Текст книги "Ренн-ле-Шато и тайна проклятого золота"

Автор книги: Жан Маркаль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

Действительно… Не хватает. Но не потому, что его наконец-то нашли. Увы, увлеченный поисками Ноэль Корбю, позабывший из-за них о своих ресторанных делах, остался ни с чем. Мадам Корбю, на плечи которой, помимо кухни, легла ответственность за управление делами заведения, начала понемногу уставать. Наконец, Ноэль Корбю, понимая, что овчинка выделки все же не стоит, нашел более плодотворное занятие. Он открыл мастерскую по изготовлению вееров и абажуров, но ее уничтожил пожар. Мастерская просуществовала лишь до 1965 года, после чего Корбю решил перебраться в Фанже, расположенный на древней дороге из Каркасона в Мирпуа. Закрыв ресторан «Башня» и продав имение Соньера господину Анри Бутьону, Ноэль Корбю покинул Ренн-ле-Шато. Итак, перевернута еще одна страница истории Ренн-ле-Шато, но то, что написал на ней Ноэль Корбю, не исчезнет. Впоследствии дела этого изобретательного человека придут в упадок, а в 1968 году Ноэль Корбю погибнет в автокатастрофе. Ренн-ле-Шато, дело его жизни, так и не принесшее какого-либо результата, будет окончательно заброшено. Но, к сожалению, найдутся те, кто решат его продолжить.

В 1967 году в книжных магазинах появилась книга Жерара де Седа «Золото Ренна» с подзаголовком «Необычная жизнь Беранже Соньера, кюре Ренн-ле-Шато». [118]118
  Paris, Julliard, 1967. Произведение неоднократно переиздавалось, в частности, в серии книг карманного формата «J'ai lu» под иным названием: «Проклятое золото Ренн-ле-Шато». В 1977 году произведение Жерара де Седа, значительно дополненное, будет выпущено издательством «Plon» опять же под иным заголовком: «Печать розенкрейцеров».


[Закрыть]Это был триумф «дела Ренн-ле-Шато». На сей раз об аббате Соньере, неприметном священнике из неприметной деревни в Разе, узнает вся Европа. Однако теперь на первый план выходят не сокровища, а та странная роль, которую играл священник во всей этой истории. Если бы Соньеру довелось ознакомиться с этой книгой, он, вероятно, был бы немало изумлен, узнав, какое значение в ней приобрели некоторые факты из его реальной жизни.

Замысел «Золота Ренна» и прост и сложен. Аббат Соньер, кюре крохотного прихода, открыл секрет, который до сего момента ревностно оберегали от глаз и ушей посторонних: секрет о существовании законного наследника меровингского короля Дагоберта II (ставшего vox populi «святым» Дагобертом), убитого Каролингами (в то время это была череда Пипинов). Когда-то этот король, желая захватить Аквитанию, спрятал в Ренн-ле-Шато огромное сокровище. Цели своей он так и не достиг, но завещал своим потомкам завершить начатое им дело. Как аббату удалось открыть этот секрет? Загадка. Однако за его неразглашение аббату было позволено черпать средства из королевской сокровищницы. Тот, кто уведомил Соньера об этом решении (этот таинственный мистический «кто-то»), остался неизвестным, но все же можно понять, что речь идет о представителе, уполномоченном Приоратом Сиона, древнейшего ордена, существовавшего в то же время, что и орден тамплиеров, и даже пережившего его. [119]119
  В 1962 году Жерар де Сед уже опубликовал произведение о тамплиерах Жизора, принятое публикой с большим энтузиазмом. Именно в этой книге в первый раз появилось имя Пьера Плантара, что указывает на давнее знакомство этого персонажа с писателем.


[Закрыть]Но вместо того чтобы уважать требования «неизвестных», аббат начал жить на широкую ногу, что заставило «их» сделать аббату предупреждение. Однако Соньер был не из тех, кем можно управлять: он заключил с «ними» соглашение. В конце концов, ему было дозволено оставить знаки, указывающие на месторасположение сокровищ, ориентиры для тех, кто после его смерти смог бы пользоваться ими, чтобы вернуть на трон законного монарха. Вскоре аббат умер, так и не осуществив своего замысла: создания новой религии, духовным лидером которой был бы он сам.

Безусловно, у Жерара де Седа был талант. Но на чем он обосновал свою теорию? Источники, которыми они пользовался, не поддаются проверке, а документы, любезно представленные им широкой публике, оказались фальшивками. Эти документы, то есть фотографии камней и манускриптов, изобрел, конечно, не Жерар де Сед, но те, кто подкинул их ему. Так. Писатель получил в свое распоряжение «манускрипты аббата Соньера», волшебным образом доставленные из Англии, где они, как оказалось, мирно дремали в одной из банковских ячеек, в то время как их копии были переданы различным персонам, в том числе и нынешнему владельцу виллы «Вифания».

