Текст книги " На контракте (ЛП) "

Автор книги: Жаклин Айрес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Глава 12

Шарлотта

Деньги! Пять... четыре... три... два... один.

– Какого хрена с тобой происходит? – с порога кричит Сиси, врываясь в мою спальню. – Ты не берешь эту чертову трубку весь день, и мама позвонила мне, чтобы я забрала собак? Я засела за свой долбаный телефон с ней на целый чертовый час, выслушивая о ее каждом предполагаемом хреновом недуге, известном человечеству, который у тебя, по ее словам, случился! Твои чертовы пальцы сломаны… ты, что не могла позвонить мне сама? – Она тихо плюхается на кровать.

Я поднимаю левую руку вверх и кручу ей.

– Неа... все вроде бы работает!

– Чарли, что происходит? – она толкает меня в плечо, вздохнув я поворачиваюсь к ней… в ее случае, лучше покончить с этим быстро. – Хм... красные, опухшие глаза и нос, гора старых использованных салфеток, любимая уродливая удобная пижама и решение отправить детей и собак к кому-нибудь на ночь, – говорит она и постукивает по губам указательным пальцем. – Мне кажется, что причиной всего этого стал «Митч долбанный мудак, которому следует отрезать яйца и скормить». Я права? – спрашивает она. Ее глаза широко открыты, она явно злиться. Вот именно в такие моменты, я очень люблю ее, потому что эта, слава Богу, сумасшедшая стерва всегда на моей стороне!

– Динь, динь, динь, динь – ты права! – я кружу пальцами в воздухе (не теми, что раньше, конечно).

– Мне следует слетать в Германию, чтобы надрать ему задницу, сестренка? – она опускается рядом со мной.

– Нет, не стоит так беспокоиться и тратить свои бонусные мили на полет. Мы расстались, Сиис... все кончено, – говорю я, пытаясь держать себя в руках и успокоить свой дрожащий подбородок, но я с треском проваливаюсь в этом.

– Не может быть! – она резко садится. – Кто стал инициатором?

– Он.

– Почему?

– Хм... у него было несколько личных проблем, которые заставили его вести себя иначе по отношению ко мне. Я не знаю, точно. Он не разговаривал со мной почти три недели, а потом вдруг решил, что собирается вернуться к тому, что было между нами. Видимо, я должна была прыгать до потолка от счастья! – я плачу, и она протягивает мне бумажный носовой платок.

– Ты не...?

– Вот он…закончил. Я должна была вернуть денежные средства, которые остались на моем счете.

– Постой-ка! Он уволил тебя? – вскрикивает она. – Это незаконно!

– Эм... ну..., – Дерьмо! – Это своего рода было как-то тайно, поэтому нет никаких документов.

– Это немного подозрительно, – она хмурится.

– Ну, это было как бы на испытательном сроке. И они посчитали, что я как бы пробую свои силы, поэтому заключили со мной контракт. – Контракт... я ненавижу это слово! – Я не смогла сегодня утром оплатить ипотеку. – Я сажусь рядом.

– Мы пройдем через это дерьмо… не волнуйся! – Она обнимает меня. – Это все объясняет, почему я уже несколько недель ничего не слышала от этого возбужденной-задницы ублюдка.

– Да?

– Да, он не отвечает мне в течение нескольких недель!

– Ты переписывалась с Митчем?

– Все время. Мне нравилось трахаться с ним, – она пожимает плечами. – Не в том смысле, как тебе нравилось трахаться с ним, конечно, – добавляет она и это заставляет меня заплакать снова. Черт побери, мне нравилось трахаться с ним! – Прости, – она морщится. – Ладно, хорошо, я заберу собак, Полина забросила детей к родителям, поэтому отдохни и постарайся прийти в себя.

– Сиси, что ты собираешься делать? – спрашиваю я, когда она направляется к двери.

– Ничего… ты о чем? Я в порядке, – отвечает она с совершенно спокойным выражением лица. Все, кто достаточно хорошо знает Сиси, такое спокойное выражение лица говорит, что Сиси на само деле становится «ненормальной стервой Сиси». Это нормальное выражение на самом деле показывает… полное дерьмо, вам просто следует бежать и спасать свою жизнь!

– Сиис! – ору я, пока она молча переступает порог. Черт с ним. Он заслуживает гнева Сиси О'Брайен! Удачи тебе, мудак!

