Текст книги "На штурм неба. Парижская коммуна – предвестница нового мирового порядка"

Автор книги: Жак Дюкло

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

Впрочем, позднейшие документы Коммуны свидетельствуют о том, что звание генерала, упраздненное в тот день, продолжало существовать, но оно рассматривалось как обозначение должности, а не самого чина.

«Ввиду того, что генеральский чин несовместим с демократической организацией национальной гвардии и может носить только временный характер:

Ст. 1. Чин генерала упраздняется.

Ст. 2. Гражданин Ярослав Домбровский, командир 12-го легиона, назначается комендантом Парижского укрепленного района вместо гражданина Бержере, отозванного для выполнения других обязанностей» [113]  [113] Это постановление Исполнительной комиссии было датировано 6 апреля и опубликовано 7 апреля. - Прим. ред.


[Закрыть].

7 апреля шла речь также о трениях, возникших между делегатом при префектуре полиции Раулем Риго и военным делегатом Клюзере при осуществлении мер общественной безопасности.

В тот же день Эдмон де Гонкур [114]  [114] Писатель и публицист, крайне враждебно относившийся к Коммуне. – Прим. ред.


[Закрыть] записал в своем дневнике:

«Афиша извещает о том, что каждый гражданин, который не запишется в течение 24 часов в ряды национальной гвардии, будет обезоружен и, если потребуется, арестован. Этот закон, а также закон о домовладельцах [115]  [115] Имеется в виду закон об отмене задолженности квартиронанимателей. – Прим. ред.


[Закрыть] являются, на мой взгляд, великолепным началом террора».

К сожалению, принятые законы не всегда применялись с необходимой строгостью.

8 апреля

На заседании 8 апреля было решено образовать комиссию по постройке баррикад под руководством коменданта укрепленного района и в составе капитанов инженерных войск, двух членов Коммуны и представителей от округов (по одному от каждого округа).

Кроме того, Коммуна постановила, что каждый ее член, арестованный в административном порядке, должен быть выслушан на первом же заседании после его ареста. Это решение мотивировалось арестом двух членов Коммуны, Асси и Бержере, выступивших против назначения Домбровского, которое вызвало возражения в рядах национальной гвардии.

Наконец, Коммуна приняла декрет о предоставлении пенсий гражданам, раненным на фронте.

Версальский «Journal Officiel» опубликовал декрет об организации армии, предназначенной для борьбы против Парижа. Эта армия состояла из трех резервных дивизий, которые должны были охранять резиденцию Национального собрания и правительства. Командующим этой резервной армией был назначен генерал Винуа.

Действующая армия должна была состоять из трех корпусов, предназначенных для ведения операций с целью «восстановления порядка». Ее главнокомандующим был назначен маршал Мак-Магон. 1-м корпусом должен был командовать генерал Ладмиро, 2-м – генерал де Сиссэ, 3-м – генерал дю Барай.

9 апреля

На 9 апреля пришлось пасхальное воскресенье. В этот день Коммуна постановила отменить выплату жалованья членам Коммуны, отсутствующим на ее заседаниях, и ввести явочный лист. Это показывает, что некоторые члены парижского Собрания не принимали регулярного участия в его работе.

Было решено отложить на более поздний срок дополнительные выборы. Учитывая сложившуюся ситуацию, Коммуна постановила также зачитывать в начале каждого заседания сообщения о ходе военных действий.

В Париже царила некоторая нервозность, о чем свидетельствовал приказ Клюзере.

«Уже несколько дней, – говорилось в этом приказе, – в некоторых округах царит большая сумятица. Говорят, что подкупленные версальцами люди поставили своей задачей 1) измотать национальную гвардию и 2) дезорганизовать ее.

По ночам бьют всеобщий сбор. Бьют сбор кстати и некстати…

Такое положение вещей не может более продолжаться. Поэтому призываю всех добропорядочных граждан руководствоваться следующими инструкциями.

Всеобщий сбор может быть объявлен только по моему приказу или по приказу Исполнительной комиссии и только в случае общего выступления с оружием в руках.

Сбор в округах может быть объявлен лишь по приказу укрепленного района, подписанному комендантом укрепленного района, и только для созыва определенного числа батальонов, мобилизованных для выполнения специального задания…

Если мы хотим победить, мы должны быть едины. И существуют ли более прекрасные, более простые и более благородные узы, чем узы братства по оружию во имя правого дела!