Действительно, практически все свидетельства сходятся в одном: в полой опоре, поддерживающей древний алтарь, Беранже Соньер обнаружил некие манускрипты. Но этих документов нет ни в одной публичной библиотеке, ни в одном архиве или хранилище. Если бы они существовали, очень хотелось бы взглянуть на них… Далее, некоторые утверждают, что с манускриптов были сделаны копии. Вполне возможно, но все же, прежде чем принять это утверждение на веру, стоит хорошенько расспросить на этот счет маркиза Филиппа де Шеризе и его друга Пьера Плантара де Сен-Клера. Тогда, вероятно, читатель узнает нечто новое о природе знаменитых манускриптов, опубликованных в произведении Жерара де Седа. По крайней мере, признание Филиппа де Шеризе многое проясняет. «В 1961 году я был в Ренн-ле-Шато. Узнав, что после смерти аббата в мэрии Ренн-ле-Шато был пожар (в результате которого погибли все архивы), я, воспользовавшись этим случаем, придумал, что мэру Ренн-ле-Шато удалось сбыть с рук копии пергаментов, найденных Соньером. Тогда Франциск Бланш [120]120
  Шеризе познакомился с Франциском Бланшем в Бельгии во время съемок фильма. Оказалось, что у них есть много общего. К тому же известно, что изобретательный Франциск Бланш, напарником которого был не менее гениальный Пьер Дак, охотно принимал участие в розыгрышах и мистификациях. Кто не помнит его радиофельетоны – «Signé Furax» или розыгрыши этих двух приятелей, выдумавших психиатрическую лечебницу для сорняков? В одном из разговоров Шеризе рассказал Франциску Бланшу о «деле Ренн-ле-Шато», в частности о манускриптах, найденных Соньером. В ответ Франциск Бланш попросил «состряпать» ложные манускрипты: он решил использовать их в передаче «Signé Furax». Шеризе провел серьезную работу, составляя фальшивые копии, но вместо того чтобы передать их Франциску Бланшу через режиссера Пьера Арно де Шассипуле, он велел подбросить их Жерару де Седу. Это меньшее, о чем поведал Филипп де Шеризе.


[Закрыть]подкинул мне идею изготовить эти копии самому, что я и сделал, закодировав в тексте „манускрипта“ отрывок из Евангелия, который потом сам же и „расшифровал“. Наконец через третьи руки я передал плод своих усилий Жерару де Седу. Случившееся далее превзошло все мои ожидания». [121]121
  Philippe de Cherisey. L'Énigme de Rennes, brochure dactylography, 1978. См.: Jean Robin. Op., cit.


[Закрыть]Он завершает свое признание, сделанное в ходе беседы с Жаном-Люком Шомеем, следующим образом: «Документы были сфабрикованы мной: в Национальной библиотеке я взял за основу древний текст, написанный унциалом, из произведения Дона Каброля». [122]122
  J.-L. Chaumeil. Le Trésor du Triangle d'Or, p. 80.


[Закрыть]Филипп де Шеризе, который явно гордится тем, что он был в курсе «истинного секрета» Ренн-ле-Шато, [123]123
  Осталось лишь узнать, действовал ли Шеризе по собственному желанию или его желаниями руководил Пьер Плантар де Сен-Клер.


[Закрыть]говорит об этой истории обмана так, как она того заслуживает, то есть как о хорошем фарсе. Но кому был нужен этот фарс?

Впрочем, как выяснилось, фальшивые манускрипты – это всего лишь часть розыгрыша. Другие документы, представленные в «Золоте Ренна», вызывают не меньшее сомнение в их подлинности. Речь идет о репродукциях гравированных камней, среди которых может внушать доверие лишь знаменитая стела маркизы д’Отпуль. Все остальные изображения взяты из небольшого труда «Гравированные камни Лангедока», приписанного Эжену Стублейну, эрудиту из Разе, жившему в конце XIX века и любившему подписываться не иначе как «Стублейн Корбьерский». Представляю, какое потрясение испытал бы ученый) узрев свое имя на этом редчайшем издании, хранящемся лишь в Национальной библиотеке, – ведь он никогда не занимался археологическими исследованиями! Эжен Стублейн был страстно увлечен астрономией и всю жизнь изучал лишь «небесные камни», звезды и планеты, не помышляя ни о каких «гравированных камнях Лангедока». Это произведение не что иное, как подделка, снабженная вдобавок воспоминаниями несчастного аббата Куртоли, который знал о «своих» признаниях не больше, чем Эжен Стублейн – о своих открытиях в области археологии.