Я шаркая иду к постели и нахожу Ксанакс (Xanax – коммерческое название противотревожного средства алпразолама), оставшийся у меня еще со времен Джоша. Мне кажется, что мне не помешает хороший ночной сон. Я выпиваю две таблетки, и у меня в голове возникает новый маркетинговый лозунг. Ксанакс – маленькие таблетки во флаконе помогут вам и доллары тут же выскользнут из ваших рук! Неа. Ксанакс поможет вам без паники пройти через насос, высасывающий вашу жизнь! Да! Надо было мне идти в маркетологи!

Ерзанье, вороченье, ерзанье... бултых.

– И моя пижама совершенно чертовски не ужасная! – бормочу я погружаясь в сон.

Митч

6:00 вечера

– Где ключ, Полина? – негромко спрашиваю я в трубку.

– Висит на дереве.

– Спасибо. Я свяжусь с тобой позже, – говорю я, прежде чем повесить трубку. Я тихо и медленно отпираю дверь и вхожу.

Тишина. Мертвая тишина.

Я просматриваю комнаты внизу и, наконец, поднимаюсь наверх. Может быть, она все еще в постели. Я открываю дверь ее спальни и проскальзываю внутрь. Ух... кровать. Постель и Шарлотта. Прежде чем понимаю, что я делаю, раздеваюсь и залезаю к ней, стараясь не разбудить, отодвигаю ее волосы с шеи.

Я наклоняюсь.

И...

Вдыхаю ее запах.

Я снова нюхаю ее... долго, вдыхаю и вдыхаю. Ммм... Шарлотта. Я осматриваю ее длинные волнистые волосы, милое ушко, прекрасные изгибы, и ее... уродливую мать вашу пижаму. Что это такое? Цвета детской неожиданности, только более золотистый, морские черепахи, плавающие в кругах в покрашенных с большим искусством галстуках. Я ничего не могу с собой поделать и начинаю трястись от хохота. Шарлотта вздыхает и в панике разворачивается ко мне.

– Митч? – спрашивает она, совершенно смутившись от моего присутствия, начиная тереть глаза.

– Да, малышка... это я, – я наклоняюсь к ней и пытаюсь накрыть ее губы своими.

– Что ты здесь делаешь? – отодвигается она от меня, отворачивая голову.

– Я следую тому, что сказал, – я убираю ее руку со своей груди и нежно целую каждый пальчик.

– Что ты сказал, когда? – она убирает свою руку прочь.

– В смс-ке.

– Какой смс-ке?

Я хватаю ее выключенный мобильный телефон с тумбочки.

– В этой, – показываю ей.

– Так твой план исправить наши отношения – это залезть ко мне в постель почти полностью голым и испугать меня? – ее лицо говорит о том, что она злиться и сейчас соответствующие комментарии польются у нее изо рта.

– Эй... подожди минутку! – останавливаю я ее. – По крайней мере у меня хватает приличия быть обнаженным! Ничего не говоря, по поводу этой ужасной детской пижамы, – я тяну немного за пижму и начинаю посмеиваться.

И вот оно... ее сексуальная маленькая улыбка.

– Боже, детка, я так скучал по тебе, – шепчу я и наклоняюсь вперед, чтобы поцеловать ее снова.

И она позволяет...

– Митч, – вздыхает она.

– У этой пижамы есть какая-нибудь история, детка? – я целую ее еще раз.

– Это подарок от моего друга.

– Какого-то друга, – я убираю ее прядь за ухо.

– Ну, мы делаем это нарочно. На дни рождения и праздники, мы покупаем друг другу самый отвратительный подарок, который в состоянии найти. У нас настоящая конкуренция, – она нервно смеется. – Но мне на самом деле нравится эта пижама. Она самая удобная пижама, которая у меня когда-либо была и самая мягкая. Чувствуешь? – она протягивает мне руку, чтобы я потрогал. Вау... она действительно безумно мягкая.

– Ты мягче, – я наклоняюсь к ее уху, а моя рука скользит под верх. Костяшки пальцев проходятся по ее животу, и она задыхается. – Звучит многообещающе, детка, – я прикусываю мочку ее уха.

– Митч, прекрати, – она отталкивает мою руку. Я открываю рот, чтобы что-то ответить, но ее телефон начинает трезвонить у меня в руке. По привычке, я смотрю вниз, чтобы прочитать сообщение от Малыша Джея. Малыша Джея?

Сиси рассказала мне суть дела, и она постепенно утихомирилась.