Быстрее организуйте боевые роты или, вернее, пополняйте их, ибо они уже существуют.

С 17 до 19 лет служба является добровольной, с 19 до 40 лет она обязательна как для холостых, так и для женатых.

Установите в ваших рядах патриотический контроль, поставьте трусов под надзор вашего бдительного ока».

Этот призыв к народной инициативе изобличал, к сожалению, слабость военной организации Коммуны.

«Journal Officiel» сообщал о некоторых военных успехах местного характера, одержанных накануне в Нёйи. Исси-ле-Мулино и Баньё, который был полностью освобожден.

10 апреля

В депеше Домбровского военное положение было охарактеризовано следующим образом:

«Войска уже окончательно заняли свои позиции у Аньера. Блиндированные вагоны начали свои операции и благодаря своему движению по линии Версаль – Сен-Жермен прикрывают линию между Коломбом, Ла-Гаренном и Курбевуа.

Наши посты в Женвилье и в Леваллуа продвинулись вперед, и мы удерживаем теперь всю северовосточную часть Нёйи.

Я совершил со всем своим штабом рекогносцировку через Леваллуа, Вилье, Нёйи до круглой площадки (rond-point) бульвара дю Руль и возвратился в Париж через ворота Терн. Положение у ворот Майо значительно улучшилось, так как в течение ночи артиллерийский огонь ослаб. Мы смогли исправить повреждения, причиненные неприятельским огнем, и начать установку новых батарей перед воротами.

В течение всей ночи на всех позициях царил полный порядок. Слухи об оставлении нами различных позиций – это клевета реакции, распространяемая с целью деморализации населения».

Коммуна постановила запретить Исполнительной комиссии и военному делегату публиковать прокламации, не получившие ее одобрения. Это говорит о том, что она не собиралась отказываться от своего права вмешиваться в военные дела.

Кроме того, она утвердила декрет о пенсиях вдовам, сиротам и родственникам убитых национальных гвардейцев.

В «Journal Officiel" было опубликовано воззвание к гражданкам Парижа, подписанное «группой гражданок». В этом воззвании, подчеркивавшем большую роль женщин в Парижской Коммуне, в частности, говорилось:

«Гражданки Парижа, наследницы женщин Великой Революции, которые во имя народа и справедливости отправились в Версаль и привели оттуда пленного Людовика XVI, – мы, матери, жены и сестры французского народа, долго ли мы будем терпеть, чтобы нужда и невежество превращали наших детей во врагов, чтобы отец восставал на сына, брат на брата, чтобы они убивали друг Друга у нас на глазах ради прихоти наших угнетателей, предавших

Париж чужеземцам, а теперь желающих уничтожить его?…

Гражданки, вызов брошен, надо победить или умереть! Пусть матери, жены, заявляющие: «Что мне в торжестве нашего дела, если я должна потерять тех, кого люблю?», поймут наконец, что существует только одно средство спасти тех, кто им дорог, – мужа, который их поддерживает, или сына, на которого они возложили все свои надежды. Нужно активно участвовать в завязавшейся борьбе, чтобы навсегда покончить с этой братоубийственной борьбой, которая может прекратиться только в случае победы народа, в противном случае она снова возобновится!»

В письме из Версаля префекту департамента Нижняя Сена опровергались слухи о заговоре версальцев против республики, что свидетельствовало об известном беспокойстве, царившем в республиканских кругах провинции.

«В этой затянувшейся борьбе, – писал в тот день Эдмон де Гонкур, не желавший победы Коммуны, – когда ничтожный случай может принести победу той или другой стороне, все сообщения, все разговоры, все публикации, все измышления вселяют в нас то страх, то надежду».

Это свидетельствует о том, что парижский народ располагал тогда прочными позициями.

11 апреля

В версальском «Journal Officiel» сообщалось 11 апреля:

«Батареи у ворот Майо все еще стреляют по нашим войскам. Мон-Валерьен и батареи Нёйи успешно отвечают им».

Депеши военного делегата давали следующую информацию о военном положении:

«8 часов вечера. Сильный артиллерийский огонь по всей линии южных фортов. Версальцы продвигаются вперед. Наши войска держатся хорошо. Оживленная оружейная перестрелка, особенно у фортов Ванв и Исси.