Фарс становится все более странным. Обратимся за разъяснениями к Рене Декадейа, который провел серьезное расследование этого дела. Очевидно, что имя аббата Куртоли появилось в «деле гравированных камней» (как и в «деле аббата Соньера») лишь потому, что в юности он был знаком с кюре Ренн-ле-Шато. «Но как старого доброго священника заставили подписаться под этими чудовищными бреднями? При каком удивительном стечении обстоятельств?» И Рене Декадейа находит ответ на этот вопрос.

«В последние годы своей жизни аббат принимал лечебные ванны в Ренн-ле-Бен, где на глаза ему то и дело попадался любопытный персонаж, парижанин, которого он уже видел в этих местах в конце пятидесятых годов. В округе Разе у этого парижанина не было ни друзей, ни знакомых, и никто не мог узнать, кто он такой: безликий, скрытный и вкрадчивый человек, не лишенный красноречия. Те, кто пытались познакомиться с ним поближе, говорили, что он неуловим. Он не проходил какого-либо курса лечения, однако появлялся в этих местах постоянно, приезжая в Ренн-ле-Бен даже зимой, – конечно, окружающие могли лишь гадать о причинах столь частых его появлений. Не меньшее недоумение вызывал у них горячий интерес этого человека к местным природным или археологическим достопримечательностям, ведь он, по всей очевидности, не был интеллектуалом. Его странные прогулки заставляли людей теряться в догадках: он исходил округу вдоль и поперек, межуя землю, осведомляясь о ее собственниках и останавливая свой выбор на заброшенных земельных наделах, которые никого не интересовали, или на участках, поросших густыми зарослями… Его бесконечные походы, его вопросы, которые он задавал всем и каждому, не могли оставаться без внимания. Кто-то принимал его за сумасшедшего, кто-то, должно быть, посмеивался над ним, но никто не догадывался, что этот человек тем временем упорно составлял свое досье, в котором обычные события и повседневные мелочи приобрели необычное значение.Обитатели Ренна и помыслить не могли, что их наблюдения, не представляющие интереса, их поспешные оценки или суждения, лишенные основания, он вложил в уста уважаемых людей старшего поколения, чьи силы к тому времени были уже на исходе. Он не опасался приписывать им чужие высказывания, оставшиеся на магнитофонной ленте, на которую, как известно, он записывал любые истории, рассказанные невесть кем. Именно так аббат Куртоли оказался „рассказчиком“ одной из таких экстравагантных историй. Те, кто близко знал священника и работал с ним, со всей категоричностью заявляют, что высказывания Куртоли, помещенные в „Гравированных камнях Лангедока“, не совпадают ни с фактами из биографии аббата, ни с его характером». [124]124
  René Descadeillas. Mythologie du trésor de Rennes, p. 76.


[Закрыть]

Однако это еще не все. Рене Декадейа не счел нужным называть имя человека, которого он так точно описал. Но зато он счел нужным заметить, что сведения из знаменитых «Гравированных камней Лангедока» послужили иллюстративным материалом еще одному произведению. Эта брошюра, размноженная на ротаторе, была помещена (в очередной раз!) в парижскую Национальную библиотеку: ее название – «Генеалогия меровингских королей и происхождение различных французских и иностранных знатных семейств, продолжающих род Меровингов, согласно сведениям аббата Пишона, доктора Эрве и документам аббата Соньера из Ренн-ле-Шато (департамент Од)». Автором этого курьезного труда оказался некий Анри Лобино, проживающий в Женеве на площади Моллар, 22. На поверку оказалось, что в Женеве нет ни площади Моллар, ни, соответственно, дома № 22 по этой площади, а Анри Лобино не известен ни Швейцарии, ни Франции. «Документы Лобино» оказались очередной фальшивкой, но кем и ради чего она была изготовлена?

У Рене Декадейа есть мнение на этот счет: «Исходя из совпадений, можно предположить, что автором „Документов Лобино“ является тот же самый человек, что исследовал окрестности Ренн-ле-Шато и описывал их. Вероятно, мы имеем дело с параноиком: вряд ли человек со здоровой психикой будет вписывать свое имя в родословную короля Дагоберта II». [125]125
  René Descadeillas. Mythologie du trésor de Rennes, p. 76.


[Закрыть]Прежде чем продолжить, хотелось бы процитировать строки, взятые из книги Жерара де Седа «Дворяне сегодня»: [126]126
  Editions Alain Moreau, 1975.