Поставь сумасшедшую музыку, пожалуйста!

Итак слушай...

Ясоб уложиться в 10 минут. (Ясоб – Я собираюсь, сленг)

Рот на замке.

Раздвинь ноги, Чарли.

Ясоб упасть лицом в твою киску.

Девушка – соб услышать от тебя алфавит.

Вернее только гласные а, е, я, о. о. о... У!

Ясоб быть сантехником и погружаю язык в это дерьмо.

Соб зарыться своим лицом, но похоже, твоя киска находится под Программой Защиты Кисок!

Соб громко целовать ее

Тереть

Вдалбливаться

Всю ноооооочь!

Заставлю, чтобы твои ноги тряслись гррррлл.

Затем услышу, как ты будешь хныкать, пока я буду заставлять тебя приспосабливаться к своему размеру

И потеряться в ритмичном такте, пока мои яйца будут хлопать по твоей миленькой заднице.

Люблю тебя, малышка

– Митч, что не так? Ты выглядишь так, словно собираешься кого-то убить, – спрашивает она, потянувшись за мобильником. Я сильно шлепаю ее по руке. – Ой! Какого хрена с тобой происходит? – кричит она. Я выпрыгиваю из постели и быстро просматриваю предыдущие разговоры с этим парнем Джеем. Идет один сексуальный комментарий за другим.

Твоя задница просто попрошайничает, чтобы ее оттрахали в этих джинсах!

Ничьи сиськи не заполняют мои руки, как твои.

Ты знаешь, что нет времени, когда я не думаю о том, чтобы трахнуть тебя? Я тоже!

Я больше не в силах читать. Я схлопываю сообщения и вижу его изображение. Я увеличиваю его. Он позади Шарлотты делает «О, да!» выражение лица. Его руки удерживают ее сиськи, и она смеется, целуя его в щеку. Я бросаю телефон на кровать к ней, и чувствую, что меня сейчас вырвет. Я хватаю свои брюки и кидаю в нее. Шарлотта смотрит на свой телефон, потом поднимает взгляд на меня, на ее лице отражается паника.

– Постой, Митч, это не…

– Как долго? – ору я срывая майку через голову.

– Подожди, это не то, что ты…

– Как долго? – спрашиваю я снова сквозь стиснутые зубы.

– Он одним из моих лучших друзей с тех пор как мы были детьми! – Она вскакивает с постели и мчится ко мне. – Митч, пожалуйста, послушай! – Она берет мое лицо в ладони, я отрываю ее руки от себя и отталкиваю.

Я не чувствую ничего, кроме первобытной ярости в своей груди, у меня болит сердце. Как она могла так со мной поступить? С нами? Нами? Я видно черт побери совсем в бреду! Нет никаких «нас»!

– Митч, – плачет она, – можешь ли ты передать мне мой телефон и полотенце? – Я опускаю на нее глаза вниз. Она сидит на полу, держась за плечо правой руки и льется кровь. Дерьмо! Я забываю о своем гневе и несусь за полотенцем. – Телефон, пожалуйста, – говорит она сквозь слезы, я хватаю его с кровати и отдаю ей.

– Тебе нужно наложить швы, – говорю я, оборачивая полотенце вокруг ее предплечья. Я наклоняюсь к полу и беру рамку, о которую она поранила руку, когда падала, это я толкнул ее. Я даже не услышал, как она врезалась эту рамку, потому что был ужасно зол. Я разворачиваю ее. Это наше фото. Наше. Сиси сняла нас во дворе. Я подбираю остальные. Дети, и еще два фото... нас. Нас. Я в полной растерянности.

– Я хочу показать тебе кое-что, то, что ты не слушал, – она протягивает телефон мне. – Это Джей и его друг, Виктор.

Я беру телефон и смотрю на Джея, который целует Виктора. Я просматриваю следующие фотографии – все фото, один за другим гей-пары, которая очень любит друг друга. Я смотрю на Шарлотту.

– То, что ты читал, так мы шутим друг с другом с Джеем. Это он купил мне эту пижаму. Мы играем в игру противоположностей… ну, это мы ее так называем. Я... забудь. Я просто хотела, чтобы ты знал. – Ее подбородок дрожит. – Теперь ты можешь уйти. Я позвоню Сиси, и она отвезет меня наложить швы.

– Малышка... я отвезу тебя, – я даже не пытаюсь скрыть боль в голосе.