В полночь мой адъютант возвратился из фортов

с докладами от трех их комендантов и от генерала.

Эда. Все идет хорошо. Неприятель отброшен по

всей линии.

Атака, на которую намекают официальные де-

пеши, произошла вчера вечером между фортами

Исси и Ванв.

Версальцы приблизились к траншеям на рассто-

яние 100 метров, но были с силой отброшены и по-

несли во время бегства значительные потери. С на-

шей стороны почти никаких потерь.

У форта Исси траншеи защищали гвардейцы

запасных рот 63-го батальона. У форта Ванв отли-

чились своей храбростью 208-й и особенно 179-й ба-

тальон».

На заседании, состоявшемся в этот день, Коммуна

приняла декрет об учреждении военного суда в каждом

легионе и дисциплинарного совета в каждом батальоне.

Таким образом, речь шла о том, чтобы сорвать про-

иски версальцев, которые открыто похвалялись, что они

засылают своих агентов в батальоны национальной

гвардии с целью их разложения и дезорганизации.

12 апреля

Донесения о военном положении, присланные Домбровским, сводились к следующему:

«В наших руках уже три четверти Нёйи. Ведем

планомерную осаду. Сады один за другим перехо-

дят в наши руки. Надеюсь, сегодня вечером быть на

мосту Нёйи».

На заседании 12 апреля Коммуна заслушала обвине-

ния Клюзере против Бержере, которого Клюзере упре-

кал в том, что он содействовал актам нарушения дисци-

плины и, будучи генералом, щеголял в недопустимо

пышном мундире. Было принято решение оставить Бер-

жере под арестом до завершения следствия, которое

было возложено на комиссию в составе Ранвье, Прото

и Ланжевена [116]  [116] Бержере был арестован между 5 и 7 апреля и освобожден 22 апреля.– Прим. ред.


[Закрыть].

Другой член Коммуны, Асси, который ранее также был арестован, был освобожден вскоре после этого [117]  [117] Асси был арестован 2 апреля и освобожден 12 апреля. – Прим. ред.


[Закрыть].

В тот же день был принят следующий декрет:

«Парижская Коммуна,

Принимая во внимание, что императорская колонна на Вандомской площади представляет собой памятник варварства, символ грубой силы и ложной славы, апологию милитаризма, отрицание международного права, постоянное оскорбление победителями побежденных, вечное посягательство на один из трех великих принципов Французской республики – братство,

Постановляет:

Статья единственная: Колонна на Вандомской площади будет разрушена».

Согласно другому постановлению Коммуны все судебные преследования за просроченные платежи прекращались впредь до опубликования в «Journal Officiel» декрета о сроках этих платежей.

Согласно постановлению делегатов финансов Журда и Варлена и военного делегата Клюзере офицерам национальной гвардии, несущим службу в действующей армии за линией городских укреплений, было установлено следующее жалованье:

«Главнокомандующему: 16 франков 65 сантимов в день, или 500 франков в месяц.

Генералу – помощнику командующего: 15 франков в день, или 450 франков в месяц.

Полковнику: 12 франков в день, или 360 франков в месяц.

Майору: 10 франков в день, или 300 франков в месяц.

Капитану, старшему врачу, старшему адъютанту: по 7 франков 50 сантимов, или 225 франков в месяц.

Лейтенанту, младшему врачу: 5 франков 50 сантимов в день, или 165 франков в месяц.

Младшему лейтенанту: 5 франков в день, или 150 франков в месяц».

Жалованье офицеров национальной гвардии, несущих службу внутри Парижа, устанавливалось по 5 франков в день для майоров и старших адъютантов и 2 франка 50 сантимов для капитанов и унтер-офицеров.

Исполнительная комиссия поручила Гюставу Курбе, председателю Федеральной комиссии художников, восстановить в кратчайший срок музеи Парижа.