[Закрыть]«Рекорд „барона Барклая де Латура“ на сегодняшний день побит. Его опередил некий человек, наводнивший Национальную библиотеку брошюрами с генеалогическими списками, подписанными разными именами, в которых он утверждает, что он является потомком Дагоберта II, законным наследником французского престола, в отличие от всех вместе взятых Каролингов, Капетингов, Валуа, Бурбонов и Орлеанов». Догадывался ли Жерар де Сед, что его буквальным образом «облапошил» Пьер Плантар де Сен-Клер, тот самый таинственный человек из Ренн-ле-Бен, о котором столь нелестно отозвался Рене Декадейа’? [127]127
  Филипп де Шарике утверждал, что речь идет о графе Анри де Леонкуре, сиречь Анри Лобино.


[Закрыть]

Это лишь начало фарса. Далее последуют неожиданные открытия все новых и новых документов, размноженных на ротаторе, которые на поверку окажутся такими же подделками, как и предыдущие. Их неизменно находят в хранилище Национальной библиотеки, которая рискует превратиться в филиал архива Ренн-ле-Шато, если участники игры, действующие в тени, не перестанут наводнять ее своими «игрушками». Одно из таких «произведений» озаглавлено: «Секретные досье Анри Лобино: монсеньору графу Редэ, герцогу Разе, потомку государя Франкского королевства Хлодвига I, светлейшему пылкому отпрыску короля святого Дагоберта II. его преданный слуга преподносит это собрание…» и так далее. Несмотря на то, что эта брошюра была внесена в реестр по всем правилам (то есть на бланке из хранилища был указан адрес и имя «поставщика»), оказалось, что указанный адрес действительно существует, но о «поставщике» никто ничего не знает. Не был ли отправителем этой брошюры наш таинственный незнакомец из Ренн-ле-Бен? Особенно если учесть то, что «пылкий отпрыск» – всего-навсего дословный перевод современного французского «Плантар» («plant-ard»)?

Об этом стоит подумать.

Однако, забивая подделками и фальсификациями книгохранилище Национальной библиотеки, участники этой увлекательной игры совершенно не думали о законных владельцах «игровой площадки», о жителях Ренн-ле-Шато. А они, надо сказать, терпеливо сносили все, что обрушилось на них после всех этих публикаций. И порой жаловались: «Это безумие… Вот уже пятнадцать лет они прибывают отовсюду: из Монпелье. Тулузы, Бордо, Парижа, Нанси. Среди них есть даже иностранцы, особенно часто встречаются немцы. Иногда мы видим их с какими-то приборами в руках или на ремне за спиной: вооружившись картами местности, они проделывают таинственные операции, на которые мы уже здесь насмотрелись. Пока все идет таким образом, у нас нет возражений: мы всегда рады гостям. Но среди них есть настоящие вандалы. Они ничего не уважают. Они копают, роются повсюду, разрушают все на своем пути! Урон, нанесенный ими нашей деревне, значителен. В Ренне счастливы принимать посетителей, даже если они приехали искать знаменитое сокровище. На счет этого, впрочем, можно не беспокоиться: они еще не скоро что-то найдут. Итак, мы рады принять их, но совсем не для того, чтобы видеть, как они портят все вокруг: некоторые ни перед чем не останавливаются, даже по головам пойдут, если понадобится! Знаете, мы уже пресыщены туристами такого рода». Жалобы, подобные этому признанию, опубликованному в газете Тулузы, звучали неоднократно. Ознакомившись с ними, начинаешь понимать, почему в Ренн-ле-Шато больше нет гостиницы!

Если бы «дело Соньера» оказалось вымышленным от первой и до последней строчки, если бы в нем не было хотя бы одного реального факта, тогда бы к этой безумной истории можно было отнестись с подобающим презрением. Но нет… Во всей этой шумихе, поднятой вокруг Ренн-ле-Шато, в этом потоке непрерывной дезинформации есть и достоверные факты. И жители Ренн-ле-Шато прекрасно об этом знают (возможно, поэтому им удается сохранять терпение в тех условиях, которые им создали «туристы», приезжающие с целью разворотить их деревню). Конечно, если «дело аббата Соньера» и принесло кому-то прибыль, то отнюдь не обитателям Ренна. Но тогда кому?

Кому нужна вся эта шумиха? Никогда еще выражение «следует проявлять осмотрительность» не было столь приемлемо, как в этом случае. Кто управляет потоком ложной информации? Кто управляет марионетками в фарсе «Проклятое золото, или Необычная жизнь Беранже Соньера, кюре Ренн-ле-Шато»? Приорат Сиона? Но что это такое?

