Текст книги "Людовик XI. Ремесло короля"

Автор книги: Жак Эрс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 31 страниц)

Штаты также заявили, что герцог Бретонский должен отказаться от планов привести во Францию англичан, иначе он будет провозглашен изменником. Они отправили собственных, тщательно отобранных делегатов в Камбре, где был подтвержден договор о перемирии, причем вопрос о Нормандии даже не возник, и герцог Бургундский был вынужден на это согласиться. Карл Французский, теряющий союзников, лишенный поддержки со стороны герцога Бретонского, отказался от своих притязаний на Нормандию, которой, в общем-то, никогда по-настоящему и не управлял. По договору, заключенному 10 сентября 1468 года в Ансенисе, Карл и Франциск II Бретонский заключили с королем мир и пообещали порвать все отношения с бургундцами. Два арбитра – сам герцог Бретонский и граф де Сен-Поль – должны были уговориться, чтобы брату короля были предоставлены «приличные» владения, а до тех пор он будет получать пенсион в шестьдесят тысяч ливров.

3. Перонн. Льеж. Замирения (1468—1472)

Оставшись без союзников и некоторых близких советников или чиновников, клюнувших на сладкие обещания короля, Карл Смелый предложил встретиться, чтобы скрепить торжественное примирение и заключить длительный мир.

Встреча состоялась в замке Перонн, в его землях, где тогда находилось много бургундских жандармов. Людовик XI туда поехал, и никто не смог бы сказать, почему, ибо он сильно рисковал. Некоторые утверждали, что он лезет в ловушку, во всяком случае, ставит себя в очень уязвимое положение. Что это было? Беззаботность, вызванная тем, что его мысли были заняты другим? Или излишняя вера в свою силу обольщения, свое умение выходить сухим из воды? Полная уверенность в престиже, который давало ему положение короля? Некоторые авторы утверждали, что он хотел показать себя бургундцам и связаться кое с кем из вассалов герцога. Он явился в Перонн в сопровождении нескольких чиновников своего двора, в первую очередь Оливье ле Дена, и свиты из вельмож, в том числе графа де Сен-Поля и герцога Бурбонского – оба тогда были в большой чести. Встретив хороший прием, он, тем не менее, с первого же дня оказался в окружении людей, далеко не все из которых желали ему добра. В хронике говорится, что король мог видеть в окно, как разгуливают некогда осужденные им люди, спасшиеся лишь благодаря бегству в Бургундию. Встреча начиналась не лучшим образом. Каждый юлил, идя лишь на небольшие уступки, и тут подоспела ужасная новость, приведшая герцога в страшный гнев: жители Льежа восстали против него, убили губернатора и епископа, и доподлинно известно, что среди повстанцев находились два эмиссара короля. Над Людовиком нависла опасность быть брошенным в темницу с несколькими своими приближенными. Чтобы сохранить свободу, если не корону или жизнь, он был вынужден поспешно заключить позорный мир. И более того – отправиться вместе с герцогом в карательную экспедицию против Льежа. Сохраняя осторожность и осмотрительность, он присутствовал при первом штурме городских стен. Бесславный день! Его люди смешались с бургундцами, он сам вступил в город в плаще с бургундским андреевским крестом и согласился на то, чтобы Льеж был предан огню (30 октября 1468 года). Ему все же удалось, не давая чересчур прочных гарантий, убедить герцога отпустить его. 2 ноября он свернул свой лагерь, оставив позади полуразрушенный город.