Находясь в Лондоне, откуда он с пристальным вниманием следил за ходом событий в Париже, Карл Маркс писал в своем письме Кугельману, с гениальной прозорливостью вскрывая то новое, что несла с собой Парижская Коммуна по сравнению с предыдущими революциями:

«Если ты заглянешь в последнюю главу моего «18-го брюмера», ты увидишь, что следующей попыткой французской революции я объявляю: не передать из одних рук в другие бюрократически-военную машину, как бывало до сих пор, а сломать ее, и именно таково предварительное условие всякой действительной народной революции на континенте. Как раз в этом и состоит попытка наших геройских парижских товарищей. Какая гибкость, какая историческая инициатива, какая способность самопожертвования у этих парижан! После шестимесячного голодания и разорения, вызванного гораздо более внутренней изменой, чем внешним врагом, они восстают под прусскими штыками, как будто войны между Францией и Германией и не было, как будто бы враг не стоял еще у ворот Парижа! История не знает еще примера подобного героизма! Если они окажутся побежденными, виной будет не что иное, как их «великодушие»…

Пусть сравнят с этими парижанами, готовыми штурмовать небо, холопов германско-прусской священной римской империи с ее допотопными маскарадами, отдающими запахом казармы, церкви, юнкерства, а больше всего филистерства» [118]  [118] К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные произведения, М 1952, т. II, стр. 443-444.


[Закрыть].

На заседании 12 апреля Федеральный совет парижских секций Интернационала исключил из своих рядов Толена, который, будучи избран в феврале 1871 года депутатом Национального собрания, изменил делу трудящихся.

Запись в «Дневнике» Гонкура за это число содержит следующее интересное замечание:

«Проснувшись сегодня утром, я увидел, что на форте Исси, который я считал занятым, по-прежнему развевается красное знамя. Значит, версальские войска были отброшены. Откуда это упорство?… Дело в том, что народ сам ведет эту войну, сам руководит ею, свободный от власти милитаристов. Эта война – его кровное дело, вот почему ничто не способно обескуражить или устрашить его. От него можно ожидать всего, даже героизма».

13 апреля

Согласно отчету военного делегата Клюзере, военное положение было таково:

«Атаки, предпринятые неприятелем крупными силами вчера и позавчера, были отражены с такой легкостью и с такими малыми потерями, что внушают полную уверенность в будущее. Батарея митральез, установленная в Трокадеро, дала точное попадание в укрепления Мон-Валерьена. Это все, в чем мы хотели убедиться в данный момент…

Ванв и Монруж находятся в хорошем положении. Неприятельская артиллерия занимает те же позиции, какие занимали в свое время пруссаки. Что касается вражеской пехоты, то она малочисленна и не отличается большой стойкостью».

Со своей стороны начальник главного штаба Россель дал следующие пояснения:

«Нёйи непрерывно атакуют, защищаем каждую пядь его.

В Аньере борьба не столь ожесточенная.

В районе южных фортов день прошел, по нашим сведениям, без особых происшествий.

Генерал Эд весьма озабочен предстоящей ночью: судя по приготовлениям неприятеля, нужно ожидать атаки.

На оба атакуемых участка были посланы на ночь подкрепления».

На заседании 13 апреля Коммуна приняла Декрет об организации походных лазаретов. Она вновь подтвердила свое требование зачитывать на каждом заседании сообщения о ходе военных действий.

В тот же день по призыву Гюстава Курбе была создана Федерация художников Парижа. Среди избранных в состав ее первого комитета были Курбе, скульпторы Далу и Фламенг, а также Эжен Потье [119]  [119] В общей сложности в состав Федеральной комиссии художников вошло 47 живописцев, скульпторов, граверов и т. д. – Прим. ред.


[Закрыть].

Некий Антонэн Дюбо (Dubost), который много лет спустя стал председателем сената, был арестован по приказу Рауля Риго.

14 апреля

В самом начале заседания 14 апреля была зачитана депеша военного делегата о том, что неприятель атаковал форт Ванв, но был отброшен.

Со своей стороны версальцы опубликовали в тот же день следующее сообщение о ходе военных действий:

«Артиллерийский обстрел Шатильона и южных фортов был довольно слабым. Все же вражеская вылазка была решительно отражена…

Наши позиции хорошо расположены, превосходно укрыты от огня и не страдают ни в каком отношении; и в то время как инсургенты понапрасну расходуют свои боеприпасы, наша многочисленная кавалерия, направившись к Жювизи и Шуази-ле-Руа, перерезала их коммуникации с Орлеаном, так что теперь у них нет больше никаких связей с провинцией.

