Текст книги "Повседневная жизнь Берлина при Гитлере"

Автор книги: Жан Марабини

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

Дипломаты, бароны, генералы чувствуют угрозу

Это было для всей думающей и по-настоящему не приверженной нацизму Германии явственным знаком того, что приближаются худшие времена, – именно так восприняли известие об отставке Шахта Фланден, Франсуа-Понсе и многие другие. Фон Нейрат, министр иностранных дел, фон Папен (несмотря на свою кошачью приспособляемость) и многие офицеры генерального штаба по своим взглядам были очень близки к Шахту и экономистам. В Берлине распространилась новая «болезнь»: люди шептались о том, что главнокомандующий сухопутными силами Германии, генерал-полковник фон Фрич, который постоянно посещает ипподромы, но старается не бывать на официальных церемониях, мог бы попытаться что-то предпринять. Этого краснолицего человека с моноклем, не очень приятного в общении, в последний раз видели на публике 27 января 1938 года, когда отмечалась пятидесятая годовщина восшествия на престол императора Вильгельма II. В офицерских клубах кое-кто уже ведет себя довольно неосторожно. Там ощущается атмосфера зреющего заговора. Выступит ли армия против нацизма, после того как примирилась с ним благодаря истреблению CA?

Журналисты завтракают в кафе

В «Романском кафе» царит запустение, прежние завсегдатаи туда больше не ходят. В это февральское утро 1938 года американские журналисты, прогулявшись по аллеям Тиргартена, встречаются в «Кафе журналистов», где абонировали для себя столик. Мэри Гроувз из «Чикаго трибюн» имеет своих информаторов в генеральном штабе. Она рассказывает, что сегодня утром ее принял один генерал, живущий на Доротее-штрассе, – он встретил свою гостью прямо в домашнем халате. От него она и узнала, что фон Фрич арестован или содержится под домашним арестом. Генерал дал ей понять, что в Берлине царит атмосфера, сравнимая с той, что печально памятна всем по волне убийств, прокатившихся по стране после 30 июня 1934 года. На сей раз чистке подвергаются армия и дипломатический корпус, но главным образом армия. Американская журналистка в продолжении этого разговора лихорадочно делала пометки в своем блокноте. Гитлер, говорил далее генерал, как кажется, решил отныне осуществлять руководство вооруженными силами непосредственно, в качестве верховного главнокомандующего. Военное министерство, во главе которого стоял фельдмаршал фон Бломберг, упразднено, но функции Бломберга перешли к генералу Кейтелю – злому гению Гитлера, – возведенному в ранг министра. [81]81
  4 февраля Кейтель был назначен начальником штаба только что созданного Верховного командования вермахта (OKB). (Примеч. пер)


[Закрыть]Генерал фон Браухич назначен главнокомандующим сухопутными войсками – вместо фон Фрича. Герингу, который добивался этой должности, в утешение присвоили звание рейхсмаршала. Шестнадцать генералов были освобождены от занимаемых должностей, 44 получили другие назначения, барон фон Нейрат потерял пост министра иностранных дел, фон Папен, несмотря на свое легендарное приспособленчество, уже не играет и никогда больше не будет играть сколько-нибудь значимой роли. Когда хозяин провожал американскую журналистку до дверей, она поздравила его с тем, что в его библиотеке, как она успела заметить, имеются очень редкие издания. «Эти книги, – вздохнул генерал, – достались мне от Курта Вагнера, последнего из великих берлинских книготорговцев. Вы знаете, что его тоже арестовали?..»

После «влажной» чистки – «сухая» чистка [82]82
  На полицейском жаргоне «влажной» чисткой называлась физическая ликвидация врагов режима, «сухой» чисткой – применявшиеся против них административные меры.


[Закрыть]

В тот день во всех секретных службах столицы рейха кипело необычное возбуждение, а некий французский журналист, имевший поручение информировать о новостях в Германии Второе бюро, явился в свое посольство, чтобы отправить в эту организацию дипломатической почтой свое сообщение, составленное не без черного юмора. Суть сообщения сводилась к тому, что Бломберг, друг Гитлера, который и подсказал ему мысль ликвидировать Рема, а потом убрать с политической сцены Шнденбурга, стал жертвой доноса Фрича, когда женился вторым браком на бывшей проститутке.