Однако краткая встреча в Перонне (с 9 по 14 октября) – трагический эпизод царствования, отмеченного столькими мрачными событиями, – ничего не уладила. Мир, унизительный для короля, был навязан ему силой, и он не собирался его соблюдать. Официально он пообещал герцогу передать во владение Карлу Французскому Шампань, но это было слишком, ибо он хотел любой ценой держать брата по-дальше от Парижа и центра своего королевства. Шампань находилась слишком близко от Иль-де-Франс и Бургундии. Поэтому он не стал выполнять это условие, и в апреле 1469 года Карлу пришлось принять Гиень – край, вновь завоеванный всего пятнадцать лет назад, которым трудно было управлять из-за распрей между кланами или партиями. Во всяком случае, это был источник больших проблем. Но Карл, не видя иного выхода, через несколько месяцев отказался от своих притязаний. Людовик XI очень серьезно отнесся к тому, как его брат изъявил свою покорность в Пор-Бранде на Севре, а потом в Ниоре, 7 и 8 сентября 1469 года. Он тотчас разослал письма, сообщая об этом своему канцлеру и верным городам, напоминая о том, что Карл действительно получил в удел герцогство Гиень, «коим остался весьма доволен», и явился смиренно молить о прощении и забвении прошлого, пообещав вести себя так, «как подобает доброму брату со своим королем и государем». Примирение было освящено Богом: случилось так, что самый большой прилив в году чудом оказался «самым малым из всех на памяти людской и схлынул на четыре часа ранее, чем ожидалось».

Соблюдать или разорвать Пероннский договор? Людовик хотел соблюсти хоть какие-то приличия, чтобы не взваливать всю вину на себя. Сначала он постарался укрепить свои союзы. В Англии, где шла Война роз, наступил тогда драматический поворот в соотношении сил из-за первого поражения Эдуарда IV. К Уорвику уже меньше прислушивались, его родню в Совете сменила другая партия, и он, возмущенный своей опалой, тогда как он столько сделал для заключения союза с Францией, восстал против своего короля. Он бежал в Нормандию, предложил свои услуги Людовику XI, а в ожидании встречи бросил свои корабли, вооруженные на манер пиратских, на бургундские торговые суда – обычный прием для увеличения военных трофеев. Король постарался от этого отмежеваться. Он поспешил возместить ущерб разоренным бургундцам и приказал своим людям не позволять кораблям Уорвика заходить в Онфлер, где их присутствие не осталось бы незамеченным. Пусть отправляются в Барфлер, или Гранвиль, или Шербур, «или еще куда в нижние земли, так чтобы бургундцы не могли прознать, что с ними сталось». «И скажите герцогу Бургундскому, что будут приняты все меры, чтобы его люди, торговые или иные, не пострадали... а графу Уорвику – что нет никакой возможности оказать ему помощь без того, чтобы бургундские лазутчики тотчас об этом не пронюхали и не донесли своему господину». Получив наставления, королевские агенты какое-то время вели двойную игру, и довольно удачно, несмотря на крупные провокации: Уорвик, став главарем корсаров, нападал на голландские корабли в низовьях Сены, и купцы, которым король обещал компенсации, подвергались в Руане насилию и всяческим поношениям, некоторые были брошены в темницу, другие перебиты. В результате Карл Смелый велел оснастить большой флот в сорок-пятьдесят судов, чтобы защищать своих и нападать на французов.

Вылазки англичан всё же оказали положительное действие. Людовик XI встретился с Уорвиком в Амбуазе 8 июня 1470 года и добился от Маргариты Анжуйской, супруги Генриха VI Английского, главы Ланкастерского дома, чтобы она с ним примирилась. Торжественная церемония состоялась в соборе Анже 24 июля. 13 декабря в Амбуазе отпраздновали свадьбу Анны Невилл, дочери Уорвика, с Эдуардом, принцем Уэльским, сыном Генриха VI и Маргариты. «Делатель королей» вновь отплыл в Англию во главе небольшой армии, и Ланкастеры победили: Генрих VI, освобожденный из лондонской тюрьмы, был провозглашен королем, а Эдуард IV спешно покинул остров. Карл Смелый, который в июле 1468 года женился на его сестре, Маргарите Йоркской, радушно принял шурина, тогда как сторонники Йорков, несчастные изгнанники, поселились во Фландрии, едва сводя концы с концами; некоторым, например герцогу Эксетеру, зятю Эдуарда IV, пришлось выпрашивать под окнами кусок хлеба.

