку.

– Если Диз чудо, то ты истинный кудесник. Ведь ее не было. Нигде. Айро ее просто стерла. Пережевала в элементарное это твое воспоминание о ней.

– Вы знали об этом с самого начала. Знали и хотели заполучить меня по пустой надежде.

– Ты воссоздал ее подлинный лик, призвав в помощники тех, кого помнил. Не осознанно, спонтанно, но... Возбудил в них воспоминания, которых они не должны были содержать. Ведь все они шагнули из твоей памяти, а значит, не могли помнить ее. Но и не это главное, – Атодомель хищно улыбнулся. – Воспоминания о Диз только ключик, которым ты распахнул дверь неведомому. Теперь каждый из них помнит себя, так, если бы являлся самодостаточной ментальностью. Так, если бы прожил все свои воспоминания наяву. Они вспомнили для тебя Диз, но на том не остановились. Они продолжают вспоминать для тебя. Они вспомнят кого угодно, когда угодно и их воспоминания будут неотличимы от подлинности. Любая ментальность Вербарии может быть вынута из ничего, воссоздана из одного только тебя.

Впервые, за все время разговора, Атодомель пошевелился. Он наклонился немного вперед и внушительно, с расстановкой заключил:

– Ты стал Теньеге, Сейвен. Обычный смертный репликант стал разумом сонм.

Он снова выпрямился и холодно, с некоторой иронией продолжил:

– Моделирование не всегда приводит к желаемому результату. Эволюция может преподнести детерминанту, что разрушит самый четкий и выверенный план. У братьев случались отклонения, случались заминки, тогда они несколько коррелировали ход истории, что, впрочем, крайне нежелательно. Нарушается чистота. Вербария изначально задавала интерес. Вы раскрыли прикладную, физическую сторону ментальности, что случается крайне, крайне редко.

– Биоэфир…

– Одного этого было достаточно, чтобы досрочно прервать бытие Вербарии. Но я решился ненадолго отсрочить момент исхода с тем, чтобы как можно глубже наполнить генизу.

– И развязал Ту войну.

– Но я просчитался, недооценив вас. Выбранный мною культурный пласт – Кетсуи-Мо – ценою собственной свободы заключил меня в ментальную тюрьму, в тот самый объект, которой должен был за раз уничтожить все живое и мгновенно наполнить генизу. Война слишком утомительное и долгое мероприятие, я убедился в этом на личном опыте. Благодаря войне и отсутствию контроля с моей стороны, вы постигли истинную сущность ментальности. Делио Флаби. Именно этот репликант, одержимый идеей воскрешения своей супруги, совершил прорыв.

– Это объясняет появление Айро, но не мое.

– Ты – продукт сложной, запутанной цепи причинно-следственных связей. Та самая детерминанта, которую я, увы, допустил. И вот, как итог, я разговариваю с тобой, на равных. Такого исхода я уж точно никак не мог предугадать.

– Все, чего я хочу, это избавить Солнечную систему от тебя. Так, чтобы и следа не осталось. Ты мне не брат и не пытайся брататься. Ты нуждаешься во мне, а потому и пришел. Хочешь, чтобы я тебя вызволил? Подал руку «равному», так?

– Ты глуп, репликант Сейвен, – после некоторого тяжелого молчания ответил Атодомель. – Несмотря на свой потенциал. Это твое первородное наследие, от которого если ты и избавишься то не скоро. Мне нет дела до текучести времени. Я вечен. Рано или поздно, но за мной вернутся братья и Вербария станет нашей. Ты всемогущ здесь, внутри генизы. Но в вещественной плоскости, твоя сила не так велика. А пришел я к тебе с другим. Ты должен остановить Айро.

Сейвен задумался. Он ведь, действительно, хотел остановить Айро. Об этом же его просила мать Теньеге. «Но раз к этому же клонит Атодомель, то означать это может одно – погибель Айро ему на руку».