Не так давно в одном небольшом научно-популярном журнале появилась статья Пьера Байе, одного из поклонников этой организации. В простых, не лишенных юмора словах автор статьи вкратце излагает историю в ответ на заданный читателем вопрос. Суть вопроса заключалась в следующем: во время крестовых походов десять рыцарей-тамплиеров привезли во Францию документы, изъятые из Храма Иерусалимского. Кто были эти рыцари, известны ли их имена? В ответ Пьер Байе пишет:

Ни один вопрос читателей «Facettes» не останется без ответа. Итак, вот список десяти рыцарей-тамплиеров, которые, должно быть, были основателями Ордена Сиона (мы воспроизводим этот перечень, пользуясь сведениями Жюля Мошефоля):

1. Дюпанлу из Сиона (Верхняя Савойя): «Dupanlupus ortus in vico Seduni, in Sabodiae». Использованное слово «vicus» (город) доказывает, что речь идет о Сионе, расположенном в Верхней Савойе, а не о Сионе (Вале), резиденции епископа, значившейся в документах той поры как «civitas». Приключения Дюпанлу легли в основу знаменитой походной песни тамплиеров, впоследствии вошедшей в обиход французской армии.

2. Гупий из Гатине: «Vulpes Gastinense pagi». «Vulpes» следует перевести как «Гупий», но не как «Ренар»: в те времена это имя еще не было известно.

3. Мошефоль из Орлеана: «Turpis insanus Genabensis, vel Aurelianensis, civis». Научная ценность этого замечания не ускользнула от специалистов: оно доказывает идентичность «Genabum», упоминаемого Цезарем, и Орлеана.

4. Ар Пен из Бретани: «Caput Letaviensis». Поскольку слово «Letavia» во многих агиографиях означает Бретань, мы думаем, что стоит перевести «Caput» на бретонский лад: Ар Пен. Это был опасный воин, которого товарищи, немецкие тамплиеры, называли не иначе как «Caput-Kapout».

5. Дюпон из Авиньона.

6. Руже из Лилля.

7. Тартарен из Тараскон-сюр-Арьеж (sic).

8. Шапузо из Трембле-ле-Виконт (Эр и Луар).

9. Фанфан по прозвищу Тюльпан, внебрачный сын неизвестного происхождения.

10. Пандар из Ренн-ле-Шато (Од).

Последний в этом списке тамплиер был солдатом второго класса, в то время как девять других были унтер-офицерами или капралами. Его никогда не повышали в звании, видимо считая его слабоумным (levis insanus), хотя он участвовал во всех баталиях, из которых выходил без единой царапины (nitidi testiculi). К слову сказать, маршал Лефевр (1755–1820) очень любил использовать это выражение в его буквальном переводе. Но вернемся к Пандару. Однажды товарищи отправили его искать ключевую позицию в районе маневров (Marti campi davis). Пандар ушел и не вернулся. Спустя некоторое время рыцари спохватились, но не из-за отсутствия собрата, а из-за пропажи манускриптов, взятых ими в Храме Иерусалимском, среди которых был опасный документ, известный под именем «Ultimi Judicii grandibus litteris»: в нем была указана точная дата и время второго пришествия Христа.

А в это время тамплиер Пандар, уставший от насмешек и шуток своих товарищей, покинув Палестину, благополучно вернулся в Ренн-ле-Шато. Став пономарем, он женился на служанке, которая имела от него (или от кюре – эрудиты Общества наук и искусств Каркасона так и не разобрались в этом вопросе) множество детей. Привезя с собой манускрипты, найденные в Иерусалиме, Пандар задумал их продать местному бакалейщику (из них бы вышли прекрасные пакетики для конфет), но деревенский учитель (Vici puerorum Magister), увидев документы, решил, что они будут интересны будущим поколениям. А посему он посоветовал пономарю спрятать их под алтарем приходской церкви, что тот и сделал.

В 1887 году на эти документы наткнулся кюре Беранже Соньер, производивший работы по переделке храма. Приехав в Париж ради их экспертизы, аббат случайно встретил архивиста из Луаре Жюля Дуанеля, который купил их у него. Некоторые недоброжелатели утверждают, будто бы их встреча произошла в знаменитом увеселительном заведении «One-Two-Two» на улице Прованс. Разумеется, это ложь: ни один, ни другой никогда не переступали его порога. Сегодня эти и другие манускрипты, найденные Дуанелем в Каркасоне (архивист перебрался в этот город в 1899 году при помощи свободной вакансии и продолжил поиски), помещены в архив Ордена Сиона. В настоящее время он готовит документы к публикации, с переводом на французский язык, поэтому в скором времени с ними можно будет ознакомиться в «La Pensye universelle». Те, кто интересуется этой темой, могут обратиться к следующим книгам:

1)  Жюль Дуанель.«Воспоминания архивиста из департамента» (посмертное издание). Каркасон, 1905.