Шарлотта уставясь в пол, медленно отрицательно качает головой. Когда она наконец поднимает на меня глаза, я замечаю, как слезы текут по ее щекам.

– Я думаю, ты уже достаточно сделал для меня, Митч.

И вот опять… в груди у меня сдавило. Я пришел к ней домой, чтобы исправить наши отношения, но единственное в чем преуспел – окончательно уничтожить «нас».

– Пожалуйста, малышка... я не хочу тебя терять, – у меня дрожит голос. Я нетвердой рукой дотрагиваюсь до ее щеки, чтобы вытереть слезы, но она дергается и отводит голову назад. Я пытаюсь сейчас сделать что-то, чтобы как-то собрать нас вместе, не обращая внимания на жжение в глазах из-за своих собственных надвигающихся слез.

– Я не хочу потерять и себя тоже, Митч. Пожалуйста, уйди, – Ее глаза осуждающе смотрят на меня.

– Я исправлю. Я все исправлю, – говорю я, но она игнорирует меня, поднеся свой сотовый к уху.

– Сиис, мне нужно, чтобы ты отвезла меня в больницу. Я упала и порезала руку о стекло разбившейся рамки с фото, – она даже не упомянула меня… почему она упала.

Я встаю, хватаю вещи и ухожу. Я почти уверен, что оставить все так, неправильно с моей стороны, но я также вполне уверен, что до конца не понимаю, какие действия сейчас должны быть правильными.

* * *

Целый час.

Я сижу в машине, глядя на побелевшие костяшки пальцев, сжимавшие руль.

Я трус.

Когда же я стал таким трусом?

Когда я перестал бороться за кого-то, не за что-то.

Чертов трус.

И… где, черт побери, Сиси?

Тогда раньше я не испытывал такое чувство. Я был фактически довольно хорош. Но тогда я был молод и наивен, думая, что у меня с Келли вся жизнь впереди. Сейчас, я многое знаю гораздо лучше.

Боже, я не думал, что смогу почувствовать снова те же самые чувства. Я был настолько уверен, что Келли была для меня единственной и на всю жизнь. Пока не появилась Шарлотта, я никогда не был таким неуверенным, хотя по существу полностью уверен в своих чувствах… снова. Я очень боюсь, что смогу ее потерять. Итак, вот почему я ее оттолкнул тогда, потому что боюсь ее потерять… опять. Ирония происходящего начинает душить меня и сегодняшнее событие заставляет хватать ртом воздух, и у меня возникает такое чувство, словно это мой последний вздох.

Я трус.

Когда мне страшно, я убегаю.

Она права.

Я действительно похож на ее мужа.

Я знаю, каково быть брошенным. Келли бросила меня… не намеренно, конечно, и не по своей вине. Часто, проезжая по той дороге, где все случилось, я все равно ничего не могу с собой поделать, испытываю боль потери. Она ушла от меня, и это Господи ужасно больно. Я не могу представить насколько же больно Шарлотте, когда получается, что с ней произошло это дважды – сначала муж, потом я.

Как я мог так поступить с ней? Я просто оттолкнул ее в какой-то момент, как будто она была ничем для меня. Сейчас это убивает меня, потому что я сделал так. Я знаю, почему я это сделал, но... она нет.

Сколько часов.

Телефонных звонков. Смс-к. Скайп.

Дни. Недели.

Инвестируя в нас, в наши сердца.

Ее ум – интригует меня.

Ее смех – сердцевина меня.

Ее сердце – вера в меня.

Ее голос – успокаивает меня.

Ее запах – одурманивает меня.

Я отказался от нее.

Я испугался – я боюсь.

Потому что я люблю ее.

Я трус.

– Дерьмо! – я ударяю по рулевому колесу. – Найди свои гребаные яйца, Митч, и наконец, повесь их назад!

С новым ощущением цели, я выхожу из машины и захожу в дом. Черт, а если она в обмороке от потери крови? Я тихо прикрываю дверь и выпускаю вздох облегчения, когда слышу, как она разговаривает по телефону.