Гитлер сперва очень рассердился на Фрича, эту «потсдамскую мумию». Ведь если Бломберг, его важнейший союзник в рейхсвере, наделал глупостей под влиянием демона страсти, то сами Гитлер и Геринг, которые не подозревали никакого подвоха, были свидетелями на компрометирующей их свадьбе Бломберга. Между фюрером и фон Фричем произошла скандальная сцена: последний, при поддержке двадцати генералов, потребовал отставки Гитлера и изложил все свои претензии к шефу, который, естественно, впал в страшную ярость. Гитлер сначала хотел защитить фон Бломберга, чтобы тем самым защитить и себя, но Гейдрих представил ему два обстоятельных (фальсифицированных) доклада, доказывавших, что Фрич является гомосексуалистом – его даже сфотографировали с похотливым молодым человеком на вокзале, перед общественным писсуаром, [83]83
  На самом деле сфотографировали подставное лицо; этот человек потом удачно исчез, хотя Канарис, которого на сей раз «переиграли» Гейдрих и гестапо, пытался его разыскать.


[Закрыть]– тогда как Бломберг действительно женился на проститутке (к докладу прилагались смонтированные фотографии, на которых фрау фон Бломберг была запечатлена в «оригинальных» позах с неизвестными лицами). Уже этот случай в полной мере показал фальсификаторские способности Гейдриха, подлинного хозяина гестапо, а также (что тщательно скрывалось) и уголовного мира. В случае с двумя упомянутыми военными чинами, которые в тот момент легко могли захватить власть, Гейдриху, чтобы от них избавиться, даже не понадобилось подсылать одну из своих «соблазнительниц» к фон Бломбергу и одного из своих «соблазнителей» – к фон Фричу. Хотел ли Гейдрих посмотреть, как отнесутся Гитлер и Геринг к этому шантажу, и одновременно избавиться от двух влиятельных военных деятелей? Но что он в результате выиграл? На тот момент он, как кажется, оказал главе нацистов неоценимую услугу, но одновременно завел на него секретное досье, которым мог воспользоваться позднее. Гиммлер как-то сказал своему массажисту, что Гейдрих хранит у себя компрометирующие фотографии всех влиятельных лиц рейха. Увидев фотомонтажи Гейдриха, Гитлер и Геринг были вне себя от ярости из-за того, что по незнанию присутствовали в качестве свидетелей на свадьбе Бломберга, которую фотографы усердно снимали.

В иностранных посольствах все догадывались, что идея «сухой чистки 30 июня» пришла в голову Гитлеру именно тогда, когда он понял, что публично выставил себя на посмешище, согласившись быть свидетелем на свадьбе фон Бломберга, и когда должен был выслушивать издевательски презрительные слова Фрича. Гитлер, конечно, сумел извлечь максимальную выгоду из закона о неразглашении внутрипартийных конфликтов, введенного Геббельсом. Один из талантов фюрера состоит в том, что он умеет схватывать на лету любую благоприятную возможность и ловко перетасовывать карточную колоду. Он поступит так и в этом случае, в последний момент обратив трудную ситуацию на пользу себе одному. Ни Гиммлер, ни Геринг не получат должностей фон Бломберга и фон Фрича. Кровавой расправы, как в 1934 году, не будет – прибегнуть к такому еще раз значило бы искушать дьявола, – на сей раз фюрер удовлетворится административными мерами. Фон Риббентроп, друг Гитлера, доказавший последнему свои способности один-единственный раз, когда взял на себя роль посредника в шантаже семьи Шнденбурга, заменит фон Нейрата в верхней палате парламента и в министерстве иностранных дел. Кейтель, сторонник демократизации армии и человек, преданный одному Гитлеру, встанет во главе вермахта. Таким образом, армия будет укрощена без всяких драм. Она восторжествовала над партией в 1934 году. В 1938-м партия возьмет свой реванш.