– Ты лукавишь, – наконец, протянул он. – Именно Айро сдерживает тебя. Не будь ее, ты бы уже давно унес генизу Вербарии. Она твой замок. Твоя запе’рть. И раз ты стоишь на этом, значит это что-то тебе дает.

– Только одно. Гениза Вербарии не сгинет в ее жвалах и, к возвращению моих братьев, она останется в сохранности. Видишь, я откровенен с тобой. Тем более, ты сопоставим с ней. Ничто не помешает тебе самому взять меня под стражу. И спокойно жить. Может быть, еще миллиард земных лет.

– А что помешает мне сперва избавиться от тебя?

– Айро, – Атодомель улыбнулся, обнажая черные зубы. – Пока я в ее власти, ты мне ничего не сможешь сделать. Но тебе лучше поторопиться с решением. Пока мы тут беседуем, Айро продолжает перемалывать генизу. Уже очень скоро, ты, верхом на ней, как верхом на взбесившемся слоне, ворвешься в хрустальные палаты и тогда…

– Сгинь! – вдруг рявкнул Сейвен, вскочил на ноги, но Атодомель уже пропал. Только длинная и узкая щель затухала искристыми разрядами в память о нем.

Кулаки сжимала бессильная ярость. «Попался». Поддавшись негодованию, он бросился к смыкавшемуся проему, пронзил его ладонью, впихнул вторую руку и раздвинул щель, точно ставни. Внутри мерцала редкими звездами чернота, обозначая, видимо, другие проколы пространства. Он уже, было, занес ногу, чтобы забраться внутрь, как услыхал за спиной знакомый голос:

– Сейв, ты это куда собрался?

Тогда он отпустил брешь и, не без сожаления, позволил той затянуться.

– Ну и шут с тобой. Все равно достану, – проворчал он, развернулся и пошел к скорлупке.

– Кто это был? Атодомель? – спросила Диз, что стояла у порога, уже одетая и причесанная.

Вместо ответа Сейвен сильнее стиснул челюсти, отчего желваки заметно напряглись.

– Какой ты сосредоточенный с утра, – фыркнула Диз и рассмеялась. – Завтракать пошли. Все уже накрыто.

Войдя, он тут же отыскал взглядом столик у окна, который почему-то ускользнул от его внимания утром, и, без лишних слов, уселся за него. Фарфор, серебро, какие-то бутерброды… Он видел все, но туго соображал, что видел. «Что же теперь делать?» В пустую кружку перед ним вдруг полился дымящийся завар. Он машинально взял ложечку и стал сыпать сахар. Одну, вторую, третью…

– Что, совсем плохо?

Он посмотрел на Диз, сморгнул и натянуто улыбнулся.

– Да нет, не особо. По крайней мере, не для нас с тобой.

– Если «по крайней мере, не для нас», – передразнила она его и уселась напротив. – То все, действительно, скверно. Давай, выкладывай, что он сказал тебе?

Неохотно, слово за словом, Сейвен разговорился. Со скупого и образного пересказа, вскоре он перешел на дословное изложение. Диз его не перебивала, слушала молча и время от времени кивала. Обернулось все тем, что Сейвен возвратился куда как дальше: к моменту его самообнаружения на мшистых болотах, встрече с Теньеге и тернистому походу сквозь бред Айро. «Длинноватым вышел рассказ... Ну, зато выговорился».

– Зря ты так запросто прогнал Атодомеля, – задумчиво протянула Диз, глядя куда-то в сторону, когда Сейвен, наконец, выдохся и замолчал. – Надо было больше говорить самому. Больше спрашивать. Он хоть и Первый, но остолоп тот еще.

Она выбралась из-за стола и зашагала по комнате, явно что-то обдумывая. Какое-то время Сейвен наблюдал за ее молчаливой ходьбой, но потом пожал плечами и потянулся к еде.

– Нет, просто так удалять Айро нельзя. Это слишком очевидно. Слишком очевидно, что он именно этого и хочет. Но удалить ее надо. А ты смог бы? – вдруг обратилась она к Сейвену, который неожиданно увлекся аппетитными бутербродами.