Людовику XI больше нечего было опасаться английского вторжения или англо-бургундского союза. Его руки были свободны, он располагал всеми силами, чтобы напасть с севера или востока на земли Бургундии, тем более что его позиция еще более укрепилась после долгожданного рождения сына Карла (30 июня 1470 года). Намеренно денонсировав Пероннский мир, он направил армию Антуана де Шабанна на города на Сомме. Амьен был взят почти без боя, потом пали Сен-Кантен и несколько крепостей на переправах через реку. Король лично явился в замок Гам, чтобы руководить военными действиями и подготовить войска к столкновению с бургундцами. Атака была отбита: Карл Смелый не сумел взять Амьен и отступил. Но Людовик, который мог бы продолжить наступление и уничтожить большую часть вражеских войск, углубившихся в страну, предпочел начать переговоры и заключить перемирие.

Дело в том, что гонцы и скороходы, каждый день приносившие ему новые известия, сообщили дурные новости. Его брат, Карл Гиеньский, снова пытался заключить союз с Бургундией. В Англии Ланкастеры потерпели два тяжелых поражения: в Барнете (апрель 1471 года), где граф Уорвик был убит, и при Тьюксбери (5 мая). Эдуард, сын Генриха VI, был зарублен во время бегства, а сам Генрих вскоре убит в Лондоне. Благодаря этому новому повороту в ходе Войны двух роз Карл Смелый торжествовал и мог, в свою очередь, разорвать договор. В ноябре 1471 года он отменил для своих подданных апелляцию во Франции; отныне Парижский парламент уже не вел бургундских судебных процессов, все они передавались в Дижонский совет – государственный суд. В тот же год он, по примеру Карла VII, реорганизовал свои ордонансные роты. Король, со своей стороны, тоже был очень занят. В начале марта 1472 года агенты донесли, что его брат очень плох. Он тотчас отправил войска в Гиень и сам выехал в Бордо – так быстро, что свита с трудом за ним поспевала, а миланские послы, устремившиеся за ним вдогонку, не знали, где его найти. Он узнал о смерти Карла (24 мая 1472 года) в Сенте, еще в пути. Там к нему примкнули многие военачальники и советники покойного. Таким образом, герцогство Гиень было присоединено к короне без боя, путем простого перемещения войск.

Мятежные принцы из Лиги общественного блага потеряли в лице Карла союзника, всегда готового начать новую смуту и сформировать новую лигу против короля. Поэтому его смерть, хоть и совершенно естественная, вызванная болезнью, которая никого не могла ввести в заблуждение, была объявлена подозрительной. Франциск II Бретонский открыто обвинил Людовика XI в отравлении; он арестовал нескольких слуг герцога Карла, в частности его духовника и повара, потом направил свою армию в долину Луары. Карл Смелый тоже громко заявил, что король уморил молодого Карла ядом или колдовством; возглавив грозное войско, он захватил в начале июня 1472 года Пикардию, воспользовавшись перемирием, занял городок Нель, где перебил весь гарнизон, взял Руа и осадил Бове (27 июня). Но тут он наткнулся на решимость и упорство жителей, особенно женщин (Жанна Ашетт), которые снабжали воинов боеприпасами и сами сражались на крепостной стене. Ни один штурм бургундцев не удался, и 22 июля, без продовольствия, после осады, оставшейся в памяти людей как один из величайших подвигов тех войн, они свернули лагерь. Герцог отвел их в Нормандию, чтобы разграбить, сжечь и разорить этот край.

В конечном счете Людовик XI победил эту новую лигу. С промежутком в двадцать дней, 3 и 23 ноября 1472 года, он навязал перемирия Бургундии и Бретани. Успех был подтвержден – тогда это было обычным делом – переходом на французскую службу по меньшей мере двух влиятельных советников вражеских держав. Филипп де Коммин ночью покинул бургундскую армию в Нормандии и приехал к королю, и Оде д'Айди, долгие годы пользовавшийся влиянием при бретонском дворе, поступил так же.