5 февраля берлинцы прочитали в газетах, оркестрованных Геббельсом, следующее объяснение происшедшего: «Речь идет о нормальном, органическом развитии, о естественном процессе, порожденном динамикой гитлеризма». Успокоили ли их эти слова? Похоже, что в целом да, в очередной раз успокоили. Ибо кто в целом мире был тогда в их глазах более великим, более проницательным, более мудрым, чем фюрер? [84]84
  Так называемое «дело Бломберга—Фрича» имело явно провокационный характер и было сфабриковано после того, как 5 января 1937 г., на секретном военном совещании («совещании Хоссбаха»), Гитлер впервые изложил свои планы завоевания для немцев «жизненного пространства» (то есть развязывания войны), а Бломберг и Фрич отнеслись к этим планам отрицательно. Офицерский суд чести признал все обвинения против Фрича ложными (доказав, что подлинным виновником был некий кавалерийский капитан в отставке фон Фриш), в августе 1938 г. он был восстановлен в армии, но 22 сентября 1939 г. погиб в бою под Варшавой. Очевидцы утверждали, что он искал смерти. Фон Бломберг после скандала вокруг его новой жены, двадцатичетырехлетней Евы Грун, примерно на год уехал с ней в Италию, потом вернулся и вел жизнь частного лица. Развестись с ней, как советовали доброжелатели, он отказался. (Примеч. пер.)


[Закрыть]

«Особенный день»

12 марта 1938 года Гитлер оккупировал Австрию. Муссолини, который 25 июля 1934 года, когда был убит Дольфус [85]85
  Энгельберт Дольфус (1892–1934) – австрийский политический деятель, в 1932 г. стал канцлером Австрии и министром иностранных дел, установил в стране режим клерикально-нацистской диктатуры. Однако Дольфус был противником аншлюса, и 25 июля 1934 г., когда в стране происходили беспорядки, 154 эсэсовца-австрийца, переодетые в форму австрийской гражданской гвардии, ворвались в федеральную канцелярию и потребовали, чтобы он ушел в отставку. Дольфус, смертельно раненный заговорщиками, отказался выполнить их требование и умер через несколько часов. Муссолини, имевший договор с Австрией, спешно мобилизовал пять дивизий, которые двинулись через перевал Бреннер к австрийской границе, и Гитлеру пришлось отказаться от планов немедленного аншлюса. (Примеч. пер.)


[Закрыть](жена и дети покойного Дольфуса до сих пор жили в доме дуче в Риччионе), бросил свою армию на Бреннер и призвал западные державы к войне против Германии, на этот раз предпочел не вмешиваться.

Именно Муссолини, после упомянутой упущенной возможности, по согласованию с Канарисом вовлек немцев в гражданскую войну в Испании. [86]86
  Канарис напрямую сотрудничал с Роаттой, шефом' итальянских спецслужб, и испанскими националистами.


[Закрыть]Он одерживал трудные победы в Эфиопии, но фон Бломберг, заклятый враг итальянцев, предрекал их неминуемое поражение в этой стране. Однако теперь фон Бломберга нет, и Гитлер может вернуться к своим давним мечтам. А пока фюрер приезжает в Рим, чтобы отметить там свой апофеоз. На следующий день, уже в Неаполе, он с удивлением наблюдает за умелыми маневрами двухсот пяти кораблей итальянского военного флота. Девяносто подводных лодок одновременно показываются на поверхности моря. Это зрелище производит сильное впечатление на бывшего ефрейтора, а ныне фактически главнокомандующего немецкой армией (через посредство Кейтеля).

По мнению Гитлера, обманутого обманщика, если Германия обладает всеми преимуществами на суше, то Италия удерживает первенство на море. Он ненавидит эту страну неарийцев, но пока верит лично Муссолини, основоположнику фасций и фашизма. Фюрер не перестает оказывать дуче знаки внимания: почему бы и не польстить итальянцу, тем более что он может еще пригодиться. Вскоре, на Мюнхенской конференции, Муссолини, который свободно говорит на четырех языках, в полной мере докажет, что способен подчинить своему влиянию и Даладье, и Чемберлена. К сожалению, эта его способность не распространяется на человека, которого он ненавидит больше, чем всех других, – на Гитлера. Суть дипломатии западных держав в ту эпоху сводилась к тому, чтобы привлечь на свою сторону дуче, несмотря на намерение последнего захватить Тунис, Савойю, Корсику, Джибути (земли, названия которых уже скандировали итальянские фашисты). После отставки враждебного Муссолини фон Нейрата вес Италии в международной игре должен был сразу же увеличиться, особенно если Гитлер (чего мы никогда с точностью не узнаем) уже в то время начал всерьез думать о войне со Сталиным. Муссолини предусмотрительно заявил, что его армия будет готова к войне только в 1942 году! Он не разделял животного антисемитизма Гитлера и с раздражением отнесся к известию о вступлении немцев в Прагу 15 марта 1939 года. Однако союзники не сумели воспользоваться этим его недовольством. Муссолини, которого Гитлер столь явно оттеснил на вторую роль, напал на Албанию, потом подписал «Стальной пакт». Дуче прекрасно умел обеспечивать свою выгоду, вмешиваясь в события лишь в последний момент.