2)  Лагийамет и Крокеболь.«Париж под руководством Сади-Карно». Париж, 1950.

3)  Пьер Плантар.«Моя семья и Орден Сиона». Аннемасс, 1957.

4)  Берар де Сад.«Последняя миссия тамплиеров». Тулуза, 1984.

5)  Жан Мабиз.«Тамплиеры – предтечи Waffen S. S.». Париж, 1986.

Материал предоставлен Жюлем Мошефолем, настоятелем Сен-Самсон (Орден Сиона). [128]128
  Facettes, № 187, mai 1988, 56 rue de Tassigni, 94700 Maisons-Alfort, p. 26–27.


[Закрыть]

Эта статья (точнее, небылица) стоила того, чтобы привести ее полностью. В ней нет ничего шокирующего, хотя юмор автора скорее злой, чем дерзкий: думаю, читателю понятно, кого он имеет в виду, говоря о тамплиере Пандаре, и в кого пускает шпильки, завершая статью «списком обязательной литературы». [129]129
  Единственное безупречное имя в этом списке – Жюль Дуанель: он знал о деле Соньера многое. Среди других имен привлекает внимание Жан Мабиз (на самом деле Жан Мабир): его появление в том списке объясняется тем, что предметом его исследования были отношения немецкой армии с различными тайными обществами. Не будем забывать, что, согласно немецкой версии легенды о Граале (роман Вольфрама фон Эшенбаха), этот священный предмет охраняет братство тамплиеров, более напоминающих S.S., нежели христианских рыцарей, которые когда-то сопровождали паломников в Святую землю.


[Закрыть]Однако, в отличие от других «серьезных» произведений, эта статья рассматривает «дело Соньера» в его точном контексте. С одной стороны, в деле участвует общество-призрак, этот таинственный Приорат Сиона, а с другой – реально существовавший Жюль Дуанель, архивист департаментов Луаре и Од, франкмасон и глава гностической секты, выдержанной в духе спиритуализма и сатанизма начала XX века.

В жизни Соньера этот человек играл не меньшее значение, чем Дюжарден-Бометц, однако всегда оставался на заднем плане. Напомним, что у Беранже Соньера не было четко сформированного артистического вкуса. Появление в храме Ренн-ле-Шато масонских символов можно объяснить воздействием Дюжардена-Бометца, но отчасти и влиянием Жюля Дуанеля. Дюжарден-Бометц был художником и франкмасоном, в то время как франкмасон и гностик Дуанель считался неплохим специалистом в области символики герметизма.

Жюль Дуанель – воистину странный человек. Был ли он знаком с Соньером в тот момент, когда аббат принялся за работы по улучшению храма? Возможно. Играл ли он какую-либо роль в «деле Соньера»? Возможно и это. Жюль Дуанель был в курсе многих «секретных дел», занимавших умы членов сект и других «философских» обществ. Будучи нотариусом в Орлеане, он занимался монастырем Сен-Самсон (по словам адептов мифического Приората Сиона, именно в этом монастыре обосновался Приорат после того, как был вынужден покинуть Палестину). Неслучайно процитированный нами текст, по сути своей юмористический, ссылается на Жюля Мошефоля (очевидно, «mouche folle», «безумная муха»), называя его «настоятелем монастыря Сен-Самсон в Орлеане». Но что бы ни происходило с Приоратом Сиона в действительности, все это было спрятано под покровом тайны, в чем Дуанель отдавал себе отчет. «Действительно, этот своеобразный архивист из Луаре (в силу этого, вероятно, он был первым, кто узнал об архивах монастыря Сен-Самсон) закончил свою карьеру в Каркасоне, где он познакомился с не менее своеобразным местным эрудитом, аббатом Буде. Итак, злополучный Дуанель (человек, который возродил в 1889 году „Церковный гнозис“ под патриархальным именем Валентин II), казалось, имел все задатки для того, чтобы стать инструментом в руках лидеров подозрительных сект и течений. Действительно, впоследствии отрекшись от „Гнозиса“ перед епископом Орлеанским, он, взяв псевдоним Жан Коцка, написал книгу в духе Лео Таксиля». [130]130
  Jean Robin. Jean Robin. Rennes-le-Château, p. 87. Лео Таксиль – журналист, бывший франкмасон, сочинявший антисемитские памфлеты. Он выступал против масонов, приписывая им всевозможные злодеяния при помощи вымышленных им документов.


[Закрыть]Но затем он вновь впал в свои гностические заблуждения, публикуя книги, в которых можно было наткнуться на фразы типа: «Граф Сен-Жермен был одним из могущественных демонов, посланцев Сатаны». Это прекрасный показатель того, насколько странной и беспокойной личностью был Жак Дуанель: такой человек мог легко оказаться зависимым от чужой воли.