Война и дипломатическая кампания против Карла Смелого не отнимали у королевства все людские и финансовые ресурсы, отнюдь. Эта борьба, которая не раз принимала драматический оборот, упорство, с каким король хотел сразить своего врага, бывшего союзника, заставляют забыть, что неутомимого Людовика увлекали и другие предприятия. Совершенно неоправданно мы помним лишь о событиях в Перонне и Льеже, о сражениях в швейцарских кантонах и осаде Нанси из событий этих наиважнейших лет, последнего десятилетия его царствования. Король вместе со своими уполномоченными или военачальниками бросался тогда во все стороны. Он постоянно интересовался событиями в Италии, основывал или укреплял там союзы, поддерживал своих протеже, например герцога Миланского и Медичи во Флоренции. А кроме того, замирения на бургундском фронте позволяли ему продолжать наступление на короля Арагона. Вполне уместно сказать, что на протяжении долгих месяцев, примерно с 1473 по 1475 год, дела в Руссильоне гораздо больше занимали его самого, его военачальников и советников, чем положение в Бургундии.

Хуан II Арагонский воспользовался конфликтами на самом Иберийском полуострове, чтобы попытаться отвоевать Перпиньян и графство Руссильон. Первая попытка не удалась: 24 января 1473 года он сумел войти в город, добраться до монастыря Святой Клары, где к нему примкнуло некоторое количество дворян и мещан, но, не получив поддержки народа, был вынужден отказаться от своих планов. Спустя немного времени в городе вспыхнуло восстание, вызванное и управляемое его сторонниками. Хуан II повторил свою попытку. На сей раз его встречали приветственными криками, и французскому гарнизону оставалось только укрыться в крепости (1 февраля 1473 года). Людовик XI времени не терял; он отправил в поход Филиппа Савойского, которого с недавнего времени взял под свое покровительство, во главе многочисленного отряда солдат, набранных в Германии, Савойе и Швейцарии. Немного позже с границ Бургундии прибыли походным маршем триста копейщиков и двести лучников. Сначала они отправились в Нарбонн, потом осадили Перпиньян. К ним примкнули войска, набранные в Арманьяке, и люди сенешалей Тулузы и Бокера. Все напрасно: хотя перпиньянцы уже начали голодать и были вынуждены устраивать отчаянные вылазки, чтобы раздобыть зерно и скот, армия, собранная под Барселоной и возглавляемая Фердинандом, сыном Хуана II, пришла и освободила их. Французы сняли осаду 24 июня. По договору, подписанному в Перпиньяне 17 сентября, Людовик XI уступил все земли, которые занимал к северу от Пиренеев.

4. Завоевательные войны (1473—1476)

Уже в следующем году он нарушил слово и снова отправил армию во главе с Бофилем де Жюжем, поручив ему отбить крепости и покарать зачинщиков мятежей. Это не было простой прогулкой: Эльн сдался только 5 декабря, а Перпиньян – тремя месяцами позже, 10 марта 1475 года. Два военных похода с промежутком в несколько месяцев и напряженные дипломатические усилия – это многое говорит о решимости короля, упорно желавшего завоевать земли, никогда не принадлежавшие французской короне. Рус-сильон оставался французским до 1493 года.

Чтобы получить в свое распоряжение больше сил и довести до успешного конца далекий и рискованный поход, Людовик умудрился втянуть в отчаянные предприятия герцога Бургундского и стравить его с другими врагами. Это удалось благодаря ряду маневров, которыми не уставали восхищаться все мемуаристы того времени. Первым делом он сумел разрушить грандиозные планы Карла Смелого, который уже несколько месяцев вел затяжные переговоры с императором Фридрихом III, предлагая руку своей дочери Марии его сыну Максимилиану. Взамен Карл Смелый получил бы по смерти Фридриха императорскую корону, а сам Максимилиан оказался бы лишь вторым. Запросы были чересчур велики. Император согласился его принять в Трире 30 сентября 1473 года. Бургундцы явились, блистая роскошью, герцога сопровождала пышная свита из пажей, слуг, а главное – рыцарей ордена Золотого руна. Плюс к этому – несколько тысяч всадников и добрый десяток бомбард. Умерив свои притязания, герцог теперь говорил лишь о том, чтобы превратить свое герцогство и прочие владения в королевство. Фридрих дал понять, что на это согласен, церемония коронации должна была состояться 25 ноября, как вдруг, не предупредив своего гостя, император тайно покинул Трир в ночь на 24-е. Такой поворот событий не был вызван случайностью или стечением обстоятельств, не был он и плодом зрелого размышления. Людовик XI постоянно находился в курсе событий и действовал, рассылая доверенных людей, чтобы возбудить опасения германских князей и самого Фридриха. Он был причастен к столь неожиданной развязке, ставшей таковой лишь для тех, кто ничего не знал о его маневрах и посланиях.