В противоположном направлении, то есть у Нёйи, инсургенты стреляют из орудий с укреплений Майо; генерал Вольф, один из наших лучших офицеров, совершил вылазку против домов, расположенных справа и слева, и нанес неприятелю значительный урон.

Принимаются меры, чтобы противопоставить батарее в Аньере нашу батарею, и это единственно для того, чтобы сдержать неприятеля, ибо мы по– прежнему намерены удерживать наши позиции вплоть до того дня, когда мы предпримем решительные действия, чтобы положить конец этой злополучной гражданской войне.

А пока ничего существенного, за исключением прибытия войск и материальной части».

Коммуна приняла декрет о порядке производства арестов. Согласно этому декрету, всякий арест, о котором в течении 24 часов не будет доложено делегату юстиции, будет рассматриваться как акт произвола, а виновные в этом привлекаться к ответственности.

Исполнительная комиссия назначила дополнительные выборы на 16 апреля. Поскольку численность населения изменилась, число вакансий, которые надлежало заполнить в некоторых округах, возросло, предстояло выбрать 30 членов Коммуны.

Коммуна извещала также о том, что, к своему огорчению, она обнаружила афишу, подписанную гражданином Лакором от имени Центрального комитета национальной гвардии и адресованную национальной гвардии VI округа, афишу, напечатанную на официальном бланке в нарушение декрета, запретившего пользоваться официальными бланками кому бы то ни было, кроме Коммуны.

Этот случай был одним из многих проявлений тех трений, которые возникли между Коммуной и Центральным комитетом.

В «Journal Officiel» за 14 апреля было опубликовано обращение гражданок к Исполнительной комиссии Парижской Коммуны, в котором были такие строки:

«Принимая во внимание, что долг и право каждого человека – сражаться за великое дело народа, за революцию;

что опасность велика и враг у ворот Парижа; что сила в единстве и потому в час страшной опасности все индивидуальные усилия должны слиться воедино, чтобы организовать коллективное сопротивление всего населения, перед которым ничто не в силах устоять…

что в торжестве нынешней борьбы, целью которой является уничтожение злоупотреблений и полное социальное обновление в недалеком будущем, гарантирующее царство труда и справедливости, гражданки заинтересованы в такой же мере, как и граждане;

что истребление защитников Парижа версальскими убийцами крайне ожесточает массу гражданок и призывает их к мести;

что многие из них решили, в случае если неприятель ворвется в Париж, сражаться и победить или пасть, защищая наши общие права;

что серьезная организация этих революционных элементов в силу, способную оказать действенную и могучую поддержку Парижской Коммуне, невозможна без помощи и содействия правительства Коммуны…»

И в заключение подписавшие это обращение просили Исполнительную комиссию:

«1. Приказать мэриям предоставить в распоряжение окружных комитетов и Центрального комитета, учрежденных гражданками для организации обороны Парижа, залы в мэриях округов.

Выделить с той же целью обширное помещение, где гражданки могли бы устраивать свои публичные собрания.

Печатать за счет Коммуны циркуляры, афиши и извещения, которые названные комитеты сочтут необходимым распространять».

Обращение подписали Аделаида Валантэн – работница, Ноэми Коллейль – работница, Марсан – работница, Софи Грэ – работница, Жозефина Пратт – работница, Селин Дельвенкье -работница, Эме Дельвенкье – работница и Елизавета Дмитриева [120]  [120] Русская революционерка, которая принимала активное участие в борьбе Парижской Коммуны.


[Закрыть].

В тот же день Коммуна создала следственную комиссию под председательством Буи, «чтобы установить степень ответственности, лежащей на каждом из тех, кто принимал участие в деятельности правительства 4 сентября».

15 апреля

Военное положение все более и более осложнялось. Генерал Эд в отчете, посланном в 7 часов утра, писал:

«Ночь была ужасна. Бои не прекращались с десяти часов вечера. Наиболее сильную атаку выдержал форт Ванв. Роялисты понесли огромные потери.

Они отброшены по всей линии. Эта победа должна быть запечатлена на знамени Коммуны. Наши федераты – герои; они дрались как львы. Я прошу отметить их всех в приказе».

Начальник штаба полковник Лa Сесилиа в своем рапорте из Монружа сообщал:

«Бур-ла-Рен, Со и Круа-де-Берни – таковы пункты, где сконцентрированы в настоящий момент значительные силы версальской армии.