Свидетели церемонии на Цеппелиновых полях

В сентябре 1938 года, в течение восьми дней и восьми ночей, американский журналист Ширер наблюдал за самым колоссальным и угрожающим скоплением народа, которое ему довелось видеть в своей жизни, – на Цеппелиновых полях, в Нюрнберге, [87]87
  В 1938 г. в Нюрнберге проходил «Съезд Великой Германии». (Примеч. пер.)


[Закрыть]под яркими пучками света, которые отбрасывали в небо прожекторы, изготовленные на заводе Клейга в Берлине. Американец описал тогда «этот странный ночной церемониал гитлеровской литургии, разворачивавшийся на фоне двадцати тысяч знамен, которые колыхались в ирреальном свете подобно деревьям фантастического леса». От его внимания не укрылись и «простые люди, в сомкнутых рядах, с выброшенными вперед руками, которые, собственно, и сделали нацизм возможным, отвергнув свои души и ум, свое чувство ответственности, свои личные проблемы, чтобы слиться в нерасторжимое целое». Свидетелем этого «алхимического» процесса был и итальянский журналист Индро Монтанелли; позже он расскажет о «потоке раскаленной людской лавы», который ему совсем не понравился. [88]88
  Монтанелли, итальянский фашист и антинацист, вскоре уедет как военный корреспондент газеты «Коррьере делла сера» на германо-польский, а затем и на германо-норвежский фронт, чтобы наблюдать за событиями со стороны атакованных (поляков и норвежцев).


[Закрыть]Посол Франции отметит, что «город Священной Римской империи, в котором еще витает дух Вагнера, стал местом, где все размышления и чувства соединяются в культе памяти о прошлом и великих амбициозных планов на будущее». Эдда Чиано, дочь дуче и жена человека, который был его правой рукой, позже признается в том, что вид нюрнбергских толп внушал ей одновременно «тревогу и энтузиазм». Через некоторое время тревога возросла и как-то вытеснила энтузиазм. Бенуа-Мешен тоже вспомнит, как принимал участие в нюрнбергском «мистическом действе, достаточно мощном, чтобы восторжествовать над всеми индивидуальными чувствами и влить их в горнило новой веры». Его, папского легата, отталкивал «очевидный неоязыческий характер этой варварской церемонии».

Строительство столицы мира

Эти умеренно негативные оценки, а также полное отсутствие какой-либо реакции со стороны мировой общественности показали «варварской клике» (Шахт), что она может безнаказанно готовиться к войне. Французский Народный фронт напрасно пытался мобилизовать на борьбу с нацизмом своих соотечественников, занятых собственными проблемами; Великобритания бездействовала, завороженная ужасом перед большевизмом. В конце концов англичане стали воспринимать Гитлера как своего естественного союзника в противостоянии с красными. Соединенные Штаты только начали оправляться от экономического кризиса; в СССР шли свои чистки. Воспользовавшись благоприятным моментом, фюрер решает приступить к осуществлению своей антисемитской программы, умалчивая до поры до времени о ее истинном размахе. Он пока не раскрывает свои военные проекты, не желая оттолкнуть от себя французов и особенно англичан. Однако, прежде чем переходить к террору, он хочет подарить берлинцам новую столицу, которой они смогут гордиться. Времена штурмовых бригад и их методов, которые слишком бросались в глаза, миновали. Настала пора стереть с лица города черты, слишком четко ассоциирующиеся с тогдашними событиями. В апреле 1933 года CA и государственная полиция (Schutzpolizei) «совершили набег» на Шарлоттенбург. В ночь пожара рейхстага они устроили «импровизированный» концентрационный лагерь в подвалах казармы на Генерал-Папе-штрассе и убивали там функционеров социал-демократической партии (например, Артура Миллера), а также коммунистов. Многие берлинцы были напуганы грабежами, преследованиями, убийствами, которые осуществляли люди Рема в ту «кровавую весну». Они еще помнят временный лагерь CA в Ораниенбурге, в здании старого пивоваренного завода, и жуткие крики, доносившиеся с той улицы, которая, что было слишком очевидно, превратилась в арену для жестоких расправ.