– Наверное, – ответил он после небольшой паузы. – Пробовать надо.

– Пробовать нельзя, надо наверняка знать. Если ты не тверд, значит не сможешь…

– Но я ведь даже…

– Т-ш-ш, – погрозила она пальцем, больше не глядя на Сейвена. – Предположим, худшее. Предположим, что с ней тебе не совладать. Вспаханные ею ментальности, это только след, но не она сама. Но… Где она сама? Где Айро?.. Вот что нужно… Нужно узнать где ее средоточие. Атодомель сказал, что она сдерживает его. Но раз он свободно разгуливает по генизе, значит его ментальность не связана. Или вернее, есть какая-то цепь, к которой он прикован и которую не может перегрызть.

– Немного не так, – осмелился встрять Сейвен. – Он не внутри генизы, он внутри Айро. Как и мы с тобой. Она и есть его тюрьма. Ну, или вольера.

– Что он получит, избавившись от Айро?

– Свободу, видимо. Вернет себе доступ к генизе Вербарии.

– А она ему нужна? Ему нужен ты, наш кудесник.

– На кой я ему? Пока мы здесь, он ничего мне не сделает… Постой-постой… – Сейвена вдруг осенила догадка. – Наружу ему надо, в физическую плоскость, вот что! Не гениза Вербарии с ее ментальным устройством, а гениза как кристаллический конгломерат! Вот почему так много! Миллиарды лет жизни он сулил! Конечно, ведь это все внутри генизы! Пока мы тут будем вариться как консервы в банке, он доставит нас по адресу, и тогда все мои возможности не будут иметь никакой цены!

– Для тебя нет, а вот для Первых очень даже. Хм. Вот это больше похоже на правду. Нам он оставляет реплику, наподобие той, что послал на землю, для видимости, а в телесном виде сделает то, что ему потребуется.

– Если он хочет вернутся в свое тело, то сможет сделать это только если уйдет Айро.

С нарн они помолчали, глядя друг другу в глаза.

– Это что же? – наконец обескуражено проговорил Сейвен. – Замкнутый круг получается? Покончи мы с Айро, то гениза окажется в руках у Первого, а не тронь мы ее – конец Вербарии.

– Угу, – вздохнула Диз и вновь села за стол. Помолчали еще немного. – Если только...

– Что?

– Если только не уничтожить сперва его тело. Ты сможешь покинуть границы Айро и вернуться в Вербарию?

Сейвена передернуло от одной мысли, что снова придется продираться сквозь кошмарные бредни.

– Думаю, что смогу. Это будет не просто, но отыскать лазейку можно. Только это полдела. Другая половина это выбраться в физическую плоскость.

– Надеюсь в этом нам поможет твоя матушка, – Диз улыбнулась. ­– Пойдем. Мне очень хочется познакомиться с ней.

Tat zuletzt

Айро точно игралась с ними, манила выходом, но больно била по рукам не позволяя даже прикоснуться. «Как будто в глиняном чану сидим. Только проковыряешь дырочку, как кто-то с той стороны ломает тебе палец и наглухо замазывает брешь».

Сейвен грустно усмехнулся своим мыслям и посмотрел на Диз, задремавшую у его плеча. В тусклом свете битумных ламп ее лицо выглядело особенно бледным и изможденным. «Еще бы. Столько событий. Пугающих и необычных».

В трюме парусника «Тольеро» пахло сыростью и дегтем. Недавно окончившийся шторм выжал из матросов последние силы. Теперь вся команда спала, мерно, сообразно успокоившимся волнам, покачиваясь в сетчатых гамаках. Не спал только Сейвен, да одинокий рулевой на палубе. Спать не хотелось даже здесь, в воспоминании. «Да и нужно ли? Что, действительно, нужно, так это наконец добраться до материка».

Забрались они глубоко. Почти на триста фаз в прошлое, увязнув в грубом, но волевом периоде истории Вербарии. Не без грусти Сейвен предвидел, что это далеко не дно. Айро еще не раз их осадит и тогда придется нырять глубже. «Заставляя уже припомнятых, вспоминать людей и события прошлого». Люди… Именно они воздвигали ретроспективу, оживляя ситуации, в которых им довелось побывать. За пронзенных триста фаз коллекция из лиц собралась внушительная. Но сейчас все они были не нужны.