Карл Бургундский остался попросту «Великим князем Запада» – титул, который, по сути, ни о чем не говорил. Этот провал был тяжело воспринят его советниками и союзниками, еще хранившими ему верность. Торжественная ассамблея дворян в Дижоне, куда он явился во всем блеске, чтобы заручиться поддержкой для нового предприятия, не стерла воспоминания об оскорблении. Равно как и союзный договор, подписанный в Лондоне с королем Эдуардом IV, и угроза высадки англичан на берега французского королевства. Кроме того, герцог Бургундский тратил силы на походы, заканчивавшиеся полупоражениями, и эти неудачи только укрепляли созданные против него коалиции. Не ввязываясь в схватку и не обещая союза, король помогал эльзасским городам, швейцарским кантонам, Рене II Лотарингскому и даже австрийскому герцогу Сигизмунду, которые намеревались напасть на Бургундию. Швейцарские войска захватили Франш-Конте и нанесли поражение бургундцам. Чтобы приструнить Кёльн, Карл с армией в более чем двадцать тысяч человек осадил неподалеку от мятежного города небольшой городок Нейсс. Он разбил внушительный лагерь – настоящий палаточный город с кварталами, улицами, рынками, всевозможными мастерскими и местами увеселений. У него было множество бомбард, балист и других осадных машин. Все напрасно. Защитники города, регулярно снабжаемые благодаря помощи из Кёльна, за ночь восстанавливали куртины, обрушенные днем. Прибыв в конце июля 1474 года, Карл Смелый отказался от осады после одиннадцати месяцев бесполезных боев, ничего не прибавивших к его славе, и этот отказ был расценен его врагами как первый признак упадка бургундского могущества.

Людовик по-прежнему плел свои сети, только теперь уже более прочные. На англо-бургундский договор, заключенный в Лондоне, он ответил три месяца спустя союзом со швейцарскими кантонами (28 октября 1474 года) и Андернахским договором с императором Фридрихом в конце декабря. Следующей весной он лично возглавил поход в Пикардию и Нормандию против английского десанта, имея под рукой более семи сотен копий, мощные роты лучников и свою шотландскую гвардию – в общей сложности двадцать-тридцать тысяч солдат. Теперь Эдуард IV был вовсе не уверен в успехе. Его, хоть и значительные, силы находились во вражеской стране, под угрозой со всех сторон, на корабли снабжения нападали корсары. Он явился для переговоров с королем Франции в Пекиньи (28 августа 1475 года), неподалеку от Амьена, на мосту через Сомму. Встреча, которой, как обычно, предшествовали пышные церемонии и раздачи подарков, отличалась невероятной роскошью и исключительными предосторожностями. Люди общались друг с другом через решетку своего рода клетки; сквозь нее едва можно было протиснуть руку, и уж наверняка без оружия. В конечном счете, к неудовольствию военачальников, которым хотелось продолжить войну и набрать побольше добычи, англичанин согласился уйти, покинув союзника-бургундца в обмен на пенсион в сорок-пятьдесят тысяч экю. Деньги оказались сильнее оружия, а король умел ими пользоваться.

Тем временем, или сразу после того, его войска вторглись в Бургундию. Одна армия напала на Осеруа, захватила Бар-сюр-Сен и угрожала Дижону. Другая, вышедшая из Невера, опустошала окрестности замка Шинон и Отена. Карл Смелый вынужден был подписать с королем перемирие на девять лет (13 сентября 1475 года). С этой целью Людовик специально приехал в лагерь под Солевром, в графстве Люксембург, в сопровождении де Коммина и сеньора дю Бушажа, главного адмирала Франции. А две недели спустя покорился и герцог Бретонский.