– Нет, Джей, я не смеялась, потому что в очередной раз ты доказал, что у тебя совершенно нет чувства правильного времени! – слышу я ее раздраженный голос. – Митч был здесь. Он держал в руках мой телефон, чтобы показать свои смс-ки о исправлении наших отношений. Господи, он прилетел из Германии, чтобы разобраться со мной! – кричит она. – И тогда ты со своими идеальными навыками чувства нужного места и времени, мать вашу, отправляешь все эти нецензурные смс-ки, черт побери мне! – Она замолкает. – Нет, я не чувствую себя лучше, из-за того, что ты изливаешь своим ртом такое дерьмо! Он совершенно обезумел! Ты собираешься винить его? Он не дал мне и слова вставить! Ну, то есть, пока не толкнул меня и я не упала, порезав свое чертово плечо наверху. – Она на пару минут замолкает, видно слушая. – Нет. На самом деле, я черт побери споткнулась о свои тапочки, поэтому и упала, но он ничего не видел и не слышал. Он был так зол. – Она замолкает. – Нет. Он был очень огорчен, что я порезалась, он думает, что это из-за него. Я даже не успела разубедить его, потому что была настолько сосредоточена на объяснении, по поводу тебя и меня, и того, что ты гей. Нет. Он ушел. Я сказала ему уйти. Джей, – она вздыхает, – он устроил мне эти сумасшедшие «американские горки». Я не могу угнаться за ним. Мне нужно сбавить обороты, – она опять слушает. – Нет. Я еще не сказала ему о ребенке.

В ушах громко начинает стучать, заглушая все остальное, что она говорит. Теперь я знаю, почему мое сердце устраивает такие гонки. Ребенок? Малыш? Мой малыш?

Мой ребенок.

Моя Шарлотта.

Мое будущее.

Я вытаскиваю телефон и пишу ей.

Пожалуйста, положи трубку.

– Погоди, Джей, – говорит она и убирает трубку от уха. – Эм... мне надо идти. Я позвоню тебе завтра. Ладно. Я тоже тебя люблю, – она нажимает на кнопку.

– Шарлотта, – говорю я, зайдя на кухню. Она быстро поворачивается. За долю секунды стою практически нос к носу с ней. – Ребенок? – спрашиваю я шепотом, моя рука уже находится под ее рубашкой, и растопыренные пальцы обхватывает ее живот. В ее глазах читается паника, когда она смотрит мне в глаза. Я провожу по ее лицу. – Я не сбегу. Господи, малышка, я обещаю, провалиться мне на этом месте. – Я стараюсь успокоить ее своими уверенными словами, но они видно являются причиной ее паники.

Я такой придурок.

В течение трех недель она просила меня поговорить с ней об этом. И мы бы поговорили, если бы она не была пьяна в тот вечер. Стойте!

– Шарлотта, ты напилась, зная, что ты ждешь от меня ребенка? – я не могу контролировать свой гнев, появившийся в голосе. Она смотрит на меня с замешательством, потом мигает несколько раз и говорит:

– Ты думаешь, что у меня будет от тебя ребенок?

– Я только что слышал тебя, Шарлотта, – она, что собирается мне лгать и по поводу этого?

– От тебя нет.

– Ты не ждешь от меня ребенка? – мой живот скручивает в узлы.

– Нет.

– От кого у тебя будет ребенок? – спрашиваю я в ярости.

– Я не беременна, придурок! – выплевывает она мне в лицо. – Господи, Митч, – говорит она с рыданиями, – второй раз в течение одного дня! Я еще могу понять, почему ты раньше разозлился, но…

Я не позволяю ей закончить фразу, просто атаковываю ее рот своим. Она пытается бороться со мной сначала, но я не переставая целую ее губы с таким яростным голодом и стону от ее вкуса.

Прислонив ее к столешнице кухонного островка, я начинаю целовал ее жестче. Я так изголодался по ней… что не могу удовлетвориться. Я опускаю руки вниз и дергаю за ее штаны. Она пытается отстраниться, но я продолжаю ее целовать еще сильнее, что она начинает хныкать, испытывая вкус поражения, она отвечает мне полностью. Я хватаю ее за попку и усаживаю на поверхность стола.

– Митч, нет, – она пытается выбраться из моих объятий и слезть. Я чуть-чуть наклоняюсь и ставлю руки по бокам ее бедер, теперь она полностью зажата мной со всех сторон. Одним быстрым движением, я хватаю ее за запястья, развожу широко ноги и резко придвигаю ее к себе, ее попка находится на краю стола.

– Я собираюсь заставить тебя кончить мощно мне в лицо, детка, – говорю я таким голосом, от которого она становится дикой.

– Митч! – начинает задыхаться она.