Сейвен закрыл глаза, прислушался. К скрипу снастей, уставших мачт и шпангоутов примешался шум дождя. Шквалистый ветер сник, оставив после себя ливень. Просочившаяся сквозь палубные доски капля угодила Сейвену прямо в лоб. Он встрепенулся, открыл глаза, аккуратно вытащил из-под Диз затекшую руку и отер лицо. Захотелось зонтик. Самый простой, тряпочный со складной ручкой. Стиснув зубы он подавил желание, откинулся на спальник и прикрыл глаза ладонью.

Триста фаз… Триста фаз они с Диз наблюдали как покорялся остров Бредби. Но не так, как в учебниках истории, а в обратном порядке. И что в итоге? В итоге не осталось тех, кто помнил остров до первых людей, а это означало миграцию на континент. «Хорошо бы выбрать время помоложе и вернуться туда на комфортабельном лайнере, но…»  Они пробовали. Сейвен даже перемещался мыслью к современному Сотлехту. Но Айро моментально находила их при первой же попытке связаться с матушкой. Методом долгих и изнурительных проб они пришли к единственно действенному методу: медленно и верно от человека к человеку, без лишних фантазий и только с подачи воспоминаний других, углубляться в историю. Чем глубже они спускались, тем медлительней становилась Айро, тем больше времени им оставалось на открытое действие.

Здесь на корабле Сейвен знал каждого матроса как облупленного. Точно так же как он знал их друзей, их родню, родню друзей, друзей родни и так до самого последнего отпрыска, которого Сейвен знавал уже лично. Он мог бы воссоздать их всех сразу, все те места и закоулочки, которые они помнили, каждый жест, каждый вздох – все! Но сейчас ему нужны были моряки, которые знали корабль, помнили маршрут и тех, кто ожидал их во Франдии. Собственно, зона Сейвена ограничивалась только кораблем и потерянном в ночи кусочком моря. «Чем меньше, тем лучше. Тем незаметнее для нее». Теперь Сейвен в полной мере понимал опасения Теньеге по поводу всеобъемлющего, тотального надзора со стороны Айро. Она, действительно, проникала всюду. Она была всем.

Вдруг нараспашку отворилась дверь, впуская в трюм клокот дождя. Сейвен замер, прислушался. Чавкающие, как будто увязающие в густой грязи, шаги неспешно спускались по крутой лестнице. Вошедшим оказался капитан Могран. Спустившись, он остановился, снял треуголку, стряхнул с нее капли дождя, но назад не одел. Когда его блуждающий взгляд остановился на их гамаке, то капитан широко осклабился и медленно, стараясь не шуметь, начал подкрадываться. В его руке блеснул стилет. Сейвен внутренне напрягся, но смотрел он не на клинок, а на шляпу, которая стекала по руке, пузырилась и капала на пол. «Началось».

К спальнику подошел уже не Могран, а его отвратительная карикатура. Кожа на лице потемнела, сползла, обнажая костистые глазницы и кривые желтые зубы. Рука его, вслед за шляпой, стекла на пол и волочилась мутным, шипящим разводом. Грубая, но добротная моряцкая одежда как-то буквально за несколько шагов обветшала сквозными дырами и лохмотами. Сквозь прорехи на груди виднелась обнаженная клетка ребер. Вся фигура его сотрясалась неуловимой, вибрирующей дрожью, дублирующей каждое движение. Он точно раздваивался в мелькающем зеркале.

– Нужна помощь, капитан? ­– проговорил Сейвен и внезапно открыл глаза. Изуродованный вздрогнул, отступил и в этот единственный шаг стал прежним человеком.

– Я?.. – Могран растерянно посмотрел на занесенную для удара руку. Кулак сжимал серебряную ложечку.