5. Конец Карла Смелого. Бургундские войны (1476—1482)

В Солевре Людовик добился, чтобы герцог Бургундский выдал ему, если поймает, графа де Сен-Поля, Людовика Люксембургского, закоренелого предателя. Так и было сделано, хоть и не без отсрочек и задержек. С другой стороны, перемирие ни к чему не обязывало и давало лишь передышку. Карл Смелый видел в нем одно преимущество: он мог больше не сражаться на два фронта и располагать всеми своими войсками, чтобы, наконец, урезонить швейцарцев. Он собрал своих людей в Лотарингии, потом в Безансоне и с большим трудом, в разгар зимы и в ужасную погоду, перевел их через горы Юра. Поход, уже и так повлекший тяжелые потери и массовое дезертирство, оказался долгим и закончился двумя разгромами – при Грансоне (2 марта 1476 года) и Муртене (20 июня). Карл потерял много солдат и капитанов убитыми и большую часть оружия и казны (особенно палаток и ковров). Его репутация неудачливого полководца упрочилась.

Наверное, именно тогда он решил попытаться нанести удар и разорвать круг своих врагов, сплошь союзников короля. Первым его демаршем в ряду беспорядочных предприятий была попытка забрать у герцогини Савойской Иоланды, сестры Людовика XI, опеку над ее сыном, юным герцогом Филибертом. Та отказалась. Но когда она с детьми и небольшой свитой выехала из Жекса, Карл велел арестовать ее в пути войсками под командованием Оливье де ла Марша и нескольких итальянских военачальников. Иоланду сначала отвезли в Сен-Клод, а потом в замок Рувр под Дижоном. Ей удалось бежать и добраться до Лангра (2 октября 1476 года); дело вызвало много шума и бурные протесты, в частности в Женеве.

Тогда же, а точнее 6 октября, Рене II Лотарингский отбил Нанси у бургундцев. Карл Смелый тотчас осадил город (22 октября), несмотря на мнение своих советников, которые отговаривали его, указывая, что город хорошо защищен и прекрасно снабжается, тогда как его впопыхах собранные и малочисленные войска должны будут выносить все тяготы суровой зимы. Рене напал на них с мощной армией из швейцарцев и немцев, набранных на щедрые субсидии французского короля. 5 января 1477 года он легко обратил бургундцев в бегство. Два дня спустя Карла нашли лежащим голым в снегу, с разбитой головой и телом, пронзенным пиками. Для опознания пришлось позвать его слуг и врачей. Королю сразу сообщили о страшной находке, он чуть не задохнулся от радости и отправился возносить благодарственные молитвы. Бургундцы оплакивали не только своего герцога. Они потеряли также множество хороших военачальников, плененных на поле боя: Оливье де ла Марша, обер-камергера герцога, Жосса де Лалена, Антуана, Великого Бастарда, графов де Ротлена, де Шиме, де Нассау. Их отвезли в Фуг под Тулем и освободили только в обмен на крупный выкуп (четыре тысячи экю за одного Оливье де ла Марша), за исключением тех, кто тотчас же перешел на службу к королю.

В Бургундии новость о смерти герцога вызвала большое замешательство, каждый думал о том, чью сторону принять. Больше двух недель никто не желал поверить в то, что случилось («еще пребываем в надежде и уповании»). Траурная церемония в Генте 25 января, в узком кругу, не положила конец слухам и легендам, по которым герцог был еще жив, чудом спасся от избиения и вел жизнь отшельника в чаще леса, в Швабии, под Брухзалем. Ждали его возвращения, говорили о нем, как некогда о Фридрихе Барбароссе, и всякого рода мистификации смущали умы.