Шпеер, [89]89
  Альберт Шпеер (1905–1981) – потомственный архитектор; в 1931 г. вступил в НСДАП, в 1932 г. – в СС. Он впервые проявил себя в 1933 г., когда ему поручили оформление партийного съезда в Темпельхофе. В 1934 г. разработал проект обустройства участка для партийных съездов в Нюрнберге, привлек внимание Гитлера и в 1937 г. стал главным инспектором рейха по архитектуре, получив задание «вновь сделать Берлин настоящей и истинной столицей германского рейха». В 1942 г. был назначен рейхсминистром вооружений и боеприпасов и фактически стал руководителем всей военной экономики. (Примеч. пер.)


[Закрыть]«в то время еще очень популярный» архитектор (по словам итальянского посла Аттолико), решил перестроить Берлин по новому плану так, чтобы центральная магистраль, пересекающая город с севера на юг, начиналась от гигантского вокзала, проходила под новой триумфальной аркой (Бранденбургские ворота) и упиралась в Куппелъмалле (Народный дом), здание с куполом, превосходящим по размеру купол собора Святого Петра в Риме. «Это последнее здание подчиненные Шпееру архитекторы намеревались увенчать изображением орла, который держал бы в когтях земной шар». «Предусматривалось также сооружение круглой площади с фонтанами в версальском стиле, которая должна была затмить Площадь звезды на Елисейских Полях в Париже» (посол Андре Франсуа-Понсе). Для реализации этих грандиозных замыслов Шпееру не хватило времени. Рядом с Национальной библиотекой, где предполагалось разбить Круглую площадь (Рунде-плац), в 1938 году успели начать строительство только одного здания – немецкого Дома туризма. Его руины исчезнут после войны. Новым Бранденбургским воротам и Куппелъхалле (в 1943 году новый рейхстаг еще не существовал), строительству которых придавалось даже большее значение, чем сооружению немецкой Площади звезды, так и не суждено было стать мишенью для английских бомбардировщиков – они существовали только в виде макетов. В ходе реконструкции города колонна Победы, воздвигнутая в 1870 году, была перенесена в 1938 году с площади Республики на площадь Большой звезды (Гроссер штерн). Шпеер также взялся за расширение оси «восток – запад». По его распоряжению срубили знаменитые липы на Унтер ден Линден и повсюду воздвигли мраморные колонны, украшенные, в соответствии с милитаристическими вкусами той эпохи, орлами, знаменами и национал-социалистскими эмблемами. Вместо лип посадили молодые деревья, которые к моменту падения города были едва видны. Шпеер также расширил Шарлоттенбургское шоссе (ныне – улица 17 июня) и установил вдоль всей оси «восток – запад» мощные уличные фонари, «намереваясь, как он говорил, превратить столицу в «город света», будущие высотные здания которого станут «маяком» для евразийского континента, покоренного свастикой». Гитлер, как и Шпеер, хотя и мечтал о войне, даже представить себе не мог затемнений, бомбардировок Берлина, а тем более поражения.

Берлинер рундфунк, радио «Берлин»

Берлинцам, хотя им и так хватало зеленых насаждений, отнюдь не понравилось, что их липы срубили и заменили лесом мраморных колонн, декорированных навязчивыми символами нацистского режима. Один французский фотограф заметил (в 1938 году), «что невозможно сделать снимок в центре Берлина так, чтобы в кадр не попали многочисленные красные знамена со свастикой, орлы, различные аббревиатуры и форменные мундиры». Люди и камни, дома и площади – всё было отмечено каленым клеймом национал-социализма. По берлинскому радио непрерывно транслировались политизированные передачи в преувеличенно торжественном тоне, план которых утверждался лично Геббельсом. Только музыка, которая передавалась очень часто и была хорошей, но ограничивалась исключительно «арийскими» мелодиями, привносила в радиовещание немного культуры. Но могли ли пиво, шнапс, музыка и коллективные манифестации полностью удовлетворить запросы берлинцев – представителей средних слоев и рабочих?