– Спасибо, отужинали уже, – по-доброму рассмеялся Сейвен. – Как с погодой, капитан?

– Порядок, – он медленно опустил руку. – Я, право не знаю, что на меня нашло.

– Морок. Болезнь есть такая, когда человек во сне ходит. Редко случается, но видно, хе-хе, вы из их числа. – Сейвен значительно повел бровями. – Подумайте, может пора завязывать с контрабандой? Не ровен цикл, свалитесь, эдак, в море.

Все это время они разговаривали громко в полный голос, а Сейвен так и вовсе шумел. Но ни один матрос не проснулся.

– Извините. Я лучше пойду, – наконец ответил Могран и попятился к входу.

Хлопнула дверь, отрубая шум дождя, и Сейвен почувствовал, как под боком у него заворочалась Диз.

– Кто это был? – спросила она сонливо. – Ушел уже, кажется?

– Да. Морок заходил. Спи, ушел он.

Диз сладко улыбнулась и закрыла глаза.

– Мне снился чудной сон, – вдруг спокойным, вполне ясным голосом проговорила она. – Мы как будто с тобой спустились с самый-самый низ, во время, когда Вербария была раскаленным шаром. Кругом извергались вулканы, сверкали молнии, а небо сплошь заволок черный дым. Зловещее место. А мы стоим и даже не знаем куда нам идти. Я вдруг... Вдруг понимаю, что это не начало, а конец Вербарии. Что мы попали в самый момент ее гибели. Знаешь я... Я никогда не чувствовала такого отчаяния. Мы стоим, не шевелимся, а я все силюсь тебе сказать об этом, но не могу: язык отнялся, а сама я точно окаменела. И все. Больше ничего не происходит. Мы стоим долго. Бесконечно долго. С небес сыплется пепел, какой-то сверкающий искрами, электрический пепел. Он устилает все вокруг, но светлее от этого не становиться, а даже как-то наоборот. Страшно… Не могу объяснить… Вдруг все сотрясается от подземного толчка, мощного всеобщего и искорки выпавшего пепла стекаются в нити. Я снова вижу бурую, растрескавшуюся землю по которой раскинулась сеть, точно бы свитая из жидкого электричества из… Биоэфира. Тут-то и хлопнула дверь. Жаль. Не досмотрела, чем все… Закончится…

Ее голос становился все тише, речь медлительней. Диз снова засыпала.

– …Из самых толстых рукавов света, сводящих в узлы целые реки, выбирались люди, –прошептал Сейвен, поглаживая Диз по волосам кончиками пальцев. – Они высокие бледные и безликие. Это Древние. Они смотрят на нас. Они идут к нам, но их ноги не шевелятся. Они плывут, плывут по ментальной сети. Мне страшно. Они окружают нас, заключают в кольцо, сливаются в обруч, что сжимается, сжимается и сжимается.

Диз уснула. Сейвен аккуратно отнял руку, снова откинулся на лежак и вздохнул. Это океаническое странствие, на корабле с неучтенными орехами фудши, вспоминалось для него в пятнадцатый раз. И всякий раз что-то шло по другому. Вот, например, в прошлый, Диз приснилось то, что он сейчас досказал за нее. «Но в прошлый раз капитан вел себя смирно. Айро отравила его куда как позже».

В воссозданные Сейвеном картины Айро начинала просачиваться внезапно. Чем больше он позволял своих личных допущений, тем продолжительнее и досадней поднимались мороки. И угомонить их получалось не всегда.

Обычно, когда выстраивалось достаточно сложное препятствие, Сейвен не пытался его выровнять. Он просто переключался на другой сегмент, с другими людьми и другим окружением. Так было удобнее. Но если на острове, в более молодом временном отрезке, это было позволительно, то сейчас, когда у него не оставалось выбора, приходилось разглаживать корабль. «Который уже порядком надоел».

Все, чего требовалось Сейвену, это наложить собственное видение ситуации на идентичную в Вербарии. Если положение согласовывалось, то они могли перешагнуть грань воссозданного и вернуться к Теньеге. «Теоретически можем. А вот практически Айро не отпускает».