Вопрос о наследовании был непростым: Карл оставил только дочь Марию, родившуюся в 1457 году, которой было двадцать лет. Как только стало известно о драме в Нанси, несколько городов, сохранивших дурные воспоминания о герцоге, о его авторитарном правлении и налоговых требованиях, восстали или, по меньшей мере, отказались платить налоги. Молодую регентшу захлестнуло потоком недовольства. 26 января в Генте собрались Генеральные штаты, где преобладали депутаты-фламандцы. Начались волнения, настоящая народная фронда: совещания и заговоры, памфлеты и уличные песни; Мария вынуждена была разом подтвердить все «старые привилегии». Немного спустя бунт против «бургундцев», некогда утвержденных Карлом Смелым, распространился до Брюгге, Ипра, Брюсселя, Лейвена... Стычки, сведение счетов, казни «без суда и следствия», возрождение вооруженных групп типа «красных шапок» в Брюгге, ранее распущенных Филиппом Добрым... Во Фландрии и в Брабанте установилась атмосфера распрей и беспорядков.

Людовик XI прождал только несколько дней. Очень скоро он потребовал присоединения к французской короне всех бургундских владений без исключения, сославшись на «угасание рода» и «удельное право». Но тут он наткнулся на энергичное сопротивление: бургундские обычаи, в противоположность салическому закону Франции, не отказывали дочерям в праве наследовать престол. В записке из сорока пяти статей Жана дю Фая, советника парламента Малина, доказывалось, что женщины не отстранялись от наследования ни одной из вотчин герцога. Именно женившись на Маргарите, дочери графа Луи де Маля, герцог Бургундский Филипп Отважный стал в 1364 году графом Фландрским.

Нужно было выдать Марию замуж. Проекты замужества наследницы бургундского престола начались почти с самого ее рождения, и пересказ непростых переговоров по этому поводу составил бы толстый том. Редкая принцесса становилась предметом стольких устремлений и соперничества. Уже в 1462 году, когда ей было всего пять лет, Хуан II Арагонский просил ее руки для своего сына Фердинанда. Ее дед Филипп Добрый думал о Карле, брате Людовика XI, – это был способ ослабить короля. Став герцогом Гиеньским, Карл вспомнил об этих планах и начал переговоры с бургундским двором. Людовик XI, естественно, этому воспротивился; сначала он довольно любопытным образом предостерег младшего брата: «все бургундские девушки страдают горячкой, а Марию от нее всю раздуло». Затем он вознамерился женить на этой же самой Марии, вдруг обретшей здоровье и теперь уже четырнадцатилетней, своего сына, дофина Карла, которому было всего полгода. Отец невесты, Карл Смелый, думал лишь о том, чтобы найти себе союзников. Летом 1472 года он склонялся в пользу брака с Николаем Калабрийским, который только что расторг помолвку с Анной, дочерью французского короля, а затем высказался в пользу брака Марии с Максимилианом, сыном императора, что стало одним из условий переговоров в Трире, в ноябре 1473 года. Нежданный отъезд Фридриха оборвал переговоры, однако от планов брака не отказались: три года спустя, в ноябре 1476 года, о них все еще говорили, обменивались письмами и портретами, и условились подготовить свадьбу, которая должна была состояться в Кёльне или Эксе.

Со смертью герцога Карла все закрутилось сначала, и французский дофин вновь оказался в числе претендентов. Король не преминул напомнить, что Мария – его крестница. Штаты Гента, благосклонные к этому союзу, отправили посольство в Аррас, но король потребовал до начала всяких переговоров тотчас передать ему Артуа в виде залога. Кроме того, Мария упорно отказывалась от этого брака. Ее советники предлагали нескольких женихов: Жан, сын герцога Клевского, и его дядя Филипп Киевский; герцог Кларенс, брат английского короля Эдуарда IV, – «закоренелый пьяница», который немного спустя был приговорен к смерти за попытку уморить короля колдовством и предпочел быть утопленным в бочке с мальвазией; или еще Энтони Вудвилл, брат английской королевы Елизаветы. Нотабли, находившиеся у власти в Генте, ратовали за своего друга и сторонника Адольфа Гельдрского, которого Карл Смелый шесть лет держал взаперти, пока его не освободили гентцы. Это был один из героев с дурной славой, завораживавших толпу. Его «волосы, мягкие как шелк, светлые и блестящие, как кипрское золото, спадали ниже плеч». Но Мария хотела Максимилиана. Маргарита Йоркская, вдова Карла Смелого, и дворяне были «за». Императорское посольство явилось в Брюгге 18 апреля 1477 года, и, вопреки мнению Штатов, молодая наследница настояла на своем: брак отпраздновали по доверенности три дня спустя, 21 апреля. Поговаривают, что Максимилиан не слишком спешил. Во всяком случае, поставленный в известность, он выехал из Вены только 20 мая и добрался до Кёльна лишь через шесть недель. Людовик XI нашел время, чтобы в последний раз попытаться переубедить отдельных бургундских чиновников. Он даже отправил свое доверенное лицо, Робера Гагена, генерала ордена Тринитариев и уроженца Артуа, в Кёльн к Максимилиану и немецким князьям, которые отказались его принять.