Помимо пивных, маленьких магазинчиков, ремесленных мастерских, что осталось от Берлина, каким он был до 1933 года? Спектакли запрещались цензурой, газеты закрывались, а вездесущее радио осуществляло подлинную промывку мозгов. Традиционная Германия быстро исчезала. Карикатура и кино – два вида искусства, характерные для двадцатого столетия, в Германии выродились, их теперь отличали грубость и крайнее упрощенчество. К 1938 году, за какие-нибудь пять лет, берлинцы перешли от предельной независимости духа к тяжеловесному конформизму. Много было тех, кто сознательно обрек себя, если можно так выразиться, на «побег в будущее», решив, что лучше принимать участие в зрелищных манифестациях режима, подчиняться прусской дисциплине и обращать себе на пользу «величие нации и ее праздники», играя в навязанную тебе игру, нежели оставаться в одиночестве, избрав путь «внутренней эмиграции».

Быть евреем в Берлине

Именно в Нюрнберге были подготовлены, по случаю дискуссии о расовых вопросах, законы, которые лишали евреев рейха всех их прав – «с целью сохранения чистоты немецкой крови и обеспечения вечного существования германской нации». Гитлер еще никогда не заходил так далеко в практической реализации своей программы. Война против евреев, контуры которой были намечены штурмовиками, в тот период так и не началась открыто и официально, хотя после пожара рейхстага Геббельс уже контролировал все средства массовой информации. Гитлер тогда еще чувствовал себя не вполне уверенно. Он хотел прежде всего уничтожить коммунистов и левых. Большая «влажная чистка» – «Ночь длинных ножей» – не особенно встревожила евреев столицы; скорее, она их даже успокоила. Но евреи сознавали, что являются в глазах немцев неполноценными гражданами, и часть из них (самые богатые) эмигрировала, а другая часть (бедные, которых было большинство) осталась, надеясь на то, что буря обойдет их стороной и что Гитлер будет вынужден отступиться от того, что они называли «демагогическим фанатизмом». Думать так значило не понимать фундаментального элемента гитлеровской мысли. Фюрер собирался развязать тотальную войну против евреев для того, чтобы, опираясь на «универсальный антисемитизм», скорее достичь своей конечной цели: завоевания мира. Это была центральная ось его политики, безумный план, имевший свою логику, отступить от которой он не мог. Немецкие евреи (его заложники) интересовали его в меньшей степени, чем те евреи, что заправляли делами на Уолл-стрит, в Сити и через посредство финансовой системы держали под контролем «капиталистический универсум». Его речи и работы о еврейской «плутократии» со временем непременно должны были воплотиться в действия. И если международная и немецкая буржуазия будет этим шокирована, если интеллектуалы начнут возмущаться, что с того? Их возмущение все равно не выльется в активную реакцию. Государства Израиль пока не существует. Обширная еврейская диаспора еще недостаточно организованна, недостаточно едина, чтобы действовать. Фюрер вполне отдает себе в этом отчет. Чтобы отсрочить момент мобилизации враждебных ему сил, которого он боится, до тех пор, пока не произойдет непосредственное и неизбежное столкновение нацистской Германии с Америкой Рузвельта, необходимо продвигаться вперед постепенно, до поры скрывая свои истинные конечные цели от немецкой и мировой общественности.

Вернувшись в Берлин из Нюрнберга, [90]90
  В сентябре 1935 г. (Примеч. пер.)


[Закрыть]Гитлер запрещает браки между евреями и немцами и объявляет недействительными все браки такого рода, заключенные в прошлом; всех евреев увольняют с их должностей в государственных учреждениях, банках и на Берлинской бирже. Отныне они не имеют права быть экономистами, частными советниками, адвокатами, врачами и даже работать домашней прислугой у немцев, если только возраст их хозяев не превышает сорока пяти лет. Немецкие знамена больше не имеют к ним никакого отношения, они обязаны пришивать спереди к своей одежде желтую шестиконечную звезду. Их магазины впредь должны быть отмечены особыми «иудейскими» флажками, их квартиры будут конфискованы. Им уже нельзя останавливаться в отелях, посещать рестораны, а в театрах и кинозалах они могут появляться только в определенные часы. Пятьсот тысяч немецких евреев внезапно лишаются права водить машину. Им не разрешается торговать золотом и драгоценными камнями, выставлять какие бы то ни было товары в витринах. Их книги и статьи больше не будут печатать, их музыку запрещено играть – даже дома или в синагогах. Если они захотят уехать, они могут это сделать, но им дозволяется вывезти из страны только 5 % своего имущества. Если останутся, то будут вынуждены содействовать унижению собственной нации и ждать, когда их заставят жить в пределах специальных гетто.