Как бы там ни было, но корабль с его временным пластом находился еще недостаточно глубоко. Нужно было идти дальше, проникать глубже, но это-то и беспокоило Сейвена. «Насколько глубоко? Когда отыщется тот самый день, который откроет дверь в Вербарию? Углубляться и искать лучше, когда есть выбор. А когда судьба оставляет только один корабль с командой… Разве это не насмешка?»

– Пусть все кругом горит огнем, а мы с тобой еще нальем, а мы нальем, а мы нальем, а мы с тобой еще бухнем, – тихо пропел Сейвен и вздохнул.

Происходящее все больше напоминало ему замшелое болото с черепами. Такое же зацикленное такое же… «Безвыходное».

– Не бывает таких ситуаций, – проворчал он и аккуратно выбрался из гамака.

Убедившись, что Диз не проснулась, он укрыл ее плечи своей курткой, а сам направился к выходу. На палубе он остановился, закрыл за собой дверь и вслушался в шум дождя. В каждой капле чувствовалось ее присутствие, слышался голос, раздробленный на несчетные лады. «Сейчас начнется». Он снял со стены фонарь, прибавил огня и пошел к рулевому.

С каждым шагом ночь сгущалась. Сейвен видел, как свет фонаря сжимался, уменьшаясь в радиусе. Мачты, канаты, другой мелкий такелаж выныривали из мрака, точно из кошмарных снов: гипертрофированными, покореженными, слепленными друг с другом в немыслимых сочетаниях. Пол под ногами затрещал: доски прогнили и рассыпались в труху. От них поднимался тяжелый смрад.

Когда Сейвен добрался до рулевого, то обнаружил того вросшим в штурвал. Одеревенелый торс, из которого вырывалось рулевое колесо, застывшее в неестественно широкой улыбке лицо, пустые глазницы… Примерно до пояса он был настоящей штурвальной тумбой, а выше – макетом человека, вырезанным из того же мокрого, блестящего дерева.

– Привет, приехали, – вздохнул Сейвен, продолжая водить фонарем вдоль деревяныча и разглядывать его. – С такими руками мы далеко не уплывем.

Вдруг он услышал тихое шуршание и прильнул ухом к чреву рулевого. Скреблось. Отчаянно и много. «Должно быть крысы». Едва он так подумал, как раздался истошный писк. Сейвен поднес фонарь к лицу фигуры и увидел, как в пустых глазницах извивались голые хвосты, скреблись лапки и топорщились кривые, крикливые пасти. Крыс становилось все больше и больше, точно они множились с неимоверной скоростью. Наконец, лоб рулевого не выдержал, треснул и презренный грызун извергся из него гейзером. Несколько штук окропили Сейвена, но тут же, с шипением метнулись прочь.

Шелест дождя сменился шорохом тысяч когтистых лапок. Крысы волнами исходили от рулевого, разворотив его своим потоком до пояса. Кишащие волны захлестнули палубу и с плеском проливались за борт. «Крысы бегут с корабля. Видно, кораблю хана».

– Ну а мы не капитаны, – буркнул Сейвен и, раздвигая крысиный поток, пробрался в трюм.

Внутри все еще теплился порядок, но пятнышки тлена уже точили входную дверь и примыкающие ко входу доски. Он скоро сбежал по ступеням, подхватил на руки Диз, вместе с гамаком, прижал ее к себе, закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Когда Сейвен выдохнул, то они уже стояли на сыром, пропитанном серостью берегу моря.

– Не удалось? – Диз слегка сжала ладонь Сейвена, не отрываясь взглядом от угрюмого пейзажа.

Метрах в трехстах от берега покачивался на волнах темный бриг «Тольеро». Он ждал последнюю шлюпку, которая, в свою очередь, дожидалась только их.

– Попробуем еще, – после короткого молчания отозвался Сейвен. Он думал о полчищах крыс. – Выход есть. Он всегда есть.