– Сейчас ночь, детка... ты знаешь время фантазий и всего остального, – я интригующе улыбаюсь, прежде чем опускаю лицо и медленно провожу кончиком носа по ее влагалищу. Я вдыхаю ее запах и у меня вырывается стон, который в полном смысле слова поднимается прямо от кончиков моих пальцев на ногах.

Я прохожусь легонько языком, пробуя на вкус ее кожу с обеих сторон от киски. Она начинает дрожать, и я прохожусь языком по ее губам, набухшим, сладким. Она чуть ли не скулит и двигается мне навстречу. Я лижу ее центр и слышу, как она ахает, поднимаю взгляд на нее.

– Детка, тебе нравится, когда мой рот находится на твоей киске?

– Да... да, – с трудом выговаривает она.

– Хочешь еще? – я возвращаюсь к ее теплому влагалищу, засасывая его снова.

– Да, – ее голос дрожит от желания.

– Я хочу услышать, как Китти мурлычет от моего языка, детка, – я лижу ее снова, она выгибается и стонет. – Я собираюсь отпустить твои руки, не отталкивай меня, – я приближаюсь к ее лицу и провожу своим носом по ее. – Хорошо?

– Да, – выдыхает она.

Я улыбаюсь и облизываю ее губы, отпуская ее запястья. Она откидывается назад, удерживаясь одной рукой, проводя другой по моей щеке. Она заглядывает мне в душу своими нефритовыми глазами, которые стали почти оливковыми, потемневшими от желания. Я поглощаю ее губы, заставляя раскрыться.

– Митч.

– Детка, не надо, – слегка отрицательно качаю головой. – Ты необходима мне, и ты нуждаешься во мне. – Когда я опускаю свои губы на ее в этот раз, они молча раскрываются. Ее рука скользит по моей щеке, она запускает руки в мои волосы, сжимая их в кулак и крепко целует меня, выбивая все дыхание из моей груди.

Она отстраняет рот и медленно движется к моему уху.

– Я хочу твой язык в своей киске, Митч, облизывай меня так, как ты целуешь меня в рот. Я хочу горячо скакать на твоем языке, – она кусает меня за мочку уха, и мой член дергается с такой силой, что яйца начинают болеть.

– Блядь, – выкрикиваю я.

– Я хочу этого, малыш... пожалуйста, – она облизывает раковину моего уха.

– Да, мэм, – я со стоном опускаю свою голову вниз, где она больше всего меня хочет. От вида ее блестящей киски, мой боевой дух мучительно растягивает материал брюк, готовый вырваться наружу. Я прижимаю палец к клитору и вижу, как поднимаются ее бедра, приподнимаясь над столом, прося еще больше.

– Митч... малыш, пожалуйста! – умоляет она, начиная вертеть бедрами. Я медленно скольжу языком по ее киске раз, другой, затем убираю палец и заменяю его своими зубами. Она визжит, я прикусываю ее, дразню, ударяю по клитору языком, сосу и смакую. Я вставляю в нее два пальца, начиная двигать ими осторожно, чтобы избежать детонации бомбы, которая готова вот-вот взорваться. Взрыв произойдет только тогда, когда я захочу этого. Когда я скажу.

– Митч... сейчас, черт побери! – она теребит, сжимая мои волосы. Или... когда она скажет, я все же за равенство.

Я массирую ее сладкие тугие стенки влагалища... Ммм... вот он.

Пальцы на ногах закручиваются.

Рот открывается в прекрасном «О».

И она отдает мне все.

Она смотрит мне прямо в глаза и дарит свой оргазм. Черт побери!

Как только она заканчивает дрожать, я медленно вытаскиваю пальцы, кладу в рот и сосу вкус ее возбуждения.

Шарлотта вытаскивает их из моего рта и захватывает мои губы, и кладет два пальца в рот. Она с упоением начинает сосать их, я чувствую, как ее язык скользит между ними, упиваясь своим собственным вкусом. Я наблюдаю за ней с каким-то благоговением.

– Черт, детка, это слишком горячо, – говорю я, чувствуя свое прерывающееся дыхание. – Ты смотрела порно, пока меня не было?

Она вытаскивает пальцы изо рта и посылает мне эту маленькую свою сексуальную улыбку, которую я так люблю.

– Я заставляю тебя нервничать, Митч? – поддразнивает она.

– Нет, детка. Я не шучу, когда нервничаю, это исключительно твое, – я беру ее лицо в ладони и провожу пальцами по ее щекам.

– А что ты делаешь, когда нервничаешь?

– По всей видимости... убегаю, – я опускаю глаза.