Вчера вечером, в девять часов, неприятель предпринял атаку по всей линии, но главные усилия были направлены на Ванв; ожесточенная перестрелка и канонада не прекращались с обеих сторон вплоть до половины третьего утра. К этому времени версальцы отступили, но в четыре часа они снова появились, причем впереди ехали санитарные повозки. Решив, что они возвратились просто для того, чтобы подобрать своих убитых и раненых, наши национальные гвардейцы дали им приблизиться на расстояние двести метров.

Внезапно неприятель открыл сильный ружейный огонь, поддержанный яростной канонадой всех батарей, установленных в Шатильоне и Брэмборионе.

Придя в себя, наши славные национальные гвардейцы ответили мощным огнем на огонь неприятеля; в это дело включились орудия фортов и митральезы. Эти объединенные усилия не замедлили привести к поражению версальцев, которые в пять часов утра бежали по всей линии, оставив на поле боя большое количество трупов».

Сообщение Ледрю, коменданта форта Ванв, подтверждало эти факты.

Версальцы вновь показали, на какое двуличие они способны, спекулируя на благородных чувствах противника.

На заседании в Ратуше было заслушано письмо Ранвье к членам Коммуны о его уходе из Военной комиссии. Объявив свое заседание секретным, Коммуна заслушала донесение генерала Эда об упомянутых выше событиях.

После обсуждения Коммуна приняла в этот день постановление об открытии ворот Парижа, а также декрет о наложении секвестра на все движимое и недвижимое имущество, на всякого рода ценные бумаги, принадлежащие членам версальского Собрания, либо сообщникам империи, либо приспешникам правительства 4 сентября и правительства, возглавляемого Тьером [121]  [121] Этот декрет предусматривал также штрафы и другие меры наказания для эмигрантов и дезертиров, он не был опубликован.– Прим. ред.


[Закрыть].

Версальский «Journal Officiel» сообщал, что никаких важных военных событий не произошло; о вероломстве, в котором были повинны версальские войска, в газете, разумеется, умалчивалось. Зато она писала:

«Вчера агенты Коммуны явились в особняк на площади Сен-Жорж, принадлежащий г-ну Тьеру. Они проникли в его апартаменты, поломали мебель и завладели всеми его бумагами и всеми ценными предметами, которые там имелись».

Этот Растиньяк [122]  [122] Герой серии романов Бальзака «Человеческая комедия», тип беззастенчивого хищника и карьериста. – Прим. ред.


[Закрыть], который, к несчастью для Франции, возглавлял версальскую правительственную клику, не упускал из виду свои личные интересы.

16 апреля

16 апреля в 1 час 30 минут утра военный делегат сообщал в своем отчете членам Коммуны:

«В центре, то есть в фортах Ванв, Монруж и Исси, ночь прошла спокойно. Так же обстояло дело и на левом фланге.

На правом фланге продолжалась ожесточенная борьба. В бой были введены наряду с жандармами и полицейскими папские зуавы [123]  [123] Папские зуавы – военные отряды, обязанные своим названием тому, что в 60-х годах они входили в состав французского оккупационного корпуса в Риме, защищавшего светскую власть папы римского против итальянского национально-освободительного движения. - Прим. ред.


[Закрыть].

Они были окружены в церкви Нёйи, где разыгралась ожесточенная рукопашная схватка.

Гражданин Лелье младший, 16 лет от роду, под градом снарядов и картечи водрузил знамя Коммуны на колокольне церкви».

В 3 часа утра Домбровский сообщал:

«Осада Нёйи продолжается. Мы захватили еще один квартал и три баррикады и на одной из них завладели знаменем папских зуавов и знаменем линейной пехоты.

Дух войск превосходен. Национальная гвардия делает успехи и проявляет большой энтузиазм».

На заседании Коммуны было выражено порицание виновникам нарушения неприкосновенности бельгийского консульства. После этого она приняла ряд решений о несовместимости функций начальника легиона с обязанностями члена Коммуны и о назначении Жана-Батиста Клемана и Асси уполномоченными по наблюдению за производством боеприпасов.