* * *

Большая штука заключалась в том, что «Тольеро» никогда не возвращался. Корабль потонул в той самый шторм, что они переживали снова и снова. Дошло это до Сейвена только с пятнадцатого раза. Казалось, теперь незачем было проигрывать предрешенный путь, однако с каждым проигрышем крепла уверенность, будто именно на этом корабле они выплывут в действительность Теньеге.

На двадцать пятое фиаско о том, что что-то идет не так, догадалась и Диз.

– Почему же сразу не сказал? – шептались они в гамаке, после очередной пережитой бури. – Я ведь не такая... Острая как ты. Мог бы и поделиться.

– Я опасался, что ты послужишь для Айро нитью. Потому даже не думал об этом.

– Да как же я буду ее нитью, если целиком твоя?

– Не знаю. Я ни в чем не уверен, Диз... Прости. Я не хотел рисковать зря.

– В чем твой план, Сейвен? Наверняка у тебя во лбу что-то наклюнулось за все это время. Что-то чем ты не хотел рисковать.

– Хм. Ну, вот послушай. Любая наша попытка сочетания воссозданного с действительным оборачивалось неудачей. Чуть позже или чуть раньше, но все рассыпалось в бред. Я думаю, что так будет происходить постоянно, независимо от того, насколько далеко в прошлое мы уйдем.

– Но ведь она оставляла нам больше времени… На… Выдумки. Разве нет?

– Да, так, – вдохновленный мыслью и тем, что наконец-то может поделиться ею, Сейвен встрепенулся, привстал. – Это может быть из-за того, что Айро становится сложнее найти именно тот участок действительности, через который мы пытаемся выйти. Найти его и затереть. Ведь, чем глубже залегает пласт, тем больше событий ей приходится сравнивать.

– Откуда ты это взял? Ведь кроме корабля мы ни на чем более раза не останавливались. Постой… Драка в пабе «Гарцетама»! Там все обрывалось каждый раз раньше предыдущего звена в цепочке!

– Именно!

– Но ведь тогда получается, что мы в ловушке… И… Будет затерто все, любая цепочка.

– Нам нужно изобрести то, чего в действительности никогда не было и встроить это что-то в Вербарию. Если наша выдумка не будет противоречить целостности Теньеге, то она поверит нам и Айро не остановит нас, ведь ей не с чем будет сравнить.

 – То есть твоя выдумка станет действительностью Теньеге? Ее маленькой частью, которой в ней никогда не было... Послушай. Сколько у нас еще времени? Пока не придет первый морок?

– Цикл, может меньше. Ну, во всяком случае, окно сужается. Первого я прогоню, он не сложный. Но вот дальше…

– А дальше и не нужно.

– Ты знаешь?..

– Тшш…

Сейвен умолк и невольно улыбнулся. Он помнил это шиканье, помнил слишком хорошо.

– На паруснике есть шлюпка?

– Да одна уцелела. Уж не хочешь ли ты?..

– Нет, не хочу. Но попробовать надо. Если корабль потоп в пути, и никто его так и не встретил во Франдии, значит на том его история и кончилась, так? А раз так, то цепь событий обрывается. Но что если… Что если мы продлим ее, скажем, спасем одного молодого человека и одну не совсем еще престарелую фройлен? А? Да так спасем, что их никто и никогда не смог бы увидеть или вспомнить. Спасем так, что цепочка оборвется именно на их воспоминаниях, а не на воспоминаниях утопших моряков.

– Диз, я сомневаюсь, что мы сможем доплыть до берега на шлюпе. Мы еще слишком далеко от континента. А предпринимать сверх возможное я бы не стал. Для Айро это все равно, что перед носом из сигнальной ракетницы палить.

– А доплыть до берега на обреченном корабле? Это возможно?

– Я думаю, – после некоторого молчания проговорил Сейвен. – Думаю, что у нас есть шанс, но только в том случае, если мы будем самыми обыкновенными людьми. Только так Теньеге сочтет нас своим собственным. А это значит, что рассчитывать мы можем только на себя.