Наконец Максимилиан выехал из Кёльна, где провел почти месяц, и 18 августа 1477 года женился на Марии в Генте. Людовику XI не оставалось ничего другого, как вести переговоры и интриговать с фламандскими городами, пытаясь заключить с ними союз и вызвать волнения; одновременно он бросил свои войска на завоевание бургундских земель. Конечно, в Солеврском перемирии значилось, что мирный договор распространяется на «детей и наследников» обеих сторон, то есть и на Марию. Чтобы оправдать захват вотчин, Людовик начал в Парижском парламенте процесс против Карла Смелого, обвиняя его в измене и предательстве. Он отдал приказ сеньору де Крану, Жоржу де Ла-Тремуйлю, занять герцогство Бургундское и Франш-Конте, тогда как адмирал де Бурбон захватил Пикардию. Король лично командовал Северной армией, захватил Абвиль, замки Гам и Боэн, потом Сен-Кантен. В Аррасе у него нашелся сторонник – Филипп де Кревкёр, губернатор Артуа и Пикардии, рыцарь ордена Золотого руна, который «вышел из города и увел бывших с ним воинов, и каждый ушел куда глаза глядят, делая, что ему вздумается».

Ла-Тремуйль занял главные города и большую часть герцогства Бургундского. Король позаботился направить письма городским правителям, сообщая им, что отныне они повинуются «короне и королевству», и строго предостерегая от всякого другого подданства или мятежа. Он назначил трех комиссаров, поручив им править от своего имени: Жоржа де Ла-Тремуйля, Жана де Шалона, принца Оранского, и Шарля д'Амбуаза, старшего из семнадцати детей Пьера д'Амбуаза. Эти люди, облеченные всей полнотой власти, вступили в Дижон уже 25 января 1477 года и привели с собой шесть тысяч солдат; они собрали штаты герцогства, которые поклялись в покорности. Жан Жуар, глава герцогского Совета и председатель бургундских парламентов, принес присягу, и бургундские штаты торжественно провозгласили присоединение к Франции. Король объявил всеобщую амнистию, осыпал примкнувших к нему дворян подарками и сохранил за всеми бургундскими чиновниками их должности.

Однако это был лишь внешний успех. В отчаянном порыве бургундского национализма или из-за народного недовольства, вызванного бесчинствами солдат и новыми поборами, Франш-Конте, а затем и герцогство Бургундское восстали против оккупации, подкрепленной значительными силами, и против появления новых чиновников-чужестранцев. Жан де Шалон перешел на сторону Марии, напал на Тремуйля и заставил его отступить из-под стен Везуля; французские гарнизоны были вынуждены оставить несколько городов и заперлись в Грэ. Взбунтовался Доль, потом Ок-сон и Дижон, где мятеж, вдохновленный новостями о сражениях и победах Жана де Шалона, принял драматический оборот. Сначала поднялись народные окраины, затем мятеж перекинулся на весь город. Главари бургундской партии поддерживали его извне благодаря множеству агентов – виноградарей, слуг, а главное, возчиков. Вожаки выкрикивали антифранцузские лозунги и велели ковать пики. 26 июня 1477 года толпа под предводительством богатого бакалейщика Кретьенне Виона и герольда Марии Бургундской захватила городскую «артиллерию», разграбила и сожгла дома видных сторонников короля. Жан Жуар был заколот кинжалом, и повстанцы провозгласили Марию единственной законной правительницей.