Коммуна приняла также декрет о мастерских, брошенных предпринимателями. Этот декрет был составлен в таких выражениях:

«Парижская Коммуна,

Принимая во внимание, что многие мастерские брошены их хозяевами, уклонившимися от исполнения своих гражданских обязанностей и не пожелавшими считаться с интересами трудящихся;

что вследствие этого подлого дезертирства остановилась работа многих важных для жизни города предприятий и положение трудящихся ухудшилось,

Постановляет:

Созвать рабочие синдикальные палаты для учреждения комиссии по обследованию, имеющей своей целью:

Провести статистический учет брошенных мастерских, а также составить точное описание состояния, в каком они находятся, и инвентарную опись имеющихся там орудий труда.

Представить доклад с изложением практических мер, какие надо принять для скорейшего ввода в эксплуатацию этих мастерских, но уже не силами дезертиров, которые их бросили, а силами кооперативной ассоциации трудящихся, которые были заняты в них.

Разработать проект устава этих рабочих кооперативных обществ.

Учредить третейский суд, который в случае возвращения упомянутых хозяев должен будет определить условия окончательной передачи этих мастерских рабочим обществам и размер возмещения, которое эти общества обязаны будут уплатить хозяевам.

Комиссия по обследованию должна будет представить свой отчет коммунальной Комиссии труда и обмена, которая обязана в кратчайший срок представить Коммуне проект декрета, отвечающего интересам Коммуны и трудящихся».

В тот же день был учрежден Военный трибунал, в состав которого вошли следующие лица:

Полковник Россель, начальник штаба военной делегации;

Полковник Анри, начальник штаба укрепленного района;

Полковник Разуа, начальник Военной школы;

Подполковник Колле, помощник начальника штаба генерала Эда;

Полковник Шардон, военный комендант префектуры полиции;

Лейтенант Бурсье, член Центрального комитета.

На одном из секретных заседаний Коммуны были установлены новые факты вмешательства Центрального комитета в дела Коммуны, его претензии на право визировать паспорта. В заключение обсуждения было решено, что военный делегат будет являться на каждое заседание.

Центральный комитет национальной гвардии был реорганизован и был разработан его внутренний регламент с целью укрепления дисциплины.

Центральный комитет состоял из одиннадцати комиссий: ассигнований и финансов; общего контроля и информации; медицинской; пехоты; артиллерии; инженерно-технической; кавалерии; комиссии дисциплинарных экзаменов и пособий; штабной; обмундирования и снаряжения; продовольствия [124]  [124] Впоследствии число комиссий Центрального комитета национальной гвардии было доведено до 14. – Прим. ред.


[Закрыть].

В Париже состоялись выборы новых членов Коммуны для пополнения ее состава.

Версальский «Journal Officiel» так описывал ход военных действий:

«Этой ночью артиллерийский огонь на обоих флангах наших позиций, на юге – в Шатильоне и на севере – в Курбевуа, был довольно слабым. Наши войска привыкают спать под грохот этих пушек, которые стреляют лишь для того, чтобы разбудить их».

17 апреля

В своем докладе Коммуне военный делегат Клюзере отмечал, что ночь прошла спокойно, за исключением района Нёйи, где Домбровский продолжал шаг за шагом продвигаться вперед. Но неприятель продвинулся в направлении Аньера, над которым, по-видимому, нависла угроза.

Комендант форта Исси-ле-Мулино сообщал:

«После нескольких ночных атак версальцы полностью отказались от новой атаки форта из-за меткости стрельбы и хладнокровия наших артиллеристов».

В этот день Коммуна приняла декрет о сроках платежей, содержавший, между прочим, следующие положения:

«Ст. 1. Погашение всякого рода долговых обязательств, подписанных по сегодняшний день и обусловленных сроком, как-то: платежных обязательств, приказов об уплате, мандатов, векселей, оплаченных счетов, добровольных соглашений и т. п., будет производиться в течение трех лет, начиная с 15 июля текущего года без начисления процентов по долгам.

Ст. 2. Общая сумма задолженности будет разделена на двенадцать равных частей, погашаемых поквартально, начиная с того же числа [125]  [125] Кроме этих двух основных статей, в тексте декрета имелись еще три другие статьи. Одна из них (5-я) гласила: «Всякий должник, который, воспользовавшись отсрочкой, предоставленной ему настоящим, декретом, расхитит, отчудит или уничтожит за это время свой актив в нарушение прав своего кредитора, будет считаться, если он коммерсант, повинным в злостном банкротстве, если же он не коммерсант, то виновным в мошенничестве. Он может быть подвергнут судебному преследованию как таковой либо своим кредитором, либо органами прокуратуры» (см. «Протоколы заседаний Парижской Коммуны», М., 1959, т. I, стр. 203). – Прим. ред.