– А что я сделала, чтобы заставить тебя нервничать?

– Ничего. Ты ничего не сделала, – я смотрю ей прямо в глаза. Она бросает на меня взгляд полный непонимая. – Мои чувства к тебе заставили меня нервничать.

– Заставили?

– Да. Теперь я еще больше боюсь потерять тебя, – я прислоняю свой лоб к ее. – Я никогда не уйду от тебя.

Она резко выдыхает.

– Не давай обещаний, которые ты не сможешь выполнить, Митч, – она убирает мои руки от своего лица, отталкивает меня в сторону, чтобы спрыгнуть со стола.

– Я смогу выполнить, детка, – говорю я сексуальным тоном, от которого она всегда тает, скользя руками по ее бедрам. Она отворачивается от меня и начинает вытирать столешницу. – Ты стираешь свои соки? – мурлыкаю я в ее ухо.

– Я ставлю сюда нашу еду, Митч. Ты же не думаешь, что я оставлю здесь следы секса? – спрашивает она, произнося это чертовски рассерженно. Прыская дизенфекцию и вытирая, она постоянно пытается оттолкнуть мои руки от своих бедер, но это у меня вызывает только смех.

– У нас еще не было секса, малышка, – напоминаю я ей, хватая ее снова и прижимаясь к ней вплотную.

– А мы и не собираемся им заниматься!

– Ох, конечно собираемся. Тем более, что ты раздражена. Взбешенная Шарлотта настолько первоклассна для горячего секса, – я обнимаю ее снова.

– Убирайте от меня! – она брыкается и отпихивает мои руки от своей груди. Я хватаю ее за запястья и соединяю обе ее руки прямо перед ней.

– Точно, детка. Продолжай также бороться со мной. Я знаю, что чем жарче схватка, тем сильнее ты хочешь быть оттраханной, – прикусываю ее мочку уха.

– Ты. Делаешь. Больно. Моей. Руке! – кричит она. Я отпускаю ее, но при этом аккуратно беру за пораненную руку, чтобы взглянуть.

– Почему ты не наложить швы? – я аккуратно снимаю запятнанную повязку.

– Они не нужны. Я наложила уже несколько стежков на сомнительные участки, все нормально, – она осматривает рану вместе со мной.

– Я сожалею, что был таким мудаком раньше, – вздыхаю я и отбрасываю грязную повязку.

– Только раньше? На сколько раньше – последние три недели или только сейчас?

– Прости за все... и за только сейчас. Только сейчас я не мудак, – я разворачиваю ее и шлепаю по заднице. – Давай пойдем наверх и наложим новую повязку.

– Проявляешь закамуфлированное беспокойство, мистер Колтон! – замечает она, глядя поверх своего плеча.

– Да, и не веди себя так, словно тебе это не нравится, – говорю я, хотя говорю полное дерьмо.

– Пхжалуйстааааа!

– Ты призналась мне, детка. Теперь ты не сможешь взять свои слова назад.

– Когда? – она останавливается у лестницы и поворачивается ко мне.

– Однажды вечером по скайпу. Ты выпила пару бокалов вина и проболталась, леди, словно это была твоя работа или ты была на исповеди, – улыбаюсь я.

– Дерьмо. Я думала, что это мне приснилось, – она вздрагивает и направляется вверх по лестнице. Конечно, я ее пропускаю первой. Я – джентльмен, и совершенно не причем, что ниже талии она абсолютно голая.

– Малыш, поднимайся медленно вверх по лестнице. Очень, очень медленно, – говорю я заинтересованно. Конечно, я в основном озабочен и заинтересован, что не смогу долго наслаждаться ее видом. Слово «мэн» стоит же после «джентль», не так ли? (gentleman – ласковый мужчина)

– Почему мне стоит идти медленно с пораненной рукой? – она оглядывается через плечо. – Ох, Митч! – она стукает меня по плечу, я издаю рык и кусаю ее за задницу. – Хватит! – смеется она и пытается оттолкнуть меня, и мы оба теряем равновесие и заваливаемся на бок на лестнице.

– Ох, – в унисон выкрикиваем мы.

– Черт побери, Митч, – произносит она.

– Господи, детка, держи руку вверх, – я поднимаю ее руку правой рукой, а левой задираю ее рубашку.

– Что ты делаешь? – спрашивает она, смеясь, как только я беру ее сосок в рот.

– Предотвращаю потерю крови.

– Что?