Осторожность, которую следует проявлять в рассмотрении «дела Ренн-ле-Шато», неизбежно приводит к путанице: кто за кем скрывается, кто кем манипулирует? Но, несмотря на то, верим ли мы или не верим в существование неких «орденов», манипулирование все же существует. Те, кто его осуществляет, предпочитают оставаться в тени или выходить из нее под чужим именем (или даже подрывать изнутри другие сообщества и организации). Вот поэтому на свет появляется Приорат Сиона: это всего лишь средство отвлечения внимания, предназначенное для того, чтобы утаить от широкой публики иные вещи и цели. «Дело аббата Соньера» – тому яркий пример. Поэтому попытаемся вновь отделить вымысел от истины, обратившись к сокращенной версии фактов, изложенных в знаменитых «Документах Лобино».

«Однажды в феврале 1892 года юному аббату Оффе нанес визит странный посетитель, кюре из Ренн-ле-Шато аббат Соньер, нашедший его ради того, чтобы попросить молодого сведущего лингвиста перевести таинственные манускрипты, найденные им в опоре вестготского алтаря. Эти документы были подписаны именем Бланки Кастильской: в них хранился секрет Редэ, связанный с родом Дагоберта II (это удалось установить аббату Пишону, в период с 1805 по 1814 год работающему с документами, найденными во время Революции). [131]131
  Во время Первой империи Наполеон доверил аббату Пишону разобраться с архивами, которые можно было передать Ватикану. Вследствие этого аббат Пишон, возвеличенный «оккультистами» и другими любителями XIX века, превратился чуть ли не в мифологического героя: он якобы получил доступ к самым опасным секретам папства.


[Закрыть]Аббат Оффе, понимая, насколько значимой информацией обладают манускрипты, сохранил их копии, так и не дав Соньеру точного ответа на его запрос. Однако осторожный кюре Ренн-ле-Шато посоветовался с другими специалистами, показав им лишь фрагменты документов».

Нам уже известно, что изначально «дело Ренн-ле-Шато» не имело никакого отношения к роду Меровингов – они появились в деле лишь тогда, когда в игру вступил Приорат Сиона, опубликовав (лично или при помощи подставных лиц) множество документов, содержащих сведения по этому вопросу. Вне всякого сомнения, причастность Меровингов к сокровищам аббата Соньера – это «подделка a posteriori». Но при этом наш Приорат воспользовался ловким приемом: слиянием своей поддельной информации с реально существовавшей легендой. Пьер Плантар, вдохновитель или создатель Приората Сиона, прекрасно знал легенды, бытовавшие в Ренн-ле-Бен (поскольку не раз навещал этот край), в том числе и предание о королеве Бланке Кастильской. В результате к преданию о Белой Королеве, навещавшей Ренн-ле-Бен (но не Ренн-ле-Шато!), была добавлена «достоверная история» о существовании прямого потомка Хлодвига. Мог ли вообразить что-либо подобное злополучный аббат Соньер, наивно веривший, что в его руках оказались документы предшественника, аббата Бигу?

Попутно заметим, что членам Приората Сиона, составлявшим этот ценный документ, явно не хватало знания простых исторических фактов. Так, Эмиль Оффе вовсе не был аббатом: в 1892 году он был студентом богословского факультета. Даже если бы к тому времени Оффе и стал священником, его называли бы «отцом», так как он входил в религиозную конгрегацию «Монахов Марии». Об этом авторам «Документов Лобино» мог бы поведать простой певчий, обратись они к нему с таким вопросом. Прежде чем браться за этот «труд», стоило бы немного ознакомиться с обычаями Католической церкви, а заодно сверить некоторые даты.

Но это мелочи. Далее нас ждет более важная информация: «Благодаря драгоценным документам аббат Оффе восстановил полную родословную потомков Дагоберта II, этого короля „Урсуса“, или „Медведя“, предки которого были царями Аркадии. В свою очередь цари Аркадии были потомками рода Вениаминова, когда-то обитавшего в Вифании».