– Никто не говорил, что будет просто, – Диз весело подмигнула Сейвену. – Как и всегда.

Они снова улеглись и прикинулись спящими.

Морок всегда выскакивал из нежданного угла, а его форму даже приблизительно нельзя было угадать. В прошлый раз их гамак потихоньку превратился в сеть, что неспешно затягивалась к верху. А в позапрошлый один из моряков отрастил громадную улитку вместо головы, да так и ползал на четвереньках, вынюхивая их место. На этот раз морок явился паучком, спустившимся с потолка на грудь Сейвену. Членистое тельце росло, вытягивалось, хищные жвалы щелкали все ближе и истовее…

– Кыш, – смахнул Сейвен насекомое и, убедившись, что паучок ретировался мизерностью, повернулся к Диз. – Пойдем. Нарнов пять у нас есть.

 Крадучись они выбрались на палубу, где, как и прежде, хозяйствовал проливной дождь. Сейвен снял со стены фонарь, окинул шумную ночь памятным взглядом и, схватив Диз за руку, уверенно зашагал к траверсу со шлюпом.

Накрытая брезентовым пологом шлюпка до жути напоминала гигантскую личинку. «В чьем чреве нам предстоит уместиться». Сейвен бросился к узлам, но, как назло, веревки разбухли и не поддавались. Провозившись с узелком нарна два, он плюнул и передал фонарь Диз, что б схватиться за веревку обеими руками. Когда он вернулся к узелкам, то на их месте обнаружил змеиный клубок. Большие, лоснящиеся гадины сверлили его желтыми глазками и наперебой шипели. Мгновение Сейвен помешкал, скривившись от омерзения, но тут же вынул из-за пояса кинжал и рассек узлы. Траверс покачнулся, звонко тренькнула пружина и суденышко бросилось в воду. Квиком позже раздался смачный всплеск. Сейвен схватил рукой напрягшийся шварт и обернулся к Диз, чтобы препроводить ее на борт первой, но взглядом, всем свои естеством уперся в жуткое чудище, уже нависшее над нею горой. Контрольный морок напоминал громадную хищную пасть с руками, жирными губами, толстым, как реликтовый пень, языком и частоколом гнилых бревен, вместо зубов. И весь этот зев корчился моряками из трюма. Они точно скомкались, вылепились в жадную до жизни пасть и притащились сюда, вслед за ними.

– Ого… – только и успел выдохнуть Сейвен, схватил Диз за руку и, не оборачиваясь, спиной вперед, опрокинулся за борт.

Мгновенье полета обернулось жалящими объятьями холодной воды. «Если не поймаю борт, то все». Он рванулся к поверхности, загребая свободной рукой пошире, надеясь зацепить шлюп хоть кончиками пальцев. Наконец всхлипнула вода, волны расступились и Сейвен вынырнул на поверхность все еще с пустыми руками.

– Сейвен! – вдруг услыхал он крик Диз, уносимый волнами в сторону. – Я держу борт! Скорее! Выскальзывает!

Он подтянулся насколько мог, отпустил Диз и кинулся навстречу предполагаемой шлюпке. Попал, перевалился внутрь, тут же ощупью нашел холодную ладонь Диз и помог взобраться ей.

– Трос! Переруби его! – выплюнула она слова вперемешку с водой. – Та тварь может спуститься!

Суденышко бросало из стороны в сторону и пока Сейвен, в кромешной темноте, лез под пологом, его несколько раз пребольно швырнуло, особенно напоследок, когда он упал совершенно и ударился ртом о край лавки. Вдруг стало светло – это Диз каким-то образом отыскала фонарь и зажгла его. Уже в языках неровного пламени, Сейвен добрался до носа шлюпки, отогнул полог и снова выбрался в дождь. Шварт отыскался сразу, толстый и витой он буквально, звенел от напряжения. Только вот клинок не наносил ему вреда. Сколько бы Сейвен не резал, как бы сильно не замахивался, лезвие лязгало, скрипело, но шварт оставался целехоньким. «Так, словно трос. Металлический трос».