– Если я здесь буду сосать, кровь будет приливать сюда, а не в твою руку, – я слегка прикусываю сосок, она задыхается.

– Доктор Колтон, тебе следует поделиться своим варварскими методами в медицинском журнале. Уверена, ты получишь большое признание, изменив область медицины навсегда.

– Ты думаешь? – я глупо ухмыляюсь и целую ее.

– Я думаю, что ты сумасшедший, – она хватает меня за подбородок.

– Мне нравится быть сумасшедшим с тобой, я ощущаю себя от этого очень хорошо. Я никогда так себя не чувствовал за двадцать лет, – я осуществляю эскимосский поцелуй (при эскимосском поцелуе два человека просто трутся носами).

– Мне следует злиться на тебя, – говорит она, дуясь.

– Да? И это у тебя получается? – спрашиваю я, начиная чертить круги у нее на животе.

– Не совсем. Ах... Митч, – ее голос дрожит, как только мои пальцы опускаются к ней между ног.

– Что, детка? Я просто дотрагиваюсь до того, что принадлежит мне, – тихо говорю я, описывая круги на ее киске. – Это же мое, Шарлотта? – один мой палец проскальзывает внутрь и обратно, кружа по ее складочкам. – Ответь мне.

– Да, твое, – она закрывает глаза, наполняясь ощущениями.

– Быстро наверх, детка, – я одергиваю руку и поднимаю ее вместе с собой. Мы ускоренно передвигаемся вверх и влево, в ее спальню. – В ванную, – командую я, по дороге включая свет и хватаю новую повязку. Шарлотта старательно работает над моими брюками. Я срываю зубами защитную пленку с повязки. – Черт, – кряхчу я, как только она обхватывает член руками.

– Тебе лучше сосредоточиться, доктор Колтон, – ее соблазнительный голос чертовски порочный.

– Что случилось с моей хорошей девочкой Шарлоттой? – спрашиваю я, стараясь пристроить гребаную повязку на нее.

– Ох, малыш, я собираюсь быть такой хорошей, что ты никогда не захочешь оставить меня снова, – она кусает меня за низ шеи, и мой член готов взорваться прямо у нее в руке. Единственное на чем я могу сосредоточиться – на своем сердце, которое просто сжимается от ее слов.

– Шарлотта! Я оставил тебя не из-за тебя! – я отстраняюсь от нее. Она смотрит на меня непонимающе, глядя как-то неуверенно. Я быстро и молча заканчиваю с повязкой.

Я подношу ее руку к губам, и медленно оставляю поцелуи вокруг ее закрытой раны. Она наклоняется ко мне и ее нежные губы совершают нежный и мучительный путь по моей шеи. Я опускаю ее руку и прохожусь по ее спине, останавливаясь сзади у нее на шеи. Наши лица находятся друг на против друга, губы едва касаются. Мы дышим воздухом друг друга, одним вдохом и выдохом.

Одновременно ожидание убивает нас.

Наконец, наши губы соприкасаются, ненадолго встречаются языки, лаская друг друга. Наши губы занимаются сами по себе любовью, играя симфонию – медленно, выбирая и смакуя ритм, пока мы, наконец, не приходим к кульминации. Крайне необходимой. Мучительной. Освобождающей. Обязательной. Выражающей наши чувства – нашу любовь.

Не прекращая поцелуя, я несу ее обратно в комнату и кладу на кровать. Я отстраняюсь от нее и начинаю прокладывать дорожку из поцелуев вниз по ее шее.

– Дорогой, пожалуйста, я просто нуждаюсь в тебе, – она берет в ладони мое лицо и тянет к себе, поднимая свои бедра.

Я киваю и захватываю ее губы снова, потом раздвигаю ее ноги, она обвивает их вокруг моей талии. Шарлотта откидывает голову назад, ее рот приоткрывается пока она пытается вставить мой боевой дух.

– Черт, малышка, – стону я ей в ухо.

– Черт, – вторит она мне.

Я вытягиваю его почти полностью и потом утапливаю в агонизирующем темпе. Я люблю слышать звуки, которые она издает. То хнычет, то тяжело дышит, то стонет... но в основном, ее глубокие вздохи. Они словно отголосок чего-то – всегда изумительно ноющего.

– Ты чувствуешь себя сейчас хорошо... так правильно, – выдыхаю я ей прямо в ухо. Она поворачивается ко мне лицом и с яростью целует меня. Мои бедра увеличивают темп.