Если мы правильно поняли, «хранитель тайного рода» Приорат Сиона, должно быть, дожидался случайного открытия аббата Соньера, чтобы узнать о существовании потомков Меровингов. Без находки аббата на свет не появились бы «Документы Лобино» и тем более на свет не появился бы Приорат Сиона. Из предшествующего отрывка «Документов» прекрасно видно, как на полученный сплав легенд о Бланке Кастильской и потомках Хлодвига наслаивается очередной вымысел: история о короле «Урсусе», предки которого были родом из Аркадии. Очевидно, появление в тексте Аркадии призвано соединить эту историю с «Аркадскими пастухами» Никола Пуссена, а также с таинственной гробницей, которая находится по дороге в Арк. Более того, почему бы не связать воедино Арк и Аркадию? Конечно, знающие люди заметят, что такое утверждение грешит против истины, потому что название «Арк» происходит от латинского «arces», стоящего во множественном числе, то есть от «цитадели». Однако при помощи маленькой подтасовки лингвистических данных Арк и Аркадия становятся производными от общего индоевропейского корня, породившего и бретонский корень «arz», который затем появится в имени Артур, что означает «медведь». Вот почему, оказывается, Дагоберта II прозвали Медведем: его предки были из «Страны Медведя», иными словами, из Аркадии! Образ медведя, спящего всю зиму и просыпающегося лишь к лету, не может не получить символическое наполнение: пока что король «Ursus» дремлет, но вскоре он воспрянет от сна. О том, что потомки «Урсуса» будут правителями новой Аркадии, предначертано самими небесами – и на небесах, разумеется, следите за рукой: Большая Медведица – и звезда Арктур! Какая жалость, что в этот «медвежий эпос» не додумались вставить бретонского короля Артура, он был бы достойным украшением этого зверинца! Но кто знает, быть может, члены Приората Сиона попросту не знали о том, что на свете есть кельтские мифы – или, на худой конец, легенды о рыцарях Круглого стола…

После утверждения о том, что потомки Дагоберта II существуют, необходимо как можно скорее объяснить, почему о них молчит История. За этим дело не станет: «Вот причина, по которой многие отрицают факт существования Дагоберта II. [132]132
  Историки никогда не отрицали этого факта – отрицали лишь факт существования потомков Дагоберта II.


[Закрыть]Незадолго до собственной гибели от рук семейства Пипинов, чьи поколения стремились захватить его королевство, Дагоберт II спрятал огромное сокровище в Редэ, стране его второй супруги, матери его сына Сигиберта IV, будущего графа Разе. Существование сокровищ Дагоберта II стало самой важной причиной отрицания самого короля. Однако ни королева Бланка, ни ее сын Людовик Святой даже в 1251 году не осмелились прикоснуться к этому священному тайнику, потому что, согласно легенде, опасность грозила тому, кто осмелился бы опустошить его сокровищницу, будь то король или сам папа».

Да, история обогатилась новыми фактами: оказывается, благоверная христианка Бланка Кастильская была суеверной и панически боялась проклятия Меровингов – именно поэтому она не воспользовалась тайником Дагоберта II. Более того, благодаря тому, что род Меровингов оказался «привязанным» к библейскому племени колена Вениаминова, изгнанному из Вифании и поселившемуся в Аркадии, выходит, что первые короли Франции были иудейского происхождения. К счастью, во времена аббата Соньера еще не существовало «комиссариата по еврейскому вопросу», появившегося в ходе Второй мировой войны: иначе Беранже Соньера обвиняли бы не в шпионаже в пользу Австрии, а в предательстве отчизны и действиях в пользу еврейской плутократии. Правда, не стоит забывать, что в конце XIX века антисемитизм уже проявил себя в полной мере, о чем красноречиво говорит дело Дрейфуса. Понятно, что в такой обстановке Соньер ни за что не раскрыл бы своего секрета…

Вероятно, целью «Документов Лобино» было не только поразить читателя сплавом легенд и авторского вымысла, но и подкинуть мысль о «потерянном короле». Надежда на его приход не умирает: «В великий век, гласил один из манускриптов, появится отпрыск Меровингов и заберет наследство великого „Урсуса“. В легенде, зашифрованной в отрывке из Евангелия, был проклят тот нечестивец, который осмелился бы похитить часть сокровищ! Но манускрипт повествовал не только об этом: в нем хранились сведения из времени, о котором мы ничего не знаем. Аббата Соньера судила Римская курия. [133]133
  Он держал ответ перед церковным трибуналом, то есть судом епископства, только и всего. Впоследствии он посылал апелляцию в Рим, но не более.


[Закрыть]Аббат отказался объяснить что-либо. Его отлучили от Церкви. [134]134
  Его приговорили к «suspens a divinis», что не одно и то же.


[Закрыть]22 января 1917 года он умер при таинственных обстоятельствах. Его служанка и наследница Мари Денарно закончила свои дни в монастыре. [135]135
  Ложное утверждение. Правда, когда Мари стала совсем старой, она почти никуда не выходила.


[Закрыть]Если бы не аббат Оффе, никто не узнал бы об этой странной истории королевского рода, истоки которого теряются во мгле веков. Анри Лобино, специалист в области генеалогии, март 1984 года». [136]136
  Papiers Lobineau. p. 14.


[Закрыть]