[Закрыть]».

В новом письме Кугельману Карл Маркс писал:

«Творить мировую историю было бы, конечно, очень удобно, если бы борьба предпринималась только под условием непогрешимо благоприятных шансов» [126]  [126] К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные произведения, М 1955, т. II, стр. 444.


[Закрыть].

Маркс добавлял, что буржуазные версальские канальи

«поставили перед парижанами альтернативу: либо принять вызов к борьбе, либо сдаться без борьбы. Деморализация рабочего класса в последнем случае была бы гораздо большим несчастьем, чем гибель какого угодно числа «вожаков». Борьба рабочего класса с классом капиталистов и государством, представляющим его интересы, вступила благодаря Парижской Коммуне в новую фазу. Как бы ни кончилось дело непосредственно на этот раз, новый исходный пункт всемирно-исторической важности все– таки завоеван» [127]  [127] Там же, стр., 445.


[Закрыть].

18 апреля

Начальник штаба полковник Ла Сесилиа сообщал в своем докладе:

«В течение последней ночи форты Монруж, Ванв, Исси и редут От-Брюйер обменялись несколькими пушечными выстрелами с батареями Шатильона, Ба-Мёдона и Брэмбориона без существенных последствий как с той, так и с другой стороны.

Отряд версальцев четыре раза пытался атаковать траншеи перед фортом Исси, но был решительно отброшен.

Неудачу потерпела и другая атака, предпринятая против вокзала в Кламаре; с нашей стороны не было ни убитых, ни раненых».

В тот же день, в 4 часа 30 минут дня Тьер сообщал из Версаля:

«Сегодня утром наши войска добились новых успехов. Имея своей целью защитить наши позиции в Курбевуа от обстрела со стороны ворот Майо и села Аньер, полк жандармов под командованием полковника Гремелена захватил село Буа-Коломб, затем двинулся дальше и отбросил инсургентов на довольно значительное расстояние; противник понес серьезные потери убитыми и ранеными».

На этом заседании некоторые члены Коммуны потребовали точных сведений о военном положении. Другие возмущались отсутствием Клюзере, который не появлялся, хотя вот уже два дня знал, что его вызывают для объяснений. Все это свидетельствовало о наличии раздоров между Коммуной и военным делегатом.

На том же заседании было внесено предложение назначить вновь избранного (16 апреля) члена Коммуны Виара делегатом Комиссии общественной безопасности. Тогда Рауль Риго заявил, что, если Коммуна назначит Виара, он подаст в отставку с поста делегата при префектуре полиции [128]  [128] Рауль Риго был полновластным хозяином в префектуре полиции. Ввиду того, что ряд членов Коммуны сигнализировал о злоупотреблениях властью, которые он допустил, был поднят вопрос о том, чтобы поставить рядом с ним другого делегата, но Риго не хотел этого допустить.


[Закрыть]. Рассмотрение этого вопроса было отложено до утверждения избрания Виара членом Коммуны.

Коммуна постановила запретить издание газет, сочувствующих версальцам: «Bien public», «Soir», «Cio– che», «L'Opinion nationale». Вслед за тем была одобрена программа Коммуны, составленная Делеклюзом и доложенная Жюлем Валлесом [129]  [129] Кроме Делеклюза, в состав комиссии по выработке программы
  Коммуны входили Ж. Валлес, Тейс, Курне, Бенуа Малон и Бийорэ. – Прим. ред.


[Закрыть].

В этой программе говорилось преимущественно о коммунальных свободах и об упрочении республики, социальные же проблемы, в которых был заинтересован французский народ, не получили четкого освещения. В этом документе не было почти ничего нового, и после того как Валлес зачитал его, один из членов Коммуны [130]  [130] Растуль. – Прим. ред.


[Закрыть] воскликнул: «Это надгробное слово якобинству, произнесенное одним из его вождей» [131]  [131] Делеклюзом. – Прим. ред


[Закрыть].